Расплата жизнью

Белый шёлковый шарф, солнцезащитные очки на пол лица, маленькое коктейльное платье цвета амурского тигра, дорогой парфюм и серпантин. Кабриолет, ослепляющий хромом на полуденном южном солнце. На спидометре сто двадцать...

- Вы выходите? - раздраженный бас, щедро сдобренный перегаром, безжалостно выдернул Ольгу сначала из кабриолета, а потом и из тигрового платья.

- Нет, - обречённо и почти беззвучно ответила девушка и, как можно сильнее придвинулись к холодному скользкому поручню троллейбуса, в котором она ехала на свою опостылевшую работу.

Нет, она не мечтала о море, собственном авто, красивой одежде... Она вспоминала...

Было... Всё это было... У неё вообще все было и было бы до сих пор, если бы не её глупость. Да сегодня она называла это глупостью. А ещё год назад у её глупости было совсем другое определение... Она даже в мыслях теперь не может произнести это коварное, всеразрушающее слово...

Её остановка. Ноги промокли ещё до того, как она села в троллейбус и, конечно, не высохнуть, не, хотя бы, согреться во время пути, они не успели. Зима была снежной, а весна была поздней. Так что апрель просто утонул в скоропостижно растаявшем снегу.

Проходная. Кабинет, где кроме неё было ещё шесть таких же обречённых девушек, которые все, как одна, не имели ни возраста, ни какой-либо индивидуальности. Она ни чем от них не отличалась. Хотя, нет... Ей повезло. У неё хотя бы били её воспоминания.

Ноги в сырых колготках переобуты в растоптанные облезлые, но удобное, а главное сухие, туфли без каблука.

Коробка процессора монотонно загудела. Экран монитора засветился и снизу доверху наполнился колонками с цифрами, понять которые способны только они - эти девушки, среднестатистический бухгалтерши достаточно крупного по меркам районного центра завода по производству подсолнечного масла и попутных ему продуктов.

Со стороны казалось, что она внимательно вглядывается в смету на экране. На самом же деле, в мыслях, она в который раз возвращалась на пять лет назад, когда она, ещё студентка, выходила из здания университета. Именно тогда все и началось...

...

Завтра экзамен по бухучету. Все мысли о нем. Не сдашь, не видать тебе, Олька, стипендии. А она хоть и копеечная, но без неё совсем тяжко будет. Мама болеет. Вся пенсия на лекарства уходит. Помочь некому...

Визг тормозов...

Очнулась. Первое, что увидела, был бампер огромной чёрной иномарки перед самим лицом. И мужской приятный голос произнёс:

- С Вами все в порядке?

- Да, - ответила она, но из вежливости что ли... На самом деле тело болело от падения. Колени кровоточили. На колготках огромная дыра с расходящимися от неё во все стороны стрелками. Как раз о них и были все мысли девушки. Колготки были единственными... В чем завтра на экзамен идти?..

Мужчина помог ей подняться, усадил в свою машину, которая показалась Ольге размером больше, чем её комната в маминой квартире, и, узнав адрес, довёз до дома.


Он подал ей руку, когда она выходила из машины. Проводил до двери. Хотя ее квартира была на восьмом этаже, а лифт не работал уже несколько месяцев. И напоследок произнес, как ей показалось, с настоящим сожалением:

- Извините меня еще раз, - а потом добавил даже весело, что ли – Колготки с меня!

Мамы дома не было. «Не пришла еще из поликлиники», - подумала Ольга. После душа она осмотрела в зеркале свое тело и кроме синяка на плече и поцарапанных коленок, никаких ран на себе не обнаружила. Хотя все тело поламывало. И, то ли от болевого шока, то ли от нервного состояния, девушку бил легкий озноб.

Звонок в дверь. Ольга быстро накинула и запахнула халат, и пошла открывать. «Наверное, мама. Только почему не открывает своим ключом?», - промелькнуло у нее в голове пока она, превозмогая боль, шла к входной двери.

На пороге стоял незнакомый молодой человек с широченной улыбкой на лице. В одной руке молодой человек держал неприлично огромный букет белых роз, а в другой – миниатюрный красочный подарочный бумажный пакетик с веревочными ручками. Все это он незамедлительно протянул Ольге со словами:

- Здрасте! Вот! Вам просили передать!

- Вы, наверное, ошиблись, - промямлила девушка. Но шустрый паренек всучил ей в руки все, что принес, и ретировался вниз по лестнице.

Онемевшая Ольга проводила сначала самого молодого человека, а потом его быстрые шаги до подъездной двери. Вернулась она в квартиру лишь только после того, как в подъезде воцарилась абсолютная тишина.

Девушка поставила цветы в воду. В доме для такого огромного букета даже не нашлось вазы. Пришлось воспользоваться трехлитровой банкой, оставшейся от маринованных помидоров. Она стояла в перевёрнутом виде на подоконнике кухонного окна. Огорода у них не было. Соленьями – вареньями их снабжала сердобольная соседка баба Нюра. Опустошенные банки они, конечно, ей потом возвращали. И эта, как раз была для той цели приготовлена. «Ну, ничего», - подумала Ольга, - «Отдадим через недельку». Квартиру окутал благородный аромат полураскрытых белоснежных бутонов.

В пакетике девушка обнаружила цветную коробочку, внутри которой оказались… коготки. А еще была записка с фразой, написанной быстрым мужским подчерком, с очень романтичным текстом:

«Не устану просить у Вас прощенья. Умоляю поужинать со мной!
Ресторан Центральный, в 7»

В свои восемнадцать Ольга еще ни разу не встречалась с мальчиками. Все время отнимала учеба, помощь матери. Она уже давно, как взрослая, самостоятельно вела домашнее хозяйство.

Голова кружилась! Ольга попыталась вспомнить, как выглядел ее обидчик, который на глазах менял свой статус на, если не принца, то уж наверняка рыцаря на белом (ой, нет!) черном коне. Ничего кроме седых волос и приятного голоса в памяти пострадавшей не отложилось…

…

Обеденный перерыв. Кто-то ходил в столовую. Некоторые ее коллеги брали что-то, оставшееся от вчерашнего домашнего ужина, с собой в пластиковых контейнерах и разогревали содержимое в микроволновке, стоявшей на столике в углу кабинета. Она делала также. С ее зарплатой походы в столовую она могла себе позволять только пару раз в неделю. Она достала из сумки свой пластиковый контейнер, встала и поплелась к освободившейся микроволновке разогревать дешевую, мола напоминающую мясное изделие, сардельку с небольшим количеством гарнира из гречки…

…

Ресторан Центральный находился, подстать названию, в центре города и был в нем самым шикарным и дорогим. Она не запомнила названий заказанных им блюд. Да, и, практически, до них не дотронулась. Ольга смотрела на него. Несмотря на седые волосы, стариком он не был. Волевые черты лица мудрого зрелого мужчины действовали на девушку, как удав на кролика. Дорогой мужской парфюм дурманил голову сильнее шампанского, которое она пила первый раз в жизни. Рельеф мышц просматривался через ткань дорогого пиджака. Он что-то говорил, она односложно отвечала, краснея от стеснения. Но в голове у нее звучало только его имя «Борис! Борис! Борис!»…

…

- Оль, дай калькулятор, - голос коллеги вернул ее в действительность.

Протягивая черный прямоугольник с кнопками через проход между столами девушке Вере, полноватой брюнетке в бесформенном черном свитере и потертых джинсах, увеличивающих ее зрительно еще на пару размеров, она продолжала думать о своем…

…

Все произошло стремительно. Свадьба. Переезд во Францию в шикарный дом на берегу Средиземного моря. Все блага этого бренного мира обрушились на Ольгу лавиной, стирающей из памяти ту ничтожную жизнь, которой она жила прежде. Лучшие врачи Израиля для мамы. Наряды, украшения, меха, авто и далее, далее, далее, далее…

Она была счастлива. Даже не от роскоши и богатства существования. Человек ко всему привыкает быстро и начинает воспринимать, как должное то, что совсем недавно было для него недоступно. А от простого женского счастья.

Было еще кое-что, что добавляло даже не счастья, а детского восторга, в их отношения. Разница в возрасте позволяла ей в минуты близости быть самой счастливой женщиной на земле, а в быту иметь железобетонный тыл и отеческую заботу. Да. Именно отеческую. Ей, росшей без отца, судьба позволила и эту пустоту в душе заполнить до краев светлым и чистым чувством…

…

Все та же кухня, в которой всего каких-то пять лет назад Ольга кружила с трехлитровой банкой в руках, пытаясь впихнуть в ее горлышко стебли огромного букета. Его первого букета для нее. Она сидела у окна на табурете, поджав под себя одну ногу, и глядела на капли весеннего дождя, стекающие по стеклу неровными прерывистыми струйками. В руках у нее была кружка с остывшим денатуратом, приготовленным из растворимого кофе. Горячим этот напиток еще можно было как-то пить, а в остывшем виде он напоминал яд. Сделав глоток холодного «яда», Ольга поперхнулась и раскашлялась. Слезы брызнули из глаз. Но даже после того, как ее дыхание выровнялось, соленые струи не перестали стекать по щекам, подражая дождю за окном…

…

Борис много работал. Его бизнес обязывал его к многочисленным поездкам в разные страны мира. Каждый его приезд она превращала в настоящий праздник для них двоих. Романтические ужины, подарки, значения которых были понятны только ему и ей. Но иногда, после долгой разлуки, когда ей хотелось не расставаться с ним до самого утра, он целовал ее по-отечески в лоб и уходил спать в другую комнату. Она, конечно, все понимала и не капризничала. Переживала она только об одном, что, из-за их коротких встреч, у них не получалось зачать ребенка…

…

Субботнее утро. Выходные она ненавидела еще больше своей работы. В эти бесконечные два дня одиночество накрывало ее волной мутной ледяной безысходности. Она пыталась что-то читать, смотреть телевизор. Но и то, и то быстро заканчивала и просто бродила по квартире из угла в угол, сама себе напоминая зомби из низкосортных ужастиков. Даже к маме на могилку она сходить не могла…

…

Мама умерла спустя год после их с Борисом свадьбы. В какой-то статусной клинике в Израиле. Это единственный раз, когда она летала за границу тогда еще ее Франции вместе с мужем. Там же, во Франции, на православном кладбище недалеко от их особняка, маму и похоронили.

Она тосковала. Без Бориса, без мамы. Пусть даже последнее время им удавалось общаться только по телефону, обмениваясь парами фраз. Ее болезнь не смогли победить даже мировые светила медицины…

Это началось в августе. Ольга полулежала на шезлонге возле бассейна и сквозь темные очки бесцельно смотрела на блики солнца по прозрачной водяной глади. Ее взгляд привлек молодой загорелый почти до черноты мексиканец, подстригающий газон у них на лужайке. Он был без футболки в одних белых льняных шортах с пуговками наушников в ушах. Он не просто монотонно катил перед собой газонокосилку, а грациозно пританцовывал, наверно, в такт мотиву, звучавшему из динамиков наушников. Она невольно улыбнулась. Так забавно было смотреть на резкие выпады ног и рук, которые под звуки жужжания газонокосилки казались абсолютно неуместными. Но уже через минуту укор воспоминаний заставил ее не просто отвернуться, но и уйди в дом. Это чужая радость и беззаботность еще более резким контрастом отозвалась в ее тоскующем сердце.

Забавный случай у бассейна не задержался в ее памяти. Вспомнила она о нем лишь через пару дней, когда, проходя мимо распахнутого окна на втором этаже, вновь наткнулась взглядом на танцующего мексиканца. На этот раз парень кружил в танце вокруг живой изгороди с садовыми ножницами в руках. Причем и со своим телом и с инструментом он управлялся очень ловко. Вдруг молодой человек поднял голову и посмотрел на нее. А она, сама не зная почему, вмиг присела на корточки, надеясь, что тот ее не заметит, как будто сделала что-то неприличное. Подсматривала в замочную скважину, а не просто смотрела из окна собственного дома.

И началась игра. Детская игра, когда мальчишка, не зная как обратить на себя внимание сверстницы, начинает кривляться и корчить рожи. А та, в свою очередь, старательно делает вид, что не обращает на это никакого внимания, хотя не упускает предмет симпатии из виду.

Сколько это длилось, Ольга вспомнить не могла. Но в этот раз Борис вернулся из командировки абсолютно неожиданно для нее. В очередной раз девушка восседала на шезлонге у бассейна с книгой, делая вид, что читает, но, при этом, не забывая из-под темных очков следить за мексиканцем (она так и не узнала его имени), который в это время облагораживал лавандовую клумбу неподалеку. Из выдернутых цветков, которые выбивались из задуманной дизайнерской композиции, он ловко сплел венок и нацепил на шапку густых темных вьющихся волос. При исполнении всего этого, парень не забывал оборачиваться на Ольгу с непосредственной белозубой улыбкой на загорелом лице. Вдруг на грудь девушке опустился переливающаяся на солнце цепочка из белого золота с кулоном в виде сердца. Она даже вздрогнула от неожиданности. Обернувшись, она увидела мужа, как всегда в безупречном костюме. В белоснежной рубашке с закатанными до локтей рукавами. Одной рукой он придерживал пиджак, перекинутый через плечо, а в другой была бордовая бархатная коробочка, из которой он и извлек очаровательный подарок жене. Борис улыбнулся и расставил руки, приглашая ее в свои объятия.

Досада. Всего на долю секунды, но именно это чувство отразилось у нее на лице. Когда она стиснутая его сильными руками прижалась к его груди, в голове у нее была только одна мысль: «Заметил или нет?!».

Ночью, Ольга, растрепанная, с испариной на разгоряченном теле, лежала спиной к мирно посапывающему мужу и долго не могла уснуть. Чувство вины не покинуло ее до самого утра. Когда же окончательно расцвело. И лучи знойного, не смотря на утро, солнца проникли через неплотно задернутые шторы в их спальню, она твердо решила стараться больше не сталкиваться с мексиканцем. А если тот будет навязчив, придумать предлог, чтобы Борис его уволил. Только после этих, показавшихся на тот момент Ольге спасительных мыслей, девушка, наконец-то, смогла заснуть…

…

Она стояла перед открытым холодильником и гипнотизировала его содержимое. Хотя, признаться, подвергать гипнозу там было практически нечего. Полупустой пакет кефира, два яйца, так и не переложенных в специальные ячейки в дверце, и засохший кусок твердого сыра. Надо идти в магазин за продуктами. Есть ей не хотелось. Но организм требовал пищи и давал об этом знать хозяйке легким головокружением и потемнением в ее заплаканных глазах. Натянув плащ поверх домашних трикотажных брюк и футболки, она втиснула босые ноги в старые кроссовки и поплелась в ближайший продуктовый магазин…

…

Слово, данное самой себе, Ольга сдержала. Она не видела мексиканца уже три месяца, две недели и четыре дня. Точный подсчет выходил как-то сам собой. Не зависимо от собственного желания, она просыпалась каждым утром, и первой ее мыслью был отсчет этого таймера. В свои недолгие дни дома Борис замечал изменения, происшедшие в поведении жены. Сначала он стал справляться о ее здоровье. А после того, как Ольга уверила его, что с ней все в порядке, предложил ей, чтобы не скучать, открыть свой маленький бизнес. Направление она должна была выбрать сама – цветы, косметика, парфюмерия… Да, все, что угодно его «маленькой девочке». Ольга обещала подумать.

Это случилось через пять месяцев, одну неделю и три дня…

Борис был в очередной командировке в Германии. Когда он уезжал, Ольга уходила спать в маленькую комнатку на третьем этаже в самом углу дома. Основным ее преимуществом были окна, которые выходили не во двор, а на крутой скалистый берег залива. Ольга проснулась от легкого прикосновения к ее плечу. Открыв глаза, она хотела закричать. Перед самым своим лицом она при свете полной луны смогла разглядеть лицо мексиканца. Тот мгновенно прикрыл ей рот ладонью. А указательный палец свободной руки поднес к своим губам в жесте, призывающем к молчанию. Через несколько секунд, интуитивно поняв, что девушка кричать передумала, мексиканец, убрал ладонь от ее губ.

- Go! – коротко еле слышно все с той же белозубой улыбкой произнес он и медленно пошел к двери спальни, жестом призывая ее идти за ним.

Ольга колебалась всего мгновение. А потом выскользнула из-под шелковой простыни и, помогая себе жестом, попросила парня выйти:

- Подожди минуту, я переоденусь, - с этими словами Ольга вытолкнула мексиканца за дверь и лихорадочно начала соображать, что ей надеть.

Внутри нее возрастало незнакомое до этого момента возбуждающее ощущение чего-то нестерпимо желанного и в то же время запретного, которое полностью парализовало способность здраво мыслить. Наверное, именно по этому, выбор девушки пал на маленькое плотно обтягивающее тело платье цвета амурского тигра. Белье под платье она надевать не стала…

…

Холода она не замечала. Промозглый сквер и сырая лавочка после дождя для нее были лучше, чем давящие стены опостылевшей квартиры. Редкие прохожие с недоумением и жалостью глядели на неопрятно одетую девушку с полосками голых ног, видневшимися из-под плаща, которая в это время года сидела на сырой скамейке в сквере и без аппетита жевала батон, периодически запивая его кефиром.

Ольге было все равно, как она выглядит, что делает. Огненная вспышка прошлой жизни ослепляла настолько безжалостно, что в этом жалком существовании меркли все, даже тусклые и невзрачные, краски. Зачем?! Зачем ей вообще был дарован тот свет?! Она, как вор, влезла в чужую жизнь и оставила повсюду ошметки своего грязного пребывания. Глотнув кефира, Ольга ощутила привкус крови. Она даже не заметила, как прикусила губу, чтобы хоть на толику ослабить тупую непреходящую боль…

…

Мексиканец терпеливо ждал в коридоре. Увидев Ольгу, он одобрительно присвистнул, взял ее за руку, и повел вниз по лестнице.

В уличном кафе, расположенном практически на пляже, было многолюдно. Звучал незамысловатый мотив. Парни и девушки переполняли танцпол, извиваясь в красивых наполненных эротикой движениях. Девушки были в пестрых купальниках и развивающихся парео, завязанных узлом на грациозно двигающихся в такт музыке бедрах.

Мексиканец усадил ее за маленький столик, скрываемый ото всех лианами щедро цветущей бугенвиллеи, и отправился к барной стойке. Вернулся он с бокалами каких-то экзотических коктейлей в руках.

Они молча смотрели друг на друга, потягивая сладко-горький напиток через пластиковые трубочки. У Ольги то ли от спиртного, то ли от происходящего приятно кружилась голова. Мексиканец протянул девушке руку и увлек за собой на танцпол. Она не умела танцевать, тем более так, как это делали окружающие их пары. Но стоило молодому человеку прижать ее к себе, как вся неловкость куда-то исчезла. Остался только танец с его плавными движениями, прикосновениями рук, долгими взглядами и жарким дыханием мексиканца, обжигающим ее всю безо всякого остатка…

Звездное небо. Тихий плеск волн где-то совсем рядом. Ледяной песок, пробирающий холодом до озноба ее обнаженное тело через тонкое покрывало. И обжигающее тело ее партнера, вдавливающее ее с каждым движением в эту ледяную зыбь… Лихорадка страсти, нарушая все законы физики, не превращала в «ноль» «плюс» на «минус», а уносила ее все дальше и дальше к знаку «бесконечности»…

…

Зайдя в подъезд с пустым пакетом, Ольга мимоходом взглянула на свой почтовый ящик. В отверстиях дверцы жестяного хранилища мелькнуло что-то яркое. «Опять рекламные листовки», - подумала девушка, но все же решила открыть ящик и извлечь этот «мусор». Так с пустым пакетом в одной руке и скомканными, пахнущими свежей типографской краской, листками в другой она вошла в квартиру. Скинув кроссовки, Ольга отправилась на кухню к мусорному ведру, чтобы избавиться от добровольно доставленного домой хлама. Когда дело уже почти было сделано, и рука с макулатурой нависла над пастью еще пустого голодного ведра, внимание девушки привлекла одна бумажка. От других она отличалась своей белизной и плотностью. Это оказался конверт с каким-то официальным штампом вместо подписи отправителя. Внутри опять же на официальном бланке какой-то нотариальной конторы оказалось письмо, из которого Ольга поняла, что ей надо явиться в назначенное время, по назначенному адресу для оглашения завещания… Дальнейшее расплылось у нее перед глазами из-за наполнивших их слез и дрожащих рук…

…

Отрезвление пришло внезапно с первыми лучами восходящего над морской гладью солнца, как будто Ольгу окатили ведром ледяной воды. Выскользнув из-под загорелой руки крепко спавшего мексиканца, ощущая выворачивающую наизнанку брезгливость к нему, но прежде всего к себе самой, Ольга наспех собрала разбросанную по песку одежду и бросилась подальше от места своего безумного ночного преступления. Насколько мерзким сейчас ей казалось платье, которое как тиски сковывало тело и при каждом движении обдирало, как наждачным полотном, до крови, ее изнутри.

Темные круги под глазами от размазанной туши. Спутанные волосы, собранные наспех в пучок. Грязное в нескольких местах черно-белое платье. Так она и пришла домой…

Все дальнейшее напоминало ад. На пороге дома ее встретил их дворецкий, который монотонно без эмоций объявил ей, что она должна покинуть этот дом в двадцати четырех часовой срок. И больше ни слова. Посреди огромного холла первого этажа стояли ее собранные чемоданы. Ольга не знала, что ей делать, но чувство бесконечной вины парализовывало и не давало здраво мыслить. Откуда Борис узнал?! Он вернулся?! Она хотела броситься вверх по лестнице, надеясь вымолить у мужа прощение, но дворецкий преградил ей дорогу:

- Господина нет дома. Все указания были получены по телефону.

Кто-то неожиданно тронул ее сзади за локоть. Ольга вздрогнула, поворачиваясь. Это был их водитель:

- Машина подана, - всегда улыбчивый и очень доброжелательный к ней преклонных лет мужчина, прятал глаза, стараясь не столкнуться с ней взглядом.

Обреченно идя за водителем, Ольга думала только об одном: «Не изменить… Ничего уже не изменить…».

Остальное было, как в тумана: поездка до аэродрома, перелет на личном самолете Бориса в Россию… Все тот же судьбоносный черный джип, сбивший ее четыре года назад, привез Ольгу к дому. Незнакомый водитель вручил ей ключи от их с мамой квартиры и уехал прочь, оставив ее одну с кучей чемоданов возле подъезда…

…

Год. Прошел всего один год. Год, показавшийся ей вечностью. Год ада, в котором она, не останавливаясь ни на миг, продолжала уничтожать себя собственной виной. Год надежд на то, что сейчас прозвенит звонок, неважно, в дверь или в телефонной трубке. И Борис скажет ей, что простил. Пусть он больше не захочет быть с ней, Ольге просто нужно было его прощение.

Зачем? Что было в том мексиканце, ради которого она потеряла все? Любовь? Нет! Молодость? Да. Только молодость и похоть. А она, наивная и неискушенная, приняла эту взрывную смесь за что-то большее и значительное. И осталось только чувство брезгливости и грязи, которую уже не смыть…

Она так и не дочитала письмо до конца. Просто запомнила дату и адрес. И сожгла. Все ее существо, пытаясь не верить и отстраниться от обрушившегося на нее осознания неизменности, корчилось от боли, как эта ни в чем не повинная бумага, превращаясь в пепел…

Кабинет нотариуса. Стройная брюнетка в идеально подобранном по фигуре черном костюме в элегантных очках на переносице зачитывала текст завещания. Сознание Ольга, граничащее с обмороком, выхватывало лишь некоторые фразы из контекста, но и их было достаточно: «сердечный приступ», «скоропостижно», «завещал все имущество», «находясь в здравом уме и твердой памяти»… Не дослушав брюнетку до конца, девушка встала и, покачиваясь, вышла из кабинета…

…

Белый шелковый шарф, солнцезащитные очки на пол лица, маленькое коктейльное платье цвета амурского тигра, дорогой парфюм и полупустая бутылка красного вина в руке с идеальным огненно красным маникюром. Серпантин… На спидометре сто двадцать…

Прощена?! Расплатилась?! Нет! Продолжать жить, и есть расплата…