Лилиана. Часть3

                Часть 3.

            Что бы она ни делала в тот вечер, память всё время возвращалась к непонятным звонкам. «Ошибиться можно раз или два, - размышляла Лилиана. - Но зачем скрывать номер? Чья-то дурацкая шутка?.. И что за звуки прорываются сквозь голос?» Как она не убеждала себя, что это обычный розыгрыш, сквозь нагромождения логических доводов упрямо прокрадывался страх. Дом стал казаться чужим и враждебным. А ведь здесь прошли два чудесных года её юности. И имено в это уютное гнёздышко, созданное руками заботливой тётушки, она несколько лет вырывалась из весёлой, но бестолковой необустроенности общежития.

            Лилиана перебралась к тёте Лиле ещё летом. Для соседей переезд вылился в настоящее шоу. Потому что новые шкаф, стол и кровать пришлось поднимать на мансарду через балкон. Правда, это была не мебель, а запакованные доски, отдельные детали и матрас. Старая железная кровать ещё раньше была спущена с балкона и отправлена на покой в сарайчик для инструмента. Только металлические шары, что украшали её спинку, остались на тумбочке рядом с сидящей на ней фарфоровой куклой. Лилиана ещё в детстве обнаружила, что они прекрасно откручиваются, и не захотела расставаться с ними.
           Тогда сосед, отец Ёжика, установил на балконе лебёдку и с её помощью доставлял упаковки наверх. Он много суетился и, воодушевлённый вниманием к своей персоне, громогласно командовал двум грузчикам из мебельного магазина:
- Кантуй! Да ровнее, мать вашу ...! Ой, Лиль Иванна, простите, не сдержался.
- Да-да, Иван Сергеевич, не стоит ругаться — дети рядом.
- Эт Ёжик-то дитя? Да меня раза три в школу звали. Понимаешь... трёхэтажными он на перемене разговаривает...
Вдруг Иван Сергеевич дико заорал:
- Куда ты крепишь, м-м-м...!  - однако, удерживая рвущееся из него слово, в конце предложения замычал.               
- Вот-вот, уважаемый Иван Сергеевич, сдерживайтесь. Ёжик, может, уже адаптировался к вашему лексикону, а вот Лилечка не приучена к таким словесам.
Ёжик с Лилианой переглянулись, пряча предательские ухмылочки, но возражать не стали. А сосед отчего-то покраснел и гордо глянул на сына. По-видимому из всей тирады Лилии Ивановны он уловил только «уважаемый Иван Сергеевич», что местному буйному алкоголику весьма польстило.
- Серёга, давай наверх! Поможешь! - скомандовал отец сыну, переполняясь собственной значимостью.
- Вира! - донеслось снизу.
- Щас... погодь «вирать». Сынок пусть поднимется. Тут подмога нужна, шоб окна не побить. Вишь какие дуры длинючие, мать...- огрызнулся Иван Сергеевич, спотыкаясь на последнем слове.
- Ох и хлопотное дело ты затеял! - обратилась тётя Лиля к брату. - И потратился так... Надо было послушать меня и перевезти Лиличкину мебель из детской.
- Собранный шкаф и стол поднять было бы ещё сложнее, - откликнулся Василий. - Да и кто после ремонта ставит старьё.
- Почему старьё? Моя мебель ещё в отличном состоянии. Только тахта узковата, - обиделась Лилиана.
- Вот-вот, кровать удобнее. И где ты собираешься спать, когда будешь приходить домой? А на чём уроки делать? - спросил отец.
- Мой дом теперь здесь, - бросила Лилиана и, не замечая погрустневшего лица папы, направилась к сарайчику, из дверей которого выглядывала перепуганная мордочка Снежка. Кот предпочитал спрятаться в надёжное убежище от шума и непривычного скопления незнакомых людей.
        Бурная эпопея с ремонтом и новой мебелью началась после необычного визита. В летний воскресный день Василий договорился с сестрой устроить у неё дома пати с шашлыками. Пришло время познакомит тётю Лилю с Алиной, его новой избранницей. Накануне отец позвонил к Лилиане и попросил её быть сдержаннее, чем в предыдущий раз. Лилиана даже обиделась:
- Па, ты же сам говорил, что я повзрослела в последнее время. А когда люди взрослеют, то должны, по идее, умнеть. Или ты считаешь меня несчастным исключением?
- Ну вот и хорошо, - успокоился Василий.
         Однако напряжение между Лилианой и будущей мачехой всё же ощущалось. Зато лицо тёти Лили излучало доброжелательность и радушие.
          В мангале уже вовсю пылал, потрескивая, огонь. Женщины на кухне резали овощи и вели неторопливую светскую беседу. А Лилиана, скучая, наблюдала с балкона за замысловатой пляской языков пламени и взвивающимися вверх искорками, когда очередное обуглившееся полено с лёгким шорохом выпадало из выстроенной отцом пирамидки. Вдруг раздалась птичья трель. Кто-то потревожил звонок у калитки.
- Лилечка, открой пожалуйста, - позвала племянницу тётя Лиля.
Лилиана быстро спустилась и, не заглядывая в глазок, распахнула калитку. Перед ней стоял молодой парень с длинными волосами, собранными сзади в хвост.
- Вам кого?
- Не знаю... - парень явно не ожидал увидеть юную девушку. - Наверное, кого-то из взрослых.
- Понятно... Я для вас недостаточно взрослая, - Лилиана скорчила грустную гримаску и, обернувшись, крикнула:
- Эй! Кто-нибудь из взрослых, подойдите пожалуйста. Тут с несовершеннолетними не желают разговаривать.
- Да нет, я готов и с тобой говорить, - стал возражать длинноволосый, улыбаясь и с любопытством рассматривая забавную девчонку.
Из-за домика показался отец. Тётя Лиля, вытирая руки полотенцем, на минутку выглянула из двери и тут же спряталась, заметив спешащего к калитке брата.
- Здравствуйте, что вы хотели? - поинтересовался у гостя подошедший Василий.
- Здравствуйте. Я художник-реставратор. Внук того художника, который когда-то в этом доме нарисовал на двери спальни портрет женщины, - парень, по-видимому, подготовил речь и заговорил торопливо, но монотонно, словно читая с невидимого листа. - Я не знаю, сохранился ли этот портрет. Но если да, то за эти годы он наверняка мог пострадать от времени. Мой дедушка перед смертью рассказал о нём и взял с меня слово, что я бесплатно отреставрирую его.
Парень на минуту запнулся, глядя на Василия. Тот сосредоточенно рассматривал неожиданного гостя и о чём-то думал. Следующие слова художник произнёс почти с отчаянием:
- Этот портрет был для дедушки очень дорог. Он считал его лучшим в своей жизни. А я пообещал... Но если портрета уже нет... - гость, поёжившись под пристальным взглядом Василия, вдруг произнёс с заметным облегчением:
- ...то я пойду.
И он развернулся с явным намерением удалиться. Хвостик описал дугу и заколебался в такт шагам.
- Постойте, молодой человек! - окликнул его отец. - А у вас есть какой-нибудь документ, подтверждающий личность?
- А... что? Документ?... - парень полез было в карман джинсовых шорт, но развёл руками:
- Нет... я обычно ношу документы в барсетке, но сегодня жарко... не стал её брать. В следующий раз обязательно захвачу паспорт. Ну... если следующий раз будет... если портрет сохранился...
- Сохранился, - вмешалась в разговор Лилиана. - И очень даже неплохо. Там только платье потрескалось.
- Правда? А краска отлетела? - оживился гость.
- Нет. Пойдёмте покажу, - девушка отступила в сторону, освобождая проход. И только тогда вспомнила, что не мешало бы спросить разрешения у отца:
- Па, можно я его проведу в свою комнату?
- Хм, - ухмыльнулся отец. - А тебе что, требуется моё одобрение? Я здесь гость, а ты хозяйка. Только не плачь, если из дома что-нибудь пропадёт.
Сказав это, Василий обернулся к художнику, который нерешительно топтался, слушая диалог отца и дочери:
- Вы не обижайтесь, молодой человек, я ведь вас не знаю.
- Да-да, понимаю. Но я в следующий раз обязательно покажу паспорт, - возможно у парня возникло желание обидеться, только мечта увидеть портрет оказалась значительно сильнее.
- У нас нет ничего ценного, - легкомысленно заявила Лилиана. - Ну а если он решится на кражу, то твои друзья из милиции быстро его найдут.
Василий по роду службы действительно имел обширные связи в силовых структурах городка. Он был замдиректора завода и отвечал за охрану и безопасность на предприятии. Поэтому, встречаясь с незнакомыми людьми, в угоду профессии сохранял бдительность.
       Художник замер в нескольких шагах от портрета. Затем стал медленно двигаться вдоль стены, не сводя глаз с лица дамы. По губам его пробежала усмешка и исчезла, когда он, вздохнув, покачал головой:
- Это действительно лучший портрет его жизни.
- Кого? - не поняла Лилиана, молча наблюдавшая за перемещениями парня.
- Моего дедушки. Любовь творит с нами чудеса... Кто она тебе? - спросил он у Лилианы, кивая на портрет.
- Прабабушка. А причём здесь любовь? - упоминание о нежных чувствах не могло пройти мимо внимания юной девушки, которая сама ещё не рассталась с грёзами влюблённости.
- Ого, между нами целое поколение, - невпопад ответил художник. И, вытащив лупу из кармана шорт, вплотную подошёл к портрету.
- Нет, правда: причём здесь любовь? - не отставала  Лилиана.
- Не отвлекай, видишь - человек работает, - вмешался Василий, внимательно следя за действиями парня.
 Художник тщательно обследовал с лупой картину, но всё же, не оборачиваясь к ним, откликнулся:
- Когда-то моего деда пригласил известный в городе врач. Ну... чтобы он написал для кабинета портрет его жены. Вроде бы доктору приходилось часто ночевать в нём. Говорил, что жена не переносила его храп. А он хотел видеть её рядом с собой постоянно. О... здесь совсем плохо... - рассказчик на минуту отвлёкся и осторожно провёл пальцем по изящной руке. Затем несколько минут молча исследовал лицо дамы.
- И что же случилось дальше? - не выдержала Лилиана.
Парень наконец повернулся к ним лицом.
- Мой дедушка, пока писал портрет, по уши влюбился в хозяйку дома. Хоть она была старше его лет на двадцать.
- Ого. Так бывает? - удивилась Лилиана.
- В жизни всё бывает, - философски изрёк отец и открыл рот, чтобы сказать ещё что-то, но снизу донёсся голос тёти Лили:
- Васенька! Дрова перегорели!
- О Господи! - спохватился Василий и заторопился к мангалу.
- А дальше что? - продолжала теребить художника девушка.
- Да ничего, - улыбнулся парень. - Что могло случиться между бедным мастером кисти и добропорядочной супругой состоятельного доктора? Кстати, дочь дамы была чуть младше него.
- Тогда почему он влюбился в старушку?
- Какую старушку?! - возразил парень. - Посмотри, как она прекрасно выглядит. Я, когда слушал деда, сам не понимал. А теперь вижу... К тому же, как я понял, твоя прабабушка была необыкновенной женщиной: умной и сильной. Дед говорил: настолько сильной, что покоряла каждого, кто оказывался рядом с ней. Я сначала понял, что она брала людей очарованием. Но думаю, что это была какая-то особая энергетика...
Художник вдруг резко изменил тему:
- Скажи, а яркий солнечный свет попадает на портрет?
- Только рассеянный на её глаза. Мешает орех и козырёк над балконом. Вот сюда ещё падают лучи,- Лилиана указала место на полу недалеко от картины.
- А где здесь ручка?
- Какая ручка?
- Это же была дверь. Доктор пожелал портрет в полный рост. Ну... чтобы возникала иллюзия реального присутствия жены. Холста такого размера в городе не нашли. А хозяин спешил. Картина должна была стать подарком ко дню рождения. Не знаю: к его или хозяйки. И тогда мой дед предложил написать портрет на двери между спальней жены и его кабинетом, - гость ещё раз внимательно осмотрел картину.
- Ну вот же... Я думал, что это декор на сумочке. А это замазанные краской отверстия... Только я не пойму, как мне теперь снять эту дверь с петель...
- Узнай у папы. Только сейчас его нельзя отвлекать. Даже мне. Папа колдует над шашлыком. Это, знаешь, особый ритуал. Если не хочешь, чтоб тебя проткнули шампуром, лучше не подходи.
-  Хм... У вас тут непростая семейка! То паспорт требуют, то милицией грозят, то шампуром... А я  всего лишь пришёл предложить "халявную" реставрацию.
- А какое потомство ты ожидал от такой женщины?! - Лилиана кивнула в сторону портрета.
- Это точно... - художник снова замер у бывшей двери. - Класс! Посмотри, как ему удалось передать во взгляде одновременно мудрость и иронию. А ещё чувство достоинства и силу!.. Глаз невозможно оторвать от этих очей... Она же буквально гипнотизирует!
Парень воскликнул последние слова, оборачиваясь к Лилиане. И вдруг снова замер:
- А знаешь, ты похожа на свою прабабушку...
- Скажешь тоже!
- Говорю тебе. Просто ты ещё маленькая. А вот подрастёшь - станешь такой же.
Лилиана не знала, как отреагировать на слова парня. С одной стороны, стоило обидеться за "маленькую" и "подрастёшь". С другой - его восхищение Дамой как бы автоматически распространялось и на неё. Пока она решала, какую реакцию продемонстрировать неожиданному гостю, тот озадачил её ещё больше.
- Только в глазах ещё нет энергетики твоей прабабки. Ум есть, ирония тоже. Разовьёшь в себе подобную силу  - сможешь покорять людей таким же взглядом.
     Тут уж Лилиана решила обидеться. Недовольно хмыкнув, она направилась к выходу, тем самым давая понять гостю, что пора и честь знать. Парень поплёлся за нею. Но у порога задержался и снова повернул голову в сторону портрета. Спускаясь по лестнице, молодой художник виновато рассматривал почти такой же, как у него, задорно подпрыгивающий хвостик. Он чувствовал, что девочка обиделась, но не мог понять - почему.
      Они вышли на крыльцо.
- У вас тут такая красота... - восхищённо произнёс гость, чуточку растопив сердце Лилианы. - Я впервые вижу рядом с домом такое великолепие. Не хуже, чем в ботаническом саду... Дизайнера нанимали?
- Зачем? Мы с тётей сами умеем! - в голосе девушки сквозило неприкрытое ложной скромностью самодовольство.
- Готово! - донеслось с заднего двора.
Василий постучал в окно, и словно по команде из двери выскользнули две женщины с блюдами, заполненными нарезанными овощами. Изумруд пучков сельдерея обрамлял горку налитых соком помидор. Вокруг отливающих глянцем жёлтых и красных полос нарезанного перца курчавилась петрушка. А нежную зелень пупырчатых огурчиков оттеняли темно-зелёные стрелки лука.
- Лилечка, захвати корзиночку с хлебом, - бросила тётя Лиля, осторожно спускаясь по ступенькам.- А вы, молодой человек, идите за нами.
Художник, неловко потоптавшись, направился вслед за женщинами.
- Вы извините, я только задам пару вопросов и пойду, - пробормотал он. Однако взгляд его то и дело останавливался на чудесных натюрмортах в руках у женщин. А ноздри подрагивали от соблазнительного запаха шашлыка.
- А это уж, как решит господин майор: отпускать вас или не стоит, - лукаво произнесла тётушка.
Вполне мирная должность замдиректора не мешала её брату получать очередные звания.
       Василий, кудесничая над мангалом, уже всё продумал. Поэтому, представив гостя дамам и проведя ритуал знакомства, указал парню на место за столом. Художник не стал сопротивляться гостеприимству хозяев. Как оказалось, звали его Архипом.
- Редкое имя! - воскликнула тётя Лиля. - Случайно, не родовое?
- Родово-ое?..- в недоумении протянул парень. - А-а... Да, назвали в честь покойного деда по матери. У него фамилия была Архипенко. Это он писал портрет. Внизу картины есть автограф. Только когда вы прикрепляли к двери раму, то почти прикрыли его. Но если присмотреться, то можно разобрать"Архип". Кстати, а как снять дверь с петель?
- Это невозможно. Дверь замурована.
- Жаль... Я привык работать в мастерской.
- У вас есть мастерская? - удивился отец Лилианы. - И опыт работы по реставрации картин имеется? Вы такой молодой...
- Имеется. Мастерская не моя, а деда. Он был член Союза художников. Он, когда уже не мог работать, сдал её бригаде реставраторов из столицы. Они у нас в городе проводят иногда кое-какие работы. Я уже три года после художественного училища  работаю вместе с ними. Да вы не волнуйтесь... Меня дед перед смертью хорошо проконсультировал и передал состав красок. Даже в лаборатории не стоит обращаться. А технику его я изучил досконально ещё раньше. Не напартачу, не бойтесь. Жаль, конечно, что такая картина не может экспонироваться в музеях... Она стоит того!
       Время в приятных беседах под сочный шашлычок прошло незаметно. Архип вынужден был согласиться работать на мансарде, но перед тем поинтересовался:
- Я заметил, что наверху давно не было ремонта. Если вы собираетесь его делать, то лучше до реставрации. Потому что влажность и сквозняки могут снова повредить картину.
Василий задумался, а потом, извинившись, отошёл сделать пару звонков. Лилиана, подойдя к нему, спросила:
- Па, ты меня упрекаешь в легкомыслии. А сам вводишь в дом незнакомого человека, - девушка всё ещё дулась на гостя. Тем более, что он за столом, боясь снова чем-то обидеть строптивого подростка, старался не смотреть на неё и разговаривал только со взрослыми, словно подчёркивая этим, что она действительно слишком мала.
- А ты что-то имеешь против? - удивился отец.
- Нет... - замялась Ллиана. - Но ведь он ещё паспорта тебе не показал.
- Он знает о картине так много, что это лучше документов подтверждает всё, что он рассказывал. К тому же, - отец словно замялся, но всё же произнёс: - ты не представляешь, сколько стоит реставрация. А я, когда заметил трещинки, интересовался. Это было лет пять назад. Сейчас, думаю, ещё дороже. Он собирается сделать всё бесплатно... Я, конечно, как-то отблагодарю. Но, думаю, это выйдет значительно дешевле. А на сэкономленные деньги можно будет  отремонтировать твою комнату.
"Прав был Архип, когда сказал про "халяву"." - подумала тогда Лилиана.
       Для российского менталитета "халява" - настоящий золотой ключик.
       После телефонных звонков Василий сообщил:
- С понедельника придет бригада, будет делать ремонт. Сказали, что за неделю управятся точно. Так что, Архип, ждём вас в следующее воскресенье.
        Спонтанное решение брата о ремонте мансарды тётя Лиля восприняла благосклонно, хоть и вздохнув, покачала при этом головой. Она не слишком любила изменения в привычном укладе жизни. А вот против ремонта во всём доме категорически возражала:
- Мансарада действительно выглядит не очень... А моя комната и кухня вполне приличны. Ещё лет десять простоят. Я к тому времени поднакоплю... Нечего на меня тратить деньги. У тебя своя семья.

      Бригада не подвела: все работы были выполнены быстро и достаточно качественно. Только грязи развозили много. Дважды в день Лилиане приходилось вымывать лестицу и холл с прихожей. Потому в тот день, когда завершающей точкой ремонта стала эпопея с поднятием и сборкой мебели, она с облегчением вздохнула. У пьющего отца Ёжика были золотые руки. "Талант не пропьёшь," - любил говорить Иван Сергеевич, приступая к работе. Даже отсутствие в мебельном наборе "Сделай сам" некоторых деталей не помешали ему за пару часов собрать весь гарнитур. Он лично вернул на место колченогую тумбочку, которую накануне подремонтировал и освежил новым лаком и, прищурив глаз, оценивающе окинул взглядом плоды своих рук.
- Красотень! Лиль Иванна! Принимай работу!
- Пусть Лилечка примет. У меня что-то давление подскочило. Мне подниматься тяжело, - послышалось снизу.
- Ну, Лилёк, одобрямс? - обратился сосед с подруге сына. - Мы с Ёжиком всё расставили, как ты велела.
- Спасибо, - Лиля любовалась преобразившейся комнатой и одновременно освобождала от покрытия картину. - Всё просто чудесно!
       Не взирая на увеличившееся количество мебели, комната стала выглядеть ещё просторнее. Возможно потому, что вместо огромной железной кровати разместилась более компактная. Шкаф удачно прятался в углу между входной дверью и стеной, отделяющей мансарду от второй половины дома, и при этом не заслонял собою картину. А небольшой письменный стол прекрасно вписывался в пространство у окна. И только ретро тумбочка заняла прежнее место в том углу, где белоснежный потолок низко нависал над полом. Однако светлые с золотистой вертикальной полосой обои делали наклон крыши менее заметным, визуально расширяя пространство. Лилиана, сама занимавшаяся дизайном мансарды, тем, что получилось, была довольна. Единственным тёмным пятном оставался портрет. А потому ещё больше бросался в глаза.
- Теперь вот налепи картинок, - от души посоветовал Иван Сергеевич. - Шварца...негера какого-нибудь или котиков. Шоб было красиво... как у Ёжика. А то шо это у тебя одна баба... Хоть бы в купальнике была - куда б ни шло...
- Это моя прабабушка. Тогда, наверное, в купальниках не ходили.
Иван Сергеевич, ойкнув, вытаращил глаза на портрет:
- И правда, похожа на Лилю Ивановну... Ты ей не говори, что я её прабабушку бабой назвал, - сосед побаивался тётю Лилю.
- Она ей бабушка, - поправила Лилиана, в который раз удивляясь, почему сосед-пьяница с таким испугом реагировал на её добрейшую тётушку.
         Вот и в этот день тёте Лиле пришлось укрощать буяна. Тот, допив бутылку, которой с ним рассчитался Василий, стал требовать у жены деньги. Он то ли заметил, то ли догадался, что сосед выплатил его жене дополнительную сумму.
- Говорила же тебе: не стоит ему давать водку, - упрекнула Василия сестра.
Отец Лилианы уже собирался уходить, но замер с виноватым видом у калитки, прислушиваясь к разгорающемуся за забором скандалу.
- Свинья болото найдёт, - буркнул он. - Дал бы просто деньги - он бы все пропил. Ещё бы и палёнки какой-то купил...
- Придётся вмешаться, - вздохнула тётя Лиля. - Ох и не люблю я этого дела... Однако тут есть и наша вина...
Она постояла минутку, опустив голову. Затем распрямила плечи и шагнула в проём калитки.
Лилиана, знающая только из рассказов Ёжика о способности тётушки укрощать соседа, впервые увидела, как преобразилось её лицо. Словно неизвестный скульптор прошёлся резцом по его чертам, сделав их более резкими и выразительными. Невидящий, погружённый в себя взгляд, который скользнул по племяннице, источал силу, значительно более явную, чем у Дамы с портрета. Прежде ласково улыбающиеся губы вроде бы и не изменили своего рисунка, но в уголках рта ирония прикрывала готовый вырваться гнев.
"Так вот о какой силе говорил художник..."- подумала Лилиана, прислушиваясь к тому, как ровный, едва различимый голос тёти Лили гасил пьяные крики, которые перешли сначала в невразумительное бормотание, а затем смолкли. Через время послышался прерываемый всхлипываниями голос матери Ёжика, которая провожала соседку домой:
- Ой спасибочки вам, Лиль Иванна. Что бы мы без вас делали...
       На следующее утро в воскресенье явился Архип. Кроме рюкзачка за спиной он принёс небольшой, но по-видимому, довольно тяжёлый чемоданчик. Василий, запомнивший упрёк дочери в легкомыслии, ещё в холле проверил паспорт художника и стал говорить ему что-то вполголоса. В это время Лилиана ворвалась в дом и услышала, как парень оправдывался в ответ:
- Да я вообще малолетками не интересуюсь. И у меня есть девушка...
- Па, ты малолетку отпустишь на море с Ёжиком? Нас его сестра с мужем пригласили. Машиной отвезут и назад доставят. Ну пожалуйста...
- Хорошо. Только проведи Архипа в свою комнату, - сестре Ёжика Василий доверял.
        Немного смущённый художник поднимался вслед за Лилианой. Он чувствовал, что снова невольно обидел девушку. И даже его искреннее восхищение изменившейся мансардой не растопило её сердца. Все дни, пока Архип занимался реставрацией, она старательно избегала его. Хоть ей ужасно хотелось посмотреть, как он будет работать. Однако каждый вечер после его ухода Лилиана наблюдала, как изменялся портрет, как оживали и искрились краски. Правда их блеск немного угас, когда Архип покрыл поверхность картины каким-то составом.
- А перед этим платье было ярче, - не выдержав, заявила девушка художнику в последний день.
- Ярче - это не значит лучше... - возразил Архип, не глядя на собеседницу и фотографируя Даму. Но потом всё же обернулся, проверяя, не обидели ли его слова Лилиану. - Мне сказали, что ты сама подбирала цвет мебели и обоев. В твоей комнате прекрасно подобраны краски. И они не яркие. Чудесное дизайнерское решение!
- Так я и собираюсь стать дизайнером... - призналась польщённая Лилиана.
- Правда? Молодец. Я думаю, что у тебя получится... - художник с интересом посмотрел на девушку.
Этот взгляд и то, как довольно вспыхнула дочь, не ускользнули от внимательного взгляда Василия.
- Пойдёмте, молодой человек, рассчитаемся и спрыснем коньячком результаты вашего труда, - поторопил он Архипа, увлекая за собой.
     С лестницы донеслись неуверенные возражения:
- Да я, в общем-то, безвозмездно... Дедушке обещал... и вам.
      Однако сопротивление было слишком слабо, и его окончательно сломили слова Василия:
- Ну как же так... Вы взяли на работе отпуск, чтобы отреставрировать портрет. Потратили столько времени... Надо хотя бы частично компенсировать эти потери...
       Стоя напротив портрета, Лилиана вглядывалась в лицо Дамы и пыталась сложить губы в такую же точно ироничную улыбку. Глаза её при этом косили в сторону зеркальной двери шкафа. Уголки рта приподнимались точь в точь, как у прабабушки. А вот глаза... "Нет в моих глазах её силы и магии, - огорчённо подумала Лилиана. - Может, потому, что у неё радужка отливает сталью. А у меня голубизной?" Грустные размышления прервало поскрипывание ступеней: тётя Лиля медленно поднималась на мансарду, чтобы полюбоваться отреставрированным портретом.
      
       С июля Василий и Алина стали жить вместе. Однако Лилиану это уже не огорчало. Она прекрасно проводила время в обществе тёти Лили и Ёжика. Детская дружба, угасшая в последние годы, вспыхнула снова. И если для близких были очевидны изменения, произошедшие в Лилиане с того невинного времени, то для Ёжика девушка оставалась всё такой же храброй, независимой и умной. Нескрываемое восхищение, которое читалось в глазах паренька, возвращали Лилиане уверенность в себе. Девушка и вправду чувствовала себя рядом с ним сильной и самостоятельной. Она догадывалась, что Ёжик влюблён в неё. Но пробивающиеся ростки женской мудрости подсказали ей верный шаг. Лилиана сделала друга детства поверенным в сердечных делах. Она, чуть приукрасив, рассказала ему, как Максим встал на её защиту. Как она влюбилась в него. И, выдавая желаемое за действительное, описала их последний разговор, где преподнесла свои слова, как обещание оставаться верной Максу до следующей встречи. Лилиана действительно всё ещё была очарована своей первой влюблённостью. А её преданность не только вызвала понимание и сочувствие в сердце Ёжика, но и подняла девушку на недосягаемую для паренька высоту.
      Тётя Лиля, зная об этом и доверяя племяннице, отпускала Лилиану на пляж в сопровождении малолетнего кавалера. Того, что племянница может утонуть, тётушка не боялась. Лилиана рыбкой плескалась в тёплых мутноватых волнах. И лишь когда мопеды маленькой компании с громким треском срывались с места, окутанные клубами пыли и белого дыма, тётя с тревогой смотрела вслед и восклицала:
- Вы только поосторожнее! Не так быстро!
Она немного волновалась, глядя на спину и подпрыгивающий хвостик племянницы, которая сидела сзади Ёжика, обхватив его за талию.
       Вечером разомлевшая от летней жары и утомлённая плаваньем Лилиана с удовольствием растягивалась на диванчике в тени с книгой в руках. Её совершенно не огорчали длинные списки литературы, рекомендуемой будущим десятиклассникам. Благодаря тёте Лиле она любила читать. И, как правило, не искала в интернете или хрестоматии краткое описания сюжетов. Этим летом чтение увлекало Лилиану так же, как походы на море. К тому же тётушка не слишком обременяла племянницу домашними хлопотами. Хотя Лилиане нравилось помогать ей. Потому что любое дело скрашивала занимательная беседа с необыкновенно мудрой и любящей её женщиной. И даже то, что, как правило, терпеть не могут подростки - работу в палисаднике и на грядках - тётя Лиля превращала в интересную игру, сопровождаемую рассказом о цветах, их силе и очаровании. При этом Лилиана ощущала, как душа её наполняется умиротворением и особой энергией после прикосновения к земле.  Дни каникул пролетали незаметно в окружении милых сердцу людей, занятных дел и приятных грёзах о Максе.
       А ещё это лето запомнилось Лилиане воспоминаниями тётушки об истории их семьи. Когда на мансарде начался ремонт, племянница перебралась в комнату к тёте Лиле и в первый же вечер, ворочаясь на неудобной раскладушке, спросила:
- Тёть Лиль, а ты помнишь свою бабушку?
- Которую?
- Ту, что на портрете.
- Маргариту? Конечно. Мне было лет десять, когда она умерла. Вот другую бабушку, маму моего отца, не знала. Она погибла в лагере задолго до моего рождения. Наш с Васильком папа воспитывался в спецдетдоме.
- Мне папа рассказывал про этого дедушку. Говорил, что из-за его биографии он сам с трудом прошёл проверку, когда поступал в военное училище. А вот бабушка Маргарита... - Лилиана вернулась к теме, которая возбуждала её любопытство. - Архип сказал, что она была необыкновенная.
- Это да...
- А почему ты мне об этом никогда не рассказывала?
- Тогда ты была слишком мала. Могла что-нибудь неправильно понять...
- А чем она была необычной? Ну, кроме того, что у неё лёгкая рука и всё росло, как на дрожжах. Про орех я уже знаю.
- История с орехом, я думаю, из разряда легенд. Скорее всего, она его посадила. А вот то, что Маргарита обладала даром внушения и умела управлять людьми - это точно. У нас, как у всех детей, возникали конфликты. Ей стоило появиться рядом - и всё затихало. Она порою даже рта не открывала. Или ещё... Бабушка читала нам сказки, а мне потом всю ночь снились её герои... Я расскажу тебе позже всё, что знаю о ней. Что-то из своих детских впечатлений, что-то из рассказов мамы. Но сейчас поздно. А завтра рано утром придет бригада. Не выспимся. Спокойной ночи.
Однако Лилиана, покрутившсь ещё немного, вспомнила вдруг про дверь.
- А почему замуровали проход на другую половину дома?
- Потому что на второй половине после смерти бабушки стала жить другая семья, - неохотно ответила тётя Лиля.
- И куда она делась?
- Хозяйка дома уехала. Не знаю куда. Там давно уже никто не живёт. А я не имею привычки интересоваться жизнью посторонних. И тебе не советую совать свой милый носик в чужую жизнь, - тётя Лиля сказала это едва слышно, но у Лилианы почему-то само собою исчезло желание продолжать распросы.
      Уже засыпая, племянница пробормотала:
- Представляю, сколько маргариток росло в палисаднике Маргариты...
Тётушка ещё не спала, но ничего не ответила, а лишь откликнулась глухим смешком.

       ... "Там давно уже никто не живёт," - слова тёти всплыли в голове у Лилиланы, вынырнувшей из омута сна. Вечером ей не давали заснуть размышления над проектом, постоянно прерываемые мыслями о непонятных звонках. И когда они окончательно перемешались, Лилиана окунулась в хаотичный калейдоскоп лиц, отдельных фраз и странных видений. Разбудил её непонятный визг. Лилиана замерла, испуганно сжавшись под одеялом. Едва слышно заскрипели половицы... Сначала она решила, что кто-то поднимается по лестнице. Сердце забилось, птицей вырываясь из груди. Девушка прислушалась и поняла, что звуки доносились из-за стены. Вдруг всё замерло. Но через несколько минут послышался удаляющийся скрип, словно человек на другой половине дома направился в сторону балкона. Снова тишина. Лилиана, лёжа на боку, напряжённо всматривалась в чёрный прямоугольник балконной двери, где виднелись размытые очертания изогнутых перил и ветвей ореха. Боясь пошевелиться, она ожидала, что сейчас их закроет угрожающий силуэт. Взрослый человек мог легко преодолеть перила, разделяющие два балкона. Несколько лет тому назад, после разговора с тётей, Лилиана больше не решалась задавать вопросов об исчезнувшей соседке по дому, но всё же отважилась перебраться на другую половину балкона и попытаться заглянуть в окно. Напрасно. Окна были плотно зашторены. Тогда разочарованная Лилиана вернулась на свою половину, едва не попавшись тётушке. А теперь она, представляя, как таинственный незнакомец перелазит через перила и подходит к её двери, вслушивалась в пугающую тишину. Ни звука... И вдруг опять взвизгнули несмазанные петли. Этот негромкий, но неприятный звук вывел девушку из оцепенения, и она, стремительно вскочив с кровати, понеслась босиком вниз по лестнице. Ей было всё равно, услышит ли незваный гость топот из-под её ног. Схватив в прихожей ветровку и сунув ноги в шлёпанцы, Лилиана выскочила на крыльцо. 
        "Куда бежать? К соседям? Но там теперь лишь две женщины и маленькие дети. И что я им скажу? Ещё испугаю..." - девушка нерешительно топталась у порога, прислушиваясь, не послышится ли за спиной скрип ступеней  или шаги на заброшенном участке. Однако в ночном воздухе звучало лишь пение сверчка и изредка доносилась соловьиная трель.
        Последняя майская ночь была довольно свежей. Пробирающийся под ветровку холод вытеснял из-под пижамы остатки тепла, неприятно щекоча кожу и покрывая её мурашками. Но именно он окончательно отрезвил Лилиану. "Может, это вернулась пропавшая соседка? Мансарда давно не проветривалась, вот она и открыла балконную дверь, - подумала девушка, пошевелив замерзающими пальцами ног. - А потом кто-то снова подошёл к балкону, чтобы закрыть её..." Лилиана уже не сомневалась, что её разбудил визг несмазанных петель. Собственный испуг вдруг показался ей смешным. "Да, последние события совершенно выбили меня из колеи. И эти непонятные звонки... Видишь, Ёжик, какой я стала трусихой, - мысленно обратилась она к другу детства. - Завтра надо обязательно познакомиться с соседкой." Но, не взирая на успокаивающие мысли, девушка поднималась в свою комнату с опаской, а войдя, тут же включила свет. Всё было как обычно кроме беспорядка на кровати. Присутствия чужих не было заметно, а Лилилана всегда легко ощущала даже мимолётные визиты посторонних. И только Дама всё так же пристально наблюдала за нею.
"Да знаю я, знаю - нет во мне твоей силы," - пробормотала девушка, выключая свет и опуская голову на подушку.

- Тёть Лиль, ну расскажи ещё что-нибудь о Маргарите.
- Да я тебе уже столько рассказывала...
- А что ты имела в виду, когда говорила о её способностях отводить глаза?
- А-а... это... Ну, например, бабушка единственная могла спрятать новогодний подарок так, что  никто не мог его отыскать. Я ведь в детстве тоже была любопытна. И как ни пытались родители скрыть от меня сюрприз, в какое бы укромное место не клали - я его находила. А Маргарита вроде бы где-то рядом положит - а ты обязательно проходишь мимо.
- Ну... это ещё Шерлок Холмс советовал оставлять предмет на виду, только чуточку его замаскировать...
- Ладно - подарки... Мне мама рассказывала, что когда-то за дедом пришли из НКВД. В то время по всей стране сажали врачей-вредителей. Вот и на деда кто-то написали кляузу. Моей  маме тогда было лет девять, но она хорошо запомнила, как ночью начали ломиться в двери дома. Ты же уже знаешь, что через спальню родителей можно было попасть в кабинет и амбулаторию. Там, где сейчас наша кухня, было что-то на подобие манипуляционного кабинета. У второй двери тоже были энкавэдисты. Бабушка велела мужу выбираться через окно манипуляционной в тот момент, когда она откроет входную дверь. А на жилую половину дома в это время непрошенных гостей впускал  кто-то из старших. Моя мама запомнила, как бабушка ещё наверху дважды повторила мужу: "Не вздумай отходить от стены и пытаться бежать. Пристрелят. Просто прижмись к плющу и замри. Если услышишь шаги - закрой глаза и затаись." Пятеро мужчин перерыли весь дом, амбулаторию и пытались допрашивать бабушку. Но как-то быстро теряли энтузиазм и отходили от неё. А дети, рыдая, повторяли вслед за Маргаритой, что их отец уехал ещё вчера. Мама говорила, что в ту минуту она сама верила в свои слова, хотя видела папу всего лишь несколько минут назад. Бабушка оставалась во время обыска невозмутимой. Она не возражала, наблюдая, как выворачивают комоды, роются в бумагах. Её спокойствие передалось детям, и, что удивительно, умиротворяюще подействовало на энкавэдистов. Но когда старший из них бросил коротко: "Сворачиваемся!", вдруг побледнела и обратилась к нему: "Позвольте выйти во двор - мне дурно..." Тот не смог отказать. Даже придержал бабушку за локоток, помогая сойти с крыльца. Моя мама тогда  испуганно уцепилась за юбку Маргариты и вышла вместе с нею. Старший крикнул кому-то за забором: "Со двора никто не выходил?" Ему ответили, что нет. Бабушка оперлась об угол дома и замерла. Она вроде бы не обращала внимания на людей, которые рыскали во дворе. А мама сказала, что когда её глаза привыкли к темноте, она вдруг с ужасом увидела на фоне плюща контуры затаившегося отца и проходящую мимо фигуру с пистолетом в руках.  По-видимому, Маргарита почувствовала, как напряглась дочь. Она погладила её по щеке и ладонью закрыла ей веки, - тётя Лиля замолчала, откладывая в сторону книгу, от которой её отвлёк вопрос племянницы.
- А потом что? - нетерпеливо спросила племянница.
- Ничего... Непрошенные гости ушли. Так и не увидели дедушку.Только на сутки оставили у ворот охрану и потребовали, чтобы Маргарита сообщила, если муж даст о себе знать. Бабушка пообещала. А потом до тех пор ходила по кабинетам начальников (они все были пациентами мужа), пока её не успокоили, что доноса больше нет. Исчез в бюрократических недрах. Вот тогда доктор "вернулся".
- Класс! Мне бы так! - восхищённо воскликнула Лилиана.
      Она с удовольствием слушала семейные истории. Ведь тётя Лиля была прекрасной рассказчицей. Племянница  любила в промозглые зимние вечера расположиться рядом с тётушкой в её комнате, укутаться пледом и читать, прислушиваясь к завыванию ветра за окном. Уроки выполнены. Тихий шелест страниц. На подоконнике, в напольных горшках и на кованной горке-подставке радовали глаз разноцветье и зелень, словно в сказочном тропическом лесу. Уютно и тепло. Как будто вернулись счастливые и безмятежные дни детства. Только Лилиана уже стала другой. В ней словно бы поселился обиженный недоверчивый зверёк, который жил в ожидании очередного пинка. Хотя в гимназии у девушки всё складывалось прекрасно, и неприятный эпизод предыдущей весны стал забываться, она боялась подпускать к себе людей слишком близко, а откровенничать позволяла лишь с тётей Лилей. Да ещё Ёжик оставался преданным другом. Иногда он встречал Лилиану у гимназии и молча сопровождал её, лишь изредка прерывая щебетанье девушки вопросами. Его крупная фигура с рельефными мышцами (парень стал серьёзно подкачиваться в тренажёрном зале своего училища) отпугивала потенциальных ухажёров. Однако Лилиану те не интересовали. Её недоверчивость, а главное, не исчезающее со временем, а ещё более укрепившееся  грёзами чувство к Максу, не позволяли увлечься кем-то из одноклассников.

- Ах, если бы меня увидел Макс в этом платье! - воскликнула девушка, вальсируя перед зеркалом.
- Да... в тебе развиты верность и преданность нашего рода, - грустно откликнулась тётя Лиля.
- А тебя это огорчает? - удивилась Лилиана.
- Ну... не совсем. Но ты слишком юная, чтобы обрекать себя на одиночество так рано. 
- Ты думаешь, что мы больше не встретимся с Максом?
- Не знаю... Жизнь покажет.
      Этот разговор произошёл перед окончанием гимназии, когда Лилиана примеряла выпускное платье. Она с тётушкой придумала просто сногсшибательный фасон и была уверенна, что сможет затмить в нём первых красавиц. Девушка уже определилась с выбором профессии и университета, частенько представляя себе, как будет жить в Москве и обязательно встретится там с Максимом. Они, конечно же, будут вместе гулять где-нибудь на Патриарших прудах или в Екатерининском парке, ходить в театры или кино и много разговаривать, а на каникулах вдвоём возвращаться в родной город.
        Однако Лилиана встретилась с парнем значительно раньше. Макс приехал домой на майские праздники. В праздничной толпе впереди себя на аллее она заметила щуплую фигуру, однако не сразу узнала его. Он держал за руку девушку. "Как похож на Максима", - подумала сначала Лилиана и оцепенела, когда, блеснув стёклами очков, Макс повернул голову к своей спутнице. Он смешно сложил губы дудочкой и поцеловал её в щёку. Макс выглядел влюблённым и счастливым. Но, словно почувствовав взгляд Лилианы, обернулся и встретился с нею глазами. Он вдруг смутился, затем растерянно кивнул ей головой и виновато улыбнулся. А может, всё это лишь показалось Лилиане, которой хотелось оправдать его и отогнать от себя ехидную мысль: "А ты, дурочка, думала, что он будет два года хранить тебе верность?" Она нашла в себе силы, улыбаясь ему, махнуть в ответ рукой и, выпрямив плечи, на которые страшной тяжестью опустилось разочарование, шагнуть в боковую аллею парка. Спину девушка держала ровно, а вот лицо сохранять ещё не научилась, потому что замечала иногда, как встречные поворачивали в её сторону головы. В ту минуту ей было всё равно. Ничего не понявший Ёжик, который перед этим отстал от Лилианы, чтобы прикурить, догнал её и, преданно заглядывая в глаза, поинтересовался:
- Лиль, ты чё? Помчалась, как ракета... Я тебя чуть не потерял. Ты не туда. Пацаны нас ждут у аттракционов.
- Ёж, ты сам иди. Я домой поеду.
- Зачем?
- Голова болит, - Лилиана и вправду почувствовала, как давящий обруч боли сжал виски.
Ёжик знал, что после перенесённого в детстве менингита у девушки иногда случались болезненные спазмы.
- Я с тобой.
- Не надо.
- Я тёте Лиле обещал не бросать тебя.
- Это по вечерам, когда темно. Сейчас день, людей море. Со мной ничего не может случиться.
Ёжик не спорил, но продолжал молча идти, изредка с тревогой поглядывая на подругу.
   Тогда Лилиана резко остановилась, подняла голову и в упор, глаза в глаза, посмотрела на парня.
- Иди, Ёж. Тебя ждут.
      Плотная фигура мгновенно обмякла - и друг послушно зашагал прочь, изредка оглядываясь, словно в ожидании, что девушка окликнет его. Но она, проводив его взглядом, резко развернулась и направилась домой. "Ну почему я не могу управлять людьми так же, как Ёжиком?"- размышляла Лилиана, стараясь отогнать от себя мысли о Максе. Однако те упрямо возвращались сквозь ноющую пульсацию в висках. "Вот было бы здорово подойти к нему, посмотреть в глаза и приказать идти за мной. А он бы послушно оставил эту девчонку и побрёл бы, как Ёжик... Но ведь не смогу..." Лилиану совершенно не беспокоило, что при этом почувствовала бы её соперница и даже сам Макс. Словно в наказание за такие мысли голова невыносимо разболелась, и спазм, распространяясь по всему телу, заставил желудок освободиться от остатков завтрака. Девушка едва успела подбежать к стоящему чуть дальше от дорожки дереву. Она опиралась на ствол и пыталась побороть головокружение и вновь подступающие к горлу волны тошноты, когда услышала за спиной:
- Ну и наклюкалась... А ведь совсем молоденькая...
- И когда успела? Демонстрация только кончилась.
- А может, она ещё вчера праздновать начала?
- Ладно вам. Такое впечатление, словно сами не перебирали. А кто на прошлой неделе унитаз всю ночь обнимал?
 В ответ хихикнула девушка. Возможно именно та, которая подружилась с унитазом.
      Последний голос показался Лилиане знакомым, однако новый приступ рвоты не позволил посмотреть в его сторону. Немного придя в себя, Лилиана почувствовала за спиной чьё-то присутствие. Всё тот же сочувствующий голос поинтересовался:
- Девушка, с вами всё в порядке?
- А это безобразие похоже на порядок? - Лилиана указала пальцем в стекающую по стволу массу, что опускалась в неаппетитную лужицу у её ног. Обруч на голове ослабил на мгновение свою хватку, и ей стало немного легче после приступа, потому родившийся ответ можно было принять за шутку.
Сзади засмеялись.
- А она с юмором.
- Ладно, Архип, пошли. Такая не пропадёт.
Нечасто встречающееся имя заставило девушку повернуть голову.
- Лилиана? Ты? - лицо художника выражало искреннее удивление.
- Не ожидал? - она попыталась улыбнуться, но невидимый обруч вновь сжал виски, и боль волнами распространилась ко лбу. По-видимому, девушка побледнела ещё больше и пошатнулась. Архип, удерживая её от падения, приблизился вплотную к побелевшему лицу.
- Эй, мать Тереза, оставь девчонку в покое, - окликнул Архипа весёлый голос. - Когда пила, то ей было хорошо. Почему теперь нам должно быть плохо вместе с нею?
- Она не пьяна. Запаха нет, - озабоченно бросил художник и обратился к Лилиане:
- Может, скорую?
- Не надо. Мне бы только дойти домой. Тётя Лиля знает, что надо делать...
- Это что - твоя знакомая? - поинтересовался подошедший парень. - Натаха уже ревнует. Смотри: вечером устроит разбор полётов. К тому же опаздываем.
- Идите без меня. Я отведу девочку домой.
     Архип бережно обнял Лилиану за плечи и подвёл к лавочке. Вызывая такси, присел рядом.
- И часто с тобой такое?
- Редко. Раньше было чаще. Но так сильно впервые.
- А что это?
- Спазм.
- Отчего? - спросил Архип, но, заметив, как девушка поморщилась то ли от подступающей боли, то ли от раздражения, сменил тему:
- Ты сможешь дойти до выхода из парка? Скоро подъедет машина.
    К счастью, такси ждать не пришлось. Пожилой шофёр, сидящий в машине, недовольно посмотрел на располагающуюся сзади парочку.
- Перебрала?
- Нет, - ответил Архип.
- Таблетки или травка с непривычки?
Архип пожал плечами, но Лилиана, до которой голоса долетали, словно издали сквозь забившуюся в уши вату, нашла в себе силы, чтобы ответить:
- Это... после менингита ... в детстве...
- Понятно, - всё так же недовольно буркнул таксист, протягивая Архипу пакет. - На... Смотри, чтоб салон не загадила.
    Однако всё обошлось. Они доехали быстро, а Лилиане стало настолько лучше, что она нашла в себе силы улыбнуться тёте Лиле, распахнувшей перед ними дверь.  Тётушка всё поняла с первого взгляда. Она вместе с Архипом  отвела племянницу в её комнату, быстро приготовила шприц с лекарством и, сделав укол, заботливо укутала пледом. Спазмы возникали всё реже, и боль постепенно угасала.  Последнее, что услышала Лилиана  сквозь навалившуюся дрёму, это как тётя приглашала Архипа на кофе, соблазняя подоспевшим пирогом. А в ноздри, утратившие на время обоняние, пробились сладковатые запахи ванили и запечённых яблок. 

       Пережитый стресс не помешал Лилиане успешно закончить школу и сдать ЕГ. Возможно, помогла откровенная исповедь тёте и её поддержка, или она всё же научилась держать удар. А во время выпускного бала то ли на зло Максу то ли самой себе девушка отчаянно целовалась с малознакомым пареньком из соседнего класса, о котором забыла на следующее утро. И решила не ехать в Москву, а поступать в институт, расположенный в областном центре.
- Зато я смогу каждые выходные приезжать к тебе, - убеждала она тётушку, обеспокоенную тем, что племянница отказалась от своей мечты учиться в столице.
     Четыре года всё так и было. Лилиана с удовольствием училась. Среди предметов почти не было таких сложных, как физика в школе или раздражающего своей очевидностью ЗОЖа. Областной город радовал большим, чем  в провинции, перечнем развлечений, а студенческое общежитие беззаботной и разгульно-весёлой жизнью. Но девушка так и не смогла открыться ни для дружбы, ни для любви. Поэтому каждые выходные, покачиваясь в вагоне электрички, с удовольствием представляла, что вскоре откроет ключом дверь в цветочном домике, переступит порог, вдыхая запах любимых блюд и ощущая, как мягкая лапа уюта пробирается в душу, и от её тёплых прикосновений тают ледяные чертоги, не подпускающие к сердцу посторонних. Как засияют счастьем лучики морщинок тёти Лили. А потом после ужина Лилиана станет рассказывать о событиях последней недели и делиться тем, что узнала или прочитала за эти дни. Тётушка будет слушать, не сводя с неё выцветших прозрачно-голубых глаз, то распахивая их удивлённо, то зажмурившись от смеха. И согласно кивать головой.      
       Так и было, пока не появился Влад.


       В этот день Лилиана вернулась домой поздно. Сначала задержалась в офисе, безуспешно приспосабливая различные формы светильников к графическим очертаниям интерьера. Ни одна идея, появляющаяся на экране монитора, не радовала её, и палец снова упрямо нажимал "delete".
Она бы поработала дольше, но зазвонил телефон. Лилиана вздрогнула и с опаской посмотрела на экран. После таинственных вечерних звонков она решила не отвечать скрытым абонентам. Это был отец. Вздохнув с облегчением, поднесла трубку к уху:
- Привет, пап.
- Привет, доча. Ты где?
- Ещё на работе.
- Давай к нам, пока солнце не село.
- Зачем? Может лучше вы ко мне в воскресенье?
- Сегодня девять дней. Надо помянуть Лилю. Алина уже стол накрывает, так что не задерживайся, вызывай такси.
- Да мне работать надо... - неуверенно протянула Лилиана, но вдруг почувствовала, как предательски заурчало в животе. В этот день она, увлёкшись, не пообедала.
- Ты даже ради Лили не готова бросить свою работу? - в голосе отца зазвучало раздражение. Семейные проблемы и чувство вины после смерти сестры сделали Василия не таким терпимым и более несдержанным. Лилиана ощутила это ещё на похоронах. Поэтому решила больше не спорить с ним:
- Хорошо, сейчас выезжаю.
      Они сидели за столом на кухне только втроём: она, Василий и Алина. Маленький Егорка возился на полу с пазлами, изредка издавая невнятное мычание. Пили мало, не чокаясь и не пьянея.
- Ты как? Держишься?
- А куда мне деваться? Только дом осиротел. В нём всё ещё, как было при ней... Только нет её... Жутковато...
- Тогда, может, к нам?
Лилиана, не глядя на Алину, почувствовала, как та напряглась, поэтому поспешила отказаться:
- Нет, что ты. Привыкну. Да у вас то и места нет.
- Для тебя всегда найдётся. Егор ведь с нами спит. В твоей комнате он лишь иногда играет.
- Спасибо, пап. В доме и во дворе цветы. Они ухода требуют. Тётя Лиля не простила бы мне, если бы они погибли. И так тигровая лилия, её любимая,  вдруг стала пропадать. Стрелка пробилась просто чудесная - и вдруг засохла. Остальные, правда, в порядке...
    Лилиана специально заговорила о цветах, чтобы как-то снять напряжение, возникшее в комнате после приглашения отца поселиться у них. А потом заторопилась:
- Я пойду, хорошо? Темнеет. Завтра нужно прийти на работу пораньше, хочу выспаться.
      Такси остановилось у дома, когда его очертания уже едва угадывались во тьме летней ночи. Фонарь, стоящий у дороги, не горел. А периодически вспыхивающая лампа напротив дома Ёжика выхватывала из темноты одинокую машину, припаркованную на обочине, и не могла осветить знакомую калитку. Однако Лилиана легко на ощупь отыскала замочную скважину и вставила ключ. И тогда зазвенел телефон. Девушка, поскорее захлопнув дверь, посмотрела на экран мобильника. Номер не определялся. Лилиана нажала отбой, только неизвестный абонент продолжал упрямо звонить. Она хотела отключить телефон, но передумала и, переведя его в режим вибрации, стала подниматься по лестнице. Трубка в руках жужжала рассерженной мухой, зато свет от экрана немного освещал путь. И когда девушка наконец коснулась ручки двери, телефон угас и затих.  Войдя в комнату, Лилиана сразу же направилась к балкону. Машины на обочине уже не было. Она несколько минут постояла у окна, вглядываясь в темноту. С неба, плотно укутанного облаками, не пробивалось ни единого лучика, а отблески периодически гаснущего фонаря едва отражались от глянцевых листьев плюща, который уже наползал на окно от заброшенной части дома.
"Надо обрезать хотя бы плющ," - подумала девушка.
      Накануне утром она вышла с секатором на балкон. Ей ночью приснился странный сон. Тётя с жалостью смотрела на неё и говорила: " Лилечка, обязательно срезай лианы!" А потом исчезала и снова появлялась, удаляясь всё дальше. Голос её угасал, однако она вновь и вновь повторяла: "Не позволяй им оплетать балкон!" Проснувшись, Лилиана собралась до работы утром устроить стрижку лиан. Набросила на пижаму халат, приготовила инструменты и решительно распахнула двери. Свежий воздух ворвался в комнату, принося незнакомый сладковатый запах. Девушка внимательно оглянулась вокруг.
"Так может пахнуть только цветок, - подумала она и посмотрела вниз на клумбу, но не обнаружила ничего, кроме поздних чёрных пионовидных тюльпанов и алых бутонов мака. - Странно. За домом мог распуститься древовидный пион. Только у него совершенно другой аромат..."
       Глаза её опустились на перила, увитые тянущимися от другой половины дома плетями глицинии. Лилиана замерла. Ветви были густо усеяны небольшими цветочными гроздьями. Случилось чудо! Эта глициния никогда раньше не цвела. Тётушка предполагала, что сорт привезли из субтропиков, и лиана вообще не должна была расти в условиях жаркого лета и зимы с нечастыми, однако регулярными морозами, но каким-то образом прижилась, потеряв способность цвести. Наконец-то Лилиана сможет увидеть соцветия этой необычной глицинии. А они обещали через время распуститься шикарным ковром. Проследив глазами за извивающейся ветвью, девушка обнаружила источник необычного запаха. На соседнем балконе рядом с входной дверью висела огромная розовая гирлянда. "Ну нет, такую красоту я не стану уничтожать," - подумала Лилиана и решительно спрятала секатор. Завороженная необычным зрелищем она несколько минут любовалась длинным ароматным соцветием и совершенно забыла о плюще, который по стене пробирался к её окну.
      Теперь, стоя у чёрного провала балконной двери и наблюдая за бликами на влажных листьях, Лилиана решила, что утром обязательно обрежет ветви плюща. "А глицинию подстригу, когда она отцветёт, - подумала девушка и вздохнула. - Жаль, что тётя Лиля не увидит этой красоты..." Внезапно, словно лёгкий ветерок промчался по комнате, и одновременно в её голове опавшими листьями прошелестели слова: "Не жалей... Срезай всё..." Лилиана тряхнула головой, но снова оцепенела: внизу в палисаднике вслед за белым пятном, напоминающим резвящегося Снежка, проплыла светлая прозрачная фигура. Два то ли фантома, то ли блика удалялись от дома и поднимались вверх. И почти у самой верхушки ореха от бОльшей вытянутой тени отделился светящийся луч, словно прощально машущая рука. "Душа покойника покидает родной дом на девятый день ,"- вспомнила девушка слова тёти Лили.


     Первые намёки на разногласия возникли между племянницей и тётей, когда появился Влад.
     Летом после четвёртого курса Лилиана должна была проходить практику по дизайну. И если в предыдущий год она стремилась попасть в группы, которые распределялись по фирмам в Москве или Санкт-Петербурге, то в этом году ей хотелось остаться в родном городке. Тогда из-за отсутствия жилья она не попала в Питер. А время, проведённое в Москве, не оставило приятных впечатлений. Каждый день рано утром она больше часа добиралась к месту практики, получала какие-то мелкие рутинные задания, пыталась научиться чему-то полезному у людей, которые всё самое ценное старались спрятать как можно дальше, а на вопросы любознательной практикантки отвечали путано и неохотно. Жизнь с пьющим дедушкой тоже не доставляла удовольствия, а встречи с излишне молодящейся мамой и строптивой сестрой раздражали. К тому же хорошие театры разъехались на гастроли. После поездки в Москву Лилиана вспоминала с удовольствием только прогулки по городу и гулким прохладным залам музеев. Поэтому перед предстоящей практикой девушка сообщила отцу, что хотела бы остаться дома и попросила подыскать подходящую фирму. У Василия всегда были хорошие связи.
- Почему? Ты ведь можешь поехать в какой-то незнакомый город. Новое место, новые впечатления... - удивился отец.
- Нам не предоставляют общежитий. А я не хочу, чтобы ты оплачивал мне жильё. Вам теперь самим деньги нужны, - Лилиана знала, что маленький братик Егорка, родившийся за два года до этого, был необычным ребёнком и часто болел. - А ещё я мечтаю в этом году как следует накупаться в море. В прошлом году почти не поплавала. Когда из Москвы вернулась, оно уже цвело. А в будущем защита диплома и работа не позволят.
- Хорошо, что-нибудь подыщем.
     Так Лилиана попала в "Комторгдизайн". Фирма была небольшая, но довольно широкого профиля и разрабатывала интерьеры торговых и развлекательных центров  начиная от оборудования, заканчивая зелёными зонами для отдыха.
       Может это и не была любовь с первого взгляда, но она сразу обратила внимание на высокого симпатичного парня. Где-то в голове щёлкнул предохранитель: "Слишком красив для меня...". Поэтому свободная от пустых иллюзий Лилиана абсолютно спокойно отреагировала на Влада, когда через пару дней он, остановившись на минуту за её спиной, посмотрел на экран монитора и произнёс:
- Неплохо! Для практикантки вообще отлично. Я - Влад, - он протянул руку.
- Лилиана, - представилась девушка, с удовольствием отметив про себя, что он уже знает, кто она. Значит интересовался.
Она вложила пальцы в его ладонь и снизу вверх заглянула в лицо Влада. Однако внимательный взгляд прищуренных рыжеватых глаз и подрагивающие в улыбки кончики рта растопили безмятежность, а то, как он слегка задержал в тёплой руке её руку, заставили серце забиться часто и радостно.
     Любовь сделала её не просто счастливой. Опьяняющее чувство стало источником фантастических идей, фонтанирующих таким неиссякаемым потоком, что слух о необыкновенной девушке дошёл до руководства фирмы, которое с радостью предложило Лилиане работать у них ещё до получения диплома. Влад был в "Комторгдизайне" уже пять лет. Его опыт в сочетании с креативностью Лилианы позволил создать прекрасный тандем. Теперь Лилиана торопилась по выходным из института в родной город, чтобы не только насладиться домашим  уютом, но и встретиться с Владом. Свободное посещение лекций на последнем курсе  позволяли ей приезжать и среди недели. Тогда она не шла к тёте Лиле, а втайне от неё оставалась у Влада. В первый раз он пригласил девушку к себе в "холостяцую берлогу" по вполне уважительной причине: надо было до субботы завершить проект, а офис после  восьми вечера ставили на охрану. Дедлайн вынудил девушку ещё в среду сбежать с занятий и просто с вокзала примчаться на фирму. Но они всё равно не успевали окончить работу. И тогда Влад сказал просто, словно это было обычным делом:
- Поехали ко мне. Закажем пицу и добьём уже эту часть. А в четверг и пятницу всё окончательно оформим.
     Он невинно улыбался, но в глубине золотисто-карих глаз плясали весёлые чёртики. Они поддразнивали и соблазняли. Лилиана, замирая от пьянящих предчувствий, подумала: "Как хорошо, что я впопыхах забыла сообщить тёте о приезде."
      Первые минуты на съёмной квартире девушка была напряжена, вздрагивая от нечаянных прикосновений Влада, который сгребал со стола грязные чашки с остатками засохшего кофе, бутылки из-под пива и пустые пачки сигарет.
- Я вообще-то дома не работаю. А если и беру ноутбук, то заваливаюсь с ним на диван, - он не выглядел смущённым, весело оправдывая беспорядок. Эта естественность и беспечность так нравились Лилиане, что она находила особую прелесть в его холостяцком бардаке. Она совершенно расслабилась, осознав, что они действительно приехали сюда работать. Хотя в глубине души ощутила лёгкий холодок разочарования.
        Только когда Лилиана устало откинулась, закрывая графический редактор и отключая компьютер, она почувствовала на затылке его тёплое дыхание, а жесткие горячие губы скользнули по шее и обхватили мочку уха. И руки... Их прикосновения вынуждали её то напрягаться, словно струна, то расслаблено замирать, растворяясь в новых, неведанных ранее ощущениях. Влад был опытным любовником. Он сдерживал себя, не торопился и умело ласкал разгорячённое тело.  В первый раз просыпающиеся временами смущение и боль не позволили Лилиане в полной мере насладиться моментом, однако прелюдия была так прекрасна, что она вновь и вновь стремилась оказаться у него в гостях. И ещё сильнее привязывалась к нему. Сидящий в ней настороженный зверёк, казалось бы, должен был не позволять ей до конца раскрываться перед Владом и растерять остатки независимости. Да только случилось наоборот. Лилиана словно срасталась с любимым, отдавая всю себя и оплетая его своей нежностью. Ей казалось, что рядом с ним краски мира становились ярче, а воздух пьянил свежестью.
- Ты вся светишься, девочка моя! - тётя Лиля счастливо улыбалась, глядя на племянницу.
- Я так его люблю!
- А он? - прячущаяся в морщинках улыбка сменилась тревогой в глазах.
- Мне кажется, что тоже... Только он не говорил, а я не решаюсь спрашивать.
- Мужчины частенько боятся красивых слов. Для них поступки важнее. Может, ты познакомишь нас?
- Я спрошу его.
     Однако Влад не горел желанием встречаться с тётей Лилей. Но горькую пилюлю отказа сумел преподнести в достаточно привлекательной обёртке:
- Тебе не кажется, что ещё рано выводить наши отношения на уровень знакомства с родными? Я пока не готов. Сразу же начнут доставать вопросами: "Когда свадьба?" Или тебе не терпится променять свободные отношения на кастрюльки и подгузники? Знаешь, почему среди мужчин больше знаменитых дизайнеров? Просто творческая энергия женщин растрачивается впустую на борьбу с бытом. А ты ведь талантлива. Тебе надо развиваться.
     Он был очень убедителен. А слова о её талантах приятно щекотали самолюбие. Поэтому Лилиана постаралась помягче передать тётушке его отказ.
- Ну что ж, не время так не время, - согласилась тётя Лиля, однако с того времени не прекращала ненавязчиво расспрашивать Лилиану о её избраннике. Тревога в её глазах не исчезала.
     Тот год пролетел незаметно. Подготовка диплома и работа съедали всё время. Однако влюблённость придавала силы, не позволяя физически и психологически истощаться. Напротив, Лилиане казалось, что для неё тогда не существовало проблем и задач, с которыми она не могла бы справиться. Сами собою исчезли комплексы и недоверие, мучившие её так долго. В этот год только один эпизод сумеречной дымкой прикрыл на время искрящийся имточник счастья, что вспыхнул в душе девушки после встречи с Владом.
       Это случилось весной во время корпаратива в честь десятилетия фирмы. Когда Лилиана отошла в уборную припудрить носик, к ней подошла сотрудница из соседнего отдела.
- Ты Лилиана?
- Да...- девушка бросила взгляд на подошедшую. Та была значительно старше её, да и пожалуй, постарше Влада.
- Ты так молода... Но говорят, что очень талантлива, - женщина в упор рассматривала Лилиану.
- Говорят... - девушка немного смутилась, но не столько от похвалы, сколько от пристального взгляда. Он порождал в душе лёгкое беспокойство.
- Девочка, будь с ним поосторожнее. Он очаровательный паразит. Влад присасывается к человеку и использует либо его самого, либо его идеи. Ему, скорее всего, нужны только твои способности.
Сказав это, женщина резко развернулась и вышла из уборной.
      Лилиана несколько минут постояла у зеркала, рассматривая своё вспыхнувшее лицо. В голове родилась и не желала исчезать паническая мысль:"Неужели это правда? И он не любит меня?"  В памяти всплыло, что каждый раз, приглашая её к себе, Влад настаивал, чтобы они сначала поработали пару часов, и только потом, словно в награду, начинал её ласкать. А ведь она, как только переступала порог, мечтала очутиться в его объятиях и льнула к нему. Однако Влад небрежно целовал её в щёку и вёл к ноутбуку: "Погоди, я голоден. Ты поработай, а я пока закажу суши или пиццу." На всех проектах, в основе которых лежали её идеи, первой значилась фамилия Влада. Тогда она не обращала на это внимания, считая, что он, как более опытный дизайнер, имеет на это право. Хотя именно она выполняла большую часть работы.
       Немного успокоившись, Лилиана вышла в зал ресторана и осмотрелась. Той женщины не было. Влад танцевал с какой-то девушкой, мило улыбался и что-то рассказывал ей. Та хохотала. Внутри Лилианы змеёй зашевелилась ревность, покусывая и едким ядом растворяя остатки счастливой безмятежности, в которой девушка пребывала в начале вечера. Музыка окончилась. Влад направился к Лилиане.
- Что так долго? - он был уже подшофе, но не пьян.
- Да вот... - она не сразу решилась сказать парню правду. - Ко мне одна женщина подошла... Мы с ней разговорились...
- О чём? - беззаботно поинтересовался Влад.
- О тебе.
- Об мне. Это уже интересно, - он продолжал улыбаться. - И что же рассказала эта женщина? Кстати, где она?
- По-моему, ушла..
- Случайно, не высокая крашенная блондинка?
- Похоже.
- А-а... Это моя бывшая... Я два года с нею встречался. Даже жил у неё. Потом, чтобы не доставала, сбежал в другой отдел. Хорошо, что расположен в другом офисе, - он говорил так же легкомысленно, как и прежде. - И в чём она меня  обвиняет?
- Что ты используешь женщин.
- Понятное дело... Она старше меня лет на пять. Стала опекать меня, словно мамочка. Я тогда даже влюбился. Сама позвала меня к себе жить и теперь обвиняет, что я альфонс... А всё потому, что я охладел... Быт очень быстро стирает с женщин очарованье и они порою превращаются в клуш, - Влад привлёк к себе Лилиану и заглянул в глаза. -  Я поэтому и не спешу переводить наши романтические отношения в такую рутину.
     Он впервые на глазах у всех поцеловал её. У Лилианы отлегло от сердца и она уткнулась лбом в его плечо: "Всё понятно. Стареющая тётенька чувствует себя отвергнутой. Разобиделась, вот и наговаривает."
      Однако к лету Влад, по-видимому, перестал бояться бытовой рутины и предложил Лилиане после защиты диплома переехать к нему. Вот тогда пришло время познакомить их с тётей Лилей.
       Проводив Влада, Лилиана вопросительно посмотрела на тётушку. Она ещё во время встречи  почувствовала, что они друг другу не понравились, хотя было заметно, как Влад пытался очаровать пожилую женщину.
- Ну как он тебе?
- Красивый мальчик. По-видимому, умный. Очень, - уклончиво ответила тётя.
- И это всё, что ты можешь мне сказать? - удивилась племянница, ожидающая разгромной критики в адрес Влада, а потому готовая броситься на защиту любимого.
- Ну во-первых, мы слишком мало знакомы и я могу ошибаться. Во-вторых, я поняла, что ваши отношения зашли так далеко, что мои предостережения вероятнее всего запоздали. А главное, ты настолько влюблена, что не воспримешь адекватно критику в его адрес. Поэтому я отметила только достоинства. Лишь попрошу тебя: будь с ним поосторожнее.
     Лилиана вспомнила, что услышала от бывшей любовницы Влада те же слова, однако не стала рассказывать об этом тёте. Да и спорить не отважилась. Ведь только тётя Лиля могла убедить младшего брата спокойно отнестись к желанию молодых жить вместе без официального оформления отношений. Но племянница перестала быть так откровенна с тётей, как раньше.

      Совместное проживание оказалось вовсе не рутиной. Лилиана с удовольствием навела порядок в прежде неухоженной холостяцкой квартирке и даже создала в ней подобие уюта. Ей нравилось гладить мужские рубашки, а у тёти Лили девушка научилась готовить. Но Влад, напротив, охлаждал её хозяйственный пыл.
- Не стоит торчать у плиты и тратить столько времени. Лучше мы с тобой поработаем.
- Снова пицца из кафе? Я ведь и сама могу испечь.
- Ты молодец. Но у меня есть интересный проект на стороне...
      Каким-то образом Влад вышел на турецкую фирму, которая платила за работу на порядок больше, чем они могли получить в "Комторгдизайне". Выполнять заказы можно было, конечно же, только после работы. Вот почему Влад старался не перегружать девушку домашними хлопотами, подбрасывая ей всё новые и новые задания. Теперь Лилиане приходилось так много сидеть за компьютером, что у неё стало падать зрение и болеть спина. Самое плохое, что возобновились головные боли. Как правило, они усиливались к концу недели. Поэтому Лилиана стала чаще по воскресеньям приходить к тёте Лиле. Никто лучше неё не мог избавить племянницу от изнурительных спазмов. Иногда с нею вместе, скрепя сердце, шёл Влад. Он неплохо ладил с Василием и Алиной, но как будто побаивался тёти Лили и с трудом переносил общество Егорки. К счастью для Влада, родители мальчика этого не замечали, а Лилиана, знающая о брезгливости, с которой парень относился к ребёнку, об этом не рассказывала. Когда они все вместе собирались у тёти, то выглядели со стороны большой и дружной семьёй. Может быть, не желая разрушать картинку семейной идиллии, тётушка никогда не проявляла негативных эмоций по отношению к Владу. Однако о них знала не только Лилиана.
- Цветочек, а чем Влад обидел Лилю?
- Кажется ничем. Она тебе что-то говорила?
- Нет. Но ведь с тобой Лиля всегда была откровенна. Просто вижу, что она ему не доверяет.
- Па, ты ведь тоже ему не особенно доверял. Мне даже показалось сначала, что ревновал чуток.
- Было дело, - отец улыбнулся и обнял Лилиану за плечи. - Какой-то мужик покусился на моё сокровище. Так ещё и жениться не желает, подлец. Но пробил по нему информацию. Вроде, никакого криминала, кроме "халтурки" втайне от работодателя. Так это грех не смертельный, а очень даже полезный для семейного бюджета.
      Василий тогда не знал, что основная тяжесть "халтурки" легла на плечи его дочери.
      Идиллию в семье разрушила, как ни странно, политика. Лилиана никогда ею не интересовалась. Ни с отцом, а тем более, с Владом, они не обсуждали ничего, кроме событий повседневной жизни и работы, с тётей Лилей - новинок литературы или театральных премьер. А ещё тётушка могла побаловать семейными историями или познаниями в кулинарии да искусстве выращивания растений. Тётя любила по-старинке читать новости из газет либо, стремясь соответствовать духу времени, извлекала информацию из интернета. По телевизору она смотрела лишь отдельные сериалы, которые служили источником для её шуток, а порою и сарказма. Тётушка не приветствовала за столом обсуждений событий в мире, утверждая, что это вредит пищеварению.
        И вдруг бурные события в соседней стране стали причиной разногласий.
        Однажды Василий, слушая новости в наушниках, чтобы не огорчать сестру, не выдержал и воскликнул:
- Когда же наконец эти хохлы угомонятся!
Тётя Лиля удивлённо глянула на него поверх очков. Она в это время сидела в кресле с Егоркой, поглаживая его по головке. Необычный мальчик, почти никого не подпускающий к себе, всегда замирал у неё на руках.
- А чем тебя не устраивают украинцы? - спросила она тихо, чтобы не потревожить племянника.
- Уже достали эти хохляцкие майданы.
- По-моему, нас они мало касаются. Это их личное дело.
- Мне не нужны американские холуи под боком. Ещё и наших бузотёров подогревают. Если б они были за тридевять земель, то я бы и не вспоминал их. Пускай бы били друг другу хохляцкие морды.
      Тётя Лиля осторожно встала и передала заснувшего Егорку матери. Алина улыбнулась золовке и, прошептав: "Ты на него лучше снотворного действуешь..." - вынесла сына из комнаты, чтобы уложить в стоящую на крылечке коляску.
       Тётушка строго посмотрела на брата:
- Василёк, с каких это пор ты стал пренебрежительно отзываться о людях другой национальности? Ты забыл уроки нашей мамы? Тем более, если речь идёт об украинцах... Они не хохлы.
- Да ничего я не забыл... Но ты же видишь, что они творят... - брат премиряюще улыбнулся сестре.
- А почему тем более нельзя об украинцах? - поинтересовалась Лилиана. Она расслабленно откинулась на подушечку кресла, ощущая, как после тётушкиных процедур растворяется боль. Ей хотелось побыстрее восстановиться и вернуться домой к Владу, который отказался идти в гости, сославшись на занятость.
- Потому, что мы и сами наполовину украинцы, - ответила тётя.
- Правда? - удивилась Лилиана. - А ты мне никогда об том не говорила.
- У нас в семье обычно не поднимался национальный вопрос. Но бабушка утверждала, что их семья происходила из древнего украинского рода. Правда, там была ещё подмешана кровь польской шляхты... Мужская линия исчезла в годы репрессий. А вот по женской линии у нас все были украинками.
- Но ведь ты рассказывала, что Маргарита имела древние корни в нашем городке. А здесь ведь Россия...
- Сейчас Россия, а раньше эту землю осваивали и заселяли украинцы. Ты же помнишь у Чехова: "Я родился в живописном украинском городе Таганроге"... Вместо солончаков Крыма Украина передала России Таганрог и чёрнозёмы вокруг него, равные по площади Крыму.
- Не знаю, я всегда считал себя русским, - вдруг раздражённо бросил Василий. - Лиль, не забивай девочке голову чепухой. В ней уж точно больше русской крови.
Василий после рождения необычного сына стал более вспыльчивым, частично растеряв расхваливаемые ранее сестрой способности медиатора.
- А это ничего не значит. Наш генотип значительно сильнее...
- Тёть Лиль, мне кажется, что ты переоцениваешь влияние генов. Воспитание прежде всего... - решила поспорить с тётушкой Лилиана.
- Не скажи... Мне кажется, что в украинцах есть особый ген свободолюбия. Если он проникал в чью-то кровь, то носители его частенько становились бунтарями. Вспомни про пугачёвские или разинские восстания в России. Их поднимали казаки, а в них то украинской крови предостаточно.
- Ну и что хорошего в хохляцком свободолюбии? Президентов меняют, как перчатки. Никакой стабильности! Никакой дисциплины! Хохляндию свою развалили, а в Европу суются! - Василий распалялся всё больше. Алина, вернувшись с улицы, положила руку на плечо мужа, но тот раздражённо сбросил её и обратился к сестре:
- Тебе что - нравится тот бардак, что они развели у себя. Или лозунги, которые они на своём майдане вывешивают? "Москаляку на гилляку!" Это всех нас вздёрнуть хотят? И тебе нравится?
- Нет, такое не нравится, - тётя Лиля по-прежнему оставалась невозмутимой и спокойно продолжала:
- Но никто из моих кузин из Украины никогда ничего подобного не говорил. А радикалов да провокаторов и в России хватает. Вон в Питере прошёл марш неонацистов - так теперь всех нас нацистами называть, что ли?
Василий смешался только на секунду:
- Ты не сравнивай: у них или у нас. Мы свободная и независимая страна. Наша власть своё отребье держит в узде. На Украине Запад с Америкой заправляют, а их радикалы могут президентами командовать.
      Лилиана с удивлением слушала перепалку брата с сестрой. Она не помнила, чтобы Василий так дерзко говорил с тётей, которая всегда была  для него авторитетом да и, благодаря своей сдержанности, обычно не давала повода для ссор. Лишь иногда она проявляла настойчивость, если проблема касалась её моральных принципов. В этот раз, по-видимому, тётя Лиля решила уступить, лишь попросив брата удалить из своего лексикона слово"хохол". Василий также остыл и пообещал больше не использовать его. Но как только Лилиана заявила, что ей пора домой, отец к неудовольствию Алины заторопился вместе с нею:
- Надо Цветочка подвезти.
- Пусть вызовет такси, - предложила жена. В доме у тёти Лили Алина, благодаря золовке, отдыхала от забот о сыне. Да и Егорка рядом с тётушкой вёл себя на много лучше.
     Однако Василий не согласился и вскоре вся семья из машины помахали ладошками грустно улыбающейся тёте Лиле. Та, оставшись в одиночестве после переселения Лилианы к Владу, очень скучала.
      Как только они отъехали от дома, Василий спросил у дочери:
- Ну а ты что думаешь по этому поводу?
Лилиана, задумавшись об очередном проекте, не поняла:
- По какому поводу?
- Ну, хох... украинцев, чтоб им неладно было.
- Да я вообще о них не думаю. Но мне кажется, что ты более прав, чем Лиля, - в отсутствие тётушки девушка как правило называла её по имени. - Про ген свободы вообще чепуха. Я ведь биологию, в отличие от физики, неплохо знала.
- Вот-вот, - радостно согласился отец. Ему было приятно, что наконец-то дочь, для которой тётя Лиля много лет была главным авторитетом, снова признаёт его первенство. - Ты заметила, как Лиля постарела... Знаешь, мне вот сегодня пришла в голову мысль, что с годами она начинает терять ясность мышления...
- Ладно уж вам, - вступилась за золовку Алина. - Не надо делать из неё старую маразматичку. Лиля своей логикой может заткнуть за пояс десяток молодых.
- Ты защищаешь её только потому, что она умеет успокаивать Егорку и всё время возится с ним, - отмахнулся от жены Василий.
      Лилиана, занятая своими мыслями, спорить с отцом не стала, хотя в тот момент у неё не возникло и тени сомнения в умственных способностях тётушки.
      
       Через две недели Василий снова коснулся политики. Поводом послужил расстрел митингующих в Киеве. Лилиана после ссоры брата и сестры стала краем глаза следить за тем, что происходило на Украине. Поэтому теперь была в курсе происходящего, но в дискуссию не вмешивалась.
- Ну что, говорил я тебе, что это плохо кончится... Доскакались... - обратился отец к сестре , когда после обеда они уложили Егорку и расположились в просторной комнате тёти Лили. - Или ты и сейчас со мной не согласна?
- Ну почему же, согласна. Убийство людей - это очень плохо...
-  Не скакали бы под дудочку Америки, были бы все живы. А те мало того, что революцию оплатили, так ещё и снайперов прислали...
- Кто тебе сказал, что это сделала Америка?
- А кто же ещё? Они всюду свой нос суют...
- Да зачем это им, ты не задумывался?
- Чтобы Украину в НАТО затянуть. Лишь бы России нагадить... А там и напасть можно, чтоб руками хохлов войну начать.
- Для чего? Они слишком хорошо живут, по сравнению с нами. Им не выгодно войну начинать...
- Тогда скажи, кому была выгодны эти беспорядки и кто прислал снайперов? - Василий раздражался всё больше и больше.
- Мой кузен Николай говорит, что люди сами поднялись после избиения студентов. Он мне в трубку кричал: "Детей избили!" А вот кому был нужен расстрел мирных людей - это покажет время. Тот, кто воспользуется этой ситуацией и извлечёт наибольшую выгоду - тот и виноват.
- Мирных...- сердито фыркнул мужчина, - с коктейлем Молотова в руках. По Беркуту! Может тебе это понравилось?
- Нет, очень не понравилось, - хозяйка дома отвечала по-прежнему сдержанно. - А ещё больше мне  не нравится, что ты так агрессивен...
- А он по вечерам от телевизора не отходит. Насмотрится, а потом на всех кидается, - пожаловалась Алина.
Лилиана, не принимавшая участия в споре, подумала, что отец действительно в последнее время очень изменился. Он стал даже более вспыльчивым, чем во времена её подросткового бунта. Правда она и сама замечала за собой, как возбуждалась после просмотра новостей из соседней страны.
- Да разве можно оставаться спокойным, когда нападают на ОМОН... Парни присягу давали защищать закон, а по ним... зажигательной смесью... - чуть спокойнее, но всё ещё возбуждённо произнёс Василий
- Я думала, что присягу дают на верность народу... - задумчиво произнесла тётушка и обратилась к брату:
- Ты всё же поменьше смотри телевизор. Береги сердце. Тебе ещё сына воспитывать.
При упоминании о сыне Василий погрустнел, но спор прекратил.

      В апреле брат с сестрой рассорились окончательно. К тому времени Россия присоединила к себе Крым, а на украинском Донбассе разгоралась война. Лилиана, как и все её знакомые и друзья, радовалась тому, что полуостров наконец-то стал российским, и пока что не особенно переживала, что всего в нескольких сотнях километров гибнут люди. Эйфория от блестяще проведённой операции (а отец сразу же с гордостью идентифицировал "вежливых людей" как спецназ и по секрету сообщил это дочери) была такой, что они с друзьями стали приветствовать друг друга словами: "Крым наш!" Ответ при этом мог варьироваться от краткого "Конечно!" до "А кто в этом сомневается?"
       Как оказалось, тётя Лиля сомневалась. Она сама не говорила об этом, лишь выглядела на общем оптимистичном фоне озабоченной и неулыбчивой. Василий, казалось, этого не замечал. А Лилиана встревожилась:
- Тёть Лиль, ты плохо себя чувствуешь?
- Да, не очень.
- К врачу ходила? Что у тебя болит?
- Сердце... Но ты не волнуйся, Лилечка. Всё пройдёт. Весеннее обострение. И погода нестабильная.
- Ты осторожнее, береги себя. Хочешь, я приду к тебе в следующую субботу с ночёвкой. Мы как раз в четверг или пятницу сдаём проект. А я смогу в палисаднике поработать.
- Приходи, я рада буду, - от счастья морщинки у глаз разбежались лучиками. - Вместе в земельке поковыряемся. Она у меня весь негатив и болезни заберёт.
      Василий, узнав о намерении дочери провести выходные у сестры, обрадовался:
- Вот и отлично! Погодку обещают солнечную. Мы мясо замаринуем и в воскресенье с утра подъедем к вам.
      Сначала всё складывалось удачно. Запах шашлыка приятно раздражал ноздри, а денёк оказался настолько солнечным и безветренным, что было решено накрыть стол в беседке. Тётушка успела накормить и укачать племянника в то время, как Алина с Лилианой почти не общаясь размещали на столе посуду с приборами да салатницы с нарезанными овощами и зеленью.
- А где бокалы? - поинтересовался Василий, выкладывая на приготовленное блюдо шампуры с подрумянившимися кусочками свинины.
- Разве мы сегодня пьём? - весело поинтересовалась Лилиана. - Ты ведь за рулём.
- Бокал-два вина до вечера выветрятся, - успокоил её отец, вытаскивая из пакета бутылку. - Вот... Массандра! Запасы с прошлого года.
Улыбка сползла с лица тёти Лили и она замерла с бокалами в руке. Затем медленно, сосредоточившись на каких-то своих мыслях, расставила их рядом с тарелками.
- За что пьём? - спросила Алина.
- Как за что?! - притворно возмутился Василий, разливая отсвечивающий рубином напиток. - Конечно же за наш Крым!
Тётя Лиля поставила бокал, даже не прикоснувшись к ему губами.
- Лиль, ты чего? - напрягся брат.
- Я же на лекарствах сейчас. Мне нельзя.
- Ну хоть бы пригубила чуток.
- Не хочу.
- Что, снова "А Баба Яга против"? - в голосе Василия зазвучало сдерживаемое раздражение и он, отставив бокал, упёрся взглядом в сестру.
- Вася, не надо, - попросила мужа Алина.
     Однако тогда заговорила тётя:
- Я не могу пить за то, что украдено. А Крым бессовестно украли.
Тут уж не выдержала Лилиана, опередив реплику отца.
- Так он же всегда был наш! Просто Хрущёв отдал его зачем-то Украине.   
- Он был наш триста лет. До этого столько же времени был турецким. Пятьсот лет татарским и лет семьсот греческим. А ещё там очень долго были скифы и печенеги...
- Ну хватит подавлять нас эрудицией! - сердито прервал её Василий. Люди на референдуме захотели воссоединиться с Россией, значит мы должны были пойти им на встречу. Или надо было отдавать русскоязычных на растерзание бандеровцам? Они даже своих расстреляли на их бомжатском майдане.
- Кстати о расстреле... - проговорила его сестра, чуть возвысив голос. - Кто в итоге извлёк пользу из беспорядков в Украине и расширил территорию? Кто...
- Ты хочешь сказать, что это мы заставили хохлов скакать? - перебивая её, возмутился брат. - Да у тебя уже совсем крыша поехала...
- Может быть и поехала, - тётя Лиля дышала возбуждённо и неровно. - Но я не могу радоваться победе, добытой путём бессовестной лжи про то, что нас там нет! А ещё подлому воровству! Я ненавижу предательство и кражи у доверившихся тебе людей. Хохлы, как ты их называешь, верили нам, когда отдавали ядерное оружие и подписывали с нами договор. Мы там, вроде бы обещали уважать их территориальную целостность... - в голосе тёти Лили зазвучали гнев и неприкрытый сарказм. - Только ведь того, кто выпускает из ящика Пандоры чудовище предательства, насилия и войны, самого может сожрать это чудище! И никогда украденный кусок не приносил людям счастья!
- Да что ты упёрлась в воровство и предательство?! Всё никак не можешь простить сама себе  собственную подлость - и переносишь свои комплексы на геополитику, в которой ни черта не смыслишь! - Василий уже кричал, не обращая внимания на проснувшегося сына.
     Тётя Лиля вдруг побагровела, её лицо с тонким, чуть изогнутым носом и вправду стало напоминать маску Бабы Яги. Она схватилась рукой за горло и просипела:
- Да причём же здесь мои комплексы... Это ты не понимаешь: рано или поздно мы подавимся  нашим Крымом...
     Она пошатнулась, но не упала лишь потому, что племянница удержала её и усадила на стул. Пронзительно закричал Егорка. Алина бросилась к сыну, а Василий, махнув рукой, выскочил из беседки. Лилиана схватила телефон, собираясь вызвать скорую, но её окликнула тётя:
- Лилечка, быстрее... мою аптечку и... воду.
- Сейчас! Только вызову скорую.
- Не стоит. Просто подскочило давление, - тётя говорила едва слышно, но её голос зазвучал  ровнее.
      Лилиана заторопилась в дом. "Господи, ну почему она не закроет ему рот! - подумала девушка, недовольно глянув в сторону мачехи, которая безуспешно пыталась успокоить Егора. Когда Лилиана вернулась с лекарствами, мальчик уже не кричал. Он сидел с закрытыми глазами на коленях у тёти Лили, положив голову ей на грудь. Алина придерживала его за рубашечку, чтобы он не сполз, поскольку тётушка одой рукой поглаживала мальчика по беленьким кудряшкам, а на вторую руку опиралась лбом. И так же, как племянник не открывала глаз.
- Ну зачем ты посадила Егорку к ней на колени. Ей же плохо... - упрекнула Лилиана мачеху.
- Лиля сама попросила...
- Да, это я ей велела... Ты принесла? - голос тёти был ещё слаб, однако она нашла в себе силы назвать лекарства, которые тут же выпила. Багровая маска уже сползала с её лица, постепенно сменяясь мертвенной бледностью, словно кровь, прихлынувшая так внезапно, навсегда покидала кожные покровы. И только голубоватый треугольник, что шёл от носа к подбородку, нарушал пугающую белизну.
- Алина, мы едем домой! - послышался голос Василия. - Вещи уже в машине. Вывози Егорку!
Хлопнула калитка. Однако Василий снова открыл её и громко спросил:
- Лилиана, ты с нами?
- Нет, пап. Я пока останусь, - откликнулась дочь.
- Ну тогда, пока!
 Брат ушёл, не попрощавшись с сестрой. Алина осторожно взяла на руки похныкивающего сына и виновато посмотрела в сторону золовки:
- Мы поедем, Лиль. Ты... того... не обижайся.
- Да, конечно. Поезжай, - хозяйка дома попыталась улыбнуться гостье, а затем обратилась к племяннице. - Лилечка, помоги мне дойти до моей комнаты. Голова ещё немного кружится...
    Лилиана, уложив тётушку, вернулась в беседку и позвонила Владу:
- Влад, я сегодня не приеду. Лиле плохо, надо побыть рядом с нею...
- Ок, тогда завтра встречаемся на работе, - откликнулся весёлый голос. Не выражая сожаления и  не интересуясь причиной плохого самочувствия тётушки, Влад отключил мобильник. Словно куда-то торопился.
"Я даже не успела сказать, что люблю его," - огорчённо подумала Лилиана.
      Она долила в свой бокал вина и задумалась, грустно глядя, как над остывшим шашлыком резвятся мухи, проснувшиеся после зимней спячки.

     Что послужил главной причиной раздора между племянницей и тётей Лилей, девушка и сама не смогла бы объяснить. Здесь была и политика, и протест, пробудившийся в душе после слов тётушки о непорядочности Влада, а может быть обида за Ёжика.

     Верный друг детства Ёжик... Трусливый мальчик, боящийся темноты и уличных собак. Запуганный отцом-пьяницей, он тянулся к спасительному островку уюта и спокойствия в домике соседки, где нашёл любовь всей своей жизни. Мальчик с восхищением смотрел на храбрую красивую девочку, которая так много знала, что он часами был готов слушать пересказы захватывающих историй, прочитанных Лилианой. В его семье книг не было. В первом классе Ёжик принёс из школьной библиотеки тоненькую книжечку с нарисованным на обложке юнгой. Он сам мечтал прочитать о том, что видел юный моряк с развевающимися за спиной ленточками и мужественным взглядом, устремлённым на синие морские просторы. Отец, напившись, порвал книжку на мелкие кусочки. В школе Ёжик соврал, что потерял её, и после прослушивания нравоучительно-нудного дуэта библиотекаря с учителем, книг домой больше не приносил, да и любви к чтению не приобрёл. Другое дело - рассказы Лилианы. Более внимательного слушателя среди сверстников в её жизни  не было. А ещё Лилиана научила его плавать. Когда Ёжик подрос, Василий дал рекомендацию пареньку в клуб "Юный патриот" с хорошим тренажёрным залом и мудрым, хоть и жестким, тренером. Ходить было далековато. К тому же клуб располагался в другом районе, где его пару раз негостеприимно встречала местная босота. Но достаточно было Лилиане сказать: "Не вздумай бросить!" - и Ёжик снова отправился на тренировку. К шестнадцати годам он настолько подрос и возмужал, что хулиганы больше не рисковали трогать его. И даже подвыпивший отец стал побаиваться сына.
      В Лилиану Ёжик влюбился ещё в детстве. Он вознёс её на такой высокий пьедестал, что так и не решился объясниться в любви. Не раз и не два ироничный взгляд девушки останавливал рвущиеся из него слова. Лилиане нравилось управлять им. Рядом с Ёжиком она всегда чувствовала себя спокойной и уверенной. Её вполне устраивало его молчаливое обожание. Оно придавало ей силы в период обострившихся подростковых комплексов, сохраняя надежду на преданность в мире предательства и обмана. Но она прекрасно осознавала, что любит Ёжика как брата и не способна ответить на его чувства. Это понимал и сам Ёжик. Возможно поэтому после поступления Лилианы в институт он так быстро откликнулся на нежные чувства шестнадцатилетней Наташи и через пару месяцев очутился перед угрозой внепланового отцовства. Операция по окольцеванию растерявшегося парня была проведена молниеносно: Сергею пригрозили статьёй за совращение несовершеннолетней и порадовали возможной отсрочкой от армии на период беременности и родов. Ёжик не особенно сопротивлялся. На радостях два породнившихся семейства организовали грандиозную свадьбу с тамадой, переодеваниями в цыган и традиционным небольшим мордобоем, завершившим первый день веселья.
      Правда, вечер второго дня свадьбы был омрачен внезапной смертью неугомонного Ивана Сергеевича, захлебнувшегося собственными рвотными массами. И таким образом празднование плавно перетекло в похорон. Вдова безутешно плакала и жалобно причитала, поминая доброе сердце покойника и называя супруга соколиком, хоть под её глазом ещё отсвечивал багровый синяк, оставленный любящей рукой мужа в конце первого дня свадьбы. А на лице Ёжика не видно было печати горя. Также, как накануне, в день бракосочетания, не проявлялось следов счастья. Он стойко переносил изменения в своей жизни и к тому времени, когда Лилиана закончила институт, стал отцом двоих детей. Теперь армия ему не грозила. Однако проникшись сочувствием к угнетаемым русскоязычным жителям Донбасса, о которых красочно рассказывали по телевизору, Ёжик записался в добровольцы. Он действительно, в отличие от отца, имел доброе сердце. В апреле Сергей прошёл подготовку в военном лагере, и уже в мае отправился в соседнюю страну.
      Накануне отъезда Ёжик позвонил Лилиане.
- Привет, Лиль! Мы выдвигаемся.
- Куда?
- На Донбасс! Бендеру бить!
- Ну ты молодец! Не ожидала...
- Чё? Думала, шо я такой же, как в детстве сцыкун? - потому, как радостно и даже чуть развязнее обычного звучал голос друга, Лилиана поняла, что Ёжик навеселе. Он после женитьбы частенько выпивал, но к счастью, был не в отца: не буянил, а лишь становился весёлым и более разговорчивым. Вот и в этот раз его потянуло на душевное общение.
     Они болтали довольно долго, вспоминая детство и общих знакомых. В конце Сергей вдруг сказал:
- Ты там попроси тётю Лилю молиться за меня. А то мамка и Наташка не умеют.
Тогда Лилиана впервые почувствовала за него тревогу.
- Хорошо, попрошу. Ты всё же береги себя, Ёж! Не лезь на рожон.
- Не буду! Но и Таган не опозорю - знай!
 
       Лилиана передала тётушке просьбу Ёжика и неожиданно услышала:
- Да как же я смогу молиться за него? Зачем он только туда пошёл...
- А почему не сможешь?
- Господь слышит молитвы за тех, кто совершает праведные дела.
- Разве защита русских - неправедное дело?
- Кто вам сказал, что русскоязычных на Донбассе обижают?
- Они сами и сказали. Я вчера слушала по телевизору интервью женщины из Славянска. Там такое творится... Фашисты!
- Ох уж этот телевизор... Ну почему наши родные из Украины столько лет не жаловались на фашистов - и вдруг они появились из ниоткуда.
- Почему из ниоткуда? Они и раньше там были. Просто нормальное правительство не позволяло им высовываться. А майдан сверг законную власть - вот они и распоясались.
- Отчего же мои кузены - ни Роман, ни Варвара - и сейчас не видят никаких бандеровцев?
- Это они ослепли под действием пропаганды!
- А может, это ты ослепла?
" Господи, да что у неё в голове? - раздражённо подумала Лилиана. - Может и вправду начинается маразм? Сдвиг на почве политики..."
И уже не сдерживаясь, Лилиана возмутилась:
- Тёть Лиль, с тобой в последнее время невозможно разговаривать! Все, кого я знаю, думают иначе, чем ты. Не может быть так, что один прав, а сотни людей ошибаются!
- Может, - тётушка премиряюще улыбнулась, почувствовав раздражение девушки, но всё равно возразила:
- Когда сжигали Джордано Бруно, толпа ликовала. А ведь прав был именно он.
- Нет, я не могу тебя больше слушать! Не хочешь молиться за Ёжика - не надо!
- Я помолюсь о его вразумлении. Дай Бог, вернётся домой... Нечего делать ему на чужой земле!

      И Ёжик вернулся домой. Только в цинке.
Когда в солнечный майский день тётя Лиля позвонила и сообщила страшную новость, Лилиана не поверила. Всё вокруг будто померкло.  Друг Ёж, преданный и обычно немногословный, чуточку неуклюжий и как будто стесняющийся своего роста и выпирающих сквозь футболку бицепсов, с широким лицом и по-детски простодушной улыбкой не должен был погибнуть так внезапно вдали от дома. Возможно, не верилось ещё и потому, что тело Сергея доставили в закрытом гробу, который не позволили открывать. Стоя над ним, Лилиана пыталась представить лицо друга. Но в памяти почему-то всплывала коротковатая шея и широкие плечи, в которые упирался её взгляд, когда она неслась на мопеде вместе с Ёжиком, обхватив его за талию. Или мокрое пятно от пота на спине. Паренёк начинал ужасно потеть, стоило Лилиане обнять его, и потому, добравшись до моря, он плюхался в воду просто в футболке. От этих воспоминаний и стенаний у гроба родных покойника сжималось сердце и острые молоточки болезненно постукивали в висках. 
      Осбенно жалко было горько причитающую маму Сергея. Он был любимым младшим сыном, её опорой и надеждой. Мать выла и причитала над  ним, не замолкая.  Но когда к гробу мужа подошла вдова с детьми, свекровь с упрёками накинулась на плачущую невестку:
- Чё ревёшь то? Сама его туда отправила... Денег тебе было мало ... "Иди да иди, - талдычила - Платить хорошо обещают!"...
- Тёть Маш, не надо! - Лилиана попыталась обнять за плечи рыдающую женщину. - Он сам пошёл! Он у вас герой!
- Ой, Ли-и-илечка, - завыла соседка. - Зачем мне нужен геро-о-ой... Мне сыно-о-очка ро-о-одненького верни-и-ите!
    В протяжные причитания матери Ёжика вплёлся пронзительный детский плач его сирот.

    Как обычно после стресса у Лилианы начался приступ головной боли. Тётя Лиля убедила племянницу остаться у неё. Да девушке и самой не особенно хотелось возвращаться домой. Перед уходом на похорон она повздорила с Владом. Тот возмущался, что Лилиана бросает работу в середине недели.
- Ты там расстроишься и к вечеру будешь никакая... Он тебе ни брат и ни сват...
- Это друг.
- Ну, в детстве он ещё мог быть другом... А что сейчас тебя связывает с этим тупым качком?
     Влад познакомился с Сергеем, когда они были в гостях у тёти Лили. Парни сразу же не понравились друг другу. И если Владу это не мешало оставаться самим собой, то Ёжик, став ещё молчаливее под насмешливым взглядом красавчика, лишь что-то невразумительно мычал в ответ на попытки завязать беседу и бросал на Лилиану вопросительно-преданные взгляды, словно ожидая от неё подсказки.
- Ёжик - друг детства, - упрямо повторила Лилиана.
- Какое детство, если на кону такие бабки! - партнёр говорил о перехваченном у собственной фирмы иностранном заказе, который каким-то чудесным образом оказался не в центральном офисе "Комторгдизайна", а у него.
- Я не могу не попрощаться с ним! Это словно предать его память. Я себе этого не прощу... Как же ты  не понимаешь?!
- Ладно иди, - раздражённо бросил Влад. - Только я не собираюсь тебя сопровождать... И, пожалуйста, не доводи себя истериками до нерабочего состояния. Если сорвётся такой заказ...
     Он, сдержавшись, не сказал, что последует за этим, но Лилиана прочитала по безжалостно сузившимся глазам: "Не прощу!"
      В другое время подобный взгляд заставил бы девушку испуганно остановиться из-за страха потерять любимого. Но не сейчас. Она как будто чувствовала, что на неё с надеждой смотрит Ёжик, для которого Лилиана всегда была образцом храбрости. А потому, не оглядываясь, решительно захлопнула за собою дверь. "До чего же он чёрствый и эгоистичный," - разочарованно подумала девушка про Влада.
       Даже после возвращения с кладбища обида на любимого не проходила. После спасительных манипуляций, вовремя проведённых тётушкой, боль постепенно исчезала, но вернулись печаль и разочарование. Как же хотелось излить их близкому человеку... Да только Влад не способен был разделить их с нею - Лилиана понимала это прекрасно. Отец, ненадолго освободившийся с работы, лишь на несколько минут заехал попрощаться с Сергеем, и уехал, холодно кивнув им головой. Он всё ещё был сердит на сестру. Поэтому поговорить с ним Лилиана  возможности не имела. А расстроенную тётю Лилю ей самой не хотелось огорчать. Но тётушка, что-то почувствовав, осторожно поинтересовалась:
- А Влад почему не пришёл?
- Не захотел, - не стала врать Лилиана. - Он и меня не хотел пускать.
- Почему?
- Есть внеплановая работа. У меня уже готова идея, но надо всё оформить графически и рассчитать.
- Лилечка, расскажи мне, пожалуйста, как вы с Владом работаете.
- Ну... это сложно...
- Я постараюсь понять. И мне очень интересно. У нас ведь в последнее время не было возможности пообщаться наедине.
      Как-то незаметно, слово за слово, Лилиана стала говорить. Даже не столько о работе, сколько о жизни с Владом, своей усталости и невольных сомнениях. Девушка чувствовала, как вместе с откровениями уходят обида и недоверие. Любящий и всепрощающий взгляд тётушки успокаивал боль, вселяя уверенность и надежду на то, что всё будет хорошо. Только одну тему тётя с племянницей старались обойти молчанием - гибель Ёжика.
      Однако утром о смерти друга напомнил мать Сергея. Рано утром она постучала в дверь:
- Лиль Иванна, вы не хотите пойти с нами на кладбище, - женщина всхлипнула, - чтобы завтрак Серёженьке отнести...
- Я бы рада, да давление зашкаливает. Не дойду. А Лилечке надо на работу, - продолжила тётя, заметив взгляд, брошенный соседкой в сторону племянницы.
- Да-да, я понимаю, - огорчённо произнесла женщина и шагнула к двери, но у порога обернулась:
- Что же мне делать, Лиль Иванна?
- Молиться за спасение его души. Закажите обязательно сорокоуст за упокой. А сами каждый день просите у Бога прощения за грехи тяжкие раба Божего Сергия...
- Да-да... - снова пробормотала почерневшая от горя мать и побрела прочь.
- Тёть Лиль, ну какие там тяжкие грехи у Ёжика? - Лилиана почти обиделась за друга.
- Он, возможно, людей невинных убивал... - задумчиво произнесла тётя. - А это смертный грех. Его тяжело отмолить...
- А я наоборот слышала, что воинам всё прощаетя, и они попадают в Рай.
- Если гибнут за правое дело, тогда да... - согласилась тётушка.
- Ну вот: Ёж людей защищал! - Лилиана отчего-то стала заводиться.
- Правое дело - защищать свою землю и родных, а на чужую землю со своей правдой соваться не стоит. Как бы она кривдой не оказалась... - голос тёти Лили вдруг утратил обычную мягкость и она строго посмотрела на племянницу.
Её пристальный взгляд разозлил девушку.
- Не стоит меня гипнотизировать взглядом! - воскликнула Лилиана. - Ты не Маргарита, а я не кролик, чтобы мною управлять! Не пытайся мне внушить тот бред, что завёлся в твоей голове!
- Это вши в голове заводятся. Мысли, как правило, у некоторых людей рождаются, а большинству  внушаются. К сожалению...
- Понятно... - с сарказмом протянула Лилиана. - А я, по твоему мнению, из тех, кому нужно внушать...
- Я всегда надеялась, что нет. Но сейчас ты повторяешь то, что говорят по телевизору, словно попугай, а сама ведёшь себя, как слепой котёнок.
- И что же я из-за слепоты не могу увидеть?
- Во-первых того, что именно мы начали нарушать границы чужих государств. Не дай Бог, это станет началом большой войны в мире. Поверь, тогда война рано или поздно придёт и в наш дом. И не только цинковыми гробами наших мальчиков. Правда, твою слепоту ещё можно оправдать молодостью и тем, что ты никогда не интересовалась политикой. Но есть вещи, которые правнучка Маргариты должна была бы заметить и не позволить... - тётя замолчала, словно не решаясь продолжать.
- И что же это? - как можно ехиднее спросила Лилиана, которую всё больше и больше раздражало не только то, что говорила тётка, но и её нравоучительный тон. Никогда ранее тётя не поучала её настолько высокомерно и обычно старалась щадить самолюбие племянницы, ненавязчиво и мягко подсказывая всё, что та не могла понять.
"Лиля действительно сходит с ума. Папа был прав," - подумала девушка и переспросила ещё раз:
- Ну... что я не увидела? Раз уж начала, то продолжай!
- Ты позволила использовать себя человеку, который, скорее всего, не любит тебя.
- С чего ты взяла?! - гнев боролся в девушке с растерянностью.
- Из тех слов, что услышала вчера от тебя. И это подтвердило всё, что я замечала раньше. То, как он вёл себя, когда вы приходили ко мне.
- Влад тебе просто не нравится - вот ты и выдумываешь!
- Я вообще поражена тем, что такой эгоист и манипулятор понравился тебе. Ты ведь раньше достаточно осторожно выбирала друзей. Умела трезво оценить новых знакомых. Вспомни своё чутьё в студенчестве. Ты ведь тогда легко отличала подлецов!
- А ты когда-то во всём обвиняла гормоны. Может это они отшибли мне мозги, - Лилиана попыталась иронично улыбнуться, хотя внутри всё сильнее клокотал вулкан гнева.
      События последних месяцев, начиная от эйфории "Крым наш!" и заканчивая телевизионными репортажами из бурлящего Донбасса, пробудили в ней чувства и ощущения уже подзабытой бунтующей юности. И если в те годы тётя Лиля умело сглаживала острые шипы подростковой агрессивности, то сейчас почему-то не желала делать этого:
- Нет, милочка! Это не гормоны! Это желание отыскать надёжную опору, обвиться вокруг неё и сбросить с себя всякую ответственность. Тебе проще быть ведомой Владом, чем вести за собою других, как могла вести Ёжика. Только позволяя манипулировать собою, ты теряешь заложенную в тебе силу. К тому же вместо устойчивой опоры наткнулась на паразита, высасывающего из тебя её остатки. Он использует тебя и выбросит!
- Какое ты имеешь право обвинять Влада в паразитизме! Если бы не он, мы не получали бы эти заказы!
- А ты не задумывалась, как он это делает? Я уверена, что далеко не самым честным способом.
Мало того, я считаю, что он давно уже неверен тебе.
Это был удар ниже пояса. Лилиана растерялась:
- Ты что-то знаешь?
- Нет, но чувствую. Если хочешь проверить, то скажи, что остаёшься у меня, а сама неожиданно вернись домой. Возможно, кое-что увидишь.
Лилиана несколько минут в недоумении смотрела на тётю. И вдруг молниеносная догадка заставила её задохнуться от гнева:
- Так это ты... Ты тогда посоветовала отцу вернуться домой, чтобы он застал маму?.. 
Тётя Лиля молчала, опустив глаза.
- Это ты лишила меня матери!.. Это ты растоптала моё счастливое детство!.. Выходит - ты всегда всеми манипулировала, а подозреваешь в этом Влада, - Лилиана выкрикивала обвинения в лицо женщине, которую когда-то любила больше матери. А та подняв голову, испуганно смотрела на неё глазами, полными боли и раскаяния.
      Разгневанная девушка схватила рюкзачок с ноутбуком и стремительно выскочила из дома. Перед ссорой она собиралась вызвать такси, но теперь, не останавливаясь, промчалась два квартала, глотая сердитые слёзы и размазывая по щекам остатки тщательно наложенного утром макияжа. Немного успокоившись, она осмотрелась и направилась к небольшому скверику, где под раскидистым клёном с блестящими, словно лакированными молодыми листочками, стояла лавочка. Лилиана хотела присесть, чтобы привести себя в порядок. Однако место было уже занято. На скамейке свернулся калачиком бомж. Заметив его, Лилиана на минуту в нерешительности замерла и хотела уйти, но бомж открыл глаза и поспешно сел.
- Садитесь, девушка, садитесь.
       Он вытащил из кармана тряпочку неопределённого цвета и протёр деревянные брусья, предлагая Лилиане присесть. Сам при этом отодвинулся на противоположный конец скамейки и деликатно отвернулся.
       Лилиана сомневалась не долго. Всё равно примоститься больше было негде. Чуть дальше красовались бетонные основания лавочки с единственной оставшейся доской, переломанной посередине.
     Лилиана, осторожно опустившись на гостеприимно освобождённое место, вытащила из рюкзачка косметичку. Бомж внезапно нараспев продекламировал:
Бренность мира узрев, горевать погоди!
Верь: недаром колотится сердце в груди.
Не горюй о минувшем: что было - то сплыло.
Не горюй о грядущем: туман впереди...
      Девушка вздрогнула. Тётя Лиля любила рубаи Хайяма и частенько напамять цитировала их племяннице. Поэтому Лилиана  легко узнала один из них, однако не ожидала услышать их из уст не слишком чистого бородатого бродяги. А тот всё так же певуче продолжал:
Вот- горе! Кровью слёз ты захлебнуться должен,
Иль мир ликующий перевернуться должен!..
Пока твои глаза не высосала тьма,
Представь, что это сон, что ты проснуться должен!
- Это тоже Хайям? - вырвалось у поражённой девушки. Когда она, захлёбываясь от слёз и задыхаясь от гнева, мчалась по улице, то у неё мелькнула мысль: "Это какой-то кошмарный сон... Господи, дай мне проснуться!"  И вот теперь дурно пахнущий бородач откликнулся на эти мысли:
- Да, он. Только перевод не очень удачный. В оригинале этот рубаи... ну... стих звучит красивее, - бомж с любопытством посмотрел на Лилиану, но заметив что она после его слов вытащила зеркальце и салфетку, снова отвернулся. Однако продолжил говорить:
- Вы знаете его стихи - и это просто удивительно! Молодые нынче Омаром Хайямом не интересуются...
- Так ведь и среди людей... - Лилиана, на мгновение задумалась, подбирая слова, - вашего образа жизни редко кто слышал о нём.
Бомж хихикнул.
- Да, вы правы. Хотя  кого только я не встречал среди людей... хм, моего круга. Случались очень даже неординарные личности...
      В это время Лилиана грустно рассматривала в зеркальце своё опухшее лицо. Как ни странно, горькие слёзы у гроба Ёжика и головная боль не нанесли внешнему виду такого ущерба, как обида на тётушку. Ещё утром она выглядела вполне прилично. Девушка стала вытирать салфеткой  тёмные разводы на щеках, размышляя, как прикрыть макияжем опухшие веки и вдвое увеличившийся нос, торчащий среди покрасневших щёк рыхлой багровой глыбой.
- А что там у Хайяма о предательстве? - спросила она у необычного бомжа.
- Об измене возлюбленного?
- Нет... Человека, которому ты бесконечно доверял.
- Друга?
- Ещё ближе...
Бомж всё же обернулся и внимательно посмотрел на Лилиану.
- Хайям описал все разновидности предательства. Мне сложно опрерделиться, что именно прочитать вам. Но иногда, то, что мы воспринимаем, как измену, может оказаться чем-то иным, либо продиктовано вовсе не подлостью натуры. Ларошфуко, например, считал, что предательства чаще всего совершаются не по обдуманному намерению, а по слабости характера. А уж если речь идёт о родных людях, то они порою совершают подобные поступки из самых чистых побуждений любви.
- И поэтому я должна прощать им подлость? Забыть и простить... Каким образом? - Лилиана скептически хмыкнула. - Это невозможно!
- Согласен, забыть вряд ли сможете. Но если изменить ситуацию, которая вас так огорчила, уже не удаётся, то попытайтесь посмотреть на неё под другим углом. И отпустите. Потому что рано или поздно вы сами можете оказаться в положении предателя поневоле.

     Пройдёт несколько дней - и Лилиана вспомнит слова неопрятного бомжа у гроба тёти Лили. А в то утро, припудрив лицо и наложив макияж чуть ярче обычного, она заторопилась на работу. Руководитель отдела, у которого девушка накануне отпрашивалась на похорон, посмотрел  на неё с сочувствием и не стал отчитывать за опоздание. И только Влад недовольно пробормотал:
- Ну и на кого ты сейчас похожа? Говорил же тебе, что не стоит туда идти. Только не жалуйся теперь, что голова болит...
     Однако к удивлению Лилианы в этот раз после пережитого стресса она чувствовала себя нормально. Возможно, ещё действовали манипуляции, проведённые тётей накануне, а может вместе со слезами девушка выплеснула весь негатив, который мог спровоцировать спазмы. Или помог необычный сеанс психотерапии уличного философа. Но Лилиана ничего не ответила Владу. Она не могла забыть обвинений тёти Лили в его адрес, и всё же не отваживалась заговорить с ним об этом. Лишь незаметно наблюдала за тем, как он перемещался по офису, задерживаясь с улыбкой рядом со столиками сотрудниц и лишь издалека перебрасываясь словами с парнями из отдела. Как приобнял за плечи и поцеловал в щёчку зашедшую к ним секретаршу шефа, а затем удалился вслед за нею. "Ну и что? Обычный дамский угодник, - попыталась убедить себя девушка. - Если я начну его ревновать из-за этого, то просто изведу себя." Однако как она не успокаивала себя - работа у неё в этот день совершенно не клеилась не только в офисе, но и дома. Влад сразу же обратил на это внимание, хотя совершенно проигнорировал то, что Лилиана весь день была необычно молчалива.
- Что, не работается? Выбиваемся из графика, дорогая. Как будем навёрстывать?- он даже не пытался скрывать недовольство.
- У нас ещё две с половиной недели впереди. В крайнем случае поработаю в субботу и воскресенье.
- А как же традиционные визиты к любимой тётушке?
- Отменяются.
Влад заметно повеселел. И тогда Лилиана спросила:
- А как этот заказ попал к тебе?
- Так же, как и предыдущие... - неопределённо ответил парень.
- А как предыдущие?
Было заметно, что Влад не ожидал подобных расспросов, поэтому пытался подыскать нужный ответ:
- Почему тебя это заинтересовало?
- Просто любопытно. Или тут есть какой-то криминал?
- Какой криминал?
- Тогда почему ты боишься ответить?
- С чего ты взяла?
- Ты на простой вопрос отвечаешь вопросами.
- Ну ладно... У меня в секретариате директора есть свой человечек. Через неё проходят все письма, предложения о сотрудничестве и заказы. Как только появляется лакомый кусок, она перебрасывает его мне. Тебя ещё что-то интересует?
- Но ведь ты должен с нею расплачиваться, - Лилиана произнесла эти слова и вдруг впервые задумалась, что она никогда не  видела договоров с суммой оплаты заказов. Этим всегда занимался Влад, аргументируя тем, что он берёт на себя всю рутину, чтобы она занималась только творчеством. А Лилиана действительно не любила вчитываться в документы либо скрупулёзно заниматься подсчётами. Ей нравился процесс генерирования идеи, формирования общей концепции, набросков очертаний будущего проекта - а над огранкой и доведением его до совершенства трудился, как правило, Влад. Поэтому финансовым вознаграждением она интересовалась мало, полностью доверяясь партнёру и считая, что их доход делился поровну. Девушка не испытывала особых материальных затруднений. Влад оплачивал их жильё и откладывал на будущую квартиру, она - питание и развлечения вместе с поездками на отдых, и это устраивало обоих. Теперь же выяснилось, что их дуэт мог оказаться трио.
- Да, конечно, - подтвердил Влад её догадку. - Тебя что-то не устраивает? Ты претендуешь на большее? Тебе мало?
В голосе Влада зазвучал металл. Лилиана отчего-то смешалась, словно её упрекнули в повышенной меркантильности:
- Нет... Я спросила тебя вовсе не из-за денег. Просто задумалась, всё ли чисто с нашими проектами. Оказывается, не всё... Мы ведь получается крадём заказы у фирмы.
- Ну зачем ты так... Скорее всего, они к нам бы и попали. Только пришлось бы львиную долю денег отдавать другим людям: директорам, бухгалтерам, курьерам и уборщицам. Выполняли бы работу всё равно мы. А так я быстрее смогу собрать деньги на квартиру и мы не влезем в иппотечную кабалу, чтобы купить жильё. Вот тогда можно будет подумать и о создании семьи.
     Влад склонился над девушкой, и его губы начали сладостное путешествие от мочки уха вдоль нежной шеи к потаённой ложбинке.
     Всё, что последовало затем, окончательно развеяло все вопросы и подозрения, надоедливо роящиеся в девичьей головке.
   
      Лилиана, как и обещала, отменила традиционный визит к тёте Лиле и работала всю субботу. Однако к вечеру после телефонного звонка Влад куда-то заторопился.
- Ты уходишь? - удивилась Лилиана, отрывая от монитора усталые глаза. - А я рассчитывала, что мы организуем романтический ужин.
- Я думал, что ты, как обычно, отправишься к своей Лиле. Пообещал ребятам, что пойду с ними на пиво.
- Класс! Я так устала, что тоже не против расслабиться за пивком... - в студенческие годы девушка пристрастилась к пенистому напитку, что не вызывало одобрения у тёти Лили, но приветствовалось отцом, который нашёл в лице дочери партнёра для утоления жажды и  приятного общения за бутылочкой.
- Не выйдет. У нас мальчишник, - покачал головой Влад и захлопнул дверь. Он так спешил, что перед уходом не посмотрел на монитор, интересуясь, как продвигается проект. Хотя всегда любил контролировать процесс выполнения задания.
     Лилиана, огорчённо вздохнув, снова уткнулась в компьютер. Однако вдохновение покинуло её. Работать не хотелось вообще. Она ещё раз просмотрела всё, что сделала в этот день, а затем решительно встала из-за стола и взяла в руки мобильник:
- Па, как ты относишься к идее провести вечер за пивком?
- Сверх положительно! Цветочек, ты научилась читать мысли и угадывать желания?
- Лишь в том случае, если они совпадают с моими.
- А ты разве не у Лили? Меня к сестре пока что не тянет...
- Нет, я с ней поссорилась.
- И ты?! Тогда давай ко мне - поделишься, как это вы умудрились.
- Хорошо, только зайду в Магнит за пивом.
- Не стоит. У меня ящичек чешского дожидается счастливого случая. Кажется, он настал.
- Всё, лечу!
        Лилиана всё же забежала в гиппермаркет за сушёной воблой и кальмарами для них с отцом и чёрным шоколадом для Алины. Егорке она ещё раньше припасла замысловатую головоломку. Мальчик при внешнем отставании в развитии творил неловкими пальчиками чудеса изобретательности, собирая с необыкновенной ловкостью Лего и подобные вещицы. К тому же эти занятия отвлекали его и позволяли взрослым отдохнуть.
        Через пару часов задушевной беседы расслабленный пивом Василий вынес вердикт:
- Ну что ж, старушка наша малость свихнулась... А ведь какой мудрой была когда-то... Ишь ты: войну она нам пытается накаркать... И всё же бросать её нельзя! То, что ты характер показала и не позволила подвиг Ёжика охаивать - молодец. Глядишь, станет осторожнее в своих высказываниях. Ох уж эта диссидентка престарелая... Но! - отец значительно поднял вверх палец. - Она боится потерять тебя больше жизни. Вот этим мы и будем пользоваться. Потихонечку так, но настойчиво надо ей глаза открывать.
- Пап, ты вправду считаешь, что я должна простить ей маму? Ты простил?
- Я ей наоборот благодарен. Мне о шашнях Веры стало известно ещё за месяц, до того, как я жёнушке бывшей ловушку устроил. Анонимочку прислали. Да всё никак не мог найти в себе силы поговорить с ней. Любил очень. И выкрутилась бы она без доказательств. Ты же её, лису, знаешь. Я даже грешным делом готов был решиться на душегубство. Лиля остановила. Подсказала, как поступить. Сказала, что, если я хочу удержать жену, то должен продемонстрировать ей, что её любовник трус и ничтожество. Когда я их тёпленьких застал, посмотрел на его трясущиеся ручки, показал Вере, что этот слизняк от страха готов от неё отказаться, то надеялся, что она его бросит.  Верка же вытирала ему платком разбитый нос - и будто не замечала, какой он жалкий... А между дочерью и актёришкой выбрала его. Хоть я ей время давал решить, кто для неё важнее - не передумала. Так что в нашем разводе Лиля не виновата. И меня от смертного греха удержала.
- Почему же она не стала оправдываться? Я ведь обвинила её в том, что она меня без матери оставила...
- Она сама себя винила, что не подготовила тебя как следует. Вот ты тогда и заболела. Хотя это я виноват...
- Нет, пап. И ты тоже не виноват. Просто жизнь такая...
- Да, жизнь нам иногда такое преподносит... -  взгляд Василия потускнел, хотя ещё несколько минут назад его глаза оживлённо блестели под действием хмельного напитка.
      Лилиана знала, о чём задумался отец. Три года тому назад родился долгожданный сын Егор. Мальчик выглядел вполне здоровым, лишь был чуть капризнее других детей. Только после года в нём стали проявляться странности. Он мог часами смотреть в одну точку. А когда его беспокоили, начинал пронзительно кричать. Почти не говорил и предпочитал ползать, а не ходить. Хотя врачи утверждали, что его опорно-двигательный аппарат в норме, а мышцы слабо развиты из-за недостатка движения. Но поощрить его подольше походить по лужайке могла лишь тётя Лиля. Одни врачи ставили Егору диагноз аутизм, другие предполагали ещё более серьёзные психические отклонения. Что бы это ни было - Василий не мог смириться с заболеванием сына.
       Дочь с отцом ещё долго разговаривали, сидя на кухне. Алина не любила пиво, поэтому ушла укладывать сына спать да так и не вернулась, позволив Лилиане вдоволь, как в детстве, наговориться с папой. Было уже поздно, и Василий предложил переночевать у них. Лилиана позвонила Владу, чтобы предупредить его. Тот весело откликнулся в трубку:
- Да? А я тоже ещё не дома. Ты точно решила остаться? Может, тебя всё же встретить?
- Нет, не надо. Ты не обиделся?
Влад засмеялся:
- На то, что дочь пошла к отцу? Нисколько. Привет Василию Ивановичу и Алине.
       Лилиана долго не могла заснуть и ворочалась на узенькой тахте в комнате, где прошло её детство. Сначала мешали воспоминания о бурных и мучительных подростковых годах, а потом она перебирала в памяти всё, о чём они говорили с папой, ощущая, как возвращаются утраченные в последние годы умиротворение и нежная привязанность к нему. Как давно они не разговаривали так откровенно! И как ей, оказывается, не хватало исходящей от отца силы и надёжности. К тому же радовало совпадение взглядов и мыслей. "Жаль, что с Лилей теперь мнения расходятся," - подумала девушка, но не почувствовала прежнего раздражения, а напротив: червячок жалости зашевелился в глубине её души. Они с Василием договорились, что не станут в воспитательных целях навещать тётушку в это воскресенье. Дескать, пусть помучается, поскучает и раскается. Тогда уж наверняка не будет высказывать свои бредовые соображения. Но Лилиана, засыпая, представляла, как тётя в одиночестве бродит по палисаднику или сидит в своём кресле, закутавшись в плед, и с надеждой поглядывает на телефон в ожидании звонка. От неё - Лилианы. А потом перед глазами вдруг возникло бородатое лицо бомжа, и тот снова предложил посмотреть на ситуацию под другим углом. Уличный философ, эдакий брат Диогена, предпочитающий лавочки пресловутой бочке, периодически всплывал в её беспокойном сне, то читая неизвестные ранее рубаи, то цитируя кого-то из великих. Хотя Лилиана несколько раз среди этих цитат узнавала высказывания тёти Лили.
      Утром она пришла домой, когда Влад ещё спал. Тихо отворив дверь, девушка вошла и замерла на пороге. Порою после возвращения в воскресенье вечером от тёти у неё возникало едва заметное ощущение чужого присутствия. В этом не было ничего удивительного. В субботу вечером после её ухода Влад мог устроить в квартире мальчишник. Как правило, за сутки чужой дух почти выветривался, а о присутствии гостей напоминали только беспорядок и груда грязной посуды.
Сегодня всё было иначе. Она, кожей почувствовав посторонних, на цыпочках прошла из коридорчика в комнату, ожидая увидеть спящих на диване или полу гостей. Среди скомканных простыней раскинулась одинокая фигура Влада. На лице с едва пробивающейся щетиной блуждала безмятежная улыбка - отражение сладких снов, а покрытая негустой растительностью грудь размеренно поднималась в такт ровному дыханию. Лилиана осмотрелась. Следов чужого присутствия заметно не было. На столе красовался одинокий бокал и пустая тарелка. В открытое на проветривании окно врывался ещё по-утреннему прохладный воздух, растворяя в сладковатом весеннем дыхании запахи жилья и потного тела. Однако Лилиана чувствовала: кто-то незнакомый был здесь совсем недавно. Он зачем-то вымыл за собою бокал и поставил в шкаф. Однако не вытер, и ещё незасохшие капельки предательски блеснули на солнце, когда девушка распахнула его дверцы. Кто-то вытирался полотенцем в ванной - мокрое пятно темнело на махровой поверхности. И это был точно не Влад. Он никогда не путал полотенце Лилианы со своим. Девушка недовольно сорвала его, словно тряпку, и бросила в бак для грязного белья, но случайно задела им флакон с пенкой для бритья. Тот, громко ударившись о плитку, с мелодичным перезвоном покатился по полу.
- Зая, это ты? - послышался сонный голос Влада.
- Да, я... - ответила Лилиана, выходя из ванной.
- А-а... ты пришла... - пробормотал парень и повернулся на бок.
- А ты ожидал увидеть кого-то другого? Здесь кто-то был?
- Никого, - быстро ответил Влад и, окончательно проснувшись, повернулся к девушке. - Ты так расшумелась, что я предполагал увидеть барабашку.
    Он шутил, но настороженность в его глазах и то, что он соврал, заставили девушку недоверчиво напрячься. Если бы Влад сказал, что здесь ночевал кто-то из его приятелей, она бы постаралась поверить. В тот момент ей самой хотелось обманываться. Но Влад глупо соврал. И всё равно Лилиана не решилась продолжать расспросы, а лишь предложила:
- Завтракать будешь? Алина пирожки с картошкой передала.
- Позже. Сейчас бы кофейка...
     Лилиана молча смолола свежий кофе, засыпала его в турку и, наблюдая, как на поверхности подрагивает в конвекционных потоках воды кофейная гуща, подумала: "А ведь я такая же нерешительная, как папа." 
     И всё же она отважилась на некоторые действия. Во-первых, заложила в графические рассчёты ошибку, которую могла легко исправить. Однако для человека, не знающего о ней, даже для такого умного, как Влад, отыскать её было бы непросто. По крайней мере, на поиски потребовалось бы довольно много времени. Во-вторых, твёрдо решила воспользоваться тётушкиным советом и проверить верность партнёра. Поэтому на следующую субботу наметила визит примирения к Лиле, чтобы на рассвете в воскресенье внезапно нагрянуть домой. Как она будет жить дальше, если её подозрения подтвердятся, Лилиана старалась не задумываться. А в том, что она легко сможет восстановить мир с тётей, племянница не сомневалась. Осталось только дождаться субботы.
     Но во вторник позвонила мать Ёжика и запричитала в трубку:
- Ой Лилечка! Беда у нас! Лиль Иванна лежит на грядочке и не шевелится. Мы скорую вызвали. А калитка закрыта.
Лилианна сорвалась с места и помчалась из офиса, на ходу набрасывая пайту. В дверях она налетела на входящего в помещение начальника отдела:
- Сбежать решила, - мужчина шутливо удержал девушку за плечи, но, заглянув ей в лицо, отпустил. - У тебя что-то случилось?
- Тётя... Она лежит в огороде. Соседка увидела и позвонила.
Начальник мгновенно сориентировался и повёл Лилиану за собой.
- Я на машине. Говори адрес, подвезу.
 В пути Лилиана позвонила отцу. Он, к счастью, сразу же откликнулся:
- Уже еду. Скорую вызвали? 
- Да. Я везу ключи. Мы там будем минут через десять.
      Они примчали почти одновременно со скорой. А через минут пятнадцать появился Василий. Только было уже поздно. Тётя Лиля лежала рядом с розовым кустом, под которым за пол года до этого похоронила любимого Снежка. Тело её ещё не окоченело, но уже остывало.
      Врачи скорой, констатировав смерть, собрались уезжать.
- Нет-нет, мы покойников не возим, - сопротивлялся врач. - Вызывайте милицию
    Василий позвонил кому следует, перебросился парой слов с участковым, который жил через дом от тёти, а потому был на месте трагедии уже давно - и санитар с водителем в сопровождении недовольного доктора увезли тело в морг. Ещё раньше, выразив соболезнование, уехал начальник Лилианы.
       Отец с дочерью зашли в дом. Василий задержался в холле, набирая номер похоронного бюро, а Лилиана направилась в комнату тётушки. Как всегда тщательно убранная постель и чистота... На комоде рядом со шкатулочкой для лекарств и косметичкой на видном месте лежал гербовый лист бумаги. Лилиана вспомнила, что это. За месяц до смерти тётя Лиля настояла, чтобы племянница вместе с нею поехала к нотариусу, и оформила на неё дарственную на дом.

        Вот уже вторую неделю Лилиана возвращалась в него, пытаясь почувствовать себя хозяйкой. Однако до предыдущего дня она от порога ощущала незримое присутствие тётушки. Ею всё ещё дышали стены дома; благодаря заботливым рукам Лили курчавились и цвели растения; да и на каждой вещи, казалось, была печать предыдущей хозяйки. И только на десятый день после тётушкиной смерти  Лилиана, вернувшись с работы, почувствовала, как дом покорно впускает её, словно госпожу.
        Но, поднявшись на второй этаж, девушка насторожилась. Она осторожно открыла дверь. Чуткие ноздри не ощутили незнакомого запаха. Однако Лилиана не сомневалась: в комнате побывал чужой.
       
         Эта способность проявилась в ней ещё в студенческом общежитии. В комнате их было трое. Все девочки были из интеллигентных состоятельных семей, не отягощённых материальными проблемами, а потому не особенно контролировали финансы. Пока пропадали незначительные суммы, никто из них не обращал внимания. Но ещё тогда Лилиана, возвращаясь из института, чувствовала какой-то дискомфорт.
- Девочки, вы не трогали мои вещи?
- Нет, - хором отвечали подруги.
- Вроде бы всё лежит, как прежде... Но я чувствую, что кто-то у меня порылся.
       Затем Лилиана стала ощущать с порога визиты неизвестного гостя. Когда она в первый раз сообщила об этом подругам, девчонки засмеялись:
- В тебе просыпается собака-ищейка,- сказала одна из них. - У тебя даже ноздри подрагивают, когда ты дверь открываешь.
- Нет, это Лилька перечитала триллеров и детективов, - возразила другая. - Теперь галюнами мучится.
- А может, ты в тайне от нас на травку подсела? - подхватила первая.
        Наконец у одной из них пропали серёжки, у другой кулончик, а Лилиана обнаружила пропажу цепочки - и веселье в одночасье прекратилось. Самое обидное, что подруги стали подозревать в кражах именно её. Обе учились в одной группе, поэтому домой возвращались одновременно. Лилиане случалось приходить раньше их. Вот девочки и решили, что своими рассказами о визитах чужого их соседка готовила к будущим кражам. А о пропаже цепочки просто наврала.
        Расстроенная подозрительными взглядами и оскорбительными намёками, Лилиана рассказала с тёте о пропажах , а та убедила её посоветоваться с отцом.
- Вася профессионал. Он распутывает такие клубки интриг и хищений, что мелкие кражи в общежитии не будут для него проблемой.
        И действительно, в воскресенье отец отвёз дочь в общежитие, нашёл в комнате укромное место и установил камеру.
- Только никому не говори о ней. Даже девочкам, когда они вернутся.
       Уже через два дня воришка был обнаружен. Им оказалась комендант общежития. После ухода студенток на занятия, она пробралась в комнату, отыскала в тумбочке у Лилианы деньги, но забрала не все, а лишь две купюры. Так же поступила с деньгами её соседок, одна из которых прятала их в книге на полочке, а другая под матрасом. По тому, как легко женщина находила тайники, стало понятно, что она делала это не впервые.
        Воровку вывели на чистую воду. Соседки помирились и признали интуицию Лилианы как сверхспособности, обещая впредь доверять ей больше. А Лилиана с тех пор предпочитала хранить деньги на карточках.
   
        И вот сейчас она кожей чувствовала чьё-то присутствие. Однако комната казалась пустой. Лилиана, окидывая взглядом мансарду, тихонько стащила с плечей рюкзак и приготовила перцовый баллончик. Предусмотрительный отец обеспечил её несколькими образчиками "дамского оружия". Правда при этом предупредил, что обязательным дополнением к баллончику должны служить быстрые ноги. Лилиане, к счастью, пока не приходилось пользоваться ни тем ни другим. Теперь девушка, взяв на изготовку своё оружие, сделала шаг в комнату и резко распахнула дверцы шкафа - единственного места в комнате, в котором можно было спрятаться. Шкаф был пуст. Лилиана ещё раз осмотрела комнату, но не обнаружила ничего подозрительного. На тумбочке блестели хромированные шары и таращилась стеклянными глазищами кукла. Из новой широкой рамы за её действиями наблюдала Дама. Кровать была слишком низкой, чтобы под неё мог кто-нибудь забраться. "Сможет только растекающийся жидким металлом Терминатор," - подумала девушка. Она представила себе эту картину, улыбнулась и немного расслабилась. Затем прошла к балкону, хотя ещё от порога видела, что дверь закрыта. Потрогав ручки несколько раз, Лилиана распахнула балконную дверь. Тёплый воздух, ударивший в лицо, принёс ещё более насыщенный аромат. К девичьему лицу, извиваясь и покачиваясь на ветру, змеёй тянулась плеть лианы. А чуть дальше на перилах начали распускаться розовые кисти, источая сладковатый запах. Сердце Лилианы радостно забилось, и она на мгновение забыла о страхе, который увлёк её к балкону. "Скоро здесь всё станет розовым, - подумала она, но затем её мысли снова вернулись к загадке, каким образом Чужой мог проникнуть в комнату. - Если бы даже кто-то пробрался через балкон, то он не смог бы закрыть снаружи дверь. А на первом этаже я ничего не чувствовала..."
     Лилиана всё же спустилась вниз и, тщательно обследовав весь первый этаж, снова поднялась на мансарду. Только здесь она ощущала недавнее присутствие посторонних. Ещё раз осмотрев комнату, она задумчиво уставилась на Даму. Глаза прабабушки больше не пугали её, но словно бы побуждали к действию. Под её ироничным взглядом девушка стала на четвереньки и заглянула под кровать. Тёмная пещера, опутанная паутиной страхов, была... пуста. Ничего подозрительного. И только рядом с ножкой кровати Лилиана заметила размазанную красную полосу. Ещё вчера её не было. Кровь?.. Она протянула палец к кровавому следу. Но в это время зазвенел телефон...