Серость

Люди любят делить людей на два типа. Я делю их на тех, кто любит делить, и те, кого делят, или же на тех, кто ведёт, и те, кто сидят на заднем и наслаждаются видом. Сегодня мой день рождения. Я человек одинокий и мне недоступны и неприятны привычные способы его празднования, потому я поехал туда, где не был, в Крым. Посещение его будет довольно условным. У меня в распоряжении один день, я не могу себе позволить объездить хотя бы пару его великолепных мысов, поэтому знакомство с Крымом я решил начать с лёгкого поцелуя, который можно считать чем-то между дружеским и любовным жестом.

Вокруг меня ухоженные поля, припорошенные свежим снегом, , военные грузовики с зетами, исполненным неаккуратно, ведь белая краска вытекает за контур символа, а его почерк оставляет впечатления, что у автора есть претензии на участие в конкурсе по каллиграфии. На горизонте  виднеются элеваторы, железнодорожные мосты, лесополосы. Периодически появляются сёла и станицы с непримечательным названиями, однако я не обращаю на таблички внимания, так как мой интерес притягивают внутренности сёл. Скучающий в дороге ум пытается зацепится за что-то общее, всматриваясь в считанные секунды жизни села, но это уже несущественно. Перспектива сменяется огромными баками нефти, окруженными сопутствующей инфраструктурой. Мир и война. Акселерация и спокойствие. Всё одно и тоже. Стук сердца. Качается кровь. Мой автобус сворачивает и движется по более крупной артерии. Кто я в этом организме? Снег падает и не тает. Водитель держит скорость в районе 100. Сегодня небо серое, снег огибает автобус и ищет новое место, чтобы упасть,  наверное, внизу сегодня лучше, чем наверху. Проезжаю промзону, после неё распаханное поле, усеянное семенами снега. Пародия на звёздное небо. Снова село. Корова ест траву. Люди доят корову. ФНС требует уплаты налогов. У людей есть электричество и газ. Корова получает немного запасённого сена. Всё немного по-разному, но одно и тоже. Неухоженное бесконечное поле, на нём трактор придаёт ему немного благородства. В небе птица, ветер встречный, автобус неспешно её обгоняет. Почему  нет умных птиц, додумавшихся пользоваться воздушной подушкой сзади от быстродвижущегося транспорта? Почему нет птиц, которые могут лететь и спать, а потом проснуться, расправить ещё два крыла и дать отдохнуть тем, что всю ночь держали тебя подальше от земли? Питаться они могли бы другими птицами, а значит землю видеть только с высока. Слишком идеально.

Нити трасс и железных дорог переплетаются в узлы и сшивают материи полей и заливов во что-то единое. За правым окном опустошенные кемпинги и взволнованная бескрайняя вода, это один из заливов Азовского моря. Я постепенно подбираюсь к месту, которое меня интересовало больше всего. Керченский мост. Интерес обусловлен тягой к так называемым местам силы. Это лишь условное место силы, я не верю, что она заряжает тебя определённой энергией. По большей части это место в данный момент несёт за собой определённую карму, с которой я и хочу столкнуться, оказавшись там. Кроме этого, я люблю водные пейзажи, а на мосту они в какой-то момент меня буквально окружат. Что я буду чувствовать в этот момент?

Как гурман перебирая воспоминания об отождествлении  с чем-то красивым, с нарастающим волнением я подъезжал к контрольно-пропускному пункту, устроенным перед мостом. Я видел путь впереди меня, ещё пара формальностей и я окажусь там. Прохожу контроль. Снова сажусь в автобус и прислушиваюсь к своим чувствам. Я не так молод как раньше. Раньше я мог разглядеть красоту в чём-то, за что мой глаз не зацепился бы сейчас. Хоть и сейчас мои эстетические вкусы  остались на одном уровне, что и раньше, однако теперь у них появились наглые требования, под которые должна подстраиваться эта видимая красота. Я не могу просто сидеть и наслаждаться тем, что за окном, лишь потому что погода подпортила мне настроение. Горизонт моря скрыт мглой. Погода меняла оттенки серого в сторону его более депрессивных тонов. Я уже не обращаю внимания на мост. Крым покрыт снегом, я не ждал такое зрелище. В Керчи безлюдно, людей на улицах не намного больше, чем в автобусе, оставившем меня в этом городе.

Оказаться здесь - было моей единственной целью. Какая будет дальше? Я просто начинаю шагать в сторону воды. Глаза виляют по вывескам, улочкам уходящим в гору, детям играющим в снежки. Керчь кажется обычным российским городом, она не шокирует, тем не менее мне нравится, что я не знаю ничего об этом месте и куда здесь идти. В такие моменты ты на мгновение чувствуешь свободу, нелинейность своей судьбы, хоть это и становится кажимостью при малейшей концентрации внимания на сущности этого ощущения. В рюкзаке у меня есть консервы с килькой в томатном соусе (две штуки), хлебцы, газовый баллон и горелка, бутылка воды. Я хотел найти безлюдный берег и там пожарить консервы, поедая их хлебцами без помощи ложки, но серость вокруг и отдалённость такого места вносят свои коррективы. Открываю консервы, приманиванию цоканьем о нёбо собак и с чувством, что я поступил правильно, иду дальше к набережной, верчу головой. Вижу лестницу, уходящую в гору, я вернусь к ней позже. У берега безжалостно дует ветер, на набережной никого, но стая чаек, лавируя на волнах, ждёт своего туриста. Скармливаю им хлебцы. Холодно и серо, хочу обратно в город. Нахожу указатель с достопримечательностями, вот где я сегодня не побываю. Возвращаюсь к поднебесной лестнице. Ступеньки, вазоны, балюстрады, ветер усиливается, местные предупреждают, что наверху холодно, ступеньки, грифоны, ступеньки. Я наверху, на ветряном пике, ветер обезумел. Он жесток, но серость меня поглощает, я брожу по площадке, поднимаюсь ещё выше. Подо мной руины и информационные стенды. Вспоминаю судьбу Крыма. Сколько ещё людей увидят эти камни? Иду сквозь арку, закрываю глаза, расправляю руки, провожу кончиками пальцев по камням. Наверное, это не те камни, что видели смену народов и поколений. Почему я думаю, что место силы может мне что-то дать? Слова написаны, еда съедена, а я растворился в серости.