Награда

1
 Проходная на нашем заводе находилась на отдалении, поэтому было не видно, кто приезжал. Телефон зазвонил довольно неожиданно. Я никого не ждал, поэтому вяло взял трубку.
– Борисов слушает.
– Анатолий Михайлович, вас охрана беспокоит. Приехали из какого-то военного управления, хотят переговорить с вами.
Чертовщина какая-то. Ко мне приезжали бандиты, банкиры, поставщики, рекламщики, коммерсанты, менты, даже цыгане в конце концов. Но военных еще не было ни разу.
– Сейчас подойду, Дмитрий. Предложи гостям пока присесть.
Я одел пиджак и пошел на проходную. Стоял один из тех теплых майских дней, когда кроме мыслей о предстоящих выходных в голову не лезло значительно ничего. Я вбежал на проходную и увидел двух мужчин в форме. Я плохо разбирался в погонах, но вспомнил, что три звезды и две полоски говорили о высоком звании. Я протянул руку.
– Полковник Решетов, – отчеканил пожимавший мне руку офицер, – рад приветствовать. Хотелось бы переговорить с вами с глазу на глаз.
Второй офицер также пожал мне руку, но затем вернулся на диван для гостей.
– Чем могу быть обязан такому визиту? – поинтересовался я.
Пусть хоть сам маршал пожалует, просто так я пропускать никого не буду. Мало ли ряженных ходит.
– Я насчёт Сергея Павловича Фёдорова.
– К сожалению, он умер два дня назад.
– Знаю. Именно поэтому я и здесь.
Мы прошли в мой кабинет. Я расположился и предложил гостю сесть. Он собственно и не особо ждал моего разрешения.
– Перейдем к делу, Анатолий Михайлович. Вот мои документы.
Он демонстративно разложил передо мной свое удостоверение. Я общался и не с такими птицами, поэтому вежливо взял, покрутил в руках. Выглядело все натурально. Меня терзал только один вопрос - зачем воякам потребовался Сергей Павлович, обычный охранник небольшого предприятия по производству комплектующих для автомобилей.
– Расскажите, как и когда к вам попал Федоров.
– Сергей Павлович проработал у нас 3,5 года. Я еще не работал здесь, когда он появился. Охранники рассказывали, что он пришел в один прекрасный день на проходную, спросил начальника охраны, уточнил, нужны ли люди и, сговорившись об условиях, приступил к своим обязанностям на следующий же день. Он был готов работать за скромное жалованье, а жить на территории завода, если такая возможность имелась. С тех пор и работал. До позавчера, когда с утра его обнаружил мертвым его сменщик. 
– Что вам о нём известно?
– Только то, что он сам рассказывал. Он служил где-то на Дальнем востоке, воевал в Афгане. Демобилизовался, а когда вернулся домой никого там не нашел. Жена ушла к другому, детей у него не было. Какое-то время он слонялся по Союзу, а после распада оказался в нашем городе. У него не было документов. По его версии, его обокрали еще несколько лет назад, а сделать новые никак не удавалось из-за бюрократии и неразберихи.
– Что ж, довольно ладная история, – задумчиво произнес полковник, – вы можете показать мне его жилище?
Мы пошли в сторону склада. Там, недалеко от задних ворот, стоял небольшой строительный вагончик. Признаюсь, я ни разу не заходил к Сергею Павловичу, хоть и достаточно неплохо с ним общался. Да, он был охранником, но все относились к нему с уважением. Он все про всех помнил и периодически мог спросить такое, о чем ты и сам давно позабыл. Дверь была не заперта. Мы вошли. Первое, что мне бросилось в глаза – порядок. Не такое ожидаешь увидеть в старом вагончике. Все вещи были на своих местах. В углу стоял стол и шкаф с инструментами. Причем видно было, что его сделали своими руками. Пару фотографий на стенах, да какой-то натюрморт над кроватью. Полка с книгами была аккуратно прибита к стене. На ней был указатель по разделам литературы – философия, худ. литература, спец. литература. Чисто, светло, уютно.
– В его стиле, – как будто сам себе проговорил Решетов, – он не изменял себе.
На полу под кроватью было несколько коробок с вещами.
Решетов зачем-то постучал по внутренней стенке, пару раз подпружинил на досочном полу и вышел.
– У меня предписание, забрать труп Федорова, вместе со всеми вещами и вывезти его отсюда. Завтра приедет машина от нас, большая просьба оказать всяческое содействие.
– Но на завтра назначены похороны. Родни у него не было, мы заказали ему гроб и панихиду. Похороним по-христиански.
– Благодарю, но нет. Этим делом займемся мы. Опечатайте вагончик лично и не притрагивайтесь к его вещам. Я дам инструкции как действовать завтра.
Он поблагодарил меня за уделенное время и пошел на проходную. Я пытался понять, чем Федоров обязан такому интересу к его персоне, особенно после смерти. Но мне позвонили, и я закружился в вихре повседневных дел.
На следующее утро приехал военный грузовик и погрузил вагончик. Меня не было в тот день на заводе. Все, что я потом нашел, это записка от Решетова с просьбой прислать ему реквизиты для перечисления компенсации за наш вагончик.

2
Лет через пять после той истории, я встретил Дмитрия, в ту пору работавшего у нас охранником. Он давно уволился и занялся программированием. Мы разговорились с ним, и он позвал меня посидеть вечером в баре. После моих рассказов про завод и его историй про поездку в Америку, он неожиданно спросил.
– Анатолий Михайлович, а помните вы Фёдорова, нашего охранника?
– Помню.
Я попытался воскресить в памяти моменты, связанные с ним. Но на ум приходили только воспоминания про людей в форме.
– Таинственная история, – сказал я, – до сих не понимаю почему приехали военные, да ещё и увезли целиком его сарай.
– Тогда я побоялся вам рассказывать. Мы не так хорошо общались с вами, да и слово дал Сергею Павловичу, что буду молчать. Но уже прошло время, и я наконец решился.

Дима хорошо общался с Сергеем Павловичем. Они были сменщиками. Дима тогда уже два месяца работал без выходных и появление нового человека для него было настоящим спасением. Федоров, как оказалось потом, была его ненастоящая фамилия. Что ж, в этом не было чего-то странного, документы он потерял, а проверить не посчитали нужным. Да и мало ли народа убегало от своей старой жизни после развала Союза.

– Сначала, – продолжал Дима, – я не обратил на него никакого внимания. Мужик как мужик, коренастый, довольно худой, глазу не за что было зацепиться. Единственно, что удивило, при своих летах, он был в отличной физической форме. Пару я раз видел, как он крутил подъем с переворотом на турнике. А однажды он помог работягам поднять огромный поддон, когда сломался погрузчик. Причем, когда они его несли, четверо были с одной стороны, а он один - с другой.

Через пару месяцев я пришел на свою утреннюю смену и застал на проходной Сергея Павловича и троих здоровенных связанных мужчин. Оторопев от происходящего, я бросился звонить в милицию, но он меня остановил, мол, уже позвонил и в милицию и начальству. Он ничего мне не сказал, и уже потом выяснилось, что трое ребят решили забраться ночью на завод чем-нибудь поживиться. В те времена это было обычной практикой. Когда я говорю здоровые, я имею в виду трех детин под два метра ростом. При них были один травмат и два ножа. Как объяснял позже Сергей Павлович, сначала он мирно предложим им покинуть территорию завода. Получивши отказ, ему пришлось объяснить им свою позицию по-другому. У охранников тогда из оружия были пистолет и свисток. Ни тем и ни другим, он не воспользовался. Как он это сделал, никто не понимал, но весть об этом быстро разнеслась по заводу. С тех пор даже директор стал здороваться с ним за руку и спрашивать о здоровье. Скромный, мало говорящий, Федоров прямо-таки излучал какое-то спокойствие и силу. Хотя может мне только казалось.

Второй случай произошел на корпоративе. Мы поехали на турбазу недалеко от берега реки. Веселая компания, выпивка, все как положено. Наш шеф, ну ты помнишь, был большим любителем охоты. Ему-то и пришла в голову идея организовать там небольшой тир и пострелять. Мы дурачились, стреляли на спор, я даже помнится разок попал в 5-ку или 6-ку. Тут шеф предлагает Федорову попробовать. Сергей Павлович вежливо отказывается, но шеф настаивает, и он берет пистолет. Это был старенький Макаров на 8 патрон. Мы все стреляли с 25 метров. Федоров отсчитывает еще 25, а потом с одной руки кладет 7 патронов в 10-ку. Восьмым патроном он вбивает гвоздь, которым крепился круг цели. Повисло гробовое молчание. Первым очнулся шеф! Как он кричал! Потом Федоров еще добрые полчаса сбивал монеты, банки и мишени на приличных расстояниях. Если бы я сам не был свидетелем произошедшего, то никогда бы не поверил. Сергей Павлович отмалчивался и говорил, что любил пострелять на досуге, когда служил.

Через пару месяцев, на обеде я решил заглянуть к Палычу, как мы потом начали звать. Я редко заходил к нем. Он особо не звал, а я не навязывался. Он доделывал какую-то деталь на станке в углу комнаты. Я заметил одно фото, на которое не обращал внимания. Там Палыч стоял рядом с каким-то спортсменом.
– Кто это, спросил я?
– Это Сашка, мой друг, – отвечал он, – олимпийский чемпион. Я пригляделся. На фото красовалась большая золотая медаль. Я далёк от спорта, но понимал, что Палыч не обманывает.

Пролетел еще годик. Я тогда уже увлёкся программированием. Что самое удивительное, с подачи Палыча. Он как-то увидел у меня журнал про компьютеры и сказал, что в свое время военные разрабатывали некую сеть, с помощью которой мгновенно обменивались данными. И что специалисты в этом деле будут сильно цениться уже очень скоро. Знал бы он сейчас, что я стал тем самым компьютерщиком, как он их называл. Он уже тогда говорил мне про интернет, а я даже не понял.

 Как-то вечером в субботу, когда все работяги уже разошлись, он позвал меня к себе. Когда я вошел, он собирал снайперскую винтовку. Я опешил.
– Палыч, откуда у тебя такая штуковина?
– Осталась с войны, – ответил он полушутя, – Не может офицер бросить своего боевого товарища. Я ведь, Димка, продолжал он, не просто офицер. Я долгое время служил в разведке. Не в той, которую все знают, а в особом отделе. Он насчитывал 12 человек. Мы выполняли задания по всему миру. Боролись с врагами государства как могли. А потом мне надоело. Я понял, что всю жизнь занимался только разрушением. Чужих жизней, судеб, целых стран. И я решил пропасть. Инсценировал свою смерть и ушел на покой. У меня никогда не было семьи. Вскоре я встретил милую девушку, мы зажили с ней скромно и тихо в уединенном месте. Я пахал, занимался хозяйством, она мне помогала. Мы ждали ребенка. Тогда меня то и нашли мои бывшие товарищи. Они хотели, чтобы я вернулся. Я отказался. Они пригрозили, что не дадут мне нормально жить. Я прогнал их. Через неделю пропала моя жена. Через месяц её тело нашли в реке за 2000 км от нашего дома. Я понял, что теперь ликвидируют и меня. Пришлось играть на опережение. Через 7 лет остался только один человек. Сейчас он занимает высокий пост.
– А где он живет? – поинтересовался я.
– В получасе езды отсюда.
Тут я и понял, зачем он работал у нас. И вся его жизнь предстала перед моими глазами. Через два месяца был убит крупный начальник завода. Следов не оставили, существенных улик не обнаружили, дело быстро закрыли. В 90-е особо не разбирались с причинами. Я после как-то зашел к Палычу и застал его за чисткой медали.
– Что это за награда?
– Медаль за доблесть, моя первая. Остальные я давно продал, эту решил оставить. Как напоминание о том, что я сделал. Дима, – проговорил Федоров, – возьми медаль себе на память. Мне будет приятно.
Я не мог ему отказать. Через две недели его не стало.

Димка откинулся на спинку кресла. Мы подняли бокалы за Федорова.
– А вот и награда, – Дима протянул медаль, пошарив перед этим в своем рюкзаке.
Я хорошенько рассмотрел её. Единственное, что осталось после жизни человека - кусок металла.

После той встречи с Димой я зашел в библиотеку и попросил подшивку газет пятилетней давности. Спустя полтора часа я нашел, что искал. Это была статья про убийство крупного начальника на заводе. Я быстро пробежался глазами по тексту и в конце прочитал:
«… как удалось установить следствию, убийца использовал снайперскую винтовку. По предварительным расчетам, выстрел был совершен с поразительного расстояния, около 1500–2000 метров…»