Прогулка в полнолуние

Над озером Кабан зависла полная оранжевая луна. Августовское полнолуние удалось на славу — все городские суккубы были обеспечены пищей, оборотни всласть побегали по окружавшим город лесам (точнее, тому, что от них осталось — самые умные отправлялись прямиком в Марийку), а для вампиров нашлись одурманенные магией ночи туристы, трогать которых ещё не запрещал закон.

По новой набережной, которую наконец закольцевали и привели в красивый, ухоженный вид, неторопливо гуляли три девушки. Двое были давно знакомы, а третья недавно переехала в столицу Татарстана из северной же столицы. Миниатюрная смуглая татарка, одетая в джинсы, тонкую пеструю блузку и с расшитым национальными узорами калфаком на голове, как заведенная, рассказывала гостье города о местах, через которые они проходили. Вторая местная — с нежного зелёного оттенка длинными-предлинными волосами, местами переплетенными лентами и бусинками — не участвовала в разговоре и с удовольствием щурилась на воды озера. А та, что приехала из Петербурга, сосредоточенно слушала татарку в калфаке, периодически почесывала острые уши и откидывала назад непослушную, словно нечесанную, копну темных волос.

— Если хочешь, могу познакомить тебя с местной тусовкой оборотней, — предложила татарка. — У нас принято держаться вместе, несмотря на вид и старые обиды. Алсу, ты же знаешь их главного?

Зеленоволосая, к которой она обратилась, перевела слегла расфокусированный взгляд на спутниц и переспросила с лёгким акцентом:
— Кого?
— Ну главного у казанских оборотней! Как его, Тахир?
— Искандер, — мечтательно протянула Алсу и принялась теребить ленту в перекинутой через плечо косичке.
— Они одно время очень тесно общались, — почти шепотом поделилась с приезжей татарка. — Он каждые выходные приходил к озеру и приглашал на свидание нашу Алсу. Надеялся, что она выдаст ему, где хранит свои сокровища.
— Какие сокровища? — удивилась гостья.
— А ты разве не знаешь? Алсу, ей можно сказать, кто ты?
— А? Кто я? Я — Су анасы, дева озера, кто же ещё-то, — рассеяно проговорила Алсу и снова повернулась к озеру, по поверхности которого луна пускала яркую дорожку.

В воде отражались дома и деревья вокруг озера, огни фонарей и проезжавших по той стороне озера машин. Разноцветные блики плясали по волнам, на которых, несмотря на поздний час, горожане плавали на катамаранах и лодочках. За спиной осталась громада театра имени Камала, так похожая на неприступную гору — или парусник, кому как. А девушки шли под фонарями почти в такт шагам друг друга, попутно разглядывая сохранившиеся и восстановленные деревянные дома вдоль озера и вдыхая озёрный воздух с нотками тины и бензина.

— У Су анасы есть сокровища, о которых никто не знает, где она их хранит. В том числе и сама Алсу, — хихикнула татарка, а, добавив: — Потому что забыла! — расхохоталась в голос.

Алсу от её смеха только бросила на подругу рассеянный взгляд, улыбнулась и снова стала рассматривать так гипнотизирующее её озеро и луну. По поверхности воды играли яркие блики и вздымал высоко вверх струи фонтан прямо посреди озера. С громкоговорителей на территории около театра доносилась народная музыка.

— Она всегда такая? — спросила гостья.

Татарка, отсмеявшись, махнула рукой и продолжила:
— Ну а ты почему в полнолуние не поехала в лес? Или ещё не знаешь, где тут можно побродить?
— Я уже своё отбегала, — горько бросила гостья и сразу помрачнела. — Меня чипировали. Теперь, стоит мне обратиться, как набежит полиция. Так что приходится пить успокоительное в полнолуние. Да и чувствительность уменьшилась.

— Это поэтому ты к нам приехала? — сочувствующе протянула татарка. Дождавшись кивка, она сказала: — Ну, тут тебя вряд ли кто-то узнает, так что будь спокойна. Прибьешься к местной тусовке — защита тебе обеспечена. Может, парня найдешь, наши очень хорошие, хозяйственные.

Гостья вздохнула, а потом резко перевела тему, видимо, не желая обсуждать историю, что привела к принудительной постановке чипа:
— Лиля, а как ты относишься к соевой крови?

Татарка, к которой она обращалась, фыркнула:
— Только на ней и выживаю! Скоро, говорят, примут новый закон, по которому даже на добровольной основе нельзя брать кровь у людей. Наши петицию создали, но это ничем не поможет. То ли дело было в прошлые века…

Мечтательно протянув, она явно погрузилась в воспоминания о прошлом с такой вкусной и доступной кровью, когда ей ещё нельзя было отравиться из-за всякой химии. Спохватившись, что слишком надолго замолчала, Лиля встрепенулась и воскликнула:
— Я слышала, что скоро в Питере и Москве всех оборотней обяжут чипироваться!

Гостья кивнула.

— И что ты думаешь, Нина? Наши говорят, что так от оборотней одно название останется.

— Я тоже так считаю, — снова кивнула Нина и добавила: — И обострённое восприятие уйдёт, и скорость реакции, всё, как у меня сейчас. Чувствительность к полнолунию, конечно, тоже снизится, но минусов слишком много. Недоработали ещё, а мы должны стать подопытными псинами.

Лиля покачала головой, сочувствуя подруге.

— Совсем нас к ногтю прижали. Народы и так почти вымерли, а тут ещё это.
— Да и мы на искусственной крови совсем загнемся. Ни вкуса, ни запаха, аппетит толком не утоляет. Ээх, было же время!..

И обе закивали в такт своим мыслям. Только Алсу мечтательно улыбалась и вздыхала, не участвуя в разговоре.

— Вот мы вымрем, а ей — хоть бы хны, — заметила Лиля. — С её волосами с нынешней молодёжью совсем сливается.
— В Питере её бы за свою приняли, а тут таких пока немного видела, — сказала Нина, снова почесав ухо. На остром его конце под лунным светом стала видна шерсть, так что пришлось прикрыть густыми волосами.
— Нам бы тоже с людьми научиться сливаться, но куда ты денешь свои уши, а я — зубы?

Вампир и оборотень снова вздохнули в унисон и уставились на луну. Теплый летний воздух окутывал облаком, от раскалённого за день асфальта несло резиной, но тина перебивала все запахи. Они вышли к дальней части озера, где у дороги стоял заброшенный завод Петцольда, в лунном свете больше походивший на средневековый замок с башенкой. Народа тут было гораздо меньше, чем у театра, так что девушки заговорили чуть громче. Ивы под лёгким ветерком шептали что-то своё, и, казалось, Алсу их понимает и кивает в ответ.

— Как тебе изменения на твоём озере? — поинтересовалась у неё Нина.

Дева озера слегка улыбнулась и неторопливо ответила, растягивая слова и чуть акая:
— Раньше было грязно, теперь стало чисто. Но слишком много света, от людей не всегда спрячешься. А под мостом и камышей не осталось, всю красоту мою нарушили.
— И где ты теперь ночуешь?
— Со стороны мечети есть красивый уголок с деревьями и кувшинками, там пока и обосновалась, — в голосе Алсу звучала тоска, видимо, по прежним временам, когда всё озеро принадлежало ей, а местные боялись её лишний раз потревожить. — Раньше было лучше, но уж пусть так, чем как в годы до Универсиады.

Лиля горячо закивала, а потом сказала:
— Тогда туристы дальше улицы Баумана не забредали. А теперь и по закоулкам ходят, и тремя горами любуются с их оставшимися деревянными домами. Никого не надо затаскивать в заброшки — сами туда идут на экскурсии!

Её хохот спугнул уток, и те поспешили перелететь подальше, в центр озера. Фонарь над головой мигнул и словно тоже поддержал Лилю.

— Ладно, — отсмеявшись, подвела итог она. — Предлагаю пойти на Сковородку и посмотреть, кто сегодня вышел погулять. Алсу, ты с нами? Может, твой Искандер там будет, — подмигнув, добавила Лиля. В широкой улыбке наконец стали видны клыки.

Алсу улыбнулась и закивала, после чего девушки направились к мостику через озеро на другую сторону.

— Я вот всё смотрю, и мне кажется, что мозаика в метро про вас обеих, — заметила Нина, когда они благополучно подошли к зарослям ив и кувшинок. Чуть поодаль стал виден минарет мечети.
— Казань и Закабанье? — уточнила Лиля. — Нет, это моя бабушка. Она ведьму выпила, прежде чем та извела ещё с десяток татарок. А я даже языка татарского не знаю — только на слух понимаю. Вот с Алсу да, сделали мозаику Су анасы. Правда, цвет её волос очень сложно передать, так что там они просто зелёные.

Нина покачала головой и стала разглядывать берег. Кувшинки, подсвеченные дополнительными лампами, совсем раскрылись в ночи, перепутав всё на свете. Ветерок качал ивы, и Алсу неожиданно воскликнула:
— А вот тут я живу! Точнее, сплю, когда никто не мешает.

Она указала на пологий бережок и полянку между деревьями. В присутствии Су анасы полянка словно засияла, и даже травинки потянулись в её сторону, не обращая внимания на расстояние до мостков, по которым шли девушки.

— Вот так раньше весь берег выглядел, представляешь? — поделилась Лиля. — Правда, я была совсем маленькая, плохо помню.

Нина кивнула и спросила:
— А ты где живёшь?
— Я посовременнее буду, чем наша подруга. Бабушка работала в институте истории, так что нам досталась квартира в сталинке. Будем проходить мимо — покажу окна. Мама наверняка ещё не спит — у нас каждое полнолуние гости собираются. Старые традиции, — пожав плечами, она поправила съехавшую набок шапочку. — А ты где поселилась?
— У друзей отца. У них пустует квартира, так что поживу пока там. Очень хорошие люди, хотя и не нашего племени.

Лиля закивала.
— Да, в наши дни теперь все держатся вместе. Больше никаких войн между вампирами и оборотнями, уже лет восемьдесят. Как та человеческая война прошла, так и заключили мирный договор. Много наших полегло.
— Да и наших тоже. Дедушка так и не вернулся с фронта. Папа говорит, что его однополчанин, когда пришел с войны, рассказал, что деда захватили в плен, а при попытке к бегству бешеные псы-охранники загрызли. Не приняли за своего, совсем от голода обезумели.

И девушки снова замолчали.

— Надеюсь, тебе у нас понравится, — сменила тему Лиля, подводя итог разговору. — Тут, конечно, не столицы, но жить можно.
— Спасибо, что позвала погулять, — благодарно отозвалась Нина. — Кроме тебя и ещё пары друзей по переписке, у меня тут особо и знакомых нет.
— Татары — народ гостеприимный, так что не переживай, — успокоила её Лиля. Алсу тоже закивала. — Скоро вольешься. А теперь поторопимся, а то все без нас гулять уйдут.

И луна щедро осветила им дорогу.