Тёмный дар

ПРОЛОГ


Дома вокруг площади горели, разбрасывая жаркое пламя, словно черные свечи. Дышать становилось всё сложнее, запах гари забивал ноздри. Примешавшийся смрад горелого жира и мяса обволакивал и вызывал тошноту. Некоторые горожане не успели выбраться из своих жилищ, но и те, что выбрались, не смогли спастись. Их тела лежали прямо на мостовой. Изуродованные огнём, с застывшими масками ужаса и боли на лицах, они навсегда стали частью мёртвого города.
Кверкус сидел на ступенях перед открытыми дверьми храма. Единственное здание, уцелевшее во время нападения дракона. Жадная тварь не разрушила его лишь от того, что чувствовала – все сокровища, всё золото прибрежного городка Флюмена находится там. А сокровища драконы ценят превыше всего.
«Но теперь ему сокровища ни к чему», – усмехнулся Кверкус, поглаживая секиру, лежавшую у него на коленях. Эльф из лесного городка Мортуса случайно оказался в прибрежном городе. Не думал известный охотник на драконов, что его главная битва случится в тот день, но судьба находит нас именно тогда, когда мы ждём этого меньше всего.
Воспоминания путались, казалось, он потерял счет дням, от ожидания голова шла кругом. Залитая кровью кольчуга висела на Кверкусе металлическими лохмотьями. Он снова окинул площадь взглядом. Вот свидетели его подвига, безмолвно застыли на каменных плитах мостовой. На их лицах нет благодарности, их сковала маска смерти. Город спасти не удалось, и от этого эльфу жгло грудь. Он вышел победителем, но чувствовал себя проигравшим. Что он выиграл в этой битве? Свою жизнь, чтобы каждую ночь просыпаться в поту, вспоминая этот ад, этих убитых? Сокровища, лежащие грудой в храме за спиной? Сегодня это золото здорово подорожало! Кому нужно оно, если его хозяева стали кормом для падальщиков…
Со стороны центральной улицы, если её еще можно было так назвать, донёсся  приближающийся шум и голоса. Рыжая маленькая девочка, сидевшая у ног эльфа, поспешно спряталась к нему за спину, вцепившись в него руками.
«А вот и стервятники, – сказал сам себе Кверкус и добавил, обращаясь к ребёнку. – Не бойся, они ничего тебе не сделают».
Через несколько минут площадь заполнилась дружинниками из лесного города Мортуса. Они озирались, глядя на трупы, и Кверкус понимал их замешательство. Одно дело видеть мёртвых на поле боя и совсем другое наблюдать их в мирном городе, который в один день стал призраком. Здесь среди смерти крови и копоти дружинники не выглядели отважно, их защитные панцири не блестели, а мечи казались игрушками. Возглавлял этот отряд воевода города Мортуса. Неизменно облаченный в бордовый плащ, обшитый золотом. Сейчас эти тонкие нити вызвали у Кверкуса отвращение. Золото пахло для него кровью.
«Ты жив?! –  воскликнул воевода, заметив Кверкуса, и все взгляды устремились на него. – А где же дракон?!»
«Мёртв! – хрипло отозвался эльф. – Все мертвы, и дракон, и город…вы опоздали!»
Девочка несмело выглядывала из-за плеча эльфа.
«Дракон мёртв? – словно не веря услышанному, переспросил воевода. –  Но ты-то жив и сегодня стал легендой, мой друг!»

Глава 1
«Дракон мёртв? – словно не веря услышанному, переспросил воевода. – Но ты-то жив и сегодня стал легендой, мой друг!» Сказав это, воевода с почтением опустился перед Кверкеусом на одно колено, и его примеру последовали все дружинники! Потянувшись, старик гном приложился к большой кружке эля, которая в этот вечер была уже пятой. От выпитого язык старого пьяницы здорово заплетался: «Я слышал Кверкус и поныне живёт в городке лесных эльфов Мортусе».
Гном снова взялся за кружку и, громко хлюпая, допил содержимое. Стукнув пустой посудиной о деревянный стол, он откинулся на спинку стула, блаженно прикрыл глаза и захрапел. Стройный юноша, слушавший его, растерянно хлопал раскосыми глазами.
«Дело будет стоящее», – думал гоблин Табаки, сидя в углу трактира, пожевывая соломинку и наблюдая за происходящим.
 В придорожном трактире «На перекрёстке»  юноша появился рано утром. Гоблин сразу обратил на него внимание. Обритый череп, украшенный тугой черной косой, доходившей до пояса. Тёмно-зелёные шаровары и рубаха, отдававшие восточным колоритом. За широким тканевым поясом, повязанным вокруг  талии, узкий меч в ножнах с длинной черной ручкой.
«Это не оружие, – подумал гоблин – Такой меч не выдержит и одного удара кривого клинка гоблина, не говоря уж о тяжелых гномьих мечах. Для боя эта дрянь не сгодится. Оно и к лучшему».
Левую руку юноши, начиная от кончиков пальцев и почти до локтя, покрывали неизвестные гоблину знаки. И черные, тонкие, вены.
Когда Табаки заметил парня утром, то лишь усмехнулся. Мелкая сошка, с такого много не возьмёшь. А когда юноша спросил у трактирщика, толстого седого мужика, кто может проводить его к легендарному Кверкусу, в город эльфов, и показал туго набитый кошелёк, было уже поздно. Местный выпивоха гном опередил Табаки. Можно было вмешаться и дать гному в рыло, но этот нелепый паренёк вряд ли доверился бы такому провожатому, и гоблин решил ждать.
А гном тем временем усадил парня за стол, заказал у трактирщика пару кружек крепкого пойла за счет нового друга и начал рассказывать байки. Юноша слушал охотно, выспрашивая различные мелочи. Гном всё больше пьянел, важничал, и к обеду проблема Табаки решилась сама собой. Гном спал беспробудным сном пьяницы, а юноша таращил на него глаза, не зная, как быть.
Табаки окинул зал взглядом и решил, что стоит поторопиться. К этому времени собралось достаточно посетителей, всё окутывал серый табачный дым, слышались разговоры и звон стаканов. Гоблин знал, в трактире собирается жульё всех мастей в надежде пропустить стаканчик, выведать интересную информацию и конечно присмотреть богатого путника. Юноша уже давно вызывал интерес не у него одного.
«Как же мне теперь добраться до города…  – молодой человек посмотрел на спящего гнома, потом на пустые кружки, которыми был уставлен стол, и озадаченно почесал подбородок.
«Я провожу тебя приятель, – перед ним, словно из-под земли, появился гоблин. Гоблины от природы не обладают приятной наружностью, а Табаки к тому же был горбуном. Но это и было его главным плюсом, обделив внешностью, природа наделила гоблина острым умом и не дюжим проворством. К тому же в сомнительных делах люди легче доверялись нелепому уродцу. Рассуждая, ну что может сделать калека? И здорово ошибались насчет Табаки.– Места здесь не самые дружелюбные, а до городка далеко. Но мне в ту же сторону, и я провожу».
«Ооо! Это было бы очень кстати, я обязательно заплачу!» – обрадованный внезапной удачей юноша показал кошелёк, висевший на поясе.
«В этом нет нужды, приятель, – прогнусавил гоблин, зыркая, как недовольно зашевелились многие посетители. – Меня зовут Табаки!»
Этого было достаточно, чтобы едва поднявшийся возмущенный гул стих. В трактире снова начались разговоры и пересуды, задымили трубки, а интерес к юноше исчез. Все знали, на кого работает гоблин Табаки.
«Меня зовут Кано! –  сообщил ничего не заметивший юноша. – Мне нужно попасть в Мортус. Я иду издалека и хочу встретиться с Кверкусом…»
«Встретишься, встретишься, – елейным голоском отвечал гоблин, – мы можем отправляться прямо сейчас».
«Отлично! Я только расплачусь!»
Кано бросился к стойке и второпях выронил лук, послышались смешки. Смутившись, он поспешил поднять оружие и просыпал стрелы, которых было не больше пяти, но они тут же разлетелись в разные стороны. Трактир наполнился смехом и едкими комментариями, а раскрасневшийся юноша ползал по полу, спеша собрать своё добро.
«Табаки не самый лучший проводник», –бросил трактирщик, когда парень выложил перед ним монеты.
«Зато бескорыстный», – подошедший гоблин зло посмотрел на толстяка, и тот умолк.
Юноша с гоблином проследовали к выходу, и многие провожали их жадными взглядами. Все понимали –  Табаки досталась лёгкая добыча.
Выйдя на улицу, Кано щурился от яркого солнца. После душного тёмного помещения на улице  дышалось очень легко. Звонко пели птицы, и день обещал быть безоблачным.
«Нам туда», – Табаки накинул на голову капюшон жилета и указал на дорогу, удаляющуюся за холм.
«Мне повезло, что я тебя встретил», – сказал Кано, поправляя меч.
«Еще как!» – ответил гоблин, с ухмылкой поглядывая на его оружие.
И они двинулись в путь.

Глава 2

Очень скоро трактир остался далеко за спиной, и складывалось чувство, что не было этого полумрака, духоты и посторонних глаз. А была лишь пыльная дорога, уходящая вдаль.
 Табаки, несмотря на горб и неуклюжий вид, не отставал от юноши, а временами забегал чуть вперёд, незаметно заглядывая ему в лицо. Кано шел, задумчиво глядя себе под ноги, и почти ничего не говорил. Гоблин был этим доволен, чем меньше болтовни, тем меньше проблем.
Осеннее солнце, светившее путникам в спину, припекало, и Табаки скоро почувствовал, как нагрелся его кожаный жилет. По лбу потекли первые капли пота, а раздражение скрипело на зубах вместе с дорожной пылью. Он всё чаще касался рукояти ножа, висевшего на поясе, а в голове зародились сомнения. Что если убить парня самому? Никто и не узнает, а деньги, деньги хорошие. Кошелёк жирный, тугой. И в этот раз это будет не мелкая доля, подачка, а весь куш!
Гоблин слегка отстал, вымеряя взглядом, куда вонзить нож. Вот здесь, между лопаток!Один удар и всё.
Но если всё раскроется…Внутри похолодело, он и представить боялся, что сделают его покровители, если узнают, что он их обворовал.
К этому моменту путники благополучно добрались до холма и обогнули его.В лицо ударил сухой тёплый ветер, а вдалеке показалась зелёная рощица, примыкавшая к дороге. Она была видна еще только неразборчивым зелёным пятном, но у гоблина подкосились ноги. Мысли о том, чтобы забрать всё себе, стали холодными и чужими, слишком дорого можно было за них заплатить.
«Шила в мешке не утаишь, – подумал Табаки и сказал,указывая на приближающийся оазис. – Думаю, там передохнём».
«Вообще я хотел продолжать путь до самых сумерек», – ответил Кано, глядя на солнце, которое только начало клониться к горизонту.
«После рощи сплошь поля и пустырь, местность открытая. Замёрзнем ночью, да и костёр будет виден издалека, для чего привлекать внимание? – деловито объяснил Табаки. – К тому же роща густая, можно грибы там найти или дичи настрелять. Припасы нам не лишние».
Гоблин громко сплюнул и дружески подмигнул юноше.
«Ты проводник,тебе виднее, – ответил Кано, пожав плечами.
Близость привала прибавила путникам сил, и они зашагали быстрее, поднимая ботинками клубы пыли.
Спустя час юноша и гоблин уже входили в прохладную, дышащую свежестью рощу. После трактира и пыльной дороги это место действительно казалось оазисом.
«Сюда, сюда», – повторял гоблин, вырвавшись на пару шагов вперёд, он пробирался сквозь кусты. Посматривая через плечо, чтобы юноша не слишком отставал.
Вслед за гоблином Кано углублялся в рощу, которая на деле оказалась небольшим леском. Он касался стволов деревьев, присматривался к листьям, вслушивался в птиц.Незаметно путники убрели так далеко, что дорога стала почти не различима за ветвями.
«Здесь еще кто-то есть», –настороженно сказал юноша,когда они ступили на тенистую полянку.
«Правда?» – лицо гоблина наигранно вытянулось, он вытер о штаны вспотевшие ладони и отошел чуть в сторону.
Кано уже схватился за рукоять меча, когда на поляну, ломая ветви кустарника, вышли кентавры. Могучие торсы, покрытые курчавыми волосами, переходили в крепкие лошадиные тела.Глубоко посаженные глаза смотрели оценивающе, лица угрюмые. Их было пятеро, они обступили юношу полукругом, вожак встал напротив. Гоблин, оставшийся в стороне, невольно поклонился и довольно потёр руки.
Эти пятеро были последним отголоском великой войны. Дезертиры, не пожелавшие сгореть в её пожаре вместе со своим народом. Война и собственная трусость липким осадком осталась в душах этих некогда чистокровных воинов, превратив их в чудовищ.
Они стояли молча, какое-то время присматриваясь друг к другу. Кентавры рассматривали юношу, ожидая, что скажет вожак. Юноша переводил взгляд с одного на другого, словно примеряясь.
«Я впервые встретил благородных кентавров, считал, они все погибли в великой битве, рассказы о которой донеслись и до нашего далёкого края. Мне казалось племя кентавров, племя воинов. Не думал, что кто-то из них грабит путников на дорогах…» – нарушил молчание юноша.
Табаки вздрогнул и отступил к кустам, мальчишка здорово оскорбил его покровителей.
«Мне даже меч не нужен, я его придушу, как цыплёнка!» – громко сказал один из кентавров,его поросшее щетиной лицо искажала злоба.Легко закинув меч в ножны, висевшие за спиной, он выступил вперёд, готовый претворить свои слова в жизнь, и посмотрел на вожака.
«Вижу, этот мальчик принял нас за бродяг, убивающих ради вина и пропитания, – произнёс вожак, несмотря на загар было заметно, как побагровело его лицо. – Он заслужил смерть за ошибку!»
Слова вожака вызвали одобрительный гул голосов. А кентавр, вызвавшийся вершить расправу, обнажил в улыбке желтые зубы.
Сидя под кустом, встревоженный Табаки пытался придумать, как незаметно ускользнуть с поляны. Юноша обидел кентавров, а в злости они не знали жалости, и гоблин опасался, как бы и его шкуре не досталось. «За своей долей можно вернуться и позже, –  рассуждал он.– Когда всё уляжется».
«У меня нет другого выхода», – сказал Кано, подняв глаза к небу, и выхватил меч.
 Внезапно он упал на колени и замер среди травы, аего голова безвольно повисла.Кентавр успел сделать несколько шагов вперёд, когда юношу точно подбросило в воздух.Кано менялся на глазах, его лицо словно превратилось в маску. Бледная, почти белая кожа, черные маслянистые глаза, черты лица неприятно заострились. Он выглядел так, будто умер несколько дней назад.
«Грязные трусливые дезертиры! Марадёры и падальщики, – воскликнул он со смехом,зависнув в воздухе. – О таких не стоит марать меч!»
Меч исчез в ножнах, а в руках юноши появился лук. Теперь он не выглядел так безобидно, и черные, как смоль, стрелы ринулись вперёд одна за другой. Словно взбесившиеся осы, стрелы врезались в кентавров, пробивая черепа. Воины валились один за другим, не успевая, кажется, даже понять, что произошло. Спустя считанные секунды в живых остался лишь вожак, тяжело хрипевший на траве. Стрела застряла у него в груди. Он безуспешно пытался ухватиться за её конец, но руки не слушались. Ноздри широко раздувались, жадно втягивая воздух, а изо рта на перламутровую траву сочилась бордовая пена, он задыхался.
Кано, или то, чем он теперь являлся, не спеша подошел к умирающему кентавру.
«Вот и всё, грязная лошадь, теперь ты лишь часть пищевой цепи», – прошептал он, склонившись к самому лицу задыхавшегося кентавра. А рукой тем временем нащупал нож, висевший на поясе вожака
Юноша медленно вспорол умирающему горло и наклонился к ране, ловя каждую каплю крови, высасывая из вожака жизнь. Весь ужас смерти отразился на лице кентавра, вся её неминуемость. А рука юноши, подчиняясь какому-то колдовству, стала покрываться венами выше и выше, уходя под рубашку, таинственный узор знаков появлялся сам собой и отдавал голубоватым светом.
Табаки, наблюдавший произошедшее из своего укрытия, не мог поверить глазам. Страх так пропитал его, что, казалось, он не чувствует пальцев.Не верилось, что эти сильные свирепые воины, державшие в страхе всю округу, лежали безжизненными тушами.
«У них не было шансов», – с ужасом подумал гоблин.
«Не было шансов! – раздался насмешливый, слегка шипящий голос. – Есть ли шанс у маленького гоблина? Колчан пуст, но есть прекрасный меч!»
Табаки увидел Кано перед собой всего в нескольких шагах. Юноша лишь коснулся пальцами рукояти меча, а гоблин уже почувствовал, насколько он острый, словно бритва. Опасный, точно битое стекло.
Табаки будто прирос к земле, мысли путались, в висках стучала кровь. Кано широко улыбнулся, слишком широко для человека, обнажив два ряда мелких острых зубов. Из-за того, что подбородок был измазан в крови, бледное лицо еще больше напоминало маску, от юноши исходил могильный холод.И запах, запах крови, гоблин всегда его не любил. Убийца присел на траву,скрестив ноги, и, прикрыв глаза, глубоко вздохнул. Знаки, обвившие его руку, словно паутина, приковали взгляд гоблина. Табаки никогда не видел такой письменности. Но что-то внутри подсказывало, что они несут тёмную силу, равную которой он еще не встречал.
«Не бойся, предатель Табаки, – елейным голосом заговорил он. – Ты не умрёшь, проводник нужен мальчишке. Но если ты побежишь,Обакэ решит, что ты дичь, и тогда гоблин уродец обречен…»
«Кто такой Обакэ?» – спросил гоблин, еле ворочая ватным языком.
«Я…он…мы!» – ответ разнёсся эхом по всей поляне.
Ветер колыхал ветви деревьев, из чащи доносилось пение птиц, а благоухание трав пьянило. Существо, с пепельно-бледным лицом и черными глазами, не вписывалось в эту картину. Это было точно столкновение двух миров.

****
Когда Кано пришел в себя, была уже глубокая ночь. Его трясло от холода, а голова жутко болела. Полностью дезориентированный,он попытался встать, но ноги не слушались, и юноша повалился на землю, сильно ударившись и без того больной головой. Во рту чувствовался тошнотворный привкус металла.
«Кровь…»  – мысль появилась в голове медленно, словно по буквам.
Первый позыв, второй, всё закружилось, и его вырвало.
После этого стало легче, Кано осмотрелся вокруг, инстинктивно сжимая рукоять меча. Хотя в таком состоянии вряд ли он мог его использовать. Глаза наконец привыкли к темноте. В одну сторону, куда хватало глаз, колыхалась трава. В другой стороне,на горизонте, различался черный массив леса. Заметив поблизости костёр,Кано пополз к нему,как завороженный.
У костра сидел Табаки, понурый и задумчивый. Языки пламени вздымались вверх, ветер играл ими, и костёр недовольно ворчал. Гоблин подкинул еще хвороста, тот затрещал, как живой.
Кано лёг у самого костра, из-за холода, жара почти не чувствовалось. Судя по красной полоске, на горизонте до рассвета оставалось пару часов, нужно было поспать.
«Чертов демон заставлял меня слушать голоса мёртвых, – сказал голос гоблина из темноты. –Мёртвых кентавров, они лежали рядом, как ты сейчас. Уже окоченевшие, и вдруг начинали говорить … звать меня. Я хотел убежать, но побоялся, отпусти меня!»
«Не могу…пока еще рано», – ответил юноша или только подумал, что ответил. Тревожный сон уже окутал его. Он снова был в своей деревне в ту роковую ночь…

Глава 3
Стемнело быстрее обычного, и беззвёздное небо расстилалось черным покрывалом. Дождь мелко моросил, стуча по деревянной крыше.Было слышно, как ветер раскачивает бумажные фонарики, висящие на крыльце. И тишина стояла такая,будто вымерла вся их деревня.
Кано чувствовал себя очень маленьким и слабым, его душило бессилие. Притаившись в одиночестве рядом с верандой,он изредка выглядывал на улицу, наверное, только он во всей деревне решался на подобное в эту ночь.
Из-за темноты всё как будто утратило цвет, и мир казался черно-белым, хотя, возможно, дело было вовсе не в темноте.
С самого детства Кано знал историю о том, как его сестра, будучи совсем малышкой, сорвала в чаще леса запретный цветок. Отец не успел её остановить.
«Цветок не зацвел, а ты сорвала его, я буду милосерднее,позволю тебе зацвести. А потом заберу себе, как ты забрала мой цветок…» – послышался голос беса, живущего в чаще.
«Клянусь, мой меч разрубит тебя раньше, чем ты коснёшься её! –ответил отец,закрыв собой сестру и бесстрашно ища глазами того, кому принадлежал таинственный голос.
«Главное, чтобы было кому держать этот меч…» – рассмеялся голос и затих, смешавшись с шелестом листьев.
Вся деревня знала это предание. И вот сестре восемнадцать. Она, облаченная в наряд невесты, невинная, словно цветок, сидит и безропотно ждёт своей участи. В соседней комнате беззвучно плачет мать, закрывая лицо руками. А где же тот самый клинок, что усмирит беса?!
Кано оборачивается и смотрит на шлем, стоящий на траурном пьедестале, и меч с длинной черной ручкой, лежащий под ним.По крыше барабанит дождь, и мир словно черно-белый.
Всего неделю назад никто и не помышлял отдавать сестру бесу. Все соседи ожидали момента расправы над лесным существом. Но жизнь, война – это череда битв, в одной из них отца обуяла тьма. Сбросив доспехи, разил он врагов своим мечем, не зная жалости и страха. Тело его окрасилось кровью, а меч сверкал, словно молния. Но бой окончился, а ярость не прошла… многих своих товарищей успел он убить, прежде чем они окружили его и поразили стрелами. Тело, как и положено в таких случаях, было погребено на поле боя, а в дом вернулся лишь шлем и меч.Но никто не должен обнажать этого меча еще много лет, дабы не освободить демона, оставшегося в нём…не принять на себя его тёмный дар.
Оттого плачет мать… оттого ждёт своей участи сестра, а он, словно пёс, прячется здесь, ожидая врага, но не в силах с ним совладать.
Жених сестры,Ороку, смелый воин, мог  выйти и постоять за сестру. Но все знают: слово сказано, и лишь один клинок одолеет беса. Оттого Ороку,  мрачный и неразговорчивый, закрылся в доме родителей, как и все ждёт, что будет. Не стоит его невеста смерти, невест много, а жизнь одна.
«Трус!» – зло подумал Кано, вспоминая, как хотел быть похож на него, и снова взглянул через плечо на меч.
Подул ветер, подгоняя через улицу забытый кем-то листок бумаги, словно душа, спешащая на тот свет, пронёсся он через темноту.
В начале улицы послышались звуки, точно кто-то прыгал по лужам на каменной мостовой.Что-то приближалось, и Кано замер в ожидании,а вместе с ним весь черно-белый мир. Медленно стучит сердце, воздух выходит изо рта паром.
Из-за дома явилась тень, а потом и само существо. Огромный серый кролик,величиной больше самого крупного телёнка. Лоснится его серая шерсть, поблёскивает от дождя. Сел на мостовой, поводит мерзкой мордой, втягивает бордовым носом воздух. Ищет бес, в каком доме его невеста, в нетерпении шевелятся передние лапки с длинными когтями. Глаза затянуты белой мутной поволокой, слепыми бельмами. Смеётся кролик, тонким человеческим смехом, скалит острые не кроличьи зубы.
По лбу Кано градом течет холодный пот, никогда ему еще не было так страшно. Вот оно зло, в нелепом жутком обличии, пришло в его дом, принесло горе. Сердце того гляди выскочит у юноши из груди, а дыхание замерло, и, кажется, не дышит он совсем.
А бес учуял, где сестра, и попрыгал к дому, разбрызгивая огромными лапами воду из луж. Еще чуть - чуть и всё будет кончено.
Достиг кролик нужного дома, скребётся когтистой лапой в деревянную дверцу.
«Открой цветочек, я пришел должок получить», –произносит он скрипучим человеческим голосом и снова смеётся тонким смехом.
«Получишь ты не долг, а то, что отец обещал!» – Кано стоит за спиной беса, слова вылетают сами собой и теряются в шуме дождя. Влажная одежда прилипла к телу, от холода и страха тяжело дышать. Медленно оборачивается кролик, и юноша чувствует, как смердит от него мертвечиной. Теперь видно, что весь он состоит из множества трупов мелких животных. Плотно прилегают они друг к другу, почти сливаются, издали и не разобрать. А теперь видит юноша остекленевшие глазки, различает, как кишат черви падальщики в маленьких трупиках.
«Уж не со мной ли ты говоришь, мальчик? – смеётся кролик, и блестят в темноте его острые зубы, да и не зубы это, а острые обломки костей. – Видел я твоего отца, жрут его черви!»
Стоит Кано и не понимает – слёзы это текут у него по лицу или горячие капли дождя.
«Он погиб, как воин! –достаёт он из-за спины меч, тот самый, с длинной черной ручкой. Пусто теперь на пьедестале под шлемом. – А ты умрёшь, как собака…»
Дрожит голос, словно не его, а чужой.
Затрясло кролика, пошел от него серый зловонный пар, и обернулся он уродливым стариком в грязной одежде. Тощие руки с длинными черными ногтями, глаза с бельмами, зрачки еле видно. Едва не вскрикнул Кано, невольно сжал рукоять меча, но вынуть из ножен не решился.
«Многое таит меч, – смеётся старик, заметив его неуверенность. Обходит юношу с боку медленно, словно кот. Потирает костлявые руки. – Вынешь его из ножен и навсегда станешь другим, все отвернутся!»
Кано почувствовал, как похолодели ладони, с каждым словом, сказанным бесом, меч будто становился тяжелее. Ноги ослабели, стучит в висках кровь, а старик всё идёт вокруг него, сбивает с толку. Пахнет от старика гнилью, болотом, трупом пахнет. Теперь не сомневается Кано, это слёзы текут у него по лицу, оставляя на губах солёный привкус, от страха плачет он и не до мыслей о мужестве теперь.
«Всем страшно, мальчик, не стыдись, – смеётся старик, вторит ему эхом черно-белый мир. Развеваются на ветру седые волосы его, чешет он длинными ногтями крючковатый нос. – Боятся все, прильнули к стенам, слушают, как мы говорим, ждут, что ты умрёшь, и пропадёт твоя сестра. Лишь бы скорее я ушел, а цена не важна, все боятся…»
Знает Кано, что прав старик, все ждут развязки, как крысы, забившись по углам.
«Уходи и живи,я отпускаю тебя, – дружелюбно говорит старик, продолжая двигаться вокруг юноши, хлюпают лужи под его ногами. – Положи меч на место и живи, живи, не стыдясь страха своего. Сестра не стоит того, чтобы умереть…»
Словно огонь разлился по венам у Кано от слов беса. Вспомнил он и погибшего отца и плачущую мать. Вспомнил безропотную, кроткую сестру, и трусливого, презренного Ороку. Для которого цена за невесту показалась слишком велика…неужели и для него Кано, цена за сестру велика?!
Словно молния, сверкнул меч, не успел закончить старик свою фразу, брызнула его черная кровь на мостовую.Захрипел бес, хватаясь руками за горло, а голова его медленно съехала с плеч и покатилась по мокрой мостовой, вращая слепыми глазами, оставляя за собой след из черных брызг. Безголовое тело обмякло, повалившись на дорогу,и превратилось в кучу дохлых лягушек и змей.
Кано стоял не двигаясь, медленно открыл глаза, дождь стал сильнее, но он его не чувствует. Меч, словно продолжение руки, блестит в темноте, лишь несколько черных капель покрывают лезвие, словно узор.Он одним движением вытер клинок и убрал меч в ножны. Теперь это его меч.
Дождь прекратился. Появился первый луч рассвета, и мир снова заиграл красками. Как муравьи, выползают жители деревни. Стягиваются боязливо к месту, где всё произошло. Вышла и мать, увидела Кано, хотела броситься на шею, да осеклась, заметив меч в руке. Глаза у неё красные от слёз, а лицо, как пергамент, всю ночь она дочь хоронила, а судьба иначе распорядилась.
«Её никто не заберёт, бес мёртв», – голос Кано пустой, серый, ни до чего ему, ноги еле держат.
По толпе прокатился ропот. Перешептываются люди, но не решаются сказать что-то или спросить. Заметно, как кивают на меч, присматриваются к юноше. А он стоит, понурив голову без движения, ни жив, ни мёртв.
«Где же он, твой бес?!» – важно расправив плечи, из толпы вышел Ороку, смотрит с вызовом.
Огляделся Кано, а на солнце и голова, и змеи с лягушками, всё в зловонные кучи волос превратилось, и мухи над ними роятся.
«Ты зачем меч отца взял, знаешь же, что под запретом?! – напирает Ороку, сверкает глазами, посматривает на людей. А в толпе ропот всё громче. – Не было никакого беса! А ты тут хвастаешься мальчишка!»
 Подхватила толпа эти слова. Кивают головами. Словно и не слышали, притаившись в своих хижинах, разговора юноши с бесом лесным.
«Трус!» – бросает Кано всего одно слово, словно плевок.
 Мгновенно стихла толпа. Помнят все, что Ороку в родительском доме злосчастную ночь отсиживался, не побоялся мальчишка ему это в лицо сказать.
Но не растерялся Ороку, подошел к юноше, чеканя шаг, и залепил пощечину, с такой силой, что у того кровь из носа брызнула. Гордо оглядел всех Ороку. Не заметил, что у Кано на кисти первый символ выступил в эту ночь, символ смерти. Признак тёмного дара.
Лишь капнула кровь, и Кано словно туман окутал, стоит, озирается, понять не может, а Ороку уже перед ним на мостовой лежит. В куски изрублен. Стоит толпа безмолвно, таращит глаза, тишина такая, что слышно, как с меча, Кано кровь капает. Обтёр он клинок, а черные вены всё выше забираются, обвивают руку, вот и еще два символа погребальных. Все знают, как покроет его тело татуировкой, так и перестанет он быть собой, станет демоном навсегда. Лишь юная светлая душа его не даёт преобразиться, но это временно.
Молча расходится толпа, не на что больше смотреть. Останки Ороку остывают в луже крови, родные их потом заберут, когда безопасно будет.
«Уходи…» – тихо сказала мать, когда они вошли в дом.
А Кано и сам знает: нечего больше в деревне делать, нет у него ни страха, ни грусти,  сам свою судьбу выбрал, по-другому не мог.Оделся в новое кимоно, еды взял в дорогу. Знать бы еще куда идти…
Глава 4
Табаки проснулся в холодном поту. Голова раскалывалась, как после порченной браги, а на душе было погано от сна. Во сне он видел кентавров, их лица, посиневшие и тронутые тленом, кровь запеклась, раны стали черными.
«Предатель гоблин…предатель гоблин … – твердили они,окружив Табаки, и отовсюду доносился мерзкий смех. Смех Обакэ. И вдруг он понял, что смеётся он сам! Он и есть демон!
Проснулся гоблин, трёт сонную морду. Костёр погас, стелится утренний туман, роса на траве. Табаки поёжился, огляделся.
Кано неподалёку, по пояс голый, с мечем упражняется. Лезвие клинка двигается быстро, не поймать, только первые лучи солнца сверкают на нём. Вздрогнул гоблин, глядя на юношу, половина спины уже покрыта черными венами и знаками. Всё меньше в нём от человека,всё больше от демона. Из других мест гоблин, только легенды везде одни. Понимает бедолага, с кем столкнулся.
Вздохнув, он подбросил хвороста в погасший костёр, с силой подул на розовеющие угли. Хворост, влажный от росы, плохо разгорается, шипит.Наконец занялось пламя, гоблин подсел поближе, пытаясь согреться. А голова, как улей с пчелами, полна дурными мыслями.
Подошел разгоряченный Кано, положил черный меч на траву, сам рубаху накинул, пояс повязывает.
«Пожрать бы чего!» – в голосе Табаки звучала претензия, мол, потащил с собой, так будь любезен хотя бы кормить.
Кано взглянул на гоблина и невольно усмехнулся. Горбун с самым серьёзным видом сидел у костра и жевал какие-то листья наподобие лопуха, видимо решив, что из местной растительности это самое съедобное.
«Я бы на твоём месте не ел всё подряд, а вдруг оно как слабительное действует, – юноша так и прыснул от смеха, глядя, как лицо Табаки вытянулось, и он начал отплёвываться, ругаясь на своём языке. – А с провиантом в дороге разберёмся, пошли, медлить нельзя».
Гоблин и сам видел, что медлить не стоит, парень за эту ночь постарел лет на пять. Вчера еще это был совсем мальчишка, а сегодня, сегодня вряд ли кто-то из посетителей трактира «На перекрёстке» решился бы с ним связаться. Настоящий воин, лицо заострилось, взгляд стал жестче. Да и сам он стал будто крепче, заложил меч за пояс и держит рукоять так, словно родился с этим мечом.
Кряхтя и ворча, гоблин поднялся с земли, отряхнулся от травы и, оглядевшись, вокруг выбрал направление.
«Надеюсь, теперь обойдёмся без приключений?» – спросил Кано, когда они двинулись.
«Я тоже надеюсь, – ответил Табаки, не скрывая раздражения, пытаясь закутаться в жилет от вездесущего ветра. – Я эту местность плохо знаю, редко доводилось бывать».
Дальше они шли молча,каждый думал о своём, и объединяло их лишь желание, чтобы всё поскорее закончилось.
****
День клонился к вечеру, когда на пути  показался  мост.Даже издали было заметно, что он пребывал в запустении и медленно разрушался. Фигурки, украшавшие его, были разбиты, а величественные колонны обвил плющ, и прохватила черными трещинами плесень.Обочина вдоль дороги и сам мост поросли кустарником и деревьями.
«А вот и мост!» –воскликнул гоблин, который последние два часа бубнил себе под нос о мозолях, которые заработал в пути, и о жутком голоде, который того гляди свалит с ног.
Кано остановился, лицо стало сосредоточенным. Табаки взглянул на своего спутника и утёр вспотевший лоб, мысленно проклиная солнце.
«Как-то быстро пришли, до города должно быть пару дней пути», - настороженность в голосе юноши граничила с подозрением.
«А мы и не пришли! –тяжело усмехнулся гоблин. –От моста еще день пилить, если не больше, а тут я рассчитывал лагерь разбить, не в чистом же поле опять ночевать. Хотя жрать всё равно нечего…»
Кано подобрал с дороги небольшой камушек и, подбрасывая его на ладони, пошел вперёд.
«Не отставай», – бросил он Табаки, не обращая внимания на жалобы гоблина.
Табаки гневно посмотрел вслед юноше, потом не менее гневно,щурясь, посмотрел на солнце и поплёлся вперёд.
«Хотя бы ветерок какой подул, –думал он. – И как меня угораздило влипнуть в такую передрягу…»
Внезапно Кано снова остановился, а уже через секунду из кустов в нескольких метрах от него выскочил тролль. Но юноша словно ждал этого и ловко запустил в противника тем самым камнем, что подобрал с дороги. Камень угодил точно в морду надвигающемуся троллю.Удар получился такой силы,что нападавший, несмотря на свои габариты, ойкнул и мешком повалился на дорогу, поднимая клубы пыли.
В следующее мгновение Кано обнажил меч.
«Он решил, что я его заманил!»–успел подумать гоблин.
И в этот самый момент из кустов рядом с ними выскочил еще один тролль, совсем юный. Лезвие клинка уперлось ему точно в горло, тролль замер, вытаращив глаза, еще одно движение, и он был бы трупом.
Сердце Табаки бешено стучало, кругом оседали клубы пыли, события развивались так быстро, что он сам не понимал, как умудрился за всем уследить. Тролль, лежавший на дороге, стонал, держась за лицо, сквозь пальцы сочилась кровь, видимо, нос был сломан. Второй нападавший стоял в оцепенении, лезвие меча держало его за горло, словно цепной пёс. Все ждали, что сделает Кано, а тот не спешил принимать решение, и вскоре гоблин понял почему. От моста к ним двигалась фигура, еще один тролль, но гораздо крупнее двух предыдущих.
«Вижу вы не ошиблись, это какой-то сопляк и горбатый гоблин! – громким басом крикнул он издалека, обращаясь, видимо, к своим сородичам. – Добыча и правда лёгкая, давайте делить?!»
Он залился раскатистым смехом так искренне, что аж запыхался. Табаки решил, что тролль зря позволяет себе такие вольности в выражениях. Наверняка Кано, который теперь вовсе и не походил на сопляка, сейчас всех их убьёт за нанесённое оскорбление. Но тот остался недвижим, а тролль, в горло которого упирался меч, начал тихонько подвывать от страха. Гоблин брезгливо плюнул, глядя на него, не скрывая при этом своего злорадства.
Проходя мимо стонущего на земле сородича,третий тролль не обратил на него внимания и, остановившись в паре метров от путников, внимательно осмотрел их.
Сам он был босой, одет в серые холщевые штаны и потрёпанную безрукавку. На поясе у него висел кривой нож, длинный кнут и несколько белых черепов. Табаки невольно передёрнуло, когда он заметил, что один из черепов принадлежит гоблину.
«Что привело вас к моему мосту?» – спросил тролль, почесывая затылок, судя по виду он был самым старшим в этой компании.
«Не очень вы гостеприимны!» – язвительно заметил Табаки.
«Я не с тобой говорю Табаки, а с твоим хозяином», – ответил тролль, не глядя на гоблина.
Морда последнего вытянулась от удивления, он затравленно взглянул на Кано.
«Чего удивляешься? – ухмыльнулся тролль, повернувшись к Табаки. – Горбатый гоблин редкость в здешних местах! А я слыхал лишь об одном таком, мерзавец Табаки!Кентавры вырезали твоё родное поселение гоблинов, а ты стал им прислуживать! Но, судя по тому, что ты здесь, слуга кентаврам уже не нужен, а нужен могильщик!»
Тролль снова расхохотался, даже притопнул пару раз от удовольствия.
«Наш путь лежит в Мортус! – заговорил Кано. – Мы собирались отдохнуть вблизи этого моста и двигаться дальше.Мы не хотели ни с кем ссориться, но вы напали на нас!»
Тролль помрачнел и, обернувшись, через плечо посмотрел на мост.
«Это мои племянники, они еще молоды и плохо понимают, на кого стоит нападать, а на кого нет, – сказал он, что-то обдумывая. – Благодарю тебя, что сохранил им жизнь.  Они уже ринулись в бой, когда я заметил, что тебя, как и этот мост, поедает черная плесень…»
Тролль замолчал, а Табаки стало не по себе от этих слов. Он с тревогой в сердце покосился на черные вены и знаки, обвивавшие руку юноши.
«Как бы то ни было, теперь вы мои гости и, ручаюсь, что никто не посмеет причинить вам вреда, – продолжил тролль, тяжело вздохнув. – Меня зовут Петрум, и под моим мостом вас ожидают очаг, еда и ночлег».
Такие слова пришлись по вкусу Табаки.
«Меня зовут Кано, и мы спешим,Петрум», –он убирал меч, и молодой тролль присел на обочину, потирая раскрасневшееся горло. Вид у него был такой, будто он вернулся с того света.
«Спешить вам некуда, – серьёзно сказал тролль. – Города Мортуса нет, осталось одно пепелище».
Повисло молчание. Лицо Кано побледнело, да и гоблин не находил, что сказать.
«Вам стоит отдохнуть и выслушать всё по порядку, поэтому, как я уже говорил, ступайте за мной», – заключил тролль и направился к мосту.
Путникам ничего не оставалось, как последовать за ним.
Глава 5
Гоблин лежал, заломив руки за голову, его желудок был, наконец, полон, а по телу разлилось сытое тепло.Сквозь шум реки и храп троллей он вслушивался в разговор Кано и старого Петрума, сидевших у костра
«Ты ищешь прошлое, приятель, – сказал Петрум, глядя на огонь. – Не знаю, что гласит легенда, я не очень верю этим бабьим пересудам, но города Мортуса нет уже много лет. Те,кто отважились подойти достаточно близко, рассказывали, что от города осталось лишь пепелище, окруженное закопченными стенами. Никто не выжил из живших там, огненный червь никого не пожалел».
Тролль замолчал. Тени костра играли на его лице словно отголосками мыслей о городе, задохнувшемся в огне.
«Огненный червь? – переспросил Кано, – ты говоришь о драконе?»
«Драконы?! – тролль усмехнулся.– Драконий век кончился,когда я только народился, а это было очень давно! Огненные черви пришли им на смену, драконьи воспитанники. Уничтожая города, драконы часто забирали оттуда одного ребёнка. Разжигали в его душе огонь страшной силы, с тех пор это был не человек, но и не дракон. А дальше чертова тварь занималась воспитанием дитя, растила до самой своей смерти.А когда дракон умирал, огненный червь становился самостоятельным. В облике человека они уязвимы, но этих тварей сразу не узнать, это может быть женщина, бродяга, воин, кто угодно!  И сокровища им не интересны, драконы воспитывают их как свою посмертную месть всему живому. Внутри червя лишь одна ненасытная жажда! Мгновение, и он превращается в огненное чудовище, и тогда уже не спастись!»
Голос дрогнул, и старый тролль замолчал. Украдкой взглянул он на спящих сородичей, а потом на Кано.
«Так и эти два недоноска стали сиротами. Червь пожрал их родителей, а я всегда говорил: нельзя жить под городским мостом!» – он в сердцах хлопнул себя по колену и отвернулся.
От реки повеяло прохладой, доносилось кваканье лягушек и монотонное гудение москитов. На безоблачном небе светила луна, словно новая золотая монета.
«И Кверкус погиб в пожаре?» – нарушил молчание Кано.
«Кверкус? – юноше показалось, что тролль вздрогнул. – Нет….Кверкуса не было в городе. Но еще не унялось пламя, и не стихли стоны умирающих, когда сокровища города были вывезены,и ходят слухи…»
«Я думал, ты не веришь слухам, – перебил юноша. – Где его искать?»
Минуту они пристально смотрели друг на друга.
«Он живёт в развалинах прибрежного городка, Флюмэна, – мрачно ответил тролль, – но я не думаю, что тебе стоит с ним встречаться».
«Спасибо за совет, – ответил Кано, – я обязательно учту его. А сейчас, с твоего позволения, отправлюсь спать. Перед долгой дорогой нужно вздремнуть хотя бы несколько часов».
Петрум молча кивнул, и юноша ушел устраиваться на ночлег. А тролль еще долго сидел у костра, слушая лягушек, вздыхая и думая о чем-то своём.
Его одинокая, грузная фигура вызывала у Табаки жалость.

****
Утро выдалось промозглым, небо затянули серые облака,и уже не было сомнений, что пришла осень.  Мост троллей остался позади, и гоблин еле поспевал за юношей, подскакивая по высокой траве.
«Обязательно идти через поле?! – фыркнул он, – наконец, можно же было по дороге обойти».
«Так короче, не придётся делать крюк», – отрезал Кано, не оборачиваясь.
С самого утра юноша был как ошпаренный. Проснулся, не завтракая распрощался с  Петрусом, и поспешил в путь, волоча недовольного гоблина за собой. Табаки понимал причину этой спешки, знаки и черные нити вен уже выступили из-за воротника на шею юноши. Скоро демон совсем растворится в нём, в его крови, в его разуме, и не останется того Кано, что был когда-то. Будет новый Кано, смеющийся демон, не знающий жалости.
Это был долгий переход через поле. Трава то и дело путалась в ногах, земля была то твёрдая, как камень, то становилась вязкой неприятной жижей. Из-под ног временами вырывались птицы, но чаще чувствовалось незримое присутствие змей.
Лишь к обеду на горизонте появился лес. За ним должна была начинаться река, и располагались развалины города Флюмэна. Кано остановился, долго смотрел на деревья, возвышавшиеся вдали, приложив ладонь ко лбу.
«Передохнём», – сказал он.
 Гоблин со стоном повалился в траву и тут же выудил из-за пазухи большое яблоко, которым угостился у троллей. Он брызгал соком и довольно чавкал, откусывая румяную мякоть. Юноша какое-то время стоял молча, а потом заговорил.
«У меня нет другого выхода, – начал он. –  Не знаю, безрассудство подтолкнуло меня к этому или безвыходность, но, беря в руки этот меч, я представлял, что всё будет иначе. Я думал стану героем, легендой, думал торжественно убью себя…»
«Струсил?» – бесцеремонно спросил гоблин. Он давно ждал, когда юноша заговорит об этом, замечал, как тяготит его груз невысказанных мыслей.
Кано гневно взглянул на собеседника и на мгновение даже схватился за рукоять меча.
«Если я убью себя, демон вырвется наружу! Будет искать меня в моей родной деревне, и одним богам известно, какие ужасы обрушатся на её обитателей!»
«Чем тебе поможет этот Кверкус? Судя по тому, что говорил старый тролль, это обезумевший старик, прячущийся среди развалин, не понимаю…»
« Он убьёт меня!» –перебил его Кано.
Гоблин усмехнулся и почесал затылок.
«Не стоило тащиться в такую даль. Поверь, с этим прекрасно справились бы кентавры, если бы ты позволил».
«Я не могу допустить, чтобы такой страшный дар получили воры и убийцы!» – эти совсем слова заставили гоблина поморщиться.
«А Кверкус твой, чем лучше?! Я так понял, у него тоже скелетов в шкафу полно!»
«Кверкус убьёт себя, как только покончит со мной», – тихо сказал Кано.
Гоблин бесцеремонно рассмеялся в ответ, его лицо раскраснелось во время спора.
«Попросишь его об этом?»
«Я убью его дочь, и у него не будет выхода! –отрезал юноша. – Идём!»

Глава 6
В лесу было сумрачно и душно. По пути обменивались редкими фразами, больше молчали. Каждый думал о своём.
Дорога к городу,вымощенная  каменными плитами, местами разрушилась и проросла травой.По обе её стороны возвышались хвойные деревья, их верхушки шумели, где-то высоко, а стволы напоминали  колонны.
Влесу гоблин чувствовал себя неуютно.Чем больше они углублялись в чащу, тем реже попадались на глаза следы животных. Не было видно птичьих гнёзд, да и самих птиц становилось всё меньше. Лишь кукушка неустанно отсчитывала года чьей-то жизни.
«Не нам птица пророчит, уж больно много лет»,– подумал Табаки, но в слух ничего не сказал, только проверил нож, висевший на поясе. Желудок всё еще урчал от голода, и, подобрав с дороги шишку, гоблин принялся выковыривать из неё ядра.
Что заметил Табаки, не укрылось и от Кано. Он чувствовал даже чуть больше, чем гоблин. Всю дорогу их вели чьи-то глаза, незримая тень скользила за ними меж деревьев, никак не даваясь взглянуть на себя. Краем глаза он улавливал движение или блики то тут, то там. Чувствовал чужой запах, витавший в воздухе, ощущал присутствие кого-то третьего.
Приметив впереди куст с дикими ягодами, гоблин обогнал своего спутника. Его рот наполнился вязкой слюной, а воображение уже воссоздало привкус прекрасных плодов.
«Назад!» –Кано с силой дёрнул горбуна за капюшон куртки, и тот кубарем покатился на землю.
В этот раз преследователь не укрылся от его взора. Блеснул огненно рыжий шлейф волос среди кустов и замер после крика юноши.
«Тебе лучше выйти на дорогу! Иначе мы решим, что у тебя недобрые намерения!» – произнёс Кано, остановившись против кустов, за которыми притаился таинственный провожатый. Запыхавшийся Табаки замер чуть в стороне, обнажил нож и приготовился.
Кусты медленно зашевелились, и на дороге перед путниками появилась миниатюрная девушка с копной огненно-рыжих волос, закрученных мелким бесом. Она улыбалась уголками губ,прищурив хитрые зелёные глаза.
«Я долго за вами шла, – сообщила она по-детски горделивым тоном, – а вы не замечали!»
Табаки первый пришел в себя от неожиданности, он бросил взгляд на оторопевшего уношу.
«Мальчишка!Троллей, значит, он не боится, а перед юбкой оторопел, – подумал гоблин, ухмыляясь, и обратился к девушке. – Зачем же ты шла за нами, милая?»
Прежде чем ответить, девушка внимательно осмотрела его с ног до головы, не скрывая любопытства.
«Охотилась!» – ответила она, важно сложив руки на груди.
Гоблин почесал затылок и подошел ближе.
«Охотница, значит,–он огляделся вокруг. –И что же теперь, есть нас будешь?»
Девушка вытаращила и без того большие глаза, не заметив даже насмешки в словах гоблина.
«Нет, конечно! – ответила она слегка растерянно. – Это же игра, состязание!»
«Состязание – это не плохо, – Табаки улыбнулся. – А откуда ты здесь взялась, в этой чаще?»
«Из города!» – девушка указала в сторону, куда двигались путники.
«Но там нет города», – вырвалось у гоблина, и он тут же прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнего.
«Есть! – возмутилась девушка, нахмурив бровки. – Мы живём там с отцом».
По лицу Кано прошла тень, глаза на мгновения стали маслянисто-черного цвета.
«Твой отец Кверкус?» – осторожно спросил он.
«Да! – девушка радостно улыбнулась. – Вы знаете моего отца?!»
«Много слышал, отведёшь нас к нему?»
«Конечно! – девушка от радости подпрыгнула на месте и захлопала в ладоши. – У нас не бывает гостей, а местные жители совсем не разговорчивы, идёмте!»
И они двинулись по разбитой дороге уже втроём. Девушка что-то рассказывала Кано, а тот лишь задумчиво кивал головой,витая где-то в своих мыслях. Но она не замечала этого, продолжала щебетать, а её огненные, словно живые волосы,двигались в такт её движениям.
«Какие местные жители в мёртвом городе? – размышлял Табаки, идя следом за ними.– Бред какой-то…еще и Кверкус этот, глупость парень затеял».
Он подобрал с дороги небольшой камушек и принялся на ходу править лезвие ножа.

Глава 7
«А вот и город!» – закричала девушка, забегая вперёд и указывая рукой.
Табаки не разделил её восторга. Перед путниками открылась удручающая картина. Обломки брёвен, почерневшие и успевшие подгнить, валялись повсюду. Из земли торчали два покосившихся обгорелых столба, на которых когда-то висели ворота. Всё, что осталось от городских стен. Пройдя мимо них, вся троица ступила на почерневшую мостовую, усыпанную золой и пеплом. Видимо, когда-то это была центральная улица, ведущая к площади.
Не было ни одного уцелевшего дома. Обгорелые каркасы и дымящиеся развалины. Редко попадавшиеся дома с уцелевшими окнами или вывесками магазинчиков, напоминали одиноких призраков среди огромного кладбища. Не смотря на минувшие года, повсюду чадил дым, теплились угли и головёшки.
«Драконий пожар много лет будет коптить, – думал гоблин, вытирая вспотевший лоб. – А тушить его некому…»
С порывами ветра в воздух вздымались хлопья пепла, казалось, что пошел снег. Они кружили,отливая на солнце розоватым оттенком,и не успевали опуститься на землю,как ветер взметал их вновь.
«А вот и жители нас встречают!» – вскрикнула девушка, увлекая путников за собой вглубь города.
Гоблин почувствовал, как по спине поползли мурашки. Дальше мостовая была усеяна трупами. Все они когда-то  спешили к площади, надеясь найти там спасение. Обгорелые тела разложились, за много лет превратившись в скелеты или закопченных мумий. На секунду Табаки решил, что девушка неуместно шутит, но он ошибся.
Подбегая к останкам, она бесцеремонно пожимала костистые руки. Конечности отваливались от тел или рассыпались на глазах, но девушка не обращала внимания. Она неустанно смеялась и рассказывала мертвецам о том, что в их городе гости, и все должны радоваться этому.
«Безумная!» –догадка поразила Табаки. Он взглянул на юношу, но его взгляд устремлялся вперёд, где уже виднелась площадь.
Крики девушки, летающий вокруг пепел, запах гари и бесконечные трупы. Табаки словно попал в страшную сказку.
Они добрались до площади. Картина была не лучше, но в отличие от улицы, здесь покоились преимущественно солдаты и стражники. Это можно было понять по шлемам и доспехам.
«Отец там, – девушка указала на большой серый храм. Единственное здание, уцелевшее во всём городе, возвышавшееся над площадью, словно могильщик над ямой. – Я позову его!»
«Постой, – Кано перехватил её руку, не дав уйти. – Мы пойдём вместе, пусть будет сюрприз».
Девушка молча закивала головой.
Пока они пробирались к храму, стараясь не наступать на тела, Табаки невольно обратил внимание на покрытые ржавчиной доспехи. Он задержал Кано у самого входа.
«Ты видел гербы?» – спросил он, наклонившись к  уху юноши.
«И что?»
«Среди мёртвых много эльфов из Мортуса. А по легенде сам знаешь, в битве с драконом они не участвовали, приехали позже».
Кано кивнул в ответ и зашел в храм, гоблин помедлил минуту и, тяжело вздохнув,последовал за ним.

****
Под сводчатым потолком захлопали крыльями летучие мыши, встречая не прошенных гостей.
«Эти твари везде приживутся! –  подумал гоблин, задирая голову. – Ну и вонища тут».
Но стоило Табаки оглядеться, как он забыл обо всём.  В глубине храма находилась сокровищница. Огромная гора из золота и драгоценностей. Чего тут только не было, начиная от монет и заканчивая золотыми слитками и  доспехами. Табаки почувствовал, как захватило дух. Этих сокровищ могло хватить, чтобы выстроить целый город, завести армию и безбедно существовать сто лет. Гоблин нервно сглотнул и тут заметил черепа. Гора золота была окружена линией черепов. Внутри каждого из них горела свеча, и создавалось впечатление, что у черепов мерцают глаза.
Девушка закрыла за ними дверь храма. От скрипа под крышей опять засновали нетопыри. Всё погрузилось в полумрак,нарушаемый лишь  свечением черепов. Золото возвышалось горой покрытой толстым слоем пыли. На многих изделиях виднелись следы золы или крови. Черепа вокруг словно говорили, что золото принадлежит мертвецам. Это место, укутанное пылью и сумраком, в центре мёртвого города напоминало пристанище древних тёмных богов.
«Кого ты привела, дочь моя? – голос эхом разнёсся повсюду, и гоблин невольно подскочив на месте, стал озираться,высматривая,откуда он исходит.  –  Воры?! Пришли за нашим золотом?!»
«Нет, отец, это гости! – радостно ответила девушка – Они искали тебя!»
Повисло молчание.
Из дальнего угла послышались тяжелые шаги и ужасный скрежет, такой, что Табаки поморщился. На свет, медленно ступая, появился мужчина, за собой он волочил секиру, которая скрежетала о каменные плиты, оставляя след и разбрасывая искры. Из-под его ног в разные стороны разлетались золотые монеты и со звоном падали на пол. Казалось, что из темноты к ним действительно вышло древнее божество.
«Странные гости… мужчина с мечом на поясе и гоблин уродец с ножом», – его голова была обрита наголо, а седая борода, заплетённая в косу, доходила до пояса. Но Табаки бросилось в глаза другое. Острые кончики ушей, присущие всем эльфам,у Кверкуса были срезаны.
«Отступник», – с презрением подумал Табаки, доставая из-за пояса нож.
«Когда-то давно ко мне приходили гости из Мортуса! Они сделали вид, что пришли на помощь…спустя три дня! Но я-то знал, что они явились за золотом…как и вы, – он сделал паузу,взглянув на Кано и Табаки. – Теперь их нет среди живых, нет Мортуса, не будет и вас… не стоило приходить».
Он остановился напротив них в нескольких метрах. За его могучими плечами возвышалась гора сокровищ, и теперь он сам напоминал дракона, стерегущего их.
«Это я искал тебя! Гоблин лишь проводник, – Кано обернулся к Табаки. – Ты свободен, беги отсюда и никогда не возвращайся!»
Он сорвал с пояса мешочек с деньгами, тот самый, который показывал в трактире, и бросил опешившему гоблину.
Кверкус и Кано стояли друг против друга. Девушка замерла в стороне, от страха прижав ладони к лицу. Под крышей недовольно ворчали летучие мыши, а в черепах потрескивали свечи.
Юноша скинул рубашку,  его обнаженный торс украшали демонические знаки. Он обнажил меч и выставил перед собой, тусклый свет играл на лезвие клинка.Со стороны это напоминало танец.
«Настоящий воин,– в голосе Кверкуса слышалось одобрение. - Не какой-то бродячий воришка, надеющийся утащить пару монет!»
Он вскинул секиру, расшвырял монеты, валявшиеся под ногами, принимая удобную позу.
Они замерли, точно два титана перед сражением. Изящный меч против тяжелой секиры. Молодой воин против опытного. Демон против легенды.
Внезапно Кано вскрикнул и изогнулся всем телом. Меч выпал из его рук и со звоном покатился по каменным плитам. Кверкус отступил на шаг,пытаясь понять, что происходит. Огонь в черепах дрогнул, словно от порыва ветра.
 Лишь девушка успела заметить, как гоблин, о котором все забыли, подскочив с необычайной ловкостью,вонзил юноше нож в спину.Вогнав его между лопаток по самую рукоять. 
Кано не мог произнести ни слова, лишь водил по воздуху руками, словно слепой. Потом сделал несколько неуверенных шагов, колени подломились, и юноша рухнул на пол. Черные знаки исчезали с тела один за другим, а он хрипел,закатив глаза. Лицо искажала маска боли. Гоблин достал из-за пазухи другой нож, приложил его лезвие к горлу юноши и прошептал:
- Узнаёшь этот нож, сопляк? Тот самый, которым ты перерезал горло командиру кентавров. Они обращались со мной не очень хорошо, но мы были как семья! Кентавры приняли меня, когда изгнали даже родные! Оказалось, племени гоблинов не нужен мальчика горбун, уродец… – он жадно сглотнул. – И по моей просьбе кентавры вырезали всех гоблинов в том селении! Всех до единого!  С кентаврами я всегда был сыт и никого не боялся!Кое-чему они меня научили, например, куда воткнуть нож! А ты…судьба дала тебе темный дар! Шанс стать великим, а ты? Ты решил отказаться…дурак! Теперь этот дар мой».
Гоблин полоснул лезвием по горлу, и ему в лицо ударила кровь.
Агония была недолгой, юношу несколько раз тряхнуло, и он затих. Теперь на каменному полу лежало тело обыкновенного мальчишки, который когда-то в дождливую ночь очень боялся за судьбу сестры.
А Табаки менялся на глазах. Выступил один знак, потом другой, третий. В отличие от Кано, гоблин не сопротивлялся демонической силе. Нет. Он с удовольствием ощущал, как она разливается по его жилам. Он сливался с ней, восторженно хохоча, и его смех распугивал летучих мышей, ютившихся под потолком.
За считанные минуты гоблин изменился до неузнаваемости. Он стал крупнее, и из-за горба походил на огромного вепря. Его тело покрывали демонические знаки, лицо заострилось, а глаза залила маслянистая чернота.
Табаки выдернул свой нож из трупа и облизал лезвие. Девушка испуганно вскрикнула, и гоблин повернулся к ней, улыбаясь неестественно широко.
«Не надо бояться, милая! Между нами с тобой очень много общего, мы, как брат с сестрой, или муж и жена, если угодно», – гоблин расхохотался, а девушка невольно отступила назад.
«Хватит!» – громогласно сказал Кверкус.
«Помолчи, старик! – Табаки повернулся к нему. – Или ты думаешь я не понял, что она огненный червь?! Хотя я бы сказал огненный цветок».
Казалось,Кверкус оторопел.
«Или ты думаешь, я не догадался, что ты не убил её, желая показать всем свой трофей! Маленькая девочка, воспитанница дракона! В руках великого Кверкуса, – гоблин рассмеялся. –Но эльфы ехали долго, три дня ты сказал? И золото успело свести тебя с ума! Ты убил их, убил всех на глазах этой девочки. А потом заставил её уничтожить Мортус! Я слышал, город еще горел, а ты уже вывозил оттуда сокровища. Убивать соплеменников приятно, не так ли? Интересно, а она помнит об этом?»
Кверкус побледнел. А на девушку страшно было смотреть. Белая, словно мел, губы трясутся, огромные глаза наполнены слезами и отчаянием.
«Отец, – вскрикнула она. – Это правда?!»
Гоблин опередил Кверкуса.
«Отец?! Нет, милая, он тебе не отец. Твой отец дракон! Которого этот эльф убил, а тебя силой забрал себе, как трофей, – гоблин с презрением взглянул на Кверкуса. – Хотя он уже и не эльф…»
Крик горя вырвался из груди девушки, пронёсся по всему храму и стал тишиной. Девушка упала на пол, да так и лежала, сотрясаемая рыданиями.
Лицо Кверкуса побагровело, он сжал рукоять секиры так, что побелели пальцы.
«Я уничтожу тебя, грязная тварь», – прошипел он, глядя на гоблина.
«Иди ты к черту!» – равнодушно ответил Табаки и ловко метнул нож, который держал в руке.
Нож со свистом провернулся в воздухе и воткнулся в горло старому эльфу. Тот вздрогнул всем своим могучим телом, и секира выпала из его рук. Кверкус ухватился за рукоять ножа, его седая борода уже окрасилась кровью. Не в силах вытащить нож, он медленно опустился на колени, затем завалился на бок, да так и лежал, вздрагивая и испуская последний дух.
Гоблин перешагнул через труп юноши, потом через эльфа и проворно взобрался на гору сокровищ. Удобно устроившись, он блаженно прикрыл глаза. Наступившую тишину нарушали лишь рыдания девушки.


Рецензии