В гостях у пасечника

     Начинало светать. И над селом Берёзовым разнеслись голоса проснувшихся птиц, напевавших свои утренние песни вслед за петушиным пением. А самая первая птица, которой положено встречать утреннее солнце, был, конечно же, наш домашний Петя-петушок. Да, жизнь в неволе навсегда отучила его летать, как это продолжают делать его далёкие пра-прапредки в Индии. Но встречать красное солнышко навсегда осталось его прямой обязанностью.
                Ко-ко-ко!.. пора вставать,
                Солнце всходит, хватит спать!
                Хватит ёрзать на боку,
                Все с шеста! Ку-ка-ре-ку-у!..
                Я в рассветный час встаю,
                Гимны солнышку пою.
                Выходите без нытья
                Из объятий забытья.
                Вниз с шестов, мои друзья –
                Летом долго спать нельзя!

        Рыжик сладко подтянулся на плетёном кресле, на которое Кристина положила специально для него мягкий пуховый плед, несмотря на то, что это вызвало недовольство у бабушки:
        – Ну что же вы совсем из него неженку делаете! – Все деревенские кошки спят летом на улице и мышей ловят, а этот – ну прямо игрушка плюшевая, а не котёнок. Даже Персей сообразил и ложится спать рядом с Трезором, а этому, может быть, ещё перину с лебяжьим пухом постелить изволите?
        Конечно же, Трезор с Персеем предлагали Рыжику разделить с ними ночлег, но Рыжик был теперь обижен на целый свет. Ведь до сегодняшнего времени самым главным в доме был он, для Кристины во всяком случае. А теперь что ж выходит? Принесли в дом какого-то самозванца птичьего рода. Да, мало того, этот приблуда теперь живёт в комнате Кристины, в которую Рыжику теперь вход заказан. А Персей, тоже друг называется – предатель! Прошлым вечером Рыжик опять под шумок пробрался в комнату и как только прыгнул к сорочонку, так Персей мгновенно кинулся на него и за шиворот оттянул от корзинки, за что получил от своих хозяев внеурочную порцию докторской колбасы. А Трезор за это ещё похвалил его, облизав своим шершавым языком. Нет уж, дудки! Рыжик лучше будет спать на веранде в застеклённой её части на плетёном кресле. А его приятель домовой, если захочет с ним поиграть, то и тут его быстро найдёт. Хотя он чего-то этой ночью не пришёл к нему играть, наверное, тоже Кешку нянчит. Да, видно в этом доме все помешались вместе с домовым. Занимаются с утра до вечера Кешкой, а Рыжика совсем забыли, а ведь он тоже ещё маленький. Несправедливо!..
        – Ж-ж-ж-ж-ж-ж! – прервало его грустные размышления жужжание рабочей пчёлки, которую привлёк запах, собранного накануне Кристиной букета, который она заботливо поставила в небольшую керамическую вазочку на веранде.
        Собрав с полевых цветов остатки нектара, пчёлка, по-видимому, решила полететь обратно в свой родной улей, но не сообразила, что нужно лететь обратно той же дорогой, и начала биться о стеклянную часть веранды, явно не понимая, что её тут держит.
         – Пчёлка, пчёлка, давай с тобой играть, – кинулся к ней довольный Рыжик.
         – Некож-ж-да мне з-з-з тобой игр-р-р-ать, да и никож-ж-ж-да я ни с кем не игр-р-р-ала, мы пчёлы труж-ж-ж-енники, с рассвета до з-з-з-аката нектар-р-р собир-р-р-аем и з-з-з-а подр-р-р-а-стающим поколением ухаж-ж-ж-иваем, чтоб р-р-р-осли нам на смену, лучше помо-ж-ж-ги мне выбр-р-р-аться отсюда. – Прожужжала пчела.
        – А вот и не покажу, пока не поиграешь со мной! – воскликнул Рыжик и кинулся ловить бедную пчёлку, которая продолжала биться о коварное стекло, не выпускающее её наружу.
        Возмущённая пчела, ужалила его в лапку, а сама упала умирать на подоконник. Ужаленный Рыжик поднял сильный плач. Его маленькая лапка начала сильно распухать прямо на глазах и ему больно было на неё ступить. На его отчаянный плач прибежали Персей с Тимошкой, но помочь тоже ничем ему не могли. Персей только пробовал лизнуть его больную лапку, а вытащить оттуда жало, которое обжигало лапку, как раскалённая игла, было выше его собачьих сил.
        Но тут скрипнула дверь и на пороге появилась заспанная Кристина, разбуженная этим шумом. Увидев у Рыжика распухшую лапку, которая по размеру была равна всем четырём другим, вместе взятым, Кристина сразу всё поняла. Подняв его на руки, она попыталась вытянуть оттуда жало, но у неё ничего не получилось, так как Рыжик сам непроизвольно его довольно глубоко загнал, и при всякой попытке вырывал лапку точно так же, как все маленькие дети не дают намазать ранку зелёнкой.
        – Оставь его в покое, сказала вышедшая из кухни бабушка, – на следующее утро всё заживёт, как на кошке. И не забудь, что мы сегодня приглашены в гости к дяде Павлу, так что быстро завтракать и собираться. Кешку с собой возьмём, а Рыжик пусть с Трезором и Тимошкой остаётся, в другой раз не будет с пчёлами играться.
     – Мяв, мяв, мяв… – продолжал хныкать Рыжик, прихрамывая на больную лапку.
         Но, когда Кристина налила ему в блюдечко молока, он начал его с жадностью пить и немножко успокаиваться. А мёртвую пчелу с удовольствием съел на завтрак Кешка, вместе с дождевыми червяками, которых ему притащили Гришка, Колька и Валерка. А потом все дружно собрались и, прихватив с собой корзинку с Кешкой, которую взяли в руки с разных сторон Игорёк и Гришка,  пошли на пасеку. Довольного Персея взяли с собой. А Рыжик уселся около Трезора и начал жаловался ему на свою жизнь.
        Солнце ярко светило, и вся природа ликовала под его яркими лучами, так приятно гревшими летними днями. Все крестьяне были заняты домашними делами. Хороши праздники!.. Но очень быстро кончаются и начинаются обыденные будни.
       Обогнув фруктовый сад, вся компания подошла к красивой деревянной калитке, ведущей в сад, который детям напомнил сказки, рассказанные им в детстве бабушкой.
        – Здравствуйте, медвежата, добро пожаловать в мой дом! – поприветствовал их хозяин дома, который своим видом походил на сказочного волшебника. Его курчавая борода и косматые брови, которые он умел так прищурить, когда надо было сделать грозный вид, напоминали сказочного старичка-лесовичка.
        Его «хоромы» тоже напоминали лесной теремок, что ни низок, ни высок. По двору гуляли куры во главе с петушком. А весёлое жужжание пчёл, суетящихся вокруг цветов, сразу подсказывало, что хозяин – пасечник. На цепи сидел большой дворовый пёс Полкан, который вначале оскалился на гостей, а потом, когда увидел, что его хозяин приветлив с ними, завилял им тоже своим лохматым хвостом. На деревянной скамейке сидела кошка с белым животиком, чёрной спинкой и такой же чёрненькой шапочкой и внимательно следила за мальчуганом лет шести-семи, который играл с её котятами. Казалось, что она следила с видом опытной воспитательницы как за своими двумя серо-белыми котятами, так и за хозяйским сыном. Но когда увидела незнакомых детей, да ещё с собакой, быстро созвала котят и скрылась с ними в огороде. А малыш, по имени Богданко, подошёл к гостям и поприветствовал их как хозяин дома. Персей, вильнув ему своим хвостиком, подставил голову, которую Богданко с удовольствием погладил.
    – А почему вы нас медвежатами называете? – спросила любопытная Кристина.
    – Ну, коли мы все потомки Большого Медведя, так мы все и есть медвежата.
    – Какого такого Большого Медведя?
         – А того самого, от которого наш род идёт, да вот вы нынче ночью чего в лесу-то углядели, уж не моих ли родственничков? Эх, вы, искатели клада! Ну чего вам там наговорили мои умершие родственники.
         – С нами разговаривал наш дедушка Матвей. А с ним был какой-то незнакомый парень с волком, а потом такая тётенька красивая появилась, прямо-таки копия хозяйки медной горы, а медведь такой страшный был, да нас только он не тронул, наверное, ему тётенька запретила. А, вообще, страшно было аж жуть, – ответил Игорёк. – А вчера мы в лесу бабу Ягу видели. Так она сказала, что на Лысой горе на шабаше была, а когда обратно летела, то тоже всех нас видела.
       – Какой такой шабаш на Лысой горе! – рассмеялся пасечник. – Уж не Ульяну ли вы встретили вчерась? Она баба хитрая, всех постращать любит, да только силы у неё прежней уже поубавилось. Ей бы только новичков да слабаков пужать.
       – Дедушка, ну коль вы ведун, так вы, наверное, на Лысой горе бывали, расскажите как там шабаши проходят.
Пасечник, от смеха чуть не поперхнулся. Редко его таким весёлым видели.
       Да, сказки о Лысой горе давно уж все заумные головы будоражат. Вот мне давеча дочь моя Анка стих Пушкина «Гусар» показывала. И чего он там только не описывал, видать его хорошо нянька настращала в детстве. Да только там никаких шабашев не было и не будет
       По поводу места, на котором был поставлен во второй четверти XII в. бенедиктинский монастырь, в XVI в. была приведена такая легенда: "На Лысой горе некогда жила некая Госпожа, о которой рассказывали, что она будто бы под этой горой победила Александра Македонского. Она требовала, чтобы ее называли богиней Дианой. Однако бог ее наказал – замок был разбит молнией; от него до сих пор остались груды камней.
На том самом месте стоял храм трёх идолов, которых звали Лада, Бода и Леля. К ним, к этим идолам, простые люди сходились в первый день мая возносить им свои мольбы и приносить жертвы. Тогда княгиня Дубравка приказала построить костёл и посвятить его святой троице. В XV в. около монастыря существовала ярмарка, где в дни "зеленых святок" проводились игрища с плясками, против которых выступали монахи-бенедиктинцы. В 1468 г. Казимир Ягеллончик перенес ярмарку со старой ритуальной горы в иное место.
       Там в далёкие, теперь уже былинные, времена, существовал алтарь нашей великой славянской богине любви, праматери всех богов и людей – Ладе и дочери её богине молодости и любви Леле – на капище в те времена. А когда всех древних богов изгнали люди из своего сердца, и всё бурьянами поросло и тайнами покрылось, придуман был ведьмин шабаш. Там в древности волхвы собирались, но не шабаш дьявольский устраивать, а костры свои жечь, чтобы выходить с их помощью в параллельный мир, где обитают потусторонние силы, как их теперича называют, и где души умерших отдыхают до своего нового рождения. А уж кем им в ней родиться приходится, так это за них одна богиня решает, которую мы раньше Карной прозывали. В этом миру волхвы и выведывали, чего им и живущим близ них людям ожидать в будущем придётся. А ведьма, или правильнее ведунья, волховица, при язычестве очень уважаемой была. Она лес охраняла, а его обидчиков жестоко наказывала.
 – А почему ведьмы сегодня такие злые и вредные как Ульяна и баба Гаша?
        – А потому, что не ведьмы они, а попугаи заумные. Перво-напервое наше правило не нарушать равновесие в природе. Вот как ваши мама и тётя давали после окончания института клятву Гиппократа, так и у нас ведунов такая клятва имеется. А кто её нарушит, сам потом жестоко наказан будет духами земными и небесными. Вот так наши деревенские ведьмы и пострадали за её нарушение.
       – А бабушка нам говорила, что вы такие интересные сказки и предания знаете, и нам их можете рассказать.
       – Ну, вот что медвежата, усаживайтесь на  веранде да послушайте мои сказки, а потом вы мне о своём житье-бытье расскажете. Отведайте моего медку с домашним хлебцем, который нам сегодня тётка Устинья испекла. Мой мёд самый лучший в деревне, ведь моих пчёл сам Водяной дедушка охраняет, я его за это каждый год своим первым медком угощаю.
  – Это какой Водяной, который сельсоветчиков утопил?
       – Нет, это дело было давным-давно, когда Водяной дедушка сильно заездил ночью лошадь и бросил её мёртвую в болото. Когда рыболовы опустили невода в это болото, то вместо рыбы вытащили улей с пчёлами. От этого улья развелись пчёлы по всему свету. А потом, когда один из рыболовов хотел украсть матку, пчёлы сильно его ужалили. Тогда знахари решили, что для того чтобы вылечить его опухоли, ему нужно съесть матку. За это открытие от укусов пчёл Водяной дедушка навсегда передал пчёльное дело в руки знахарей. Получив покровительство пчёл, они изобрели разные способы их охраны.
   – А как знахари их охраняют? – поинтересовалась Кристина.
        – Ну, например, как только ударят к утрени на Велик день, надо быть на колокольне и после первого удара отломить кусочек меди от колокола. Этот кусочек меди приносят на пасеку и кладут в сердовой улей. А свой плетень пчёльники сбрызгивают особым отваром из дурмана и тысячелистника, чтобы свои пчёлы не улетали на чужие дворы, а чужие не приваживались.
       Во время роения пчёл заблаговременно приготавливают улья, окуреные еловой курушкой, и вытертые жгучей крапивой, украшенные разными присоскам, получаемые от приходящих бывалых людей, ставят в ряды, на юг, восток, запад – так, чтобы пчёлы прямо вылетали на восток.
       И одна замечательная черта деда-пчельника заключается в предпочтении водить пчёл по лесам.
        – Ну что ты детям всякие небылицы рассказываешь, сама в детстве помню, как на Благовещение Порфирьич, растирая пасхальную просфору и саму пасху произносил: «Господи, Творче неба и земли и вся твари видимыя и невидимыя, как послал еси святого Архангела Гавриила к деве Марии благовести зачатие Сына Божия и сим исполнил небеса радостию и веселием, так пошли, Господи, угодника Твоего Зосима пчелам, и изобилие от росы небесныя, от влаги земныя, от всех дерев и зелий цветущих, дабы они собирали мёд и воск с радостию и веселием Тебе, Господи, на хвалу, а мне рабу твоему Тимофею на пожиток». Он думал, что никто не видит, да только дед твой Богдан мне да Матвею велел тихо притаиться и послушать. Но хотя, кто его знает, может он и ведал, что мы шпионим, да вид только делал, что не замечает. А нам он всегда говаривал, пчела-божья тварь, весну отворяет и песни нас одной научил:
   
                Ты пчёлочка ярая,
                Ты вылети з-за моря,
                Ты вынеси ключики,
                Ключики золотые,
                Отомкни летечко,
                Замкни зимушку.

     – А Вы Лизаваета Сергевна к чему клоните?
          – Да мне ещё моя мать-покойница сказывала, что пчела самая что ни наесть тварь божья, им и созданная. Поэтому в церкви воск пчелиный на свечи используют. А Водяной может и создал, да только шмелей – пчёл земляных.
         – Вот что Лизавета Сергевна нас учителя в школе, да и вы в том числе, учили, что нет ни бога, ни чёрта, а теперь глянь, какие все набожные стали. Как по стране новая революция прошла, так все снова в Бога уверовали. Боженька добрый все грехи прошлые простит, а простят ли нам наши потомки. Вот наш род из глубины веков тянется, всегда мы в мире и с Богом, и с нежитью были, только от людей все наши несчастья тянутся. Да и ваши внуки к нашему общему роду своё отношение имеют. Поэтому и называю их – медвежатами. Приказано было нам медведям выжить при любых обстоятельствах, да с любой властью мириться, не бунтовать. А власть всегда менялась на протяжении веков. А с новой властью часто и религия новая приходила – и все в один голос кричали, что она самая что ни наесть правильная, а прежние верования были неправильные. Вот и разберись поди, где правда… Не успеешь к одной подстроиться, так уже другая ей на смену идёт. Эх, Мать-Сыра земля, зачем ты нас людей сотворила. Нужны ли мы тебе были, а то мы ведём себя, как все непослушные дети, как мать свою в гроб загоним, так потом сами не знаем, что нам далече робить, и воем: «Пожалейте нас сиротинушек горьких». Дерутся дети про меж собой, а для матери они все едино родные и любимые, вот и скорбит она по своим чадам неразумным, которые её своими распрями до могилы доводят, а не то, как разгневается она однажды да пошлёт нам вулканы да ураганы, чтоб образумить своих чад заблудших. А вот, если задуматься, а нужны ли вообще ей люди. Танками по ней идут, огнём палят, жгут её бедную, заводы свои строят и портят её воды химией, зверей бьют ради забавы, да что перечислять, все мы всё знаем и понимаем, а остановить эту адскую машину уже не в силах. Эх, Господи Исусе Христе – Сыне божий, помилуй нас грешных…

Что с тобою, мой свет, люди сделали?
Испохабили жизнь умы.
Над планетой куражатся демоны
Из подземного царства тьмы.

Мать Земля чёрным злом расстроена,
Чувство долга смердит в золе.
Грудь растерзана, перекроена,
Раны скорбные на челе.

Не работают догмы спорные,
Сострадание взаперти.
А голубку с письмом злые вороны
Сбили насмерть на полпути.

Наши козыри ветром гонятся,
Грешность прячет в молитвы страх –
Не защитница нынче конница,
Не герои на стременах.

Оглянись-ка вокруг на деяния,
Посмотри-ка Земле в глаза –
Не спасут ни чины, ни звания,
Ни молитвы вой, ни слеза.

Засвистело в ушах, заухало,
Опаскудила чрево сыть,
Человечество зааукало –
Потеряла руль, дальше плыть.

Растеклась во зле кровь утробная,
По поверхности и внутри,
В скудном выборе – жуть бездонная,
Беспросветная! Хоть ори!

Оскудела Земля, обанкротилась,
Отслужила урочный час.
Пусть в предсмертный час позаботится
О себе самой, не о нас!..

И трижды перекрестившись, пасечник закурил свою трубку, пуская дым к небу, и, как бы немножко задумавшись, начал рассказывать старинные предания, связанные с его семьёй. Клубы дыма поднимались к небу, принимая какие-то причудливые формы и образы. Пасечник тихо начал свой сказ, так, словно он не только гостям поведывал а и самому себе, переживая все радости и горести, которые довелось пережить его предкам, начиная с самого первого – Большого медведя.