Деревенька моя, дальняя

   
               
  Находится она далеко от здешних мест на самом краю вологодских лесов. Название её Старое Раменье, сколько лет она существует неизвестно, но много. Кто там поселился первым- тоже  неизвестно. Когда - то она была большая, вдоль тракта  стояло более сотни домов и жили там потомственные хлеборобы и скотоводы, жили обособлено, своей артелью, затем колхозом. Там прошло мое детство и юность и поэтому самые светлые воспоминания  именно связаны с ней, с этой деревенькой. Уже нет моей матери, братьев, нет близких моему сердцу соседей, а я каждый год приезжаю сюда, к племяннице Наташе, очень гостеприимная и радушная женщина. Когда спадет дневная жара и на землю опустится прохлада приятно пройти по тихой улице. Как въезжаешь по дороге со стороны Пестово, то справа стоит березовая рощица, молодая, а когда - то здесь стоял сельский клуб, замечательный и история у него интересная. Весна 1945 года. Мужики возвращаются с войны, но у многих калиток стояли молодые женщины и теребили в руках мокрые от слез носовые платки - их мужья уже никогда не вернуться домой. Эта весна для одних была праздником для других печалью. Уже под осень всей деревней собрались на сход, как жить дальше, что нужно делать сегодня и завтра. Дырок и прорех в хозяйстве было полно, спорили, рядили чем заняться в первую очередь и здесь один из фронтовиков предложил в честь победы построить хороший новый клуб. Идея понравилась. Всю зиму мужики готовили бревна, а весной закипела работа. К осени клуб был построен: красивый, просторный. Ох и праздник был тогда, гости, журналисты аж с области приехали. И мы, мальчишки и девчонки выступали там с концертами. Я песни не мог петь, а вот рассказывать стихи и рассказы любил и сейчас помню случай когда забыл текст и стал походу сочинять сам. О чем он был ,не помню, помню, как люди хлопали и кричали «Молодец». Это был мой первый рассказ. А ещё в клубе показывали кино. Мой старший брат, Анатолий, привозил движок, он тарахтел и давал ток. Электричества ещё не было. Людей набивался полный зал. Кроме концертов мы  в холодное время топили печки и нас за это пропускали бесплатно. С годами клуб стал больше пустовать, не стало хозяина и он постепенно стал умирать. Жаль. Видимо у всего есть свой срок, свое предназначение. Сегодня включил телик и смотри дома любое кино, какое хочешь.
  Посреди деревни стоял небольшой домик. Жили в нем старушка и дед:  Виноградовы. Их сын политрук Иван Виноградов погиб при штурме Днепра и ему было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно. Нас никто и никогда не посылал к ним что-то помогать, мы ходили сами всей ватагой, кололи дрова, складывали их в дровеник, а затем в небольшом домике пили вкусный чай. Сейчас на этом месте стоит памятная доска с именем Героя и ещё одна с именами тех кто погиб на полях сражений. Приятно видеть, что это место всегда ухожено и всегда там цветы. Деревня опустела, а память жива. Здесь есть скамеечка, рядом стоят березы, можно просто посидеть и поразмышлять, что-то вспомнить. А вспоминается многое. Часто многие ругают колхозы тех лет, мол люди были забиты и заброшены. Я не видел забитых людей. Я помню свободных и очень внимательных людей. Мой отец вернулся с войны инвалидом, через пять лет после победы мы простились с ним. Нас было четыре брата и мать .Она поднимала нас одна. Было очень трудно, но не разу мы не слышали от неё жалоб и помощи она не просила, учила нас работать и ещё раз работать. Но были необходимые виды работ, которые её было не осилить, а мы, малышня, и топор удержать в руках не могли - это заготовка дров на зиму. Без них в деревне не проживешь. Тогда мать шла к мужикам и просила помощь, те обсуждали и через два- три дня деревня знала, что Серафима делает помощь. И хозяйка, и все сельчане готовятся к этому событию. Мать в первую очередь варила пиво. Она умела делать это лучше всех и для нас было интересно. В избу закатывали чан ведер на 10. Я на санках возил воду. Её таскал в дом, там жарко топилась печь, воду кипятили и сливали в чан. Старшие братья во дворе разжигали костер и кидали туда камни и когда эти камни становились красными, их металлическими щипцами заносили в дом и опускали в чан. Весь дом был заполнен густым теплым и вкусным запахом. В чан  мать клала солод, муку, ячменную полову, солому.  От раскаленных камней в чану все бурлило, аж сам чан покачивало и это варево накрывали плотным одеялом на два-три часа. Чан стоял на подставках и под него ставили корыто, мать чуть- чуть приподнимала  штырь и в корыто тонкой струйкой текло теплое сусло. Мы все стояли рядом с кружками и ожидали  когда мать нальет нам сусла. Какой это был напиток! Его вкус я сохранил на все годы. Из сусла мать готовила пиво. Наступало воскресенье. К нашему дому собирался народ, многие приезжали на дровнях, а затем уезжали в лес. У матери жарко топилась печь, она готовила на всю эту ораву еду: варились серые щи, томились грибы и тушилась картошка. Часа через два подъезжал первый воз с дровами, затем второй, третьи. Люди работали азартно, весело с песнями и частушками, возле дома росла куча дров. За день привозили где-то 20 возов дров. Мать выходила на крыльцо с ведром и ковшиком, поливала на руки теплой водой и приглашала всех в дом, где и начинался настоящий праздник. Мужики с удовольствием ели щи, пили пиво, шутили, смеялись и хвалили хозяйку, затем появлялся гармонист и начинались пляски. Наше место было на печи, мы выглядывали из занавески и было приятно , что в доме так весело, а на улице большая куча дров, значит в доме всегда будет тепло. Такие трудовые праздники устраивались часто. Нужно было не только готовить дрова, но ремонтировать дома, строить новые, класть печи и то , что одному не под силу, делали всем миром. Никто никому не платил и не требовал платы. Эта взаимопомощь помогала людям выживать в самые трудные времена и не просто выживать, а жить нормально весело и порой с улыбками и шутками.
  А на повороте от главной улицы отходит ещё одна, небольшая - Пустуха. Там полтора десятка домов и предпоследний наш. Перед домом небольшой палисадник, а в нем две березы и куст сирени . Березы сажал я, из леса притащил, прутики были, а сейчас могучие деревья и под их кронами домик и скамеечка- это атрибут деревни обязателен. Приятно подойти к дому и постучать в калитку . К удивлению её открывают, как и раньше. Это делает Саша, молодой мужчина, я можно сказать бесплатно, но с условием отдал дом , чтобы он его сохранил и даже березки не тронет. Домик обновился, а скамеечка такая же и на том же месте стоит. Сядем с Александром и начинаем вести разговор. Любит он уклад сельской жизни- это прекрасно.
  В сторонке от дороги есть пруд, он сохранился и по сей день, правда ряской сильно зарос, оно и понятно, нет нас постоянных купальщиков. На берегу пруда стояла кузница и с утра до вечера доносились из неё звонкие удары молота. Это Игнат Жгарев приводил в порядок бороны, плуга и другой инвентарь. После купания было приятно зайти в черную кузню и постоять возле жаркой печи. Игнат не прогонял нас и даже разрешал при помощи длинного рычага раздувать меха, угли моментально разгорались, Игнат совал в них железяку, чтобы сделать из нее подкову. Возле кузницы лежал каменный круг- жернов, когда-то муку им мололи. Не часто, но иногда сюда выходил Игнат и любил он с нами поговорить. Однажды я попросил его рассказать как раньше в деревне люди жили, как колхоз организовывали.  Его рассказ мне запомнился.
    -Тяжело мы жили, хотя имели свои наделы земли, но работали артельно, помогали друг другу. Разве в одиночку управишься. Были хутора и там люди жили, ковыряли землю, серпами хлеб убирали и его всегда было мало, у нас ведь  нечернозёмы, скудная земля. Когда пошли разговоры о колхозах, то мы не упрямились, нутром понимали, что коллективом легче выживать.
   Я прекрасно помню это хозяйство. Были скотные дворы , телятники, свинарник, курятник, риги для сушки снопов и множество сараев для хранения сена и конюшня. Люди работали, в праздники весело гуляли и был свой деревенский микроклимат. Сообща выходили на работу, сообща решали свои проблемы,а они были и серьезные. Случались и пожары ,и люди никогда не оставались в беде одни. Всем миром помогали пострадавшим, отстраивали новые дома. И самое главное, что отличает то поколение людей от сегодняшнего - они не просили помощи, кредитов, рассчитывали только на свои силы.
  Когда приезжаю в деревеньку и прогуливаюсь по ней, то постоянно сам себе задаю один и тот же вопрос:
    -Когда и почему стала умирать моя деревенька? На этот вопрос сам стараюсь найти ответ. Конечно, невосполнимый урон она понесла в годы войны, треть мужиков не вернулось домой и далеко не все солдатки сумели найти новых мужей и коротали они свои годы в одиночестве. Вроде нас, детворы, было много, но могло быть значительно больше. Не хватало рук и часть хуторских земель стала зарастать ивняком.
  Несмотря на проблемы, трудности деревенька моя жила и даже развивалась. Появилось электричество. Мужики так же артелью готовили зимой столбы, затем под приглядом монтера ставили их, а Сенька, так звали монтера, натягивал провода, сперва по столбам, а затем к каждому дому, он же и проводку делал и лампочку вкручивал. Какой это был праздник! В избе стало так светло, что интересно было учить уроки, читать букварь. Второй праздник - это появление радио и проводил его все тот же монтер Сенька, фамилию не помню, он же притащил говорящую тарелку. В доме впервые заиграла музыка, мы сидели на полу все вместе и слушали это чудо. Мать поставила ему на стол тарелку горячих шей. Он с удовольствием ел их и смотрел на нас. От души радовался нашему празднику.
  Шли годы, мы подрастали. Старший брат Василий уже вернулся из армии в красивой форме. Мне он подарил фуражку, которой я очень гордился и долго носил. Мать вздохнула - ещё одни рабочие руки появились, но сынок расстроил её:
    -Мам, у меня комсомольская путевка, я еду поднимать целину, чтобы вам было легче, младшего брата - Борьку беру с собой.
  Из деревни в тот год уехало десятка два молодых парней, кто-то потом вернулся, а  многие остались жить там или осели в городах. Я не в праве кого - то осуждать, но это одна из вех, которая оскудела деревеньки и села Новгородчины. А потом были другие стройки, БАМ. Молодежь уезжала и уже не возвращалась на свою малую родину. И сам я в 17 лет оказался на такой же стройке. Работал монтажником- высотником на новгородском химкомбинате, в Киришах на нефтеперегонном заводе. Как говорят закрутило повело, но по ряду причин вернулся в Пестово. И хотя был взрослым парнем, все еще сам себя не нашел, но зато нашел меня Юлий Чижиков- редактор газеты «Коммунист». Он не просто взял на работу в редакцию, а научил быть журналистом, научил любить эту профессию. Практически я бывал и видел не только свою деревеньку, а объездил все деревни района, вникал в суть всех проблем и старался помогать их решать.
  Но самым разрушительным моментом для села стало время перестроек и рынок. Многие считали, что колхозы себя изжили, на смену должны придти фермеры. Я не против фермеров, среди них были и есть прекрасные и трудолюбивые люди. Когда возникают мысли о селе, то я вспоминаю из детства слова кузнеца, который утверждал, что сила деревни в артельности. Он не ходил в школу, но знал жизнь и он оказался прав. Лишилась деревня коллективизма и стала рушиться. За эти годы возникли новые города, заводы, жизнь поменялась, а деревенька Старое Раменье тихо доживает свой век и не только она, таких деревенек сотни и тысячи. Дело не в старых домах, у каждой постройки свой век, а в том что исчезает могучий пласт российской глубинки, который питал нашу Русь -матушку, нашу культуру, наши обычаи и традиции. Мне больно, особенно, когда идешь по тихой деревенской улочке.