Адрана. Хроники войны. кн. 3 Император. гл. 5

Глава 5

Ворота были приоткрыты. Четыре всадника беспрепятственно въехали во двор. Привратник не остановил их – его попросту не оказалось на месте. Ночь клонилась к рассвету, уже выявился лес, ясно проступали очертания придорожного кустарника. А за двухметровым частоколом гостиного двора было темно, как в погребе. Высилась глухая громада бревенчатого дома, небольшие оконца, расположенные довольно высоко над землей, были слепы.

- Тебя ничего не удивляет? – раздался сумрачный голос.

- Странная тишина… несвойственная подобным местам.

Голос второго говорившего явно принадлежал женщине. Всадники остановились на середине двора, прислушиваясь и вглядываясь в жирную, застоявшуюся мглу. У коновязи дремали лошади, какая-то кобылка звонко заржала в темноте. Один из всадников произнес:

- Ты уверен, что не ошибся?

- Уверен. Я знаю дорогу.

- Всякое случается, сэр Морэ.

- Проклятье! Ты сумасшедший, Август!

- Не думаю.

- Довольно! – властно сказала женщина. – Мы искали заведение «Веселый неудачник». Посмотрите туда! – Она указала по направлению к дому, где над входной дверью белела обструганная доска. Даже в темноте надпись была хорошо видна. – К тому же, у дороги за сотню метров отсюда стоит указатель. Мы на месте.

- Я рад за нас, - бросил Туборг.

Мандрагора тронула Беовульфа, направляясь к коновязи. Под навесом стояло несколько чалых крестьянских лошадок. И скалой возвышался трансформ, который был на метр выше любой из них. Это был конь Никиты. Легендарный Мицар, в груди которого будто бы бьется сердце ягуара. Нестерпимо зудели комары. В стороне рыцари перебрасывались короткими фразами. Мандрагора слышала их, словно сквозь толщу воды. Каждый звук с силой ударял в барабанные перепонки. Думала она совсем о другом.

- Амрафел! – Мандрагора повернулась в седле. – Никите был известен приказ о сборе в Архонте?

- Конечно. Но этого мало. За некоторыми героями приходится ездить лично.

- Когда с ней связывались в последний раз?

- В первый и последний, заметь. За несколько минут до того, как я почувствовал твой зов.

- С кем была назначена встреча?

- Дьявол! Не со мной! Ты довольна?

- А что Никита делала в этих краях?

- Насколько мне известно, охотилась.

Мандрагора покачала головой. Что-то смущало ее, что-то неестественное было во всем этом, в этой кажущейся заброшенности, в этой тишине.

- Там Мицар, - сказала она. – Никита сюда действительно приезжала и, может быть, она все еще здесь. - Амрафел не сводил с адраниды испытующих глаз. - Тогда почему не видно собак? – По ее лицу можно было прочесть все ее подозрения.

- Откуда мне знать? Она могла просто не взять их.

- Никита не меняет своих привычек. Она всегда охотится с гончими.

Мандрагора смотрела на Морэ. Наверное, слишком пристально, глаза ее превратились в черные щелки. Он не выдержал.

- Если ты думаешь, что что-то стряслось, и я к этому причастен… - Морэ замолчал и плотно сжал губы.

Все то же красивое лицо с тонкими морщинками. Одно плечо немного выше другого – однажды он был сильно ранен в руку.

- Расслабься, - сказала Мандрагора. Во рту стало горько. – Придется войти внутрь.

Они спешились и бесшумно скользнули к дому. Туборг, как всегда, держал нос по ветру. Выражение его лица говорило красноречивее всех слов: барону здесь очень не нравилось. Они поднялись на несколько ступеней. Мандрагору неприятно кольнуло, что входная дверь приотворена.

Рыцари очутились в общем обеденном зале, уставленном столами. Впечатление было такое, будто еще минуту назад в «Веселом неудачнике» ужинали люди. На столах осталась посуда, темнели бутылки с вином. Все лампы были погашены. Туборг дотронулся до очага – камни еще теплые. Внутри на вертеле томился поросенок, кожа его лоснилась. Время от времени падали капли жира и шипели на прогоревших поленьях – странный звук, который, входя, услышали рыцари. Зал был абсолютно пуст.

Кухня, кладовая, хозяйская половина, лестница во второй уровень, комнаты для постояльцев – везде открытые двери и гнетущая тишина.

- Хоть бы черта повстречать, - буркнул Туборг.

Мандрагора приложила палец к губам и указала глазами на узкую лестницу, ведущую на чердак. Ступени покрывал махровый слой пыли. На них осталось множество следов. И следы эти вызывали тревогу.

Амрафел сделал знак оставаться на месте, поставил ногу на нижнюю ступеньку. Раздался скрип. Бесшумно подняться на чердак не удалось – лестница вопила на все голоса. Амрафел толкнул дверь и скользнул внутрь. Послышалась какая-то возня, громкое хлопанье крыльев. Туборг рванулся наверх, но Мандрагора удержала  его.  В ее руке  тускло блеснул меч.

Несколько мгновений ничего не происходило, затем распахнулась дверь, и Амрафел сказал сдержанно, хоть и был бледен:

- Вам следует взглянуть на это.

Наверху оказалась еще одна комната. И то, что рыцари увидели там, было страшно. В комнате царил невообразимый хаос, вся мебель была изрублена клинками, от оконной рамы остались осколки. Стены и пол были буквально залиты кровью и, будто снегом, присыпаны перьями из вспоротой перины.

На середине комнаты стоял стул, к которому веревками была прикручена девушка. Ее зеленый охотничий костюм потемнел от крови, голова запрокинута, точно ее снизу ударили в подбородок. На шее зияла рана. Связанные руки лежали на коленях, а посиневшие пальцы сжимали стеклянный бокал, наполненный бордовой кровью. И, вполне возможно, ее собственной. Это была Никита. Трансформ. Рыцарь Алауды. И она была мертва.

Все это Мандрагора увидела и поняла разом, в одно мгновение, и – стоп-кадром – глаза Никиты цвета осеннего неба Адраны, которые глядели прямо на нее. Кем бы ни оказались нападавшие, их было много, крепкие, хорошо обученные воины. Застать Никиту врасплох им не удалось, дралась она отчаянно. Мандрагора заглянула ей в лицо – на нем навсегда застыло выражение решительности. Умирать Никита не собиралась. На полу были четко видны следы волочения – кто-то вытаскивал трупы.

Амрафел физически ощутил пристальный взгляд Мандрагоры. Он-то знал, как она относится к подобным убийствам.

- Что? – Он увидел перед собой два черных зрачка, острые, словно пущенные пули. – У тебя есть ко мне вопросы?

- Пока нет. Но появятся, - процедила она сквозь зубы.

- Смотрите-ка! – Туборг наклонился и поднял обломок меча, лежавший под стулом. – Узнаю его. Это меч Никиты.

- Рукоятка-ящерица. Да, это он, - подтвердила Мандрагора и дотронулась до камзола мертвой девушки. – Кровь совсем свежая, - горько произнесла она.

Все трое подумали об одном и том же. Преступление было совершено, когда они находились недалеко от проклятого трактира. Всего несколько минут отделяли Никиту от смерти, когда они решили, что пора пришпорить коней.

- Мы должны узнать, кто это сделал, - сказал Туборг.

За спиной послышался звук, заставивший рыцарей разом обернуться. На спинке кровати сидела огромная пегая сова с глазами, как блюдца.

- Рогатый Грум! Что еще за чертовщина! – воскликнул Туборг и вернул меч в ножны. – Откуда взялась эта нечисть?

- Всего лишь птица, - раздраженно бросила Мандрагора.

- Сова была в комнате, когда я вошел. У меня нехорошее предчувствие. Слишком странно все это, - говорил Амрафел, медленно обходя разгромленную комнату и внимательно осматривая каждую пядь. – И сова здесь неспроста.

- Рядом лес. Окно разбито, - сказала Мандрагора. – Я не вижу ничего странного в том, что здесь эта птица.

Непонятно почему, но она все больше разражалась. Поведение Амрафела задевало ее. Да, в этом была причина.

- Нужно уходить отсюда. И поскорее. Леди Никиту отвезем в Архонт.

Уже покидая комнату, Мандрагора обернулась. Амрафел стоял все с тем же загадочным, непроницаемым видом, раздумывая о чем-то.

- В чем дело?

- Это не просто спланированное убийство. Похоже на ритуал. Или месть, - спокойно сказал Морэ. Даже не взглянув на Мандрагору, он вышел.

Они спускались по лестнице. Туборг нес Никиту. Мертвая голова девушки запрокинулась, и обнажилось вспоротое горло. Снизу донесся какой-то грохот. Рыцари окаменели. Мандрагора подумала, что в общем зале остался Щур. И, возможно, теперь он там не один. Стиснув зубы и ощущая, что все внутри превратилось в застывший ледяной ком, она побежала вниз. Там было все по-прежнему, за исключением распахнутого окна и медной лампы, валявшейся на одном из столов, среди объедков и расколотой посуды.

- Щур, - сдавленно позвала Мандрагора. Ответа не последовало. – Где ты, черт возьми?

В руке она сжимала меч. Уже были слышны шаги Амрафела и Августа. Мандрагора бесшумно скользнула вдоль стены. Над миром осторожно ворочался рассвет, в похолодевшем зеленом небе дрожали редкие звезды, и весь зал был как на ладони.

- Щур?..

Он лежал, перегнувшись через скамью, и был без сознания. Щека его кровоточила, а на лбу огромная ссадина наливалась синевой. Мандрагора подняла его обмякшее тело. Щур застонал.

- Что произошло? Ты слышишь меня? – Взявшись за подбородок, она приподняла его лицо. Юноша открыл глаза. - Ты ранен, - констатировала Мандрагора.

- Глупости.

- Вставай, давай. Мы уходим.

Тут глаза илота широко открылись – с лестницы в зал ввалились трансформы, Туборг кого-то нес на руках. Щур сразу понял, что это женщина, и что она мертва. Как человек мирный, Щур никак не мог привыкнуть к тому, что рыцарей повсюду сопровождает смерть. Просить дважды его не пришлось. Он был уже на ногах, ощупывал здоровенный шишак, похлопывал себя по карманам. И скороговоркой рассказывал Мандрагоре, как внезапно распахнулось окно, в дом влетела сова, и вдруг с потолка рухнула лампа именно на тот стол, за которым он сидел. Щур успел отпрянуть, поэтому отделался относительно легко. Во всем этом была какая-то загадка. И какая-то связь.

Мандрагора помрачнела, процедила сквозь зубы:

- Не следовало оставлять тебя одного.

Щур раскрыл рот, чтобы возразить, но она уже была снаружи.

- Задержимся ненадолго, благородные, - донесся ее голос.

- Зачем? – Амрафел стоял возле своего огненного коня и подтягивал подпругу. На дворе было холодно, и когда они говорили, изо рта у них вырывались белые облачка пара.

- Затем, что кто-то знал, что мы прибудем сюда, а, точнее, ты, сэр Морэ. И я хочу узнать, кто сделал это, кто сумел убить трансформа?

- Если мы останемся, что тебе это даст?

- Пока не знаю.

Мандрагора подняла с земли камешек и, поглядывая по сторонам, принялась катать между пальцев.

- Идеальных преступлений не бывает. Кто-то старательно заметал следы. Но они должны остаться.

- Ты что-то знаешь?

Мандрагора помотала головой:

- Пока нет. Только догадки. – Она застегнула перчатку и указала на сад, который приглушенно шумел в стороне от дома. – Люди не исчезают бесследно. Сдается мне, там мы кое-что отыщем.

- Могу я говорить с тобой откровенно, Мандрагора?

- Почему нет? – Она дернула плечом, что могло означать все, что угодно.

- Прости. Я не узнаю тебя. Что произошло в Эгине?

- Когда-нибудь я расскажу тебе, но не здесь и не сейчас.

Амрафел отвернулся и погладил коня по шее.

- Ты искал послание? – Мандрагора не стала даже уточнять, что имеет в виду – думали они об одном и том же.

- Да.

- Нашел?

- Нет.

- Так я и думала.

- Но оно должно быть.

- Может быть… Может быть, не здесь…

Туборг вывел Мицара, красивого тонконогого коня Никиты, серого в яблоках, с длинной светлой гривой. Завернутый в попону, поперек седла лежал труп девушки. Август увидел, как Амрафел и Мандрагора скрылись за деревьями и, оставив коней Щуру, пошел следом.

Сад был запущен и темен. Среди старых, причудливо изогнутых плодовых деревьев рос высокий кустарник и бурьян, от которого ощутимо несло аммиаком. По всей видимости, гости дома у дороги часто использовали сад как отхожее место. Но потом кустарник исчез, трава стала мягче, деревья реже, от них вытянулись тени, а в кронах шелестел ветерок. Пахло цветами и сырой развороченной землей.

Рыцари вышли на полянку, где недавно – не более трех дней назад – проводились работы, расчищали сад от больных деревьев. Конечно, это и было самым удобным местом. Подошел Туборг. Втроем они осмотрели все вокруг. Следов было немного – несколько отпечатков сапог на гладкой подошве.  В одном месте земля была перекопана совсем недавно, не более часа назад.

Это и была могила. Неглубокая яма в земле, где лежали трупы. Около десятка мужчин, женщина средних лет и девочка лет десяти. Все с перерезанными глотками. Нашлись и гончие Никиты.

Ни минуты не хотелось оставаться здесь. Мандрагора до боли стиснула зубы, когда забрасывала землей мертвые лица. Было противно. Непонятно, зачем она вообще последовала за Морэ по этим глухим окольным дорогам на поиски трансформов, которым приказ верховного – не приказ. Сколько теперь в Адране таких изгоев, которые оставили путь Служения, живут, как смертные, на деле являясь бессмертными воинами? Есть они в Алауде. Есть и у Скопы. Такой вот оказалась и Никита.

Тьма особенно сгустилась, и до рассвета оставались минуты. Мандрагора быстро пошла назад, сбивая с травы росу. Вот и все, сказала она себе. Вот и все. Я вернулась назад. Архонт ждет. Трон в Адране займет Ангел. Я сделаю для этого все, что только в моих силах. Даже если не увижу его никогда, даже если утрачу его любовь. Все равно. Это ничего не изменит. Я живу слишком долго и привыкла к потерям. Но какая это будет немаленькая потеря в моей жизни, если подумать…

Разгоралась заря, призраки, сотканные из тумана, поползли над землей, вытягивая руки и подбирая крылья, чтобы случайно не коснуться всадников. Дорога была белая, светлая, и кони скакали в восточном направлении.

- Август! Амрафел!

Рыцари обернулись. Пришлось остановиться и развернуть коней.

- В чем дело?

- Дальше нам не по пути, - сказала Мандрагора. – Теперь я сама по себе.

Мужчины переглянулись. Перед ними, как много лет назад, стояла воительница, одинокая и решительная, и хватка у нее была железная. Спрашивать о чем-то было бесполезно. О, они хорошо знали Мандрагору.

- Благодарю вас, благородные бароны, - она отвесила поклон. – Прощайте.

- Ты знаешь, как найти меня. Прощай, - проговорил Туборг и заметил холодное свечение в глазах этой кошки.

Морэ сдержанно поклонился.

- Останешься с рыцарями, илот. С ними не пропадешь. Встретимся в Архонте! Да хранят вас светлые боги!

Она свернула на колею, петлявшую между зелеными полями, и растворилась в тумане. Еще какое-то время был слышен топот коня, несущегося во весь опор, потом все стихло, туман сомкнулся. Рыцари тронулись в путь.



***
 
Склонившись к могучей шее Беовульфа, Мандрагора мчалась, не зная, куда. Ветер свистел в ушах, сек плетью, а сбоку повис полный алый диск солнца, и все небо, и весь воздух были заполнены сверкающими блестками утренней влаги. Она задыхалась от ярости, от всего, что угнетало ее. В мире не было для нее места. Колею она давно потеряла, и теперь проносилась прямо по распаханным полям. Работавшие крестьяне оборачивались и глядели ей вслед.

Беовульф насквозь прошел сосновый лес, прохладный и частый. Солнце застряло в кронах, его косые лучи падали на землю, и от этого земля была в горячих золотых пятнах, а прямые стволы поделены на тень и свет. Под копыта коня бросилась река, Беовульф ринулся вперед, вздымая белые брызги, поплыл и вскоре выбрался на каменистый берег. Впереди, справа, слева, всюду лежали неохватные просторы. Конь несся во весь опор по оранжевой дороге, пересеченной тенями от высокого кустарника на обочинах.

Все-таки пришлось остановиться. Шкура Беовульфа блестела от пота. Он поводил впалыми боками и хрипло дышал. Мандрагора бросила поводья и спешилась. Небо было лимонно-желтое, затянутое непроницаемыми тучами, похожими на смог. Алое утреннее солнце давно превратилось в раскаленный шар, и где-то за пеленой поднималось все выше. Вокруг лежала бескрайняя многоцветная степь. Дул несильный порывистый ветер. Становилось жарко.

Мандрагора оглянулась на Беовульфа. Конь смотрел устало. Она погладила его большую благородную голову. Во рту была сушь, как в Сахарной пустыне, и хотелось упасть ничком на землю и лежать так, без движения, до скончания времен. Мандрагора повернулась и пошла в степь. Солнце накаляло мир. Все вокруг высыхало. В бесцветном мареве невысоко над землей проплывал стерх. Она шла и думала: вот тебе и свирепая Алауда, вот тебе и поле вечных битв, вот тебе и бессмертие… Столько было побед и триумфов, а в такие минуты вспоминаешь одни неудачи. Почему так? Зачем Маргус забрал ее? Не лучше ли было остаться в Метоне…

Внезапно силы покинули ее, и она свалилась в шелковистую траву. Весь мир стал зеленым. Зеленым и золотым. По спине прокатывал горячий ветер. Подошел Беовульф и накрыл ее своей тенью. Она лежала неподвижно, а оба солнца двигались по небу, и лимонные тучи текли, как подземная река. Сколько это продолжалось, она не знала. Наконец, отчаяние исчезло, растворилось где-то вдали, мягко ушло нервное напряжение. Она встала и пошла. Беовульф преградил ей дорогу. Мандрагора вскочила в седло. Впереди был долгий путь, и она знала, куда придет в итоге        .