ПАМЯТИ ВИКТОРА ШАДРИНА ПОСВЯЩАЕТСЯ.
... "Бархатный сезон
В дымке сентября,
Он прошёл, как сон,
Растревожив зря..."
/Из песни М. Шуфутинского/
Все персонажи и события романа являются вымышленными. Любые совпадения случайны. Города Алустоса в Крыму нет, как и Кефы, и Акмесджита.
*
Осень не торопилась предъявлять свои права здесь, на юге, и сентябрь радовал приезжающих тёплой солнечной погодой. По-прежнему ласково пригревало солнце, море оставалось тёплым и тихим, а на улицах сладко пахло цветами и фруктами. Их ароматы перемешивались с аппетитными запахами южных лакомств из дверей кафе и ресторанчиков. Люди наслаждались "бархатным сезоном" и спешили получить от него максимум удовольствия.
Вероника Орлова стояла на балконе отеля "Морской", любуясь с третьего этажа пёстрой шумной набережной и таким же оживлённым городским пляжем.
Они приехали накануне, и Ника предвкушала прекрасные две недели на берегу южного моря.
Она перевела взгляд на гору, вздымающуюся на горизонте. Их здесь было много, они окружали город, защищая его от сильных ветров.
В Алустос Вероника и ее друг Виктор собрались еще летом, увидев в интернете рекламу отеля "Морской". "Отель имени меня, - развеселился Виктор, - интересно, что он из себя представляет!"
И небывалое дело - у вечно занятого Морского и погруженной в журналистские расследования Вероники как по мановению волшебной палочки выкроились полмесяца свободного времени. Веронике нужно было только дописать и отправить в редакцию последнюю главу подборки статей о законченном деле, а у Виктора прекрасно получалось вести дела Краснопехотского, где он был мэром, и свой бизнес по удалённой системе. "Все сейчас по дистанту, - говорил он, - примета времени. Вот только любовь по дистанту - понятие эфемерное!"
До последнего момента Ника не знала, едут ли они, дадут ли ей отпуск, сможет ли Витя оставить свой город так надолго. И уже гуглила, можно ли будет сдать путевки, если поездка отменится в последний момент, когда ей позвонили по домофону и раздался веселый голос Морского: "Выгляни в окошко, дам тебе горошка! Ну и дома у вас на "Парнасе", каждый как пол-Краснопехотского!
Морской стоял около машины напротив Никиного парадного. За его спиной переминались с ноги на ногу двое бодигардов, которым он не доверил ни огромный букет роз, ни коробку конфет такой же величины.
- А на кого ты оставил Масю? - спросила Вероника, забрав у Виктора букет, больше похожий на клумбу в Летнем саду.
- Тётя согласилась пожить в моем доме и присмотреть за ним, - отметил Морской. - Она уже научилась ладить с Масей.
Любимец Морского - четырехлетний манул Мася - жил в доме Виктора с младенчества. Четыре года назад, отдыхая в Саянах, бизнесмен нашел в парке возле своего коттеджа крошечного жалобно пищащего котенка и увез его с собой. Мася платил хозяину за спасение беззаветной преданностью.
На другой день Виктор и Ника уже сидели в купе спального вагона "Таврии" и поезд наматывал километры на юг.
- Люблю ездить по железной дороге, - признался Морской, - детство, конечно, но нравится смотреть в окно, слушать стук колес. Люблю читать книгу, лежа на полке, и чтобы стакан в подстаканнике позвякивал на столе... На машине или самолете - это не то. И к тому же, целых двое суток мы будем наедине, - улыбнулся он Веронике.
Его охранники занимали соседнее купе.
- Для тебя это дорожная романтика, а для меня - образ жизни, - ответила Вероника, отложив кроссворд и поудобнее поправила подушку. Всю страну уже исколесила, бывает, что в месяц двадцать дней провожу в вагонах. Чаще, правда, в плацкартных, на СВ я всю зарплату прокатаю. "Был курсант молодой, беззаботный, влюбленный, а теперь офицер - суховат он и строг. С ним всю жизнь кочевать по квартирам казенным, да в плацкартных вагонах железных дорог", - процитировала она Долматовского.
- Не знаю, какие сейчас плацкартные вагоны, - Виктор закинул руки за голову и вытянулся на своем диванчике, - но когда мы с семьей в них ездили в мои детские годы, это... Не хочу грубо выражаться, поэтому продолжать не буду.
Вероника познакомилась с Виктором Морским два с половиной года назад. Приехав в отпуск в Краснопехотское, откуда были родом ее родители, она оказалась в эпицентре загадочных и криминальных событий. Конечно же, остаться в стороне журналистка не пожелала. А потом, узнав о приезде петербургской специалистки по журналистским расследованиям, к ней обратился молодой бизнесмен, негласный хозяин области, собирающийся идти в политику. Он выставил свою кандидатуру на предстоящих выборах губернатора города, а развернувшиеся события бросали тень на его репутацию и могли подорвать рейтинг. Виктор хотел выяснить, кто и зачем пытается забросать его грязью и лишить поддержки электората. Он всячески поддерживал журналистку и однажды даже помог. Так начались их отношения.
*
Прошлой весной Ника, Виктор и их друзья, Наум, Лиля и Тася с дочерью, приехали на пасхальную неделю в идиллический городок Синеозерск. Через несколько дней на турбазе, куда они приехали на пикник, произошло убийство. Потом выяснилось, что в пасхальную ночь некая группа диверсантов готовит теракт...
"Нормальные люди на отдыхе по музеям ходят, - усмехался потом Наум, - в ресторанах местную кухню вкушают или на пляже пузо греют, а мы диверсантов по лесам да болотам гоняем!"
А всего три месяца назад Ника и Наум, расследуя дело об угрозе массового заражения в Выборге, увидели, что незатейливое на первый взгляд дело скрывает за собой сплошное переплетение загадок, тайн, и из решения является небезопасным. И снова им на помощь пришёл Виктор. "Мне уже начинает нравиться роль доктора Ватсона при тебе, моя дорогая мисс Холмс! - смеясь. сказал он Веронике, когда они уезжали из Выборга, - люблю детективные квесты в реальном режиме!"
Мост они пересекли ночью, а сразу после завтрака прибыли в Акмесджит. С грузовой платформы бережно сняли внедорожник Морского, а на стоянке уже ждала взятая напрокат машина для телохранителей Виктора.
Вид на море открылся такой, что у Вероники дух захватило от восторга. На юге все было так не похоже на строгую неброскую природу севера с ее спокойными тонами и сдержанной утонченностью.
Яркость, многоцветье, калейдоскопическая смена контрастов - всего здесь было "слишком". Пышная зелень, вздыбившиеся до неба горы, ярко-синее море, выцветшее от солнца небо, сладкие ароматы цветов и фруктов, изобилие южных лакомств в кафе, ресторанах, магазинах и придорожных рынках, архитектура - вперемешку блочные дома, дачные домики, мазаные хаты и восточный колорит. Стоило машинам остановиться, как наперебой начинали кричать зазывалы, заманивая гостей налитыми гроздьями винограда в плетеных корзинах, соблазнительно пошлепывая по бокам здоровенных арбузов и шершавым дыням, размахивали связками лука и сушеных грибов. Из автобусов, которых тоже было немало, выбегали туристы и, не торгуясь, хватали все подряд.
Значительную часть пути они ехали высоко над морем по "серпантину", и далеко внизу, в густой зелени проплывали города и поселки с незнакомыми уху северян названиями. Аудиогид неустанно бубнил, повествуя о том, что они проезжают; рассказывал местные легенды - о Диве, Монахе и Кошке, о кузнеце с Демерджи, о Медведь-горе и источнике молодости...
- Нам он пока не нужен, - сказал Виктор, - лучше не будем его искать, ладно?.. Я совершенно не умею обращаться с младенцами, - он прикоснулся губами к щеке Вероники.
- Конечно, лестно в 37 лет услышать, что я могу превратиться в младенца от одного глотка, - улыбнулась молодая женщина, - но я тоже подумала: лучше туда не ездить. А то мне потом придется менять тебе подгузники и купать в череде, а это так неромантично!
- А если бы мы оба превратились в младенцев, - рассмеялся Морской, - что бы мы делали? Как бы я управлял городом, не выпуская изо рта пустышку?
- Погремушкой бы из колыбельки грозил!
В Алустос они приехали ближе к вечеру. На узких улочках старого города пришлось сбавить скорость почти до пешеходной, чтобы лавировать между многочисленными машинами, электромобилями и туристическими автобусами. По тротуарам сновали ярко одетые отдыхающие. Неутомимо кричали зазывалы, приглашая в сувенирные лавки или на экскурсию. Многочисленные таблички с указателями заманчиво повествовали о музеях и достопримечательностях городка; о парках и увеселительных заведениях.
- Красивый вид из парка, - выйдя из машины, Виктор посмотрел на зеленеющее высоко на горе имение знаменитого местного мариниста советской поры Степнова-Морского. - Если бы я каждый день гулял там по аллеям, любуясь морем и горами с высоты птичьего полета, я бы тоже, наверное, стал писателем...
- Не продается, - предупредила его Вероника, - музей - общественное достояние.
- Знаю-знаю, не такой уж я тупой "новый русский". Но помечтать-то можно?
- Что с тобой? - Ника изучала буклеты в экскурсионной лавке. - Ты давно стал мечтателем?
- Я в отпуске, и могу себе позволить расслабиться.
- Ясно, а я уже начала бояться, что тебя подменили.
- Пещеры, квадротур, парк тигров и львов, - заглянул ей через плечо Виктор, - страусиная ферма, прогулка на яхте вдоль побережья... Берем все, - он достал портмоне. - А как насчет вертолетной экскурсии над городом? Согласна? Супер. Заверните, - купеческим тоном велел он обрадованной продавщице.
В отеле "Морской", стоящем в начале огромной многоцветной набережной, Виктор и Ника получили ключи от забронированного по интернету люкса на третьем этаже. Номер был с эркером, и его огромный балкон выходил как раз на набережную и море. Едва расположившись, молодые люди тут же поспешили на пляж - освежиться с дороги. Перед купанием Вероника предложила Виктору перекусить в ресторане "Лукоморье" около отеля. Ресторан был декорирован деревянной резьбой и фигурками сказочных героев. Виктор уже успел прикупить карту и путеводитель по городу в киоске "Союзпечати" и, пока они ждали свой заказ, отмечал интересующие его места в Алустосе.
... Пляж поразил их своей многокилометровой длиной. Возле крутых ступенек прилепились две крошечные расписные кабинки для переодевания. Обе оказались свободны.
- Прекрасно, можем сэкономить время и не толкаться опами, - улыбнулась девушка.
- Можно и не опами, - заговорщицки шепнул ей на ухо Морской и со смехом шарахнулся, получив кепкой по спине. - Эй! Что за невербальные коммуникации? Я бы и без них понял, что мое деловое предложение отклоняется!
В 34 года всемогущий Виктор Морской, некоронованный хозяин области по прозвищу Витька-Святоша, владелец преуспевающего холдинга и мэр Краснопехотского, выглядел как парень лет 20-25. Худощавый, быстрый, с туго стянутыми в "хвостик" темно-русыми волосами и лучистыми серыми глазами. Одевался он неформально, предпочитая удобство деловому стилю: джинсы, футболки или водолазки, кроссовки. Он был остер на язык и любил шутки и розыгрыши. Но тем, кто хоть немного знал Морского, и в голову не пришло бы не воспринимать его всерьез. С Витькой-Святошей шутки были плохи, и те, кто вывел его из себя, очень скоро горько об этом жалели. Веселый и внешне бесшабашный, Виктор мог быть и жестким, и решительным, и неумолимым. Круг людей, которых он впускал в свое личное пространство, был очень узок. Мало кто решался с ним пререкаться. В числе этих людей была Вероника. Но она никогда не злоупотребляла доверием Морского и его расположением и не искала себе привилегий на правах его подруги. Она ценила Виктора, как человека, с которым у нее установились взаимопонимание и доверие.
Журналистка из отдела расследований ежедневника "Невский телескоп" Вероника довольно долго считала, что не создана для близких отношений и что ей вполне достаточно для счастья любимой работы. За ней пытались ухаживать, но одних Вероника непреклонно отшивала, с другими переводила отношения в дружеские, а третьи сами отсеивались, видя твердый независимый характер девушки и понимая, что не впишутся в ее плотный график. Виктор стал исключением. Он принимал Веронику такой, какая она есть и правильно понимал ее.
После купания и ужина Вероника и Морской отдыхали. Сказывалась смена поясов - обоих ощутимо клонило в сон уже после вечерних новостей. Утром Виктор открыл скайп, чтобы провести совещание мэрии и решить деловые вопросы холдинга. Ника вышла на балкон, обдумывая завершение подборки, которую сегодня нужно отослать ответсеку.
Начинался прекрасный сентябрьский день, и Ника счастливо улыбнулась. Впереди целых две недели в этом чудесном краю! И они будут прекрасны...
*
- Что "послушай"? Что "послушай"?! Какой же ты урод!
Вероника вздрогнула и подняла голову. Голос доносился сверху, с четвертого этажа над ними.
- Да все это я уже слышала, - зло всхлипнула женщина, невидимая Веронике. - У тебя на всех есть время, только не на меня и на ребёнка. Со всеми ты - само обаяние, а со мной - м...к!
Вероника хотела уйти с балкона, но тут все тот же "хрустальный" голос плаксиво выдал крепкое ругательство, больше подходящее подвыпившему маргиналу, проводящему большую часть времени под забором.
- Другого ты не заслуживаешь, - хлюпнула носом соседка, - можешь не приезжать! Я не хочу тебя больше видеть. И ребёнка ты больше не увидишь. Да, я сказала: больше ты ребёнка не увидишь!
"Что же такого страшного он натворил? - Вероника невольно встала на сторону мужа плаксивой матерщинницы. - Не купил ей лабутены как у Маши или спорткар как у Глаши? Не поехал к теще на блины, полки прибивать?" - Орлова терпеть не могла людей, выставляющих напоказ свои эмоции, готовых вот так рыдать, сморкаться, скандалить и материться там, где это видят и слышат другие люди. Она считала это распущенностью и слабостью характера.
Внезапно наверху стукнула балконная дверь, и бархатистый мужской голос со смешком сказал:
- Да ты сегодня в ударе, кисуля!
Хихиканье. Смешок. Звук долгого и жаркого поцелуя.
- Расстроился, идиот, - дама с четвертого этажа поразительно быстро успокоилась после "безутешных" рыданий по телефону, - пусть теперь повертится. Небось уже в "Картье" на Мойку несется. Еще и виноватым себя чувствует!
Снова раздался звук поцелуя.
- Он и правда идиот, - сказал мужчина. - Свою жену я бы за такое просто пришиб.
- А ты бы и не знал. Умная женщина умеет хранить свои маленькие тайны.
- Так я для тебя МАЛЕНЬКАЯ тайна? - в голосе мужчины прозвучал фривольный намек.
- Очень даже БОЛЬШАЯ, - захихикала дамочка с теми же развязными интонациями. - Ой, что ты делаешь? Не здесь же! С набережной могут увидеть...
- А нефиг на чужие балконы зырить, - запыхтел мужчина, - морем пусть любуются, горы пофоткают... Сама же говоришь: пошли они на...!
Вероника все-таки вернулась в номер.
- Я уже почти закончил, - сказал Виктор, - как погода?
- Летняя, - ответила Ника, - удивительно. У нас сентябрь - это уже осень, и "ветер вновь играет рваными цепями", как в песне.
Через пятнадцать минут Виктор захлопнул крышку лэптопа, и они быстро переоделись для поездки и вышли из номера.
В лифте с ними оказалась парочка - мужчина и женщина лет тридцати. Женщина - маленькая, вертлявая, хихикала над чем-то, обсуждаемым ранее. Улыбка у нее оказалась некрасивой. Большой рот, вздернутая губа. И, когда женщина улыбалась, обнажались ее влажные десны и непропорционально крупные, "лошадиные" зубы. Она походила на Джулию Робертс, только попроще. Но одета была дорого и модно - не хуже голливудской кинозвезды. И, несмотря на раннее утро, дама была обильно увешана украшениями, блистая ими, как новогодняя елка. Никакой дешевой бижутерии - только настоящие дорогие украшения. Золото, платина, камни. "Ого, - подумал Морской, знающий толк в ювелирных изделиях, - сколько же сотен тысяч она на себя навесила? Весь золотой запас надела, или в номере есть еще?" Потом он посмотрел на Веронику, у которой на шее висел только крестик на простом черном шнурке. "Подарю ей что-нибудь от Картье, Тиффани или Бушерон на Новый год. Ника этого достойна. Да эта пеструшка ей и в подметки не годится..."
- А так всегда, - сказала дама спутнику, - кто меня достает, тут же об этом жалеет. И кто меня бесит, тот возле меня больше не появляется. И эта горняшка чумазая у меня еще станцует!
Вероника мрачно посмотрела на нее. Радостное предвкушение расправы над не угодившей горничной было отвратительно, как и натянутое до отказа узкое личико соседки и выставленные напоказ бледные десны. И только когда все четверо вышли в вестибюль на первом этаже, Орлова сообразила, что именно этот голос услышала с соседского балкона этажом выше. Эта женщина сначала в чем-то слёзно укоряла мужа, а потом смеялась над ним с любовником, обзывая идиотом.
Ее спутник был похож на гостиничного жиголо из фильма "Плащ Казановы". Высокий мускулистый красавец с холеными черными кудрями нежно обнимал хихикающую любительницу пластических операций и украшений от "Картье" за талию; для этого ему приходилось порой неавантажно наклоняться вбок. Иногда его рука шаловливо прохаживалась по пятой точке партнерши. Дама, хихикая, пошлепывала его в ответ по тому же месту, продолжая сладострастно расписывать, как проучит горничную.
- Мы к ним приехали и платим деньги за отдых, - верещала она, - и за наши деньги они должны делать так, чтобы мы были довольны. Не те времена, когда на койку в ср...м курятнике очередь стояла и перед квартиросдатчиками приходилось заискивать. Сейчас рыночная экономика, законы бизнеса: хочешь зарабатывать - умей удовлетворять клиента. Не умеешь - кыш на помойку!
Морской, не удержавшись, обернулся и громко хмыкнул. Парочка остановилась.
- Над чем вы смеетесь? - со сладкой улыбочкой предвкушающей вкусный завтрак акулы спросила "зубастая" особа.
- Скажите, может, и мы посмеемся, - угрожающе нахмурился лощеный "жиголо".
В самых простых синих джинсах и белой футболке в рубчик Виктор выглядел не грозным хозяином немаленькой территории, а обычным парнишкой-отдыхающим. Распущенные волосы сделали его еще моложе. А значит, большеротой склочнице он показался удобной жертвой.
- Конечно, смешно, когда человек гордится победой над заведомо безответным противником или думает, что за деньги и ноги на стол может класть, - сказал Виктор. - А уж если при этом он сам из себя ничего особенного не представляет, то и подавно похож на нелепого индюшонка. Гордиться надо победой над превосходящими силами. А с горничными воевать... - он выразительно усмехнулся и покачал головой. - Чем же тут хвастаться?
- Все ясно, - поджала подкачанные губы соседка, - очередной мальчишка-"мажор", к каждой бочке затычка, у самого понты вместо мозгов, а туда же, рассуждает! Вам мама уже разрешает встречаться с девушками?
- М-да, со зрением у вас тоже дело плохо, - фыркнул Виктор и увлек Веронику к выходу. Вслед им донеслось ядовитое:
- Интересно, она хоть знает, что такое педикюр? И где только откопала свой прикид - на барахолке в ящике "Все вещи по сто рублей"? Тоже мне, приличный отель, пускают кого попало...
Ника остановилась, высвободила свою руку из-под локтя Морского и неспешно подошла к настороженно примолкшей даме.
- Не делайте поспешных выводов о том, чего не знаете, - сказала она, - меньше шансов остаться в дураках. Хорошего вам дня!
Они увидели у гостиницы белоснежный экскурсионный автобус и заспешили к нему. Группа желающих увидеть пещеры уже рассаживалась в салоне.
Дама, ощерив лошадиные зубы, плюнула вслед Нике и Виктору:
- Ну, я этой с...е еще устрою вырванные годы, пожалеет, что рот на меня открыла!
- Ладно тебе, - сказал парень, - подумаем лучше о деле.
- Подумаем. Но я этим двоим еще шило вставлю...
- Да, я бы этого малолетку тоже поучил, чтобы надолго не до смеха стало, - буркнул "жиголо". - Но давай уже потом. Сначала дело сделаем...
*
- Ника, зачем ты с ними еще о чем-то разговаривала? - спросил Морской, пропуская Веронику в салон первой. - Не стоит перед ними бисер метать.
- Не стоит, конечно, - Вероника села у окна. - Но уж очень неприятная особа, - молодая женщина рассказала Виктору о том, что слышала на балконе. - Хотелось слегка ее осадить.
Автобус уже закрыл дверь. Экскурсовод встала со своего места с микрофоном в руках. И тут водитель нажал на тормоз и впустил в салон еще одного припозднившегося экскурсанта, высокого представительного мужчину в белых джинсах и гавайской рубашке.
- Прошу прощения за опоздание, - сказал он, входя в салон и спешно пробираясь к своему месту, как раз перед Никой и Виктором, - каюсь, каюсь, что задержал. Вот утырки, - бормотнул он себе под нос, бегло взглянув на телефон и убрав его в нагрудный карман.
Вероника уловила сильный аромат парфюма "Ангел Шлессер Ориентал" и постучала соседа по плечу, просунув руку между креслами:
- Привет, Наум! А я и не знала, что ты тоже здесь.
- Я и сам еще позавчера этого не знал, - обернулся Наум Гершвин, - прилетел вчера вечером, - он поздоровался с Морским. - Ну как вам бархатный сезон в дымке сентября?
- Может, будем экскурсовода слушать, а не вас? - сварливо спросили откуда-то сзади.
- А разве экскурсовод уже о чем-то рассказывает? - не остался в долгу Виктор.
- Итак, вся группа в сборе, - снова взяла микрофон девушка-экскурсовод. - Теперь можно отправляться, - она сверилась со списком. - Доброго вам утра и отличного дня! Меня зовут Алина, я буду вашим гидом. Водителя зовут Алексеем, поприветствует его!
В салоне дружно зааплодировали.
- Сегодня мы посетим знаменитые Мраморные пещеры, - продолжала Алина, - экскурсия продлится...
Когда автобус разворачивался, выезжая с набережной, Вероника увидела за столиком летнего кафе над морем парочку, с которой они схлестнулись в вестибюле. Девица что-то говорила парню, наклонившись к нему почти вплотную через столик. На влюбленных, наслаждающихся обществом друг друга, они были меньше всего похожи. Даже не верилось, что всего полчаса назад они хихикали и обменивались ласками в лифте. Сейчас они больше напоминали деловых партнеров...
*
- Наум, а ты сюда на отдых или по работе? - спросила Ника на стоянке, когда они вышли покурить. Адвокат ответил не сразу.
- Как сказать... Возможно и то, и другое. Тут такое дело... Хммммм! - он пригладил свои тонкие щегольские черные усики. - Потом расскажу, в отеле. Горы-то какие! - Наум сделал селфи на фоне бело-зеленых склонов. - Интересно, что это за порода камня? Я впервые вижу абсолютно белые горы!
- Гугл в помощь, Наум Моисеевич, - к ним подошел Виктор и закурил "Трисурер".
Монотонно ныл какой-то ребёнок, жалуясь, что ему надоело, жарко, хочется спать, мороженого, мультиков, чипсов, в аквапарк. Рядом с непроницаемым видом стояла его бабушка.
- И что за радость от такой поездки? - понизил голос Гершвин. - Показать ребенку пещеры? Так он и не воспримет ничего, просто отключит восприятие, будет сам томиться от скуки и всех вокруг изведет. Из-под палки удовольствие получают только мазохисты. Как она, - адвокат указал взглядом на бабушку капризника, - этого не понимает? И самой никакой радости от поездки, когда все время над ухом канючат и за подол дергают, и мальчик эти пещеры будет ненавидеть. И зачем было его тащить с собой? В отеле прекрасная бэби-зона, хорошие аниматоры - оставить бы его там, дать планшет с мультиками, пусть наслаждается, а самой ехать. И все довольны.
- А это называется "приобщать ребёнка к прекрасному, хочет он того, или нет", - пояснила Ника. - Или "не умеешь - научим, не хочешь - заставим". Зато вечером она, "усталая, но довольная", поставит галочку в плане: "Сводила Ваню-Даню-Ясю в пещеры!"
- Ага, окружена вниманьем, окружена любовью бабушка Прасковья, - усмехнулся Виктор, - меня как-то вот так же "для галочки" родители потащили на какой-то концерт этнических меньшинств. Я с тех пор все эти "самоделки" терпеть не могу. В девять лет я права голоса не имел, отказаться не мог и три часа высидел в зале, скрипя зубами и ожидая, пока это дрыгоножество и рукомашество закончится и злился на родителей, которые с восторгом взирали на этих ряженых. Теперь меня на какие-нибудь этнические песни-пляски и палкой не загонишь. Обратный эффект получается. Нельзя полюбить то, к чему тебя за шиворот притащили и носом тычут, как котенка в лужицу под буфетом...
- А сейчас наоборот считают, что счастье насильно очень даже возможно, - поморщилась Вероника, - после весны появилось много опусов от людей, чьим семьям самоизоляция, якобы, принесла счастье. Люди, вырванные из привычного ритма жизни и принудительно запертые в квартире, получили от этого удовольствие и даже не хотели снова выходить "в мир"...
- Ага, не можешь отбиться, расслабься и получай удовольствие, - вспомнив скабрезный анекдот, заржал Гершвин, - читал я эти сочинения на заданную тему и, как говорят мои отпрыски, проорал с них.
- По-моему, это просто лицемерие, - припечатал Виктор, - человек может принять неодолимые обстоятельства, приспособиться, переждать. Но полюбить их и испытывать счастье от принуждения - извините, не верю!
- Когда даже в "Невском Телескопе" начали писать о втором медовом месяце на самоизоляции, о жизни по удаленке, прелестях Zoomа и рецептах диетических кексов из кускуса, я приуныла, - призналась Вероника. - Трудно себе представить "Правду" в блокадном Ленинграде со статьями подобного пошиба. Тогда газета старалась морально поддержать людей, укрепить их дух, вселить веру в то, что они преодолеют трудные времена и враг будет разбит, а не воспевали прелести жизни под бомбами, рецепты приготовления кексов из блокадного хлеба с опилками и любви в бомбоубежище... А сейчас даже серьезные издания снизили планку и стали убеждать, что изоляция - это классно, весело, возможность отдохнуть, пообщаться и налюбиться всласть. И почти ни слова о том, что к этому привело, какая это серьезная проблема мирового масштаба и каковы дальнейшие перспективы. А мне бы хотелось больше читать не шуточки про собачку, которая гуляла тридцать пять раз за утро и советы какой-нибудь Дуси Пупсиковой, какое белье надеть, чтобы "разжечь вулкан страстей", и не прогнозы какого-нибудь Васи Клевого, а серьезную аналитику...
- Твои "Загадки старого Выборга" вернули "Телескопу" статус серьезного таблоида, - коснулся ее плеча Виктор, - после них и другим стало неловко писать такие пустопорожние статейки.
Когда они доехали до пещер и ждали своей очереди на вход, Виктору позвонили по телефону. Морской отошел, а Наум шепнул Веронике:
- Кстати, тут, может быть, интересная темка наклевывается. То ли дети лейтенанта Шмидта, то ли... В общем, обсудим после экскурсии, - загадочно подмигнул адвокат.
- Теперь буду весь день мучиться от неутоленного любопытства, - укоризненно покачала головой Ника, - это не по-товарищески, Наум.
- И Витьку будет интересно, - тем же интригующим шепотом добавил Гершвин.
*
После экскурсии Наум попросил Нику и Виктора подождать его на пляже, и вызвал такси.
Серебристая гладь за парапетом набережной казалась холодной, и Вероника входила в воду не без опаски. Но вода оказалась тёплой, как парное молоко - за лето нагрелась.
По пляжу навстречу друг другу сновали продавцы вареной кукурузы, морепродуктов, напитков и сувениров, наперебой расхваливая свой товар. С парапета пахло разогретым сахаром (загорелый до черноты парнишка лет шестнадцати бойко вертел ручку аппарата, продавая белые, зеленые и розовые облака сладкой ваты). Ароматы жареного мяса, теста и рыбы успешно конкурировали с запахом морской воды и водорослей. Откуда-то потянуло маринованным луком. С другой стороны - горючим.
За буйками промчался гидроцикл. Ему навстречу степенно шел катамаран с молодой парой и тремя детьми. Несколько популярных песен звучали с разных сторон, перекрикивая друг друга.
Ника отплыла к буйкам и перевернулась на спину. Как хорошо! Как привольно! Иногда так хочется просто отдохнуть. И как редко ей выпадает такая возможность...
Когда солнце начало ощутимо припекать ей лоб и щеки, девушка нырнула и пару метров проплыла под водой, вынырнув у стены пирса, черной, блестящей и облепленной ракушками. Мягко колыхались зеленые гирлянды водорослей. В яркой зелени на дне что-то блеснуло. Умом понимая, что это, скорее всего, брелок для ключей или бутылочная пробка, Вероника все же нырнула и потянулась к золотистому пятнышку. Потом вынырнула, чтобы рассмотреть добычу и заметила, как далеко ее отнесло от берега. "Фигасе, чуть в открытое море не уплыла из-за лимонадной пробки!"
Вероника нащупала ржавую скобу босой ногой и встала на нее, чтобы отдохнуть. Влажная черная громада пирса нависала над ней, защищая от палящего солнца и жары и пахло здесь именно морем - водорослями, йодом, просоленным металлом, а не южными вкусностями и бензином, как на берегу.
- А вот это уже не разговор!
Ника вздрогнула и едва не плюхнулась в воду, а потом сообразила, что просто на другой край пирса, за парапетом, вышли люди, желающие поговорить без лишних ушей.
- Я не волшебник, - ответил мужчина, - и сами понимаете, куда нас пошлют с такими претензиями.
- Значит, ваша репутация человека, для которого нет невозможных дел, сильно раздута? Я обратилась к вам, думая, что вы единственный, кто может мне помочь, а вы вместо этого...
- Я только хотел уточнить, имеете ли вы на руках неопровержимые доказательства того, за что собираетесь бороться. А вы в ответ берете меня "на слабо". Согласен, это не разговор. И я предлагаю выбор: либо сменить тональность, либо откланяться и разойтись, не доводя дело до подписания контракта.
Ника замерла, одной рукой держась за скобу, а другой - зачем-то сжимая пробку от лимонада "Дюшес". Она узнала голоса обоих.
- Подождите, - сбавила тон женщина, - вы правы, я погорячилась. Все необходимые свидетельства и заключения у меня на руках, я предоставлю их вам для рассмотрения незамедлительно.
- Чуть позже. Скажем, после ужина. И еще: если вы хотите скинуть информацию в СМИ, то насчет этого вам предварительно следует проконсультироваться со специалистом. В нашем отеле как раз отдыхает моя добрая знакомая, журналистка из отдела расследований. У нее хорошая деловая репутация, и я доверяю ее квалификации.
"Ну спасибо, Наум. Лестно услышать от тебя такую высокую оценку, но я здесь в отпуске, и нужно было сначала спросить о моих планах, а потом говорить о сотрудничестве с этой зубастой кобылой..."
Когда Гершвин с привычным "отойди, поберегись!" сиганул с пирса, за парапетом замурлыкал телефон, исполняя "По приколу" Виктории Дайнеко. "Фи, - подумала Ника, - я так и знала: дамочка слушает попсу... Вот уж никогда бы не поставила на свой телефон подобную песенку!"
На ее телефоне сейчас стояла "Сказочная тайга" "Агаты Кристи".
-Да! Привет! Только что ушёл. Может сорваться, если у нас что-то выглядит неубедительно. А почему ты не позаботился о запасном варианте? Я говорила, что он не из тех, кто за любое дело возьмется, лишь бы заплатили. Да, он может позволить себе роскошь отказывать клиентам, если ему что-то не по вкусу. Бережет репутацию, как свое мужское достоинство. Что?! Ты уверен? Б...! Ну это п...ц, если это правда. Нет, ничего не отменяется. А ты что, уже испугался? Можно же сыграть ва-банк. Сам пусть повертится. Может, мы быстрее управимся, чем он расчухает, что к чему. Все, не скули! Надоело! Ты мужик или описавшийся кот?
"Это она со своим красавцем так разговаривает? - Вероника внезапно вспомнила, что главного героя "Плаща Казановы", смазливого итальянца-жиголо из отеля, звали Лоренцо. И приятель зубастой дамы был очень похож на артиста. - И что за дела у не с Наумом?"
Не подозревавшая о присутствии за парапетом журналистки, девица крепко ругнулась и набрала номер. Вероника осторожно переступила на скобе, сменив ногу, чтобы не свело ступню. Не хватало еще бултыхнуться задницей в воду, вопя от боли и растирая сведенную судорогой конечность. Об этом в романах не пишут - там у героя, затаившегося в тайнике во время чужого разговора, не затекают и не скручиваются судорогой ноги, а только щекочет в горле от непременной пыли... И медузы не жалят... "Ай, блин!"
- Да, можете начинать оформление, - сказала зубастая, дождавшись ответа. - Да, я - истица. Супружеская измена. Доказательства? Полный чемодан! - она тихо всхлипнула. И не забудьте включить пункт о лишении родительских прав. Ребенку не нужен отец с вечным перегаром после своих бесконечных пати и журфиксов, весь обвешанный модельками, пришедшими для работы с картинами, якобы... - она снова всхлипнула. Весьма правдоподобно. - До поры я с этим мирилась, делала скидку на то, что творческий человек, особая натура, издержки одаренности. Но когда он, вместо того, чтобы искать новую няню ребенку, стал брать девочку в свою студию, где фотографирует голых девиц во всевозможных позах... Может, я не понимаю высокое искусство, может, я ханжа, которая и на Аполлона в Эрмитаже требует надеть трусы... Но я не хочу, чтобы ребёнок с детства наблюдал подобное "искусство" и то, что происходит в студии после творческого процесса. Да, пусть все узнают. Это не мне стыдиться надо! Спасибо вам... Да, и вам всего хорошего.
"Студия? Фотокартины? Искусство жанра "ню"? - Вероника даже забыла о неудобной скобе и медузе, которая уже второй раз ожгла ей бедро своими щупальцами. - Аполлон? Эрмитаж? Она что - из Питера? Так кого из мастеров фотоискусства нужно проверять? Заданные параметры: снимает жанровые фото в стиле "ню", женат, имеет маленькую дочь и не образец примерного поведения..."
Орлова начала припоминать фамилии знакомых ей деятелей искусства, но тут ступня все-таки поехала. Журналистка с головой ушла под воду и тут же спешно отплыла, а то мадам сейчас прибежит посмотреть, кто это устроил такой громкий "бултых" рядом с местом, где она вздумала вести деловые переговоры.
- А я уже решил, что ты рванула к нейтральным водам, - сказал Виктор, стоящий по пояс в воде. - Искал тебя по всему пляжу. А что это у тебя в кулаке?
- Как я и думала, - Ника раскрыла ладонь, - всего лишь пробка от бутылки. Нашла у пирса.
- Вот так всегда, - вздохнул Морской, - ныряешь, пуская пузыри, за пиратским кладом, а вытягиваешь в итоге бутылочную пробку или кусочек обкатанного стекла... Пошли греться, ты вся в мурашках, - Виктор провел по руке Вероники. - Перекупалась?
- Ага, дорвалась, - Ника плюхнулась на лежак, стараясь не щелкать зубами. И правда, долгонько она плескалась у пирса, слушая чужие разговоры.
Солнце быстро отогрело ее и Орлова даже начала дремать, но тут с лестничной площадки донеслись капризный детский рев и визгливый голос зубастой девицы. Она гневно выговаривала продавцу мороженого: он обязан иметь сдачу с любой купюры; он должен заботиться о том, чтобы качественно обслуживать покупателей; люди приезжают сюда отдыхать и платят деньги и за это хотят быть довольными, а не бегать в поисках размена; это забота продавца; вот ее ребёнок хочет мороженое и плачет, а она не может купить вожделенное лакомство из-за того, что продавец не подумал о сдаче; она напишет во все "надзоры"; и вообще, почему у холодильника такая мутная и липкая крышка; продавец должен регулярно протирать ее потому, что покупателям противно эту грязь трогать и в стране пандемия. Пусть лучше он запомнит это место - больше его здесь не будет, пусть сперва научится с людьми работать, а потом лезет в приличное место...
Виктор, покупавший ореховые трубочки у пожилой женщины в белой панаме, рассмеялся:
- Даму бомбит. Вот потеха.
- Кому потеха, а кому не до смеха, - вздохнула продавщица, - есть такие кляузники, иногда без повода всюду жалобы строчат, а так - со зла или от скуки. А им верят, проверки устраивают, штрафуют людей, могут вообще закрыть торговлю. Люди в убытке, без работы сидят, а эти, извините, "писатели", довольны: забава удалась. И эта, похоже, из таких. Ну, нет у парня сдачи, неприятно, конечно, но не край же. А ведь такая и впрямь всех собак на парнишку спустит из-за порции мороженого. Есть же люди!..
Соседка спустилась на пляж, воинственно вскинув голову и раздувая ноздри. На ней было весьма самонадеянное бикини, открывающее плоскую костлявую фигуру, и воздушное голубое парео. Рядом, капризно хныча, семенила светловолосая двухлетняя девочка в розовом костюме. Она едва удерживала сачок и большую куклу.
Дама, взяв два лежака и зонт, долго и придирчиво указывала, как их установить, сетуя на тупость пляжного служащего, и, не стесняясь в выражениях, комментировала "убогий совок".
- Сударыня, - подал голос Виктор, - не знаю, приходилось ли вам бывать на мировых курортах класса "люкс", но там бы вы не вписались в интерьер. Никто вам не позволил бы называть служащего тупицей и имбецилом и раздевать ребёнка догола.
- Что вы себе позволяете? -с готовностью взвизгнула зубастая. - Какой-то молокосос будет еще меня учить! Своим детям указывайте, как им на пляже ходить! Моей дочери нужны воздушные и солнечные ванны! Не нравится, отвернитесь! Дома сидите, если вас дети раздражают!
- Ладно, Витя, - сказала Вероника, приподнимаясь, - и правда, ее дело. Хочет, чтобы ее ребёнок садился на чьи-то плевки и медуз - пускай. Откуда ей знать, какие правила действуют на пляжах Ниццы или Валетты, если она и о местных-то правилах ничего не знает. Наверное, начиталась иронических детективов, где богатые дамы смотрят на всех, как на грязь, и копирует. Скорее всего, она сама бывала только на пляжах Козодойского озера в деревне Куроплюево, где дети до третьего класса в первозданном виде бегают.
Дамочка покраснела, потом побледнела, ища достойный ответ, а потом, узнав женщину, которой уже нахамила утром в отеле, замахала рукой, подзывая служащего и потребовала переставить лежаки под навес. "Вот сюда! Нет, левее! Куда вы ставите?! Я же сказала, где нужно! Господи, тут что, все такие тупые?"
- Второй раз за день она меня насмешила, - еле выговорил Виктор, когда разгневанная дама перебралась с дочерью под навес. - Но главное - результат достигнут, она убрала от нас свое голопопое сокровище. А то я опасался, что девочка вздумает отдать дань природе, не отходя от лежбища. однажды мне так угробили новые мокассы, и с тех пор я всегда настороже.
- По-моему, она не так проста, как кажется, - с прищуром посмотрела вслед скандалистке Орлова. - На людях она косит под сварливую мещаночку, а на самом деле... - девушка пересказала Виктору услышанные на пирсе разговоры дамы. - И загадочная тайна, которой нас весь день интригует Наум, тоже связана с ней.
- Вот почему ты так задержалась у пирса... Только не говори, что ты окунаешься в новое расследование! Ты же на отдыхе. Нет, ну это и правда смешно! Уже второй раз она принимает меня за наглого малолетку, сующего повсюду нос от нечего делать, - Морской снова расхохотался.
- А какая у нее будет рожа, когда Наум представит ей нас! Она будет в шоке от того, что обхамила в отеле самого Морского и журналистку, которую рекомендовал ей Наум, приняв нас за безобидных туристов! И правда смешно, - Ника взяла из пакетика сладкую трубочку с орехами и с аппетитом надкусила. - Кстати, как ты смотришь на то, чтобы сходить в музеи?
- В этот? - Виктор указал своей трубочкой на белеющее на скале имение Степнова-Морского. - С удовольствием. Кстати, фамилия у него интересная... Почти как моя. А ну как я - родственник писателя? - усмехнулся он. - Чем черт не шутит, да?
Белая дача на вершине скалы была дачей популярного в 50-е - 60-е годы прошлого века писателя-мариниста, героя войны Степнова-Морского. До революции она была фамильным имением Степновых. Вихрь 1917 года разметал Степновых по всей Евразии. А в опустевшем имении по очереди перебывали ревком, детский дом, здравница, госпиталь... А после войны орденоносец Николай Степнов получил в подарок от властей родной дом своих предков, изрядно потрепанный за тридцать лет, прошедших после революции...
Голубая дача, воздушная, словно парящая над городом, с обширным парком, тенистыми аллеями, площадкой с фонтаном и видом с площадки на море, горы и город, была жемчужиной Алустоса. Многим хотелось увидеть дом, где жил автор батальных исторических романов; дом с такой богатой историей, отобранный у владельцев в 1917 году у деда и возвращенный в 1947 году внуку. Поток туристов весь год поднимался по белоснежным ступенькам к воротам музея.
- Он ведь взял псевдоним, - задумчиво сказал Виктор, - прибавил к фамилии приставку "Морской" потому, что все его произведения были посвящены морю, флоту, героям-морякам... А я до сих пор мало интересовался генеалогией своей семьи.
*
На улице, спускающейся от центра Алустоса к набережной, среди многочисленных магазинчиков с фруктами, южными сладостями, местной натуральной косметикой и сувенирами был указатель, приглашающий в еще один дом-музей - флигель, где жил писатель Пчелин, очень известный до революции и вынужденный эмигрировать в годы печально известного Исхода. Пчелин был небогат, собственного дома не имел и двадцать лет до революции жил в имении своих друзей, в гостевом флигеле. И этот небольшой одноэтажный домик, увитый диким виноградом, тоже привлекал внимание гостей города.
Путь к нему шел через территорию пансионата. Извилистая брусчатая дорога змеилась мимо корпусов с большими окнами и балконами, летней эстрады и детской площадки. На балконах громоздились мокрые плавательные круги и матрасы и весело трепетали на ветру разноцветные полотенца и купальники.
Вероника не завидовала тем постояльцам, чьи окна выходили на подъем к музею. Каждый день, без выходных, с 10 до 18 часов мимо снуют экскурсанты, вещают экскурсоводы, щелкают объективы. Хотя в Алустос мало кто приезжает затем, чтобы сидеть в номере, тем более днем, в разгар курортного сезона. Пляж, прогулки, экскурсии - отдыхающие всегда находят, чем разнообразить свой досуг. А к их возвращению музей уже закрывается.
Наум не удержался от смеха и колкой шутки, увидев на одном из балконов развешенное на просушку белоснежное женское белье внушительных размеров.
- Я думал, что такое уже никто не носит, - заметил он. - Такие рюши, кружева и комбине с розочками предпочитала моя бабушка Гершвин лет эдак сорок назад.
Бабушка Наума прожила сто два года. Она еще успела пожурить внука за развод с женой и легкомысленные краткосрочные связи с женщинами: "Серьезный человек, юрист, а скачешь, как кузнечик! Вот я с мужем шестьдесят лет прожила, всякое бывало, но тогда люди более ответственно относились к браку!"
- Что я слышу, Наум! - воскликнула Вероника. - Ты лазил по чужим бельевым шкафам?!
- А я в детстве, играя в прятки, часто залезал в мамин гардероб, - на щеках Морского появились смешливые ямочки. - За ее платьями было так хорошо прятаться, никто не находил! Правда, один раз я забрался в ее зимнее пальто и чуть не угорел от нафталина...
Они неспешно шагали по брусчатой дорожке, где Наум пообещал им какие-то бесподобные селфи с видом на море и возле дерева с тремя стволами. "Так переплелись между собой, - усмехнулся адвокат, - что авторы Камасутры рыдали бы от зависти: им такое и не снилось!"
- А бабушка мне была не чужая, - не моргнув глазом, выкрутился Наум.
- Ты на все найдешь ответ.
- Профессиональная привычка, Ника.
Заорал телефон Виктора.
- Что у вас? И ты не знаешь, как поступать в подобных случаях? Уж с такой ерундой можно и самим справиться. Ну а это и подавно твои проблемы, не мои. Что?! - Морской резко изменился в лице и окончательно превратился из молодого человека с трогательными ямочками на щеках в мужчину с ледяными глазами и резким голосом. - Так. Я понял. Выясните и разберитесь... Черт-те что, осеннее обострение, - прошипел он, закончив разговор.
- Не завидую тем, с кем твои бойцы будут разбираться, - сказала Вероника. - Сразу вспоминается сауна "Релакс"...
- На самом деле я белый и пушистый, - льдинки в глазах Морского растаяли и улыбка снова стала мягкой и тёплой. - Только не все это понимают, и приходится давать им по шее, чтобы дошло быстрее.
- "Мадам, за что вы таки ударили мужа утюгом по голове? - утрируя характерный одесский говорок, рассказал анекдот Наум. - Ваша честь, я таки ему весь день доказывала, что у меня покладистый характер, а он таки не верил!"
Все трое рассмеялись.
- Итак, дети мои, - произнес Гершвин, когда веселье стихло, - возле дерева, о котором я вам говорил, есть неплохая площадка для отдыха и, если на ней никого нет, можем поговорить там.
От музея им навстречу спускалась худощавая молодая женщина в зеленом летнем платье и темных очках. На ходу она пыталась затолкать в сумку новенькую книгу о жизни Пчелиных в Алустосе и не рассыпать при этом сувениры из пакета с желтым смайликом "Спасибо за покупку!"
- Лилька! - окликнула Вероника, узнав свою подругу. - Прямо день удивительных встреч.
Лиля Дольская жила в Мариенбурге, дачном пригороде Гатчины, работала в библиотеке и дружила с Вероникой со студенческих времен. Они вместе учились в Университете Александра Запесоцкого на факультете культуры, но после выпуска их пути разошлись. Лиля вернулась в Мариенбург, а Наташа начала работать в "Невском телескопе". Но, благодаря социальным сетям и регулярному транспортному сообщению, девушки часто виделись. Вероника любила проводить выходные в "одноэтажном районе" в уютном Лилином домике. Лиля иногда приезжала к ней в отпуск. Правда сейчас встречи стали не такими регулярными - Вероника познакомилась с Морским, а Лиля встречалась с модным прозаиком Аристархом Кораблевым, частым гостем на культурных мероприятиях в библиотеке. "Повезло вам, девчонки, - веселилась их общая подруга Тася, - у одной Морской, у другой - Кораблев. Надо мне для полноты картины найти какого-нибудь Речкина или Берегова! "Ты уже нашла Янина, - ответила Ника, - и он лучше любого Речкина"
В прошлом году Ника, Виктор, Лиля, Наум и Тася оказались в эпицентре головокружительных событий, в ходе которых Тася впервые после давнего развода познакомилась с мужчиной, который произвел на нее впечатление. Дмитрий Янин, который представился новым знакомым, как преподаватель социологии, на самом деле оказался сотрудником государственной безопасности. Он тоже был в разводе, с женой расстался отнюдь не дружелюбно и до встречи с Тасей был убежден, что хватит с него первого неудачного опыта семейной жизни... Сейчас Дмитрий и Тася отправились в свадебное путешествие в Анапу в пансионат "Фея-2", а Тасина дочь от первого брака, 20-летняя Оля, перешла на четвертый курс все того же Университета, где 15 годами ранее учились Ника и Лиля. "Отстаете, девчонки, - веселилась на свадьбе слегка подвыпившая Тася, - обычно это вы всегда впереди планеты всей, а я так, в кильватере трюхаю! Думала, опять мне раньше придется на вашей свадьбе шарики задницей давить и за букетом гоняться!" "А в этот раз мы для разнообразия решили тебя пропустить вперед", - отшутилась Вероника.
- Ника! - Лиля оставила попытки застегнуть сумку и подбежала к ним. - И правда, вот так встреча! Добрый день, Виктор! Привет, Наум!
- Уже можно сказать "добрый вечер", - уточнил Гершвин.
- Да, у меня тоже отпуск, - рассказывала Лиля подруге, пока мужчины по очереди делали селфи возле причудливо переплетенных стволов дерева. - Приехала три дня назад. Летом приезжали сюда на выходные с экскурсией от профсоюза, и мне так понравилось, что я решила провести отпуск в этом пансионате. А вы?
- Мы рядом, в "Морском", - Ника указала на белоснежный корпус отеля за деревьями. - Соседи, можно сказать. Витя решил остановиться именно в отеле его имени.
- А я выиграла в лотерею на набережной флаер на бесплатное посещение боулинг-клуба, - Лиля показала яркий листок - с собой могу привести пятерых, на одну игровую дорожку. Не хотите ли пойти? Тогда останется найти еще двоих. Заодно и поучусь шары кидать.
Виктор и Наум охотно согласились провести вечер в боулинг-клубе и запланировали выход в свет на сегодняшний вечер. Гершвин сообщил, что у него как раз есть два недостающих человека и позвонил кому-то, чтобы изменить место встречи. "В "Дом вверх дном" я лучше в более приятной компании схожу, - пояснил адвокат, - а с ними в боулинге как раз будет удобно вести конфиденциальный разговор. Как я помню, там всегда такой шум-гам стоит, что фиг кто подслушает чужие разговоры... Будет забавно, дети мои, - потер руки Наум, - постарайтесь только громко не смеяться. Обещаю вам настоящий ужин с дураком, как в кино!" "Твои дети лейтенанта Шмидта? - спросила Вероника. - Наум, колись уже, что ты нам хотел сообщить? Хватит тянуть кота за сокровенные места!"
Гершвин выдержал артистическую паузу, пока все подтягивались к площадке сбоку от брусчатого "серпантина", порылся в пачке "Ротманса", выбирая сигарету, долго прикуривал, закрывая огниво от ветра... И когда Ника от нетерпения уже готова была стукнуть его по затылку, адвокат неспешно начал:
- Итак, дети мои, обратилась ко мне тут некая дама, приятная во всех отношениях, назвавшись Розалией свет Гельсингфорской...
- Гельсингфорская? - привстала Вероника. - Не родственница ли фотохудожника Кирилла Гельсингфорского, у которого в августе была выставка на Невском?
- Супруга, - кивнул Гершвин. - Так вот, девичья фамилия милейшей Розалии - Степнова и дама утверждает, будто является внучкой писателя-мариниста из Алустоса. Так как до революции имение двести лет принадлежало семейству Степновых, спрашивает дама, нельзя ли признать его национализацию в 1917 году и последующую трансформацию в музей незаконной и вернуть сию недвижимость потомкам почтенного рода Степновых. Мадам просит меня о помощи в борьбе за фамильное достояние, приносящее ныне доход государству, столь некрасиво обошедшемуся с ее пращурами в огневые годы революции, и я назначил ей встречу для обсуждения деталей...
Вероника оторопела. Она сразу вспомнила собеседницу Наума на пирсе. Так значит, эта неприятная особа с крупными зубами и влажными деснами, склочница и хамка, и есть Розалия Степнова, именующая себя внучкой мариниста? То есть по мужу она Гельсингфорская. Да, Ника была знакома с ее мужем Кириллом. Он был фотохудожником, любящим запечатлевать красоту и пластику женского тела на контрастном фоне. Черный, серый и красный колер, декорации "каменные джунгли", "поле боя" и "постапокалипсис". И на фоне этого изящно изгибались точеные девичьи фигурки - сама жизнь, грация, нежность и красота среди бездушного камня, металла, оружия, пожарищ и разрушений. Выставки Гельсингфорского имели ограничение "18+" и на входе строго проверяли документы у некоторых посетителей. Но ценители искусства не видели в его композициях никакой пошлости. "Каждый воспринимает то, что ему ближе по уровню развития", - говорил Гершвин. Вероника была с ним согласна. Она понимала, какой смысл вкладывает Кирилл в свои композиции. В советских "Тихих зорях" тоже была сцена в женской бане. Но кто мог бы упрекнуть режиссера в скабрезности?.. Гельсингфорский не раз уговаривал Веронику принять участие в съемках. "Фон подберем - конфетка, - вскидывал руки к потолку высоченный Кирилл с огненно-рыжей гривой и в круглых очках "а-ля Оззи Осборн". - Берег моря после кораблекрушения, черное небо, свинцовое море, обломки разбитого корабля... И среди этого - дева-воительница, сильная, статная и прекрасная!"
"Ну и рожи будут у моих коллег, - думала Вероника, - если они увидят на следующей выставке такую картину: я стою нагишом среди разбитых досок, в рогатом шлеме и с мечом... Мама точно в обморок упадет!"
Итак, "муж-негодяй", который всегда должен помнить, как он виноват перед женой и во искупление грехов скупать для нее весь ассортимент "Картье" и "Тиффани", был вычислен. А сейчас, похоже, над ним нависла угроза развода, раздела имущества и лишения родительских прав... "Однако и бедняжка-жена, измученная мужниными фотомоделями, тоже не безупречна", - Вероника вспомнила утреннюю возню и хихиканье на балконе отеля и фривольные ласки в лифте. Так значит, эта особа, по словам Наума, претендует на дом-музей Степнова-Морского...
- Да местные власти схватят по два инфаркта на брата, если она всерьез собирается претендовать на музей, - Наум уже смолил вторую сигарету, - или приложат бабенку кирпичиком по темечку. Музей Степнова-Морского ей подавай!.. Это же жемчужина Алустоса, как наш Эрмитаж или Третьяковская галерея в Москве!
- Или как церкви, построенные без единого гвоздя в Кижи, - добавила Лиля. - Символ города, можно сказать.
- Когда она заявит свои права на дом, - Наум раздавил в урне-пепельнице окурок, - будет, пардон за мой плохой французский, полный пушной зверь. Как бы и мне на орехи не досталось. Интересно будет посмотреть на ее доказательства принадлежности к роду Степновых. И еще неизвестно, что хуже: говорит она правду, или химичит.
- Скорее всего, - неторопливо сказал Виктор, раскурив "Трисурер" из золотистой пачки, - дама желает не столько дачу, сколько отступные. Я могу представить себе ее логику: конечно, отдавать музей никто не захочет, это давно уже народное достояние и объект культуры и истории под охраной государства. И попытаются откупиться от незваной "наследницы". За сумму, удовлетворяющую ее запросы, женщина милостиво согласится сохранить существующий статус-кво.
- Все может быть, - ответил Наум, - дамочка при знакомстве сразу показалась мне зубастой щучкой на букву "с". Вполне убедительно. Сейчас она всячески подчеркивает, что пребывает в расстроенных чувствах, ее брак на грани крушения из-за того, что муж - негодяй, мерзавец, и так далее, не смог оценить по достоинству такое сокровище, как она, и мадам с разбитым сердцем готова пустить его без штанов по улице. Хорошо, если хоть невыразимые ему оставит, - в привычной своей манере съязвил адвокат.
- Подождите, - вспомнила Лиля, - теперь я вспомнила, что подготовка к этому заявлению, о котором вы говорите, началась еще весной. В этом году литературоведы отмечали юбилей, 125-летие со дня рождения Степнова-Морского, вышло много публикаций в СМИ и даже ряд передач на "Культуре" посвятили памяти мариниста. Так вот, под сурдинку появились вбросы в интернете о том, что, якобы, на войне у писателя была связь с медсестрой из санбата, и эта ППЖ родила от него ребенка в 1944 году...
- У кого в войну не было ППЖ! - воскликнул Виктор. - Были, конечно, исключения, но у многих природа брала свое... Или это помогало хоть на час-другой забыть о происходящем вокруг кошмаре без просвета, не задубеть душой...
- И якобы, писатель признал своего внебрачного сына и дал ему свои фамилию и отчество, - продолжила Лиля, - и после войны помогал ему и его матери. А Розалия - дочь этого сына и соответственно внучка мариниста. По документам ей 27 лет.
Вероника вспомнила неестественно гладкое лицо Розалии и коротковатую верхнюю губу, обнажающую при разговоре или улыбке зубы и десны. Вряд ли такое бывает от природы. А вот на результат чрезмерного увлечения подтяжкой кожи это очень смахивает. Женщине, которой нет еще тридцати лет, если она не больна, конечно, прогерией, незачем разглаживать лицо хирургическим методом. Так что документы Розалии следовало бы досконально проверить. Что, если дама перед началом дела о наследстве убавила себе десяток лет в паспорте?..
Она поделилась этой мыслью, и Лиля в ответ предположила:
- А может, она убирала шрам или родимое пятно. От этого лицо тоже выглядит не вполне натуральным...
- Угадали, дети мои, - одобрительно кивнул Наум, - она мне сказала, что все детство и юность страдала от родимого пятна на щеке. Что-то там не удалось убрать с первой попытки, и пришлось ложиться на операционный стол трижды. Поэтому, дескать, ее лицо и выглядит так своеобразно. О чем ее ни спроси, на все у нее есть документально подтвержденный ответ. Интересно, сколько места занимают все ее документальные свидетельства? Трехтонки, наверное, уже не хватит!
*
Когда они вернулись в отель, чтобы переодеться для похода в боулинг-клуб, Вероника спросила:
- Витя, а с кем ты собираешься разбираться?
Морской, раскладывая на полочке в ванной со своей стороны набор для бритья и ухода за лицом от Truefitt & Hill, ответил:
- Ты не поверишь, Ника, но кто-то решил подхимичить с моими счетами. Это, конечно, был не самый важный счет - так, мелочь на сигареты, к основным моим счетам не подобраться...
- А в фильмах, - заметила Ника, - любят такой сюжет: юный гений, лохматый парнишечка в штанишках с пузырями и бифокальных очках, с бутылкой энергетика в руке и девицей на коленях, играючи ломает любую защиту и оставляет дурака-олигарха или дуболомов-безопасников с носом...
- Мою защиту составляли как раз такие юные гении, которые думали, что и мою службу безопасности смогут обвести вокруг пальца, - хмыкнул Виктор, нанося на щеки гель для бритья, - а попавшись, согласились, что со мной лучше сотрудничать, чем враждовать. У меня на службе они подстригли вихры, переоделись в хорошие джинсы и откорректировали лазером зрение, а пиво, энергетики и девочек позволяют себе только в нерабочее время, но грех им жаловаться, меня никто не назовет скупердяем, заставляющим трудиться за три копейки. И они очень помогли своим креативным мышлением и творческими идеями. "Безопасники" из "бывших" и технари из разряда "юных гениев" - хороший деловой союз.
- Бывших среди особистов не бывает, - сказала Ника и поморщилась. Она слишком туго стянула на затылке завязку яркого блестящего топа, и узел сразу надавил ей на шею.
- Не урони майку, - сказал Виктор, проводя по лицу бритвой, - а то я забуду о том, что нас ждут, и в боулинг мы не попадем.
- Я уж точно не забуду и тебе не дам... Забыть не дам, пошляк! Не смейся, когда у тебя на лице пена! И много денег пропало?
- Нисколько; они поняли, что замечены, и удрали, не успев скачать ни рубля. Но это вопрос принципа, Ника. Если я скушаю и утрусь то, что какая-то шушера попыталась меня обчистить, кто-то может тоже попытаться. Если не давать по рукам, "жучки" могут обнаглеть от безнаказанности, а вот показательная порка сразу охлаждает их пыл. Подушку пинать приятнее, чем бойцового питбуля: подушка ведь никогда не укусит в ответ...
- Питбуля можно пнуть только дважды, - пошутила Ника, перевязав узел, - левой ногой и правой.
Виктор рассмеялся, тут же выплюнул изо рта гель, закончил бритье и обрызгался своим любимым "Крид Авентус".
- Ну что, ты готова к выходу в свет, моя боевая подруга? - спросил он, приглаживая волосы. - Я продемонстрирую тебе, что такое настоящее мастерство страйков!
- Смотри, сам вместо мячика по дорожке не улети, - поддразнила его Ника, мазнув по лицу хайлайтером и проводя кисточкой туши по ресницам. - А то снесешь все кегли головой и выкатишься в корзину для мячей...
- Такой радости я твоим коллегам не доставлю, - Виктор ревностно подвинул к ней флакон "Руж" от "Гуччи", свой подарок на Никин день рождения и залюбовался своей спутницей. Узкие черные брючки и яркий топик подчеркивали фигуру девушки, как вторая кожа. Лицо золотилось свежим загаром, а глаза ярко блестели. - Кстати, ты говорила, что муж этой наследницы писателя хотел тебя нафоткать для своих композиций, на берегу у разбитого корабля? Может, согласишься? Я бы взял твой портрет для своей частной коллекции...
- Так-так, - прищурилась Ника, сжав флакон, как метательный снаряд и сделав вид, будто собирается метнуть им в Морского, - о твоей частной коллекции я еще не знаю. И много у тебя там "нюшек"?
- Коллекция произведений искусства и экзотов, - рассмеялся Виктор, - а вовсе не то, что ты подумала. Фу, ну и фантазия у тебя!
- А как это ты догадался, о чем я подумала? Сам хорош!
Весело пикируясь, они вышли из отеля.
*
Боулинг-клуб занимал весь второй этаж огромного торгово-развлекательного комплекса "Аю-Даг" и носил то же название. С порога Виктора и Нику оглушила музыка, из-за которой посетителям и служащим приходилось все время разговаривать на повышенных тонах, старательно артикулируя.
- Прекрасное место для конфиденциальных разговоров! - заметил Виктор, когда они переобувались в спортивные туфли, - подслушать просто невозможно, даже стоя в двух шагах!
- Да, Наум не прогадал, выбирая место для встречи со своими персонажами, - завопила в ответ Ника.
Свои босоножки и мокасины они поставили на нумерованные доски и сдали служащему, получив в обмен номерки.
В зале музыка гремела еще громче. Кричали азартные игроки. Гремели по дорожкам мячи. Вопили автоматические голоса с экранов над дорожками, фиксируя очередной страйк. Сновали официанты, нагруженные подносами.
У шестой дорожки за столиком уже сидели Наум и Лиля. Адвокат неспешно листал меню. Лиля набирала СМС на телефоне.
- Нашу дорожку включат через полчаса, - сказала она, когда Орлова и Морской сели, - на четыре часа... Надеюсь, Розалия и Ярослав не опоздают.
- Как дела у Кораблева? - спросила Ника, усаживаясь.
- Он не смог приехать, - ответила Лиля, - у одного его друга проблемы в семье, жена то ли изменила, то ли сбежала, и парень запил от горя. Аристарх уже третий день ищет его по всем злачным местам Купчина и Веселого поселка, потому, что тот может в пьяном угаре нажить неприятности на свою задницу... Почему-то его друг, хоть и состоятельный человек, просто обожает низкопробные кабачки в таких районах, куда не всякий полицейский отважится заглянуть даже в дневное время...
- Были художники и поэты, предпочитающие смаковать абсент в самых низкосортных заведениях Монмартра и Пляс Пигаль, - пожал плечами Виктор, - их это стимулировало и, может даже, вдохновляло на создание ныне знаменитых шедевров. Вспомните Ван Гога, Тулуз-Лотрека, например...
- Аристарха напугало, что его друг звонил ему из одного такого заведения, - сообщила Лиля, - и кричал, что из-под земли достанет и снова туда загонит изменницу. Конечно, в пылу гнева и после хорошего возлияния человек может сказать что угодно, но Аристарх обеспокоился и ищет Кирилла, чтобы не пришлось носить ему передачи в Колпино.
- Кирилл, от которого сбежала неверная жена? - быстро спросила Вероника. - Состоятельный человек, любящий кутить в непотребных рюмочных? Это случайно не Кирилл Гельсингфорский?
- Он самый, - ответила Лиля.
- Тогда Кораблев может быть спокоен, - сказала Ника, - до своей жены Кирилл не доберется. Она далеко о него, здесь, в Алустосе. Очень весело проводит время с любовником, скандалит с продавцами мороженого и пляжными служащими и собирается отстаивать свои права на дачу Степнова-Морского.
- По-моему, уже выстраивается очередь из желающих долбануть дамочку по голове чем потяжельше, - буркнул Наум, - ну, что, сделаем заказ, дети мои? Видел я этого Ярослава. Она его называет своим помощником. Личным секретарем. Секретутси, - не удержался от колкости Гершвин. - Проститарь.
- Жиголо тут, жиголо там, - на манер "Фигаро" пропел Виктор.
И тут с верхней площадки, перекрывая рев музыки и прочие шумы, раздался визгливый голос Розалии. До шестого столика доносились обрывки фраз: "Общая обувь; антисанитария; пандемия; надзор; совок".
Непонятно было, как Розалия передвигается, не переломившись от тяжести многочисленных украшений. В сочетании с коротким черным платьем, усыпанным кристаллами от Сваровского, это выглядело аляповато и безвкусно. Больше всего Розалия напоминала новогоднюю елку с головой и ногами, коротковатыми и не идеальной формы.
Представив, что будет с короткой юбкой Розалии, когда дама наклонится за мячом или размахнется для броска, Виктор едва не подавился смешком. Очевидно, ранее дама не играла в боулинг, иначе знала, что для этого лучше всего подходят брюки. Длинная юбка будет путаться в ногах, а короткая задерется в самый неподходящий момент. Или Гельсингфорская нарочно решила выставить напоказ свое неглиже?
Рядом шествовал лощеный Ярослав, заботливо поддерживая даму под локоток и автоматически кивая ей в ответ.
- Как вам это нравится? - вместо приветствия спросила Розалия, плюхаясь за стол. - Заставляют надеть эти кошмарные чапки, которые неизвестно, кто трепал до меня. И это в разгар пандемии!
- Вирус не передается через пятки или носки, - успокоил ее Наум, - и все оборудование и снаряга в клубе регулярно проходят санобработку, после каждого пользователя. Позвольте представить вам моих друзей.
Лицо Розалии обескураженно вытянулось при виде Вероники. "Ну вот, теперь я нахамила не тому человеку!" - вспомнилась Орловой фраза из булгаковского "Театрального романа". А когда Наум уточнил: "Спецкор "Невского телескопа"!", Розалия от досады даже попыталась куснуть себя за верхнюю губу, которая задралась еще выше. "В другой раз не разевай рот, Дикая Роза, не попадешь в неловкую ситуацию!" - подумала Вероника.
Когда Наум представил Розалии и Ярославу Морского, парочка чуть не свалилась со стульев. При виде лица Розалии Лиля даже огляделась в поисках аптечки. Меньше всего они ожидали, что нахальный юнец, смеющийся над ними, окажется Витькой-Святошей, некоронованным владельцем целой области. И теперь не знали, как им быть.
- А мы уже знакомы, - Виктор откровенно потешался над растерянностью парочки, - живем в одном отеле.
Официант принес новым визитерам меню. Розалия немного покапризничала над выбором блюд и напитков, пофыркала над "примитивом" и "плебейством" и манерно заявила: "На ночь не объедаюсь! После 25 лет надо думать больше о красоте, чем о чревоугодии!". Потом заказала салат "Цезарь" - "Гренки не класть, маслом не поливать!", большой бокал самого крепкого пива и невероятно сложный кофе с труднопроизносимым названием и множеством компонентов. Ярослав оказался проще и пожелал стейк из говядины, сырную нарезку и такой же бокал пива. Кофе он попросил другой, не менее заковыристый, хотя, судя по выражению лица, охотнее выпил бы простой эспрессо или американо.
"Дань моде, - подумал Наум, - сейчас считается модным и гламурным - тянуть через соломинку эту липкую бурду, которую расхвалили в таблоиде "Гламур-тужур" певица Глаша Тяпкина, балерун Рома Тряпкин и писательница Клаша Лайкина, какой-нибудь латте-фигатте-моккачино-фраппучино, это же кофе для настоящих ценителей, вы что... А простой черный кофе только плебс пьет, это фу-отстой. Ну а я - парень простой, Тапкиных-Тряпкиных не почитаю и кофе пью такой, как мне нравится, а не такой, который "в тренде" у всяких Хреняпкиных... Мне уже не нужно давиться модными помоями, чтобы показать свою крутость - все и так знают, какой я крутой!"
Науму, Лиле, Нике и Морскому принесли пиццу, сырную и мясную нарезку, бутерброды с семгой, штрудель, белый мускат "Красного камня" и кофе. Розалия попробовала поворчать по поводу того, что ее заказа, похоже, придется ждать еще долго, но никто не пддержал ее и тема увяла. И тут включили их дорожку. По экрану пробежали имена участников: Лилия, Наум, Вероника, Виктор, Розалия, Ярослав.
Лиля бросала первой. Она выбрала на стойке два розовых мяча, легкие, для начинающих и долго прицеливалась. Розалия тут же буркнула, что после каждого броска придется руки обрабатывать антисептиком; лично она, наверное, свои броски пропустит, пока ест, чтобы не пересушивать руки бесконечной дезинфекцией...
- Новичкам везет, - заметил Ярослав, когда Лилин мяч смел почти все кегли, а второй бросок опрокинул оставшиеся три. С монитора раздался ликующий вопль: "Страйк!!!"
- Мастерам тоже, - Наум выбрал темно-фиолетовый шар с полки для более опытных игроков.
- Страйк!!! - заорал экран, и шторка упала.
- Видал-миндал! - ликующе вскинул руки адвокат.
Первый шар Ники ушел куда-то вбок. Услышав хихиканье Розалии и колкость насчет смещенного центра тяжести, Ника обозлилась и второй шар запулила так, что он молниеносно промчался по центру дорожки и с треском разметал все кегли.
Виктор сделал лишний шаг и картинно заскользил, замахал руками и скорчил такую уморительную мину, что Вероника поняла: он просто иронизирует насчет перспективы самому улететь за шторку вместо мячика. Витя в своем репертуаре...
Первый шар сбил всего пару кеглей. Зато второй выбил страйк.
- С почином, - поздравил Наум.
Розалия долго примеривалась, поудобнее перехватывала мяч, а он скользил в перчатке, которую брезгливая дама натянула перед броском.
Наконец шар был брошен, но неудачно: он закувыркался в воздухе, гулко шлепнулся посреди дорожки и съехал в боковой желоб.
Чертыхнувшись, Розалия схватила второй мяч и стала замахиваться, желая повторить успех Вероники и Наума.
- Надеюсь, не уронит себе на ногу, - шепнул на ухо Веронике Наум, - а то не завидую я клубу...
- Ага, - услышал его Ярослав, ожидающий своей очереди, - всех затр...т тогда, бензопила, блин! - во взгляде, который парень кинул в спину своей партнерши, нежности и страсти было не больше, чем в глыбе льда. Но это длилось лишь секунду. Когда изумленная - не послышалось ли ей это? - Ника снова посмотрела на парня, "Лоренцо" снова превратился в прежнего холеного жиголо, довольного жизнью и готового угождать своей спутнице.
Проходившая мимо к соседнему столику компания парней и девушек задержалась, глядя на манипуляции Розалии с мячом и на ее платье, которое все-таки полезло вверх. Кто-то заржал, тыча пальцем в сторону Гельсингфорской.
Ника и Лиля украдкой пнули под столом Виктора и Наума, чтобы те не вздумали расхохотаться вместе с соседями.
Мяч полетел по дорожке зигзагами, сбил всего пять кеглей, а Розалия ступила одной ногой на скользкое покрытие и завопила, размахивая руками и пытаясь устоять на дорожке для мячей. Наум оказался ближе всех и ловко, как балетный танцор, подхватил Розалию на лету. "Прямо принц Зигфрид", -подумала Ника. Вот только "дикая Роза" мало походила на кроткую Одетту. А для "злого гения" Одиллии, переплюнувшей в знаменитой сказке даже своего отца Ротбарта, она была мелковата и глуповата...
Виктор побагровел, сдерживая смех и едва не подавился бутербродом, Ярослав уткнулся в свою тарелку, а Лиля сделала вид, будто изучает меню сообщений на телефоне. Официантка, проходящая мимо, чуть не уронила поднос, уставленный посудой.
- Вы меня спасли, - пропищала Розалия, обхватив руками мощную шею Наума и как будто не замечая, что ее платье оказалось выше талии, - ужас, я чуть не убилась!
- Не пересупайте черту, - Наум отпустил даму и деликатно отвел глаза. Розалия ахнула и стыдливо одернула юбку. - Видите, ярко-желтая, чтобы всем в глаза бросалась. А то так и впрямь можно так навернуться...
- Да, лучше лишний раз не переступать черту, - потер подбородок Виктор, наливая себе и Нике вина.
Ярослав вышел к дорожке, картинным жестом сбрасывая белый "тропический" пиджак. Оставшись в майке а-ля Сильвестр Сталлоне в роли горноспасателя, он поиграл рельефными мускулами и встал в красивую позу с шаром - ни дать, ни взять, античный "Дискобол". Девицы за соседним столиком перестали хихикать и с интересом уставились на фигуристого парня, а их спутники изо всех сил постарались расправить плечи и подтянуть животы.
Первый его бросок оставил всего одну кеглю. Второй мяч ни с того, ни с сего вильнул и ушел вбок. Парни за соседним столиком злорадно рассмеялись, а Ярослав подозвал официантку и потребовал второй бокал пива.
Розалия зло покосилась на девушек за соседним столиком, чопорно ковыряя салат. Видно было, что она охотно отправила бы их в полет по дорожке вместо шаров - ярковолосых, длинноногих, с точеными фигурками и свежими личиками, с голыми пупками и каймой стрингов над поясами летних брючек. Конечно, Ярослав косился на них, и это злило Розалию. "А ведь ей и в самом деле больше 27 лет, - Вероника украдкой изучала неприятную соседку, - взгляд выдает возраст. Бьюти-технологии сейчас такие, что из бабушки могут сделать нимфетку, но в глазах отражается житейский опыт, и у зрелой женщины не бывает взгляда юной девушки... Можно подтянуть или скрыть локти, шею, носогубку, но со взглядом ничего не поделаешь. Разве что тонированные очки наденешь... Интересно, а с кем она оставила дочь? Не бросила же двухлетнюю девочку одну в номере на вечер! Наверное, у них есть няня..."
Пока шары бросала Лиля, Розалия стала рассказывать Веронике заранее заготовленную историю: как будущий писатель Степнов-Морской повстречал на фронте молоденькую медсестру Ирочку, и между 42-летним комбатом и 19-летней медсестричкой вспыхнула страсть. Их тщательно скрываемый роман все равно "засветился" и продолжался вопреки всему почти до самой Победы. "Может, только молитвы любящей женщины спасли ее любимого, - прижимала к плоской груди острые кулачки Розалия, - помогли ему дойти до Берлина без единого ранения. Да, религия тогда была не в чести, бабушка прятала свой фамильный крестик под гимнастеркой и молилась украдкой, но в душу к ней заглянуть никто не смог, как и запретить ей истово веровать..."
"Прямо "Дом с лилиями", - думала Вероника, - тут и влюбленная медсестра, "коса-до-пояса", и запретная любовь женатого мужчины, и ребенок, дитя любви, и даже крестик под гимнастеркой! Не люблю "мыло", но "Дом" посмотрела: он сделан лучше, чем банальные "муси-пуси", и хороших артистов в титрах много..."
Бросая мячи, Ника боковым зрением увидела, что теперь Розалия переключилась на Лилю и что-то проникновенно вещает ей, прихлебывая пиво из высокого бокала. Видимо, зная, что Лиля - библиотекарь, Розалия рассчитывала заручиться и ее поддержкой: "Думаю, вам не надо объяснять, кем был мой дед! Но ЭТИ факты вы, видимо, не знали..."
- Конечно, - когда Ника вернулась за стол, Розалия вцепилась в нее, - после войны мой дед вернулся к своей семье... Вздумай он разводиться, его не простили бы. Не спасли бы даже боевые заслуги и медаль "За взятие Берлина". Зато припомнили бы и происхождение, и фамильное имение... Но жизнь все расставила по местам. Прямых потомков у деда не оказалось, зато есть я - внучка, и моя дочь - правнучка Степнова-Морского...
Виктор, выбиравший мяч у стойки, отвернулся, и его плечи дрогнули от смеха. Он явно вспомнил стычку на пляже и "воздушные ванны".
- Это имение двести лет принадлежало семье Степновых, - вещала Розалия, - и по сути, в 1917 году его, говоря современным языком, незаконно отжали, рейдерский захват, и все эти ревкомы, санатории и госпитали в нем размещались тоже незаконно, и сейчас оно используется для обогащения здешнего управления культуры тоже в нарушение всех законов, - Розалия спешно вскочила и затрусила к дорожке. Сгоряча она схватила самый тяжелый шар и залепила им куда-то вбок. Чертыхнулась, выбрала легкий и метнула его, как баскетбольный так, что он взлетел чуть ли не под потолок. Грохнувшись на дорожку и едва не проломив ее, мяч даже не доехал до кеглей.
Одернув платье, Розалия вернулась за столик, одним махом допила пиво и подозвала официантку: "Повторить!"
"Э, да ты еще и не дура выпить, - отметила Вероника, - да еще любишь пиво. Фу, как неэстетично! Таким модницам нужно пить "Мохито" или "Маргариту"... А она глушит пенное, как дальнобойщик: второй бокал за полчаса. Эдак за вечер она изрядно налимонится!"
- Почему после 1991 года наследникам писателя не вернули их наследие? - тыча ногтем чуть ли не в лицо Веронике, вопрошала Розалия, распаляясь все больше. - Почему продолжают пользоваться домом в коммерческих целях? По аллеям, где гулял, обдумывая рукописи, мой дед, носятся толпы безумных туристов. На его любимой скамейке, где он любил отдыхать и беседовать с гостями, делают селфи полуголые девки с надутыми губищами, - она с ненавистью посмотрела на соседний столик и скрипнула зубами, - а по спальням моего деда и его жены расхаживают табуны, как в проходном дворе!
"А она неплохо отрепетировала текст. Шпарит без запинки, хоть и пьет уже вторую порцию!"
- Я хочу восстановить справедливость, - пафосно воскликнула Розалия, - вернуть нашему роду наше родовое гнездо. И ваш долг, как работника СМИ - встать на сторону правды и справедливости!
Вероника направилась в комнату для курения. От музыки, шума и въедливого голоса Розалии она уже устала. Нужно было хоть пять минут побыть в тишине...
Почти тут же следом вошел Ярослав и тоже защелкал зажигалкой.
- Третий бокал заказала, - сообщил он, - и мне можно расслабиться. Обычно она против курения выступает, как Минздрав, чуть запах унюхает - беда, а как махнет пару порций - и все пофиг...
Парень выглядел хмурым и задерганным. Меньше всего он был похож на страстного любовника.
- Только вы об этом не пишите, - предупредил он, - Розка может отомстить...
- А с кем она оставила ребенка? - спросила Ника.
Ярослав поморщился:
- Блин... Насмотрелся на нее и своих детей уже нескоро захочу завести... В бэби-зоне малая, с аниматором. Я бы ее там и оставил, - парень еле удержался от плевка. - Слава Богу, на вечер сбагрили тугосерю...
- А разве бэби-зона работает так поздно?
- За такие деньги могут и до утра с мелкой посидеть, - отрезал Ярослав, - мы платим, они обслуживают!
Зарождающееся к парню сочувствие моментально исчезло, и Ника нахмурилась.
- А кто с обслугой деликатничает, тех они за лохов держат, - заметил ее выражение лица "Лоренцо". - Они сами пошли в услужение и знали, на что идут ради оклада и чаевых. Мы отдыхать приехали, вот пусть они нам и создают комфорт.
- То есть, сервисные служащие должны быть готовы к тому, что их за людей не считают? - прищурилась Вероника. - И думать только о том, чтобы хорошо обслужить клиентов?
- А что не так?
- Все верно... Только вы-то, - не удержалась Вероника, - чем сами отличаетесь от аниматора, горничной или продавца мороженого? Тоже ведь ОБСЛУЖИВАЕТЕ! - она аккуратно погасила окурок и вышла.
В дамской комнате на полочке небрежно валялась усеянная стразами дамская сумочка, из которой вываливались пормоне, телефон и дорогая косметичка, тоже раскрытая. Среди коробочек, тюбиков и футлярчиков Вероника увидела коробочку "Дюрекс" и хихикнула: "Фу, какой моветон: у наследницы древнего рода в сумочке, как у путаны, на почетном месте лежат "изделия номер два"!"
Из кабинки, покачиваясь, выползла Розалия.
- Чертовы эти тапки, - выругалась она, - это не35-й размер, а ласты какие-то, все время с ног сваливаются! И какой идиот ставил на них размеры?..
- Не боитесь вот так бросать сумку? - спросила Ника. - Вдруг что-то пропадет, - она мазнула помадой по губам.
- Тут есть видеонаблюдение и служба безопасности, - отрезала Розалия, - которая засечет на экране факт кражи и оперативно задержит воришку, если это приличное заведение! - она отвернула кран и начала жадно пить воду. Нахлебавшись, она довольно икнула, закрыла кран, достала косметичку и начала поправлять подплывший макияж. - А если все же прозевают, то обязаны возместить ущерб клиенту! - Розалия пьяновато хихикнула. - А если со мной по-плохому, то за мной не заржавеет... - она завозилась с пудреницей.
*
- Вот сегодня утром, - вещала Розалия, донельзя довольная собой, - одна соплюшка наглая, горничная, начала Ярику глазки строить, задом перед ним вилять. Но кто на моей территории крысить хочет, долго не живут. Я свое кольцо ей в тележку подложила и кипеж подняла, типа, ценность с...ли.
Гельсингфорская довольно ощерила свои крупные зубы.
- Конечно, тут же ее проверили, - продолжала "наследница, гадко хихикая, - нашли колечко и тут же ей пинка под зад с волчьим паспортом, дрянь такую. Впредь ей будет наука: не зарься на чужое. Это я ее еще пожалела, заяву писать не стала, ментов вызвать не требовала, а то могла и посадить девку. Повезло ей, я нынче добрая была!
Вероника молчала, сдерживая желание схватить самодовольную собеседницу за жиденькие волосенки и хорошенько натыкать головой в унитаз.
- А нечего было с чужими мужиками заигрывать, - Розалия старательно рисовала стрелки на веках, - ее дело было - полы мыть и ковры чистить, а если хочет ТАК подрабатывать - пусть идёт на "точку", прописывается и зарабатывает сколько влезет. Ну ничего, теперь у нее есть возможность сменить работу, - заржала пьяная баба.
- Вы уже знаете даже, где тут "точка"? - прищурилась Ника, желая испортить Розалии победоносный настрой. - А я как-то до сих пор не в курсе, где в Алустосе можно девочку снять...
- Ну да, конечно, вы, небось, только по музеям да экскурсиям ударяете с бабунами и дедунами, - схамила Розалия, - вот вы эту горняшку жалеете, а если бы она вашему мужику начала авансы раздавать, вам бы понравилось? Вы бы молча стерпели?
- У нас с другом отношения строятся на взаимном доверии и честности, - спокойно ответила Вероника, не зная, зачем мечет бисер перед этой неприятной особой. - И до сих пор никто из нас не усомнился в честности партнера.
Розалия что-то пробормотала о том, что "все они порядочные, пока на глазах, а чуть отвернешься...", но Вероника уже вышла и вернулась в зал.
Ярослав, снова без пиджака, учил смазливую девчонку из-за соседнего столика правильному броску. Виктор выбирал мяч для своего очередного страйка. Лиля нарезала пиццу. Наум потягивал какой-то коктейль, судя по цвету - на основе виски.
- А моя подзащитная где? - спросил он. - Ты ее не видела? По-моему, после четвертого бокала пива она утонула в фаянсовом друге.
- Уже четвертый за полтора часа? - изумилась Ника. - Ого! - она протерла руки спреем-антисептиком. - Лиля, можно мне вон тот симпатичный кусочек, где побольше грибов?
- Не удивлюсь, если тащить мадам в гостиницу, когда она дойдет до стадии колоды, придется нам, - Гершвин указал на Ярослава. - На этого задрыгу надежды мало, он уже забыл, с кем пришёл. Вон как перед девицами форсит своим рельефом.
- Ника, твоя очередь, - подошел к ней Виктор, - я сейчас вместо тебя бросал. Сделал тебе страйк, ты сейчас на первом месте. Ты уж меня не подведи, кинь от моего имени получше!
Примериваясь для второго броска, Вероника услышала сквозь рев музыки визгливый мат возле соседней дорожки. Розалия наскакивала на девушку, с которой откровенно заигрывал Ярослав.
- Представляешь, она уже знает, где в Алустосе тусуются жрицы платной любви, - хмыкнула Ника и метнула шар. Он юзом пролетел по центру и с треском сбил кегли. Упала шторка.
- Может, уже приходилось свое сокровище разыскивать, - усмехнулся Виктор, - и она знает, что в консерваторию или библиотеку он вряд ли пойдет на досуге...
- А мы-то с тобой, как бабуны и дедуны, по экскурсиям шастаем, - рассмеялась Вероника.
- Завтра у нас тур на квадроциклах по горам, - напомнил Виктор, когда они шли к столику. - И пусть всякие продвинутые граждане думают по этому поводу что угодно, но мне такое времяпрепровождение нравится.
Розалия продолжала ругаться с девушками из-за соседнего столика. Они уже опомнились от первого замешательства и достойно отвечали скандалистке. Ярослав опасливо отступил от разъяренных женщин. К месту ссоры уже спешили метрдотель и молодой человек административного вида - в строгом костюме и очках.
Распаленная Розалия схватила с подноса проходившей мимо официантки креманку с разноцветным мороженым-ассорти и с размаху влепила ее содержимое прямо в белый топик девушки, которую Ярослав учил бросать шар.
Та негодующе завизжала. По ее топику и брюкам растекались радужные потоки. Розалия злорадно хохотала. Рыдающая девушка в испорченной одежде что есть сил толкнула ее в грудь. Розалия от неожиданности попятилась, пытаясь сохранить равновесие; снова перешагнула желтую линию... Испуганно вскрикнув, Розалия заскользила по дорожке для шаров. На этот раз никто не успел ее поймать, и "наследница писателя" весьма неавантажно шлепнулась на спину, как перевернутый жук и задрыгала ногами в воздухе...
Наум, готовящийся к броску, заржал так, что выронил мяч себе на ногу и заскакал на второй, чертыхаясь от боли. Но плечи адвоката все равно вздрагивали от смеха. Виктор стукнулся лбом о столешницу.
- Когда она перестанет изображать из себя наследницу имения, - всхлипывая от веселья, сказал он, - я ее возьму к себе на работу... Придворной шутихой. Это что-то с чем-то: она уже в энный раз смешит меня до слез.
Служащие подоспели к пятой дорожке и после короткого разбирательства увели куда-то в служебное крыло девушку в испачканной одежде и хромающую Розалию. Ярослав уныло проводил спутницу взглядом; украдкой сплюнул и ругнулся, сразу став похожим не на красавца Лоренцо из фильма, а на гопника из лиговской подворотни.
- Эй, официант, сто "Финляндии" с лимоном и бутер с семгой! - крикнул он, махнув рукой. В отличие от Розалии парень совершенно не выглядел захмелевшим.
- Вот и сходили, блин, покатать шары, - шипел он, залпом проглотив водку и крупными кусками поедая бутерброд. - И чего ей в голову взбрело? А я теперь еще и виноват буду.
- Да, дети мои, - вернулся за столик Наум, - первый выход в свет внучки великого мариниста прошел блестяще... Алустос - город небольшой, и, если я приду в суд и объявлю, что представляю интересы мадам Степновой, меня поднимут на смех даже фикусы в горшках.
Теперь адвокат был очень мрачен. Поглаживая тонкие усики, он потягивал через соломинку коктейль и за пять минут проглотил три куска пиццы.
Заорал телефон Ярослава. Коротко переговорив, парень снова выругался и уныло потрусил в ту сторону, куда увели Розалию и ее оппонентку.
- Пойду, что ли, звездану, - Наум встал. - Да-а... Как бы сказать, чтобы не оскорбить дамский слух? Дело-то, похоже, полная жэ.
Первый шар ушел вбок, не сбив ни одной кегли.
- Ну, ежа тебе налево! - отчаянно выругался Гершвин и второй шар, видимо от злости, запулил так, что кегли разлетелись веером. Видно было, что с таким же удовольствием он бы запустил этим шаром в Розалию и попал бы так же метко.
К дорожке подошла Лиля, а из-за столиков вынырнул Ярослав и тронул Наума за рукав:
- Наум Моисеевич... Тут дело по вашей части. Вы бы вмешались. А то они там совсем с цепи сорвались, чуть ли не "хулиганку" девчонкам шьют...
- Я еще только с бабскими драками не разбирался! - запыхтел от злости Наум, отбросив соломинку и залпом выдув последний глоток коктейля из бокала. Развернувшись, адвокат шумно затопал к административному крылу, сопя и сжимая кулаки и напоминая тяжелый боевой линкор, готовый разнести в крошево все, что попадется ему на пути.
- Да... Мало не покажется никому, - прокомментировала Лиля. - Когда Наум так заводится, даже я его побаиваюсь.
- А что? - сварливо спросил Ярослав. - Это его работа - интересы клиента защищать! Чего он так духарится? Допить-доиграть не дали? Так его задаром никто работать не заставляет...
- А сколько вы платите Науму Моисеевичу? - спросил Морской, подвинувшись, чтобы пропустить к стойке Веронику.
Парень замешкался с ответом. Да и перед Витькой-Святошей хорохориться расхотелось.
- Ну... По таксе, наверное, - промямлил "Лоренцо".
- В договоре должен быть оговорен гонорар, - Виктор неторопливо наколол на двузубую вилочку два кусочка нежно-розовой бастурмы. - Разве вы не читали договор, готовясь его подписать?
- А мы еще не подписывали договор, - у Ярослава покраснели уши, и он заерзал на стуле, как провинившийся школьник перед строгим директором школы.
- Ну, вот, когда подпишете, тогда и будете вправе требовать, чтобы адвокат всегда был на подхвате, - припечатал Морской. - И то надо не забывать отдельно оговорить форс-мажорные ситуации, которые оплачиваются по другой таксе. За фиксированный гонорар адвокат вовсе не обязан из постели или из ванны выскакивать и, как Архимед, в первозданном виде на каждый ваш чих мчаться!
Ярослав захлопал глазами, а Морской неспешно встал и отошел к стойке, чтобы выбрать шары для броска.
- Умный, б...! - пробубнил под нос Ярослав.
- Что-что? - обернулась Вероника, пробираясь к своему стулу и прихватив по дороге кусок пиццы.
- Это я так, сам себе, - стушевался "Лоренцо".
В зале уже все вернулось на круги своя. О скандальной сцене уже забыли.
Придвигая стул поближе к столу, чтобы не уронить кусочек ветчины с подмякшей серединки пиццы, Ника задела ножкой что-то маленькое, звякнувшее. Наклонившись, она увидела лежащую под столом серебристую плоскую фляжку - как раз возле места Розалии. И Орлова предположила, что во фляжке отнюдь не зеленый чай или минеральная вода. Теперь понятно, почему Розалия так стремительно и некрасиво захмелела.
- Это, по-моему, принадлежит вашей спутнице, - Ника подняла фляжку и под столом передала Ярославу. Внутри что-то булькнуло. - Лучше приберите, а то еще пропадет. Дорогая, наверное, вещь...
- Спасибо, - парень убрал фляжку во внутренний карман своего пижонского пиджака, висящего на спинке стула и отошел, чтобы бросить шары.
Наум и Розалия вернулись нескоро. Притихшая и почти трезвая Гельсингфорская какое-то время скромно сидела на своем месте, шары бросала без энтузиазма и пиво больше не заказывала. Наум наоборот был мрачнее тучи и шары бросал ожесточенно, как гранаты на поле боя.
Выйдя с Никой покурить, он сказал:
- Дурдом! Админы готовы были уладить дело миром, не доводить до протокола, ущерб клубу не нанесен, ограничиться взаимными извинениями и компенсацией... А потерпевшая в бутылку полезла: нет, мол, пусть вызывают полицию, она будет подавать на материальный ущерб... И Розалия и в полицию, и в прокуратуру готова была бежать, задницу свою отбитую демонстрировать, травму, блин, фиксировать. Ой, хуже нет, чем двух баб обозленных мирить! На войне легче было, с полевыми командирами и их бойцами у нас разговор был короткий, как и у них с нами, а тут мы с админом до седьмого пота дошли, а эти две дуры снова разругались и чуть не подрались... Честное слово, откажусь от этого дела. Не хочу придурком выглядеть рядом с этой юродивой. Дам ей визитку Ираиды - та за любое дело возьмется, лишь бы заплатили.
Ираида Микеладзе была коллегой, конкуренткой и бывшей пассией Наума. Она тоже была достаточно популярна в Петербурге, но ее известность носила скандальный душок. Адвокатесса была любительницей провокационных высказываний, всевозможного эпатажа и действительно бралась за любое дело, если знала, что гонорар будет щедрым. В отношениях она любила доминировать и подавлять партнера. Но когда она попыталась привычно "построить" по своему вкусу Гершвина, Наум откланялся и, напевая "Счастье под женским каблуком мне, бедолаге, не к лицу", удалился восвояси.
- Это как раз по ее части, - злился Наум, - Ираида охотно возьмется помогать Розалии дачу писателя отвоёвывать. Будут дуэтом скандалить и мороженым бросаться.
- Друг в друга.
- Куда угодно! Только я в этом балагане не участвую.
Они вернулись в зал. С порога Вероника увидела у дорожки Розалию и Виктора. Гельсингфорская что-то выспрашивала у Морского. Виктор терпеливо показывал ей, как правильно держать в руке мяч перед броском, а Розалия слушала его, придвинувшись подозрительно близко и то и дело прижимаясь к молодому человеку костлявым бедром. И Виктор это не пресекает и даже не отодвигается, поглядывая на назойливую даму с усмешкой.
Этим летом в Выборге Веронике уже пришлось пережить немало неприятных моментов, когда Морской встретил девушку, в которую был безответно влюблен в отрочестве. Одноклассница его двоюродной сестры высоко себя ценила и не обращала внимания на угрюмого "ботаника" в старых китайских джинсах и разбитых кроссовках. Встретив его через много лет - уже успешного бизнесмена и политического деятеля - Глафира неожиданно воспылала нежными чувствами... Виктор тоже никак не пресекал ее заигрывания и даже как будто отвечал. Правда, потом он жестко дал понять девице, что, если раньше он был неинтересен ей, то теперь она ему абсолютно безразлична. Но вся беда в том, что его никогда нельзя было понять, узнать, что прячется за смешливым взглядом темно-серых глаз и улыбчивыми ямочками на щеках, и Веронике пришлось поволноваться. И вот снова-здорово!
- Извините, но сейчас моя очередь бросать шары, - резко сказала Орлова, подходя к парочке. При виде журналистки Розалия сразу отступила, не рискуя вступать с ней в перепалку. Вероника была выше и крупнее ее. Выражение лица журналистки не сулило ничего хорошего. Да и Розалия хорошо помнила, как уже дважды схлестывалась с этой женщиной - в отеле и на пляже... И не рискнула больше испытывать терпение Вероники.
- Вообще-то очередь уже давно сбилась, - обиженно надула губы Розалия, отходя к столику.
- Вот и плохо, что вы ее сбиваете, - Ника запулила первый шар с такой силой, что его занесло вбок, и он съехал в желоб, не сбив ни одной кегли. Неудача разозлила девушку еще больше. Да еще на виду у этой "дикой Розы"...
Розалия тут же пакостно хихикнула. И, когда Вероника выбрала второй шар и прицеливалась, подтолкнула под бок Ярослава:
- Интересно, куда она всандалит этот мяч. Надеюсь, не себе по ноге! Вождь Кривой Глаз.
Вероника развернулась, сжимая тяжелый, для профи, шар. Ну, с нее хватит...
- Я не промахнусь, поверьте! - сквозь зубы прошипела она.
Веселое недоумение - "Ой, а что это вы так нервничаете?" - на лице Розалии сменилось испугом, когда она увидела шар, занесенный для броска и поняла, что полетит он ей в голову. Гельсингфорская взвизгнула и вскочила. Да так неудачно, что головой вышибла у официанта поднос. Парень в форменном пиджачке ахнул от ужаса. Поднос отлетел прямо к лестнице, по которой в зал спускалась супружеская пара - молодой, но дородный армянин в бежевых брюках и белоснежной рубашке и его такая же крупная жена в "пудровом" платье. Осыпанные салатом с морепродуктами и облитые красным вином, гости на секунду застыли, а потом разразились гневными воплями. Вскочил разгневанный парень из-за второго столика: "Нормально?! Мой заказ! Сорок минут ждем, а теперь его раскидали!". Розалия гневно огрызнулась, что если бы некоторые не зевали по сторонам, когда несут поднос, заказ был бы цел. Армянка налетела на нее: "Вот вы и оплачивайте ему заказ! И нам тоже! Вы посмотрите, что вы сделали с моим платьем!". Между женщинами вспыхнула перепалка. Обозленная Розалия дошла до того, что обозвала оппонентку "усатой бочкой", а армянка схватила с ближайшего стола деревянное блюдо, смахнув с него остатки пиццы... Розалия заорала от ужаса и ринулась наутек в сторону административного крыла.
- Все! - выдохнул Наум. - Все, дети мои. Конец моему терпению. Когда эта мадам проспится, я объявлю ей полное и окончательное атанде. Это последняя капля. Ника, да брось ты этот мяч, или ты с ним уже срослась? Только в кегли, а не в другую сторону!
Вероника посмотрела на таймер. Скоро уже выключат дорожку. Надо доиграть...
- Страйк!!! - заорал монитор.
- Ника, у тебя было такое лицо, - подошла к стойке Лиля. - Я боялась, что ты и в самом деле запустишь шаром в нее. И меня она достала. Наговорила об Аристархе таких гадостей - якобы, она его хорошо знает, и он с ее мужем часто выпивает в студии с модельками, которые позируют Кириллу, и прочее в том же духе... Дала еще понять, что библиотекарей считает чучелами мамонтов и живыми окаменелостями, - Лиля залепила шар по дорожке. - Дескать, сейчас, когда целая библиотека может поместиться на флешке, наши книгохранилища - жуткий архаизм... И все это - в шутливой форме, с милым хихиканьем. Если бы я возмутилась, то выглядела бы дурой, которая не понимает шуток. Может, она специально меня провоцировала на скандал, - Лиля бросила второй шар, сбив остаток кеглей. Шторка упала.
- Да, она любит строить разговор так, чтобы человек или молча глотал обиду, или выглядел склочным дураком, - Ника посторонилась, пропуская к стойке Виктора и прижала ладони к горящим щекам. - А уж на тех, кто не может дать отпор, она отрывается по полной. Горничные, продавцы, пляжные служащие, официанты... Когда-нибудь ей точно башку расшибут за ее гадючий язык! - резко и зло заключила она. - Все к ней вернется!
*
В отеле Виктор открыл скайп и начал видеоконференцию с Краснопехотским. Но тут Вероника не выдержала:
- Может, проведешь разбор полетов утром? Время уже к полуночи. Или ты считаешь, что, если ты платишь людям зарплату, они и ночи спать не должны? Розалия с Ярославом именно так и относятся к "обслуге" и меня этому учили!
- В чем дело? - Морской захлопнул крышку лэптопа и развернул к ней кресло. - В клубе чуть шаром в нас не запустила, сейчас опять начинаешь!
- Она права, - грустно сказала Вероника, - мне тоже не нравится, когда к моему спутнику кто-то клеится. И тем более - если ты при этом не возражаешь и даже как будто поощряешь ее заигрывания.
- Это ее проблемы, а не мои, если ей одного парня мало, - начал злиться Морской, - я ей в этом ничем помочь не могу. Но не ожидал от тебя такой реакции... Тем более, что мне оправдываться не в чем.
Его глаза блеснули сталью, и Вероника запоздало вспомнила, что перед ней - Витька-Святоша, человек, которого знают и боятся далеко за пределами его родного города. И на сколько хватит его терпения? До сих пор Морской при ней не становился "Святошей", и она в пылу гнева забыла о его второй ипостаси. Да, она знает его как Витю - но другие люди, и их больше, знают именно Витьку-Святошу... И если тигр позволяет гладить его по голове и щекотать под шейкой, все равно, наверное, пинать его или дергать за усы не стоит. Но как стерпеть и смолчать сначала Глафиру, а теперь еще и эту зубастую кобылу?
- Ника, - взгляд Виктора снова потеплел, - да зачем мне нужна эта особа? Эта ряженая вертихвостка, которая и в подметки тебе не годится! Ты могла бы больше мне доверять и знать, что когда ты рядом, я даже Мисс Вселенную в упор не замечу.
- Я видела, как она к тебе прижималась, - тихо сказала Вероника, - а тебя это как будто забавляло и тешило твое мужское самолюбие: "Ого, какой я крутой, все бабы от меня без ума". Я это выражение лица хорошо знаю...
- С таким же успехом она могла бы флиртовать с Атлантом у Эрмитажа, - Виктор отодвинул лэптоп. - И вообще, я уже сказал: оправдываться мне не в чем. Если эта аферистка что-то себе возомнила - ее проблемы, не мои!
Зазвонил его телефон.
- Морской слушает! Да, Андрей Яковлевич, говорите.
Ника отошла. В гостиной было большое, от пола до потолка, зеркало. Девушка посмотрела на себя и увидела усталую женщину в ярком топе и блестящих брюках, уже без макияжа и с усталым лицом. А в коротких волосах у висков появились первые седые ниточки. Голова отяжелела от музыки, громких голосов, духоты в клубе и смеси запахов алкоголя, закусок, маринадов, парфюма и скандалов.
Сунув ноги в удобные балетки и прихватив с собой сумку, Орлова вышла из номера, видя, что Виктор занят разговором со своим начальником службы безопасности и забыл о ней. Надо проветриться перед сном, а заодно и успокоиться. А то так они и поссориться могут. Да, глупо было ревновать Виктора к этой крикливой, стервозной и вульгарной бабе. А вот поди же, зацепило!
*
- Вы не можете вот так взять отказаться! Вы же обещали! Вы мне заплатите неустойку! Я с вас по суду стребую!
Парочка на опустевшем ночью пляже явно не предполагала, что рядом на парапете сидит Вероника, и они устроились как раз неподалеку от нее.
Нагулявшись по набережной, даже ночью оживленной и расцвеченной всеми огнями, Ника решила найти более или менее тихое место и подышать свежим морским воздухом, а не приевшимися за день курортными ароматами... И вот пожалуйста! Даже сюда уже добрались, а она специально искала местечко на отшибе. И голоса она узнает!
- Требуйте, - ответил Наум, - требуйте на здоровье. Но договор мы еще не заключали, и у меня перед вами никаких обязательств нет. А ваши доказательства родственных связей со Степновым-Морским не убедят даже солдат Урфина Джюса. Если то, что я видел - все, что у вас есть, то я не хочу выглядеть смешно, когда приду в суд с такой, простите за экспрессию, туфтой. Да и еще, мне не понравилось два раза за вечер разруливать устроенные вами скандалы.
- Туфта?! - Розалия поперхнулась от возмущения и закашлялась. - Да как вы смеете?! Учтите, я ничего не забываю и не прощаю. Вы хорошо подумали?
- Очень хорошо, - щелкнула зажигалка. Потянуло дымком "Кэптен Блэк".
- Ладно же, - негромко и почти весело сказала Розалия. - Я не расстроена. Я легко найду другого адвоката, который не откажется от дела, которое сделает ему имя. И не "кинет" меня. А вас я уничтожу. Так и знайте. Я! Вас! Уничтожу!
- Займите очередь. Таких желающих знаете, сколько? - хмыкнул Наум. - В первую тысячу вы уже не попадете. И в пятую - тоже.
- Очень повезет, если вам доверят защищать алкаша, побившего жену, или бабку, ворующую соседские простыни с веревки в коммунальном дворе!
Наум откровенно посмеивался, слушая угрожающее шипение Розалии и невозмутимо курил.
- Вы в последний раз отдыхаете в приличном месте и тусуетесь в клубе! Вам и койка в курятнике непозволительной роскошью покажется!
- Я на койках в курятнике свое уже отночевал... Не худший вариант, кстати. А вот вы, сударыня, если не оставите этот спектакль, можете оказаться на куда менее приятном ложе... Знаете ли, я от клиентов своих наслышан, как неудобны тюремные нары.
- Кто надо мной смеётся, потом горько плачет, - процедила Розалия. Ника не видела их, но готова была поручиться, что дамочка ощерила все свои зубы, как крокодил. - И даже дружба с этим бандюгой вам не поможет на этот раз...
- Ого! - присвистнул Наум.
- Я называю вещи своими именами! Да, бандюга, которому на зоне уже давно прогулы ставят! В "Черном дельфине"!
- Розалия Михайловна, лучше остановитесь. Пока не наговорили СЛИШКОМ много лишнего...
- А, вы боитесь его гнева? Лучше бы меня боялись! К вам больше ни один приличный клиент не обратится, вы без штанов останетесь, бутылки будете собирать! И ваша подружка тоже пожалеет, эта, так сказать, журналистка! Я ей еще припомню, как она чуть не подняла на меня руку. И мне плевать, с кем она тр...ся. Хоть со всем бандитским сходняком! Она тоже поплатится! Будет блицы в "Срочно в номер" строчить и получать три копейки! В последний раз спрашиваю: вы не передумаете? От вашего ответа зависит ваша судьба и карьера этой борзописицы...
- Сударыня, - ответил Наум, - я уже сказал: отжимать государственное достояние по липовым документам я не намерен. И выбивать из городских властей отступные - тоже. Мне доброе имя тоже важно. Не все продается и покупается. Могу посоветовать вам другого юриста. А могу и к хорошему врачу устроить... К психиатру или наркологу. И мой вам совет: если вы сейчас начинаете бракоразводный процесс и намерены предстать на нем потерпевшей стороной, то последите за своим поведением. Если ваши перформансы в боулинге попадут в интернет, то это будет такой диссонанс с задуманным вами образом оскорбленной в лучших чувствах жены и нежной матери! С одной стороны вы оберегаете свое дитя от тлетворного влияния богемы, а с другой - зажигаете в клубе так, что, так сказать, хоть святых выноси...
Розалия ответила не сразу.
- Это... - она закашлялась. - Это был эпизод. Единственный... Я просто сорвалась. Один раз...
- А суду будет достаточно один раз увидеть подобные фото или видео, чтобы усомниться в вашем образе кроткой страдалицы. Да еще если узнают, с кем вы прикатили в Алустос! Вы не можете терпеть похождения своего мужа с натурщицами, но на глазах у ребенка веселитесь с молодым человеком весьма специфического вида. Очень похож на тех, - не удержался адвокат, - которые зарабатывают на жизнь, поигрывая мускулатурой перед состоятельными дамами постарше.
- Вы мне угрожаете?! - голос Розалии взвился. - Вы собираетесь меня опорочить и нацелились в ЭТУ точку?! Да есть у вас хоть что-то святое? У вас вообще мать есть? А если бы это ей начал вот так угрожать какой-нибудь хлыщ, нагло попыхивая вонючим хабариком ей в лицо?..
- Я бы ему руки-ноги перепутал и хабарик засунул в неудобосказуемое место, - красный огонек прочертил в воздухе дугу и плюхнулся в море. - Но моя мать никогда так себя не ведет. И угрожаете как раз вы. Я всего лишь попросил вас соблюдать приличия в обществе. А от вас наслушался обещаний уничтожить, размазать, пустить по улице собират ь бутылки. И в адрес госпожи Орловой вы бросали угрозы, и Виктора Ильича обругали сами помните, кем...
- Извините, пожалуйста, - пошла на попятный Розалия, - я... Я погорячилась! Но у меня такая ситуация! Если бы вы только знали! Мой бывший муж - страшный человек! Он распутник без моральных тормозов, садист и домашний тиран, он довел меня до отчаяния своим диким необузданным нравом. Даже здесь, в нескольких тысячах километров я не чувствую себя в безопасности. А тут мне предстоит борьба за наследие моего деда... Да, это правда, хоть вы и не верите! Неужели вы бросите меня один на один с этими монстрами?..
- А я вас, мадам, и не подбирал, - зашелестели шаги по песку. Наум уже поднимался по ступенькам, когда Розалия взвизгнула ему вслед:
- Ладно же! Смотри, как бы тебе нос твой семитский не сломали! Уж я позабочусь, чтобы твой клюв малость укоротили, прохвост!
- Что?!! - взревел Наум и сбежал обратно на пляж. Оскорбления по национальному признаку всегда выводили его из себя.
Снова зашелестели шаги - это Розалия улепетывала к лестнице в другой стороне. Перепрыгивая через ступеньки, дамочка взбежала на набережную и юркнула в сторону уличного кафе, где вовсю кипела дискотека в гавайском стиле.
Наум пнул составленные друг на друга лежаки, крепко выругался и высадил подряд две сигареты. Потом тоже поднялся на набережную. Тоже не заметив Веронику, адвокат ушел. На ходу он бормотал: "Ну ладно же, еще посмотрим, кто кого голым по улице пустит! Достала, ...!".
Проходя мимо "Лукоморья", Вероника увидела в окне знакомое лицо. Андрей Яковлевич Камышов, руководитель службы безопасности "Морской. Инкорпорейтед" расплачивался с официанткой.
На улице он догнал Веронику:
- Поздновато гуляете, Вероника Викторовна.
- Вот так встреча. Вы тоже здесь отдыхаете?
- Только что приехал из аэропорта на "Блаблакаре".
Они отошли в сторону от прохожих, которых даже сейчас было много, и сели на скамейку у закрытого киоска "Союзпечати".
- Это в связи со счетами Виктора Ильича? - поинтересовалась Вероника.
- Да, - кивнул Камышов. Если хозяин считает нужным ставить свою подругу в известность о возникшей проблеме - ему виднее. - Хакера вовремя засекли, и он не успел добраться до денег. Но неприятен сам факт: злоумышленник почти расправился с защитой счета, и это может повлиять на репутацию предприятия. Виктор Ильич очень недоволен. Он поручил мне лично провести расследование случившегося... Позвольте, Вероника Викторовна, я провожу вас в гостиницу.
- А что, вам удалось выяснить, что хакер находится в Алустосе? - по дороге к отелю поинтересовалась Вероника.
- Да. Сюда привел след, который он оставил.
- Я не завидую этому хакеру, если вы будете с ним разбираться, Андрей Яковлевич.
- Не имею права обсуждать эти вопросы без ведома хозяина. Извините, Вероника Викторовна.
- Ника, извини, - Морской уже ждал ее у двери номера. - Глупо вышло. Я на взводе из-за этой шпаны, которая пыталась меня обворовать, а безопасники не сразу словили мышей, да еще эта катавасия в боулинге...
- И ты меня извини, Витя, - Вероника обняла его. - Не знаю, что на меня нашло: вела себя, как ревнивая дура.
- А знаешь, когда ты меня ревнуешь, это даже лестно, - рассмеялся Морской. - Когда уходит ревность, на смену ей приходит безразличие, - он приник губами к ее волосам. - От тебя пахнет морем... Кстати, южные моря пахнут не так, как северные. Ты это тоже заметила?
*
Следователь городской прокуратуры Алустоса Алена Панферова читала городские новости в интернете. Уже третий день Алустос будоражило появление таинственной женщины, называющей себя внучкой мариниста Степнова-Морского и заявившей свои права на дачу писателя -- городской музей.
Неизвестно, откуда на их головы взялась эта "наследница", но то, что музей известного в советские годы автора батальных исторических романов горожанам отнюдь не понравилось. Кто-то считал Розалию Гельсингфорскую аферисткой. Кто-то верил ей. Одни говорили, что женщина права и дом - собственность семейства Степновых, а другие костерили "лису Алису" на чем свет стоит. "Ишь, чего захотела! А Ласточкино гнездо ей до кучи не отдать? А Ботанический сад она не хочет? Огород там разобьет, баклажаны там разведет..." "И сама туда пусть идёт пугалом! -- кричали самые ретивые хейтеры. - Губозакаточную машину ей, а не дачу Степнова! Это государственное достояние! Дочь лейтенанта Шмидта нашлась!" "Ничего не попишешь, - вздыхали непротивленцы, - захочет и заберет, что поделать. С деньгами да хваткой деловой все по плечу..."
Вчера вечером Розалия выступила с пресс-конференцией в актовом зале отеля "Морской" и в очередной раз поведала историю любви будущего мариниста и юной медсестры. Когда она завершила рассказ, в студию торжественно вошел сотрудник генетической лаборатории с конвертом и подтвердил родство Гельсингфорской и Степнова-Морского: "Вероятность 99,9%!". На вопрос, где она взяла генетический материал, Розалия ответила, что бабушка сохранила с войны медальон, куда они с возлюбленным положили по прядке волос...
После нее выступили мэр Алустоса, начальник управления культуры и директор музея. Они были совершенно сбиты с толку, огорошены и не знали, как быть и что сказать в ответ на претензии петербурженки и на вопрос: что теперь будет?.. Зато Розалия на их фоне выглядела очень уверенной и решительно настроенной.
- Я предвижу, что добиться справедливости будет непросто, - говорила она, - а может, и опасно. Мне уже поступают угрозы, а адвокат, к которому я обратилась за помощью, отказался, мотивируя это тем, что ему еще жить не надоело. Но если все будут так бояться, как этот господин, то к чему мы придем? Моя бабушка была порядочной женщиной, она не претендовала ни на что и не разбивала семью деда. Мой отец тоже никак не напоминал о себе... Но сейчас такое жестокое время, когда порядочность и интеллигентность считаются чуть ли не признаками слабоумия, а в чести - крепкие локти, луженая глотка и готовность вырывать с мясом и идти по головам. Только так сейчас и можно прорваться с обочины, иначе тебя ототрут наглые и горластые, которых не перекричать. И мне придется вести себя так же, чтобы отстоять право на имущество семьи Степновых-Морских. Ведь это неправильно - что после 1991 года отнятое у моих предков фамильное имение не вернулось наследникам писателя, а остается в собственности государства и приносит ему доход, а я и моя дочь - внучка и правнучка писателя - не можем войти в свой дом без билета...
Через несколько часов после пресс-конференции интернет запестрел фотографиями и видео, сделанными двумя днями раньше в торгово-развлекательном комплексе "Аю-Даг", в одноименном боулинг-клубе. Розалия в вульгарно коротком платье лихо заглатывает пиво из большого бокала. Прячась за колонной, она украдкой прихлебывает из серебряной фляжки. Видео: бренча изобилием украшений, Розалия переступает желтую черту и с визгом размахивает руками, пытаясь устоять на ногах. Седеющий здоровяк в гавайской рубашке подхватывает ее на руки, и платье "внучки" неприлично задирается. Розалия яростно выговаривает смазливому кудрявому брюнету в черной майке "а-ля Сталлоне" и обтягивающих джинсах. Парень украдкой от спутницы поглядывает на компанию девушек поблизости. Розалия с перекошенным от бешенства лицом скандалит с девушками. Видео: Розалия выворачивает на одежду одной из них креманку с мороженым и от ответного толчка в грудь снова вылетает на дорожку для мячей и падает, болтая ногами высоко в воздухе. А вот Розалия испуганно шарахается от какой-то коротко стриженой мускулистой девушки, замахнувшейся на нее шаром. Вот она задевает головой поднос у проходящего мимо официанта, и салатница и бокал красного вина летят на ступеньки. Салат и вино попадают прямо в спускающихся в зал мужчину и женщину, изукрасив их одежду. Розалия выясняет отношения с разгневанной дамой в облитом вином платье, а потом с визгом убегает, а та гонится за ней с деревянным блюдом для пиццы... Работники клуба поведали о том, как за вечер составили два протокола, в каждом из которых фигурировало имя госпожи Гельсингфорской. "Да она зажгла не по-детски, - сказал один из администраторов, - фестивалила так, что мало никому не казалось! Всех задоставала!" Девушка, которую Розалия испачкала мороженым, тоже высказалась в своем Живом журнале об идиотке, которая "наехала ни с того, ни с сего" на них в клубе.
"Вот вам и наследница писателя, -- тут же оживились хейтеры, - сама говорит об интеллигентности и благородстве, а сама напивается, как сапожник, и бузит в клубах! Два протокола за вечер - это же уметь надо!" Нашлись и защитники Розалии: "Откуда вы знаете ее обстоятельства? Сразу норовите заклеймить, сами-то без греха, что ли? Человек же, не автомат! Может, у нее нервный срыв случился и она сама жалеет о случившемся! Ей же угрожают, ее хейтят, может, поэтому она и сорвалась..."
Панферова читала особо бурную полемику на форуме новостного портала Алустоса, когда зазвонил телефон внутренней связи. Еще не снимая трубки, Алена поняла: это по работе, новое дело. А значит, поход на Ай-Петри на три дня придется отложить. Опять отложить. Неизвестно, на сколько.
Так и есть. На набережной, на задворках возле закрытого кинотеатра, нашли труп, и это поручить больше некому. Все остальные следователи загружены по макушку или в отпуске.
Алена любила роман "Я, следователь" братьев Вайнеров, и думала, что ее планида схожа с судьбой безымянного героя романа. Ей всегда достаются самые сложные и запутанные дела, за которые никто не хочет браться. На ее отпуск всегда выпадает какой-нибудь форс-мажор. Незамужняя сорокалетняя Панферова, невысокая, коренастая, неутомимая, работу свою любила, ей было интересно взяться и распутать сложное дело - и этим беззастенчиво пользовались начальство и коллегии. Зная добросовестность и исполнительность майора Панферовой, к ней преспокойно обращались с такими просьбами: "Ален, тут такая ситуэйшен: мне с малой путевку дали в профилакторий, кашляет Светка с зимы, ты уж возьми это дело!". "Алечка, будь другом: двоих в июле в отпуск не отправят, а мне надо, у меня сестра в Кефе замуж выходит, никак не могу пропустить... Может, в октябре сходишь?", "А почему мне еще одно дело? У меня уже вон сколько в работе, и дома ремонт, а Панферовой с работы спешить некуда, пусть она возьмется!", "Алена Петровна, вы знааете, что Карпова с мая уходит в декрет, и мы разбросали ее дела по одному на следователя, а вам два досталось, потянете?", "Аленушка, солнышко, посмотри, что Катрусин с делом наворотил, а теперь на больничный ушел... Ты уж посмотри, можно ли это до ума довести!". И она брала новое дело, переносила отпуск, распутывала то, что запутал до нее другой следователь и принимала это как данность. Палочка-выручалочка, несгибаемая и выносливая - все семнадцать лет практики Алена заслуженно носила эту репутацию.
- Ален, - окликнул ее куривший на крыльце следователь Демидов, вечно делающий ремонт то дома, то на даче, то у тещи и тестя, -ты знаешь, что дело--то это, похоже, непростое. Я тут слушок один поймал, говорят, что...
- Демидов! - заорали из коридора. - Тебя где носит? Начальник уже обозвался, щас будет тебе! Ты как дело на подпись подаешь?!
-- Антропка, иди, тебя тятька пороть хочет, забурчал Демидов, гася окурок в урне-пепельнице, - прямо, блин, одну закорючку не поставил, и уже давай глотку драть. Тоже мне, грех великий, нет, надо орать так, что пломбы вылетают...
Служебная машина уже ждала. Алена вскочила на заднее сиденье, и "москвич" под мигалкой выехал на улицу.
Они миновали бесчисленные светофоры, протиснулись между грузовиками. доставляющими продукты в магазины, точки общепита и гостиницы, просигналили нескольким ретивым электромобилям и свернули в проулок, чтобы сэкономить время.
Проулок был узким, брусчатым, разъехаться в нем можно было разве что с велосипедом. Извилистая дорога, низкие дома на четыре-пять квартир, утопающие в зелени дворики, полощущееся на ветру белье, стук мячей и домино, запахи варенья и шашлыка, герани и тюлевые занавески в окнах...
Из проулка машина выехала на "набережную вообще", так называли вторую, меньшую, непарадную часть городской набережной, используемую в основном местными жителями. Точкой раздела между туристической набережной и "набережной вообще" был давно закрытый и пришедший в полное запустение кинотеатр "Родина". За ним тянулись приземистые домики и лодочная пристань; сушились сети и брякало и лязгало в корабельном доке. Возле медленно разрушающегося в ожидании ремонта кинотеатра дворничиха на рассвете и нашла тело молодой женщины. Возле жертвы валялось и предполагаемое орудие убийства - обломок кирпичной кладки, навеки слепившиеся остатки трех огнеупорных кирпичей.
Жертва, женщина лет 35, лежала, раскинув руки, с застывшим на лице удивлением на спине около сползшей маскировочной сетки на руинах кинотеатра. Чуть поодаль валялись одна из ее туфель и вызывающе дорогая сумочка с оборванным ремешком. От удара сумочка раскрылась, и все ее содержимое рассыпалось по плитке. Место обнаружения трупа было отгорожено лентой; за ней уже работали эксперты и оперативники. Возле тела нашли сережку с обломанной лапкой и выпавшим камнем. ББегло взглянув на рассыпанные вокруг сумочки вещи, Алена не заметила кошелька и телефона. "Похоже, дворничиха не первой наткнулась на тело, - подумала она. - И где вторая сережка? Похоже, убитую ограбили. Но кто ее убил? Грабитель? Это было бы слишком просто... Мне такие дела не достаются!"
Панферова посмотрела на граффити на руинах кинотеатра. Тут часто делались "закладки" и шныряли потребители дурманного зелья. Как было бы просто, если бы оказалось, что богатую даму (а судя по платью, туфлям, сумочке и одинокой сережке, женщина была не из бедных) убил кто--нибудь из них, чтобы завладеть ценностями и рассчитаться с дилером... Тогда дело можно размотать по горячим следам, да заодно и поприжать местных пушеров...
Лицо потерпевшей показалось Панферовой смутно знакомым. Где она раньше видела эту невысокую худощавую женщину с гладкой прической и выступающими передними зубами?.. Совсем недавно...
- Видно, туристка из "Морского", - сказал оперативник Костя, - ты смотри, какой ридикюль! Я за месяц столько не зарабатываю, сколько он стоит.
- И платье от Прады, - добавила эксперт Карпова, - ох, боюсь, не оберемся мы с ней, если дамочка не из простых окажется.
- А почему именно из "Морского"? - спросила Алена. - На набережной гостиниц, пансионатов и гостевых домов много, и на Бомборах каждый второй жилье сдает туристам...
- Ален, ты можешь себе представить такую мадам на Бомборах? -- спросила Карпова. - Туфли-то на ней какие!
- И уж точно она не издалека на таких ходулях притопала, - добавила ее помощница Кира. - В таких туфлях только по туристической набережной дефилировать, а не по тротуарам ковылять.
- И ключей от машины при ней нет, - поднял голову эксперт Федин. - А значит, она остановилась поблизости в фешенебельном месте. А самое фешенебельное место в этом районе - -"Морской". Как раз для такой стильной леди... Ого, - присвистнул он, увидев выпавшую из косметички "Бушерон" картонную коробочку, - а зачем ей изделия номер два, да еще в таком количестве?
- Курорт-с, - хмыкнула Карпова, - надо быть ко всему готовыми! А деньги, телефон?
- Отсутствуют, - подтвердил предположение Алены практикант Миша.
- Итак, - Карпова встала, - предположительно она стояла лицом к убийце. Рана на передней части головы. По предварительным данным, это произошло... Между 21 и 22 часами накануне.
-- Вот интересно, - сказал Миша, - если она падала с высоты своего роста, то почему ее сумка отлетела так далеко и замок сломался, как будто ее с пятиэтажки сбросили?
- Может, ее отбросили, - ответил оперативник Остапов, - скажем, убийца споткнулся, убегая; отбросил ногой или забрал оттуда то, что ему было нужно и опять-таки отшвырнул...
- Вы считаете, что это убийство с целью ограбления? - спросила Алена, присев на корточки возле тела и рассматривая сломанную сережку и след от цепочки сбоку на белой шее. - А как насчет сведения счетов или заказного убийства?
- Ты уже что-то надедуктировала? -- подошла к ней Карпова.
- Алена, - наморщила лоб Карпова, -- ты смотрела вчера пресс-конференциию по городскому каналу?.. Насчет дачи Степнова-Морского.
- Мне некогда смотреть ток-шоу... А что?
- По--моему, потерпевшая похожа на ту дамочку, которая топит за то, чтобы отжать музей.
- Это которая в боулинге отжигала? - спросил Миша. -- Да... Похожа.
- Блин, - прикрыла глаза Карпова, - надеюсь, что только похожа. Если это и впрямь Гельсингфорская, то мало нам не покажется.
- Фотографии уже сделали? -- спросила Панферова, хмурясь. Да, если убитая - действительно Розалия Гельсингфорская, то им несладко придется. С другой стороны, не нужно будет тратить время на обход всех гостиниц и частного сектора в поисках места, где квартировала эта дама. Но шум поднимется нешуточный...
- Сделали, - кивнул Миша.
- Тогда сходи в "Морской" и покажи им фото: узнают ли они свою постоялицу. Если нет, нужно будет заняться установлением ее личности...
Миша бодро зашагал по набережной, а Карпова пессимистично комментировала:
- Вряд ли такая расфуфыренная синьорина будет комнату у бабки на Бомборах снимать. Ты посмотри, какой у нее маникюр. У меня сестра в салоне работает, знает, сколько стоят такие ноготочки.
-- Вот только зачем ее понесло сюда на ночь глядя? - размышляла вслух Алена. - Туристическая набережная тянется километров на десять, есть, где погулять и на что посмотреть. А она зачем-то направилась сюда, на задворки, где и днем-то иной раз могут сумку порезать или телефон из кармана потянуть.
- А может, ее сюда как-то заманили или затащили, -- предположила Карпова.
Вернулся из "Морского" Миша. Вид у него был такой, словно парня только что ударили пыльным мешком из-за угла.
В отеле сразу узнали фотографии потерпевшей. Это была Розалия Михайловна Гельсингфорская, туристка из Санкт-Петербурга, проживающая в люксе с двухлетней дочерью Златой и неким Ярославом Савельевичем Кратовым.
- Она, - тоскливо констатировала Карпова. - Ну, будет нам теперь "весело. То-то у меня с утра предчувствия дурные были...
Панферова хмуро кивнула. Да, суточное дежурство началось из рук вон неудачно.
*
Днем прошла информация о сданных в ломбард часах, браслете, трех кольцах и толстой цепи - все от Картье - с монограммой "Р. Г.". Быстро вышли на человека, который принес украшения в скупку. Болезненно худой, с черными кругами под глазами парень двадцати двух лет уверял, что женщину увидел уже лежащей на плитке, и только снял с нее "цацки". "Не я, так кто другой прихватил бы, - хмуро сказал он. - Не знаю я, кто ее!"
- А посмотреть, жива ли она, вы не догадались? - не удержалась Алена. - Может, ее еще можно было спасти, если бы вы вызвали "скорую помощь"!
Парень заерзал на стуле, нервно хрустя сцепленными пальцами и виновато пробормотал: "Да не подумал как-то... Плоховато мне было, башка не варила..."
Его дактилоскопировали и отправили в камеру, но Алена тоскливо понимала, что, скорее всего, они не того взяли. У этого иссохшего от дурмана парня просто не хватило бы сил схватить увесистый обломок кирпичной кладки и размахнуться. Поэтому может быть, что он говорит правду: увидел лежащую на земле дорого одетую женщину и снял с нее драгоценности, чтобы разжиться деньгами, а о том, чтобы вызвать "скорую", даже не подумал.
По телефону Розалии ответила какая-то женщина: "Без понятия, я его с рук на автостанции купила сегодня утром, дешево просили, а трубка классная. Вот только симка чужая, я ее выбросить хотела... Ну и что, что краденый? Пусть полиция вора ищет, а я причем?"
Женщина, приехавшая сегодня утром в Алустос, туристка из Воронежа, пришла в отделение и отдала сим-карту из телефона Гельсингфорской и дала словесный портрет продавца, который подлетел к ней, едва она вышла из автобуса со словами "Телефончик недорого надо?".
Мальчишка лет тринадцати, вечно шныряющий то по "нетуристической" набережной, то вокруг автостанциии, признался, что нашел телефон под скамейкой у кинотеатра, когда дворничиха подняла крик при виде тела... "А че? Тетке той телефон уже не надо, а может, это ваще убийца выронил, так ему и надо. Не пропадать же добру! Все равно бы кто-то прибрал..."
Мальчишку отправили домой, попросив быть на связи, если понадобится еще раз опросить его... Но Алена профессиональным чутьем улавливала: этот юный плут тоже не при чем...
В паре магазинов прошли платежи с исчезнувшей кредитки Розалии. Оперативники примчались туда и без труда установили, благодаря видеонаблюдению, личность покупательницы - 19-летняяя молодая мамочка покупала памперсы, соску, тальк и детский крем, и несколько ароматических "бомбочек" для ванны, а в другом магазине -- бикини от Лауры Биаджотти и парео. Она бесхитростно поведала, что "навороченный" кошелек, где было "до фига" наличных денег и кредитка, приволок ей "собакан", которого она рано утром выпустила по неотложным собачьим делам. "Я подумала, - очаровательно улыбнулась юная мать, - что кто-то из понаехов спьяну посеял, и что было, объяву дать, кто, мол, потерял, приходите, отдам? Небось, не последнее потеряли! Что? Выпал из сумки убитой женщины? Ой, блин. Тогда берите его на фиг, вот дурак Рекс, вещь покойницы притащил! Примета плохая, на кладбище или с трупа вещь взять!"
Взглянув на аккуратные пухленькие ладошки фигурантки, Алена поняла, что эта предприимчивая особа тоже не при чем. Разве можно такими розовыми ручками поднять щербатый пыльный обломок кладки, не оцарапавшись и не выронив камень себе на ногу?
Ночной ссторож уверял, что не видел, как туристка шла к кинотеатру и с кем там встретилась. "Я далеко был... А вот на днях видел эту дамочку на пляже у пирсов с мужиком каким-то. Ну они и ругались -- я думал, он ее сейчас пришибет, она ему такое орала, что я бы точно не сдюжил, дал бы разок... Да, точно она, такую не перепутаешь, сама крыса крысой, и побрякушками гремит, как елка новогодняя, и не боится по ночам шастать..."
Ярослав Кратов, тоже петербуржец, тренер из фитнесс-центра, который посещала Розалия, не отрицал, что с убитой его связывали близкие отношения. Нет, он не знает, с кем должна была встретиться Розалия в свой последний вечер между 21 и 22 часами у бывшего кинотеатра. Он был в гостиничном баре, пусть спросят бармена, "меня там многие видели, и кажется, я там чего-то набузил, вроде сшиб кого-то... Ну, перебрал, а что? С кем не бывает, тем более на курорте? В номер я вернулся в начале десятого, кажется. Нет, Роза еще не вернулась. Не знаю, я пришёл и сразу лег спать. А с ребенком сидела няня, мы наняли с почасовой оплатой. А что?? Я сам должен был пигалицу на горшок сажать и купать? Сроду с детьми дел не имел, не знаю, как с ними управляться. Но одно скажу - если бы я в детстве так себя вел, мне бы мать по заднице надавала, а Роза на свою только умиляется...".
На всякий случай с Ярослава взяли подписку о невыезде и пока отпустили. Алене очень не нравился этот хлыщеватый парень, который даже особо не отрицает своего промысла альфонса, прилепившегося к состоятельной даме. "И чем он отличается от пляжных жиголо и девиц на "пятаке"? Только более высокой ценой! Но задерживать его пока нет оснований..."
Потом Панферова затребовала все материалы из "Аю-Дага" с участием потерпевшей и стала методично отсматривать все фотографии и видео и читать рассказы очевидцев и докладные записки сотрудников клуба. А в боулинг отправился Миша и разузнал, что Гельсингфорская и Кратов явились с компанией из четырех человек. "Достали всех, - буркнул сотрудник клуба, - особенно эта баба, Господи прости. Шестой столик занимали, и весь вечер никому покоя не было..."
Миша навострил уши. Может, именно в "Аюю-даге" и зародилась трагедия, которая разрешилась вечером у руин "Родины" -- ударом кирпичной кладки по голове "внучки писателя"?..
"То всех задергала замечаниями, - рассказывали ему работники "Аю-Дага", - то набузырилась и давай бузить. Парня своего приревновала, мороженым кидаться начала; на дорожке растянулась, чуть пол не проломила, чужому мужику начала глазки строить... Прикиньте, чувак со своей девушкой пришёл, а эта давай к нему у стойки прижиматься, а тут его подруга из курилки вернулась и чуть шаром ее не прибила, и правильно, кто бы стерпел! Мы сами думали: дать бы ей как следует, чтобы тише себя вела..."
Без труда удалось выяснить, что на шестой дорожке в тот вечер кроме Гельсингфорской и Кратова играли Наум Моисеевич Гершвин и Вероника Викторовна Орлова из Санкт-Петербурга, Виктор Ильич Морской из Краснопехотского и Лилия Андреевна Дольская из Гатчины. Все, кроме Дольской, проживали в том же отеле "Морской", где остановились и потерпевшая со своим спутником. Лилия Андреевна снимает номер в пансионате "Комфорт" по соседству, чуть выше.
Гершвин оказался адвокатом по уголовным делам, знаменитым далеко за пределами родного города. "Модный лоер, адвокат без проигрыша, человек, для которого нет невозможных дел" - говорили о нем. Орлова - такая же знаменитая журналистка из отдела расследований таблоида "Невский телескоп". Дольская - заведующая одной из библиотек родного города. А Виктор Морской - губернатор Краснопехотского и крупный авторитет из Ленобласти по прозвищу Витька-Святоша...
"Повезло" мне... Крутой адвокат, такая же крутая журналистка-дознаватель и воротила, имя которого не только на севере, но уже и у нас на устах. Только Дольская не вызывает опасений, как потенциальный источник шишек на мою стриженую голову. Но по закону подлости она скорее всего окажется не при чем. Не убила же она Гельсингфорскую за то, что та не любит стихи Пушкина..."
Панферова вернулась к просмотру видео-- и фотоматериалов из "Аю-Дага".
Гершвин ловит поскользнувшуюся Розалию.
Розалия с искаженным лицом швыряет креманку с мороженым в какую-то девушку.
Розалия и Морской у дорожки, и Гельсингфорская весьма фривольно прижимается бедром к ноге бизнесмена.
Розалия с ехидным лицом что-то говорит в спину Орловой.
Разъяренная Орлова замахивается шаром для боулинга, и испуганная Гельсингфорская шарахается, выбив поднос у официанта.
Розалия спорит с мужчиной и женщиной, чья одежда залита красным вином и усыпана частицами салата из морепродуктов.
Розалия убегает от негодующей дамы в испачканном платье.
"Интересно, догнала ли он Гельсингфорскую, - подумала Алена, увидев в руках знойной армянки блюдо для пиццы. - Похоже, что нет. Иначе убийство произошло бы тремя днями раньше, в клубе, а не на набережной..."
Она поручила оперативникам выяснить имена людей, в которых Розалия угодила подносом. Их тоже надо будет проверить.
"А не Гершвина ли она обвиняла в трусости на пресс-конференции? - подумала Панферова, просмотрев запись из актового зала отеля. - Юрист, который отказался представлять ее интересы... Не об этом ли она пыталась с ним договориться в боулинге? И не с ним ли она ссорилась на пляже и по словам сторожа, наговорила ему гадостей? Его тоже надо проверить!"
Из Петербурга пришёл ответ: Розалия Гельсингфорская прописана в квартире на Каменноостровском проспекте с мужем Кириллом и дочерью Златой. Квартира куплена на деньги мужа... Неделю назад Розалия уехала в Алустос и, по слухам, ее семейная жизнь терпела крах. Накануне отъезда женщина подала заявление о разводе. А накануне дневным рейсом из Пулкова на ююг вылетел сам Гельсингфорский... "Не в Алустос ли он направился? Теперь надо искать и его. Если на то пошло, у него сейчас больше всего поводов желать гибели жене: заявление о разводе и отъезд с любовником!.. Да, в богемной сфере целибат не в чести, но кто знает - может, своей жене он не простит такого поведения!" - Алена лихорадочно составляла запрос о розыске приезжего из Петербурга туриста с приметами фотохудожника.
"Скорей бы пришёл ответ на запрос от медэкспертов: когда именно и с какой высоты был нанесен удар. Судя по фото в инттернете, муж потерпевшей - мужчина высокого роста, под два метра. И если он здесь - то где остановился? Мог и комнату снять в каком-ниибудь дворике, где не регистрируюют жильцов, чтобы налогов не платить. Ничего... По внешним приметам его будет несложно найти даже на курорте. Внешность у него яркая. И подозрительно, что накануне он вылетел в наши края - и сразу после его прибытия неверную жену находят убитой!"
По запросу Алены выпало много ссылок на выставки Гельсингфорского. Компьютер попросил подтвердить, что Алене уже исполнилось 18 лет... "Можно подумать, какой-нибудь подросток, желающий "посмотреть на красивенькое в стиле ню", честно признается, что у него еще нос не дорос, - усмехнулась Алена, отправляя подтверждение, - или с аккаунта отца-матери зайдет. Все эти запреты и ограничения - разговор ни о чем, и мало кого останавливают!"
Да, работы Кирилла были смелыми. Нетипичными. Провокационными. Но в то же время не выглядели скабрезными, "порнухой", как обзывали их хейтеры. Фанаты Кирилла отвечали им: "Он гений! Может, вы и на Данаю потребуете купальник надеть?! Не понимаете высокого искусства, так смотрите своих кошечек в платьицах и щеночков в штанишках, в этом вы лучше разбираетесь!".
Получив подтверждение, поисковик охотно развернул перед Аленой самый свежий репортаж об августовской выставке Гельсингфорского на Невском проспекте.
Да... Это было не просто изображение обнаженных женщин на разных фонах. Это был протест против насилия, жестокости и разрушения, против губительного и агрессивного - гимн самой жизни, нежности и красоте.
Алена перелистала фотографиии картин художника. Да, Гельсингфорский - талантливый человек. Но почему жена вдруг сбежала от него в такую даль? И почему ее убили сразу после приезда Кирилла в Крым?..
*
Ярослав Кратов был недоволен повторным вызовом к следователю. Но явился при полном параде: черные кожаные джинсы, белый пиджак, рубашка--сеточка, великолепно уложенные черныее кудри и холеное лицо. Как-то не похож он был на человека, убитого горем. Аромат парфюма наполнил кабинет Алены. "Наверное, все средства ухода, выпускаемые сейчас для мужчин использует, - Алена вспомнила увиденный в каком-то каталоге набор мужской косметики из 15 предметов стоимостью в 6 или 7 тысяч рублей... "И кто такое купит?" - подумала тогда она. Ответ сейчас сидел перед ней. А ее сослуживец Вася при виде набора из каталога плевался: "На фиг мне вся эта шняга? Я что - гей? Мне такое надо, чтобы и помылся, и побрился, и машшину помыл, одно средство, но универсальное!"...
- Как давно вы знакомы с Розалией Михайловной Гельсингфорской? - спросила Алена, у которой уже защипало в носу от густого аромата мужского парфюма.
- Два года, - Кирилл поправил волнистую черную прядь. - Как раз неделю назад была годовщина нашей первойвстречи...
- Вы приехали сюда вместе по этому случаю? Отпраздновать?
- Да.
- Как вы познакомились?
- Я работаю тренером в велнес-клубе "Технология красоты" в Петербурге. На Каменноостровском проспекте, - уточнил Ярослав. - А Розалия Михайловна живет... жила неподалеку, на проспекте Добролюбова. Она стала ходить к нам после родов, чтобы восстановить форму. Я с ней работал.
- А когда ваши отношения стали более близкими, чем отношения тренера и клиентки?
- Не считаю себя вправе обсуждать такие вещи, - нервно заелозил на стуле Ярослав. - Это... Это не интеллигентно.
- Ярослав Савельевич, я задаю такие вопросы не из праздного любопытства, потому, что я - не любопытная кумушка с рынка, а следователь городской прокуратуры и веду дело об убийстве. А вам что, есть, что скрывать?
- Год назад, примерно, - хмуро выдавил парень. - У нее в семье начались нелады. Муж начал снова погуливать... Первое время после рождения дочери он вроде остепенился, с ума сходил от радости, носил Розу и Злату на руках, а потом вернулся к своим прежним развлечениям: тусовки в студии после фотосессий, эти его вечные фотомодели, с которыми он вел себя, как холостяк. Когда Розалия пыталась его урезонить, он был очень недоволен. Их отношения стали портиться. И Розалия вначале искала у меня не столько, - Кратов замялся, - физической близости, сколько душевной, просто поговорить, чтобы ее выслушали, проявили внимание...
- Вы знали о грядущем разводе вашей подруги?
- Да, и знаете, что подтолкнуло Розу к этому? У них уволилась няня, видимо, не выдержала постоянно нервозной обстановки в доме, где работает, вечных криков и ругани и сальных глаз хозяина. Роза попросила мужа помочь с поиском новой няни потому, что сама в этот момент занималась наследственными делами... Ну, вы об этом знаете: дом писателя... Так вот, он, чтобы не заморачиваться, брал ребенка с собой в студию, чтобы присматривать. Можете себе вообразить, ЧТО девочка там видела. Тогда Роза и решила развестись, чтобы уберечь Злату от отцовского влияния. Ничему хорошему ребенок от такого отца не научится. А уехать мы решили, когда Кирилл начал угрожать Розе расправой, если она подаст на развод и увезет ребенка...
- Угрожать расправой? Вы можете это подтвердить? Сами слышали?
- Да... Роза мне рассказывала несколько раз, как муж обещал изуродовать ее или убить, "чтобы другому не досталась". А однажды я сам услышал. Роза тогда потянула ногу на тренировке так, что не могла вести машину, позвонила Кириллу и попросила забрать ее из клуба. А у меня в тот день машина заглохла, и я под ней валялся, искал, в чем загвоздка. И тут подъехал Гельсингфорский, очень недовольный, видимо, его оторвали от очередной, хм, фотосессии, - скривился Ярослав. - Все бубнил: вот она его не знает, в чем еще обвинить, клеймит за каждый чих, а он ради нее все дела бросил и приехал; что же она не попросила о помощи того, кто для нее хорош... Слово за слово, и он ей выдал: "Мне уже плевать, где и с кем ты хвосты треплешь, и если свалишь, я не заплачу, но ребенка тебе не отдам, Злате нужен родной отец, а не посторонний мужик", - Ярослав кашлянул, - и в общем, сказал, что, если Роза попытается забрать у него ребенка, он ее из-под земли достанет и обратно закатает; якобы, у него, везде, где надо, есть знакомые, они так все обделают, что комар носа не подточит. Так и сказал: "Валяйся с кем хочешь или иди на все четыре, но дочь я тебе не отдам, незачем ей на мужиков твоих смотреть; отнимешь Злату - я тебя живьем закопаю!"...
Это было уже серьезно. Ведь Алена накануне уже выезжала "на труп" и видела разбитую голову Розалии и обломок кирпичной кладки рядом с телом...
- Он знал о ваших отношениях? - спросила она. - Или просто предполагал нечто подобное, когда обвинял жену в неверности?
- По-моему, нет. Или уже прилетел бы в клуб со скандалом, мне морду бить. Все у него с шумом, все напоказ, - неприязненно сказал Кратов, - базарная баба, а не мужик. Нет, просто перекладывал с больной головы на здоровую. Чем он в студии с модельками занимался после съемок - думаю, объяснять не надо, все тут люди взрослые, сами понимают... Или просто спьяну молол первое, что в голову взбредет... Он часто напивался, Роза мне говорила. И спьяну вел себя, как идиот. Трезвым он искренне раскаивался в том, что натворил, просил у всех прощения, дарил дорогие подарки. Два разных человека - прямо Джекилл и Хайд...
На читателя классической литературы холеный красавец-альфонс был мало похож. И Алена усомнилась, что он на самом деле читал роман Стивенсона. Может, просто наслышан о названии и сюжете в общих чертах или смотрел что-то из фанфиков - вроде "Мисс Хайд"...
- Кстати, он приехал дня два-три назад, - сообщил Ярослав, - вы в курсе? Я его один раз увидел с балкона, а сегодня встретил на набережной... И мне кажется, что он не просто позагорать сюда прикатил, а целенаправленно. И Роза погибла буквально назавтра после его приезда...
- Вы видели на набережной человека, похожего на Кирилла Гельсингфорского? - уточнила Алена.
- Не похожего, а именно его. Кто еще в сентябре в Крыму будет щеголять в этой идиотской косухе и "казаках", усеянных заклепками? - ответил свидетель. - А уж его рыжую шевелюру и красный стетсон размером с автобусное колесо ни с чем другим не спутаешь... И сегодня он выглядел так, будто дня два беспробудно пил и теперь еле жив с бодуна...
Алена сделала отметку в протоколе, а сама задумалась. Уж очень демонстративное поведение для человека, приехавшего "разобраться" с неверной женой "чтобы комар носу не подточил": расхаживает по набережной возле отеля, где остановилась изменница, в приметном головном уборе и обуви, словно специально хочет, чтобы его заметили. Но против фактов не попрешь: если Розалию убили сразу после приезда ее мужа, а на другой день Кратов видел Кирилла с большого похмелья... Не после убийства ли вероломной супруги художник запил?
Следующей была продавщица из круглосуточного магазинчика неподалеку от кинотеатра. Прочитав в интернете призыв от прокуратуры - "Всех, кто располагает информацией о случившемся, просим обращаться к майору юстиции Панферовой" - девушка тут же записалась на прием и пунктуально прибыла за четверть часа до назначенного времени.
В вечер убийства она где-то в половине десятого вышла из магазина перекурить - покупателей все равно не было. И услышала стук каблуков и уловила долетающий уже издали густой запах "Шанса" от Шанель. Мимо прошла женщина - "мелкая такая, сама - крыса крысой, аж зубы торчат изо рта, а прикид - зашибец, сумочка - обалдеть, Виттон, туфли - во, "Джимми Чу", а украшений - кило навешано!". На ходу она разговаривала по телефону: "Да, я уже подхожу. Смотри, не опаздывай! Я долго ждать не буду, тебе эта встреча нужнее, чем мне!" "И куда ее на ночь несет?" - подумала продавщица и, увидев приближающихся постоянных покупателей, молодую пару из близлежащего дома, торопливо вернулась в зал.
Проводив свидетельницу, Панферова запросила биллинг сим-карты с телефона Розалии. В первую очередь ее интересовали разговоры в вечер, предшествующий убийству. Не исключено, что человек, которого она просила не опаздывать, и есть убийца. Или последний, кто видел Розалию живой.
Посыпались и анонимки - от психически неуравновешенных людей или желающих с кем-то свести счеты. На сайте прокуратуры приняли уже несколько писем с одноразовых почтовых ящиков о заказном убийстве, организованном городскими властями; управлением культуры или руководством музея - "чтобы дом не отдавать и денег не платить", "вот и прибили тетку, чтобы на улице не остаться".
Одно письмо из очередного временного ящика повествовало о том, как Розалия на днях "сделала падставу Махмуду каторый у пляжа марожыным таргует, у 3-го пирса, она ему 5 штук давала, а унего сдачи нет, а она сказала, что его паганой митлой выгонят и реально пришла праверка и турнула его он грозился атплатить".
Следом в почту шлепнулось другое такое же письмо, о горничной из отеля. "Эта баба ее приревновала к своему хахалю и то ли кольцо то ли часы, дорогие, в тилежку сунула и кипеж подняла. Девчонку и выперли, а у нее семья большая, отец инвалид, она всем помогала, а теперь на улице небось ненавидит эту бабу, проверьте ее".
Еще одно письмо указывало на журналистку Орлову. "Эту Розалию одна баба в боулинге чуть шаром не угрохала, эта начала к ее парню клеиться, поругались, и та шаром как замахнется так эта еле ноги унесла, вот видос в приложении посмотрите".
Удалось выяснить, что авторы этих посланий выходили в сеть из круглосуточного интернет-кафе на околице Алустоса но, когда попытались опросить дежурного администратора, он отмахнулся: "Как я вспомню, кто несколько дней назад отправлял какое-то письмо? Сами посмотрите, тут сорок машин, все время люди сидят, одни приходят, другие уходят, шум стоит, да еще все в намордниках. Поди упомни!"
В зале в самом деле стоял полумрак, гремела музыка, вопили азартные игроки, увлеченные своими "танчиками", туда-сюда сновали посетителя... Идеальные условия для анонимщиков - никто просто не смотрит на соседей...
Панферова решила для начала проверить соседей Розалии по дорожке в боулинг-клубе - Орлову, Морского, Гершвина и Дольскую. И объявить в розыск Кирилла Гельсингфорского. А продавец и горничная подождут...
*
Накануне.
Проснувшись утром следующего дня, Вероника чувствовала себя неловко из-за вчерашнего вечера. Сорвлась: сначала чуть не подралась с Розалией, а потом устроила сцену Виктору...
Не открывая глаз, она потянулась на широкой кровати, и поняла, что Витя уже встал. И тут же подскочила сама: квадротур! Надо собираться.
Выглянув в окно (опять жара, всего 8 часов, а уже +24), Ника приняла душ и натянула голубые джинсы и красную "поло".
Из гостиной уютно пахло кофе и на столике стоял поднос с двумя чашками и корзиночкой булочек и круассанов. А из приоткрытой двери кабинета Вероника услышала голоса. Один - Витин, другой - Андрея Яковлевича Камышова. "Так рано, и уже занимаются делами? Интересно, Камышов когда-нибудь отдыхает?"
- Ты знаешь, что делать в таком случае, - резко и отрывисто сказал Виктор. Прошелестели шаги туда-сюда по ковру. Наверное, Витя при этом по-наполеоновски скрестил руки, сверкая потемневшими от ярости глазами. И Ника не завидовала тем, кто посмел его разозлить...
- Да, Виктор Ильич. Но...
- Такие шутники подают дурной пример, и их нужно примерно наказать, чтобы другим неповадно было. Безнаказанность приводит к тому, что подобное может повториться. Они должны знать, в чей огород полезли. Не знали? Их проблемы, не мои!
Ника догадалась, что речь идет о хакерах, взломавших Витин счет. По словам Камышова, находились они сейчас в Алустосе. И зря они так разозлили Морского...
Из кабинета вышли Андрей Яковлевич, неизменно подтянутый, в строгом костюме, и Морской - свежевыбритый, но еще в парчовом халате поверх пижамы. И Ника снова подумала: Андрей Яковлевич хоть иногда расслабляется? Она привыкла видеть шефа службы безопасности предприятия Виктора всегда безупречно одетым, в блестящих ботинках, и ни разу он не появлялся небритым или сонным; никогда не болел и не страдал от головной боли или сезонных простуд. Терминатор какой-то!
При ее виде мужчины переглянулись.
- Мы тебя разбудили? - улыбнулся Виктор. Он снова превратился в милого молодого человека.
- Нет, сама проснулась. Доброе утро, Андрей Яковлевич.
- Доброе утро, Вероника Викторова.
Морской еле заметно кивнул, и Камышов, откланявшись, удалился.
- Мне заранее жалко тех, кому ты решил преподать урок, - заметила Вероника, когда Виктор сел напротив нее и с аппетитом откусил половину от круассана.
- Приходится быть строгим, если люди думают, что можно безнаказанно дергать за хвост льва... Кстати, тут неподалеку есть парк, где живут в природных условиях тигры и львы... Завтра мы туда съездим и посмотрим, как вожак прайда оберегает свою территорию и учит жизни наглецов.
- А я уже видела в Ютубе, как здоровенные львы разбегаются при виде шлепанца дрессировщика, - улыбнулась Орлова.
- Вот и я так же. Иногда приходится кое-кому давать шлепанцем по заднице, чтобы другиебоялись.
- Это те хакеры, которые взломали твой счет?
- Почти взломали, - уточнил Виктор. - Да, это они.
В лифте они ехали молча, а на первом этаже остановились в изумлении. В актовый зал стекались журналисты, шумно галдя и толкаясь. Проехала телекамера. Под ногами змеились толстые провода.
- Хм, что за движ? - изумился Виктор.
По обрывкам фраз Ника и Виктор, проталкиваясь к выходу, поняли, что в актовом зале состоится пресс-конференция предполагаемой внучки писателя Степнова-Морского, Розалии Степновой - Гельсингфорской.
- Ну-ну, - с непонятными интонациями протянул Виктор. - Пресс-конференция, значит. Ясно...
*
"А в наших краях сентябрь - уже глубокая осень, - думала Лиля Дольская, поднимаясь с пляжа на набережную. Солнце все ощутимее припекало открытые плечи и руки девушки. - Нужно зайти в интернет-кафе, отправить домой фотографии сентября на юге..."
Чуть поодаль от пляжа, возле рядов сувенирных палаток, расположилась мини-кофейня "Апельсин". Лиля, большая любительница арабики, заглянула туда в первый же день в Алустосе. Продавец, смуглый темноволосый здоровяк-балагур лет 25, тут же предложил ей карточку постоянного покупателя - "Купи 7 чашек кофе и получи восьмую в подарок!". Лиля с благодарностью приняла подарок. Кофе в "Апельсине" пришелся ей по вкусу.
Продавец заулыбался ей уже как давней знакомой и шлепнул на карточке уже пятый штампик в виде апельсина с улыбающейся рожицей. Прикинув, что за отпуск она получит целых три чашки кофе в подарок, Лиля пришла в прекрасное расположение духа. Перекинувшись с бариста парой шутливых реплик по поводу моря, погоды и отдыха, она забрала стаканчик ароматного кофе и привычно устроилась на любимой скамейке, где ей так понравилось пить кофе, любуясь силуэтами гор.
О том вечере в "Аю-Даге" Лиля старалась не вспоминать. Вероника и Наум правильно сделают, если откажутся помогать этой малоприятной особе. Да и история Розалии внушала Лиле серьезные сомнения. В библиотеке два раза в месяц собирался кружок историков-краеведов. В феврале темой собрания стала как раз биография Степнова-Морского, в связи с его юбилеем, и ораторы, чтобы хорошо подготовиться к собранию, перелопатили массу источников, но нигде не нашли упоминания ни о какой юной влюбленной медсестре из полевого госпиталя, это Лиля помнила четко. А уж появление в студии парня с конвертом из лаборатории и подавно было плагиатом из программы "Пусть говорят", где нередко появлялась с таким же конвертом миловидная девушка с роскошной косой, Снежана...
Меньше всего Розалия была похожа на внучку писателя, интеллигента в энном поколении, настоящего героя-офицера, благородного и самоотверженного человека. Лиля вспомнила фамильные фотографии в музее Степнова-Морского в гостиной - и Розалию, в ее коротком платье, гремящую украшениями, визгливо хохочущую и лихо глотающую пятый бокал крепкого пива. Нет, что-то тут не то. Лиля надеялась, что наглой захватчице не удастся завладеть дачей писателя, разорить мужа или вытрясти из городской казны Алустоса отступные. Капитулировать перед такими аферистами - значит поощрять их на дальнейшие подобные действия.
Очень знакомая фигура появилась в дверях чебуречной метрах в десяти от кофейни. Лиля прищурилась. Даже в пестро одетой толпе отдыхающих этот мужчина бросался в глаза. Очень высокий, с буйной копной огненных кудрей, в черной футболке со светящимся черепом, проклепанных брюках, "казаках" с массой заклепок и очках как у Оззи Осборна, он и здесь привлекал к себе всеобщее внимание. А уж когда он нетвердой рукой нахлобучил на голову огромный красный стетсон, Лиля подумала: "А Аристарх его, наверное, до сих пор по всем лиговским забегаловкам разыскивает..."
Кирилл Гельсингфорский, не замечая ее, рухнул на скамейку около урны-пепельницы и с силой потер лоб. Его лицо было красным и очень помятым. Видно было, что накануне он крепко выпил или пил без остановки несколько дней кряду и сейчас мается жестоким похмельем. Жадно выкурив подряд три дешевых местных сигареты, фотограф поднялся и вразвалочку зашагал восвояси, поглядывая на белоснежную громаду "Морского" и стараясь держаться в тени.
"Как говорил Человек в футляре - как бы чего не вышло, - подумала Лиля с тревогой. - Если он встретит свою жену в обществе этого павлина Ярослава, скандала не избежать..."
У киоска "Союзпечати" она встретила Гершвина. Наум бархатным голосом ворковал со словоохотливой продавщицей, пока она отсчитывала ему сдачу за газету и два покет-бука с автоматами и мускулистыми "качками" в тельняшках на обложке. "Пляжное чтиво, - как называл эти тоненькие книжечки адвокат. - Интересно, авторы их хоть срочную служили?.. Я бы тоже мог такое написать. Только более жизненно..."
Прошлой весной у Лили и Наума случился кратковременный роман, но потом они остались друзьями, поняв, что в этой роли устраивают друг друга куда больше.
Гершвин откланялся и отошел от киоска. Лиля помахала ему рукой:
- Привет! А я думала, что ты поедешь с Никой и Виктором в квадротур по горам.
- Поднимай выше, - вскинул голову Наум, - я сегодня записался на дельтаплан! Буду летать над горами и, может, плюну с верхотуры на чей-то квадрик. Фиг ли мне эти детсадовские покатушки!
- Ого! А Ника уже знает, как ты называешь любителей квадроциклов? А если ты попадешь плевком на квадрик Морского?
- Они об этом и не узнают. Если ты меня не сольешь. Спасибо за предупреждение, буду смотреть, куда плюю, чтобы не сделать хорошему парню такое западло.
- Я еще подумаю, сливатьтебя или нет, - шутливо припугнула Лиля.
Они отошли под навес для курения и достали сигареты. Прикуривая, Наум старательно заслонял огонек от ветра, но все равно сигарету зажег только с пятнадцатой попытки.
- А на войне было, - припомнил он, - от одного огонька даже двое старались не прикуривать, а уж троим и вовсе было категорически запрещено. Наши позиции часто отслеживались снайперами. Так они по ночам на огонек мушку наводили. Чаще всего, если мы экономили газ в зажигалке и прикуривали от одного огонька по очереди, именно третьего и снимали. На первого он наводит ствол, на второго прицеливается, а в третьего стреляет. А были такие асы, что ухитрялись уже второго сшибить. И мы быстро поняли, что лучше каждому свое огниво иметь, чем башку под снайперскую пулю подставлять... На один огонек он по-любому стрельнуть не успеет.
- "А на войне, как на войне..."...
- Хорошая, кстати, песня. Все как в жизни.
Лиля рассказала Науму о встрече с Гельсингфорским.
- Надеюсь, он ее повстречает и разок-другой наподдаст! - у Наума даже усики дыбом встали. - Я принципиальный противник применения физической силы против женщин, но этой, блин, дикой Розе не помешало бы вмазать... Она сейчас в отеле пресс-конференцию проводит, с онлайн-трансляцией в прямом эфире. Ты бы послушала, что она обо мне сказала! - Наум достал смартфон, поводил пальцем по экрану и развернул к Лиле. - Я ее после "Аю-Дага" вежливо послал куда подальше с ее мыльной оперой и фальшивой доказухой, так ты послушай, что она обо мне говорит!..
- Однако! - воскликнула Лиля, выслушав душещипательный монолог Розалии об угрозах со стороны городских властей и хранителей культурного наследия и перетрусившем адвокате.
- Я на перевале не боялся, - кипятился Наум, - когда нас была сотня стригунков-первогодков против пятисот опытных башибузуков, на боевых операциях не боялся; когда брали лагерь, где они наших военнопленных держали - не боялся, а тут какая-то, - Наум в последний момент удержался от бранного слова, - обзывает меня трусом! Смелая нашлась. Посмотрел бы я на нее на перевале, если бы она увидела, ЧТО такое по-настоящему страшно... И ведь, - он криво усмехнулся, - я ей даже ответить не могу, тут же получится, что я на правду обиделся; трус, мерзавец, только с женщинами и воюю... Ладно. Найду способ с ней сквитаться за "труса"! Погонят ее отсюда поганой тряпкой, помяни мое слово!
- А может, просто плюнешь на эту убогую?
- Утереться и забыть оскорбление? Не мой формат, Лиля.
*
Телефон в кармане джинсов вибрировал долго и настойчиво, но Вероника вытащила его только на привале. Она еще не очень хорошо управляла квадроциклом и сосредоточила все внимание на узкой и неровной горной дороге. Тут нельзя было одной рукой держать руль, а другой - телефон. Даже на ровных магистралях Петербурга подобное поведение часто приводит к авариям, а уж в этих горах - и подавно.
Увидев на дисплее номер своего коллеги из "Телескопа", Вероника тут же позвонила ему:
- Привет, Саня! Извини, не могла ответить, мы на квадриках в гору поднимаемся. Что новенького?
- На квадриках?! - изумился Александр. - А я-то тебя в зале ищу. Думал, ты такую "бомбу" не пропустишь. Я тоже в Алустосе, - пояснил он. - Та-акая интересная пресс-конференция, а ты в горы умотала. Не узнаю тебя!
- Если ты говоришь о Розалии Гельсингфорской, - ответила Вероника, - то я на нее уже насмотрелась и лишний раз слушать эту комедиантку не хочется.
- Комедиантку? - навострил уши Саня. - А что - у тебя уже есть что-то на нее? Ты думаешь, что она не внучка писателя? Уже расследуешь? Как назовешь? "Наследники Остапа Бендера"?
- Нет, Саня. Я тут на отдыхе и хочу хотя бы этот отпуск провести спокойно. Но скажу тебе одно: насчет Остапа Бендера ты угадал. Уж больно мадам Гельсингфорская похожа на детей лейтенанта Шмидта...
- Что, Ника, возраст дает о себе знать? - поддел ее Саня. - Раньше бы ты в расследование ринулась с шашкой наголо и боевым кличем команчей, а сейчас отказываешься от потенциально интересной темы ради того, чтобы греть пузо на пляжУ, фланировать по набережной, вкушая пахлаву и вареную кукурузу, а по вечерам делать селфи с видом на море, как почтенная представительница буржуазии... А раньше бы ты в это дело с головой - бултых, да криминал бы нарыла, да в парочку экстремальных ситуаций, да на спецвыпуск...
- Я тебе устрою экстремальную ситуацию, - пообещала Ника, - дошутишься. А в этом деле для меня все просто и ясно, как пряник. Банальная мошенница вроде тех, кто "делает интересное предложение" или сообщает, что "ваша карта взломана", вот только фантазия у нее побогаче и размах пошире: подавай ей музей Степнова-Морского, не больше, не меньше!
- Кстати, - интригующе шепнул Саня, - твой богательний Буратино вроде бы тоже Морской... Уж не он ли настоящий внук писателя?
- Думаю, совпадение. А ты, Саня, лучше покопал бы ее прошлое до замужества с Гельсингфорским. Уж больно ладно-складно она сейчас проигрывает сценарий. Как будто не впервые проворачивает подобную комбинацию. Может, она у нас - аферистка со стажем.
- Покопаюсь, - ответил коллега, - ты и правда даришь мне тему?
- Саня, я в отпуске. И банальный "развод на бабки" мне не интересен. Поэтому бери, пока я добрая. Удачи тебе!
Виктор тоже беседовал по телефону чуть поодаль, там, где гремела музыка в придорожном бистро. Их товарищи по экскурсионной группе толкались в очереди. Трое барменов суетились, едва успевая подогревать бургеры, пирожки и самсу, доставать из холодильника запотевшие бутылки минеральной воды и лимонада и брикетики с мороженым и заваривать чай и кофе.
Веронике тоже захотелось эспрессо, и она заняла очередь. Вблизи она увидела лицо Виктора - резкое, ожесточенное, с потемневшими от гнева глазами. Слов было не разобрать из-за рева музыки и многоголосого гомона, но выглядел он раздраженным не на шутку.
Кофе оказался слабоватым, в картонном стаканчике, а на дне, вопреки просьбе Ники: "Без сахара, пожалуйста!" раскисала горка песка. Совсем не то, что подают в любимых Вероникиных "Кофиксах", где за 60 рублей заваривают доппио, в котором ложечке стоит.
- По-моему, это они просто джезву сполоснули, - к ней подошел Виктор с таким же стаканчиком, - эх, а я так хотел выпить хваленого местного кофе по-восточному!
- Думаю, что в придорожной кафешке его не варят, - ответила Ника, гадая, что могло так обозлить Морского несколько минут назад, - лучше поискать его на набережной. Слушай: Розалия всех журналистов в Алустосе собрала. Мне только что звонил с ее пресс-конференции сослуживец из "Телескопа".
- Видно, очень уверена в себе, если действует так напролом, внаглую, - усмехнулся Виктор.
- А с кем ты разговаривал, если не секрет? У тебя было такое лицо, как будто ты кого-то "заказываешь".
- У тебя богатая фантазия. Мне просто надо было кое-кому хвоста накрутить за нерадивость. Дорогу до Новоминской должны сдавать через две недели, а рабочие, как я увидел на вебкамере, только что начали асфальт укладывать. А потом начнут до бесконечности откладывать укладку, ссылаясь на дожди и снег... Стоило мне уехать, и все от рук отбились.
*
Ника закончила разговор и устало прикрыла глаза. Как трудно было не сорваться, слушая напористый голос двоюродной сестры из Рощино! Жанна в очередной раз занудливо вещала о том, что "этот нувориш тебя проманежит еще лет пять-шесть и бросит, помоложе найдет, если ты не додумаешься его по-бырику окольцевать, а еще лучше ребеночка роди, тогда хоть что-то при разрыве сможешь с него стрясти, и суд на твоей стороне будет, а то останешься на бобах...". Никакие аргументы, что они с Виктором - взрослые люди и сами разберутся в своей жизни, на Жанну не действовали. Она не обладала особой деликатностью, границ в разговоре и запретных тем для нее не существовало, да еще эта манера говорить так, что было слышно даже в соседнем помещении со скоростью пять слов в секунду... Сама Жанна, последние 15 лет не выходящая из декретного отпуска, была твердо уверена в том, что правильно построила свою жизнь и имеет право учить других, как надо жить, и осуждать тех, кто живет, по ее мнению, неправильно. По мнению Жанны, единственой важной цнлью для каждой женщины должны быть семья и рождение по возможности большего количества детей. "А ты все фигней маешься в своей газете, так и жизнь пройдет, некому стакан воды будет подать", - заключила Жанна в конце разговора.
- Напиши это на карточках и просто показывай мне вместо того, чтобы в очередной раз повторять, - буркнула Вероника, - хорошо, Жанна, я поняла: в "Телескопе" будет стажироваться дочь вашего районного педиатра, и я должна ее курировать. Хорошо, я это сделаю. Да, я уже запомнила, что ты хочешь вытрясти из педиатра путевку в профилакторий для Яси, и это будет легче сделать, если долг платежом будет красен, не повторяй. Жанна, в третий раз повторяю: я все запомнила и помогу дочке вашего педиатра на стажировке! Только пусть она тоже старается, а не балду гоняет...
Она потерла пальцами веки. Даже по телефону Жанна ухитрилась вымотать ее так, что воодушевление после увлекательной поездки по горам почти сошло на нет. Остались только усталость, ноющие мышцы и горящие от горного солнца и злого ветра щеки. Как будто у нее поднялась температура... А в голову, благодаря кузине, снова полезли непрошенные мысли о том, почему, в самом деле, Виктор даже не заводит разговора о том, что пора бы им подумать о дальнейшей перспективе их отношений... Хотя обычно Нику устраивало нынешнее положение дел. Но Жанна умела "вынести мозг" собеседнику... "А странно, почему я за три года ни разу не забеременела", - подумала Орлова, хотя не жаждала обязательно иметь детей...
Чтобы отогнать эти мысли, Вероника переоделась в купальник и спустилась во внутренний бассейн на цокольном этаже отеля. Может, плавание поможет ей стряхнуть с себя Жанкины бредни и ее занудливое повторение: "Ну так ты поняла? Ты не забудешь? Ты обязательно сделай! Нужно будет..."
*
- Вы мне что - угрожаете?!
"О, Господи, хоть из отеля съезжай:куда ни зайдешь, везде на Розалию наткнешься!"
Вероника была в кабинке для переодевания. Она уже стащила с себя мокрый купальник и обтиралась полотенцем, когда снаружи раздался резкий визгливый голос "внучки писателя".
- Не угрожаю, а предупреждаю, - ответил Наум, - вы сегодня утром возвели на меня напраслину на своей пресс-конференции, и если в вашей душещипательной истории окажется хоть капля лжи, я до этого докопаюсь и обличу вас так же - публично. Не стоило вам, сударыня, злить ветерана первой чеченской кампании.
- А я вас предупреждала, - процедила Розалия, - кто не со мной, тот против меня. Вы не поняли? Вот и пеняйте на себя!
- Кто пытался меня уничтожить, сейчас на Крайнем Севере зоны топчут, - рассмеялся Наум, - а кое-кто и в "Черном Дельфине" и "Полярной Сове" отдыхает за госсчет. Тоже думали, что смогут уничтожить меня.
- Уж не знаю, чем вы там занимались в Чечне, которой мне весь мозг уже вынесли, - противно хихикнула Розалия, - может, снабженцем подхалтуривали, тушенку со склада налево продавали. Наверное, только с женщинами и умеете воевать. У меня ребенок, а вы меня Заполярьем и "Совой" пугаете!
Повисла пауза, и Вероника без труда определила, что Наум медленно наливается яростью.
- Если высунетесь со своими разоблачениями, так о вас и подумают, - донеслось уже с расстояния, - сочтут, что вы обиделись на мои слова о трусости и свели счеты!
На дверь кабинки Ники обрушился мощный удар. Тонкий металл задребезжал, но выдержал. Потом прозвучала короткая, но эмоциональная фраза на идише.
- Наум, я не знаю идиш, но по твоим интонациям поняла, что ты имел в виду, - подала голос Вероника. - Я думала, ты ее в бассейне утопишь.
- Это я к тебе долбанулся, что ли? - гнев у Наума сразу сменился смущением. - Извини... Больно надо было бассейн загрязнять! Если эту гадину кто-то тут приложит по гнусной морде чем потяжелее, я его на суде бесплатно защищать буду!
Ника вспомнила, как сама готова была запустить в наглую бабу самым тяжелым шаром для боулинга и не стала упрекать Наума за вспыльчивость. Да, Розалия не только у нее вызывала подобные чувства. Быстроодевшись, девушка вышла из кабинки. Наум хмуро сидел на краю шезлонга и просматривал новости в телефоне.
- У нее уже появились сторонники, - сообщил он, - из числа моих хейтеров. Обрадовались: появилась уважительная причина вылить на меня свой ночной горшок. Уже начали лить помои.
- Разве ты не говорил, что тебе плевать на бездельников, которые от скуки шляются по Сети, затевают свары и поливают грязью успешных людей? - Ника видела, что Наум очень обозлен, и решила задержать его в бассейне или хотя бы быть рядом. Кто его знает, до какого белого каления Розалия может довести ее друга. А Веронике не хотелось, чтобы у кого-то изее друзей были неприятности из-за этой аферистки.
- Плевать, - согласился Наум, - но меня беситее беспардонность. Ты слышала? Она фактически не отрицает, что ее притязания незаконны, а история о военно-полевом романе писателя и медсестры - фейк. И она еще грозится ославить меня на весь мир, если я попытаюсь вывести ее на чистую воду. Дрянь кривоногая!
- Дрянь, - села рядом Вероника. - И еще хуже то, что она прикрывается дочерью, как щитом, из-за ее спины творит что захочет и уверена, что никто не посмеет дать ей сдачи: у нее же ребенок на руках! Детьми прикрываться - хуже не придумаешь.
- Кстати, сегодня Лиля видела на набережной ее мужа, - сообщил Наум, - представляешь, что будет, если художник увидит свою милую страдалицу-жену в обнимку с этим расфуфыренным альфонсом? Вот пассаж! И когда только успел из Веселого поселка до Алустоса добраться?
- Самолетом, Наум, - ответила Ника, - три часа в воздухе, потом два - на автобусе из Акмесджита. Утром прилетел, к обеду уже здесь. Тебе не кажется, что запахло грозой?
- Уже не кажется, а чует моя чуйка.
"Чуйка" Наума никогда его не подводила.
В вестибюле Наум отошел к автомату, чтобы купить бутылочку минеральной воды. Он, как мальчишка, любил наблюдать через прозрачную дверцу, как механические "руки" выталкивают бутылочку с нужной полки в лоток. А Веронике позвонила мама. Девушка со стыдом вспомнила, что не связывалась с ней уже два дня и приготовилась получить суровую отповедь за это.
Несмотря на вечер, в отеле вовсю бурлила жизнь. В баре играла музыка и доносились веселые голоса диджеев; в бильярдной стучали шары, по вестибюлю сновали желающие купить что-нибудь в гостиничных магазинчиках. Шумели и шалили дети. Щелкали фотовспышки. И Вероника вышла в сад, чтобы шум не мешал разговору.
Беседуя с мамой, она дошла по аллее до панорамного окна, открывающего ее взору почти весь бар. Возле стойки на высоких стульях сидели Ярослав, любовник Розалии, и Виктор. Сейчас лощеный красавец-атлет заметно спал с лица и уже не выглядел таким самодовольным. И немудрено. Все пугались, когда Морской смотрел такими жесткими потемневшими глазами и бросал отрывистые рубленые фразы. А Морской буквально замораживал "Лоренцо" взглядом и говорил что-то гневное. Потом залпом выпил свой "мохито", припечатал стакан о стойку, положил деньги на тарелочку и вышел.
Какое-то время Ярослав сидел поникший, словно оглушенный, а потом подозвал бармена. Тот засуетился, артистично жонглируя бутылками и орудуя шейкером и приготовил парню большую порцию судя по всему весьма крепкого коктейля. Что же сказал ему Виктор, если Ярослав после разговора с ним заказывает такую термоядерную смесь? - изумилась Вероника, увидев среди ингредиентов виски и текилу.
По соседней аллее, скрытая высокими, аккуратно подстриженными кустами ароматно цветущего южного растения, прошла женщина. На ходу она разговаривала по телефону:
- Да, именно там, жди на скамейке. Мы обо всем поговорим и все выясним на месте. А вот это уже лишнее, держи себя в руках, нервы тебе еще пригодятся, - она гадко хихикнула, и Орлова сразу узнала этот голос. - Я предлагаю решить вопрос как цивилизованные люди, скандал сейчас не в твоих интересах. Да, это тебе нужно, чтобы все решилось миром, не забывай об этом. Играть будешь по моим правилам, как и все тут. Да, теперь игру тут веду я, - Розалия снова неприятно захихикала. Ника сразу вспомнила ее маленькое перетянутое пластическими операциями личико, влажные десны и лошадиные зубы. Интересно, с кем эта особа собирается встречаться в такой поздний час?..
- Ника, алло, ты пропала, - напомнила о себе мама.
- Нет, я тебя слышу.
- Я тебя уже в третий раз спрашиваю, где вы уже успели побывать, а ты отвечаешь "да-да, хорошо, поняла", как будто не слушаешь меня. Что у тебя случилось? Опять какая-то работа? Никуша, ты можешь хоть один отпуск провести без приключений?
- Наум пытался сосватать меня на одно дело, но я отказалась, - честно ответила Вероника. - Да и он, подумав, тоже дал отвод клиентам. Тратить свободное время на каких-то наперсточников ему тоже не хочется.
- Наперсточники? - изумилась мама. - Они так хорошо зарабатывают, что могут обращаться к такому дорогому адвокату?
- Ну не в буквальном смысле наперсточники, но по сути - то же самое. Жулики, аферисты, притом не самые лучшие. Мы их послали и забыли.
- Правильно, - похвалила мама. - Может, ты хоть в этом году спокойно проведешь отпуск.
- И я бы этого хотела. Не искать приключений на свою задницу, а тихо, по-буржуазному отдохнуть: пляж, экскурсии, прогулки под руку по набережной, покупка морских раковин и ожерелий из самоцветов... Старею, наверное, теряю кураж!
Мать и дочь рассмеялись.
- Ну, если ТЫ стареешь, то кто тогда я? - спросила Татьяна Ивановна. - Не мама, а мамонт? Да нет, Доченька. Иногда даже молодым людям необходимо, как ты говоришь, нажать на паузу. И...
В босоноку забился камешек, и Ника долго безуспешно пыталась его вытряхнуть. Удивительно, как легко они забирались в обувь и как трудно потом было их вытряхнуть. Ника зашла в беседку, села, одной рукой удерживая телефон, а другой сняла босоножек. И тут мимо беседки кто-то прошел, тоже с телефоном. На этот раз - мужчина. Ника сразу узнала голос Камышова.
- Да, Виктор Ильич, все понял. Приступаю к исполнению.
- Слышу, у вас там жизнь вовсю бурлит, - заметила мама, - музыка доносится, голоса веселые. На юге еще лето? Давно я уже там не бывала...
- Бурлит, это точно, - Ника гадала над тем, куда направилась Розалия и с кем собирается встречаться. Уж не с мужем ли она разговаривала с таким чувством превосходства? И правда, Кирилл сейчас в отчаянном положении из-за бурной деятельности жены. Ему грозят не только развод и лишение родительских прав, но и потеря значительной части своего состояния, если не всего.
Ника не спешила уходить из беседки, где было так тихо, спокойно и так сладко пахло южными цветами. Шум веселящейся гостиницы долетал сюда меньше. Ника с наслаждением вдохнула ароматы морской воды и магнолий. Закончив разговор с мамой, она скинула и второй босоножек и вытянула босые ноги, давая им отдохнуть от жестких ремешков. "Я на отдыхе, - подумала она, - я не собираюсь ни во что влезать. Думаю, что с Розалией разберутся и без меня. А я с ней никаких дел иметь не желаю..."
Но как отмахнешься от того, что она услышала, прогуливаясь по аллее? Какие-то таинственные разговоры по телефону, и Витя о чем-то беседовал в баре с приятелем Гельсингфорской и выражение лица Морского при этом напоминало маску Дарта Вейдера... Только алого меча в руках не хватало, чтобы изрубить на мясной ряд всех, кто его обозлил...
И Камышов все время появляется то в отеле, то поблизости... И Лиля днем видела на набережной Кирилла... Зачем он сюда прилетел?
"Я на отдыхе", - повторила Ника, но профессиональное любопытство уже распалялось все сильнее и не отпускало ее.
Ника закурила, откинувшись на спинку скамьи внутри беседки. "Подожду до завтра. А утром на свежую голову еще раз подумаю обо всем этом. Вечером все равно ничего путноо на ум не приходит. Права была Скарлетт О-Хара, когда говорила себе, что подумает о проблемах завтра..."
Какая-то подвыпившая молодая парочка в поисках укромного уголка с разгон влетела в беседку.
- Ой, занято, - весело изумилась девушка, увидев Веронику.
- Сорян, - так же, с улыбкой до ушей, сказал парень.
Влюбленные удалились на поиски другого уединенного уголка, а Ника надела босоножки и вышла. Иллюзия полного одиночества растаяла: поблизости отель, где всю ночь идёт веселье, и в любой момент в беседку может ввалиться какой-нибудь курильщик или влюбленная парочка. Орлова неторопливо направилась к отелю. Поддавшись бесшабашной атмосфере курорта, она зашла в бар и заказала легкий коктейль.
Ярослав все еще хмурился у стойки, подпирая заметно отяжелевшую голову ладонью и цедил уже какой-то другой коктейль, кислотного красно-зеленого цвета, тоже, наверное, крепкий. "Чем же Витя его так оглоушил, что он уже битый час сидит тут и надирается?" - удивилась Вероника.
- Вот ты где, - подошел к ней Гершвин, - а я тебя по всей территории ищу...
- Позвонила мама, - пояснила девушка, - и я вышла в беседку, а то тут не дали бы поговорить. Музыка орет, все галдят... Толчея, как на ярмарке.
- И то верно, - кивнул адвокат, - курорт летней ночью никогда не спит. Даже удивительно: у нас сентябрь - осень золотая, дождь и уныние, а тут - цветение, веселье, лето, да и только. Тебя Витек не хватится? А то еще свистнет своих гавриков и объявит розыск чего доброго...
- Он занят какими-то своими делами, - Вероника указала взглядом на Ярослава, - около часа назад я видела, как они разговаривали у стойки. Не знаю, что они обсуждали, но Витя был очень зол, а Ярослав теперь сидит и добивает то ли третий, то ли четвертый крепкий коктейль. Судя по всему, с абсентом...
- Если он и в самом деле это выпьет, - хмыкнул Наум, - его придется иззала выволакивать, как мешок с соломой. По-моему, парень уже нагрузился до бровей. И не похоже, что он празднует победу, - злорадно добавил адвокат, - хотя его мадам в бассейне держалась так, будто и впрямь всех уже крабом поставила. Скорее всего, что-то не связалось, как задумал Штирлиц, и парень это уже понял, а до его подруги жизни доходит, как до жирафа...
Ярослав выкинул соломинку, махнул остатки коктейля залпом, шлепнул на стойку двухтысячную купюру, сполз с высокого стула, едва не шлепнувшись на задницу, и, покачиваясь, вышел.
- Правильно, что бармен не стал ему больше наливать, - покачала головой Вероника, - а то было бы "весело"...
- Проветриться пошел, - Наум увидел в окно, как Ярослав нетвердой походкой идёт по аллее. Парня сльно качнуло, бросило в одну сторону, в другую - как матроса на палубе в сильный шторм. - Хоть бы купаться не пошел... Так ведь и тонут пьяные дураки: нальются по самую макушку - и в море "колдыбой"... Раз повезет, два, а на третий...
Ярослава снова мотнуло через всю аллею. Он чуть не сшиб на клумбу солидную даму в белом льняном костюме, рассыпался в извинениях, отступил, давая ей дорогу... И тут же налетел на идущую навстречу млодую пару. От столкновения "Лоренцо" потерял равновесие и с размаху сел на клумбу, помяв цветы. В окно донеслись испуганный возглас девушки и крепкое словцо от ее спутника. "Куда охрана смотрит? - негодовала дама в белом. - Шатаются тут пьяные, как зюзя! А еще приличное место!"
- А что тут может сделать охрана, - комментировал Наум, - он же постоялец, а не с улицы пришёл. Как они с Розалией говорят: заплатили за отдых и отдыхаем, а вы позаботьтесь, чтобы нам понравилось. Отдыхают по полной, - съязвил адвокат, когда Ярослав кое-как собрал непослушные конечности в кучку и поднялся. - Интересно, а как же эта госпожа Мюнхгаузен отпустила свое сокровище гулять в одиночестве? Я думал, она его даже в уборную сопровождает из страха, чтобы не увели красавца.
- У нее встреча с кем-то. Я разговаривала с мамой в беседке и увидела, как Розалия уходит и по дороге разговаривает с кем-то по телефону, просила ожидать ее на скамейке...
- Мдя... Исчерпывающий ориентир, если учесть, сколько на набережной скамеек, и на каждой кто-то сидит, - Наум пригубил "сангрию".
- Наум, мы же не занимаемся этим делом...
- Я просто так любопытствую, теоретически...
*
- Видела тебя в баре, - сказала Вероника, выходя из ванной, - ты пил мохито у стойки...
- Да, "Баккарди" тут неплохой, - заметил Виктор, забросив руки за голову.
- Ты о чем-то беседовал с Ярославом.
- Да, сказал ему, что они не лучший объект выбрали для демонстрации превосходства интеллектуального гения над оголтелым капиталом.
Ника села на край огромной кровати.
- Так это они?..
- Да. Пытались подъимичить с моим счетом, - Морской рассмеялся. - Уж не знаю, кто из них такой ловкий хакер, но и мои безопасники не лыком шиты. В кино, как правило, дурак-олигарх остается с носом; одурачен; разорен; посажен а то и шлепнут. А умница-герой и его красавица-подруга, весело хохоча, целуются на крыльце своего палаццо с видом на закат над морем. А в жизни вышло иначе...
- И что ты с ними сделаешь? - Вероника сбросила халатик и забралась под одеяло.
- Бочку и цемент я на курорт не захватил, - Виктор тоже лег и погасил ночник со своей стороны, - так что пока еще не решил, чем их заменить. Давай сегодня пораньше ляжем, а то завтра в восемь мы уже выезжаем в "Тайган"...
Ника натянула на себя одеяло. Безмятежному выражению лица и легкому юмору Виктора она верила мало потому, что хорошо рассмотрела его заледеневшие глаза и ожесточенное лицо в баре во время разговора с Ярославом. Его сильно задели бесцеремонные хакеры...
Пару месяцев назад, помогая ей и Науму в Выборге, Виктор на четверть часа обесточил городской вокзал, чтобы не выпустить "Ласточку" с беглецами... После этого Вероника поняла, что для Морского действительно практически нет ничего невозможного. А раньше был заезжий "деляга", который по глупости или самонадеянности вздумал развернуть свой "бизнес" на чужой территории и открыл дом терпимости под носом у самого Витьки-Святоши, на дух не переносящего подобного, а другой ушлый делец устроил нарколабораторию в окрестностях Новоминской... Финал был закономерен. После того, как много лет назад его двоюродную сестру завлекли в секс-бизнес и погубили, а потом убили ее отца, Виктор был беспощаден к торговцам женским телом и от такой наглости вышел из себя. "Пасти телок" на своей территории он не разрешал никому, и так же непреклонно вытеснял из своих владений всех пушеров. И еще больше он не любил самонадеянного нахальства...
К недругам и конкурентам Морской относился спокойно: все бывает, дело обычное. Но он был и очень самолюбив. Иногда в нем "взыгрывало ретивое", и "взыгрывало" не на шутку. И то, что какие-то мелкие мошенники попытались облапошить его, поставив в один ряд с "лохами", на которых привыкли зарабатывать, очень разозлило Морского.
Виктор потянулся и обнял Веронику.
- Думаю, что тебе будет интересно увидеть прайд, - сказал он, - я снимаю шляпу перед руководителем парка. Наверное, непросто было добиться того, что львы признали его главенство.
- С людьми это тоже бывает сложно, - ответила Ника, - иногда даже труднее, чем со львами.
- Вот я и хочу познакомиться с человеком, преодолевающим те же трудности, что и я, - Морской привлек Веронику к себе. Его загорелое тело серебрилось в лунном свете, льющемся через неплотно закрытые жалюзи. От русых волос пахло морем.
Уезжали они рано утром - как раз в это время следователь Алена Панферова выехала на место преступления и зафиксировала насильственную смерть гражданки Санкт-Петербурга Гельсингфорской Р. М. от удара тяжелым тупым предметом по голове...
*
Вечером Ника сразу поняла, что в отеле днем произошло нечто, из ряда вон выходящее. Администратор на рцепешен перепутал ключи; его помощник выглядел так, словно его стукнули пыльным мешком из-за угла. В глубине вестибюля промелькнул полицейский в мундире и с дубинкой на поясе.
- Вас тут ждут, - администратор опасливо посмотрел на Морского и почесал щеку под маской. - Следователь, из прокуратуры...
- Кого ждут? - отрывисто спросил Виктор. - Меня или госпожу Орлову?
- И зачем к нам пришли из прокуратуры? - нахмурилась Вероника, уже подозревая, каким будет ответ...
- У нас ЧП, - наконец решился администратор, на лице которого отчетливо читалось тоскливое: "Господи, и почему я должен сообщать ТАКИЕ новости?", - убили постоялицу, пришел следователь...
- Так, - кивнул Виктор, - ясно. Где?
В зоне отдыха под пальмами в креслах друг против друга сидели Наум Гершвин и мальчик-подросток в джинсах, клетчатой рубашке и круглых, как у Гарри Поттера, очках. Но увидев у него на коленях папку, Ника предположила, что это и есть гость из прокуратуры. "Следователь? Скорее стажер. Совсем еще юноша"...
- Майор юстиции Панферова Алена Петровна, - отрекомендовался "подросток", поднимаясь и раскрывая удостоверение, - следователь по особо важным делам. Госпожа Орлова, господин Морской? Прекрасно. Мне нужно задать вам несколько вопросов в связи с тем, что произошло накануне, около 22 часов вечера на набережной...
- Подождите, а что случилось? - спросил Виктор. - Мы весь день провели в "Тайгане", уехали рано утром и ничего не знаем о последних новостях...
Наум сделал скорбное лицо.
- Полная опа, дети мои, да простят меня дамы за мой плохой французский. Соседку-то нашу, мадам Гельсингфорскую, кто-то и впрямь подкараулил и жизни лишил... Тут все на ушах теперь. Она после той "прессухи" - лицо медийное.
- О, Господи, - выдохнула Ника, опускаясь в кресло. Да, Розалия откровенно раздражала ее, да еще и оказалась прожженной мошенницей. Но ТАКОГО Вероника ей все-таки не желала...
- Да-а, - сел в соседнее кресло Виктор, - вы нас огорошили известием... А чем мы можем помочь вам, Алена Петровна?
*
Наум был изрядно удивлен, впервые увидев следователя Панферову. Сначала, когда она вошла в вестибюль "Морского", портье принял ее за одного из местных мальчишек, вечно слоняющихся по набережной, и кинулся выдворять. Но когда "мальчик" достал удостоверение работника прокуратуры, лощеный халдей в форменной жилеточке растерянно остановился и довольно глупо захлопал глазами, а лицо у него вытянулось. "Да и я тоже обознатушки допустил", - усмехнулся про себя Гершвин. Однако, узнав о причине визита Панферовой в отель, смеяться перестал. "Так, чуяла ведь моя чуйка... Если Гельсингфорская со всеми так себя вела, как со мной, удивительно только одно: как этого не случилось раньше... В Алустосе она словно напрашивалась на крупные неприятности, - думал Гершвин, отвечая на вопросы Алены Петровны. - И напросилась-таки. Где же Ника и Витек? Если бы я знал, когда они приедут, постарался бы перехватить их первым и предупредить о том, что их тоже захотят опросить. Жаль, что они вне зоны доступа, телефоны, наверное, в парке повыключали, я бы им звякнул..."
- Да, я видела, как Гельсингфорская где-то в половине десятого вечером выходила из отеля, - подтвердила Вероника. - Я разговаривала по телефону в аллее, а Розалия Михайловна прошла по соседней аллее. По дороге она с кем-то договаривалась по телефону о встрече и просила не опаздывать.
- Вы что-нибудь еще услышали из ее разговора? - спросила Алена, заправляя за ухо длинный светлый чуб.
Вероника на секунду призадумалась.
- Да, она что-то говорила о скамейке под фонарем и о том, что лучше решить вопрос мирно, - ответила она.
- А почему вы разговаривали по телефону в парке? - задала следующий вопрос Алена.
- Я вышла из гостиничного бассейна и была в вестибюле, когда мне позвонила мать. Я вышла в парк потому, что в вестибюле вечером шумно, мне всю эту музыку не перекричать.
Панферова кивнула.
- Очень хорошо. Итак, вы говорите, что Розалия Михайловна покинула отель приблизительно в половине десятого вечера?
- Да. Через несколько минут я закончила разговор с матерью и посмотрела на часы в телефоне. Было 21.37.
- У вас не было предположений, с кем она должна была встретиться?
Подставлять Кирилла Гельсингфорского, и так загнанного в тупик хитрой и меркантильной развратницей-женой, Веронике не хотелось. Она только пожала плечами:
- Не знаю. Розалия развернула тут бурную деятельность, и круг ее общения, наверное, был широк.
- Вы имеете в виду дело о наследстве Степнова-Морского? - уточнила Алена Петровна.
- Да.
- А как вы думаете, не могла ли она разговаривать с мужем? - блеснула очками в свете ламп Панферова. - Скажем, решать вопросы развода, раздела имущества и родительских прав?
Итак, она уже знает, что Розалия собиралась разводиться с мужем. Видимо, опросила Ярослава одним из первых... Бедный Кирилл. Даже если он не убивал жену, доказать это будет крайне трудно. Следствие сочтет, что у него был самый весомый мотив для убийства - измена жены, побег с любовником на курорт, угроза разорения и намерение отнять у Гельсингфорского дочь. И Панферова, наверное, уже знает и о том, что Кирилл тоже в Алустосе. Отрицать это будет глупо. Еще и на себя подозрения можно навлечь...
- Этого я не знаю, - ответила Вероника. - Розалия прибыла в Алустос с молодым человеком, которого зовут, кажется, Вячеслав или Ярослав. И они производят впечатление хорошей пары... Производили, - поправилась она.
- Но вы провели несколько часов в их компании в боулинг-клубе за несколько дней до гибели Розалии Михайловны, - проявила осведомленность Алена, - о чем-то же вы с ними разговаривали в это время? Я предположила, что госпожа Гельсингфорская могла с вами чем-то поделиться, тем более что у вас, как выяснилось, много общих знакомых...
- Госпожа Гельсингфорская хотела, чтобы я освещала в прессе ее эпопею с борьбой за дачу Степнова-Морского, которую она развернула в Алустосе, - честно ответила Вероника, - вы ведь знаете, что Розалия представлялась всем, как внучка писателя и единственная наследница по прямой линии? Так вот, в клубе она поведала мне историю своих деда и бабушки и просила оказать ей содействие в восстановлении справедливости.
Панферова кивнула и поинтересовалась:
- Что вы можете сказать о спутнике потерпевшей?
- Негусто. Он назвался Славой, - Ника еле сдержала антипатию к лощеному жиголо, - молодой, эффектный, самоуверенный, неплохо играет в боулинг, - о хакерстве Вероника умолчала, не желая приплетать Виктора. Он сам расскажет о проблемах со своими счетами, если сочтет нужным...
- Да, я не удивлена произошедшим, - отвечала она на следующий вопрос. - Розалия вела себя так, словно искала неприятностей. Она держалась вызывающе и грубо, наживая себе врагов. Все время чем-то была недовольна, С кем-то ссорилась, кого-то отчитывала - продавцов, официантов, персонал отеля, а в клубе чуть не затеяла драку с какими-то девушками у соседнего столика...
Алена снова кивнула. Она уже смотрела видео из "Аю-Дага", где был запечатлен этот эпизод...
- И что вы ответили на просьбу госпожи Гельсингфорской? - спросила она. - Ведь на мой взгляд, это потенциально интересная тема, которая привлечет внимание читателей к вашему изданию, можно сделать рейтинговый материал.
- Я отказала ей потому, что не уверена в правдивости ее рассказа и справедливости притязаний. Я дорожу своей профессиональной репутацией и не хотела быть замешанной в скандал или махинации и прославиться, как журналистка, выступающая в поддержку сомнительного предприятия.
- У вас были веские основания сомневаться в честности Розалии Михайловны?..
- ... Да, мои люди установили, что именно Гельсингфорская и Кратов пытались взломать один из моих счетов, - Виктор Морской спокойно смотрел на Панферову. - Им это не удалось, охрана вовремя засекла попытку взлома, и им пришлось спешно выйти из системы, но безопасники уже взяли след... С моего счета не пропало ни рубля, но я не намерен был делать вид, что ничего не произошло или решать вопрос радикально. Поэтому накануне я побеседовал с господином Кратовым, дал ему понять, что игра окончена и их вина доказана... Он показался мне более склонным к адекватному диалогу, чем его метресса. Я предложил ему выбор: или он сам является в прокуратуру и пишет "чистуху" о хакерской атаке на мой счет, или я подаю иск, как потерпевшая сторона, и тогда у них не будет смягчающих обстоятельств на суде. А еще я его предупредил, что мои служащие будут контролировать все их перемещения, пока они делают этот нелегкий выбор, так что если Кратов и Гельсингфорская попытаются удрать, то их задержат еще на автостанции, и на снисхождение суда им рассчитывать не придется. И говорят, - Виктор усмехнулся, - что Кратов тут же, прямо у стойки, начал думать, как лучше поступить. И видно, не привык к таким усилиям - когда выходил, его качало из стороны в сторону так, что еле на ногах держался, бедняга, такие зигзаги на ходу выписывал!..
- Не исключаю вероятность, что Гельсингфорская, узнав о том, кто я такой, не прочь была завязать со мной неформальные отношения. Но меня ее домогательства совершенно не интересовали. Я приехал сюда со своей спутницей и вовсе не жажду собирать вокруг себя целый гарем.
- Да, я всего лишь называю вещи своими именами. А вас это очень смущает, Алена Петровна?..
*
Наум Гершвин развел руками:
- Да, я был вынужден ей отказать потому, что забочусь о своей репутации и избегаю дел, вызывающих, так сказать, сомнения. А именно таким мне представлялось дело госпожи Гельсингфорской. Она обратилась ко мне, зная, что я никогда не проигрываю процессы, но не смогла убедить в справедливости своих притязаний. Да и клиентка с таким скандальным поведением не сделала бы мне чести. Я имел возможность наблюдать эту даму в неформальной обстановке и составил свое о ней представление.
- Нет, ее мужа я лично в Алустосе не видел. О том, что он здесь, я узнал со слов своей знакомой, которая утверждает, будто повстречала на набережной человека, очень похожего на Кирилла Гельсингфорского, но он прошел мимо, не заметив ее или не узнав. Я тоже знаком с Кириллом и не припомню ситуации, когда он забыл бы об учтивости и не поприветствовал при встрече знакомую даму. У него хорошая зрительная память, профессиональная, и не узнать давнюю знакомую он едва ли мог. Не исключаю, что госпожа Дольская обозналась.
- Да, мы выясняли отношения. Розалия Михайловна болезненно восприняла мой отказ и обвинила во всех грехах, в том числе и в трусости, а я сгоряча наговорил ей резкостей в ответ... Что? Служащий из бассейна знает идиш и понял, что я сказал? Он даже экспрессивную лексику на языке моих отцов хорошо знает? Да, каюсь, грешен, позволил себе в гневе пару эмоциональных фраз в адрес госпожи Гельсингфорской. А потом я встретил госпожу Орлову, мы отправились в бар, чтобы выпить по коктейлю, и больше я свою неудавшуюся клиентку не видел, к счастью. Это не та особа, встреча с которой меня радует...
- Ее спутник? Мне он показался одним из тех лощеных красавчиков, которые зарабатывают, развлекая состоятельных дам бальзаковского возраста. Да, мы видели, как он в тот вечер набрался в баре и потом шарахался по аллее, сшибая с ног встречных. Не знаю, из-за чего, не спрашивал.
*
Без труда узнав, что Лилия Дольская остановилась в пансионате "Комфорт" неподалеку от "Морского", Алена направилась туда. Она хотела опросить свидетельницу, которая, по словам Наума Моисеевича, видела на набережной мужа убитой. До 23 часов, когда следует прекратить все допросы и следственные мероприятия, времени еще было много, и Алену подталкивал профессиональный азарт: а вдруг удастся раскрыть дело по горячим следам! Им приводили примеры такой работы, и Алена мечтала повторить это. Конечно, если это не дело об убийстве в пьяной драке возле бочки с пивом или ночью в подворотне...
Наум Гершвин в беседе несколько раз тонко намекнул ей, что претензии Розалии на дом писателя создали много проблем городским властям и управлению культуры, и интересно было бы покопать в этом направлении. "Конечно, за здорово живешь отдавать музей первой встречной проныре им не хотелось, - рокотал адвокат, приглаживая свои щегольские усики, - так что дело может оказаться, так сказать, политическим. Согласитесь, Алена Петровна, вполне жизнеспособная версия..."
Орлова на вопрос о шаре для боулинга не стала отрицать очевидное: "Да, замахивалась, не сдержалась, когда она начала едко комментировать, как я сбиваю кегли, а перед этим весьма фривольно заигрывать с моим другом. Но я вовремя взяла себя в руки и не стала делать глупостей... После всего этого и речи не было о том, чтобы я представляла ее интересы и освещала в прессе эту авантюру с музеем. Она дала мне понять, что считает обслуживающий персонал людьми низшего сорта и относится к нему соответственно. И ко мне и Науму Моисеевичу, не дождавшись, пока мы дадим ей ответ насчет сотрудничества, уже начала относиться, как к прислуге. Слава Богу, мы не в хостеле живем, а в отеле и на набережной достаточно места, чтобы избежать неприятного общества". На вопрос о флирте с Морским Вероника покачала головой: "Нет, таких опасений у меня не возникло. Мы с господином Морским доверяем друг другу и стараемся оправдать это доверие. И я знала, что он не откликнется на заигрывания подобной особы. Ее можно было не опасаться в этом отношении..."
Морской подтвердил слова подруги: "Да, меня насмешили притязания этой дамы, не более того. А потом я узнал еще и о том, что именно они с Кратовым пытались обчистить мой счет..."
Молодой человек, слава о котором дошла уже и до южных краев, говорил ровно и уверенно, открыто глядя в глаза Панферовой. Он выглядел совершенно спокойным, глаза не бегали, тембр голоса не менялся, в движениях не было никакой порывистости, нервозности. Алена хорошо знала, как трудно "лгать телом" - как правило, многих преступников выдавали именно непроизвольные телесные реакции. И как не похож Морской на Витьку-Святошу, внушающего страх далеко за пределами своей территории! Обычный молодой человек, турист, загорелый, в белой рубашке-"поло" и джинсах, с хвостиком на затылке он выглядел моложе своих 35 лет.
Орлова, о которой тоже ходили легенды, так же, как и Морской, выглядела совершенно обычной туристкой. Миловидная молодая женщина с короткой стрижкой, крепкой статной фигурой, лучистыми серыми глазами, оливковые бриджи и белая майка подчеркивают свежий загар. И тоже спокойна и держится, как человек, которому нечего скрывать.
Лилию Дольскую Алена нашла на площадке для курения, совершенно скрытой для проходящих по тропе густыми кустами. В свете двух галогеновых фонарей Лилия, тоненькая, светловолосая, в легком синем платье с ромашками, казалась совсем юной, девочкой-подростком, улизнувшей из-под родительского надзора, чтобы выкурить строго запрещенную сигарету. Не верилось, что ей уже 38 лет и она - библиотекарь с 16-летним стажем...
"Воздух, что ли, в Питере особый, что они под сорокан выглядят, как девочки? - подумала Алена, вспомнив встречу с одноклассниками прошлой, доковидной, весной. Многие ее школьные подруги изменились почти до неузнаваемости: в те же 38-39 лет выглядели уже тетками без возраста - замотанные, оплывшие, хмурые. А петербурженки в том же возрасте на юге щеголяют в мини, катаются на квадроциклах, делают селфи в "Тайгане" и крутят романы с мужчинами на несколько лет моложе их...
Лилия поведала о походе в боулинг-клуб и о том, какое впечатление произвела на них Розалия; о припрятанной под столом фляжке и о ом, как Ярослав во время кратких отлучек "хозяйки" пытался пофлиртовать с другими посетительницами. "Он старался вести себя так, словно обожает ее, - говорила Лилия, - но все равно чувствовалось: их больше связывают деловые отношения, чем страсть. Во всяком случае, он не казался очень привязанным к ней..."
О Кирилле Гельсингфорском Лиля рассказала: "Он очень плохо выглядел. У меня сложилось впечатление, что отъезд жены и заявление о разводе сильно его подкосило. Я была очень удивлена, увидев его здесь. Наш общий друг, Аристарх Кораблев, говорил, что третий день ищет друга в злачных местах Лиговки и Веселого поселка... Это уже было - Кирилл время от времени ударяется в загулы во всяких сомнительных заведениях; его, как Тулуз-Лотрека или Довлатова, тянет познать представителей городского "дна", он убежден, что везде жизнь, и творческий человек должен знать ее во всех проявлениях. И я удивилась, увидев, как Кир выходит из какой-то забегаловки на набережной. Его причёску и одежду ни с чем не спутаешь. Рыжая шевелюра и алый стетсон бросаются в глаза за километр..."
Проверили биллинг звонков с телефона Розалии и установили, что в 21.23 она звонила мужу... Видно, именно этот разговор услышала гуляющая в гостиничном парке Орлова. А по предварительному заключению медэксперта, Гельсингфорская была убита между 21.30 и 22 часами. То есть, вскоре после того, как вышла на оговоренную встречу...
Довольно быстро удалось выяснить, что Кирилл Гельсингфорский остановился в мотеле "Солнышко" неподалеку от автостанции. Там его и задержали, едва добудившись. В маленькой комнатке была такая концентрация винных паров, что оперативники, отправленные на задержание, сами едва не опьянели. Фотограф, помятый, всклокоченный, с красными глазами, соображал туго после длительного запоя и смог сказать только: "Да, я хотел ей по башке дать. Гадина, довела меня до крайности, всю кровь выпила, а теперь еще и ребенка отобрать хотела... Или в ноги ей упасть, умолять: пусть все деньги забирает, пусть штаны с меня забирает, но дочку оставит!" О встрече у бывшего кинотеатра Кирилл ничего не помнил. Было уже за полночь, и его отправили отсыпаться в камеру - может, наутро он сможет дать связные показания...
*
Алена Петровна смотрела на Кирилла Гельсингфорского неодобрительно. Он потирал голову, страдальчески морщась от головной боли, но уже был в состоянии отвечать на вопросы. "Да, измена и побег жены - это тяжелое испытание. Но зачем же от огорчения так квасить? А что если это он, напившись до умопомрачения, ударил жену по голове и наутро не помнил об этом? Если верить показаниям Ярослава Кратова, фотохудожник уже угрожал жене расправой, если она заберет у него ребенка..."
Проведя ночь в КПЗ, Кирилл протрезвел и стал припоминать то, что раньше было затянуто пеленой похмельного тумана. Он сообщил, что приехал в Алустос, чтобы попытаться добром договориться с женой, уговорить ее не рубить сплеча. В "Солнышке" остановился, чтобы лишний раз не видеть Розалию с этим "павлином расчуфыренным", как он величал Ярослава.
На набережной Кирилл хотел обговорить с Розалией их дальнейшие отношения. Но он пришел с небольшим опозданием - "она так настаивала, чтобы я не опаздывал, что я нарочно шел медленно. Глупо, конечно, но я думал: назло задержусь минут на десять, пусть не считает, что все у нее в услужении..."
По словам Кирилла, Розалия не сразу согласилась на встречу - "все уже решено, ничего не изменится, встретимся у нотариуса", но потом нехотя согласилась и предложила поговорить около бывшего кинотеатра. "Знаешь, как он называется? - хихикнула Розалия. - "Родина"! Интересная деталь, не правда ли? Итак, в 21.30 и не опаздывай, мое время дорого стоит!"
Обозленный Кирилл шел на встречу, желая надавать неверной жене оплеух, но понимал, что в этом случае Роза его еще и посадит - чтобы легче было прибрать к рукам его имущество. Итак, придется договариваться, как он и решил, миром. Но и бежать трусцой, как слуга на зов барыни, тоже не хотелось. "Ей в кайф было кого-то унизить, под себя подмять, - говорил художник, - а я не желал совсем уж в пресмыкающееся превращаться". Он опоздал на протокольных 15 минут, зная, что помешанная на светском этикете Розалия подождет эти четверть часа. А то и сама задержится... Это она тоже может.
Прийдя к кинотеатру, Кирилл увидел, что единственная уцелевшая скамейка под единственным работающим фонарем пуста. Это его обозлило: похоже на Розу: сначала требует не опаздывать, а сама заставляет ждать. А сейчас еще и покуражиться, наверное, решила, показать, кто тут диктует правила игры...
Потоптавшись под фонарем, чтобы Розалия, придя, увидела его издалека, Гельсингфорский разозлился еще сильнее (не без участия алкогольных паров), посмотрел на часы, увидел, что уже 22.35, плюнул от злости и ушел.
- А вокруг вы не осматривались? - спросила Алена, пораженная тем, что художник целый час просидел неподалеку от тела только что убитой жены и не заметил ее... Да, туда, где нашли Розалию, свет не падал, но неужели художник столько времени сидел истуканом, куря одну сигарету за другой и не интересуясь окружающей обстановкой? И заодно ясно, кому принадлежат восемь окурков от контрабандных финских сигарет "Мальборо", найденных под скамейкой...
- Не смотрел, - смущенно ответил Кирилл
- А по пути вы что-нибудь подозрительное видели? - без особой надежды спросила Панферова. Вряд ли. Скорее всего нет. Набережная Алустоса пока еще живет в режиме курорта, круглые сутки бодрствует, и в этой яркой веселойкруговерти просто невозможно вычленить отдельные детали... Особенно если человек "не просыхает" несколько дней...
- Нет, - покачал лохматой головой фотохудожник, - я был... Немного нетрезв и в расстроенных чувствах. Ну, пролетел навстречу какой-то придурок на самокате. А так - все как обычно: люди гуляют, музыка играет, нормальный курорт... А что? - встревожился он. - Вы думаете, что пока я время тянул, Розу убили? А если бы я не выеживался, а вовремя пришел, этого бы не случилось? Может, этот, на самокате, ее и убил и улепетывал?..
Панферова только вздохнула: поработай-ка с таким фигурантом! Прямо как у Высоцкого: "Ой, где был я вчера, не пойму, хоть убей, только помню, что стены с обоями"... Но она добросовестно билась с памятью Гельсингфорского еще час, прежде чем вызвать конвой. Нельзя его пока выпускать. Уж больно шатко выглядят его показания... И к месту преступления во время, названное экспертом, ближе всех был именно он.
*
Допрос парня, арестованного за сбыт украденных у Розалии украшений, тоже ничего не дал. Этот человек давно уже жил в своем мире, ограниченном только поиском "закладки" и расчетами с поставщиком, и на внешние проявления реальности реагировал слабо. Драгоценности с убитой женщины снял потому, что нужно было выплатить долг, а "скорую помощь" не вызвал потому, что торопился "по своим делам" да и "по ходу, не подумал".
"А он и не думает, - вздохнула Алена, вызывая конвой, чтобы парня отвели обратно в камеру, - живет от кайфа до кайфа. Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не помнит... Пожалуй, он не лжет, но и отпускать его пока не стоит, на всякий случай..."
Неожиданностью стали показания одного из работников отеля. Он в тот вечер дежурил в бассейне и слышал, как потерпевшая бурно выясняла отношения с юристом из Петербурга. "Она его трусом обозвала и убежала, а он обозлился и так по кабинке долбанул, что чуть не снес. И обругал ее на идише почем зря и пожелал убиться об стену... У меня бабушка еврейка, поэтому я идиш хорошо знаю..."
Надо было еще раз поговорить с Наумом Моисеевичем. Судя по рассказу служащего, слова Розалии сильно задели самолюбие адвоката. Насколько сильно? Но с другой стороны, трудно представить себе, чтобы такой многоопытный и искушенный юрист в пылу обиды погнался за беспардонной особой с кирпичом в руках... Такие люди, как Гершвин, умеют по-иному отплатить за оскорбление.
Потом Панферова вспомнила фото и видео, где разгневанная Орлова замахивается на Гельсингфорскую шаром для боулинга. Судя по словам свидетелей, перед этим Гельсингфорская весьма недвусмысленно заигрывала со спутником журналистки, а потом осыпала колкостями ее саму. Значит, и Орлову тоже надо вызвать повесткой.
И Ярослава Кратова не стоит пока вычеркивать из списка. Несомненно, страстным любовником он только прикидывался, а на самом деле его утомляла роль чичисбея при взбалмошной даме. Да, парень долгое время сидел в баре и много выпил. Но говорят, что он пару раз отлучался...
Да и сам Морской не кажется безгрешным. Насколько сильно его озлобила попытка Гельсингфорской и Кратова взломать его банковский счет?
Понимая, что раскрыть это дело по горячим следам едва ли получится, Алена быстро набросала в блокноте план дальнейших следственных мероприятий: кого нужно опросить в первую очередь, какие запросы разослать, какие задания дать оперативной группе.
*
Горничную из "Морского" Вероника узнала издалека. Девушка выделялась яркой и в то же время утонченной, изысканной южной красотой - тоненькая статуэтка, персидская княжна, и ни у какого разбойника не поднялась бы рука бросить в воду это хрупкое создание с большими карими глазами олененка Бэмби, нежным смуглым личиком и шелковистой копной черных кудрей. А у Розалии рука не дрогнула подбросить в тележку девушки свое кольцо и потом заявить о краже. Ника вспомнила, с каким довольным хихиканьем Гельсингфорская рассказывала ей, как проучила "горняшку", на которую засмотрелся Ярослав: "Задом перед ним крутила, вот пусть теперь идет на "точку" зарабатывать!"
Сейчас девушка стояла на одном из изгибов бесконечной набережной с букетиками лаванды, шерстяными носками, шапочками и варежками, неуместными в жаркий сентябрьский день и весами "Точный вес - 10 рублей".
Сначала Ника обернулась в сторону ниши, услышав оттуда крики и увидела бывшую служащую "Морского", на которую наскакивала разгневанная туристка. Упитанная блондинка, до треска затянутая в розовые слаксы и короткий декольтированный топик, держала за руку такого же пухлого карапуза лет пяти-шести и, брызгая слюной, орала на девушку с весами:
- Да кто ты вообще такая, чтобы моему ребенку замечания делать, сопля?! Своих роди и воспитывай! Я со своим сама разберусь! Будет еще босота всякая тут командовать! Да ты, небось, без лицензии тут стоишь, и еще варнякаешь! Да я напишу куда следует, тебе п...й накидают!
- А зачем он на весах прыгал? - спросила проходившая мимо пожилая, но крепкая женщина с корзиной прикрытой белым полотенцем душистой пахлавы. - Правда же сломать мог.
- О, защитница нашлась! Небось когда пьяные мужики тут бузят, вы и не вякнете, а на ребенка вызверились, дети всех бесят! Весы ср...е вам жалко! Да подавитесь вы ими!
Мальчик задергал мать за руку и стал настойчиво ныть, требуя пахлаву. Она сердито выдернула руку:
- Не ной, замолчал! В кафе пойдем, поедим! Потому, что я сказала: нефиг всякое г... с рук покупать! Нажарят на горклом масле и продают! Опять дристать захотел?
Проходящие мимо подростки со скейтбордами приостановились, посмотрели на крикливую даму и дружно заржали.
У девушки в глазах блеснули слезы. Продавщица пахлавы растерянно молчала. Довольная своей победой, толстуха в розовых слаксах с довольным видом развернулась, было, чтобы продолжать шествие, но остановилась, встретившись взглядом с Вероникой. Орлова мерила ее презрительным взглядом, и от этого торжество в глазах "нимфы" пригасло.
Орлова поразилась тому, как эта бабища похожа на покойную Розалию - то же стремление подавить, унизить, смешать с грязью и радость, когда удается вытереть о человека ноги. И тоже напала на эту робкую безответную девочку - почуяв потенциально безопасный объект для самоутверждения...
Подавив желание хорошенько пнуть хамку под необъятную задницу, чтобы треснули эти безобразные розовые штаны, журналистка негромко сказала:
- Умный человек извинился бы, а вы наоборот начали выливать на людей свой ночной горшок. Да еще думаете, что правы. Все с вами ясно! - припечатала Орлова.
- Что ясно-то? Что вам ясно? Чего вы вообще? Я что, неправа? - заголосила блондинка, но уже без прежнего апломба. Агрессивно нападать на Веронику она не отважилась, почуяв в этой коротковолосой молодой женщине с суровым лицом опасного противника.
- Да, неправы, - коротко ответила Ника.
- Тоже мне самая умная, - буркнула окончательно утратившая свой запал толстуха и спешно ретировалась в сторону столовой, волоча за руку упирающегося сынишку.
"Наверное, накануне отъезда финансы поют романсы, - подумала Вероника, - на обед в эконом-столовой деньги еще есть, а на пахлаву уже нет, но признаваться-то в своем безденежье не хочется, вот и обругала "еду с рук"...
Она купила золотистую пахлаву - тонкие лепестки сладкого теста, густой мед, аромат свежего масла, и присела на парапет, чтобы перекусить после купания.
Девушка проверяла свои весы.
- Ну, вот, помяли да еще не заплатили, - сокрушенно сказала она, - фу, вроде нормально работают, - она встала на весы. - Или цифры тоже сбились? Сорок пять, а у меня всегда было сорок восемь...
- Да ты же роздыху не знаешь, - вздохнула присевшая рядом продавщица пахлавы, - мечешься по объявлениям, с весами цельный день стоишь, от темна до темна, перекусить на десять минут не сбегаешь, вот и схуднула. Чего с работой-то?
- Да не берут никуда, тетя Стеша. Как услышат, где я раньше работала, тут же вспоминают, за что меня уволили, и отказывают.
- Да уж, - сочувственно посмотрела на нее женщина и достала из корзины пахлаву покрупнее. - На, посластись, худоба, а то скоро насквозь светиться станешь. Бери, говорю, угощаю! Дома-то как?
- Все то же, - ответила девушка, откусывая от пахлавы, - отцу новое лекарство выписали, он с утра в социальную аптеку поехал, очередь занимать. Мама готовится в роддом, говорит, двойня у нее. Мал-мала кто где, одни в школе, другие в садике. Мина болеет опять...
- Двойня, значит, - с неодобрением сказала тетя Стеша, - и опять, небось, на тебя навьючить постараются. И Мина эта на словах болеет, а на деле - хоть в плуг запрягай. А по плечам ли тебе этакая ноша - фактически всю семью на себя взяла, заместо мужика лямку тянешь?
- Материнский капитал дадут, льготы есть для многодетных, - пояснила девушка, - да и я старшая, взрослая уже, неловко дармоедкой сидеть...
- Слушай-ка, - оживилась тетя Стеша, - ты лучше к моей Женьке толкнись, у нее кофейня-пекарня тут на холме, на площади. Киосочек такой, день через день работать. Место бойкое, хорошо покупают, и оплата - тысяча за смену плюс процент от выручки. Все лучше, чем с весами тут стоять, да от всяких, тьфу, гадости выслушивать. С Женей раньше подруга работала, Лиза, да замуж вышла за отдыхающего, в Тулу с ним уехала. Женя моя хорошая, не обидит, да она с песочницы детсадовской тебя знает...
- Спасибо, тетя Стеша. Но у меня нет диплома бариста...
- Да ты кофе варишь - пальчики оближешь, - улыбнулась пожилая женщина, - получше некоторых с дипломами, барсистов этих...
- Бариста, - тоже улыбнулась девушка.
- Да все путаю. Больно слово заумное, и придумают же. Работает один в парке: дипломы на стене не помещаются, а кофе - хоть вылей. А ты без всяких дипломов мастерица.
- Я фраппучино готовить не умею.
- Научишься. Не боги горшки обжигают, а дед Гаврила. Соглашайся, мне потом спасибо скажешь. Здесь три копейки заработаешь, да на тысячу нервов потянут. Вчера тот, скотина пьяная, в номер звал, за руки хватал, сегодня эта мымра...
- А Женя знает, за что меня уволили? - спросила горничная. - А то я пойду с надеждой, а она скажет: "Э-э, да тебя за кражу вытурили, мне таких не надо"...
- Женя тебя сроду знает, - отрезала тетя Стеша, - и верит тебе, а не какой-то, Господи прости, пройде, бестии продувной. Она знает: ты никогда копейки чужой не возьмешь. А эта, поди, сама тебе цацку свою подкинула, есть такие людишки гнилые, им в радость кому-то навредить.
Ника поразилась проницательности тети Стеши. Так все и было... А эта тихая робкая девушка совсем не похожа на разбитную особу, способную кокетничать с постояльцами. Зато Ярослав очень охотно глазел на всех окружающих девушек, буквально взглядом их ощупывал, и это очень не нравилось Розалии. Вот она и отомстила юной хорошенькой горничной - банальная зависть стареющей женщины с реденькими "мышиными" волосами, тусклой кожей, острым крысиным личиком и непропорционально большим ртом ко всем, кто моложе и привлекательнее. Вот и придумала, как насолить горничной, похожей на Русалку Арзы из Мисхора... Воспользовавшись правилом "клиент всегда прав", Розалия сделала так, что девушку уволили со скандалом и довольно потерла руки. А девушка теперь не может найти работу, стоит на набережной, предлагая отдыхающим взвеситься или купить букетик лаванды, следить, чтобы не разбили весы и терпеть хамские выходки самодовольных курортников, которым нравится нападать на кого-то безответного. А дома у девушки большая семья, и работает, похоже, из всех домочадцев она одна. Отец болен, мать беременна, сестра не блещет здоровьем, а остальные дети еще маленькие... Работа в "Морском" позволяла девушке помогать семье. А теперь она осталась на бобах из-за злобной постоялицы. Но Розалия и Ярослав уже наказаны. Розалия убита, а Ярослав сидит в отеле меж двух огней - под подпиской о невыезде, как возможный подозреваемый, и боящийся еще больше прогневать грозного Витьку-Святошу. В прокуратуру с повинной Кратову идти не хотелось. Обвинения в убийстве он тоже опасался.
"А ведь он выходил, - подумала Ника, - по-моему, в начале одиннадцатого, - она остановилась возле небольшого стенда с магнитиками, которые продавала бойкая старушка. Вероника стала рассматривать виды Алустоса и юмористические сюжеты из жизни курортников. - Мы еще в окно наблюдали, как он кренделя выписывал по аллее... А потом ушел на набережную и кто знает - не к кинотеатру ли пошел, - Вероника выбирала магнитики для себя и на подарки маме, сестре и друзьям. - Но зачем ему было убивать Розалию? По-моему, ему она наоборот нужна была живой; они вместе вели дела и неплохо зарабатывали, а сейчас на кону был особо крупный куш в случае успеха с музеем, и он даже спьяну не стал бы разбивать голову подельнице, с которой надеялся поиметь выгоду, - Вероника достала кошелек. - Если начнешь вспоминать, кому Розалия тут насолила, пальцев на руках и ногах не хватит. Меня она достала, когда начала кокетничать с Витей и презрительно говорить об "обслуге"... - Орлова забрала сдачу и отошла, чтобы покурить.
К старушке подошла женщина с корзиной пахлавы и стала рассказывать о том, как прлшло утро.
- Диле посоветовала не маяться с весами, а идти к моей Женьке работать, - сообщила она, - та ее уже не первый раз зовет. Так хоть больше в дом приносить будет, раз уж не может дурноедов своих осадить как следует...
- А им, вишь, не совестно всю жизнь на чьем-то горбу ехать, - тихо сказала старушка, - материнство сейчас в почете, за многодетность и то, и то и се дают, вот некоторые и приспособились этим зарабатывать, лучше трудящихся живут.
- Оно так, - кивнула Стеша, - она все про свой материнский подвиг вещает, а сама и детьми-то сильно не заморачивается - все ищет, на кого их спихнуть. За маленькими бабки-тетки смотрят, других она по садикам да по школам распихала и живет припеваючи. А на Дильку страшно смотреть, прозрачная совсем...
- Такую работу потеряла, - сочувственно сказала старушка, - бедолага! Вот ведь есть же стервы...
Они стали обсуждать историю с Розалией и скандал из-за дома писателя. По их словам, притязания Гельсингфорской вызвали немалый переполох в городских верхах.
- Музей после реконструкции как конфетка стал, - говорила старушка, - полвека туда экскурсии водят, И вдруг вынь да подай - наследница объявилась! Шалава, как есть, прости Господи! Внуки мне показывали в телехоне, как она в клубе куролесила...
- Кузьмин, председатель управления культуры, с давлением слег, - рассказывала тетя Стеша, - теперь все дела пока Елистратова ведет, помощница его, у них тут недавно в "Доме вверх дном" мероприятие было, я слышала, они мимо шли, она говорила, что эту мошенницу на чистую воду выведет.
- А Лиана-то из боулинга! - всплеснула руками старушка, - эта ж язва на нее жалоб всюду понаписала, теперь их проверками да штрафами замучают: то не так, это не эдак...
"Ну вот, еще двое возможных подозреваемых, - подумала Ника, - надо обратить внимание на помощницу начальника управления культуры Елистратову и владелицу "Аю-Дага"... Так, уже кое-что!"...
*
- Каждый раз, когда в конце лета надолго заряжает дождь, мне кажется, что бархатный сезон уже закончился, и тепла не будет до следующего лета, - Виктор закинул руки за голову, пытаясь высмотреть хоть самый маленький просвет в рыхлых грязно-серых тучах, похожих на застарелую плесень. Небо заволокло, пока они обедали в "Лукоморье", и занудливый наглый дождь монотонно долбил уже третий час. - Особенно это обидно на отдыхе, который у нас бывает не так часто... Не люблю, когда мои планы накрываются этой мокротой.
Под дождем набережная и пляж утратили значительную часть своей красоты и казались неопрятными и запущенными.
Компания парней в шортах, пайтах и въетнамках, матерясь, накрывала брезентом прогулочные лодки. Продавцы сувениров спешно закрывали пленкой свой товар. И только одна бойкая женщина выставила кронштейн с разноцветными дождевыми плащами, и к ней тут же потянулись покупатели.
- И что главное - не растерялась, - смеялся Виктор, застегивая кнопки новенького зеленого плаща. - Прекрасное качество для бизнесмена.
- А плащик тебе идет, - заметила Ника, натягивая капюшон своего нежно-сиреневого дождевика. Плащ полностью закрыл ее футболку и бриджи, а капюшон плотно сидел на голове, не слетая под порывами ветра.
- Ты пришла с пляжа с таким загадочным видом, - Морской тоже прикрыл голову капюшоном и взял Нику под руку. - Не собираешься ли ты затеять новое расследование?
- Да, ты угадал. Иначе Панферова может заподозрить кого-нибудь из нас, или обвинить Кирилла. А я его знаю лучше, чем она. Да, он безалаберный, импульсивный, богемный, может, его творчество эпатажное и провокационное. Но он никогда не поднимет руку на женщину, тем более - жену, мать любимой дочери. А тут еще парочка интересных встреч на набережной и любопытные разговоры... - Наташа поведала Виктору о том, как увидела Дилю и услышала разговор тети Стеши с продавщицей пахлавы.
- Кузьмин? - навострил уши Виктор. - Начальник управления культуры Алустоса? А ты знаешь, что он - тесть здешнего мэра? Я их как-то повстречал на одной конференции в Акмесджите...
- Вот это уже интересно, - навострила уши Ника, вспомнив слова Наума о том, что городские власти могут захотеть оттеснить Розалию, тянущую руки к музею...
- Городские власти я беру на себя, - Виктор перепрыгнул лужу, в которую едва не влез обеими ногами. - С коллегами я легко нахожу общий язык. А зачем мы идем к бывшему кинотеатру?..
- Хочу сама посмотреть на место происшествия, - ответила Вероника, - попытаться представить себе картину...
Несмотря на промозглую погоду, около кинотеатра на вынесенных из зрительного зала зеленых стульях под клеенчатым навесом расположились владельцы многочисленных прогулочных катеров, зычно зазывая прохожих на прогулку вдоль побережья в комфортабельном теплом салоне. Здесь услуги лодочников стоили дешевле, чем на "туристической" набережной, и к "Родине" стянулись туристы, желающие сэкономить на прогулке по морю. Среди них сновала тетя Стеша, предлагая пахлаву, а на скамейке под большим зонтиком устроилась дородная пожилая женщина, торгующая домашними пирожками. Из желтой будочки доносился молодецкий бас: "А вот кому вода, сок, квас холодный, свежий! Чай, кофе, какао!"
- И смотри, даже дождь их не пугает, - хмыкнул Виктор, - боюсь, Ника, что, если ты хотела найти какую-нибудь улику на месте убийства, то в таком муравейнике это практически невозможно. Ну и сутолока!
- Тут летом месяц год кормит, - объяснила Вероника, - местные на летние заработки все межсезонье кормятся. Поэтому и не хотят терять ни дня.
Они лавировали между торговцами, зазывалами и туристами, пробираясь к кинотеатру. Лет 25-30 назад это было добротное здание бежевого цвета с колоннами, широким крыльцом и высокими дверями. Сейчас оно утратило первоначальный цвет, облупилось и покрылось щербинами; колонны расписаны граффити, а окна давно выбиты. Из стены, где раньше крепилась афиша, выбит солидный кусок кирпичной кладки, и вокруг рассыпаны обломки.
- Тут, наверное, убийца и нашел подходящий кусок, - Виктор поворошил носком мокасина кирпичи. На его ногу с хищным видом прыгнул упитанный бело-рыжий котенок.
- Эй, вояка! - рассмеялся Виктор. - Хвост не дорос со мной воевать! Ты представь, Ника, мы ему, наверное, кажемся ужасными великанами, а он так и рвется в бой!
- Тут их кормят, - Ника увидела у стены батарею мисочек с водой и кормом, - вот он и защищает свой хлеб. То есть, корм.
Котенок отскочил, смешно склонил голову набок и посмотрел на двух великанов, стоящих возле кормушки. Нет, кажется, они не собираются отбирать его обед. Успокоившись, котенок погнался за скомканной рекламной листовкой, которую ветер катал по тротуару.
Дробный стук дождя по клеенке стал затихать. В тучах появился первый просвет. Через серую завесу пробился луч солнца. Из фургончика неподалеку так соблазнительно запахло копченой рыбой, что котенок тут же забыл о бумажном катышке и потрусил туда. На голову ему шлепнулась большущая капля с щербатого козырька над крыльцом. Котенок испуганно мяукнул и затряс совершенно мокрой головой. В его круглых глазах читалось: "Что за безобразие?! Откуда взялась эта противная вода?"
Но тут его внимание привлекла груда обломков, на которую можно было взобраться по пути за вкусными хвостиками от копченой рыбы.
Кусочек кладки заскользил под лапками котенка, и шалопай кувыркнулся на землю.
- Не задался у тебя день, - посочувствовал ему Морской.
Сердито покосившись на смеющихся двуногих великанов, котенок задрал хвост трубой и прошествовал к коптильне, где уже бросали первые рыбьи хвостики и головы.
К берегу причалила моторка, и четверо рыбаков стали сгружать улов, обсуждая, кому сколько рыбы надо сдать. К ним тут же устремились еще четверо таких же бело-рыжих котят и их пышнохвостая мама. С другой стороны прилетел огромный кот с разбойничьим басом и разорванным ухом. Еще один кот, одноглазый, похожий на пирата, так разогнался, что чуть не смел в воду чью-то крошечную глазастую собачонку. Рыбаки привычно бросили котам горсть мелкой рыбешки, и те начали деловито расхватывать угощение. Драки не возникло - видно, это была давняя и дружная кошачья компания. Только "пират" мрачно рыкнул на котенка, схватившего сразу три рыбешки.
Ника присела на корточки, увидев, как в куче кирпичей что-то блеснуло.
Она видела похожие амулеты в сувенирном магазинчике неподалеку от метро "Елизаровская" - металлический глаз с камешком-зрачком, защищающий, якобы, от сглаза и порчи. Подобный амулет носила Никина подруга Тася. Работая в женском СИЗО, она не опасалась ничего, кроме дурного глаза. "А ведь работает же, - говорила она, поправляя цепочку на своей могучей шее, - только я его купила, и тут же Диму встретила, а до этого как венец безбрачия на мне был - не ладилась жизнь!"
В прошлом году Тася, через 15 лет после развода, вышла замуж за человека, с которым познакомилась на отдыхе в Синеозерске. Она была твердо уверена, что счастливому замужеству поспособствовал серебристый "глаз" из сувенирного магазинчика.
- Цепочка оборвалась, - Ника держала "глазик" на ладони, - у Таси сколько раз так было, она на починку цепочки больше потратила, чем амулет стоит. Но в инструкции было написано, что сильнее всего он "работает" в базовой комплектации - "глаз", камешек, цепочка, вот Тася и не покупает новую, а чинит старую.
- Наверное, это женщина потеряла, - Морской тоже посмотрел на "око" - вряд ли кто-то из мужчин станет носить такой оберег. Да и женщины чаще носят одежду с вырезом или платья, поэтому владелица и не заметила, как он соскользнул. А мужчины чаще заправляют рубашку в брюки, и амулет просто провалился бы за пазуху...
- Да и женщины больше верят в силу оберегов, - добавила Ника, - убеждены, что, купив амулет в сувенирке у метро, избавятся от всех проблем и получат защиту от недругов; получат то, чего не добирают в жизни... А он не такой маленький, чтобы незаметно соскользнуть. Тася свой сколько раз подхватывала.
- Курорт-с, - Виктор закурил "Трисурер", - может, туристка отдала должное местным винам или флиртовала со знойным южным мачо. Или сдерживала натиск особо настойчивого кавалера...
- А почему ты думаешь, что "глазик" потеряла туристка? - включилась в интеллектуальную игру Вероника, любящая такую гимнастику для мозга перед расследованием. - А если это была местная жительница?
- Здесь я подобных амулетов в продаже не видел. Доминируют чисто этнические, колоритные, южные. А вот Питер буквально завален подобными оберегами, - Виктор поднес зажигалку к Никиной "Эссе". - И посмотри на него, как он потерт. Его явно носили не один месяц.
- Как ты думаешь, что здесь делала туристка, на отшибе почти от всех туристических объектов? - Ника осмотрелась. - Мало кто забредает к заброшенному кинотеатру... Хотя, не так уж и мало, - поправилась она.
- Может, курила, - пожал плечами Виктор, - или пряталась от дождя. Вечером тоже хлынуло - будь здоров!
Ника задумчиво разглядывала "око". Озадачивало ее то, что найден он был возле места убийства, в груде битого кирпича.
- Его не вчера потеряли,- сказала она. - Посмотри, Витя, у него "ушко" начало ржаветь. Он тут дня три лежит, как минимум.
- Догадываюсь, что ты подумала. Цепочка оборвалась, а владелец или владелица этого не заметили потому, что выбирали камешек потяжелее для головы мадам Гельсингфорской? Тогда наша компания вне подозрений. Никто из нас не носил "магическое око".
- Но как же оперативники осматривали место преступления, если прохлопали такую улику? - удивилась Вероника. - Если бы его нашли сразу, его можно было бы сдать на экспертизу, а сейчас с него все микрочастицы дождем смыло...
- Чудо, что сам медальон не смыло, - Виктор выбросил окурок и расстегнул дождевик. Солнце уже разогнало тучи, и не верилось, что полчаса назад дождь стоял стеной. - Всю ночь хлестало!
С края навеса ему за шиворот плюхнулась увесистая холодная капля.
- Блин! - неавантажно заключил олигарх.
- Витя, - сказала Ника, - если верить моему носу, то тут готовят недурную копченую рыбу. А нам сейчас нужен фосфор для работы мозга... И, хотя одна из моих местных коллег настоятельно советует не покупать ничего с рук, а идти в ресторан, где "всего" за тысячу с носа можно отобедать, я лучше куплю рыбешку прямо здесь...
- Дамочка с претензиями на изыск, - рассмеялся Виктор, - считает, что тысяча за обед - это много и возвышает ее над "толпой". А в питерском "Империале" или выборгской "Башне" она от цен в меню рот разинула бы, как Кагги-Карр! Я и сам не прочь полакомиться копченой рыбкой! Пошли, у меня тоже аппетит разыгрался от этого аромата!
*
- Да, я помню вас, Наум Моисеевич, - сказала хозяйка боулинг-клуба в "Аю-Даге", тридцатилетняя смуглая брюнетка с царственной осанкой и пышной короной иссиня-черных волос. - Вы улаживали два инцидента, в которых участвовала ваша соседка по столу. Я вам тогда посочувствовала: с такой спутницей не соскучишься...
Лиана заправила за ухо мелированную в пурпурный цвет прядку и вопросительно посмотрела на сидящего напротив за кофейным столиком мужчину. Петербургский адвокат, известный даже на юге, произвел на нее сильное впечатление. Впервые услышав фамилию "Гершвин", Лиана представила себе субтильного очкарика с характерным выговором и увертливо-обтекаемого. А потом увидела на экране в юридическом ток-шоу рослого статного горбоносого брюнета со стильной проседью и воинственно горящими глазами без очков. Никакой суетливости, никакой картавинки - Гершвин скорее напоминал могучего льва-вожака или боевую машину с пулеметом. Горе тому, кто его разозлит.
Когда он явился в административное крыло, защищая подвыпившую клиентку-скандалистку, Лиана не сразу поверила своим глазам. Во-первых, она не ожидала встретить такую знаменитость, а во-вторых, ее удивило, что Гершвин работает с ТАКОЙ особой... Эта психопатка, ревнующая своего любовника к каждому столбу!..
Но это был именно он, и вскоре выяснилось, что скандальная клиентка пришла с Наумом Моисеевичем в "Аю-Даг", желая договориться о сотрудничестве, но перестаралась, налегая на местное крепкое пиво и слетела с катушек. Гершвин не пожелал иметь дело с женщиной, которая не умеет держать себя в руках, и отказался представлять ее интересы. Но когда ей грозили протокол и 15 суток за хулиганство, как истинный петербуржец, не бросил даму в беде.
Через пару часов его несостоявшаяся клиентка снова оказалась в эпицентре скандала: толкнула официанта, выбив у него из рук поднос, а потом обругала людей, в которых попали бокал вина и блюдо с салатом.
"Правильно сделал, что отказал. Незачем с ней иметь дело, - подумала Лиана. - Только свяжись, и беды не оберешься..."
Когда большеротая дамочка, скандалившая в клубе весь вечер, появилась в студии городского телеканала в качестве внучки Степнова-Морского, имеющей право на имущество, принадлежащее "ее" семье, Лиана подумала: "Добром это не кончится"...
Музей знаменитого в советские годы мариниста был национальным достоянием Алустоса, его жемчужиной, его гордостью. Отдать кому-то музей Степнова-Морского для Алустоса было равноценно, как если бы в Петербурге кто-то наложил лапу на Эрмитаж... "Будет теперь битва при Ватерлоо, - подумала Лиана, - кончилась наша спокойная жизнь. Мало не покажется никому..."
Но через два дня после пресс-конференции "наследницу писателя" нашли убитой у закрытого кинотеатра в конце набережной. Летом там было весьма оживленное место. Днем около "Родины" предлагали приобрести экскурсию дешевле, чем на "туристической" набережной; бойко торговали сувенирами и дарами моря. А вечером по этому участку гостям города ходить не советовали. В темное время суток "Родина" имела репутацию неблагополучного и опасного места...
"Долго ведь нарывалась, - прочитав новости в интернете, покачала головой хозяйка боулинг-клуба, - а кто ищет неприятностей, тот их всегда найдет!"
Когда к ней явился знаменитый петербургский адвокат, женщина сразу догадалась, что речь пойдет о "внучке Степнова-Морского". С ним нужно было разговаривать осторожно. У Гершвина была репутация дотошного и цепкого человека. Любое неосторожное слово он тут же поймает и вцепится в него, как клещ. Он не успокоится, пока не вытащит на свет все, что люди пытаются скрыть. До поры ей удавалось хранить в тайне кое-какие страницы из своей жизни. А значит, с этим человеком нужно договариваться добром.
- Я не веду ее дело, - Наум смаковал прекрасный кофе, приготовленный на песке. Напиток для почетных гостей Лиана готовила сама, по фамильному рецепту, полученному от бабушки. - Решил, что не стоит портит себе реноме, связываясь с такой скандальной и не внушающей доверия клиенткой.
- Странно, Наум Моисеевич. Я думала, вы любите всякого рода эпатаж и скандалы, - хмыкнула Лиана, ставя на стол варенье в изящной серебряной вазочке на витой ножке. - Угощайтесь, пожалуйста. Сварено мною лично по фамильному рецепту, как и кофе.
- Бесподобно, - Наум положил себе в розетку пару ложек варенья и тут же отведал его. - Да, Лиана Гургеновна, не буду скрывать: таков мой стиль, "брутал". Но и для меня есть границы, которые я не переступаю. Если дело дурно пахнет, я за него не возьмусь.
- Разумно, - кивнула Лиана. - К сожалению, благодаря этой даме, нас ждут нелегкие времена. Она успела написать жалобы на "Аю-Даг" во все инстанции и во всех соцсетях расписала, какая это бандитская "малина" и как она настоятельно не советует приличным людям посещать этот притон. Вы уже ознакомились?
- Еще нет, - Наум мысленно присвистнул. Ай да Розалия! Вот это скорость! И до чего мстительная: его за отказ вести ее дело публично назвала трусом, на клуб написала жалобы и негативные отзывы...
- Нам может даже понадобиться профессиональная помощь юриста, Наум Моисеевич, - Лиана грациозно поднялась, чтобы ответить на звонок телефона внутренней связи. - После жалоб госпожи Гельсингфорской на нас посыплются нервотрепские проверки... Да, Ануш? Я занята. Пусть подождет.
Наум с интересом посмотрел вслед Лиане. Фигурой она напоминала Софи Лорен. Алая блузка обтягивает пышную грудь; узкие черные брюки подчеркивают тонкую талию и длинные ноги, которым позавидовала бы любая модель. Роскошная копна черных кудрей и бархатистые карие глаза. "Я не против ей помочь, - подумал он, - а то замонают клуб проверками, не дадут нормально работать, многие так и прогорели. И часто - из-за таких вот Розалий, которые сначала ищут себе приключений, а найдя, орут и бегут жаловаться. Все у них виноваты, кроме них, любимых!"
- Вот, началось, - положила трубку Лиана, - журналист из городской газеты желает видеть меня. Первая ласточка! Мне уже свои человечки в нужных кругах шепнули, что в клуб собираются пожарная охрана, СЭС и налоговая полиция...
- Можете на меня рассчитывать, - галантно сказал Наум, - чует моя чуйка, что я могу быть вам полезным. Без юриста вам будет непросто...
Он рассматривал унизанные кольцами пальчики Лианы, ища среди них "обручалку". За замужними женщинами Гершвин старался не приударять, из чувства мужской солидарности, не желая подличать. "Если она еще и одинока, то я бы за ней и приударил. Эх, бархатный сезон в дымке сентября, на то он и курорт, чтобы крутить романы!"
Лиана была очень наблюдательной. Она заметила, каким заинтересованным взглядом провожает ее Гершвин и это ей польстило. Если этот пресыщенный невский бонвиван обратил на нее внимание, значит, не такая уж она "дура деревенская", как называла ее одна малоприятная особа из прошлого... Да и мужчина охотнее возьмется помогать женщине, которая ему небезразлична. Они любят чувствовать себя героями-рыцарями. Значит, надо сыграть в Прекрасную Даму... Она должна спасти клуб. Розалия напоследок успела заложить мину. Если не получится обезвредить - "Аю-Даг" может не устоять. А ей этого очень не хотелось бы. Клуб стал для Лианы ее детищем, которое она лелеяла и ставила на ноги не один год. Этой весной ей пришлось приложить немало усилий, чтобы на дверях клуба не появилась постылая табличка "Аренда". Работать всем развлекательным заведениям во время локдауна запретили, доходов не было никаких, а арендную плату вносить приходилось как и прежде. И не все владельцы объектов бизнеса это выдержали. Так закрылся интернет-центр ее друга Вазгена. Подсчитав, во что ему обойдется аренда запертого помещения в нерабочее время, парень только развел руками, продал помещение и уехал в Кировакан к семье. Лиана делала все, чтобы ее не постигла та же участь. Сейчас в газетах замелькали умильные рассказы людей о том, как хорошо они провели вынужденный отпуск: "пообщались, побыли всей семьей вместе, освоили шейпинг на удаленке, играли с детьми в поржавелый хоккей, научились готовить люля-кебаб, освоили суахили, детей наделали, вот у друга жена дохаживает, и соседка в декрет ушла"; появились первые книги модных авторов о прелестях самоизоляции... А Лиана запомнила эти месяцы, как каторжный труд и неослабевающее напряжение. О "роскоши человеческого общения", кулинарных подвигах и сексуальных экспериментах пришлось забыть. Но Лиана была женщиной горячих южных кровей и, если весной вся энергия была направлена на то, чтобы сохранить клуб, то сейчас природа брала свое. И она была не прочь пофлиртовать с импозантным петербуржцем. А может, все обернется не только флиртом...
"А не он ли эту гадину прибил? - Лиана с интересом посмотрела на могучие плечи юриста. - Она его страшно оскорбила. Он же ветеран первой чеченской, а она его обвинила в трусости на весь эфир. Служивые парни такого не прощают..."
Наум в свою очередь присмотрелся к тоненьким смуглым рукам Лианы, когда женщина наливала ему вторую порцию кофе. Изящные, даже аристократические кисти, гладкая золотистая кожа, элегантный пурпурный маникюр, изобилие колец и браслетов. Едва ли такими пальчиками можно ухватить тяжелый и громоздкий обломок кирпичной кладки и ударить им кого-то по голове. На ладонях непременно останутся ссадины, маникюр пострадает... Но зачем такой бизнес-леди самой разбираться с врагиней? Можно просто нанять исполнителя...
Снова зазвонил телефон.
- Ануш, я же сказала... Что? Пять минут!
- Ну вот, началось, - всплеснула руками женщина, положив трубку. - Пришел следователь из прокуратуры, - она одним глотком проглотила совершенно остывший кофе из своей чашки. - Вот так-так. И я даже подозреваю, о чем он хочет меня спросить... Меня ведь сейчас вполне могут заподозрить, - она пересела за свой рабочий стол, - эта дама накатала на нас столько "телег", что это вполне тянет на весомый мотив...
- Если вам сейчас нужна моя помощь, госпожа Оганесян, я к вашим услугам, - галантно промурлыкал Наум, смакуя кофе.
*
Алена Панферова озадаченно посмотрела на восседающего в кресле у кофейного столика Гершвина. Две кофейные чашки, вазочка с вареньем, бисквиты - все указывало на то, что беседа с Лианой Оганесян перешла уже в неформальное русло. И когда он только успел познакомиться с Лианой Гургеновной? Или она обратилась к нему за профессиональной помощью, чтобы защититься от последствий многочисленных жалоб Гельсингфорской на боулинг-клуб? Да... Розалия успела забросать все инстанции жалобами на "Аю-Даг", не пропустив даже самого маленького нарушения правил, и в интернете - в социальных сетях, "Черных списках", блоге и ЖЖ, в "Отзовике" и "Трипэдвайзере" сравнила клуб Лианы с бандитской "хазой" в "Месте встречи". Душераздирающие спичи Розалии завершались призывами вроде: "Мне хватило одного раза, чтобы понять: "Аю-Даг" - не то место, где я хотела бы в дальнейшем проводить досуг! И вам не советую его посещать. Нормальным людям там делать нечего. Что думают власти об этом притоне?!"
Прочитав эти речи, Алена составила план предстоящей беседы с Оганесян. Лиана славилась крутым нравом и желдезной волей. ЕЕ клуб выстоял даже в весенний локдаун, потопивший не одно заведение досуга. Эта женщина не из тех, кто безропотно снесет попытку разрушить ее любимое дело. В Алустосе работает много уроженцев бывших союзных республик, и Алена неплохо постигла их менталитет. Они не прощают врагов. Тем более - действующих так коварно и подло, как потерпевшая. Боулинг-клуб Лианы "притоном" не был. Его с удовольствием посещали и мэр города, и начальник полиции, а эти люди в "Малину" не пойдут.
К тому же Алена хорошо помнила рассказы свидетелей о том, как Гельсингфорская вела себя в "Аю-Даге". Чего стоит скандал с девушками из-за соседнего столика, перешедший в драку и бросание креманками с мороженым. А то, что, выбив у официанта поднос и испортив одежду входящим в зал гостям, Розалия еще и обругала их и снова чуть не затеяла драку!..
Одна из официанток клуба поведала, как хозяйка как выглянула из своего кабинета, когда в административное крыло привели Гельсингфорскую и девушку, в которую та запустила мороженым. Дамы продолжали бурно выяснять отношения. Особенно громко негодовала Розалия, потирая ушибленные места после падения на дорожку. Увидев ее, Розалия умолкла на полуслове и так изменилась в лице, словно, по мнению официантки, "призрака увидела".
- Испугалась чуть ли не до обморока, - сообщила Алене служащая, - а своему приятелю (он следом за ними прибежал) сказала: "Зови Гершвина, а то меня тут точно посадят за это ср...е мороженое!". И ругалась она, как урка! - округлила глаза девушка, - прикиньте, С виду вся такая ми-ми-ми, а как рот откроет, лягушки скачут!
Алена отметила в блокнотике еще один пункт: проверить, не пересекались ли когда-либо пути Розалии Степновой-Гельсингфорской и Лианы Оганесян. Неспроста Розалия Михайловна так испугалась, встретив владелицу боулинг-клуба...
"Она хоть помнит, что она - женщина? - Лиана посмотрела на короткую стрижку следователя, ее ковбойку и широкие джинсы. - Все-таки майор юстиции, надо же соответствовать. Ей недурно подошел бы брючный костюм, раз уж она так тяготеет к стилю унисекс. НО при этом Панферова - крепкий профессионал своего дела, и с ней надо держать ушки на макушке. Хорошо, что Гершвин согласился мне помочь! С ней лучше беседовать в присутствии адвоката".
Алена осмотрелась в кабинете Оганесян. Строгая фешенебельная обстановка, ничего лишнего или вычурного. Настоящий кабинет делового человека, не отвлекающегося на мелочи и мишурный блеск...
*
- Да, я хорошо запомнила эту посетительницу, - Лиана говорила по-русски чисто, почти без акцента и не коверкая слова. - У нас всякое, конечно, бывает, но два инцидента за вечер с участием одного и того же лица - это уже чересчур. Вначале она приревновала своего спутника к другим посетительницам, и дело едва не закончилось вызовом полиции. Потом едва не подралась с женой владельца торгового центра, и снова нм пришлось улаживать конфликт... При этом она во время разбирательств лезла на рожон, представляла себя единственной жертвой обстоятельств, попыталась даже вовлечь в это действо адвоката...
- Господина Гершвина?
- Да. Мы пошли им навстречу, не стали доводить ситуацию до протокола. Но внесли госпожу Гельсингфорскую в черный список. Полагаю, наш клуб прекрасно обойдется без таких неуравновешенных клиентов. Я дорожу репутацией "Аю-Дага" и не хочу, чтобы он обрел скандальную славу злачного местечка...
- Вы были ранее знакомы с госпожой Гельсингфорской, Лиана Гургеновна? - поинтересовалась Алена.
- Нет, - слишком торопливо ответила Лиана. - В тот вечер я увидела ее впервые.
- А со стороны показалось, будто она испугалась, встретившись с вами лицом к лицу...
- Я не заметила, - пожала плечами восточная дама. - По-моему, она скорее опасалась негативных последствий своего поведения в зале...
"Еще бы она меня не испугалась, - думала Лиана, отвечая на следующие вопросы Алены. - Однажды она загнала меня в болото и думала, что мне оттуда уже не выбраться. Но я выбралась, снова встала на ноги и даже поднялась еще выше, чем раньше. А мотив у меня и впрямь был. Еще как был! Но я не собиралась сводить с ней счеты. Нас уже сама жизнь рассудила: я снова на твердой почве, а она все так же ходит по краю пропасти со своими аферами... Вот только для следствия это не аргумент!".
*
Нике сообщили, что Полина Елистратова принимает участие в форуме историков-краеведов, приводящемся на летней площадке гостиницы "Огонек", и Орлова направилась туда. Место для слета любители истории выбрали удачно - гостиница расположилась на одной из "ступенек" горного массива, и с летней площадки открывался великолепный вид на море и горы. "Огонек" оказался белоснежным комплексом зданий, корпусов и коттеджей, утопающих в пышной южной зелени и цветах. На летнюю площадку вела арка напротив административного корпуса. Услышав за ней усиленный мегафоном голос, вещающий о тавро-скифах раннего периода, Вероника поняла, что не ошиблась адресом.
На входе ее остановили с вопросом "Вы по какому делу?". Услышав, что Вероника - журналистка, интересующаяся фестивалем, крупный мужчина с бейджем члена оргкомитета вернул ей удостоверение и любезно попросил подождать, пока он сообщит руководителю фестиваля.
- Хотите материальчик сделать? - улыбнулся он - Хорошее дело. Думаю, Станишевский разрешит.
Он отошел в глубь площадки, где в тени стоял стол руководства. За ним сидели мужчина и две женщины. Оргкомитетчик коротко переговорил с ними и вернулся к Веронике с одной из женщин - молодой, невысокой, загорелой до черноты брюнеткой. Она с улыбкой вручила Нике бейджик гостя и шуршащий пакет с эмблемой фестиваля.
- Прошу, проходите, присаживайтесь. Вот свободная скамейка. Сейчас мы слушаем доклад Веснина, а в перерыве с удовольствием с вами поговорим. А это вам подарок за посещение фестиваля, набор участника.
Ника с благодарностью села на предложенную скамейку - очень удобную, новую, с изогнутой спинкой. Отсюда было хорошо видно синеющее море с яркими парусами и гидроциклами и высились силуэты могучих гор.
И руководящий стол тоже был, как на ладони. Вероника сразу догадалась, что вторая женщина за столом и есть Елистратова. Она оказалась еще молодой - лет 35, не старше. Худощавая брюнетка со старомодным, но элегантным каре "под Мирей", одетая в элегантный льняной костюм. Легкий "естественный" макияж, сумочка от "Шанель", висящая на спинке стула, - типичная преуспевающая чиновница, с типично чиновничьим, "предвыборным" доброжелательным выражением лица.
Ника задалась вопросом: на что может быть способна эта улыбчивая дама с ледяными голубыми глазами, защищая городское историческое достояние? Насколько велика ее готовность противостоять посягательствам на объекты культуры?
Перед трибуной стоял докладчик, осанистый седовласый мужчина со звучным баритоном. Это он вдохновенно вещал о древних народах полуострова. На летней площадке собралось человек пятьдесят. В двух беседках позади рядов скамеек громоздились сумки, рюкзаки, переносные холодильники и штабеля бутылок с прохладительными напитками и винами. Нике сразу захотелось стакан холодной минералки.
Тут же, под стендом "В мире истории", раскинулся прилавок с книгами и сувенирами, которые можно было приобрести за "фестивальную" валюту.
"С меня - публикация", - подумала Ника, украдкой развернув подарочный пакет и увидев там футболку, кружку, блокнот, ручку и прочие сувенирные принадлежности, а также - сто фестивальных условных единиц валюты. И краем глаза заметила, как одобрительно кивнула Елистратова, заметив, что гостья заинтересовалась подарком. Наверное, это была ее идея - поднести гостье набор участника, чтобы журналистка настроилась на позитивный лад, готовя статью о фестивале.
Ника вздохнула и снова покосилась на бутылки "Архыз". Пить хотелось все сильнее; после дождя навалилась тяжелая, липкая духота, выжимающая всю влагу из организма... "Скорей бы перерыв! Хотя, надо сказать, Веснин очень интересно рассказывает..."
На скамейке рядом с ней оказалась забытая кем-то программка, и Ника украдкой перелистала ее. "В мире нашей истории" открылся сегодня утром и должен длиться всю неделю. Вероника опоздала к открытию всего на пару часов. То там, то сям она натыкалась на фамилию Елистратовой - Полина Ярославовна была не только соучредителем, но и активным участником фестиваля.
Слушая докладчика, Елистратова поправила свое безупречное каре и украдкой потерла шею под воротом блузки. Потом снова посмотрела на гостью из Петербурга. Та самая Орлова. Интересно... Слава о журналистке из отдела расследований "Невского телескопа" докатилась уже и до полуострова. "Только бы не оказалось, что на летней площадке нашли парочку криминальных трупов, - иронично усмехнулась Полина, - я столько сил вложила в подготовку фестиваля, что его срыв будет уже чересчур даже для меня. Тем более что перед фестивалем уже пришлось нелегко... Хорошо, хоть эта проблема разрешилась до открытия слета... Хорошо, что у меня нет предрасположенности к ранней седине, а то я бы уже поседела от всех этих треволнений. Не так-то просто организовать и провести мероприятие в наше непростое время, да еще в условиях пандемии... То одно обрушивалось, то другое не клеилось. И зачем она приехала? Не убийство же мужа Гикии расследовать спустя 2000 лет... В перерыве надо с ней побеседовать, если ее не возьмут в оборот Станишевские, - она покосилась на соседей по столу, директора фестиваля и его жену - председателя оргкомитета. Они уже с энтузиазмом поглядывали на Орлову и ясно было, что без публикации журналистку не отпустят. - Надо их опередить", - Полина снова потерла шею. Вот так-то покупать дешевую бижутерию, неизвестно, чем красят эти цепочки. И зачем только она польстилась на этот кулончик, имея полный набор качественной бижу из хорошего материала?.. Вот и получила в награду раздражение на коже...
Веснин триумфально завершил доклад и церемонно раскланялся, сорвав аплодисменты публики.
- Блестяще, - сказал председатель, высокий мужчина с банданой на длинных седеющих волосах, в черной футболке с эмблемой фестиваля и молодежных рваных джинсах. - Стараниями нашего уважаемого Льва Прокофьевича раскрыта новая страница нашей истории. Коллеги, у вас есть вопросы по прослушанному?
Руку подняла дама в тесном цветастом сарафане, более уместном для пляжа или прогулки по набережной, чем для слета историков.
- Ну, - заулыбался Веснин, - сейчас Сонечка меня под орех разделает. Мы с ней -вечные оппоненты...
- И прекрасный дуэт, - тепло улыбнулась Елистратова, хотя ее глаза оставались такими же холодными, - наглядно иллюстрирующий поговорку "В спорах рождается истина".
Слушая полушутливую полемику Льва Прокофьевича и Софьи, Ника обратила внимание на то, что Елистратова снова и снова, стараясь не привлекать внимания, потирает шею над ключицей, и ее улыбка при этом становится натянутой. А во взгляде - бездна усталости. Эта беда настигает всех, кто даже на отдыхе не расслабляется. Мысли начинают тормозить, спотыкаться, от раздражения все валится из рук, человек ложится спать и отключается, но по нескольку раз за ночь просыпается и утром чувствует себя разбитым... Наверное, нелегко было добиться разрешения на проведение фестиваля и организовать его, не забыв ни одного пункта, сейчас, когда еще свежа в памяти весенняя самоизоляция... Немудрено, что Полина Ярославовна сейчас, как выжатый лимон.
На место Софьи выскочил дерганый парень, долговязый, тощий, сутулый, в худи с капюшоном и шортах, похожих на советские семейные трусы в горошек. На его хилых, обильно заросших волосами ногах они смотрелись смехотворно и почти непристойно.
- О, снова на обед опоздаем, - простонала сидящая перед Никой девушка в очках, - сейчас этот Паганель через "о" всех задолбает занудством...
- А на какие, простите, источники вы ссылались, говоря о... - завел "Поганель", потрясая смартфоном, - если у меня на этот счет другая инфа?
Он долго и занудливо бубнил о неточностях, допущенных оратором в докладе, не давал сбить себя с толку и тряс телефоном: "Википедия! Гугл в помощь!"
Люди сначала тоскливо молчали, потом раздались первые реплики:
- Хватит уже!
- Мы обедать хотим.
- С девяти тут сидим, устали уже!
- Данияр, имей совесть!
"Ну и имечко, - усмехнулась Ника, - не знала, что мода на былинные имена так давно в ходу. Или это он взял себе псевдоним, увлекшись историей?"
- Ну почему не ответить, на какие источники вы опирались? - не отставал Данияр от Веснина, - простой же вопрос, можно же дать такой же простой ответ! Или вы из пальца это высосали? Это же не сказочки о попаданцах для невзыскательных обывательниц...
- Молодой человек, - с достоинством сказал Веснин, - уверяю вас, что я использовал заслуживающие доверия источники в Исторической библиотеке Акмесджита и опирался на труды ученых с мировым именем...
- Совдеповских, что ли? - дернул носом Данияр. - Да они же все были пришиблены идеологией, все перевирали, ясно теперь, почему ваш доклад...
Конец его фразы потонул в шуме. Люди вставали с лавок и потянулись к выходу с летней площадки.
Откуда-то сбоку появилась молодая женщина из оргкомитета и улыбнулась Веронике:
- Не хотите ли пообедать, Вероника Викторовна? Мы рады вас пригласить.
Ника согласилась, увидев, что Елистратова тоже следует в столовую.
- Как вам этот диспут? - спросила Станишевская у Вероники по дороге к столовой. - Ох уж этот Даня - к чему прицепится, не отпустит. И не пригласить его нельзя - аспирант, диссертацию пишет, любитель своего дела, но уж очень фанатичный...
- Уверен, что "в Википедии все есть", - слегка исказила высказывание древнего поджигателя Александрийской библиотеки журналистка.
- Что это будет за ученый, если он считает традиционные библиотеки пережитком прошлого, вступает в полемику с академиками и считает, что не нужно перегружать себе мозги избытком информации, а нужную инфу можно быстренько "нагуглить"? - покачал головой Станишевский. - И ведь он защитится с таким подходом, настойчивости Данияру не занимать. И что это будет за ученый? Зазубрит речь к защите, отбарабанит и через пять минут забудет.
- Да уж, - кивнула Ника. - То еще светило науки...
- Вероника Викторовна, слава о вас дошла даже в наши края, - улыбнулся председатель фестиваля. - Чем обязаны вашему визиту?
В столовой было прохладно и аппетитно пахло свежим супом. Официантки уже расставляли на столах приборы.
- У нас гостья, - сказал Станишевский одной из них, садясь за первый стол, и девушка поставила четыре прибора. Супруги Станишевские сели у стены. Ника и Елистратова - напротив них. Проходивший мимо бородач в белом летнем костюме хохотнул:
- Так нечестно, Владик! Всех красивых девушек себе забрал. А нам никого не оставил, за моим столом одни старые хрычи, вроде меня!
- Уметь надо устраиваться, Митя, - довольно улыбнулся председатель.
Елистратова снова потерла шею и открыла обеденное меню.
- Хм, окрошка, - произнесла она, - неплохо в такую жару. Жаль, не удалось организовать шведский стол. Я бы на второе лучше выбрала бы рыбное суфле вместо бифштексов.
- Как здоровье Олега Романовича? - спросила Ника о ее начальнике.
- Уже лучше. Снова рвется в бой, - Елистратова помешала ложечкой салат. - Эта история с якобы внучкой Степнова-Морского его сильно ударила. Давление трижды за неделю зашкаливало за двести...
- Неприятная история, - нахмурился Станишевский, - откуда эта девица только взялась!
- Неясно, - Елистратова снова потерла шею, и в вырезе блузки мелькнуло продолговатое узкое покраснение над ключицей - похоже на аллергическую реакцию от какого-то украшения. - Уверена, что эта дама провела разведку боем и решила, что нашим властям легче откупиться, чем выдерживать оборону.
- Иногда так истерят дети, зная, что матери легче уступить, чем пресекать их капризы, - сказал председатель. - Если мать тотально замотана, то ей легче что-то разрешить ребенку и получить несколько минут отдыха, чем в очередной раз выслушивать вопли.
- Глупы родители, которые идут на поводу у детских истерик, - отрезала Елистратова, - дети отнюдь не так наивны, как мы думаем и, если видят, что способ срабатывает, начинают вопить и сучить ногами по любому поводу. А я предпочла пару раз проявить непреклонность - и это отбило у моего сына охоту добиваться желаемого визгом и катанием по земле. Пару раз я просто молча увела его домой, когда он пытался воздействовать на меня таким образом. А если мать пошла на поводу - то она будет вынуждена уступать постоянно; чадушко умело будет ею манипулировать. Взять, например, светомузыкальный фонтан в центре города. Он все лето забит купающимися детьми, пока их матери сидят рядом, уткнувшись в телефоны... Не лучшее лицо города - чьи-то мокрые ягодицы. На мой вопрос, чем им не нравятся городские пляжи, одна из женщин бесхитростно ответила, что до пляжа надо еще дойти, а она устала, и чем слушать бесконечное нытье, она лучше разрешит ребенку "поплюхаться" в фонтане и сама тем временем отдохнет. Вот и эта сударыня, видимо, с детства привыкла добиваться своего подобным образом - брать измором, пока ей не уступят: "На, только замолчи!", филигранно отточила тактику и интуитивно чувствует, с кем скорее дело выгорит...
Им принесли первое, и разговор ненадолго прервался.
- Вы в Алустосе по работе, или на отдыхе? - спросила у Вероники Елистратова. - На Южном берегу сентябрь - лучшее время года.
- Отдыхаю, - ответила Вероника, гадая, знает ли Полина Ярославовна о гибели Розалии.
- Мы рады, что вы заинтересовались нашим фестивалем, - улыбнулась чиновница. - Ох, знали бы вы, сколько препон мне пришлось преодолеть, чтобы добиться разрешения на его проведение и все грамотно организовать! Это была настоящая эпопея, достойная пера Степнова-Морского! Баталия, хоть и на суше.
- Но мы ни минуты не сомневались в том, что фестиваль состоится и пройдет благополучно, - поднял голову Станишевский, - когда за дело берется Поля, можно не сомневаться: все будет сделано без сучка и задоринки!
- Смотри, Влад, чтобы Лиза не начала ревновать, - весело парировала Елистратова.
- Я нормально отношусь к тому, что Влад уделяет внимание женщинам, - усмехнулась молодая жена Станишевского, - потому, что знаю: я у него всегда на первом месте.
Видно было, что эта дружеская пикировка происходит не впервые, что супруги Станишевские и Полина Елистратова - давние друзья. И галантный Владислав Станишевский на самом деле - верный и любящий муж.
После обеда Вероника поинтересовалась, где можно выпить заварного кофе. Елистратова ответила:
- Здесь же, в столовой. Тут самообслуживание. Вот, под пальмой в правом углу столик, там термопот, стойка с чашками и кофемолка. Я тоже люблю выпить чашечку кофе после обеда, - они подошли к стойке под пальмами. Елистратова, привычно потыкав пальцами в кнопки агрегатов, получила чашку ароматного кофе.
- Сахар, сливки и специи в шкафчике слева, если хотите, - сказала она Веронике.
Нике понравилось, что для кофе в "Огоньке" предназначены не миниатюрные наперсточки, а полновесные толстостенные чашки. От духоты и высокой влажности у нее отяжелела голова, и перед беседой с Полиной Ярославовной хотелось хорошенько взбодриться.
- Чашечки потом к окошку принесите, - улыбнулась им женщина, убирающая со столов.
- Хорошо, Клавдия Никитична, - кивнула ей Елистратова.
Полина Ярославовна, - сказала Вероника, - мне нужно задать вам пару вопросов наедине.
Еслистратова посмотрела на часы.
- До конца перерыва еще час, - сказала она, - но к началу видеоконференции с Новгородом многие наверняка опоздают - кто-то пошел окунуться, кто-то подался на набережную за сувенирами, кто-то - в город... Часа полтора у нас точно есть. Вас это устроит?
- Вполне, - кивнула Ника.
Они неспешно вышли с дымящимися чашками в руках. На летней площадке двое молодых людей возились с аппаратурой, отлаживая изображение и звук.
- Раз, раз, раз, - разносилось перед корпусом, - раз-два-три-четыре пять, вышел зайчик погулять. Раз, раз, раз...
- Если вы не против, поговорим у фонтана в розарии, - предложила Полина Ярославовна, - заодно полюбуетесь южными розами.
Вероника охотно согласилась.
*
Аллея была наполнена густым розовым ароматом, усилившимся после вчерашнего дождя, и пестрела разноцветьем. Вероника даже не знала, что у роз бывает столько оттенков и цветы могут быть такими крупными и пышными.
В середине аллеи возвышался фонтан - несколько изящных мраморных чаш, где журчала и переливалась вода.
- Сядем поближе к фонтану, если вы не против, - предложила Елистратова, - около него хоть немного прохладнее. После дождя у нас настоящая финская парная, вы не находите?
- Да, удачное сравнение, - сказала Ника. - Или хаммам.
Они устроились на ближайшей к фонтану скамейке.
- Вы ведь пришли не потому, что заинтересовались культурой тавроскифов и царскими династиями Пантикапея, - без вопросительных интонаций произнесла Елистратова. - Вы ведь специалист по журналистским расследованиям, а не светский хроникер, Вероника Викторовна.
- А может, меня интересует история Корсуни, - парировала Орлова. - Но... Да, вы правы. Я здесь по другому делу. Хотя, оно тоже имеет отношение к местной истории...
Полина Ярославовна молчала. Вблизи было видно, что у нее чуть вытянутые к вискам глаза, как у японки, но не черные или карие, а серо-голубые. Волосы не крашеные и не парик, а иссиня-черные, густые и блестящие от природы. Такой блеск не наведешь никакими супер-красками, а такая густота бывает только у природных брюнеток. Налицо была примесь южных кровей и легкая азиатинка. Но сочетание получилось удачным и гармоничным.
- Дом Степнова-Морского, - произнесла Вероника, и от собеседницы тут же повеяло арктическим льдом.
- Ах, вот как, - сухо сказала Елистратова. - Ну да, эта, хм, особа развернула тут целую кампанию. Прессу припахала. Так вы по этому поводу, госпожа Орлова?
- Я не была на пресс-конференции и приехала не затем, чтобы освещать "горячую тему", - "Неужели еще не знает? Или такая хорошая актриса?"
Пальцы Елистратовой пробежались по цепочкам на шее: кулон, изящный золотой крестик, какая-то серебристая миниатюрка. Потом женщина потерла указательным пальцем покраснение над ключицей и сказала:
- с трудом представляю, чем я могу вам помочь потому, что не понимаю, о чем идет речь.
- Вы не знаете, что случилось после пресс-конференции?
- Мне не интересны личность и похождения этой девицы. И вообще, в эти дни я была занята. Мой начальник заболел, и все дела в городском управлении культуры легли на меня. Плюс к тому - я занималась заключительными приготовлениями к фестивалю. И последнюю неделю я спала хорошо если 3-4 часа в сутки. До того ли мне было, чтобы следить за приключениями какой-то аферистки? Это уже дело прокуратуры!
- Вскоре после пресс-конференции Розалия Гельсингфорская была убита, - произнесла Вероника, - ее нашли на следующее утро на набережной.
Ника не стала уточнять, что это было около "Родины", на всякий случай.
Она успела заметить, что Елистратова то и дело потирает покрасневшую шею. Такая реакция бывает на украшения, вызывающие кожное раздражение. Особенно ощутимо это в жару. Шнурок или цепочка еще сильнее натирают и травмируют распаренную, а потому более чувствительную кожу. Прошлым летом Тася жаловалась на свой оберег: "Замучилась чесаться, особенно на работе! Кондишки в коридорах фиговые, форма жаркая, и надо мной уже весь контингент ржет. Чего это, говорят, вы, Таисия Михайловна, все шею трете, вас чего, вампир покусал", - и показывала красные полоски на шее в вырезе футболки. На предложение Вероники на время снять "око" Таисия отвечала: "На всякий случай ношу не снимая. К нам одну цыганку посадили, я ее на пять дней в карцер отправила за драку, так она на меня как зыркнет своими черными глазищами!.. От греха подальше лучше потерплю чесалку, зато защита будет, пока она у нас сидит!" И у Елистратовой над ключицами такое же раздражение, как было у Таси.
Похоже, остальные цепочки Елистратова носит давно, и они не вызывают у нее подобной кожной реакции. Значит, за два-три месяца до этого она впервые надела какое-то новое украшение на цепочке, которая натерла кожу или вызвала аллергию. Ника сразу вспомнила "глаз", найденный около кинотеатра в куче ломаного кирпича.
Конечно, это всего лишь совпадение. Мало ли женщин носит подобные амулеты. "Глаз" не эксклюзивный - в Питере ими торгуют во многих сувенирных магазинчиках. У Таси - точно такой же. Но амулет около "Родины" не давал Нике покоя. А что, если он соскользнул с порванной или расстегнувшейся цепочки, когда убийца второпях вытаскивал обломок потяжелее?..
*
В это же время Виктор Морской входил в кабинет своего местного коллеги. Мэр Алустоса, Анатолий Макеев, был немало удивлен визитом знаменитого Витьки-Святоши, но встретил его радушно.
Модельного вида секретарша принесла в просторный кабинет, выдержанный в строгих бежевых и кофейных тонах поднос с кофе, бисквитами и бутылкой местного вина - "Мускат белый Красного Камня" с теснящимися на этикетке медалями и, сервировав стол, удалилась.
Макеев оказался тоже довольно молодым - не старше сорока лет. Коренастый, быстрый, очень улыбчивый.
- Морской? - улыбнулся он, разливая вино по бокалам. - Уж не внук ли вы Степнова-Морского? Тут такие события развернулись, что я уже ничему не удивлюсь!.. Оцените букет! "Золото" на международной выставке вин, Италию с Францией позади оставило! Не ваша ли это сестрица тут на днях развернула такую баталию, требуя вернуть отнятое у ее семьи имущество?
- Да ну? - подхватил шутливый тон Морской. - Я бы тоже не удивился, если бы кому-то вздумалось набиваться мне в родственники. Да нет, я честно говорю: оба моих деда жили в Краснопехотском, один работал учителем в средней школе, второй - машинистом электропоезда, И к литературе отношение имели только как читатели. Хм, аромат отменный, - он поднял бокал и полюбовался янтарным свечением "Муската".
- Да вот, - Макеев сел напротив и взял свой бокал, - развернулась у нас тут история, достойная пера Ильфа и Петрова. Помните главу о детях лейтенанта Шмидта? Явилась к нам некая дама, назвалась внучкой Степнова-Морского и предъявила претензии на дачу писателя, после его кончины превращенную в городской музей. Разве вы не слышали, Виктор Ильич? История громкая, на весь Южный берег прогремела. И уже пошли слухи, что это, якобы, по приказу городских властей убрали наследницу мариниста, чтобы не отдавать прибыльный туристический объект. Всегда находятся граждане, желающие метнуть камень в мой огород, - он чокнулся бокалами с гостем. - В эти дни я узнаю о себе много нового и любопытного, читая ленту и соцсети.
- Мне это знакомо, - сказал Виктор, - в моих краях тоже есть люди, которым я не нравлюсь. Что я ни сделаю, все критикуют. И знают обо мне такие подробности, о которых я сам ни сном, ни духом.
- Шутки шутками, - развел руками Макеев, - а история скверная.
- Конечно, я слышал об этой истории, - тоже оставил смешливый тон Виктор, - потому, что эта женщина остановилась в одном отеле со мной. Но мне она не показалась такой зловещей особой, как вы говорите. Обычная курортная мошенница, которых в сезон много пасется среди туристов...
Вспомнив о вечере в "Аю-Даге", Виктор не сдержал усмешку и тут же устыдился. Какой бы ни была Розалия, но ее убили, и смешного в этом ничего нет.
- Она успела завалить все инстанции жалобами на боулинг-клуб, отель, городской пляж... Грех так говорить, но я предполагал, что все может закончиться подобным образом, - сообщил мэр.
- Арестовали ее мужа, - Виктор отпил глоток вина, - модный фотохудожник из Петербурга. Его пытаются обвинить в убийстве из ревности. Его жена приехала на курорт с неким молодым человеком и собиралась разводиться с мужем и добиваться, чтобы его лишили родительских прав. Так что следствие считает, что у Гельсингфорского - самый веский мотив для убийства: измена, побег, угроза разорения и лишения возможности видеть маленькую дочь.
- Да, - сочувственно покачал головой Макеев, - попробуй-ка докажи, что ты не верблюд, когда всё против тебя. Да, я наслышан о Гельсингфорском. Прошлым летом он приезжал сюда с выставкой своих картин, в зал имени Айвазовского. Талантливый художник, вы правы, хоть и делает свои композиции в несколько, гм, своеобразном стиле. Меня тогда местные блюстительницы морали завалили гневными письмами: зачем я разрешил выставлять в зале Айвазовского эту коллекцию порнофото вместо того, чтобы наотрез отказать этому сексуальному маньяку...
- В порнографии они явно ничего не смыслят, - усмехнулся Виктор, - как и в искусстве. Если они путают ню-арт с порно, о чем с ними можно разговаривать?
- Жаль будет, - потер подбородок Макеев, - если такого человека отправят по этапу в Заполярье. Тем более если он не убивал жену...
- Вы что-то знаете? - "сделал стойку" Виктор. За годы общения с Вероникой он научился прощупывать почву и цепляться за нужные слова.
- Наверное, вы и госпожа Орлова сомневаетесь в официальной версии следствия, - хитро прищурил глаза Макеев. - Да-да, я наслышан, что вы проводите здесь отдых в обществе своей дамы - спецкора "Невского телескопа", и о вашей роли в некоторых ее расследованиях. И предположил, что Вероника Викторовна не осталась в стороне, когда развернулось такое громкое дело.
- Стараетесь держать ситуацию в городе под контролем? - спросил Виктор. - Браво! Я тоже стараюсь в своем городе не выпускать ничего из вида.
- Тем более что эта дама не первый год ездит в сезон на Южный берег, - продолжал Макеев, - уже седьмой год гастролирует...
- Так Розалия Гельсингфорская уже не в первый раз занимается аферами на курорте? - изумился Виктор. - А чего она хотела в прошлые разы? Массандровские винодельни? Воронцовский дворец?
- Может, и до этого дошло бы, - Макеев отставил пустой бокал, помешал ложечкой кофе. - Нет, она работала по другой схеме: выбирала какой-нибудь популярный и успешный туристический объект, провоцировала критическую ситуацию, а потом на правах потерпевшей требовала компенсацию. Она грамотно составляла жалобы во все инстанции, писала негативные отзывы на всех соответствующих сайтах, мгновенно подключала группу поддержки. Как правило, хозяева объекта предпочитали откупиться от нее, чтобы она не гробила репутацию их детища. Им невыгодно было доводить дело до суда в летнее время: на Южнобережье летом месяц год кормит, с мая по октябрь деятели курортного бизнеса зарабатывают деньги, на которые живут в межсезонье, и им не хотелось терять время на тяжбы и отбиваться от нападок, подрывающих их репутацию.
Виктор вспомнил поведение Розалии в боулинг-клубе. Теперь ему отчасти было понятно, почему Розалия так себя вела. Отработанный сценарий. И уже на следующий день начала строчить жалобы.
- А сейчас она категорически настаивала на том, чтобы дачу деда вернули ей, или готова была принять компенсацию в денежном эквиваленте? - полюбопытствовал он.
Мэр пожал плечами:
- Этого мне уже не узнать, Виктор Ильич, спиритизмом я не увлекаюсь. Я должен был встретиться с госпожой Гельсингфорской сегодня утром, - он отошел к столу, полистал ежедневник, - в девять часов, но, сами знаете, встреча не состоялась...
- Шантажистам платить нельзя, - сказал Виктор. - Это только раззадоривает их и подстегивает продолжать в том же духе. Даже если в вашем шкафу уже нет места для рубашек из-за большого количества скелетов - не поддавайтесь на уловки шантажиста. Надо искать способ сняться с крбчка и пресечь дальнейшие попытки воткнуть его.
- Кто-то уже пресек самым радикальным способом, - шумно вздохнул Макеев и вернулся за кофейный столик, - вам легко говорить, Виктор Ильич, а я не имею таких возможностей...
Он допил свой кофе и взял из вазочки бисквит. И небрежно обронил:
- Трудно будет следователю. В наших краях на эту даму многие зуб имели. Она каждый год где-то да отмечалась и нередко "разводила" людей, которые очень этого не любят, и подобные трюки не забывают и не прощают.
- Да уж, была уверена, что всех может перехитрить, - согласился Морской, скрипнув зубами. Он вспомнил о том, как Гельсингфорская и Кратов пытались взломать его банковский счет. Конечно, им это не удалось, но все равно было очень неприятно вспоминать об этом. - И совсем забыла о том, что у каждого охотника есть свой сотый медведь, как в пьесе Шварца...
*
Елистратова привстала:
- Что?! Вы не шутите?
- Разве можно шутить подобным образом, Полина Ярославовна?
- Сейчас все возможно, - невесело хмыкнула Елистратова, - если бы вы знали, какие "приколы" приволакивает из интернета мой сын... Я категорически не могу понять, что смешного в этих перлах, но его ровесники хохочут над ними до упаду. "Все угорают и орут", говоря их языком.
- Но я уже давно не подросток.
- Итак, нарвалась, наконец, - произнесла Елистратова, глядя на радужное облако водной пыли, вьющееся над фонтаном в лучах солнца. - Все к тому шло...
- Вы раньше знали Розалию Гельсингфорскую? - поинтересовалась Вероника.
- Лучше бы не знала, - хмуро сказала Елистратова, - ничего бы не потеряла...
... Им тогда было по 22 года. и они заканчивали юридический факультет университета на Васильевском острове. Петербурженка Розалия и студентка из Крыма Полина оказались в одной группе. Они готовились к итоговым экзаменам и обе претендовали на красный диплом. Все годы учебы не слишком привлекательная Розалия не упускала возможности поддеть "лимиту" Полину, высмеять ее манеру говорить, дешевую одежду и всячески подчеркивала, какая между ними пропасть - "таким, как ты, только картошку продавать или на КАД стоять!" Полина, яркая красавица, тоже училась на "отлично", но жила в общежитии и одевалась из секонд-хенда, выбирая для похода за новыми ботинками или курткой самый дешевый день. Иногда ей приходилось бегать пешком, экономя деньги на метро. Элегантно одетая Розалия небрежно подкатывала к университету на пижонской "десятке". Мать Полины в Алустосе давно была в разводе, работала медсестрой в школе и много денег отправлять дочери в Петербург не могла - в семье подрастали еще двое детей. Полина очень надеялась после окончания учебы устроиться на работу в Питере и помогать матери и братишкам. Да и город на Неве очаровал девушку с первых дней...
На злобную Розу Полина старалась не обращать внимания. Дождаться выпуска - и забыть вредную сокурсницу навсегда, Питер большой, можно избежать неприятных встреч. И еще, Поля понимала, что Розалия - настоящий провокатор, которая специально доводит человека до срыва, а потом выставляла все так, что он выглядел глупым скандалистом, а она - жертвой. Так она уже успела навредить некоторым студентам и даже преподавателям, двое из них даже раньше времени ушли на пенсию, не выдержав ядовитого языка и изощренного издевательства студентки Степновой.
Незадолго до выпускного, на последнем семестре за Полиной стал ухаживать самый завидный жених курса - красавец Николай, сын заведующего кафедрой. Он нравился многим студенткам, но выбрал Полину.
Розалия тоже имела виды на Колю и не пожелала смириться с тем, что он не ответил на ее призыв. Если бы он обратил внимание на кого-нибудь другого! Но эта крымская замарашка в дешевеньких шмотках, воняющих секондом, по мнению Розы, просто не имела права разевать рот на ТАКОЙ каравай!
Дело шло к свадьбе. Удивительно, но родители Николая проявили демократичность и одобрили выбор сына.
Накануне выпускного бала в общежитие явилась милиция. У жены ректора, преподавателя на кафедре, где учились Полина, Коля и Роза, пропали дорогие платиновые часики, подарок мужа на серебряную свадьбу. Она напрягла память и вспомнила, что оставила их на подзеркальнике в дамской комнате, когда мыла руки...
Футляр с часами нашелся у Полины под матрасом. Не слушая девушку, ее тут же увезли в отделение. Ректор с женой не стали подавать заявление на студентку, и через 72 часа Елистратову выпустили. Но выпускной бал она пропустила. Торжественное вручение дипломов тоже прошло без нее. Отец Николая строго-настрого велел сыну забыть об этой девице, обокравшей жену его начальника и обратить внимание на другую студентку, дочь посла и послихи в одной из европейских стран... Коля всегда был послушным парнем и прекословить отцу не стал.
- Можешь теперь на КАД трудоустраиваться, Ольденбургская фигова, - противно хихикнула Полине в лицо одна из подружек-"мушкетерок" Розалии.
Степнова зашла в общежитие, когда Полина, еле сдерживая слезы, складывала чемодан. Благоухая на всю комнату тяжелыми сладкими духами, бренча украшениями и выставив обтянутое коротким платьем от "Шанель" костлявое бедро, Розалия ощерила в победоносной улыбке свои лошадиные зубы:
- Поняла, Елистратова? Кто меня бесит, быстро на обочине оказывается!
- Тебе Коля тоже не обломился, - ответила Полина и покатила чемодан к выходу, и Розалия едва успела отскочить, чтобы колесики не проехали по ее лабутенам.
Дома выяснилось, что Полина беременна, но сообщать об этом в Петербург Николаю она отказалась наотрез. "Если он с такой легкостью поверил, что я воровка и так послушно начал дочь послихи обхаживать, то и я без него обойдусь, - отрезала она. - И милостыня мне не нужна!"
Сейчас Вадиму, сыну Полины, было 14 лет. Сама она дослужилась до высокого поста в управлении культуры. И Розалия, приехав в роли "внучки Степнова-Морского", не узнала в элегантной чиновной даме бледную девчонку в старом пальтецо, над которой так жестоко смеялась в студенческие годы и которую не раз намеренно обдавала грязью из-под колес своей "десятки", чтобы лишний раз похохотать. Зато Елистратова узнала ее сразу же...
Все это Полина пересказала Веронике очень сжато:
- Мы вместе учились в университете в Петербурге. Парень, который нравился Розалии, стал ухаживать за мной. Она сделала так, чтобы меня со скандалом исключили перед вручением диплома.
Вероника сразу поверила ей, вспомнив редкие тусклые волосы и мышиное личико Розалии. Конечно, немудрено, что она ненавидела более привлекательных женщин и не упускала возможности как-то навредить им. Мужчины всегда в первую очередь обращают внимание на внешность дамы... хотя у Розалии и моральные качества оставляли желать лучшего.
- Я ее сразу узнала, когда она заявилась в Алустос и начала качать права, - Елистратова снова потерла шею. - И знала, что трогательная история о военно-полевом романе Степнова-Морского с ее бабушкой - ложь от первого до последнего слова. Розалия в университете старалась быть звездой в центре внимания, у всех на устах, из кожи лезла, чтобы "блеснуть остроумием" и постоянно для этого кого-то обдавала помоями, не щадя никого. Так, она беспощадно высмеивала своих деда и бабку, живущих в Лигово, в Волховском районе. Она не бывала там со школьных лет и презрительно говорила, что хочет как можно скорее забыть из памяти "эту Богом забытую дыру", где нормальный человек через день на стену полезет, и где могут жить только "убогие и одноклеточные", цитирую дословно. Как она злословила насчет своих родственников: деревня, каменный век, она и под угрозой расстрела не поедет в эту "задницу цивилизации"... И я не упустила бы возможности напомнить ей об этих откровениях. Я развенчала бы все ее россказни о красивой истории любви бравого офицера и юной медсестрички на фронте, - в голосе Елистратовой прозвучал металл. - Она любила говорить о том, как легко отправляет на помойку всех, кто ей неугоден, а теперь я могла отправить туда же и ее!
- Да, думаю, она очень сожалела бы о том, что в юности была так разговорчива, - покачала головой Вероника. - И то, что судьба снова столкнула ее с бывшей сокурсницей стала бы неприятным сюрпризом для нее...
Она видела по лицу Елистратовой, что та ничего не забыла и не простила. И воспользовалась бы тем, что знала о Гельсингфорской, желая спасти музей и вернуть старый долг Розалии...
- Я не поленилась съездить в Лигово, - ответила Полина, - пригласила в Алустос ее родственников, зная, к чему все идет с этой историей о внучке писателя. Дед Розы до пенсии работал машинистом товарных поездов. Бабушка была проводницей в поездах дальнего следования. Ее уволили по статье за три года до пенсии за употребление спиртного на рабочем месте... Прекрасная генетика у "родственницы мариниста", не так ли?
Ника сразу вспомнила, как Розалия лихо заглатывала крепкое пиво в клубе и прятала под столом серебристую фляжку... Да, не лучшая наследственность.
- Многие проводники потихоньку прикладываются на работе, - продолжала Полина, - но умеют не попадаться и меру знают. А бабушка Розалии часто теряла тормоза, и однажды "спалилась" на этом. Был большой скандал, история довольно некрасивая, и ее еще пожалели, не стали заводить дело, а просто выпроводили на пенсию...
- А военно-полевой роман...
- Если только Степнова-бабушка работала в лазарете в детсадовском возрасте, - рассмеялась Елистратова, - ей в 1945 году было всего пять лет. Я могла бы работать в вашем отделе, госпожа Орлова. Поняв, что после распространения фейка в интернете мошенница вот-вот заявится внаши края, я проделала немалую работу и собрала информацию, которая похоронила бы ее хитроумный план...
- Вы как раз на своем месте очень хороши, Полина Ярославовна, - ответила Вероника, - я уже наслышана о том, как вы боретесь за сохранение культурно-исторического наследия города... А когда вы ездили в Ленобласть?
- В августе. Купила родственникам Розалии билеты на "Таврию" и со дня на день жду их приезда. Очень хотелось привести их в студию во время очередного перформанса Розы и публично сорвать личину с этой аферистки.
Вероника хмыкнула.
Полина услышала это:
- Да, и личные счеты сыграли свою роль. Розалия в университете пять лет отравляла мне жизнь, а потом попыталась представить воровкой, посмеялась надо мной, когда я уходила. Она не могла смириться с тем, что меньше нравится молодым людям, чем я, и за это хотела меня уничтожить. Тогда ей это почти удалось. Сейчас преимущество на моей стороне, и я не собиралась этим поступаться.
Вероника вспомнила Дилю, горничную из отеля, к которой Розалия приревновала своего спутника. Та же история: Гельсингфорская избавилась от ненавистной "горняшки", подбросив ей своё кольцо в тележку...
- Вы бы на пару дней сняли бижутерию, - сказала она, видя, как Полина снова потирает шею. - Так раздражение пройдет быстрее.
- Так я и сделаю, - ответила Полина Ярославовна. - А то уже просто неловко: постоянно почесываюсь, как мартышка...
- У моей подруги тоже так было. Купила амулет от сглаза, и цепочка вызвала аллергическую реакцию, но подруга не снимала амулет, не желая оставаться без защиты...
Елистратова улыбнулась:
- Вот и я оказалась такой же. В августе, как я уже говорила, я ездила в Лигово. После встречи с семьей Розалии у меня оставалось время в Питере, и я отвела душу, пошлялась по магазинам. В одной из сувенирок купила "глаз", чтобы он помог мне отстоять музей, - она усмехнулась, приглашая Веронику тоже посмеяться над такой наивностью. - Тоже мучилась, чесалась, мазала покраснение кремом - но носила "глазик", думая: а вдруг!
- Откуда вы знали, что Розалия приедет в Алустос?
- Все к тому шло. В интернете после февральского юбилея со дня рождения писателя интенсивно пошли публикации о его фронтовой любви и внебрачном ребенке от ППЖ. Нетрудно было установить, что вся информация идет от Розалии Гельсингфорской. Я предположила, что в течение курортного сезона она свалится нам на голову с претензиями на "фамильное" имущество. Эта пройдоха не в первый раз так промышляла. Она исходила из того, что летом в курортном городе владельцу популярного у туристов объекта легче откупиться от ее наездов деньгами, чем бегать по судам, доказывать, что ты не верблюд и терять драгоценное время летнего сезона. Жаль, что я не взяла билеты ее родным на несколько дней раньше... Они произвели бы взрывной эффект, появившись на первой пресс-конференции!
*
Алена Панферова изумленно смотрела на гостью, которая поведала ей такую неимоверную историю. Шестидесятилетняя туристка из Царского Села Софья Федулова, театральная актриса, прибыла в Алустос, чтобы сыграть роль... бабушки Розалии Гельсингфорской, возлюбленной Степнова-Морского на фронте. Остановилась Софья Геннадьевна в пансионате неподалеку от "Морского". Узнав о гибели работодательницы, Федулова явилась в прокуратуру, чтобы дать показания.
- Я должна была появиться в студии на следующем ток-шоу, - сообщила артистка, - и поведать о своем романе на фронте...
Алена с сомнением посмотрела на моложавую, холеную и подтянутую Софью Геннадьевну. Федулова напоминала Людмилу Гурченко в "Старых клячах", уже преображенную усилиями модельеров и косметологов и сводящую с ума героя Николая Фоменко. А бабушке Розалии, если она крутила роман в 1944 году, сейчас должно было бы быть за девяносто... "Гельсингфорская играла на грани фола, - подумала Алена, - просто удивительно, что ей до сих пор так везло!"
Она сказала об этом. Софья Геннальевна снисходительно улыбнулась:
- О, визуально прибавить на сцене лет 15-20 - небольшая трудность для актрисы моего уровня! Специальный грим, подручные средства... В 45 лет я играла Клер Цаханасян в "Визите старой дамы", и на меня приезжали посмотреть даже искушенные ценители театрального искусства даже из Петербурга и Москвы! Я была неузнаваема в этой роли, и даже мой муж, театральный критик, признавался, что ему становилось не по себе, когда я была в образе! И бабушка-медсестра у меня получилась бы бесподобно. Я истосковалась по настоящей работе, душенька, за эти бесконечные карантикулы, - посетовала актриса, - сначала эта самоизоляция, будь она неладна, потом ограничения... Играть спектакль перед объективом видеокамеры - все равно, что, простите, романтическое свидание в одиночку! Мы не видим глаз зрителей, не чувствуем реакцию зала, только этот тупой безучастный огонек видеокамеры... И, когда Роза предложила мне настоящую работу - я охотно согласилась. Пусть работа весьма своеобразная, необычная, но перед живыми людьми, и я согласилась - а то так и играть можно разучиться, пока длится сия эпопея с вирусом...
- Вы раньше знали госпожу Гельсингфорскую? - поинтересовалась Алена, ухватившись за слово "Роза".
- О, с детства, - махнула наманикюренной ладошкой артистка, - ее мать работала у нас гримершей, и девочка часто приходила к ней после школы, сидела в подсобном помещении, учила уроки, смотрела на работу театра изнутри, а потом записалась в театральный кружок, и должна сказать, девочка была не без способностей. Я ей говорила: из нее может выйти неплохая актриса... Но Розочка выбрала юриспруденцию, - скучливо поджала губки Федулова. - Лет 10 назад я открыла курсы актерского мастерства и дала объявление ВКонтакте. И этим летом Розочка его лайкнула и написала мне, стала приезжать на занятия и участвовала в вебинарах во время карантина... Теперь я поняла, для чего ей это нужно. А еще ужаснулась, понимая: во что она меня впутала! - весьма убедительно ужаснулась актриса. "А то она не поняла раньше, что ее втягивают в сомнительное дело с криминальным душком, -подумала Алена, - когда соглашалась на роль бабушки-ветерана... Но могу ли я упрекать ее? Не знаю, как в Ленобласти, но у нас артисты зарабатывают мало и вынуждены все время искать подработку: эпизоды в кино, озвучка рекламы, работа на радио, сезонный "гастрольный чес", лишь бы заработать хоть что-то в придачу к маленькой зарплате. И Розалия умело этим воспользовалась. Она явно была мастером подобных манипуляций!".
*
Алена продолжила допрос:
- Как и когда вы в последний раз общались с Розалией Михайловной?
- После ее пресс-конференции мы встретились в ресторане "Лиссабон" на набережной, - ответила Федулова, - чтобы обговорить мой предстоящий выход. Роза жаловалась, что у нее очень трудная задача, все против нее ополчились, а кое-кто и подавно рад стереть ее с лица земли. Она говорила, что какой-то проныра-юрист отказался вести ее дело, а потом еще и угрожал расправой, когда она пообещала вывести его на чистую воду. Подружка одного толстосума чуть не проломила ей голову, приревновав своего Ромео. А какая-то шишка из местных верхов при встречах таким взглядом испепеляет, что Роза уже боится одна на улицу выйти или выглянуть на балкон своего номера - с такой мегеры станется и киллеров подослать...
Актриса поежилась:
- Я поняла, о ком она говорит. Когда мы сидели на летней площадке ресторана, мимо нас прошла одна особа начальственного вида... И так посмотрела на Розу, что мне тоже стало страшно. Роза сказала мне, что это и есть чиновница, о которой она мне только что поведала. Брюнетка лет 30-35, элегантно одетая, но злоупотребляет бижутерией...
По описанию Алена узнала Полину Елистратову из управления культуры. Любовь Елистратовой к кулонам и амулетам со всех концов земного шара была хорошо известна в Алустосе. Да... Если придется отрабатывать ее версию, придется нелегко. Елистратова - школьная подруга жены губернатора Макеева и вхожа в дом граоначальника на правах друга семьи... А тут еще и ответ на запрос о прошлом Лианы Оганесян, хозяйки боулинг-клуба "Аю-Даг" пришел. До того, как Гельсингфорская пришла в клуб Оганесян повеселиться и поскандалить, дамы уже пересекались, и у Розалии были причины испугаться при новой встрече с Лианой. То, что она сделала с Оганесян много лет назад, не прощают...
*
Это случилось десять лет назад. Розалия проводила время в Кефе, в живописном отеле возле спуска на набережную с роскошным розарием и видом из окон крыла "люкс" на беседку Венеры Милосской на фоне бирюзового моря. Но все красоты природы и архитектуры оставили туристку равнодушной. Ей приглянулся хозяин гостиницы, двадцатисемилетний красавец Тигран. Но он остался равнодушен к заигрываниям отдыхающей. Тигран был женат. В его семье чтили традиции и не одобряли внебрачных связей. Да и к тому же, Тигран нежно любил свою юную супругу Лиану, и к зиме они ожидали прибавления в семействе.
Иногда Розалию подводили гены бабушки, уволенной со службы за злоупотребление спиртным. Розалия тоже частенько любила выпить и, опрокинув пару порций горячительного, теряла чувство меры, напивалась до поросячьего визга и начинала вытворять совершенно дикие вещи. Так, однажды она вызвала в свой номер Тиграна, жалуясь на неисправный кондиционер, а когда парень вошел, заперла дверь и, хихикая и дыша винными парами, попыталась опрокинуть оторопевшего хозяина гостиницы на диван... На шум пришли тесть и теща Тиграна, открыли дверь запасным ключом и застыли на пороге, шокированные. Тигран кое-как вырвался от назойливой дамы и, переводя дыхание и зажимая ладонью расцарапанную щеку, выбежал, бормоча: "Астватс, айс кини хентье! Сексуал молагар!"
А Розалия, нагло ухмыляясь в лицо пожилой чете родителей Лианы и не потрудившись даже одернуть короткий тесный сарафан, заявила, что Тигран на нее сам набросился, видимо, у жены недобирает того, что ему надо часто и много, и она, в общем-то, не против подобрать то, что плохо лежит...
После громкого скандала Розалии отказали от номера. Взбешенная Мариам, мать Лианы, швырнула ей на прощание в лицо деньги, уплаченные клиенткой за номер: "Не нужно нам ничего от тебя, распутница!" "Ладно, вы еще пожалеете, - ощерилась Розалия, потопталась ногами по рассыпанным купюрам и вышла. Теперь она поселилась в гостинице чуть выше по брусчатой улице. Хозяином ее оказался давний конкурент Тиграна, ухватистый бизнесмен, который взлетел на высокий уровень гостиничного бизнеса из "братков-молотков" начала 90-х. Люди постарше еще помнили его в косухе, "адидасах" и с толстой цепью на шее, а из-под рукавов дорогих рубашек иногда предательски выглядывали отметины от сведенных блатных татуировок...
На гостиницу Тиграна и Розалии посыпались неприятности. Выбило пробки, и несколько часов отель был погружен в темноту, и не работал ни один электроприбор. Лопнула труба, и в разгар жаркого июля на три дня отключили воду. Дважды засорялась канализация. Новые жильцы из двух люксов придирались буквально ко всему и по любому поводу писали разгромные отзывы в интернете: "Деньги берут как за пять звездочек, а качество и на двойку не тянет! Не советуем туда ехать! Испортите себе отпуск!". И - мелочь, но все равно неприятно - собака хозяина конкурирующей гостиницы повадилась забегать в парк и делать свои дела прямо на главное крыльцо.
А потом в гостиницу зачастили проверяющие, привлеченные потоком жалоб от клиентов. После каждого ЧП в ленте новостей проверяющие активизировались и начинали всюду искать нарушения техники безопасности и беспощадно штрафовать, прикрывать или вовсе закрывать объекты нарушителей... Потом Кефу потрясла новость о гибели владельца гостиницы, соперничающей с отелем Оганесянов. Мужчина был застрелен из пистолета "Зауэр", когда вечером выходил из своей машины возле кегельбана на набережной... На другой день горничная Оганесянов прибежала в полицию с известием, что нашла завернутый в клеенку пистолет в закутке возле хозяйского крыла... Одна из постоялиц дала показания, что третьего дня молодая хозяйка, обнаружив очередную "ароматную" бомбу на крыльце, начала громко возмущаться, обещая "пришибить эту собачью скотину вместе с хозяином"... Экспертиза установила, что именно из этого пистолета был убит бизнесмен, хозяин ретривера, любящего использовать в качестве туалета соседское крыльцо.
Лиану и Тиграна задержали по подозрению в преднамеренном убийстве. На пистолете нашли отпечатки пальцев Тиграна и микрочастицы желтой резины. А на кухне у Лианы оказались лимонного цвета перчатки, в которых молодая женщина мыла посуду...
В зале суда Лиана увидела Розалию. Та восседала в первых рядах, неизменно разодетая, как девушка с обложки "Космополитена" или "Элль", в огромных шляпах с бантами, лентами или вуалями, и бренчала изобилием дорогих украшений, а от запаха ее духов уже через час приходилось проветривать зал. Она ликующе ухмылялась Лиане, щеря свои влажные зубы, а когда прозвучали слова о том, что в случае установления вины супругам грозит большой тюремный срок, победоносно зааплодировала.
В тот вечер Лиане стало плохо в камере. Пока перепуганные соседки дозвались врача, у молодой женщины случился выкидыш на пятом месяце.
Толком не понимая, что случилось, Тигран решил все же отвести удар от любимой жены. Он видел, что доказать полную непричастность к убийству соседа-конкурента не удастся, и сделал признание, взяв всю вину на себя. Его осудили и отправили в Лабытнанга в Якутии, в колонию строгого режима. Лиана была освобождена. Но на свободе она узнала, что их отель был конфискован и перешел к другому хозяину. Молодая женщина с матерью перебрались в Алустос, где Лиана начала все с нуля и за десять лет сумела стать хозяйкой популярного среди туристов и местных жителей боулинг-клуба. Да... Теперь понятно, почему Розалия так испугалась, встретившись лицом к лицу с владелицей заведения, которое она собиралась "развести" на компенсацию. Десять лет назад Розалия, взбешенная тем, что Тигран Оганесян хранил верность жене и не откликнулся на страстный призыв петербургской дамы, практически уничтожила его семью. Скорее всего, все последующие после ее изгнания несчастья посыпались на отель Лианы и Тиграна не случайно. Как и то, что конкурент молодой пары был застрелен именно из пистолета Тиграна. Розалия дождалась ареста Оганесянов, побывала на паре судебных заседаний и уехала, уверенная, что обоих супругов осудили, и они отбывают большой срок, или же Лиана влачит жалкое существование бывшей заключенной, пораженной в правах, или вообще не вышла из колонии... Но встретив ее - успешную деловую женщину, владелицу процветающего клуба, изменилась в лице - "как будто призрак увидела", по словам сотрудницы "Аю-Дага"... Но испуг прошел быстро, и Розалия начала действовать по старой схеме: завалила инстанции и сайты отзывов в интернете жалобами на клуб, как проделывала это уже не раз во многих курортных городах... Могла ли Лиана убить Розалию за прошлое и настоящее?
После беседы с Софьей Федуловой Алена отправила еще один запрос - о прошлом Полины Елистратовой. Не было ли у чиновницы в прошлом столкновений с Гельсингфорской? Елистратова де-юре была вторым лицом в управлении культуры, а де-факто - первым потому, что ее начальник, Владислав Кузьмин, сильно сдал за последние месяцы. Треволнения, связанные с пандемией, карантином, а потом - с претензиями "внучки Степнова-Морского" на музей сильно подкосили пожилого мужчину, и он все чаще отлеживался дома после приступов гипертонии. Бразды правления в его отсутствие брала в свои руки его верная помощница, Полина Ярославовна. Сейчас она занята проведением историко-краеведческого фестиваля...
Алена прочла о том, что 15 лет назад Елистратова и Гельсингфорская, в ту пору еще Степнова, учились в одном университете в Петербурге, и даже на одном факультете. И перед самым выпуском Елистратову обвинили в краже, но потерпевшие не стали подавать заявление, и дело тихо замяли. Однако Полине пришлось уехать из Петербурга, а диплом ей выслали почтой... А через полгода после этого Полина Елистратова родила сына Вадима, об отце которого никогда не упоминала и пресекала любые расспросы на эту тему...
"Новое дело, - подумала Алена, - и у Елистратовой был веский мотив для расправы с Гельсингфорской. Ведь тогда, в 2005 году, та поломала ей все планы: красный диплом, трудоустройство в Петербурге, свадьба... Полине пришлось бесславно возвращаться домой, с клеймом карманной воровки и внебрачным ребенком. Но если это она подстерегла Гельсингфорскую на набережной, то я рискую получить "висяк" на свою голову. Вести дело против персоны такого уровня - все равно, что в танк из рогатки стрелять!"
Чем больше Алена работала с делом Гельсингфорской, тем больше понимала: легкого исхода ждать не придется. Слишком многим Розалия успела насолить. Некоторым - просто для потехи, ей нравилось причинять людям боль и ломать им жизнь... Она была уверена, что всех перехитрит, и никто ей ничего не сделает. Но кто-то не захотел мириться с ее выходками и одним ударом положил конец коварным планам Гельсингфорской... Но кто? И зачем? Защита своих владений? Ревность? Месть?..
*
Вероника увидела в окно "Лукоморья", как Виктор встает из-за стола и вкладывает в кожаную папочку со счетом двухтысячную купюру, и помахала ему рукой. Морской отдал папочку официантке и вышел.
- Ну как твоя встреча с учеными мужами на фестивале? - улыбнулся он.
- Неплохо повысила свой культурный уровень. И с Елистратовой пообщалась. Мир тесен, Витя, и это не затертая фраза, а истина. Ты представляешь, они с Розалией вместе учились в университете на Ваське, и та ее крупно подставила...
Они направились к одной из пешеходных улочек Алустоса, чтобы пройтись там в тени густых южных деревьев, среди живописных пансионатов, гостиничек и сувенирных базарчиков. Ароматы масел из магазина "Дары юга" мешались с запахом шашлыка и чебуреков из открытого кафе в восточном стиле. На секунду это смешение ароматов перебивало дуновение морского бриза. Несмотря на середину сентября, улица была многолюдна, мелькали яркие одежды, пляжные сумки, надувные круги. Раздавались оживленные голоса и детский смех.
Вероника на ходу рассказала Виктору о встрече с Елистратовой и планах Полины Ярославовны разоблачить козни бывшей однокурсницы.
- Я ей верю, - сказал Виктор, - по твоему рассказу я узнаю эту формацию людей. Им нет нужды хвататься за камень, чтобы расквитаться с недругом - они используют для расправы компрометирующую информацию, которую можно найти практически о каждом человеке... Думаю, что появление в студии настоящих родственников Розалии поломало бы ей все планы.
- А амулет? - спросила Вероника. - Мы нашли его возле кучи ломаных кирпичей у стены "Родины", а Полина рассказала, что купила "глаз" в Питере и носила, почти не снимая, а потом где-то потеряла. У нее до сих пор на шее раздражение от цепочки.
- А может, не от цепочки, а от какого-нибудь из ее украшений?
- Нет. Она сказала, что носит их уже давно, и они ни разу не вызывали такую кожную реакцию.
- Ника, теперь практически невозможно установить, кому принадлежал амулет, найденный около "Родины". Не забывай, что он как минимум день-два валялся там, под дождем, в пыли, и найти на нем хоть что-то практически нереально даже полицейским экспертам. Ни отпечатков, ни микрочастиц. И еще скажи, тебе что, жалко Гельсингфорскую? Мне, да простится мне, нет. Она только и делала, что интриговала, занималась махинациями, сталкивала людей лбами, ломала им жизнь и потешалась над этим. И сама напросилась. Играя с огнем, можно больно обжечься. Или ты жаждешь справедливого возмездия для того, кого она довела до кипения?
Виктор уже не в первый раз озадачивал Веронику подобными вопросами, над которыми она подолгу ломала голову: как ответить, если нет однозначного толкования? Да, Розалия не вызывала у нее добрых чувств, но надеяться на то, что когда-либо ее привлекут к суду, было наивно. Гельсингфорская умела искусно маневрировать, уходя из-под удара. После того, что Ника узнала от Елистратовой, добрых чувств к потерпевшей не прибавилось. И вспомнилась история Дили, бывшей горничной из отеля, потерявшей работу из-за злобной ревности Гельсингфорской... Но можно ли согласиться с тем, что самосуд - это правильно?..
Они поднялись на площадь, где заканчивалась "курортная" часть города и начиналась "собственно городская", и Ника подошла к киоску, где уже не первый день покупала себе кофе с рогаликами. Барменша, бойкая румяная девушка, приветливо заулыбалась ей:
- А я вас уже ждала. Вам как обычно, эспрессо и коричный рогалик?
- Добрый день. Да.
- И мне то же самое, - сказал Виктор.
Барменша включила кофеварку и поставила в печь два рогалика. При этом она говорила:
- Погода - капец! После дождей такая сауна! Я тут уже все пооткрывала, и все равно дыхнуть нечем. Хорошо, завтра сменщица придет, а то месяц кукую тут без выходных! Тяжеленько, - рассмеялась она.
Барменша напоминала тетю Стешу, продавщицу пахлавы на набережной. И сразу вспомнилась встреча с Дилей, когда та торговала лавандой на набережной и просила склочных туристов не прыгать на весах. Сердобольная тетя Стеша угостила ее пахлавой, а потом обсуждала с продавщицей магнитиков около пляжа семейную ситуацию девушки: отец-инвалид, мать в вечном декрете, остальные дети не работают в силу возраста или здоровья, и трудится в семье одна старшая дочь Диля. Потеряв работу в отеле, она бьется, как рыба о лед, пытаясь принести в дом хоть что-то. Дома ее в грош не ставят, при этом беззастенчиво пользуясь плодами ее трудов, а туристы на набережной то и дело хамят девушке у весов. Среди отдыхающих есть такие, как Розалия и Ярослав, уверенные, что если они приехали отдыхать и платят деньги, то местное население должно им за это всячески угождать и терпеть все их выходки. Тетя Стеша предложила Диле пойти сменной бариста в кофейню к своей дочери - это лучше, чем взвешивать туристов за 10 рублей и выслушивать от них грубости. Может, эта приветливая краснощекая девушка и есть дочь тети Стеши, которая хочет взять на работу Дилю? Если так, то Ника была бы рада за девушку. Нашла себе работу - и слава Богу.
Получив свой кофе и рогалики, Вероника и Морской прошли в скверик, подальше от оживленной площади и шумной автобусной остановки.
- Ты меня озадачил своим вопросом в лоб, - призналась Ника.
Она помолчала, потягивая кофе из бумажного стаканчика, и продолжила:
- Я ведь тоже была готова запустить в Розалию мячом, когда она сначала в уничижительном тоне говорила про "обслугу", а потом заигрывала с тобой. И ты бы слышал, с какой гордостью она рассказывала о том, как подставила горничную... Я не знаю, почему она так себя вела: сознательно напрашивалась на неприятности, или просто иногда теряла тормоза... Сумасшедшей она не выглядела, и самоубийцей - тоже. Но только здесь за считанные дни нажила много врагов...
Она развернула рогалик.
- И мне кажется, она не в первый раз промышляет аферами на курортах. В ее действиях чувствовался опыт, а это значит, что ненавидеть ее могли многие.
Не спеша спускаясь на набережную, Вероника обернулась к Виктору:
- Я хочу разобраться с этим делом хотя бы затем, чтобы избавиться от подозрений. Ведь в глазах той же Панферовой у нас есть мотив: у меня - ревность, у тебя - задетое самолюбие, у Наума --- личное оскорбление. Я точно знаю, что никто из нас этого не делал, но для следствия мы -- подозреваемые, и я хочу снять с нас это пятно.
- А если выяснится, что это все же совершил кто-то из нас, что бы ты делала? - поинтересовался Морской.
- Не знаю, - призналась Ника, которой стало не по себе от мысли, что Виктор или Наум могут оказаться виновными в убийстве. Она вспомнила гррафический роман о Женщине-Рыбе из серии "Квест. Найди убийцу сам". Героиня романа оказалась отвратительной особой, безнравственной шантажисткой, и ненавидели ее почти все. Розалия была очень похожа на Рыбу. Но все равно не хотелось, чтобы Витя или Наум оказались убийцами. Трудно представить, как кто-то из них, озираясь, подкрадывается к Розалии с обломком кирпичной кладки в руке, бьет ее по голове и убегает, наподдав ногой отлетевшую сумочку жертвы. Или как Морской отдает приказ Камышову, и тот отправляет на дело кого--то из своих бойцов...
- Ты бы убил вместе с ней и Кратова, - вслух размышляла она. - Но Ярослав жив-здоров, поэтому тебя я исключаю. А Наум принципиально не воюет с женщинами и уж точно не поднимает на них руку.
- Премного благодарен, - шутливо поклонился Виктор, - итак, я чист в твоих глазах. Да, я хотел только проучить эту парочку, чтобы отбить у них охоту повторять подобные фокусы с чужими счетами. Небольшой срок в колонии вправил бы им мозги. Но видно, кого-то мадам Гельсингфорская достала еще сильнее.
Они шли к пляжу мимо многочисленных вывесок магазинчиков и кафе. Зазывалы точек общепита преекрикивали друг друга, расхваливая свои заведения. Большинство столиков в залах и на террасах было занято. У сувенирных рядов тоже толпились покупатели.
- Дальше идет "европейская" набережная, - заметила Ника, - а здесь "уголок восточной экзотики", этнический.
- А мне здесь нравится, - ответил Виктор, - давай пройдемся.
В одном из киосков Ника купила себе симпатичную деревянную расческу с выжженной надписью "Алустос", а Виктор - фотокартину с лавандовым полем, залитым солнцем.
- В моем кабинете будет неплохо смотреться, - сказал он.
На площадке у спуска на пляж вместо мороженщика сидела женщина, продавщица экскурсионных билетов, безуспешно взывая в микрофон к пробегающим мимо курортникам и предлагая им экскурсии и морские прогулки.
Два расхристанных парня в шортах, больше похожих на "семейные" трусы, изнемогая от хохота, влетели на площадку, изнемогая от визгливого хохота. Один из них пихнул товарища в тощее плечо, витиевато выматерился и проверещал:
- Ты попал, тут экскурсии!
- А без сквернословия никак нельзя? - раздраженно спросил Виктор. - Тут вообще-то женщины.
- Сорян, - ответили сразу притихшие парни и спустились на пляж.
- Весь день так, - посетовала женщина, - идут за мороженым, за водой, а увидят меня - чертыхаются, как будто это я виновата. Ничего за день не продала.
Вероника посмотрела на Морского. Он достал бумажник:
- Нам трехчасовую прогулку по морю. Индивидуальную.
- Сдачи не будет, - разочарованно сказала продавщица, увидев пять тысяч. - Я же говорю, выручки ноль.
- Сдачи не надо, - ответил Виктор.
- А куда отсюда делась палатка с мороженым? - спросила Ника.
- Так уволили Махмуда, и точку закрыли, - словоохотливо ответила продавщица, - он тут года два стоял, но какая-то отдыхающая на него жалобу накатала, то ли он ей сдачу недодал, то ли нагрубил, и хозяин ей поверил, не ему.
Вероника сразу вспомнила тот день на пляже, когда Розалия сначала гневно ругалась с мороженщиком, потом - с парнем, который ставил ей шезлонг и зонт, а потом попыталась схлестнуться с ней и Виктором. Морской тогда указал ей, что в приличном обществе не принято оскорблять всех вокруг и позволять ребенку ходить по пляжу без необходимого минимума одежды. Та в ответ огрызнулась "своих роди" и обозвала Виктора сопляком. Но все-таки отошла от них вместе со Златой, обиженно хнычущей из-за того, что ей не купили мороженое. А еще раньше Ника, плавая около пирса, услышала беседу Розалии с Наумом и пару ее разговоров по телефону. Она тихо сетовала на тяжелую долю жены богемного распутника, а потом грубо отчитывала кого-то за малодушие... Итак, она не впустую грозилась Махмуду, а и в самом деле пожаловалась на него из-за того, что у парня не нашлось сдачи... "Ну и гадина же!"
- Раньше я у "Дома вверх дном работала, там валом валили, не успевала билеты отпускать, - говорила продавщица, - а сейчас там "Эскимо" влепили. И зачем? Ну, скажите, кто после ресторана мороженое покупать будет? Оттуда уже сытыми выходят. А на пляже кому нужны мои экскурсии?..
- А Махмуд? - спросил Виктор.
- А его на улицу. У нас отдыхающий - хозяин, - развела руками женщина, - его слово - закон. Та баба на него нажаловалась, его и геть, две недели до конца сезона не дотянул.
- Я поговорю с вашим хозяином, чтобы поменял вас с "Эскимо" местами, - сказал Виктор, - как-то не очень умно он распорядился. Кстати, я не представился...
Пока продавщица потрясенно смотрела на него, не веря своим ушам, на площадку влетели взмыленная растяпистая женщина, таща за собой капризно орущую "Хочу мороооооженого!" чумазую девочку.
- Видишь, Оливия, тут мороженого нет, - сердито сказала женщина девочке, - с какого-то хрена влепили экскурсии, тьфу!
Видя, что продавщице обидно такое выслушивать целый день, но она не имеет права ответить на хамство, чем и пользуются подобные особи, Вероника обернулась и смерила взглядом обеих - потную крикливую тетку в аляпистом сарафане в обтяжку и толстую, перемазанную шоколадом девочку с искривленным плаксивым ртом и мокрым носом и не идущим к ней звучным именем Оливия. И негромко сказала:
- "Эскимо" у "Дома вверх дном". И в экскурсиях ничего плохого нет, такого, чтобы плеваться при виде экскурсбюро.
- Хочу эскимо!!! Ба, хочу! Эскимо!!! - заорала Оливия в режиме ультразвука и так лихо махнула сачком, что сбила с Виктора кепку.
- Кажется, они не оценили твой сарказм, - сказал Морской, подбирая кепку и проводив взглядом спешащих к ресторану бабушку с внучкой. - Оливия, ну и имечко же!
- Когда-то я увлекалась игрой "Городские девчонки", - задумчиво сказала Вероника, - так там Оливией звали героиню, которая мне нравилась меньше всех. Вечно заставляла главную героиню то пазл в урне искать, то кошку сбежавшую ловить, то дегустировать тридцать сортов кофе в поисках лучшего вкуса.
- Скорее всего, мать этой барышни с сачком взяла имя из любимых романов, - фыркнул от смеха Морской, - про какую-нибудь нежную невинную графиню с голубыми глазами и златыми локонами и смуглого пирата, у которого при ее виде "огнем любви его пылает естество", как написал Бомарше!
Виктор любил эту шутку - изображая "тупого нового русского", он делал вид, будто путает имена классиков литературы.
*
- А знаешь, что я подумал, - сказал Виктор, когда они расплоожились на палубе за столиком под навесом, - мы вот отрабатываем версии с участниками местного истеблишмента: мэрия, управление культуры, хозяйка "Аю-дага" и забываем о так называемых "маленьких людях", которым Розалия тоже успела изрядно насолить. Можешь закидать меня тапками, но я думаю, что тот же мороженщик, горничная или парень с шезлонгами с пляжа тоже могли захотеть приложить чем-нибудь вздорную бабу...
На колени ему шлепнулась босоножка Вероники.
- Эй! Я же образно выразился!
- А я поняла всерьез. Да, Витя. И еще Панферова задержала Кирилла и подозревает нас. Но я точно знаю, что мы не бегали за Розалией с кирпичом, и насчет Наума тоже уверена. Он нашел бы бескровный способ отучить Гельсингфорскую распускать язык. И это было бы не менее эффективно. Она играла с огнем - опасно обвинять в трусости человека, прошедшего Чечню. Но я тебя прервала, извини.
- Только тебе подобная вольность и сходит с рук, - копируя интонации Марлона Брандо в роли дона Корлеоне, произнес Виктор. - Так вот, я услышал историю мороженщика и подумал: а ведь и ему Розалия жизнь поломала, и кто скажет, что мороженщик, горничная, продавец, служащий и так далее не имеют самолюбия и не могут отомстить за оскорбление или подставу? Любого человека можно довести до критической точки, когда ему уже наплевать на последствия. Розалия походя делала навредю всем, кто под руку попал, и не думала, что может получить отпор...
Ника начала понимать, к чему клонит Морской.
- Она ведь кое-кому из них сильно навредила, - произнесла журналистка. - Дилю уволили по статье, и ей пришлось стоять с весами на набережной... Махмуда выгнали с работы по навету Розалии.
- И, если Макеев, Елистратова или Оганесян ощутили бы наезд Розалии, как комариный укус; неприятно, но не смертельно, то у людей вроде Махмуда или Дили ее зловредность создала катастрофическую ситуацию. Можно скзаать, сокрушила их, - Виктор закурил, заслоняя огонек зажигалки от ветра. - Я знаю, что это такое, когда стоит только приподняться, как тебе подрубают ноги, и ты падаешь и разбиваешься в крошево. Я с трудом собрал себя по кусочкам и снова смог выправиться. Но не всем хватает на это сил...
Виктор отвел глаза, глядя на голубеющие вдали силуэты гор. Столбик пепла упал ему на колено, но Морской не обратил на это внимания. И Ника подумала о том, что далеко не все знает о своем любимом человеке; о том, как он жил до встречи с ней, каков был его путь к вершине. Как он из мальчика в тесных кроссовках из секонд-хенда, превратился во всемогущего Морского, Витьку-Святошу, внушающего трепет, что ему пришлось пройти, добиваясь этого?..
- Надо отработать и эти версии, - продолжал Виктор, - помнишь Карандышева из "Бесприданницы"? "И кроткого человека можно довести до бешенства"... Они ведь такие же люди, как Макеев, Елистратова, Лиана Оганесян, как я или ты, или Наум... У них такие же мысли и чувства, как у нас, и гордость есть, и чувство собственного достоинства. Мы от них отличаемся только содержимым кошелька и ярлычками на одежде. В отличие от многих "випов", я не считаю тех, у кого меньше денег, существами второго сорта или "недолюдьми". Когда-то я и сам имел дырку в кармане и мышь, повесившуюся в холодильнике, и еще не забыл эти времена. Если бы меня, тогдашнего, вот так от нечего делать сшиб на обочину и покуражился какой-нибудь скучающий толстосум, я бы не утерся безропотно, а все сделал бы, чтобы устроить ему ответное пИнальти. Кое-кому и устраивал, - Виктор запулил окурок за борт. - И допускаю, что люди вроде Дили или Махмуда тоже могли затаить гнев и обиду на самодурку-туристку...
На катере они были одни. Поэтому могли беседовать, не боясь чужих ушей.
- Будешь купаться? - Морской легко вскочил с кресла и стянул через голову рубашку.
- С удовольствием, - Ника тоже стала раздеваться.
На ней был новый купальник, купленный в июне в Выборге, и Виктор задержал взгляд на статной фигуре девушки, обтянутой голубым шведским трикотажем с эластаном. Нагретый металл обжигал им босые ноги, и Ника вспомнила Питер, где с последних дней августа уже царила осень с холодными дождями, пронизывающим ветром и +10 в полдень. "Как хорошо, что мы сюда выбрались! Будет, что вспоминать, пережидая осень и зиму на севере, пробегая в неизменном дождевике к редакции от метро или хрустя сапогами по снежку..."
Шкипер, сухопарый смуглый мужчина, бросил якорь и вышел на палубу, напутствуя:
- Вы далэко не заплывайтэ. Вода уже халодная.
- В Ладоге похолоднее, - задорно ответила Вероника.
- Вах! - воскликнул капитан. - Забыл, что вы - сэвэряне, закаленныэ! А у нас только теплый морэ любят!
- Чуть не дал ему по шее, когда увидел, как он на тебя пялится, - заметил Виктор, когда они отплыли от катера, - но потом подумал: если на мою женщину все сворачивают шеи, значит, со мной лучшая женщина в мире!
Ника перевернулась на спину и раскинула руки. Ей нравилось это ощущение - сродни парению над бездной. От дна ее отделяло несколько десятков метров зелено-голубой воды. Как хорошо и привольно! И как спокойно.
Над ними в бреющем полете пролетела чайка, и Орлова проводила ее взглядом из-под ресниц: "Надеюсь, она не испачкает наши вещи на палубе?.. Блин, и что я за моральный урод? Другие о чайках стихи слагают, а я о чем думаю?"
- Поутру чайки в небо взмыли, - процитировал Виктор, - поэты, видимо, не всех переловили... Это один из местных поэтов. Его двустишия написаны в одном из кафе на стенах и мебели... Надо как-то пригласить туда тебя. Интересный колорит. Нетривиальный подход к отделке своего заведения - украсить его стихами...
-- Это не новая идея. На Литейном даже подворотня у Фонтанного дома расписана отрывками из стихотворений Ахматовой, - ответила Вероника. - А в Коктебеле всюду - цитаты из Волошина и современных поэтов. И ты всерьез собираешься проверить Махмуда и Дилю?..
В глубине души она очень не хотела, чтобы убийцами оказались Махмуд или Диля. Или чтобы их не удалось изобличить. Потому, что в данном случае преступник вызывал бы больше сочувствия, чем жертва. Можно ли вообще считать преступником человека, доведенного до крайней степени отчаяния? Если человеку сломали жизнь, а потом еще осудили и отправили отбывать наказание за то, что он не стерпел сокрушительный удар безропотно, можно ли считать это торжеством справедливости? Макеев, Елистратова, Кузьмин, Оганесян, да даже они с Витей и Наумом скорее смогли бы выкрутиться, если бы обвинение пало на них, а у "маленького человека" шансов нет. Ника вспомнила изможденную девушку возле стареньких весов, стоящую на набережной. И бойкого Махмуда за прилавком с мороженым у входа на пляж...
Она не знала, как обстоят дела у Махмуда, но на плечах у Дили явно сидела вся немаленькая и постоянно прирастающая семья. И неожиданно Ника обозлилась на мать Дили, которая, по словам тети Стеши, была искушенной охотницей за "халявой". Явно из тех, кто считает: "Положены льготы - так надо пользоваться, дают - так надо брать, нечего клювом щелкать, а то другие набегут!" Руководствуясь этими же принципами, предприимчивая дама спихивала детей кого куда: в садик, школу, к бабушкам или просто выгоняла во двор - "там играйте, нечего дом разносить!" и была уверена, что все вокруг - воспитатели, учителя, соседи, родственники - обязаны ее уважать и брать на себя почти все заботы о ее детях только потому, что она родила десятерых. Знала Ника таких женщин, уверенных, что весь мир существует лишь для их удобства и за такой подвиг, как рождение более одного ребенка навеки им обязан. "Дал Бог зайку, даст и лужайку", - говорят такие женщины, не прилагая ни малейших усилий для того, чтобы самим позаботиться о "лужайке", зато наизусть знают свои права и при малейшем посягательстве на них готовы бить во все колокола, скликая на свою защиту все общество, прорываясь на телевидение и строча душераздирающие посты в блогах. Даже увольнение Дили из отеля не вывело ее мать из блаженного ничегонеделанья. И Ника пожалела Дилю, живущую впроголодь, отдающую каждую заработанную копейку в семью и как будто не видящую, что ею просто манипулируют, как и многими другими вокруг.
*
- Я кое-что выяснила о мороженщике с пляжа, - сказала Лиля, когда они с Никой вошли в столовую пансионата. В сентябре постояльцев было меньше, Лиля оказалась одна за столиком, и Ника уже несколько раз заходила пообедать с подругой. Карточки на питание у нее не было, и Орлова заказывала обед за деньги. Но в пансионате были такие хорошие повара и такие низкие цены, что Ника нисколько не жалела о дополнительных расходах.
Столик Лили расположился у панорамного окна, из которого открывался вид на море и горы.
- Все, кто тут работает в туристическом бизнесе, друг друга знают - если не лично, то понаслышке, - Лиля отставила пустую пиалу из-под грибного супа и повозила вилкой по тарелке со вторым, чтобы кусочек сливочного масла равномерно растекся по картофельному пюре. - Возьми пирожок с капустой. Я столько не осилю.
Ника, на зависть проголодавшаяся после прогулки по морю, отказываться не стала.
- Бариста в кофейне на набережной сказал, что Махмуд на днях устроился разнорабочим на стройку в пригороде, - сообщила Лиля. - Там возводится большой гостиничный комплекс, и рабочие руки очень нужны, а Махмуд рад был за любую работу ухватиться. Его жена через две-три недели должна родить, у них ожидается двойня, и Махмуд рассчитывал за сезон на все необходимое для новорожденных заработать, а из-за Гельсингфорской хозяин у него очень много вычел, вышиб с волчьим билетом и сказал "Следующим летом не приходи!".
По залу прошла официантка, забирая со столов пустую посуду. За ней появилась вторая с тележкой, где на подносе тонко позванивали стаканы с компотом и тарелочки с десертом - яблочным желе. Приветливо кивнув Лиле и Нике, первая официантка забрала у них пустые тарелки из-под первого и второго, а вторая поставила на стол два стакана компота и два десерта.
- По его словам, Махмуд в первый день после увольнения был сам не свой и крепко перебрал в "Скифии"...
"Скифия", кафе-бар в этническом стиле, находилась за кинотеатром "Родина", уже в "нетуристическом" районе набережной. Посещали ее в основном местные жители, и там можно было оперативно узнать последние городские новости.
- Он кричал, что еще "повстречает эту змею в тихом местечке" и проклинал на чем свет стоит, - сказала Лиля. - Она его в жалобе расписала самыми черными красками: и антисанитарию развел, и клиентам грубит, и обсчитывает, и ее ребенка обидел... Его теперь, после такой "телеги", никто на работу на набережной не возьмет. Махмуд даже что-то кричал про аль-кысас, кровную месть, стучал кулаком по стойке, сшиб чью-то кружку с пивом, чуть не набил морду парню, который собирался эту кружку выпить и возмутился, когда ее грохнули... Бармен позвал вышибалу, и тот вытолкал Махмуда.
- Кровная месть, - покачала головой Вероника, - у восточных людей эти законы действуют и в наши дни. Правда, женщинам они мстят редко, но тут особый случай. Из-за того, что он не смог дать сдачу с крупной купюры, Розалия лишила его работы вза пару недель до пополнения в семье... Господи, прости меня, но какая же она была дрянь...
Орлова сказала это с нотками изумления. И Лиля тоже покачала головой:
- По-моему, ее забавляло, когда удавалось кому-то навредить. Ты бы слышала, с каким смаком она расписывала в "Аю-Даге" свои подвиги!..
- Слышала, - буркнула Ника, - а знаешь, что мы с Витей нашли у кинотеатра?..
Доедая десерт, Вероника рассказала об амулете в груде кирпичей и встрече с Елистратовой на фестивале историков.
- Может, это, конечно, совпадение, - заключила она, - но Елистратова обмолвилась, что купила свое "око" в Питере в августе, но на днях потеряла. А амулет, который мы нашли, явно пролежал на набережной два-три дня - пыль, дождь... И яя предположила: а что, если она потеряла его в тот момент, когда выбирала камешек потяжелее?
Ника осторожно собрала стаканы и креманки из-под желе и отнесла их к мойке.
- Не стыкуется, - сказала Лиля, когда они вышли из столовой и неспешно поднимались по тропе, ведущей к домику-музею Пчелина. - По твоему рассказу получается, что Елистратова - не из тех, кто решает проблемы камнем по голове. Она рассудительна, прагматична, просчитывает каждый шаг далеко вперед и не действует наобум, под влиянием эмоций. Вот "заказать" Розалию она бы могла. Но удар камнем по голове в "нехорошем месте" - это уровень шпаны, маргиналов, которых серьезный человек нанимать для расправы с неугодным не будет. Может, это было банальное ограбление - местные соловьи-разбойники увидели одинокую подвыпившую туристку, увешанную украшениями (я-то помню, какой новогодней елкой она заявилась в боулинг), схватили камень, ударили, сорвали драгоценности и удрали. А Елистратова, если бы захотела убить Розалию, наняла бы профессионала, а не ханыгу за бутылку.
Их обогнала группа школьников в сопровождении учительницы и нескольких родителей. Учительница хорошо поставленным голосом рассказывала детям о жизни и творчестве Пчелина в Алустосе; дети гомонили и дурачились, а родители, в основном - матери, зорко следили, чтобы никто не отбился от группы.
- Дольская, ты меня удивляешь, - сказала Ника, когда они посторонились, пропуская экскурсантов. - Рассуждаешь с таким знанием дела, как будто работаешь инструктором в мафиозной группировке...
- Ну, у нас на полках не только Пушкин и Толстой стоят, с дядей честных правил и лучистыми глазами княжны Марьи, но и детективная литература - от классиков до современников, от Эдгара По до Татьяны Бочаровой, - ответила Лиля, - и плох тот библиотекарь, который не знает свой фонд...
- Ты прочитала уже столько детективов, - заметила Вероника, надевая солнцезащитные очки, - и пару раз помогала мне в расследованиях... Не думаешь ли о том, чтобы самой написать роман?
- Думала, - кивнула Лиля, - но сейчас столько людей сочиняют детективы, что я просто потеряюсь среди них. Каждый раз, когда нам привозят партию от "ЭКСМО" или "АСТ", нахожу два-три новых имени среди авторов.
- И все-таки амулет не дает мне покоя. Тем более что у Елистратовой к Розалии с юности личный счет имеется. А месть - блюдо, которое лучше подавать холодным.
- А знаешь, кого я вчера встретила на терренкуре? - вспомнила Лиля. - Федулову! Помнишь, актрису из театра в Пушкине. Она играла госпожу Цаханасян в "Визите старой дамы".
- Да... В ее исполнении Клер получилась поистине демонической женщиной, - поежилась Вероника, - меня каждый раз мороз по коже пробирал, когда она появлялась на сцене. Ты уверена, что не обозналась?
- Федулову трудно с кем-то спутать. Колоритная особа.
По словам Лили, Софья Геннадьевна на ходу разговаривала по телефону. Голос у нее, как у большинства профессиональных артистов, был звучным и хорошо поставленным, и Лиля с другого конца аллеи слышала каждое слово.
- Не знаю, мон шер, на сколько я тут застряла. Пансион мне оплачен на две недели вперед, но как быть с обратным билетом, право, не знаю! Возникли, гм, некоторые дополнительные расходы, и мои финансы пребывают в плачевном состоянии. О, право, будь я и в самом деле 95-летней участницей ВОВ, у меня было бы больше шансов получить льготный билет. Но так как ваша покорная слуга таковой не является, то просто теряюсь в догадках, как мне быть. Нет, мон ами, я вовсе не желаю сорвать премьеру, но не знаю, как выехать из этого Богом благословенного городка. И есть еще один момент...
В чем именно он заключался, Лиля так и не узнала. На аллею откуда-то сбоку вышли две громкоголосые и говорливые дамы, которые, изнемогая от смеха, обсуждали забавные проделки чьей-то маленькой внучки. Конец разговора Федуловой потонул во взрывах заразительного хохота и обсуждениях "этой маленькой жучки"...
- С большой натяжкой можно предположить, - после паузы произнесла Вероника, - что Розалия нанимала Федулову для исполнения роли бабушки-медсестры, ППЖ Степнова-Морского. Я думаю, именно в связи с этим она упомянула 95-летнюю участницу войны. Вероятно, на одной из следующих встреч с журналистами Гельсингфорская собиралась привести в студию псевдобабушку. Федуловой не впервой играть характерные роли пожилых женщин. Но ее ждал бы неприятный сюрприз. Елистратова настроилась всерьез отстаивать музей Степнова-Морского. Она съездила в Ленобласть, чтобы разыскать настоящую бабушку Розалии, бывшую проводницу в поездах дальнего следования, уволенную по статье за употребление спиртного на рабочем месте.
*
- Я уже поведала в прокуратуре о роли, которую отвела мне Розочка, - Софья Геннадьевна томно поигрывала изящным мундштуком, сидя на скамейке безупречно прямо - как гранд-дама дореволюционных лет или балерина, привыкшая "держать спину". - Боюсь, что ничем не могу помочь вам, молодые люди.
- Софья Геннадьевна, - негромко сказал Виктор, - вам нужны деньги на обратный билет, потому, что вы не хотите опоздать на репетиции "Вишневого сада". Вы ведь давно мечтали о роли Раневской. Обидно будет, если из-за вашего отсутствия роль отдадут другой актрисе...
Удар попал в цель. Федулова даже покраснела и сверкнула глазами:
- О, Боже! Да никто в здравом уме не даст Неверовой играть эту роль! Предел ее способностей - баба Шура в "Любовь и голуби" или Матрена в "Женитьбе Бальзаминова"! Эта селянка - в роли Раневской? Вы, должно быть, шутите, юноша!
- Согласен, - небрежно сказал Виктор, который впервые слышал о конкуренции двух характерных актрис Пушкинского театра, - но шоу маст гоу, и, если вы тут застрянете - у режиссера не будет другого выхода. Разве что отменить работу над спектаклем...
- О, нет, не отменит, - покачала головой актриса, - "Вишневый сад" уже запланирован на будущий сезон.
- Итак, получается, что за неимением лучшего ему придется довольствоваться тем, что есть, - растравлял самолюбие Федуловой Наум.
- А нам нужна информация, - продолжал Виктор, - за которую я готов заплатить, - он достал телефон, провел пальцем по экрану. - Если вы расскажете нам об "одном моменте", который смущает вас помимо финансов, поющих романсы, я забронирую вам купе в вагоне "люкс" на любой удобный для вас день, а Наум Моисеевич похлопочет, чтобы с вас сняли подписку о невыезде и дали возможность вовремя прибыть на репетиции. Вы согласны на такие условия?
- Пансион оплачен, мне осталось еще пять дней, - начала торговаться Софья Геннадьевна, - все включено, питание, процедуры...
- Понял. Не вопрос. Эти деньги будут вам возвращены.
- А дорожные расходы? Вагон-ресторан, душ? Дама моего уровня не имеет право распускаться и ехать неопрятной росомахой, питаясь отвратительными "дошираками"! - брезгливо поджала губы Федулова.
- Вы все получите, - заверил Виктор, - трехразовое питание в вагоне-ресторане, все необходимые гигиенические процедуры...
- Набор для душа! - добавила Софья Геннадьевна. - И не убогий эконом-класс, а лучший, L'Occitane en Provence!
- Будет, конечно, - пообещал Виктор, про себя усмехнувшись: "Дама просекла выгоду и решила за свою откровенность стрясти с нас по максимуму. Ладно, не обеднею, для меня это смешные копейки!"
... - Да, я была в тот вечер на набережной, забрела к бывшему кинотеатру. Хотела, знаете ли, сделать несколько вечерних селфи на фоне этого, пардон пур ле экспрессион, гетто...
По рассказу Федуловой получалось, что она в поисках лучшего ракурса для очередного селфи на фоне руин "Родины" оказалась возле щербатых колонн кинотеатра, за одной из них, в тени. И услышала резкий, злой голос своей нанимательницы:
- И что?! Да плевала я на твои обстоятельства! Нечего было дорогу мне перебегать, дворняжка!
Ей в ответ что-то тихо забормотали. Любопытная до чужих тайн, Софья затаилась, надеясь услышать что-то интересное. А вдруг получится узнать нечто пикантное!.. Она хотела рассмотреть собеседника Розы, но он стоял так, что был почти не виден из-за колонны. А выглянуть Федулова не решилась, боясь быть замеченной. Смутный силуэт в темной одежде почти сливался с темнотой позднего южного вечера.
- Не беси меня, чмо, - взвизгнула Розалия, - скажи спасибо, что я ограничилась только этим. И вообще отвали, мне некогда с тобой трепаться, убожество! - Гельсингфорская толкнула собеседника, видимо, сделав подножку. Человек с тихим вскриком упал на груду битого кирпича, а Розалия расхохоталась и воскликнула:
- Все ясно? А теперь иди... - она крепко заматерилась, - пока я добрая!
Человек заворочался, поднимаясь. В его руке появился какой-то темный предмет...
Розалия испуганно вскрикнула. Глухой удар. Стук упавшего тела. Собеседник Розалии на секунду застыл, как будто сам пораженный случившимся. Потом отбросил то, что держал в руках, словно змею или тарантула. Под ноги ему попала упавшая с плеча Розалии сумочка. Пинок- и ридикюль отлетел, рассыпав в полете все содержимое. Темная фигура метнулась в темный проход, соединяющий набережную с так называемыми "Бомборами", или "шанхаем", прилегающим к ней районом, где теснились домики местных рыбаков, продавцов с рынка и работников сферы обслуживания с набережной...
Не помня себя от ужаса, Федулова на негнущихся ногах поспешила в свой пансионат. Скорее, к свету фонарей безопасной "туристической" набережной! А вдруг убийца все же заметил ее и захочет вернуться и догнать свидетельницу? Навстречу ей, пошатываясь и что-то бормоча, прошел высокий крупный мужчина в клешеных джинсах и красном стетсоне. Поравнявшись с ним, Федулова узнала модного петербургского фотохудожника, Киру Гельсингфорского. Ощутив исходящий от него крепкий запах спиртного, она покачала головой: что-то он многовато стал пить в последнее время...
- И вы, - спросила Вероника, - не рассказали следователю о том, что видели Гельсингфорского, идущего к месту преступления уже после того, как неизвестный ударил Розалию?
Федулова молчала. А что ей было сказать? Да, дала слабину. Выдала девице из прокуратуры лишь часть правды. Боялась, что Розу могли убрать по заказу местных "шишек", оберегающих свое культурное наследие. А ну как она будет следующей, если начнет болтать лишнее?..
- Человек сидит под стражей по подозрению в убийстве жены, - покраснел Гершвин, - а вы ничего не сделали, чтобы подтвердить его алиби. Да уж! Если вы сейчас же не пойдете со мной в прокуратуру и не повторите Панферовой то, что рассказали нам, то поедете вы не в Питер в люксе, а в СИЗО в автозаке!
- Лучше в СИЗО, но живой, - поежилась Федулова.
- Если вы расскажете Панферовой о том, что встретили Кирилла Гельсингфорского уже после гибели Розалии, - сказал Морской, - тоуедете сегодняшним поездом из Джанкоя. У вас есть еще шесть часов. К платформе вас отвезут мои люди. А в Питере убийца вас не достанет. Решайте быстро. время - деньги. И жизнь. Итак, что вы решили?
- У меня нет выбора, - поднялась со скамейки Федулова. - Полагаюсь на вашу порядочность, юноша...
- Я всегда держу свое обещание, - ответил Морской.
*
Слушая свидетельницу Федулову, Алена Панферова пожалела, что не курит. Когда Гершвин привел к ней актрису из Царского Села со словами, что Софья Геннадьевна кое-что забыла ей сообщить, Алена не ожидала, что услышит подобное. Федулова оправдывалась тем, что опасалась за свою жизнь; ведь убийца скрылся с места преступления, а значит, мог угрожать и ей, случайной очевидице преступления. Поэтому она и не решилась развязать язык.
- И во что она меня втянула, - сокрушалась Софья Геннадьевна, - я знала, что добром это не кончится. Но человек слаб - вот и мне не хватило духу отказаться от вознаграждения, которое Роза мне посулила... Она обещала выплатить мне гонорар, когда я отыграю роль, а пока оплатила мне проезд до Алустоса и пансион. На вознаграждение я хотела купить в подарок своему сыну квартиру... Он, знаете ли, женится в октябре, и квартира стала бы свадебным подарком. Молодые должны жить отдельно, и я уже присмотрела им чудесные апартаменты, недалеко от Лицея, с окнами на парк, чудесный район. Но моих сбережений не хватало, даже когда хозяин согласился немного уступить, я с трудом уговорила его подождать, и надеялась привезти недостающую сумму из Алустоса...
- Вы бы не привезли ее даже если бы Розалия осталась жива, - заметил Наум, - как только вы начали бы исполнять свою роль, в студию вошла бы настоящая бабушка Розалии... Ей-Богу, жаль, что до этого не дошло. Хотел бы я это увидеть!.. А квартиру для молодоженов вам придется искать подешевле, по одежке протягивай ножки!
- Вам не понять чувства матери, желающей подарить своему ребенку самое лучшее! - с пафосом изрекла артистка.
- Верно, чувства матери мне не понять... Потому, что я - отец. Но даже ради детей я бы не согласился на такой кощунственный спектакль и глумление над памятью великого человека, ради того, чтобы побаловать сына или дочь. Деньги, знаете ли, проем, а стыд останется, как говорила Фаина Раневская...
- Меня так и тянет задержать вас, госпожа Федулова, за то, что в прошлый раз вы скрыли от следствия такую важную информацию, - еле сдерживая гнев, произнесла Алена, - и, если бы это выяснилось при иных обстоятельствах, я бы незамедлительно распорядилась взять вас под стражу. Но то, что вы добровольно явились и дали показания, учитывается, как смягчающее обстоятельство. Прочтите протокол, подпишите каждую страницу, укажите, что с ваших слов записано верно. Дату и подпись не забудьте.
Через два часа машина "безопасников" Морского везла Федулову в Джанкой, куда в 19.45 должен был прибыть поезд, идущий в Петербург. Виктор сдержал слово, оплатив Софье Геннадьевне поездку в СВ и все, что она попросила. "Скользкая баба, - сказал он потом Лиле и Веронике, - но я привык держать свое слово, даже если дал его такой прохиндейке. Главное, что Гельсингфорского наконец-то освободят из-под стражи. А она пусть едет домой с комфортом, ужинает в ресторане, моется французской косметикой и радуется, что легко отделалась. В другой раз не ввяжется в аферу!"
- Невероятно, Наум Моисеевич, - сказала Панферова, провожая Гершвина до проходной, - как вы добыли эту информацию? И как убедили эту женщину дать показания?
Наум приосанился и наградил молодую женщину одной из своих самых ослепительных улыбок.
- Не в первый раз замужем, так сказать, - бархатным голосом промурлыкал он.
- Понимаю: профессиональные секреты. Вот только, - вздохнула Алена, - мы снова на нуле. Ведь Федулова почти не разглядела преступника. Силуэт в тени, да еще в темной одежде... Считай, что она ничего не видела.
- Да, и зрение у нее в силу возраста не очень. Вы видели, как она наклонялась, читая протокол? Налицо небольшая близорукость. И страх мог глаза застить, - презрительно хмыкнул Наум.
- Итак, мы снова стоим перед вопросом: если это не Гельсингфорский убил неверную мошенницу-жену, то кто? - констатировала Алена. - И как быть, если это было заказное убийство? Нам даже отталкиваться не от чего.
- Кто виноват и что делать... Классика жанра, - Наум галантно придержал дверь перед Аленой, и они вышли на улицу. - Но чует моя чуйка, это местный житель. По словам Федуловой, он юркнул в проулок, ведущий на весьма знаменитые Бомборы, значит, скорее всего, живет там. Приезжий там в два счета заплутает, я на гугл-карте посмотрел: лабиринт еще тот! Человек из другого города скорее побежал бы на туристическую набережную, чтобы там слиться с толпой, или на площадь, где конечная остановка у ваших городских автобусов...
- Да, не лишено здравого смысла, - улыбнулась Алена. - Даже жители других районов Алустоса плохо знают Бомборы и вряд ли туда побежали бы. И в самом деле, лабиринт.
- А теперь там еще и Минотавр завелся.
- Постараемся выловить. Спасибо вам, Наум Моисеевич, за подсказку.
- Рад помочь, - Наум хотел поцеловать руку Алены, но подумал, что вряд ли эта женщина с мужской прической и в мужской одежде оценит этот жест. И вместо поцелуя пожал ей руку. Алена ответила таким же крепким рукопожатием, подтянула галстук, повязанный к белой форменной рубашке и вернулась в здание прокуратуры.
"Интересная дама. Вроде Шурочки Азаровой ил фильма... И кажется, я наладил с ней контакт. Может, в следующий раз угощу ее чашкой кофе..."
Вспомнив, как на днях его угощала умопомрачительным кофе в своем кабинете Лиана Оганесян, Наум ухмыльнулся и обругал себя котярой. Но тут же подумал: "Если я в свои 50 лет пользуюсь таким успехом у молодых дам, значит, я еще - ого! Пожалуй, даже ого-го. Или, как у Драгунского, огогугаго!"
Приосанившись, Наум вошел в отель. "И, если я, даже отдыхая на курорте, сумел мимоходом выручить человека из СИЗО, значит, я и в профессиональном плане ого-го! Вот только Панферова права: у них опять нет подозреваемого, кроме неясного силуэта в темной одежде... Ну ладно. Силуэт - лучше, чем вообще ничего. Если пошевелить мозгами, можно и этот орешек раскусить..."
*
Виктор сразу узнал эту девушку в дешевых джинсах и слишком длинной и широкой футболке. Девушка возилась с объемистым коробом "Яндекс.Еда", пытаясь взгромоздить его на багажник велосипеда. Роскошные черные волосы Дили Магомедовой, бывшей горничной отеля, были стянуты в "хвост" на затылке. Но даже в таком затрапезном виде девушка оставалась ослепительно красивой, и Виктор понимал, почему Розалия ревновала к ней своего приятеля.
Через дорогу у бело-зеленого магазинчика звучно щелкали семечки два парня, красномордые, в аляпистых "гавайках" и коротких шортах. Они с интересом наблюдали за тем, как Диля сражается с неудобным кубом, и погагатывали, когда он в очередной раз выскальзывал из тонких девичьих рук.
- Позвольте, - Морской перехватил короб, крякнув, закинул его на багажник и придержал ногой велосипед, пока благодарная Диля фиксировала груз.
- А вы что? - Виктор укоризненно посмотрел на любителей семечек, - не могли помочь? Так интересно смотреть, как девушка надрывается?
- Это ее работа, - сплюнул шелуху один из парней, - ей за это деньги платят, вот пусть сама и управляется со своим инвентарем.
- А мы сюда отдыхать приехали, - смахнул прилипшую к губе шелупашку его товарищ, - дома год отработали, а здесь деньги платим за отдых, и это нас тут обслуживать должны, а не мы.
- И вообще, те че, больше всех надо, - смерил взглядом худощавого Виктора первый "отдыхающий"\
Виктор хмыкнул, откинув со лба волнистую прядь.
- Я тоже на отдыхе и деньги плачу, - скромно сказал он, не уточняя, какие, - но меня по-другому воспитывали, я не буду стоять и ржать, когда девушка ворочает тяжести, а помогу, корона с головы не упадет.
- А че мы должны перед каждой бабой приседать, - гоготнул второй, - у нас, вроде, равноправие, мы же не требуем, чтобы бабы нам помогали, когда мы тяжести переносим... Это только пудели к каждой бабе служить бегут, а мы не пудели...
- И ваще, ты че, нарываешься?
Из-за угла показался "чероки", отправленный в Джанкой. Вышедший из машины парень, высокий, худощавый, с грацией молодого гепарда, знакомый Веронике по Синеозерску, доложил:
- Выполнено, Виктор Ильич. Привезли, посадили в поезд.
- Отлично, - кивнул Виктор, отвернувшись от мордатых любителей семечек. - Почему сразу по прибытии не доложили? Я уже думал, что вас инопланетяне выкрали, как сестру Малдера..
- Пробка на трассе, Виктор Ильич. Всю ночь ползли.
- Это правда, Витя, - сказала Вероника, - опрокинулась фура с пальмовым маслом, всю дорогу залило, на скользком асфальте сразу несколько аварий случилось. По-моему, их там до сих пор растаскивают.
- Понял, - кивнул Морской. - Свободны.
- Проблемы, шеф? - прищурился на красномордых парней "безопасник". Из машины вышел шофер, невысокий крепыш с накачанным торсом, обтянутым футболкой.
Парни с семечками поспешили ретироваться, решив, что круто обознались и чуть не нарвались на неприятности. Парень, которого они приняли за хиляка-ботаника, на деле оказался крутым паханом... Лучше унести ноги, пока целы - вон как его бойцы на них зыркают...
Джип рыкнул, развернулся и укатил.
- А разве вы не работаете в кофейне, Диля? - спросила Вероника.
Диля прищурилась на нее. И улыбнулась:
- А я вас узнала. Вы еще в отеле?.. Да, устроилась. Спасибо тете Стеше с набережной. А то меня никто брать не хотел, вы же слышали эту историю про кольцо? Никто не верил, что я его не брала. А семье как раз деньги нужны... Одна сестра замуж выходит, вторая поступила в балетную школу, и ей нужны пачка, пуанты...
"Да... Младшенькие - достойные дети своей мамы, уже освоили тактику управления старшей сестрой", - сочувственно посмотрела на Дилю Ника.
- Расходы предстоят немалые, пришлось подработку взять, - продолжала Диля, - хочу хоть что-то внести в семейный бюджет. Амина хочет красивое платье, уже выбрала по каталогу...
- Амина?
- Моя сестра, на год моложе. Она так мечтала о красивой свадьбе!
- А почему Амина сама не заработает себе на платье и свадьбу? - спросил Виктор. - Она не может постоять в кофейне или педали покрутить? Это же ее свадьба, а не ваша, и ее заботы!
- Мина весной переболела ковидом, и еще не восстановилась, - вступилась за сестру Диля, - ей нельзя переутомляться. Ладно, мне пора. Нужно еще пять адресов объехать. Спасибо вам за помощь! Приходите завтра в кофейню, - пригласила она Веронику, - будут ваши любимые рогалики с корицей.
- Камышов уже навел справки о ее семье, - сказал Виктор Нике, когда Диля укатила на своем велосипеде, - эта "бедняжка" Амина, больная и слабая, которой нельзя работать - здоровенная деваха, кровь с молоком, только и знает, что украдкой от матери младшим затрещины раздавать, уплетать сладости и вечерами с подругами на скамейке на набережной на все побережье ржать. Уж не знаю, какие такие у нее осложнения после ковида, может, обострение лени. Матери ни до чего дела нет, только и смотрит, где еще какую-нибудь халяву урвать и на кого свои заботы спихнуть. Только и делает, что сидит во дворе в гамаке и плачется соседкам на тяжкую долю многодетной матери. И что удивительно, соседки ей до сих пор верят и сочувствуют и охотно соглашаются сходить на рынок; прибрать вместо нее дворовую территорию или посидеть с малышами. Еще дама любит ругать за неблагодарность старшую дочь. Диля у нее получается чернее ночи. Третья излюбленная тема - чудесная девочка Амина, которой нужно устроить свадьбу века. Отец и правда имеет нерабочую группу инвалидности, состоит на учете в поликлинике, но на его либидо это никак не отразилось потому, что жена беременна уже в одиннадцатый раз. В общем, - в сердцах бросил Виктор, - Диля в семье считается чуть ли не изгоем за то, что "живет не по заветам", хотя ее заработок в семейный котел принимают охотно, и девушка иной раз за день даже не перекусит, если кому-то из младших срочно нужны новые кроссовки, фломастеры, пластилин или пуанты. И ее же вечно ругают и стыдят. Вот из-за таких, как ее мамаша, на всех многодетных косо смотрят и считают "яземамками" или "хитрозадыми"!
Ника знала, почему в голосе Морского звучит такое раздражение. В 14 лет он осиротел, и его опекуншей стала тетя, сестра матери. Антонина Снегирева была матерью семерых детей, но не ждала, что кто-то возьмет на себя заботы о ее семье. Она работала, вела домашнее хозяйство и воспитывала детей, и племянника приняла в семью на равных. У нее не было любимчиков или отверженных. Повзрослев и уехав учиться в Петербург, Виктор подрабатывал репетиторством и заверял тетю, что ни в чем не нуждается, чтобы она не высылала ему деньги - он-то знал, каким трудом они даются тете и дяде, и не хотел, чтобы они отрывали копейки от родных детей. А поднявшись, он не забыл о тете и двоюродных братьях и сестрах, построил им новый дом взамен покосившегося пятистенка и помогал им. При поддержке Виктора его братья и сестры устроились на учебу, а потом нашли хорошую работу. "Я отдаю тете долг, - говорил Морской, - в ее доме я не чувствовал себя чужим, приблудой, которого держат из милости, и, хотя ей было трудно с нами, восьмерыми, она ни разу меня не попрекнула". И хитрость ленивой приспособленки, использующей многочисленных отпрысков, чтобы жить без забот, претила ему.
- Махмуд работает на стройке за городом, - продолжал Виктор, когда они шли по частному сектору к дому Полины Елистратовой, - в четыре часа встает, чтобы вовремя прийти с Бомбор на новое место работы. Его жена беременна двойней, и приданое приходится покупать в двух экземплярах. Представляешь, парню 20 лет, жене - 18, и через пару недель у них будет двое детей! Мне в его возрасте тоже нелегко приходилось, но оказывается, грех было жаловаться - я заботился только о себе, а у Махмуда уже семья, которая скоро увеличится вдвое. И лишиться работы для него сейчас было катастрофой. И в тот вечер он сидел в забегаловке недалеко от кинотеатра, угрожая расквитаться с бабой, которая обездолила его семью...
- Да, Лиля мне рассказала об этом со слов бариста в кофейне возле пляжа, - кивнула Вероника. - Местные здесь все друг друга знают, и он в курсе того, что случилось с Махмудом. Тот в "Скифии" клялся жестоко отомстить злобной бабе.
- По-моему, - улыбнулся Виктор, - Лиля зарывает талант в землю, сидя в библиотеке. Она могла бы работать частным детективом. Вспомни, сколько раз она уже помогала тебе в расследованиях.
- По-моему, ей по душе работа в библиотеке, - ответила Вероника, - а участие в расследованиях - что-то вроде хобби. Интеллектуальная гимнастика.
- Кончилось все тем, что бармен позвал вышибалу, и тот выпроводил парня. А ты знаешь, что рассказывала Федулова о разговоре, предшествующем убийству?
- Да. Розалия ругалась с человеком, которому крупно насолила, и говорила что-то вроде: поделом ему неприятности, сам виноват, не надо было ее злить. А потом толкнула его и сшибла с ног. А он схватил обломок кладки, и...
- Худощавый и в темной одежде, - задумчиво сказал Морской, - Махмуд как раз тоже невысокий и субтильный, и, когда мы покупали у него мороженое, был одет как раз в темно-синюю футболку и черные шорты. И живет на Бомборах...
- Как и Диля. Ее семья занимает второй этаж двухэтажного дома, знаешь, такие, на четыре квартиры...
- И их отпрыски выносят мозг всем соседям, - махнул рукой Виктор, - Камышов мне рассказывал. Воспитанием детей мать не заморачивается, так, то наорет на них, то оплеух надает, и на весь день выгоняет во двор, чтобы малыши не буянили в квартире. А что они во дворе вытворяют - ее не касается. Мать говорит: лучше позволить им побеситься во дворе, чем терпеть истерики дома, а соседи пусть потерпят или строят себе особняк, раз такие нежные, этожедети, это святое!
- Кстати, Елистратова тоже родом с Бомбор, - вспомнила Ника, остановившись у высокой добротной ограды, за которой едва виднелась утопающая в зелени и цветах крыша дома. - До отъезда на учебу в Петербург она жила в таком же доме на четыре квартиры. После возвращения она сняла комнату в центре города, неподалеку от работы, а несколько лет назад построила себе этот дом.
- А Лиана Оганесян по этим параметрам отпадает, - потер подбородок Виктор, - она переехала сюда из Кефы десять лет назад, хотя у нее тоже был мотив для убийства. Розалия лишила их бизнеса и подстроила так, что муж Лианы еще десять лет будет отбывать срок. Но Лиана не побежала бы на Бомборы - она просто заблудилась бы там, тем более ночью, в темноте. Она живет в частном доме недалеко от мечети с тех пор, как открыла "Аю-Даг".
Они решили действовать ва-банк и субботним утром нашли в адресной книге координаты Полины Елистратовой, чтобы нанести чиновнице визит. В кармане рубашки Морского лежал амулет, найденный около "Родины". Ника не одобряла такую спонтанность. Застанут ли они Полину дома? Согласится ли она беседовать с ними? Как пойдет их разговор? И вообще впустит ли она нежданных гостей?
Но Виктор был твердо уверен, что "смелость города берет" и решительно нажал кнопку звонка.
Раздалось тихое жужжание. Из яркой не по-осеннему вьющейся поросли на заборе на них уставился красный глазок видеокамеры.
- Полина Ярославовна, - сказала Вероника, обратившись в его сторону, - это Орлова. Я бы хотела задать вам еще пару вопросов...
Створка ворот тихо отъехала, впуская их в просторный двор, облицованный разноцветной плиткой.
- Добрый день, госпожа Орлова, - сказала Елистратова, поставив на скамейку большую садовую лейку и сдвинув на шею цветастую косынку. - Как неожиданно. Простите мне мой домашний вид.
Она была в джинсовом комбинезоне, колени которого украшали пятна земли и травы и оливковой выгоревшей футболке. Судя по лейке в руках, Полина Ярославовна проводила выходной день в саду, ухаживая за своим немаленьким цветником. Чувствовалась умелая любящая рука - цветы были очень ухоженными, пышными и яркими, напомнив Веронике клумбы Летнего сада и ЦПКиО в июле.
- Увлекаюсь на досуге цветоводством, - пояснила Елистратова, - при каждой возможности выкраиваю хотя бы пару часов, чтобы позаниматься клумбами. Скоро уже в зимний сад перейду, - она кивнула в сторону крытой галереи, из которой тоже доносился свежий прохладный аромат недавно политых растений. - Проходите, Вероника Викторовна. А вы, - она прищурилась на спутника девушки, - мне тоже знакомы. Где я могла вас увидеть?
- Скажем, в интернете, - улыбнулся Виктор, - открытие больницы в Краснопехотском, июньские события в Выборге, онлайн-конференции губернаторов областей во время локдауна...
- Так это вы в июне на четверть часа вырубили электричество на выборгском вокзале? - заинтересовалась Полина Ярославовна. Улыбка тронула ее губы, яркие даже без помады. - Впечатляющий жест, господин Морской. Проходите, пожалуйста.
Виктор и Ника переглянулись. Морской дотронулся до лежащего в кармане "ока". Ну что ж, попытка - не пытка, и иногда тактика "вопрос в лоб" срабатывает даже с такими искушенными людьми, как Елистратова.
*
Полина Ярославовна провела их на летнюю террасу на крыше рядом с мансардой. Предложив им сесть за стол, Полина Ярославовна извинилась и удалилась на первый этаж.
Виктор и Ника устроились в плетеных креслах у стола под навесом.
- Город отсюда, как на ладони, - заметил Виктор, - прекрасный вид. И климат позволяет полгода, как минимум, пить утренний кофе на этой площадке, любуясь красотами Алустоса. Смотри, к имению Степнова-Морского опять привели экскурсию!
Дымчатый кот прыгнул с ветки дерева на перила. За ним, прыгая по крышам, подоспел второй, бело-рыжий, невероятно пушистый. Дымчатый кот задержался на перилах, рассматривая гостей огромными янтарными глазами. Потом решил, что у него есть дела поважнее, чем парочка двуногих, спрыгнул и деловито направился к шеренге плошек "Роял Канин", выстроенной в уголке террасы. Бело-рыжий кот с перил залихватски перемахнул на стол и прошествовал между Виктором и Никой, махнув пышным хвостом чуть ли не им по лицам.
- "Имел я вас в виду", - комментировал Морской, - ну и нахал же ты, парень. Мой Мася, и тот не позволяет себе подобного, а он вообще-то манул!
Кот недоумевающе покосился на него. "Ты вообще кто такой?" - читалось на его слегка приплюснутой, как у перса, морде.
На террасу вышла Елистратова, успевшая сменить комбинезон и футболку на голубую блузку без рукавов и бежевые слаксы. Вероника увидела, что Полина Ярославовна действительно сняла цепочки, и покраснение на шее почти сошло на нет.
- Не желаете ли кофе? - спросила она.- Я купила новый сорт, "Шерри", с ароматом вишневой косточки.
- Охотно, - кивнула Ника.
- С удовольствием, - добавил Морской.
Полина Ярославовна отошла к плите и поставила на конфорку джезву. Пока согревалась вода, женщина достала три кофейные чашки, засыпала в них кофе и поставила на стол две вазочки - с печеньем и конфетами. Бело-рыжий кот ткнулся головой в ноги хозяйки и умильно посмотрел на нее снизу вверх.
- Не думаю, что ты на самом деле хочешь бисквит или кофе, Эрни, - сказала ему Елистратова, - а твой любимый "Роял" там же, где и всегда. Или ты уже съел свой завтрак?
Эрни опрокинулся на спину и начал кататься с боку на бок, поглядывая то на хозяйку, то на гостей.
- Следующее кормление - только вечером, - Елистратова залила кофе крутым кипятком. В воздухе густо запахло спелой вишней. - Переедание тебе не на пользу.
Дымчатый кот тем временем доел свою порцию и вальяжно раскинулся на широких перилах, сыто щуря глаза.
- Бери пример с арчи, - сказала Елистратова, расставляя чашки, - он довольствуется тем, что ему дают, и не выпрашивает добавки. А ты вечно пытаешься что-то у меня выцыганить.
Эрни угрюмо поднялся и отошел. На пути ему попалась плюшевая мышка. Эрни поддал ее лапой и стал играть.
- Итак, я вас слушаю, - Елистратова села во главе стола. - О чем вы хотели со мной поговорить?
- Об амулете, - решила перейти к делу без обиняков Вероника.
- Это ваше "око"? - Виктор достал из кармана амулет в пластиковом пакетике. - Тот, который вы на днях потеряли?
- Таких полно в каждой сувенирке в Питере, - пожала плечами Елистратова, - модель не эксклюзивная, их штампуют сотнями. И так же, сотнями, покупают.
- Вы можете вспомнить, где потеряли свое "око"? - поинтересовалась Вероника.
- На набережной, - Елистратова спокойно помешивала свой кофе.
Ее ответ обескуражил Нику. Елистратова очень спокойна. Или она не при чем, или у нее железное самообладание. Но представить себе, что эта женщина могла убить Розалию, трудно. Елистратова в неофициальной обстановке произвела на нее приятное впечатление - домовитая хозяйка, любящая свой цветник и выставившая десяток плошек для домашних питомцев, вальяжного Арчи и непоседы Эрни. И могла ли она сначала о чем-то спорить с пьяной мошенницей у заброшенного кинотеатра, а потом ударить ее по голове? Елистратова, хладнокровная, прекрасно владеющая собой женщина, могла и без этого создать множество проблем бывшей университетской сопернице и отплатить ей за пережитое унижение бескровно. Полина Ярославовна уже готовилась привести в студию настоящую бабушку Розалии, чтобы развенчать затеянный Гельсингфорской спектакль. Видимо, свою тягу к спиртному и разнузданным выходкам Розалия унаследовала от бабушки, уволенной по статье за употребление крепких напитков на работе. Несмотря на то, что она всячески старалась скрыть свои лиговские корни, выдавая себя за коренную петербурженку, истинная сущность Розалии все время выпирала наружу. Полина Ярославовна, которую Роза считала "деревенщиной", напротив прекрасно владеет собой и удар для аферистки приготовила сокрушительный. Конечно, после появления в телестудии бабушки из Лигова Розалии пришлось бы отказаться от своих притязаний и с позором уносить ноги из Алустоса. В лучшем случае. А в худшем ей грозили уголовное дело и подписка о невыезде. Вряд ли после такого позора она отважилась бы снова заявиться на полуостров. Елистратова придумала отличный план. И зачем ей было хвататься за кирпичи?
- На набережной, - повторила Полина Ярославовна, - у меня на Бомборах живет мама. Однажды она позвонила мне, когда я обедала в "Доме вверх дном", и попросила приехать, посмотреть рецепт, который ей выписал врач. Почрек у него ужасающий даже для медработника, и мама не в состоянии прочесть его каракули, а я легко разбираю его. Я шла к проулку, и заметила, что цепочка в очередной раз лопнуло, и "око" соскользнуло. Цепочка у него была слабая, в первый раз порвалась еще в Питере, потом - в день приезда. Сначала сын мне ее запаял, но видно ему была судьба потеряться. Я хотела его поднять, но тут к кинотеатру подвалила большая группа желающих покататься на лодках. Лазать у них под ногами в поисках копеечного амулета я сочла нелепым, да и мамабыла бы недовольна задержкой. Она у меня строгая, - улыбнулась Полина, - а с годами стала еще и обидчивой. И я решила: Бог с ним, куплю другой оберег.
- А почему вы не поменяли цепочку на более прочную? - спросил Виктор.
- Видите ли, в аннотации написано, что амулет нужно собрать самому - вставить в "око" камешек, надеть на цепочку и носить в базовой комплектации, тогда он заряжается энергией хозяина и дает более серьезную защиту. Поэтому я не меняла цепочку, даже когда она стала раздражать кожу на шее.
- Да, знаю, - кивнула Вероника. - Тася тоже читала эти рекомендации и так же стоически терпела зуд и воспаление на шее от покрытия цепочки, пока оно не стерлось. Она так же верила в свойства оберега и соблюдала все указания в аннотации.
- Вам, наверное, кажется забавным, что я так свято поверила рекомендациям, приложенным к сувенирному амулету? - спросила Елистратова. - Да, наивно, не спорю. Но ведь практически все в новогоднюю ночь загадывают желание под бой часов, съедают двенадцать виноградин или сжигают бумажку с желаниями и высыпают пепел в бокал шампанского... Это из той же серии. Сейчас, когда жизнь все чаще преподносит неприятные сюрпризы, особенно хочется верить в чудо. И иногда это затрагивает даже таких здравомыслящих прагматиков, как я. Я хотела вернуться к кинотеатру на обратном пути и поискать амулет, но задержалась у мамы дпоздна; уже стемнело, и я не отважилась рыскать возле "Родины" в потемках. Место там не самое спокойное, тем более в вечернее время. А вы его нашли и решили принести мне? Тронута вашей заботой. Или тут что-то другое?..
- Мы нашли его около кучи битого кирпича, - уточнил Морской.
- Вот как, - Елистратова поставила чашку. - Насколько я знаю, Гельсингфорскую убили как раз ударом кирпича по голове. И вы решили, что я его обронила, выбирая камешек потяжелее?
Она достала пачку сигарет с ароматической капсулой и закурила. Пару минут все трое молчали.
- Да, я ненавидела ее, - призналась Полина. - Розалия отравляла мне жизнь все пять лет учебы в Питере. Она во всеуслышанье высмеивала меня и обзывала "лимитой". Из-за нее мой сын растет без отца. Она сорвала мне свадьбу. Она оклеветала меня. И я ничего не забыла и не простила. А теперь она заявилась в мой город и пыталась выманить у Макеева компенсацию за якобы полагающийся ей на правах наследницы Степнова-Морского дом писателя, и очень умело дожимала его. Но ее беда в том, что она не узнала меня. А я уже не та робкая девочка с периферии. И могу защитить свои владения. Теперь преимущество было на моей стороне. Физическое устранение противника - это удел тех, у кого нет иных возможностей, а у меня они были. И я предпочла бы уничтожить ее морально, посрамить публично, так же, как она выступала, разыгрывая это кощунственное действо.
- Где сейчас родственники Розалии?
- Они приехали, и я поселила их в пансионате "Ифигения" в Западной бухте... Пока еще не знают о гибели внучки. Я не могу им сказать, - вздохнула Полина Ярославовна, - ведь старики все-таки любят свою непутевую внучку. А сейчас они захвачены свежими впечатлениями: отдых на юге, в пятизвездочном пансионате, в номере "люкс" с видом на море. Они счастливы. И у меня пока морально нет сил обрушить на них такую новость. Знали бы вы, что за жизнь в Лигове...
- Знаю, - ответила Вероника, - моя мать выросла в Новоминской, и я хорошо представляю себе жизнь нынешней деревни...
- Малодушно, конечно. Все равно придется сообщить им. Но я все откладываю и откладываю этот момент, пока есть возможность. Хотелось бы, чтобы они узнали об этом от кого-то другого.
Полина Ярославовна взяла пакетик с "оком" и повертела его в руках.
- Хорошо, что его нашли вы, а не опергруппа, - произнесла она. - Как на грех,я потеряла его как раз накануне гибели Розы, и замучилась бы доказывать свою невиновность, если бы они подобрали его первыми и вспомнили, что я до недавних пор носила аналогичный. У меня был мотив для убийства; Розалия угрожала городскому культурному достоянию, за которое я отвечаю; у меня имелся к ней личный счет, и кто бы поверил, что я потеряла "око" днем раньше? Я знаю Алену Панферову, которая ведет дело. Она очень дотошный и цепкий следователь. Был бы скандал, который не пошел бы мне на пользу. А мне сейчас не нужны пятна на репутации. Кузьмин подумывает в ближайшие год-два уходить на пенсию. Но человека, на которого упала хоть малейшая тень подозрений, он не поставит на свое место. советская закалка: моральный облик кандидата на руководящий пост должен быть безупречен.
- Спасибо за откровенность, Полина Ярославовна, - профессиональное чтье подсказало Веронике, что собеседница говорит с ними честно и искренне. - Мы верим вам.
- А кого подозреваете вы? - спросил Виктор. - Вы сказали: физическое устранение противника - для тех, у кого нет иных возможностей свести счеты. У вас есть предположения?
- Думаю лишь, что таких людей было много, - пожала плечами Елистратова. - Розалия с годами менялась лишь к худшему, судя по ее "гастролям" в клубе у Лианы. Из мелкой пакостницы она превратилась в крупную, и не брезговала ничем. А у таких людей всегда много врагов.
*
Наум Гершвин не сразу отыскал в густой зелени крышу дома Лианы Оганесян. Дом владелицы "Аю-Дага" расположился ниже уровня дороги, и к нему нужно было спуститься по винтовой лестнице, облицованной "бархатистой" голубой плиткой с ажурными перилами. На таких ступеньках не поскользнешься ни в дождь, ни в гололед.
Адвокат сверился с записанным в телефоне адресом и позвонил в калитку.
Шевельнулась занавеска на окне длинной веранды, густо увитой каким-то цветущим южным растением. И Лиана вышла во двор.
- Вы очень пунктуальны, Наум Моисеевич, - сказала она. Из-за ее спины с веранды потянуло ароматом свежезаваренного кофе.
- А вы неплохо расположились, - заметил Наум, входя во двор, облицованный такой же голубой плиткой и украшенный ухоженными клумбами и фонтанчиком. - Настоящий тихий оазис в центре города.
Лиана пригласила его на веранду, где на ротанговом столике уже был приготовлен кофе на двоих.
- Это была моя давняя мечта, - сказала она, разливая кофе в две терракотовые керамические чашки. - Жить в центре, поблизости от рабочего места, но в тишине, как бы на отшибе от городского шума. Вот только пришлось поставить калитку с домофоном и видеокамерой - раньше тут часто шалили дети, забегали во двор, стучали в окна, или контингент постарше приходил, чтобы выпить в кустах, справить, извините, неотложные надобности или уединиться с дамой. Так как я живу одна, пришлось закрыть доступ в свой двор и завести собаку. Когда дети заглядывают в окна, хохочут и бросают на крыльцо фантики, это еще полбеды, а вот когда приходят хулиганствующие подростки или более взрослые граждане, это уже хуже. Но за закрытой калиткой и с сенбернаром я сплю спокойно.
- Ого, сенбернар - это серьезно, - поднял брови Гершвин и невольно осмотрелся.
- Не волнуйтесь. Герда вас не тронет. Она очень послушная, и если я ей скомандовала, она даже не подойдет к гостю. Зато к незваным гостям она строга.
Наум еле сдержал смех, представив себе гражданина, по привычке спустившегося в низину по зову природы и столкнувшемуся с огромным сенбернаром. При одном гавке такого великана можно справить нужду себе в штаны... Потом он спохватился и перешел к делу:
- А я думал, что вы на всю жизнь сохраните стойкое отвращение к решеткам, замкам и сторожевым собакам.
"Все. Или у нас разговор пойдет без экивоков, или я вылечу отсюда на реактивной тяге, оставив штаны у Герды в пасти..."
- Да, - усмехнулась Лиана, - шила в мешке не утаишь. Уже узнали.
Она отошла к окну и стала поправлять кашпо с цветами. Не оборачиваясь, она продолжала:
- Мой муж взял на себя вину за то, чего мы не совершали потому, что спасал меня. Опровергнуть обвинение было невозможно - пистолет принадлежал Тиграну, на нем были наши отпечатки - естественно, мы же держали в руках свое оружие, и невозможно было доказать, что это не мы из него стреляли в Карского. Гостиницу в Кефе под шумок конфисковали и быстро продали. Мне пришлось уезжать в Алустос и начинать с нуля потому, что в Кефе народная молва быстро осудила нас и мне вслед чуть ли не плевали: мол, отмазалась, убийца. И все из-за того, что приглянувшийся Гельсингфорской мужчина отверг ее домогательства и сохранил верность своей жене. А с каким торжеством она смотрела на нас на судах, когда нас в наручниках заводили в клетку! Сидела в зале разодетая, раздушенная, увешанная драгоценностями и скалила свои зубы. Мол, она на белом коне, а мы смешаны с грязью. Смешно было видеть, как она пыжилась. Хотя тогда мне было не до смеха. А видели бы вы ее лицо, когда я вышла из кабинета в "Аю-Даге" на шум скандала! Розалия, видно, считала, что я еще сижу или мету дворы после освобождения. Или (это ее устроило бы больше) вообще не вышла из колонии. Но я выжила и снова смогла встать на ноги, как видите. И у нее лицо вытянулось на полметра...
- И она снова решила вам все разрушить? - спросил Гершвин.
- Да. Вы уже знаете, какой поток жалоб она обрушила на мой клуб после скандала, который сама спровоцировала. Другое дело - что я уже не так наивна и могу противостоять профессиональным скандалмейкерам и жалобщикам. Вы ведь наслышаны о таком виде мошенничества, Наум Моисеевич: искусственно раздувать скандал, а потом требовать компенсации ущерба.
- И если знать законы и правовые нормы и умело прорабатывать сценарий, - подхватил адвокат, - то можно безбедно существовать на вырученные за скандалы и жалобы деньги. Там горячим чаем облиться, там споткнуться о порог, там отравиться несвежим соусом - с миру по нитке, аферисту рубашка... от Джорджио Армани и икорка черненькая на хлебушек, - Гершвин усмехнулся и взял с блюдца кусочек пахлавы с орехами.
- Розалия тем и промышляла. Не знаю, чего она хотела в этот раз - просто подработать себе на карманные расходы на курорте или доделать то, что ей не удалось в прошлый раз, окончательно уничтожить меня.
- А удалось ли выяснить, кто на самом деле убил хозяина конкурирующей гостиницы в 2010 году? - поинтересовался Наум.
- Да. Я наняла частных детективов, и они выяснили, что у Карского были разборки с ОПГ, в которой он раньше состоял, и в ходе этих разборок его и убрали, а Розалии это было на руку. Она хотела уничтожить меня и Тиграна, и все сделала для того, чтобы убийство повесили на нас. Она уже тогда была умелым манипулятором.
- Но частные детективы не имеют официального статуса, - понимающе кивнул Наум, - и их наработки следствие может не взять в расчет. Верно?
- Да, - Лиана потрогала бок джезвы и снова поставила ее на изящную плитку. - Следователь в Кефе даже слушать меня не пожелал. Дело уже десять лет как закрыто, виновный сделал чистосердечное признание и отбывает наказание, и мне что - делать больше нечего?
- Дело может быть возобновлено в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, - возмутился Гершвин, - он об этом знает?
- Видимо нет, - Лиана налила еще по чашке кофе, - ему незачем копаться в старых делах, у него новых навалом и еще в семье проблемы: старший сын попал в дурную компанию, где его "научили плохому", как мне шепнули в кулуарах кефинской прокуратуры, и отец в размышлениях, как избавить парня от дурного влияния.
Гершвин только хмыкнул:
- Ну да, плохому танцору ВСЕ мешает. Если он не может сосредоточиться на своих служебных обязанностях из-за личных переживаний, то пусть увольняется и решает свои семейные дела. Я вот разводился и одновременно вел очень сложный судебный процесс, и мои семейные дела не мешали работе. Когда я занимаюсь делом, то все личное оставляю за порогом и не впускаю в свое рабочее пространство. У вас есть какие-то наработки частных детективов? Я бы хотел ознакомиться.
Лиана с надеждой посмотрела на Наума. Она была наслышана о репутации петербургского адвоката и знала, что он никогда не проигрывает дела. И сейчас он предлагает ей помощь. Вот уже десять лет, как Тигран отбывает срок в Ямало-Ненецком округе, в колонии строгого режима. Два раза в год Лиана ездит к нему на длительные свидания. Иногда удается добиться третьего. Четыре раза в год она собирает 20-килограммовый короб с продуктами и вещами и отправляет их мужу в Лабытнанги. И перспективы беспросветны, как небо над колонией, почти всегда хмурое, и только на недолгое время летом оживающее... И никого уже не интересует, что Тигран не виноват, и в Кефе уже давно забыли о том, что когда-то гостиница принадлежала молодой семье Оганесян; уже 6 лет "Олеандром" владеет предприимчивый бизнесмен из Перми, прикативший на юг летом 2014 года и сообразивший под шумок почти за бесценок перекупить гостиницу...
Да Бог с ним, с "Олеандром". Лиане сейчас принадлежит процветающий боулинг-клуб, который пережил с малыми потерями даже многомесячный локдаун этой весной. Он приносит хозяйке прибыль круглый год и пользуется хорошей репутацией в городе.
Но все равно она не могла жить спокойно, зная, что муж сидит в северной колонии с клеймом убийцы, и ему осталось еще десять лет отбывать срок на Ямале. Однажды Тигран ее спас, избавил от приговора и заключения ценой своей свободы, а теперь - ее очередь помочь ему. И неслучайно судьба послала ей блестящего питерского юриста, который к тому же сам заинтересовался ее делом.
- И как зовут этого "яжеотец"? - спросил Наум, уже чувствуя, что ему очень хочется покопаться в этом деле. Интересно, как велось следствие об убийстве, если в итоге все списали на соседскую месть и конкуренцию и не добрались до связей потерпевшего с криминалитетом и их конфликта.
- Он из Кефы, - ответила Лиана, - Игнатов Павел Игоревич. А что, Наум Моисеевич, вы хотите предложить мне свою профессиональную помощь?
- Люблю вставить фитиль в нежное место какому-нибудь увальню, закисшему в удобном кресле, - признался адвокат, - напомнить ему, что на работе работать надо, а не в бирюльки играть. Он человеческие судьбы решает, и не должен зевать и отвлекаться, чтобы ничью жизнь не поломать ненароком. Мы, юристы, сродни врачам или саперам: одна оплошность - и последствия могут быть фатальными, вот о чем надо всегда помнить. И я не люблю, когда забывают. Как правило, хорошего пенделя им хватает лет на несколько. Если вы не против, я бы поработал над этой историей.
Лиана посмотрела на него с надеждой. В глазах петербуржца она прочла решительность и подумала: если он действительно поможет Тиграну, они за него молиться будут.
- Я на днях ездила в Кефу, - сказала она, - видели бы вы, как Игнатов скривился, и дал мне понять, что лучше бы я домом-семьей-работой занималась, чем корчить из себя мисс Марпл.
- Вот уж сыщик Лестрейд, - фыркнул Наум, - тупица, Кувшинное рыло! Ну, у меня он сайгаком запрыгает!
Уходил он с договором о найме для защиты Тиграна Самвеловича Оганесяна; в роли нанимателя выступала жена подзащитного, Лиана Левоновна Оганесян. Тут же в папке лежали два билета на междугородний автобус - из Алустоса в Кефу и обратно, двумя днями позже. Билеты были погашены. И Наума порадовало то, что на этот новый рейс билеты продавались как на поезд - по паспорту, и на них проставлялось имя пассажира. "Хорошо, что я вечно забываю выбрасывать старые магазинные чеки или билеты, - рассмеялась Лиана, отдавая ему найденные в хаосе ящиков письменного стола листки, - а то замучилась бы доказывать свое алиби на момент убийства Розалии. Мотив у меня - будь здоров, и я бы не отбилась от подозрений. Но я не собиралась ее убивать. Понимала, что она тут серьезным людям на мозоль наступила, устраивая эту комедию с внучкой Степнова-Морского, и предвидела, что ничем хорошим для нее это не закончится... И решила не вмешиваться, а сосредоточиться на отражении спровоцированных ею атак на мой бизнес..."
Наум отнес билеты в прокуратуру и отдал Алене Панферовой. Та кивнула: "Я внесу их в дело и еще раз вызову госпожу Оганесян. Ее можно будет вычеркнуть из списка. Круг подозреваемых сузился еще на одного человека. Это и легче, и тяжелее в то же время". "Еще ближе к единице, - оптимистично сказал Наум, - постепенно вычеркивая неправильные имена, вы быстрее доберетесь до подлинного убийцы". "Ваши бы речи, да Богу в плечи", - благодарно посмотрела на него Алена.
*
В "Скифии" никто не удивился визиту Панферовой. Алену на Бомборах хорошо знали, и бармен, он же - хозяин заведения, сразу догадался, в связи с чем она пришла.
- Да, было дело, - ответил он, - перебрал парень, пошумел. Я его от греха подальше велел вывести: по набережной патруль ходил, на шум прибежали бы... Было бы у парня еще больше проблем.
Алена уточнила время, когда уволенный мороженщик начал буянить и был выпровожен на улицу. Бармен припомнил, что по телевизору, висящему над стойкой, как раз начинался "Вечерний Ургант".
- А что же это вы так поздно работаете? - покачала головой Панферова. Это, конечно, была не ее епархия. Следить за тем, чтобы все точки общепита закрывались в предписанные на данное время 22 часа, должна местная полиция. И если, по словам бармена, по набережной ходил патруль, они не могли не знать, что "Скифия" открыта гораздо позже.
- Итак, было около полуночи, когда Махмуда Ицхакова вывели из заведения? - еще раз переспросила она.
- Ну, получается, что так, - пожал плечами лысеющий черноусый бармен.
Тогда получалось, что мороженщика тоже можно исключить из списка подозреваемых. Судмедэксперт определил, что смерть потерпевшей Р. М. Гельсингфорской наступила около 22 часов. Да и свидетельница Федулова в своих показаниях упоминала о том, что, убежав в ужасе с места убийства, вернулась в свой пансионат в начале одиннадцатого.
По словам бармена, Махмуд провел у стойки в "Скифии" почти весь вечер - "часа три-четыре, примерно". Отлучался он ненадолго, в мужскую комнату или курил у дверей с другими посетителями. Версия, что он мог незаметно улизнуть к "Родине", убить Гельсингфорскую и вернуться догуливать, лопнула. До кинотеатра отсюда минут десять быстрым шагом, а Ицхаков дольше, чем на 5 минут, ни разу не отлучался и все время был на виду.
Лиана Оганесян накануне убийства уехала в Кефу и провела там два дня. Она встречалась со следователем, который в 2010 году вел дело по обвинению ее мужа в убийстве конкурента. И билеты, в которых указано имя хозяйки боулинга, использованные ею, подтверждают алиби женщины. Никто, кроме Лианы, не смог бы ими воспользоваться. Итак, минус два подозреваемых. Сколько человек еще осталось в списке? До единицы еще далеко...
*
Вопреки опасениям Алены, Виктор Морской явился в прокуратуру вовремя, без грозной охраны и армии юристов, готовых биться за своего хозяина, как львы, даже если он сто раз виновен. Худощавый парень с волнистыми русыми волосами, прикрывающими уши, в простых синих джинсах и белой рубашке-"поло" был не похож на грозного хозяина северной области, Витьку-Святошу, и на человека, способного ударить женщину кирпичом по голове - тоже.
Еще одно говорило в его пользу. По словам все той же Федуловой, которая почти дословно пересказала разговор убийцы и жертвы около "Родины", человек в темной одежде в чем-то упрекал Розалию - получалось, что она причинила ему серьезный вред, испортила его жизнь. Гельсингфорская сварливо отвечала, что не желает слушать о его (ее) проблемах и собеседник (ца) должен (на) еще радоваться, что так легко отделался (лась). А потом грубо обругала человека и сшибла с ног. С Морским она бы так себя не вела. Сбить с ног и обматерить Витьку-Святошу мог только больной на всю голову самоубийца, только что удравший из поднадзорной палаты. А Розалия таковой не была; она прекрасно понимала, с кем и как можно себя вести. И ущерб, причиненный ею Морскому, был мелким и незначительным; аферистка так и не успела похитить деньги с его счета, да и счет был второстепенным. Еще одно - Морской в Алустосе впервые, Бомборы не знает и не побежал бы туда, чтобы скрыться. Так что Алена готовилась исключить из списка подозреваемых и его.
- Я до 23.30 участвовал в онлайн-конференции глав регионов, - сказал Виктор, - можете посмотреть запись эфира на ютубе. - в 21.30 сели, на полчаса задержались, ждали, пока один дальневосточник связь установит...
Алена с чистой совестью исключила Виктора из числа подозреваемых. Он не мог быть участником подслушанного возле кинотеатра диалога. И подосланный им наемный убийца не стал бы сетовать на поломанную жизнь. Алиби у Виктора железное - конференцию в прямом эфире в интернете смотрели многие, в том числе и мать Алены, которая не пропускала ни одного подобного эфира, в надежде услышать об урегулировании ситуации с пандемией. Алена в тот вечер пару раз ненадолго составляла маме компанию у экрана и в одном из квадратиков видела Виктора Ильича, сидящего в кресле в гостиной номера, и перед ним на столе стоял стакан с логотипом "Отель "Морской". "Минус еще один. Я приближаюсь к единице... Так, кто следующий на очереди?"
*
Журналистка Орлова тоже пунктуально пришла в кабинет следователя ровно в 16 часов - свежая, подтянутая, в голубых бриджах и серой майке. Сегодня с гор впервые потянуло холодом, и журналистка прихватила с собой легкую белую ветровку.
Орлова еще раз добросовестно ответила на вопросы Алены Панферовой о своей стычке с Розалией и вечере в отеле перед убийством Гельсингфорской. Да, она видела столкновение Наума и Розалии в бассейне отеля. Потом разговаривала с матерью по телефону в гостиничном парке, и мимо прошла Розалия, тоже с телефоном, и настоятельно просила собеседника не опаздывать на встречу. Потом она вернулась в отель, встретила в вестибюле Наума, они немного посидели в баре и выпили по коктейлю и вернулись в свои номера. Биллинг телефона Орловой подтверждал ее слова: звонок в Петербург был зафиксирован в 21.31 и разговор длился 25 минут. В это время, если верить Федуловой, Гельсингфорская уже пришла к кинотеатру, где произошла роковая встреча... И разговор с матерью автоматически снимал с Вероники подозрения. Не могла же она одной рукой держать телефон и рассказывать матери о красотах сентябрьского юга, а другой - бить Розалию камнем по голове.
Сотрудники гостиничного бара подтвердили, что Гершвин зашел к ним в 21.35, выпил чашку кофе, вышел покурить и минут через десять вернулся с Орловой, и они провели в баре еще четверть часа.
- Кстати, Вероника Викторовна, - сказала Алена, закончив с официальным допросом фигурантки, - я наслышана о вашей репутации специалиста по журналистским расследованиям. Ваша слава дошла уже и до наших краев. Полагаю, вы и сейчас не остаетесь в бездействии?
Отпираться было бесполезно. Накануне Вероника уже отправила первую главу подборки "Внучка лейтенанта Шмидта" и получила ответное письмо от ответсека: "Респект. Ставлю на полосу. Удачи!". Вторая глава уже была близка к завершению. И "Невский телескоп" читали и в Алустосе.
- Да, - ответила журналистка, - тем более что под подозрение попали я и мои товарищи. Гельсингфорская успела многих против себя настроить, и я решила попытаться снять с нас подозрения. Да, мы не испытывали к ней добрых чувств, но не настолько, чтобы ее убить.
- Я наслышана о ваших успехах в Синеозерске и Выборге, - улыбнулась Алена. - Вы не раз помогали официальному следствию. И я не буду создавать вам препятствий. Наоборот, я рада нашему знакомству, хоть и при таких нерадостных обстоятельствах.
- Спасибо, Алена Петровна, - тоже улыбнулась Ника. - Надеюсь, совместными усилиями мы быстрее распутаем этот клубок.
*
Лиля Дольская забрала из окошечка выдачи своей любимой мини-кофейни традиционную предобеденную порцию кофе. Сегодня напиток был бесплатным - по карточке "Кофейня Оранж. Каждый 7-й кофе - в подарок". Не спеша потягивая на ходу ароматный эспрессо, Лиля с грустью думала, что осень потихоньку добирается и на Южный Берег. Пока только первые звоночки: пара дождей, ранние сумерки, холодное утро, все больше желтызх листьев попадается под ногами, на балкон шлепнулся первый каштан, в море замелькали фиолетовые медузы с устрашающими жгучими щупальцами. Любимая чебуречная у пляжа вчера закрылась на час раньше. Все больше, с каждым днем, "звоночков" от осени: "Я уже иду, скоро буду, готовьтесь!".
В Мариенбурге, как ей говорили по телефону, осень уже давно хозяйничает на приволье: +10 в полдень, почти ежедневные холодные затяжные дожди, тяжелое серое небо и сумерки к шести часам вечера. Здесь "бабье лето" пока держит оборону. Покамест.
Лиля наслаждалась последней неделей отдыха в Алустосе, стараясь не вспоминать о том, что все ближе день отъезда. Они уже решили, что поедут вместе - Виктор приобрел два купе в спальном вагоне. Это хорошо - в дружеской компании не так грустно будет провожать отпуск.
Лиля допила кофе и оглянулась в поисках урны. И увидела высокого мужчину с огненно-рыжей гривой, выбивающейся из-под красной ковбойской шляпы. Топая тяжелыми "казаками", он наскакивал на потерявшего всякий лоск Ярослава Кратова, бывшего любовника Розалии. Судя по выражениям лиц, парни схлестнулись не на шутку и в любой момент размолвка могла перейти в драку.
- Кирилл! - окликнула Лиля. - Ярослав!
- Это ведь ты ее убил, - рычал Кирилл, не видя Лилю, - а меня подставил! Ты, - он крепко выругался, - потаскун!
- Пошел ты, алкашня! - нервно и зло огрызнулся Ярослав. - Пойди проспись, псих!
- О, понаехали! - громогласно возмутилась какая-то женщина, брезгливо отдернув подальше от спорщиков двоих детей, - хороши, ничего не скажешь! Средь бела дня уже в полном неадеквате!
- Таким в вытрезвителе отдыхать, - так же громко подхватил пенсионер в старомодной белой панаме.
- Да где сейчас те вытрезвители! - шаляпинским басом воскликнула дородная дама, весьма смело фланирующая по набережной в парео поверх цельного купальника.
- Перестаньте! - громче окликнула ссорящихся Лиля. - Вас же сейчас патруль заберет!
К ним уже спешно подходили двое полицейских в форме и крупная девушка в камуфляжном костюме, ведущая на поводке такую же крупную немецкую овчарку.
А с другой стороны к Кратову и Гельсингфорскому уже шагали двое "безопасников" Морского и их шеф, Андрей Камышов.
При виде их Ярослав спал с лица чуть ли не больше, чем при виде полицейских. Сейчас он меньше всего походил на красавца из "Плаща Казановы".
- Уберите от меня этого шизика! - крикнул он полицейским. - Нажрался и нарывается!
- Видим, - миролюбиво сказал один из полицейских. - Да и вы за словом в карман не лезете...
*
Лиля нашла Веронику возле ее любимой кофейни возле автобусной остановки. Ника покупала свой любимый доппио с рогаликом. Лиля купила себе булочку с изюмом и бутылку "Горной" столовой воды.
- Сменщица моя опять попросила ее подменить, - посетовала Орловой барменша, - капец, хорошо, что я одна в семье. Лучше никаких братьев-сестер не иметь, чем таких, как у Дильки. А еще хуже, если ты старшая. И мамкой будешь, и нянькой, и прислугой...
- Да, не повезло Диле, - согласилась Ника. - Я о ней наслышана. Она раньше работала в отеле на набережной, а потом ушла...
- Ее ушли, - поправила девушка в кофейне, - представляете, какие люди есть: одна баба приревновала ее к своему парню и что-то там Дильке в тележку подбросила, серьгу или кольцо и крик подняла: ах, обокрали. Ну и пришлось ей, бедолаге, на набережной с весами стоять и в "Яндекс-доставке" подрабатывать. А мне как раз сменщица нужна, я и предложила ей. Все лучше, чем чс коробом по городу мотаться... Вот ваш кофе, пожалуйста. Рогалик возьмите. Прияьтного аппетита.
- Что ты хотела мне рассказать? - спросила Ника, когда они с Лилей устроились в сквере возле кофейни.
Лиля поведала о том, что видела на набережной и заключила:
- А ведь мы зря сбрасываем со счетов Ярослава, думая, что ему незачем было убивать любовницу, которая придумывала такие доходные комбинации. Может, он как раз собирался "соскочить", или же она его просто допекла своей назойливостью и вечной ревностью.
- Но он ушел из бара уже почти в половине одиннадцатого, - ответила Вероника, - то есть уже после убийства. И лыка не вязал, дважды шлепнулся на аллее.
- А что если он выходил и раньше? - спросила Лиля. - После разговора с Морским и перед тем, как в бар пришли вы с Гершвиным?
Вероника нахмурилась. Действительно, почему она об этом не подумала.
- И зачем ему было убивать подельницу, если на кону был такой куш? - поинтересовалась она.
- Он мог по своим каналам узнать, какую ловушку им приготовила Елистратова, но вместо того, чтобы предупредить Розалию об опасности и спешно сворачивать проект, он решил обрубить все концы...
Да, в словах Лили был резон. Ника задумалась над ее словами и пришла к выводу, что эта версия имеет право на жизнь. Сложно было определить однозначно, что связывало Гельсингфорскую и Кратова. Банальная интрижка? Смазливый молодой атлет на содержании у богатой дамы? Парочка аферистов? На людях Ярослав демонстрировал нежную с страстную любовь к Розалии. Но иногда прорывались раздражение и досада, когда Розалия слишком жестко его контролировала, закатывала сцены ревности или сама вела себя неподобающе. Пару раз в разговоре с Никой в курилке Кратов позволил себе резкие высказывания о трудном характере своей дамы и в эти моменты меньше всего был похож на любящего мужчину. Правда, он тут же спохыватился и вернулся в образ, но Вероника поняла, что именно в этих двух обмолвках проявилось его искреннее отношение к Гельсингфорской. Похоже, она даже своего верного чичисбея утомила.
- В общем, - продолжала Лиля, - патруль задержал обоих за нарушение порядка в общественном месте и отвел в отделение. Кирилла оштрафовали и выпустили, а Кратова тут же куда-то увезли люди Морского...
Ника нахмурилась и достала телефон.
- Они с Дымовым уже у Панферовой, - ответил ей Виктор, - Кратов пишет "чистуху", как и обещал. Ребята всего лишь напомнили ему, что я великодушно дал ему возможность догулять на курорте, но пора и честь знать - он обещал явиться с повинной и рассказать, как они с подругой пытались запустить руки в мой банковский счет. Дымов мне скинул на ватсап, что парень поет соловьем и все перекладывает на Розалию: мол, это она его заставила, она все придумала, она была уверена, что сможет помухлевать с моим счетом, и это им сойдет с рук, как до сих пор сходило, а он так - на кнопочки нажимал; она в их тандеме была главной, а он только выполнял приказы, - в голосе Виктора прозвучало презрение. В общем, настоящий рыцарь без страха и упрека.
- Никакой он не рыцарь, - ответила Ника, - я это сразу поняла.
- А что? - весело спросил Морской, - ты думала, что мои бойцы увезли Кратова, чтобы в асфальт на трассе закатать или в фундамент на стройке на место опоры запихнуть? Не скрою, кое с кем я так и разбираюсь, но для этого меня нужно разозлить куда серьезнее. А на этого попугая даже цемент переводить жалко. Пусть поработает на лесосеке, подумает о том, что надо более осмотрительно выбирать себе партнершу и не лезть на рожон.
- У нас с Лилей возникла одна версия...
- Уже иду.
*
- Может, потому он так легко согласился признаться в хакерстве, чтобы спрятаться от подозрений в убийстве, - сказал Виктор через час, когда все трое сидели в шашлычной на набережной, - это как в карточной игре, пожертвовать какой-нибудь мелочью, чтобы сохранить ценные карты и выложить выигрышную комбинацию...
- Но ведь попав под статью о мошенничестве с банковскими счетами, он рискует "засветиться" и в убойном деле, - заметила Вероника, - это слишком сложно: сманеврировать так, чтобы вместо тяжелой статьи пойти по более легкой. Хотя, откуда мы знаем - может, он еще и профессиональный картежник и понаторел в этих приемах настолько, что и в жизни их применяет.
- Нашу версию легко проверить, - Морской взялся за телефон. - За Кратовым в тот вечер уже наблюдали. Если он действительно куда-то уходил после нашего разговора, то это не укрылось от моих ребят. Вот Розалию они упустили. Я за это Андрею уже голову намылил. Сейчас выясним, все ли время Кратов просидел в баре...
- Но Федулова говорит, что видела невысокого и субтильного человека в темной одежде, - напомнила Лиля, - а Кратов - высоченный, плечистый. И предпочитает белый колер или яркие расцветки.
- Федулова могла что-то недосмотреть в темноте, - пожал плечами Виктор, - или неправильно запомнить рост и комплекцию собеседника Розалии.
Ожидая ответа от Камышова, Виктор, Ника и Лиля молчали, продолжая в уме примерять к Ярославу свою версию. От "Морского" до кинотеатра - 15 минут ходьбы быстрым шагом. Если Ярослав выходил после разговора с Виктором и вернулся к появлению в баре Ники и Наума, то он вполне успел бы дойти до "Родины" и вернуться. И то, что он был мертвецки пьян, тоже укладывается в эту картину. Непросто пережить превращение в убийцу, особенно если убил женщину, с которой долгое время состоял в близких отношениях...
Андрей Яковлевич позвонил еще через полтора часа, когда Лиля и Вероника пошли прокатиться на "банане", а Виктор купил у жизнерадостного пляжного торговца копченую "рыбулечку-красотулечку" и лакомился ею.
- Морской слушает, - Виктор сплюнул кожицу в ладонь.
- Он выходил, - доложил Камышов. - Через пять минут после того, как вы ушли в номер. Он взял самокат около "Кинг-Бильярд" и вернулся в отель через 28 минут и снова проследовал в бар...
- Спасибо, Андрей. Пока все. Свободны.
"Так. Опаньки..."
*
- Я больше не могу, - Кратов потряс головой и воспаленными глазами посмотрел на Алену и Нику, ища у них сочувствия, - она меня задавилп своим самодурством, своей вздроностью, ревностью, вертела мной, как волчком, я сам и шагу ступить не мог, чтобы она не узнала...
- И все равно вы оставались близки с ней, - сказала Вероника.
- Мне некуда было деваться, - шумно вздохнул Ярослав, - она обо мне знала кое-что... В общем, я тогда попал в скверную историю, и если бы это выплыло, меня бы в Питере один тип, вроде вашего Святоши, точно бы в Обводник скинул с рельсой на ногах... Этим Роза меня и держала, все время напоминала, чем я ей обязан и что она обо мне знает. Она знала, что деваться мне некуда и я буду терпеть все, что бы она ни выкинула, если мне жить хочется...
- И вы боялись ее даже больше, чем Морского? - спросила Алена. - Когда она предложила вам взломать его счет, она тоже напомнила о некоем секрете? Кстати, к какой категории он относится?
- Не к вашей, - буркнул парень, - Уголовный кодекс я не нарушил. Просто в Питере есть кое-кто, кого злить нежелательно, а я лоханулся... Мне там был бы не климат, если бы Розка не прикрыла мою задницу. Ей нравилось держать меня на коротком поводке...
- А разговор между Гельсингфорскими, который вы, якобы, подслушали на парковке возле своего спортклуба, - напомнила Алена, - имел место на самом деле, или вы его придумали, чтобы подставить мужа своей знакомой?..
- Был, - кивнул Ярослав. - Это правда. Но этот худжник от слова "худо" - то еще трепло, как собачонка придурочная, больше языком мелет, чем делает. Он сто раз на дню мог орать, что Розку убьет, закопает и в Неву скинет, а на самом деле тоже у нее на цырлах бегал и чихнуть не мог без ее разрешения. Она им тоже вертела, как хотела. Трепло, а не мужик, - скривился Кратов и чуть не харкнул на пол кабинета следователя.
- Прекрасно, господин Кратов! - круглые очки Алены Петровны гневно блеснули. - А мы на основе ваших показаний взяли Кирилла Гельсингфорского под стражу по подозрению в убийстве жены. Вы забыли тогда уточнить, что за этими угрозами на парковке ничего не стояло... Вы знаете, как Уголовный кодекс трактует такую забывчивость?..
- Ага, давайте, к стенке меня поставьте, - взъерепенился Кратов. Взъерошенный, небритый, сейчас он уже не выглядел таким ярким красавцем, как пару недель назад. - Розку посадить у вас кишка была тонка, а на меня рады всех собак повесить! Да и она всегда сухой из воды выходила, небось даже от Святоши бы выкрутилась, а меня бы ему на съедение кинула, и вы бы ничего не сделали!
*
Ярослав даже раскашлялся от волнения, прочистил горло и продолжал:
- И тут, с домом писателя, бабло стрясла бы по-любэ, и ничего бы вы не сделали. А после Алустоса у нее в планах был парк тигров и львов, драконило ее, что этот мужик так раскрутился, со всего мира к нему ездят, с селебритис фоткается, и львы от его шлепанца в ужасе разбегаются. Она придумала, как его развести на компенсацию - чтобы превосходство над ним установить. Мол, львы его боятся - а она его заставит играть по ее правилам и "спасибо" говорить за то, что она вообще бизнес его не прихлопнула, а только так, слегка понадкусывала.
Алена и Ника слушали его, не перебивая. Иногда важно было дать подследственному возможность выговориться - может, в потоке слов пройдет важная для следствия информация.
- Она для этого как-то собиралась Злату свою использовать, - продолжал Кратов, - говорила, что с ее помощью устроит владельцу парка веселую жизнь. Пора, мол, дочке учиться маме помогать. Розка страшный человек была - девчонку баловала, все ей разрешала, на каждый ее чих умилялась, а и ее не пощадила бы ради куша.
Он осекся и хрипловато попросил стакан воды: "В горле пересохло". Алена молча налила стакан, подала ему. Ярослав выпил, кивком поблагодарил и продолжал:
- А еще в отеле она учудила. Горничная наш номер убирала, совсем еще молоденькая, хорошенькая, как картинка. Ну, я с ней парой фраз перекинулся, поулыбались, без всякого, я же видел, что она не из таких, которые на работе под клиентом подрабатывают и даже не думал лапы тянуть. Так моя пиранья, Господи, прости, аж скрючилась от злости и подстроила так, что девчонку по статье уволили. А потом ржала и говорила мне: мол, еще на какую шлюшку засмотришься, я ее посажу, эту пожалела, а следующую, мол, не пощажу.
Ника чуть не выругалась вслух, настолько отвратительна ей была Гельсингфорская. Ну и парочка. Друг друга стоят.
А Панферова спросила "в лоб":
- А куда вы отлучались из отеля между 21.30 и 22.00? По мнению судмедэксперта, потерпевшей был нанесен удар ориентировочно в 21.40, а смерть наступила 15-20 минутами позже.
Ярослав молчал, но, взглянув на его напрягшиеся плечи, Ника подумала: "Неужели он?!"
- Куда я отлучался? - промямлил Ярослав, отводя глаза; взгляд беспокойно заметался. - Когда я отлучался? Ну, на пляж ходил, макнуться, немного перебрал, надо было немного прочухаться...
- Так вот каждое лето и тонут, - поправила очки Алена, - выпьют, а потом "освежаются"... Ничему людей горький опыт предшественников не учит. Специально правила поведения на воде вывесили у входа на пляж, а вы их даже не читаете. Нет, Ярослав, на пляж вы выходили уже после 22 часов. А вот сорока минутами раньше брали самокат... Это ведь ваш номер телефона? - она взяла со стола распечатку. - Вы оплатили аренду через приложение на смартфоне...
- Почем я знаю номер, я что, сам себе звоню? - огрызнулся Кратов.
Алена молча набрала номер, указанный в распечатке. Из кармана рубашки Ярослава раздалась бравурная трель. По лицу парня было видно, как он хочет разбить звенящий телефон о голову дотошной женщины-следователя.
- В половине десятого вы взяли самокат. Через 26 минут его вернули. Да на обратном пути около шашлычной чуть не сбили туристку с внучкой. Бабушка написала заявление в полицию и назвала приметы человека, который так неосторожно ехал на большой скорости... Скорость превышаете, да еще обругали женщину с ребенком. Некрасиво.
- Перечница старая, - зло буркнул Ярослав, - сама пусть смотрит, раззявилась и прет со своей личинкой, я им сигналю, а им уши заложило!
- Набережная - пешеходная зона, -- возразила Ника, - и внимательнее должны быть как раз те, кому хочется покататься на самокате именно там, где люди гуляют.
- Еще и в нетрезвом состоянии ехали, - дожимала Алена, - перед тем, как взять самокат, вы, по словам бармена в "Морском", выпили два крепких коктейля.
- Напьешься тут! - махнул рукой Ярослав. - Розка совсем страх потеряла, на самого Святошу вздумала наехать. Думала, и его так же облохает, как всех, и он утрется и стерпит, не будет шум из-за мелочи поднимать, а он нас тут же вычислил и к стенке припер. И местные не такие дураки, чтобы какой-то бабе заезжей платить за свой же собственный музей. Ко мне как-то на набережной возле отеля баба одна подвалила, из местной верхушки, такая, вся в цепочках, и говорит: приготовьтесь, мол, к жесткому противостоянию, вы, мол, кокосовый орех разгрызть пытаетесь, опасное это дело, зубы можно сломать... И взгляд такой, как у акулы...
"Елистратова, - догадалась Вероника, - Розалия зря ее разозлила. Полина Ярославовна может быть опасным противником. А тут еще давние счеты... Ну вот, опять все упирается в управление культуры! Но тогда провисают показания Федуловой о подслушанном разговоре у кинотеатра..."
-- Ну так что? - спросила Алена, которая, судя по хмурому выражению лица, тоже узнала по описанию Полину Елистратову, - пешком бы вы не успели так быстро обернуться. А на самокате - запросто. Так куда вы ездили?
Кратов замялся, потирая лоб. Потом вздохнул:
- Вижу, вы всерьез решили убийство на меня навесить. Придется сказать... Там, в том муравейнике, девчонка одна живет... Я с ней тут познакомился. Ничего серьезного, так, пару раз прошлись у моря, пока Розка в СПА красоту наводила. Она заляжет там часа на три, четыре, а я с этой девочкой пройдусь туда-сюда, по мороженому съедим, и она к себе, а я - опять к Розке, галантного кавалера изображать. А в тот вечер так меня накрыло. Понял, во что мы встряпались, на душе гадко, даже коктейли не помогают, накрыло - хоть плачь, хоть утопись. Ну, я и поехал к той девчонке, а ее дома нет. Ну я и вернулся и с досады надрался до соплей. Уже плевать было, если Розка запах учует и орать начнет. Сама поддать здорова. То есть была... У нее это в роду. Розкину бабку за это с работы турнули. Слышали? Она проводницей работала в поездах дальнего следования и всегда в служебном купе прятала бутылочку и прихлебывала втихаря. И однажды на этом погорела - до этого как-то удавалось скрыть, а тут прокол вышел. Поезд приезжает на станцию, стоянка - пять минут. Одним пассажирам выйти надо, другие ждут на перроне, когда вагон откроют, а никто не выходит и не открывает. Все волнуются, кто-то занервничал и начальника поезда вызвонил. Тот в купе проводницы стучал, стучал, открыл своим ключом - а проводница пьяная храпит. Поезд двадцать минут перестоял! Люди испсиховались! Скандалище был! Ее и выперли по статье. И Розка была вся в бабку: как допадется до спиртного, так и надерется до отключки. А втрезве на меня даже за легкий запах верещала, как кошка драная...
- Имя и адрес вашей знакомой, будьте любезны, - Алена взяла ручку, открыла блокнот.
- А зачем? - промямлил Ярослав. - Вы там осторожнее, она из такой семьи, у них с этим строго... Еще поставят меня на ножи, или ее придушат.
- Я должна убедиться, - жестко сказала Алена, - что вы действительно ездили к девушке, а не к кинотеатру. И для этого должна с ней побеседовать. Работа у меня такая, все проверять и всех опрашивать. Итак?
- Она из мусульманской семьи, - захрустел пальцами Ярослав, - поди объясни ее отцу или братьям, что мы просто по набережной ходили и мороженое ели. Решат, что я опозорил девушку, и кирдец нам обоим...
- И тем не менее, вечером пошли к ней домой. Не боялись ее скомпрометировать? Нелогично как-то.
- У нее вход отдельный, в пристройке... Там планировка у домов - улет: пристройки, достройки, поналеплено на фасад, такой абстракционизм... Я к ней поскребся, да вижу, свет не горит. То ли спала уже, то ли дома не было. Так ни с чем и ушел.
- Я настаиваю на том, чтобы вы назвали мне ее имя и адрес, - непреклонно потребовала Алена, - потому, что ваше якобы несостоявшееся свидание по времени совпадает с совершенным неподалеку убийством. В противном случае я буду вынуждена выяснять ее координаты окольными путями, и ее семья неизбежно узнает о том, что их дочь разыскивает прокуратура в связи с убийством, чтобы она подтвердила или опровергла алиби одного из основных подозреваемых.
Ярослав запустил пальцы в густые волосы и несколько раз с силой дернул свои "неаполитанские" кудри.
- Дурак, вот дурак, - простонал он, - и дернуло меня подкатиться к этой жабе! Думал: развлеку богатенькую бабенку, раз ей так мужской ласки хочется, в первый раз, что ли? У нас в клубе полно таких: не тренироваться ходят, а с тренерами резвиться. Или некогда им мужа искать, все время бизнес съедает, или мужик - медуза без щупальцев, вот баба и ищет ласки на стороне, или просто шило в заднице свербит...
- И вы охотно их ублажаете, - подхватила Вероника, - а сами презрительно говорите об "обслуге". А сами-то чем отличаетесь от тех, на кого смотрите свысока? Я думаю, что официант, который подает комплексный обед, или горничная, которая меняет полотенца в номере, зарабатывают на жизнь более честным путем, чем человек, который развлекает скучающих состоятельных дам!
- А вы вообще чего тут делаете? - вызверился на нее Ярослав. - Вы что, тоже следователь, или из полиции? Вы журналистка, и вообще не должны присутствовать при следственных мероприятиях, а сидите тут и встреваете!
Он покосился на Алену, а та постучала карандашом по столу и ответила:
- Вероника Викторовна - добровольный помощник-дознаватель. Ее специальность как раз - журналистские расследования. И в моем кабинете она присутствует абсолютно законно и легально.
-- Ага! - окрысился Ярослав. - Подружке Святоши все разрешено. Кто ему откажет, того тут же в асфальт на "Тавриде" закатают! Ясно! А на меня всех собак повесить хотите, крайнего нашли! То Розка меня, как осла на поводке, водила, следом Святоша за горло взял, потом Гельсингфорский, олень ветвисторогий, наскакивает, а теперь вы прессуете! И девчонку готовы подставить - ее потом родня за позор убьет, а вам наплевать - лишь бы дело раскрыть и премию огрести по итогам квартала! Тьфу, ...!
- Не выражайтесь, - строго сказала Алена.
- Ага, вас только это и колышет! А то, что и меня, и девочку эту могут не сегодня, завтра в расход отправить, вас не колышет! Может, лучше мне и впрямь "чистуху" написать" и срок отсидеть, может, хоть в зоне меня не достанут, - обозлился Ярослав, - могу заодно еще парочку "висяков" на себя взять, чтобы срок побольше дали. Лучше в Магадане в телогрейке, но живым, чем тут, в южном краю, окочуриться с ножом под лопаткой! Так мне, дураку, и надо, чтобы знал: от таких, как Розка, надо за километр шарахаться. Она вечно сама влипает и того, кто рядом, за собой тянет, как индийский махараджа, с которым на костер всю семью рядом клали. Давайте, пишите, все на меня вешайте, может, вознаграждение получите за повышение раскрываемости, хоть очечи себе хорошие купите, а то ходите с таким велосипедом на носу, такие и школота носить не будет!
Алена поперхнулась от возмущения и впервые не нашла, что ответить. Похоже, Ярослав был напуган настолько, что страх перешел в демонстративную истерическую наглость - "будь что будет, хуже уже некуда, все равно два раза не убьют!". Так загнанный зверь в последнем отчаянном порыве бросается на охотника. Похоже, приговора по "убойной" статье он боялся меньше, чем тех людей, которых успела настроить против себя Розалия. Или тут было что-то другое?..
- Все ясно, - ледяным голосом сказала Алена, подвигая к себе лист бумаги, - я выписываю постановление о вашем задержании и могу считать ваши слова добровольным признанием в убийстве Розалии Гельсингфорской. Сейчас вас отведут в камеру, а завтра я снова попытаюсь с вами поговорить. Надеюсь, к тому времени вы успокоитесь и будете в состоянии нормально вести диалог.
Ярослав молчал, отпустив голову.
- Вы слышите? - спросила Алена. - Я беру вас под стражу.
- Работа у вас такая, сами сказали, - хмуро ответил парень, все еще не глядя на нее. - Ну и берите. В камере хоть отдохну... Задолбался я. Как под прицелом хожу. С одной стороны Святошина братва пасет, с другой - шишки местные, злющие за наезд на музей, тоже придавить могут, чтобы другим неповадно было на их исторические ценности посягать, и Гельсингфорский тоже грозился размазать и еще...
- Что? - спросила Алена.
- Ничего. Ну, гопота местная на ваших, тьфу, Бомборах на меня уже наседала: чего, мол, в их район шляюсь, быковали: тебе, мол, что, в Питере девок мало, что ты до наших добираешься... Бомборы! - фыркнул парень - Надо же было этот отстойник так назвать! Это же задница цивилизации, простите, дамы! Тот, кто это название придумал, не знает, наверное, что такое бомбора... А вы знаете?
- Волна, которую так любят серфингисты в Австралии, - ответила Алена, - слово из лексикона австралийских аборигенов.
- Респект образованным людям, - чуть улыбнулся Кратов, - приятно с умными пообщаться. А эти дрищи помойные, - он чуть не сплюнул от злости, - понятия не имеют, в честь чего их трущобы так обозвали. Только пыжатся: "наши Бомборы, мы на Бомборах, мы с Бомбор"! А сами только и умеют, что материться, пиво хлестать и быковать. Будний день, а они по улицам слоняются или заборы подпирают, семечками поплевывают и прохожих задевают. Бомборы! Блин!
- А вы видели настоящую бомбору? - спросила Ника, чтобы немного успокоить кипящего от ярости парня.
- Видел, - признался Ярослав. - В Австралии. Ездил на соревнования, кубок взял и из большого спорта ушел триумфатором. И бомбору на серфе словил. Ощущения, когда на гребень взлетаешь - улет нереальный! Эх, будет теперь, о чем в тундре вспоминать!
- Кстати, - сказала Алена, - я все же попытаюсь выяснить имя и адрес вашей знакомой, чтобы вызвать ее, как свидетеля. Не обессудьте - это моя работа. Проще было бы, если бы вы все же ответили бы на мой вопрос. Тогда мне не пришлось бы наводить о ней справки окольными путями, я могла бы вызвать ее, не привлекая постороннего внимания, и семья девушки ни о чем не узнала бы. Если вы так заботитесь о ее безопасности, то своим молчанием оказываете девушке медвежью услугу.
- Вы можете гарантировать, что ей это ничем не грозит? - спросил Ярослав после заминки. - Понимаете... И на старуху бывает проруха. До сих пор я женщин использовал как хотел... На одних зарабатывал, как на Розке, с другими развлекался и плевать хотел на них. Думал, все они одинаковы, и нечего с ними чикаться... А эта девчонка, она особенная. За душу меня взяла. Я, конечно, д...мо не хуже Розки, но тут и у меня остатки совести проснулись. Девчонка эта уже по жизни нахлебалась, не хочу ее лишний раз подставлять. Думал, это у меня жизнь собачья из-за того, что жабу Розку приходится ублажать, а по сравнению с этой девочкой я еще в шоколаде... Тем более что я перед ней виноват.
- Есть тайна следствия, - ответила Алена, - и я могу гарантировать анонимность свидетелей. У нас не принято трепаться о своей работе с кумушками на лавочке.
Кратов шумно вздохнул, принимая решение, и посмотрел на конвойного:
- При нем не хочу говорить, пусть выйдет на пару минут.
- У меня инструкция, - обиделся парень, - я тоже не имею права болтать о том, что в кабинете у следователя слышу.
- Я тебя на Бомборах видел, - уперся Ярослав, - мало ли, вдруг там пивка дернешь после смены и болтнешь - жене или дружбану, те - еще кому-то, и пошла писать губерния... Пусть выйдет. Или боитесь, что нападу? - сощурился он. - Или из окна выброшусь?
- Не выброситесь, - покачала головой Алена, - тут стекла прямое попадание из "ПМ" выдерживают. И тревожная кнопка у меня под рукой. Сержант, выйдите на две минуты.
- Не имею права, - заупирался сержант, - у меня инструкция, вдруг что, мне холку намылят...
- А я уже догадалась, о ком вы говорите, - небрежно бросила Вероника, - хотите, попробую угадать с трех нот?
Глаза Ярослава сузились. Видно, что теперь он мечтает огреть тяжелым предметом журналистку.
- Сержант, под мою личную ответственность, - вмешалась Алена, видя, что ситуация выходит из-под контроля. - Если что, сошлетесь на меня - я к строгачам за самоволку привыкла. Не впервой.
Сержант вышел, но с порога зыркнул на Ярослава: "Только рыпнись, грамотей! Ты у меня тогда по пути в камеру упадешь... Раз десять!"
- Это горничная, о которой вы говорили, - сказала Вероника. - Розалия неспроста постаралась удалить ее из отеля, ей было, чего опасаться...
- Да, - нехотя признался Ярослав. - Розка не дура была, все видела. Мне Диля с первого дня в душу запала, но я не знал, как к ней подступиться. Она не из таких, с кем все просто и ясно: познакомились, выпили и в койку. Если бы все бабы такими были, и я бы к ним по-другому относился. У Дили жизнь - врагу не пожелаешь, а она не остервенилась, не возненавидела весь мир. По двенадцать часов в смену по отелю бегала, номера прибирала, полотенца подавала всяким сытым рожам, помойку за ними выносила, и все с улыбкой, и глаза, как звездочки, блестят. А дома на ней верхом ездят: принеси, подай, всю зарплату отдай и еще покрикивают, еще недовольны. А она считает, что как старшая дочь должна помогать семье. Родители ей дали жизнь и вырастили, а теперь она им долг отдает. Младшие - еще маленькие, она, как старшая сестра, обязана о них заботиться, ведь маме тяжело с такой оравой. Сестрица-погодок у нее - хабалка цапучая, вылитая Розка, только толстая. Диля же ее еще жалеет: у Амины, мол, здоровье слабое, ей беречься надо после ковида... Тьфу! Видел я эту слабенькую больную. Морда - хоть котят бей, косметики - как на заборе, в три слоя, ногти - сантиметров пять, раскрашены - чертям тошно. Видно, что своими руками она даже чашку не сполоснет, чтобы маникюр не испортить. Хитрая, пригрелась на чужой шее. Да, хотел я от Розки слиться. Пообщался с Дилей, и самому от себя противно стало. Как последняя б... живу, - выругался тренер, - извините, дамы. Решил: стопэ, хватит уже, а то скоро в зеркало при бритье плевать начну. Хотел нормальной жизни, с Дилей. Я бы ее уговорил. Я с женщинами разговаривать умею, - самодовольно добавил Кратов. - А чтобы не пустым в новую жизнь уходить, я бы дождался, пока Розка тут свое кино докрутит, сливки снимет, и слинял бы от нее со всей прибылью. Она думает, что хитрее всех и любого обвести может, а я кое-чему у нее научился, и ее саму на прощание хорошо бы нагрел. И Дилю из рабства вытащил бы. Жалко смотреть на девчонку - ее домашние совсем заездили!
- Вас кто-нибудь видел на Бомборах в тот вечер? - спросила Алена. - Кто-нибудь мог бы подтвердить, что вы были именно там?
- Видели, мать их, - не сдержался Ярослав. - Извините... Да наскочили какие-то придурки: чего, мол, я притащился, чего надо. У одного в соседнем доме подружка живет, он спьяну и решил, что я к ней приехал. Да на кой мне сдалась эта лахудра визгливая! Но разве идиотам что-то объяснишь? Когда я от Дилиного дома шел, пристали: сейчас, мол, разговор будет, как по чужой территории расхаживать и чужих баб клеить. А я ждать не стал, пока меня изукрасят, - ухмыльнулся парень, - и сам им навалял. Злой был, как собака, да еще выпил. И Дилю дома не застал и сгоряча раскидал эту гопоту по асфальту. А тут мигалка - полиция на драку подоспела. Я - на самокат, и наутек от них. Тогда и эту бабку с малявкой чуть не сшиб... Не хотелось с ментами местными разбираться.
Алена черкнула в блокнот: запросить отделение полиции, контролирующее район Бомбор, узнать, была ли в тот вечер на их участке драка.
- Только вы Дилю не светите, - еще раз попросил Ярослав. - А то ее и убить могут. У нее двое братьев - одному 15 лет, другому 16, так они на родовых традициях чеканутые - полные отморозки, и от отца с матерью усвоили, что Дилю можно чморить и прессовать по любому поводу. Амина, вторая - родительская любимица, ее трогать низзя, а старшую сестру - всегда пожалуйста!
- Так, пора с этими Магомедовыми на официальном уровне разбираться, - нахмурилась Панферова, перелистывая протокол допроса, когда Кратова увели. - По его словам, обстановка в семье неблагоприятная.
- Похоже на правду, - сказала Ника, помешивая ложечкой свой кофе, - я тоже наслышана о том, как к Диле относятся в семье - эксплуатируют и беззастенчиво попрекают, хотя она костьми ложится, чтобы помочь домашним. Зато ее сестру Амину обожают, ей все сходит с рук, и младшие братья и сестры уже переняли у родителей такое отношение к старшей сестре: она всем должна, всем обязана, и о нее можно ноги вытирать, а девушка даже не знает о том, что у нее есть права, она - не собственность своих родителей и уж тем более не обязана терпеть хамские выходки от малолеток, которые только и достигли, что попу сами себе вытирать научились. Не знаю, в чем конкретно ее обвиняют домашние, но это распространенный прием манипуляторов; завиноваченный человек легче управляем и более терпелив.
- Я дам сигнал в отдел опеки и попечительства, - Алена набрала сообщение на телефоне, - и проверю показания Кратова о драке на Бомборах. Если он действительно подрался там с хулиганами, то не мог в это же время быть у кинотеатра и бить Гельсингфорскую кирпичом. Итак, минус еще один! - Алена тоже налила себе кофе.
Вероника вопросительно посмотрела на нее.
- Ваш друг, Наум Моисеевич, говорил мне, что я должна радоваться, когда один из подозреваемых оказывается чист. Чем ближе к единице - тем лучше. Отсеивая одного за другим, в конце концов я доберусь до того, кто мне нужен.
- Редкий случай, - заметила Вероника, - Наум сразу поладил со следователем. Обычно у него не складываются отношения с вашими коллегами. Они его не любят за излишнее внимание к деталям, а он их- за стремление поскорее сбагрить дело в суд, оправдывая это большой загрузкой. Вот летом в Выборге у него со следователем была такая баталия! А кончилось все тем, что Ильин сам у нас помощи попросил, чтобы не получить нагоняя от начальства за головотяпство.
- Мы с господином Гершвином родственные души, - улыбнулась Алена, - я тоже считаю, что дело надо делать на совесть, а не кое-как, лишь бы скорее, и не откладываю дела в долгий ящик, если они кажутся мне пустяковыми и незначительными - подождут, мол, некогда, есть заботы поважнее. Для моих коллег это лишний повод считать меня белой вороной, но такая уж я - годами дело не мусолю, но и не стараюсь побыстрее с плеч сбросить. И еще... Вероника Викторовна, я думала, меня после 17 лет практики ничем не удивить, но Кратову сейчас это удалось. С первого взгляда он мне показался беспринципным красавчиком, привыкшим жить за счет женщин, трусом и прожженным циником, но сейчас он абсолютно искренне беспокоится о судьбе Дили Магомедовой. Если она пробудила человеческие чувства даже у такого авантюриста, она действительно незаурядная девушка.
- И я такого не ожидала.
*
Ответ на запрос Алена получила очень быстро, и он подтвердил алиби Ярослава. Патрульные, дежурившие в тот вечер на Бомборах, действительно выехали на подозрительный шум, доносящийся с улицы Якорной, и увидели драку, вернее - ее завершение. Трое валялись на проезжей части, четвертый при виде патрульной машины вскочил на самокат и умчался. Преследовать его полицейские не смогли, чтобы не переехать на узкой дороге потерпевших. Догонять самокатчика бегом было невозможно - даже самый быстрый бегун не сможет тягаться с мощным электросамокатом. И беглец скрылся из вида почти мгновенно.
Трое местных жителей, молодые люди в возрасте от 18 до 21 года были в таком состоянии, что полицейским пришлось вызывать "скорую помощь". У одного парня сломан нос, у другого - челюсть, а третий так ударился об асфальт, что лежал в больнице с тяжелым сотрясением мозга. Они признались, что хотели слегка припугнуть забредшего в их район поздним вечером туриста. Один из парней сказал, что неподалеку живет его подруга, 20-летняя кассирша в алкомаркете "Точка", девушка очень бойкая и разбитная, и парень подозревал, что приезжий пришел именно к ней. Взглянув на фото Ярослава, все трое опознали своего спарринг-партнера. "Я его рожу навсегда запомнил, - уныло прошепелявил драчун со сломанной челюстью, - не ожидали, что он такой амбал. Думали, шуганем его, он с перепугу и дорогу сюда забудет, а он как пошел молотить - троих уделал за минуту! Капец, отморозок!"
Один из патрульных рассказал, что, подъезжая к месту драки, осветил фарами ее участников и успел рассмотреть лицо нарушителя порядка прежде, чем тот вскочил на самокат. Второй вспомнил, что на Якорную они прибыли в 21.45. "И как проворно он от нас удрал! А что? Не стрелять же в него было! Улица извилистая, могли в окно кому-то засадить. А во-вторых, что - убивать каждого, кто подрался? На Бомборах это частенько случается, район такой..."
Алиби Ярослава подтвердилось. В то время, когда Розалия встретилась около "Родины" со своим убийцей, Кратов дрался с бомборскими "защитниками территории". И даже попал в поле зрения полиции.
- Минус еще один, - резюмировала Алена, - теперь ему грозит разве что небольшой срок за мошенничество со счетами Морского, а если повезет - то вообще административкой отделается... Кто у нас еще остался?
*
Наум Гершвин легко ориентировался на Бомборах потому, что по долгу службы ему приходилось бывать в самых разнообразных местах, и такие "муравейники-шанхаи-лабиринты" он знал хорошо. Алена, Вероника и Морской еле поспевали за ним.
У дома Магомедовых уже стояли две служебные машины и собралась толпа зевак. Визит работников опеки обернулся скандалом. Магомедова-старшая, молодая, но очень дородная женщина, сварливо орала, призывая всех посмотреть, как "государство" издевается над многодетной матерью, как у нее решили отобрать детей; она беременна и кормит грудью, а ее подвергают такому стрессу... Представители органов опеки не могли и слова вставить в этот бурный поток гнева. Матери вторила ее дочь Амина, точная копия, только на 20 лет моложе и такая же горластая и напористая. В слинге на необъятной груди Магомедовой-старшей трубно орал младенец, внося свою лепту в общий тарарам.
На Алену чиновница из отдела опеки посмотрела с надеждой:
- Сделайте хоть что-нибудь. Видите, даже во двор не пускают, кричат, разговаривать не хотят. И всю улицу в поддержку согнали...
- Наум Моисеевич, - позвала Алена.
- Как не помочь дамам, - галантно сказал адвокат и шагнул к крикуньям. Почему-то при его виде обе корпулентные восточные красавицы моментально притихли, настороженно глядя на этого представительного седеющего мужчину в летнем льняном костюме. И даже младенец перестал кричать и тоже округлил глазенки на Наума.
- Я готов выслушать, какие у вас проблемы, - Наум показал старшей Магомедовой свое удостоверение члена Коллегии адвокатов.
Только сегодня утром Гершвин вернулся из Кефы, где добивался отправки дела Тиграна Оганесяна на доследование в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Всю ночь адвокат провел в автобусе, и в отель забежал только на четверть часа - принять душ, побриться и выпить чашку кофе. Но ничто в его облике не выдавало усталости после бессонной ночи, когда приходилось взбадривать себя скверным автоматным кофе и сигаретами на стоянках. Наум выглядел энергичным, бодрым и полным сил, как будто отлично выспался и посетил СПА.
Видя, что этого человека не напугаешь истерическими воплями и не собьешь с толку сварливой скороговоркой, обе Магомедовы решили сменить тональность.
- Вот, сами видите, ни с того, ни с сего опека заявилась, хотят условия посмотреть, типа, обстановка неподобающая, - ответила Магомедова-мать, - с этого-то все и начинается, я наслышана, как под эту лавочку детей у родителей отбирают. То условия плохие, то обращение с детьми не то, или жалобы на них - скольких уже вот так забрали. Сами говорят "Рожайте больше", а сами вон чего делают!
- Кто-то им наговорил, что у нас в семье дети травлю и линчевание устраивают, - подошел к ним муж Магомедовой, - типа, сыновья наши чуть ли не бандиты...
Ника посмотрела на свежее розовое лицо отца семейства, на его упитанную, как у Карлссона, фигуру и пухлые, не огрубевшие на работе руки. И вспомнила Дилю - худенькую, вечно бледную от усталости, в дешевых джинсах и выгоревшей футболке, как она стояла на набережной с весами и пучками лаванды, как пыталась поднять тяжелый короб "Яндекс-доставка" на багажник велосипеда... Похоже, ее домашние действительно хорошо научились жить без забот и усилий. А Диле это не дано. Хитрить и приспосабливаться она не умеет...
По двору с гиканьем и воплями носилась орава детей, очень похожих друг на друга и на Магомедовых-старших. Они палили друг в друга из водометов, толкались и уже оборвали бельевую веревку, затоптав чьи-то простыни в пыль. У забора топтались два парня лет 16, явно тоже из этой семьи. Их глаза, не отягощенные интеллектом, смотрели на мир тупо и равнодушно. Так смотрит монотонно жующая жвачку корова.
Один из шалопаев окатил из водомета визитеров из отдела опеки и залился звонким смехом. Родители не обратили на это внимания.
- Не могли бы вы успокоить детей? - взмолилась дама, стряхивая воду с папки, которую держала под мышкой и сокрушенно глядя на мокрую блузку. - Меня облили!
- А вы увернуться не могли? Не видели, что дети играют? - снова воинственно уперла руки в бока мать семейства. - Мы вас сюда не звали, это наш двор, дети на своей территории играют! Буду я еще из-за всяких тут своим детям делать замечания!
- И все же сделайте, будьте любезны, - вполголоса сказал Виктор, ловко уклонившись от следующего водяного залпа. - А то вы сами даете повод думать, что не в состоянии воспитывать детей.
Его интонации стали жесткими, глаза потемнели, и Магомедова-старшая не осмелилась наорать или сварливо оборвать этого худощавого молодого человека в джинсах и "поло", почувствовав в нем силу, против которой она проигрывает.
Магомедова дернула за ухо одного из своих отпрысков, другого звучно шлепнула пониже спины и визгливо заорала:
- А ну заткнулись и пошли в дом! Бегом!
Карапузы заревели от боли и обиды.
- Меее, меее, - противным голосом передразнила Амина, уперев руки в толстые бока. - Кому сказано? А то ща еще я добавлю!
- А вот это уже лишнее, - нахмурился Наум. - Тем более при официальных лицах.
- А че не так? - уставилась на него старшая Магомедова. - Сказали успокоить детей, я успокоила. А че, если они слов не понимают? Меня так воспитывали, и ниче, ж... не отвалилась, зато все понимала сразу.
- А сейчас это квалифицируется, как нанесение побоев, - сухо сказала Алена, - и подпадает под соответствующую статью Уголовного кодекса.
- Некогда мне кодексы читать, - гаркнула Магомедова, - сами видите, какая у меня семья, кручусь целый день, присесть некогда, если десять минут покоя урву, и то праздник!
- Где ваша старшая дочь? - отрывисто спросил Виктор, и выражения его лица испугалась даже Вероника.
- Пусть хоть вообще не является, беспутная, - у отца даже щеки затряслись от гнева. - Совсем от рук отбилась, небось уже и по мужикам пошла! Заветов не соблюдает, семью не чтит! Такую бы дочь в море утопить!
- Шляется где-то целыми днями, - подвякнула Амина, - так еще и по ночам мужики к ней в окно скребутся, - с нескрываемой завистью заключила любящая сестренка. - Тьфу!
- Она не шляется, а работает, - обозлилась Вероника, - и все заработки несет в семью. Думает, что это ее долг - помогать больному отцу, матери в вечном декрете, сестре со слабым здоровьем и младшим братьям и сестрам!
- А что?! - Амина вытаращила заплывшие глазки. - Я в самом деле с коронычем месяц в больнице лежала, мне сказали, полгода восстанавливаться! А Дилька с виду дохлая, а никакая зараза к ней не липнет!
- В отеле перед туристами задом крутила, - снова вознегодовал отец, - купюры ей в карманы совали! Теперь в кофейне сидит, небось опять перед мужиками глазками играет! Простоволосая ходит, сроду платка не повяжет, в штанах, как гяурка! Перед соседями стыдно!
- А не стыдно пользоваться заработками старшей дочери и ее же хаять? - не сдержалась Вероника. - Вижу, вы сами давно уже стыд потеряли.
Амина злобно взвизгнула и хотела наброситься на Орлову, но смерила взглядом мускулистую фигуру журналистки и отказалась от своих намерений. Зато ее мать перешла в наступление:
- Вам это даром не пройдет! Я беременна, кормящая мать, у меня астма, мне нельзя волноваться, как вы смеете меня оскорблять? Я не буду с вами разговаривать! Я на вас иск подам! Убирайтесь вон!
- Да мы и так уйдем, - брезгливо поджал губы Морской. - Скажите только, где Диля?
В его голосе прозвучало что-то такое, что Магомедова-мать сразу перестала визжать и ответила:
- Да на велосипеде усвистала, со своим коробом. Небось к ночи явится. У сестры свадьба на носу, а эта даже не поможет никогда - все пропадает до ночи, а я сама должна управляться, а я беременна...
- До вечера я ждать не могу, - сказал Виктор уже на улице, оставив Алену, Наума и попечителей разбираться с Магомедовыми, - блин, как же я протупил? После рассказа Федуловой это как дважды два...
- Витя, ты о чем? - еле поспевала за ним Вероника.
- Нужно ее найти немедленно, - Виктор спешно набрал номер Камышова и отдал ему краткое распоряжение. Потом остановился и нервно закурил, чуть не сломав сигарету. - Только бы Андрей вовремя нашел ее... Пусть всех на уши ставит, но найдет ее!
Таким взволнованным Ника видела Морского впервые. Неизменная выдержка и легкая ирония изменили ему.
- Так это она?! - Орлова тоже схватила сигарету. - Ты думаешь...
- Все сходится! - Виктор пнул пустую банку из-под пива прямо на проезжую часть.
- Парень, ты че, совсем?! - заорал водитель "Нивы", которому "снаряд" угодил под колесо.
- Совсем, - подтвердил Морской.
"Нива" газанула, утопив парочку в удушливом бензиновом облаке, и уехала.
- Невысокий силуэт, разговор о каком-то ущербе, живет на Бомборах, и ответная реакция Розалии! И дома ее не было, когда Кратов к ней приходил! - Виктор раскраснелся, глаза блестели, он размахивал сигаретой, как дирижер - палочкой. И Ника понимала: да, он прав, все совпадает. Приревновав Ярослава, Розалия "проучила горняшку" и безумно этим гордилась, не уставала хвастаться всем, кто готов был ее слушать. А для девочки потеря работы была катастрофой. И, встретив свою обидчицу у кинотеатра, Диля, наверное, в чем-то ее укорила. А Розалия посмеялась над девушкой и ударила ее. И это стало последней каплей...
Впереди показалась тусклая на солнце вывеска "Скифии". В зале было безлюдно, только бармен за стойкой протирал стаканы, да официантка расставляла салфетки в подставки на столах.
- Диля Магомедова? - он потер щеку и задумчиво сощурил плутоватые черные глазки. - А с чего я должен на ваши вопросы отвечать, молодые люди? Чего это я своих соседей буду с приезжими обсуждать?
Виктор облокотился на стойку и с улыбкой ответил:
- Затем, что вы меня узнали, не так ли?
Бармен внимательно посмотрел на него. Кружка, которую он протирал, со звоном брякнулась об пол, брызнув по плитке осколочным крошевом. Бармен нервно ругнулся на своем языке и потянулся за щеткой и совком.
- Вижу, узнал, - комментировал Виктор. - Если я задаю вопрос, то не просто так, а по делу. И если собеседник не хочет со мной разговаривать или врать пытается, я могу и огорчиться. Ты слышал про Ованеса в Краснопехотском в позапрошлом году? Вот он меня ОЧЕНЬ оогрчил. Пламенно, я бы сказал...
- Да что тут отвечать? - пошел на попятный бармен, - ну знаю, живут по соседству... Приходила на днях, насчет работы спрашивала, не нужна ли техничка или судомойка. Я не взял. Контингент у нас специфический, как примут стакан после работы, так и пошли куролесить. Тут баба нужна тертая, вроде Клавки, - он кивнул на могучую официантку с круглым красным лицом и мозолистыми руками, - чтобы и ответить могла, и по рукам вмазать, если надо. А Дилька - воробышек, лепесточек, ее тут заживо съедят...
- Это верно, - сказала Клавдия, - куда ей в наш шалман!.. Это сейчас тут тихо, а когда народ с работы потянется, будет бой в Крыму, все в дыму!
- Да, - ответил на следующий вопрос бармен, - приходила в тот вечер, как разв полдесятого где-то, как раз вечерние новости на Первом закончились. Говорит, весь день по объявлениям ходила, работу спрашивала.
- Да везде облом, - подхватила Клава, - хорошая слава дома лежит, а худая впереди бежит. Как прослышали, что Дильку из отеля за кражу выгнали, так и внесли ее в черный список. Одни напрямки говорят, что им такие не нужныы, другие - "мы вам перезвоним, в четверг, сразу после дождичка". Так весь день и пролындала попусту. И жалко девчонку, да куда ее тут? Мужики у нас как примут, так и дурные делаются. Это я знаю, как их осадить, могу и шваброй потянуть, а девчонке-то куда?! Ну, она и ушла. А чего?..
В кармане Морского запиликал телефон.
- Да, Андрей Яковлевич? Понял. Уже едем! Держи ситуацию под контролем. Сами ничего не предпринимайте!
На бегу он опрокинул стул, а Вероника наступила на хвост флегматичной пестрой кошке. Яростный вопль на кошачьем языке сообщил Нике много нового.
- Вот скаженные, - комментировала Клавдия, подбирая стул.
*
Торговый центр на околице Алустоса, возле замороженного участка федеральной трассы, был недостроен и стоял так уже лет десять. У одного хозяина закончились деньги на стадии третьего этажа. Второй достроил оставшиеся два - и сел. Теперь пятиэтажная бетонная коробка уныло смотрела пустыми окнами, зарастала бурьяном, покрывалась "наскальной росписью" и выглядела, как строение из компьютерной игры "Сталкер". Макеев не раз заводил разговоры о том, что надо бы довести здание до ума или снести, чтобы оно не портило вид на въезде в город, но в этом году все средства ушли на контактный фонтан на центральной площади, уже не раз обруганный и местными, и туристами: "Что это такое, центр города, или баня? Вы говорите: пусть дети радуются, так что - пляжей мало?! И почему на центральной площади?", "Мы приехали город смотреть, а увидели только кучу мокрых трусов и голых тел! Вот колхоз!" и на "недострой" ничего не осталось.
Сейчас около глухой стены с пожарной лестницей уже стояли два джипа охраны Морского и прохаживался Андрей Яковлевич, время от времени задирая голову и что-то бормоча по рации.
- Что там? - отрывисто спросил Виктор, выпрыгивая из такси и на ходу сунув женщине-водителю крупную купюру. - Сдачи не надо! Ника, звони Панферовой, пусть дует сюда с Гершвиным. Потом на Бомборах закончат.
- С ней там Лидина. Делаем как вы велели: не вмешиваемся, но следим.
- Правильно. Я сам с ней поговорю, - Виктор подпрыгнул, ухватился за нижнюю перекладину лестницы, находящуюся метрах в двух над землей, подтянулся и ловко полез. Вероника последовала его примеру.
Выщербленная, замусоренная и заросшая бурьяном крыша производила гнетущее впечатление.
У щербатого парапета, вцепившись руками в его края, стояла Диля, и по ее отчаянно застывшему лицу было ясно: девушка не пугает, не истерит - она действительно может прыгнуть. "Тридцать метров, - похолодела от ужаса Ника, - внизу асфальт..."
- Витя, - шепнула она.
- Буду осторожен, - понял ее с полуслова Морской.
Чуть поодаль от Дили на парапете сидела Лидина, сотрудница службы безопасности "Морской.Инк". Выглядела она, как обычная девушка - джинсы, майка с принтом, светлый "хвостик", очки. Но в прошлом году в Синеозерске она задержала диверсанта в соборе, не дав ему заразить воду в баке для свячения, и уже зарекомендовала себя, как крепкий профессионал.
При виде новых людей Диля болезненно сжалась, ее лицо дернулось, а костяшки пальцев побелели. Она посмотрела за край парапета; потом - снова на Орлову и Морского.
- Зачем ты это делаешь? - спросила Ника, остановившись метрах в пяти от девушки. - Не видишь иного выхода? Пойми, если окажется, что ты сделала неправильный выбор, у тебя уже не будет возможности исправить ошибку.
Она медленно, незаметно для Дили, сокращала расстояние - чтобы, если что, успеть, допрыгнуть, помочь Лидиной удержать девушку.
Та молчала, кусая губы.
- А если ты хочешь устыдить своих родственников, - вступил в разговор Виктор, - то это бесполезно. Совести у них нет уже давно, а может, и сроду не было. И ради них не стоит расшибаться в лепешку ни в каком смысле. Ты пластаешься на двух работах ради них, а в ответ получаешь только попреки и брань. И никакого раскаяния ты от них не дождешься.
- Это я уже поняла, - тихо сказала Диля, не оборачиваясь. - Жаль, что поздно. Но дело не в них.
- А в чем? - спросила Вероника.
Горничная наконец-то повернулась. Ветер разметал ее густые черные волосы.
- Сами знаете, - сказала она. - Иначе бы не пришли. Вам-то какое дело до меня? Кто - вы, и кто - я?.. Кому до меня еще есть дело?
- Ярославу, - ответил Морской. - Еще ничего не зная, он уже готов был взять вину на себя, чтобы ты не пострадала.
Диля отмахнула с лица волосы и изумленно посмотрела на Морского:
- Что?! Ярослав? А я думала...
- Что он просто хочет крутануть банальный курортный роман? - подхватил Виктор. - Нет. Он очень переживает за тебя.
- Это правда, - подтвердила Вероника, - я присутствовала при этом разговоре. Возможно, он интуитивно понял, почему тебя не было дома в тот вечер, и порывался написать чистосердечное признание, что это он убил Гельсингфорскую. Он готов был пойти в тюрьму по "убойной" статье ради тебя.
- Интуитивное чутье, свойственное любящим, - тихо сказал Виктор. Он вспомнил, как три месяца назад интуиция сорвала его с места и помчала в Выборг... И не обманула его. Он едва успел отвести удар от Вероники...
- Я больше не могу, - Диля обхватила себя руками, как будто мерзла в жаркий полдень. - Не думала, что так будет. Она мне каждую ночь снится. Я уже спать боюсь. Не знаю, как это вышло. Я себя не помнила, не понимала, что делаю.
В отличие от многих преступников, с хитро бегающими глазами упирающих на аффект, эта девушка говорила искренне. Она была сражена потерей работы, репутацией воровки, внесением в "черный список" на ярмарке вакансий и растущими аппетитами своей семьи. Немудрено, что ее рассудок помрачился. "Я ей верю", - подумала Ника.
- Я весь день ходила по объявлениям, - тихо говорила Диля, устало присев на парапет, - выписала из бесплатной газеты адреса...
Ника и Лидина сидели по бокам, готовые в любой момент перехватить ее, если девушка покачнется назад или вскочит и закинет ногу на парапет.
- И везде отказывали, - продолжала девушка, - даже в "Скифию не взяли, посуду мыть... Я вышла никакая, иду по набережной и не знаю, то ли домой идти, то ли утопиться. И тут появляется она... Разодетая, вся в бриллиантах, по телефону дорогому разговаривает. Я два года в "Морском" работала, ни одного нарекания, а из-за нее... Выгнали. Как воровку... И идёт довольная, смеётся... А я думала: в семье одна я работала...
- Да твоя семья скоро от ожирения лопнет, - снова не выдержал Виктор, - не волнуйся, они никогда не пропадут, всегда найдут, на чью шею сесть, чтобы поудобнее было ехать. Приспособились жить без забот за чей-то счет! Или это они от голода так пухнут?
- Сейчас-то я тоже это понимаю, - тихо сказала Диля, - а тогда казалось: все, конец, я подвела всю семью, клеймо на всю жизнь: воровка! У нас дурную славу легко заработать, да тяжело отделаться...
- Яблоки мистера Пибоди, - неожиданно сказала Лидина, - книга Мадонны... Там говорится о том, что легче собрать пух, развеянный ветром из подушки, чем остановить распространение дурных слухов.
- Я тоже читала ее притчу, - кивнула Вероника, - и с тех пор всегда вспоминаю, когда веду расследование. - А мои книг не читают, - покачала головой Диля, - и судачили бы, и пальцами показывали, и на работу меня не брали, и сочинили бы сорок бочек... И никому не было бы дела до того, что я не брала это кольцо, что постоялица сама мне его подбросила за то, что я понравилась ее парню больше, чем она.
- И вы попробовали воззвать к совести Розалии, - Виктор от волнения перепрыгивал с "ты" на "вы".
- Уже знаете, - поникла девушка, - вот уж точно, у камней есть глаза... Мне ведь казалось, что у кинотеатра больше никого, только потом, когда я убегала, слышу, мужик какой-то идёт, похоже, пьяный, бормочет, ругается...
"Кирилл Гельсингфорский, - догадалась Вероника, - пришёл на встречу с женой, ждал ее больше часа и даже не заметил, что она лежит в нескольких шагах от скамейки... Да, пьянчуга. Да, дурак. Но не убийца..."
- Одна любительница ночных фото слышала обрывок разговора, - пояснила она, - и видела, как собеседник Гельсингфорской убежал в сторону Бомбор. А до этого Розалия заявила что-то вроде: плевать ей на чьи-то беды и толкнула человека, который, видимо, в чём-то ее упрекал.
Диля отвернулась и закрыла лицо руками. Плечи ее мелко затряслись. Ника тихо погладила ее по плечам совершенно материнским жестом, а потом незаметно увлекла подальше от парапета, и девушка послушно пошла за ней.
- Если бы мама хоть раз так, - говорила Диля на ходу, - ни разу, даже в детстве... Всех, кроме меня. Мне чаще ремнём или тряпкой доставалось. Слова доброго никогда не сказали. Младшие играют, а я-то стираю, то убираю, то коляску трясу. Амина двойку из школы принесёт, мать бежит со всеми скандалить; утешает ее... А меня даже за тройку на неделю без телевизора, все книги прячут, кроме учебников...
- За что они так с тобой? - голос Виктора снова дрогнул; видимо, Морской снова вспомнил свою тётю, которой все дети были одинаково дороги.
На крышу поднялась Алена Панферова. За ней появился Наум. Виктор сделал им знак: не спешите, постойте. Алена кивнула и остановилась у лестницы. Ветер теребил ее форменный галстук и ерошил зелёный чуб. Вид не совсем следовательский, но это не мешало майору Панфёровой быть хорошим специалистом своего дела. Гершвин переглянулся с Виктором: "Кажется, я тут еще одно дело получил. И семейку ее конченую поучу! Давно пора!"
- Мать родила меня до брака, - ответила Морскому горничная, садясь на какой-то ящик. - Они с отцом начали встречаться, ну и... Мама тогда еще жила с родителями, скрывала до последнего... Их потом чуть не убили. Мама хотела меня в парке оставить. Да бабушка за ней проследила и не позволила. Хватит, говорит, позора, сама согрешила, сама теперь и расплачивайся. Мамин отец за папой по всем Бомборам с ножом гонялся. А потом их к башлыгы вызвали, чтобы резня не случилась, и тот велел моих родителей поженить, а меня на год позже записать, чтобы я не считалась тумыштан, внебрачной... И я все время напоминаю маме о том, как она боялась, живот прятала, и как ее потом гнобили, вот я ее и раздражаю...
- Пфффффф! - шумно выдохнул Наум, сломав сигарету, - все понятно, кроме одного: за что расплачивается ребёнок, если его мамаша не головой думала в юности, а другим местом? Если ее досада берет за ошибки молодости, пусть сама себя по тому самому месту побьёт. Разве можно морально давить человека за то, что он родился не вовремя?! "Ты уличную женщину плетьми зачем сечёшь, подлец заплечный мастер"...
Диля испуганно посмотрела на пышущего гневом адвоката. Ника на всякий случай положила ей руку на плечо и встала на пути к краю крыши. Отрезая Диле все пути к парапету, с другой стороны встала Лидина.
- У мамы нервы расшатаны после тех переживаний, - привычно попыталась оправдать своих домашних девушка, - и она то и дело беременна или после родов, а от этого у женщин меняется гормональный фон и портится характер...
- Вижу, ваша маменька неплохо вошла в роль вечной страдалицы "пожалейте-меня"! - Наум закурил, - и есть же еще люди, которые на это ведутся! Ей только и остаётся, что делать несчастный вид и завывать о том, какая она бедняжечка, и снимать густые сливки... Чтоб ее от этих сливок, наконец, пронесло, пардон за грубость, дамы!
- Я, может, хоть в камере отдохну, - Диля смотрела на облупленные носы своих опрятных, но дешёвых и стареньких кроссовок. - Всю спину себе сорвала этим коробом "Доставка", а помощь только вы предложили, больше никому дела нет. А дома надо помогать к свадьбе готовиться. Амину сосватали.
- И большую часть хлопот хотят спихнуть на тебя? - спросила Вероника.
Диля кивнула:
- Может и не большую... Но значительную.
- И конечно, все остальные по тем или иным причинам помочь тебе не могут, - Виктор не сдержал презрение, которое прорывалось у него при обсуждении старших Магомедовых.
Снова молчаливый кивок.
- Да-а, мусульманская свадьба - дело серьёзное, - поцокал языком Наум, - помню, как соседи моей бабушки Гершвин, правоверные мусульмане, выдавали замуж внучку, и я, третьеклассник, верхом на заборе почти все приготовления лицезрел; недели три готовились. У девушки были мать, старшие сестры, тётки, две вполне бодренькие бабушки, и мало не показалось никому. А вас практически в одиночку хотели подпрячь?!
- Сказали: раз ты, пустоцвет, никому из нормальных женихов не нужна, хоть сестре помоги, - с горечью сказала Диля.
- А то, что ты занята на двух работах, в расчёт не берётся?! - возмутилась Вероника.
- Видимо, они считают, что я весь день провожу на пляже, - Диля собрала размётанные ветром волосы в пучок и закрутила тяжелым узлом на затылке. - Прохлаждаюсь... Хотя от моих денег никогда не отказывались.
- Ну, я им такую свадьбу устрою, - угрожающе нарастая, зарокотал голос Наума, - будут помнить до Макаркиных именин! За моральное насилие теперь тоже привлечь! А учитывая то, что мы тебя тут буквально с парапета сняли, это статья 110, часть 2, пункт "г", от восьми до пятнадцати лет!
- Что вы с ними сделаете? - испуганно привстала Диля.
- Жить будут, - успокоил ее Наум, - просто дам им понять: законы и для них писаны, и им тоже нельзя на законо плеванто, будь у них хоть целая рота детей! И даже за наглухо закрытыми дверями нельзя издеваться над домочадцами!
- Вы адвокат? - спросила Диля. - Но мне нечем вам заплатить. А вы, наверное, дорого берете... Да и может, - тоскливо заключила она, - в тюрьме мне лучше будет, чем дома.
*
- Я даже не помню, - говорила Диля позже, уже в кабинете следователя Панфёровой, - как у меня кирпич в руке оказался... Я просто подошла к ней, чтобы спросить: вот она меня оклеветала, воровкой выставила, работы лишила, и ей не стыдно? А она сначала даже не узнала меня, посмотрела с недоумением. А потом сказала, что я еще легко отделалась и ей плевать и на меня, и на мою семью. Начала смеяться, ругаться... А потом толкнула. Я упала, ушиблась, локти о камни ссадила, - Диля показала не до конца зажившие отметины на смуглой коже. - А она хохотала и сказала, чтобы я убиралась, да еще и ногой замахнулась. А я... Как в тумане была, потом опомнилась, и вижу: я стою, у меня кирпич в руках, а она на земле лежит, и вокруг кровь... Я испугалась и убежала.
Наум присутствовал на первичном допросе задержанной в качестве ее защитника. Он вызвался защищать Дилю бесплатно. "Одно платное дело у меня тут уже есть, - думал он, - Лиана Оганесян щедро платит мне за то, что я вызволяю из колонии ее мужа. А этой девочке помогу из чистого человеколюбия. Благотворительная акция!"
- Налицо аффект, - сказал он, - временное помрачение рассудка.
"Он уже строит линию защиты, - подумала Алена, - и похоже, не ошибается. Магомедова на вид так запугана, задавлена и переутомлена, что действительно ее психика может быть нарушена... Да, я верю, что она временно потеряла самоконтроль".
Вслед за Наумом, Виктором и Никой, Алена тоже сочувствовала Диле Магомедовой и думала о том, что потерпевшая Гельсингфорская таких чувств у нее не вызывает. И Алена, как и Наум, не хотела, чтобы
Дилю судили по 105-й статье. Тут скорее 107-я, часть 1, максимум три года..."
Закончив допрос, Алена выписала постановление о взятии под стражу и вызвала конвой.
- Алена Петровна, - внезапно спросила Диля, - мне сказали... Это правда, что Ярослав хотел взять вину на себя?
- Да, - ответила Алена. - И признаться, очень меня удивил.
- Вы смогли заставить этого лощёного павлина вспомнить о человеческих чувствах, - добавил Наум.
Диля зарделась. И, когда угрюмая женщина-конвойная выводила ее, на измождённом девичьем личике затеплилась улыбка, а глаза из погасших снова стали яркими и блестящими.
*
Через несколько дней Виктор, Вероника и Лиля уезжали из Алустоса. Осень обрушилась на курортный город в одну ночь. Проснувшись в день отъезда, Ника увидела в окно серое небо, неопрятные клочкастые тучи, белые "барашки" на море, полосу водорослей, выброшенных на пляж прибоем, и опустевшую под мелким дождем набережную. На балконе ее хлестнул по лицу холодный осенний ветер.
Закрывая отпуск, Вероника и Лиля после завтрака в пансионатской столовой искупались на пляже - благо море еще хранило тепло. Затем купили чебуреки в любимом кафе около пляжа, а у знакомого Лилиного бармена - по стаканчику ристретто. У приветливой продавщицы "Союзпечати" девушки приобрели на память наборы открыток с видами города, а у пенсионерки у "Дома вверх дном" - по "15 магнитиков за 100 рублей" для сувениров.
- Завтра уже сдаю товар, - сказала им продавщица, - первое октября, чай, долго в этом году лето нас радовало.
Дочь тёти Стеши в кофейне грустно сказала, что снова ищет сменщицу, и поблагодарила, когда Ника пообещала в следующий раз покупать рогалики только у нее.
Знакомая продавщица экскурсионных билетов теперь сидела около "Дома вверх дном" и попросила Нику передать благодарность Виктору. "А то так бы и куковала у пляжа с пустой кассой, если бы он с хозяином не потолковал"...
Наум оплатил еще две недели в "Морском". Он должен был вести дела Магомедовой и Оганесянов.
Кирилл Гельсингфорский уехал тремя днями раньше, забрав маленькую Злату. И это порадовало Веронику. Она видела, как бережно, но крепко отец держит девочку, другой рукой катя чемодан к такси до аэропорта, и как малышка улыбается, обхватив ручонками его шею.
Кратову было предъявлено обвинение по статье 159.3, и ему могло грозить до десяти лет лишения свободы, но Морской попросил внести в дело пометку: так как Кратов и Гельсингфорская не смогли взломать его счет и похитить деньги, и парень находился под значительным влиянием своей подельницы, он просит суд проявить снисхождение и не хочет для Кратова максимального наказания. "Если парень готов был сознаться в убийстве, чтобы отвести удар от девушки - это поступок, - пояснил Виктор Нике, - значит, не совсем еще пропащий, есть шансы. А тюрьма его только изломает и раздавить. Я думаю, лучше дать ему шанс на новую жизнь, чем добить окончательно".
И Вероника с ним согласилась.
В 17.25 Вероника, Морской и Лиля уже стояли на вокзале Акмесджита, нетерпеливо выглядывая петербургский поезд. Как только он открыл двери, они спешно предъявили билеты, вбежали в вагон, щелкая зубами от холода и сложили зонты, выдержавшие неравный бой со свирепым ветром.
- Кто бы мог подумать, что на юге нужно было надеть в дорогу свитер, - сказал Морской, потирая замёрзшие руки.
Они стояли в коридоре СВ и слушали "Прощание славянки", под которое поезд тихо и бесшумно отходил от перрона. За окном медленно уплывал назад Акмесджитский вокзал, залитый дождем.
- Южный сентябрь непредсказуем.
- Как сердце красавицы в песенке Скупого рыцаря, - привычно сострил Морской.
- Витя, за такие шутки прикус портится, - шутливо пригрозила ему Ника.
*
Наум Гершвин выиграл оба дела не без помощи Алёны Панфёровой. Суд признал, что Диля Магомедова действительно ударила потерпевшую Гельсингфорскую обломком кирпичной кладки по голове в состоянии аффекта. Девушке дали два с половиной года колонии-поселения и отправили отбывать наказание в Акмесджит. Потом суд удовлетворил кассационную жалобу Наума, снизив срок до двух лет.
Туда же отправился и осуждённый на те же два года Ярослав Кратов. Сразу после новогодних праздников они с Дилей расписались. После освобождения они планируют отправиться на Кубань и обосноваться в одной из станиц у моря.
Кирилл Гельсингфорский все так же делает свои экстравагантные выставки фотокартин. Но у него пропал интерес к бурным гулянкам и неумеренным возлияниям. Он помнит о том, что теперь у него на руках - маленькая дочка. Гельсингфорский не носит траура по жене, но и не торопится найти ей замену.
Против семьи Магомедовых возбуждено сразу несколько уголовных дел. На этот раз натиск и изворотливость не помогают Магомедовой-старшей избежать ответственности. И даже ее родственница, занимающая высокий пост в комиссии по делам несовершеннолетних и подруга - специалист по семейному праву, до сих пор не раз успешно прикрывающие Альмиру и Карима Магомедовых, бессильны против тандема Гершвин - Панферова.
В процессе работы Наум и Алена незаметно сдружились, но ухаживания адвоката Алена пока старательно не замечает, выдерживая дружелюбный тон.
После пересмотра дела десятилетней давности об убийстве бизнесмена в Кефе удалось установить личность человека, который на самом деле произвел те роковые выстрелы. Им оказался член недавно ликвидированной ОПГ, орудовавшей в Кефе много лет. Тигран Оганесян был освобождён и переехал к жене в Алустос. Теперь Тигран и Лиана вдвоём руководят клубом "Аю-даг" и снова ждут ребёнка.
председатель управления культуры Алустоса Кузьмин ушёл на пенсию, посадив на свое место Полину Елистратову. Она стала настоящей героиней, когда на сайте "Невского телескопа" прочли, как она отстаивала историко-культурное наследие Алустоса. Горожане восхитились ее самоотверженностью и любовью к родному городу.
Подборка статей Вероники "Внучка лейтенанта Шмидта" произвела фурор среди читателей, позже вышла отдельной брошюрой "Спецвыпуск. Журналистское расследование" и на шесть недель подняла "Телескоп" на первое место в рейтинге популярности СМИ.
А Виктор Морской однажды, в начале весны просматривая почту, увидел в ящике письмо с аббревиатурой, которая заставила его сердце забиться чаще. Прочитав письмо, он задумчиво посмотрел на экран. "А почему бы и нет!"
О том, что это было за письмо и как оно повлияло на жизнь Виктора и Вероники, будет подробно рассказано в следующем романе из серии "Вероника Орлова".
Книга дописана 17 октября 2021 года.
Компьютерный набор завершён 27 марта 2022 года.
Сентябрь в Алустосе
© Copyright: Анастасия Калько, 2022
Свидетельство о публикации №222032701383
Свидетельство о публикации №222032701383
Рецензии