Николай Карамзин

 «ПИСАТЕЛЬ С БЛАГОУСТРОЕННОЙ ДУШОЙ»

Литературный очерк

Так сказал о Николае Михайловиче Карамзине (1766-1826) Н.В.Гоголь. И он знал, о чём говорил, так как сам до конца жизни испытывал душевное смятение и духовное неустройство. Да и многие  ли «инженеры человеческих душ», как называли писателей в 20 веке, и даже люди духовного звания, приходят к этому благоустройству? Карамзину удалось. Незадолго до смерти в письме министру иностранных дел он писал: «Приближаясь к концу своей деятельности, я благодарю Бога за свою судьбу. Может быть, я заблуждаюсь, но совесть моя покойна. Любезное отечество ни в чём не может меня упрекнуть. Я всегда был готов служить ему, не унижая своей личности, за которую я в ответе перед той же Россией». И это чувство мира в душе его не было обманчивым. По свидетельству очевидцев, Карамзин «умирал, как ангел». Мирно и тихо.
А накануне двадцатилетия со дня его смерти, в 1845 году в его родном Симбирске был торжественно открыт памятник Николаю Карамзину. Деньги на него собирали всем миром, по всероссийской подписке. Впервые в истории нашей страны памятник был воздвигнут не царю или военноначальнику -победителю, а человеку гражданскому, писателю. (По радио «Россия» во время работы над этим очерком услышала бодрое и уверенное сообщение о том, что первый памятник писателю, а именно А.С.Пушкину, был в нашей стране воздвигнут в 1880 г. К сожалению, коллеги с главного радио страны воспользовались в данном случае недостоверной информацией).  К 100-летнему юбилею Карамзина, в 1866 г. столичный журнал в статье, посвящённой этой дате, писал: «Всякий современный труд и в науке, и в литературе сделался возможным теперь потому, что сто лет назад родился Карамзин, с тем, чтобы много потрудиться за нас и для нас».
Карамзин, кажется, тот единственный, о ком его современники не оставили никаких нескромных, невразумительных  или компрометирующих воспоминаний. Уже при жизни этот редкий человек пользовался всеобщим заслуженным нравственным признанием. Постараемся внимательно всмотреться в эту личность, в его жизнь и извлечь, сколько будет в наших силах, пользы для себя, сегодняшних.
Род Н.М.Карамзина, кажется такого совершенно русского, так много сделавшего для русской истории, литературы, языка, журналистики, своими корнями уходит в татарский род и ведёт своё начало от некоего Кара-мурзы,  татарского князька, который перешёл на службу московским князьям и крестился. А в начале 16 века Карамзины уже числились костромскими помещиками. За военную службу Петру Великому, перед памятью которого он благоговел до конца своих дней, отец писателя получил поместье в Симбирской губернии. Сейчас это Ульяновская область. А деревня, где родился и провёл Коля Карамзин своё детство, теперь именуется в его честь Карамзинка.
Мать его умерла, когда сыну было только три года. Отец, человек жизнелюбивый и не унывающий, почти сразу женился вторично. И на Колю особого внимания не обращал. Мальчик рос под присмотром дворовых крепостных – няни и дядьки. Грамоте его учил, как мог, местный дьячок, немецкому – семейный врач-немец, французскому – молодая соседка, графиня. Таково было необременительное ни для учителей, ни для ученика домашнее обучение подростка, в которое было недосуг кому-либо особо вникать. По складу своего характера ребёнок был чувствительным, восприимчивым, нежным, чутким, но при этом скромным, уравновешенным, некапризным. Часто был погружён в себя, «мог часа по два играть воображением, строить замки на воздухе». Иногда грустил, сам ещё не понимая о чём. И много читал. От покойной матушки осталась небольшая библиотека. И в восемь-девять лет он вовсю читал серьёзные, нравоучительные романы, которые овладевая его воображением, влияли на ум и воспитание чувств. Не тогда ли зародилась в нём уверенность, которую он сформулирует уже став литератором, что чтение книг – это вполне полноценное общение. С писателем. С миром его героев. А первой самостоятельно прочитанной книгой Коли Карамзина стали «Басни» Эзопа.
Ещё до достижения им десяти лет его помещают в пансион Шадена при  Московском университете. По сути это гимназия с круглогодичным проживанием подростков из дворянских семей. Это было достаточно авторитетное в то время учебное заведение, где обучали ораторскому искусству и красноречию, стихосложению, мифологии, языкам – немецкому, латыни, итальянскому и греческому. Воспитанники пансиона также имели право посещать открытые лекции в университете. И юный Карамзин охотно пользовался этим правом. В 15 лет он успешно закончил пансион. Вот, собственно и всё образование, которое получил тот, кто станет впоследствии крупнейшим журналистом и литератором эпохи, создателем нового художественного направления, вошедшего в историю культуры под названием сентиментализм, мыслителем, реформатором русского языка. И, конечно, нашим великим историком, создателем двенадцатитомного труда «История государства Российского». Эта потрясающая «История…» будет первым историческим произведением-исследованием такого грандиозного масштаба! Замечательные литературные достоинства гармонично сочетаются в ней с самой тщательной научной скрупулёзностью своего времени. Ещё при жизни автора это сочинение по мере выхода из печати переводилось на все основные европейские языки. И всё это он смог совершить, не получив даже университетского образования! Трудно и вообразить, сколько же труда и творческого энтузиазма вкладывал Карамзин в своё самообразование на протяжении всей жизни, постоянно развивая себя и адекватно восполняя при этом своевременно недополученные  в юности знания и навыки интеллектуального труда.
Можно удивляться, как сочетались в нём природная чувствительность и пылкость сердца, ранимость души и способность к тончайшим переживаниям с твёрдостью характера, с умением из того, что подставляет жизнь, выбирать своё, решительно отказываться от чуждого или ошибочного?! Но сочетались.
Как дворянский сын от рождения он был записан по обычаю того времени в Преображенский полк. Куда по настоянию родителя и был отправлен после окончания пансиона пятнадцати лет от роду. Но к военной службе, которая давала ему материальное обеспечение и положение в обществе, Карамзин не чувствовал расположения. И восемнадцати лет, после скоропостижной смерти отца, он немедленно вышел в отставку. Небогатый человек, Карамзин всё-таки твёрдо решил выбрать дело по своей душе. И стал писателем-профессионалом, как заметил известный литературовед и культуролог Ю. Лотман, «одним из первых в России имевшим смелость сделать литературный труд источником существования». Избранная им карьера началась с того, что он приступил по предложению знаменитого русского просветителя Н.И.Новикова к журналистской деятельности, став одним из редакторов первого русского журнала для подростков.  Через три года, которые включили в себя и полуторагодовое  путешествие по Европе, где Карамзин окончательно сформировался как писатель, он начал издавать свой собственный «Московский журнал». По сути, этот журнал стал самым первым русским  литературным журналом. В нём  в первый же год издания, 1792, 26-летним Карамзиным была опубликована «Бедная Лиза», самая известная его повесть, с которою все мы знакомимся в рамках школьного курса классической литературы. Она принесла автору славу, которой не знал до него ни один русский литератор. Произведение было прочитано едва ли не каждым грамотным россиянином. Его переиздавали шесть раз!  И всё-таки потребность не удовлетворялась полностью. Поэтому многие переписывали эту повесть—жемчужину сентиментализма  -- от руки. Как позже напишут критики, по «Бедной Лизе» читатели учились сопереживанию. А пруд у московского Симонова монастыря, где согласно сюжету утопилась брошенная  возлюбленным девушка, стал местом постоянного и многолюдного паломничества почитателей творчества Карамзина.
Как писатель Карамзин в приоритет ставил не культ разума, так превозносимый в его эпоху, а скорее культ чувства, сердечности, сочувствия, отзывчивости, сопереживания. Для героев его художественных сочинений маркером их человеческой ценности становится способность любить. Писатель избегает в своих текстах распространённых в его время нравоучений и назиданий. Он ставит иную задачу: своими мастерски рассказанными историями вызвать у читателей ответные чувства, развить, как теперь это называют, эмпатию. Именно «Карамзин сделал литературу гуманною». Это мнение А.Герцена разделяют все исследователи литературы. По общему суждению культурологов, он дал образцы вкуса и заставил уважать высшие требования искусства, о которых до него никто и не думал. Художественное творчество и журналистская работа Карамзина, а он был ещё и издателем журнала «Вестник Европы», высоко оценивались нашим самым взыскательным и строгим литературным критиком Виссарионом Белинским. Хочу обратить особенное внимание на то, что во всей своей деятельности Карамзин выше всего ставил независимость личного мнения, справедливо считая, что без этого журнальные и литературные труды не имеют смысла. Он пережил времена жесточайшей цензуры при  императоре Павле, очень страдал от неё. Но, феноменальный случай! -- является за всю историю единственным российским писателем, чьи литературные произведения впоследствии, при Александре Первом, официально были освобождены от цензуры.
Таким образом, отказавшись от карьеры военного и вступив на свой страх и риск на литературную стезю, Карамзин, безусловно, выиграл от своего умения не следовать в общей шеренге, а торить свой собственный путь. 
Да, Карамзин умел быть верным себе и отказываться от чего-либо внешне соблазнительного, но для него несродственного.  Например, не принял  предложение стать министром образования. Считал, что это не его поприще.
На протяжении всей жизни писатель нуждался в деньгах, жил скромно, часто вынужден был подрабатывать переводами. Но себе не изменял. Общеизвестна его дружба с императором Александром и его семьёй. Самодержец в дружеском общении спрашивал советов Н.Карамзина, так как сам, высоко образованный, ценил в нём обширные познания, верные суждения и благородную душу. Однако Карамзин решительно отказывался, когда венценосный друг, по причине их добрых отношений хотел одарить его своими милостями. Зато он сохранил, тем самым, за собой право в беседах с императором высказывать не только критические суждения об устройстве России, но и мнения, противоположные мнению императора. Карамзин к тому же подал две записки по теме их дискуссий, имеющих и политическое и историческое значение. «Записка о древней и новой России», - это сжатый очерк всей русской истории вплоть до современной ему России.  И «Мнение русского гражданина». Первая вызвала раздражение, а вторая неудовольствие Александра. Конечно, это было Карамзину, надо думать, неприятно по-человечески. Однако высказать свою точку зрения на самом высоком уровне он считал своим долгом гражданина и общественного деятеля. «Никто, кроме Карамзина, не говорил так смело, благородно, не скрывая никаких своих мнений и мыслей, хотя они и не соответствовали во всём тогдашнему правительству», -- восхищался его тёзка Николай Гоголь. «Моральное влияние его было огромно и благодетельно», -- солидаризируется с ним другой наш писатель Иван Гончаров. И эти почтительные высказывания современников можно продолжать и продолжать.
Н.М. Карамзин, как я уже выше замечала, не был богатым человеком. Видимо, в  силу своей нравственно здоровой натуры да при постоянном стеснении в средствах он смолоду выработал у себя привычки, связанные со скромным образом жизни, всегда делая траты по имеющимся возможностям. В молодости, срочно отправившись в полуторагодовое путешествие по Европе после разрыва с масонами, в ложе которых он состоял 4 года  привлечённый идеями благотворительности и просвещения, в письмах родным он сообщал, что полностью отказался от ужинов, а на сэкономленные деньги накупил множество книг. В Европе тогда они стоили значительно дешевле.
Он уже в том далёком от нас 18 веке, когда дворяне пили и ели, сколько хотели, считал более правильным воздержанность в еде и алкогольных напитках. Ел мало. И без изысков. Ежедневное его меню, к примеру, в обязательном порядке включало простой отварной рис, который он считал очень полезным блюдом. Единственным его пристрастием был кофе. А во время Отечественной войны 1812 г. за счёт его средств были снаряжены оружием и доспехами 70 ополченцев. Далеко не все и богатые, в отличие от него, соотечественники сделали подобное в тяжёлый для страны час.
Каким было  мировоззрение Карамзина? Как мыслитель, литератор и общественный деятель он не был радикальным человеком, не любил крайностей, был, как сказали бы сегодня, политкорректен к чуждым для себя мнениям и заблуждениям, не был охотником до общественных дискуссий, не участвовал даже в литературных  спорах. Как он писал в поэтическом  послании своему ближайшему другу юности и последующей жизни И.И.Дмитриеву, сумевшему сделать блестящую и немыслимую по тем временам карьеру, личности тоже незаурядной, яркой:               
«Пусть громы небо потрясают,
Злодеи слабых угнетают,
Безумцы хвалят разум свой!
Мой друг, не мы тому виной.
Мы слабых здесь не угнетали
И всем ума, добра желали:
У нас не чёрные сердца!
Карамзин не был сторонником  популярных  среди его современников философских взглядов, утверждающих преобладание в мире добра над злом. И согласно этому преобладанию утверждавших, что развитие жизни само собой идёт по пути совершенствования.  Нет, Карамзин, всегда бывший глубоко религиозным человеком, заявлял, что «здешний мир остаётся училищем терпения», т.к. добро над злом в нём никогда не одержит всесторонней победы. Нравственным образцом для Карамзина был мудрец и праведник, который «телом на земле, но сердцем в небесах». В политической сфере, в государственном управлении  он считал христианские заповеди неисполнимыми. Но полагал, что всем полезно помнить, что нас ждёт мир иной с душой, сколько возможно совершенной и чистой  после жизни земной. Эти взгляды, в которых так явственно слышится  безусловная вера в Бога, отражают также его разочарование в политической жизни, реальное содержание которой так далеко отстоит от установления в обществе добра и справедливости. В связи с этим нельзя не вспомнить  данную им самую краткую за всю нашу историю характеристику государственной  деятельности в России. Когда русские эмигранты спросили его, как там дела на родине, он ответил одним словом -- «Воруют». Верность этой оценки никто не оспаривал. И доселе её цитируют. Часто с восхищением. И подчас, не разберёшь: то ли Карамзиным восхищаются, то ли теми, кто ворует? В масштабах, соответствующих богатствам нашего великого государства, так и продолжающего иметь самый бедный народ в Европе.  Да уже и многие азиатские страны оставляют нас позади… 

В конечном счёте, Карамзин уповает исключительно на Божественное Провидение в устроении жизни человеческой.  Консерватизм знаменитого историка и писателя, к которому он пришёл, пережив юный идеализм , рождён из его разочарованного взгляда на человека и общество. Но его разочарование не апатично. Карамзин всю жизнь исповедовал  «культурный оптимизм». Отрицая полезность переворотов и революций для благоустройства страны и улучшения жизни, он верил в благотворное, постепенное влияние просвещения и культуры на жизнь и развитие человека и общества. Уповал на научный прогресс, на постепенное мирное улучшение нравов на основе интеллектуального и нравственного развития личности и народа в целом. Был убеждён в необходимости постоянных позитивных воспитательных усилий по преображению грубых и эгоистичных человеческих сердец. Только просвещение и воспитание, был убеждён Карамзин,  могут дать возможность безболезненного осуществления в человеческом обществе идеалов братства и гуманности. Он был лично знаком со своим гениальным современником, философом  Иммануилом  Кантом. Писатель восхищался его знаменитым категорическим императивом, согласно которому один человек для другого никогда не может быть средством, а только целью. И это, по мысли философа, должно быть введено как всеобщий нравственный закон в жизнь всех народов мира. Сегодня, когда всерьёз, а не в фантастических романах, обсуждается вопрос о создании «служебных людей», этот нравственный закон ещё более актуализирован, чем во времена Канта и Карамзина! Но, к сожалению, претворение его в жизнь в наше время кажется ещё более нереальным.  Не сомневаюсь, что натуре Карамзина была близка и истина прекрасного, ныне самого известного постулата Канта: «Лишь две вещи на свете способны тревожить наше воображение: звёздное небо над нами и нравственный закон внутри нас». Только вот воображение многих ли тревожит взгляд вечности на собственные сердца?..
В связи с этим нельзя не заметить, что к консерватизму политических взглядов родоначальника сентиментализма и первого российского историка во многом подтолкнула Великая французская революция. На тот момент, в 1789 г., он как путешественник оказался в её эпицентре, в Париже. Карамзин был потрясён кровавостью, жестокостью, хаосом народного восстания. «Можно ли было ожидать таких сцен в наше время от зефирных французов…». «Трагедия, которая играется ныне во Франции…». Это --  выбранные мною оценочные цитаты из его знаменитых «Писем русского путешественника», которые уже после публикации первой из шести частей принесли Карамзину громкую славу. Ужаснувшись террору, последовавшему за Великой Французской, разделив всеобщее разочарование в итогах революции, лозунг которой «Свобода, равенство и братство» так и остался лозунгом, Карамзин сделался убеждённым монархистом. И до конца жизни считал, что благополучие России  зависит от стабильности самодержавия. А стабильность эту он связывал с высокими нравственными качествами стоящих у кормила власти. «Сердцем я республиканец, но разумом монархист», - так говорил о себе Карамзин. Воочию увидев во Франции, сколько ужасающих и прямо-таки подлых страстей обнаруживает в народе вольница политического переворота, Карамзин пришёл к выводу, что республика может быть успешна только там, где граждане добродетельны. Поэтому он не принимал и декабризм, хотя среди декабристов, людей исключительного благородства духа, имел много друзей, о помиловании которых усердно хлопотал.
«Письма..» и сегодня очень интересное ретроспективное чтение, наполненное живыми картинами европейской жизни того времени. Кроме того,  эти выразительные и правдивые очерки -- своего рода политическое обозрение Европы на тот момент. А Карамзин всегда интересовался политикой.  К примеру, он с энтузиазмом описывает опыт общественной жизни Швейцарии, который представлялся путешественнику идеалом общественного устройства. В этой стране нельзя было кичиться своим богатством, выставляя его напоказ. Нельзя было носить в публичном месте драгоценности, меха, богатые одежды. Нельзя ездить в каретах. Нельзя иметь дорогостоящие украшения фасадов домов. Швейцария сознательно формировала государство, в котором культивировались простота, скромность, равенство, коллективизм граждан. Довольный Карамзин замечает, что в Цюрихе «мудрые.. законодатели знали, что роскошь бывает гробом вольности и добрых нравов, постарались заградить ей путь в республику».  Карамзин ещё имел возможность наблюдать практические результаты этой государственной политики в быту швейцарцев. Как и то, что всё это в его время уже уходило в прошлое, а швейцарская демократия постепенно перерождалась в олигархию. Описывая современную ему Англию, он с негодованием подчёркивает, что самая наглая роскошь в этой стране соседствует с самой безобразной нищетой. Интересны и рассуждения Карамзина о характерных особенностях людей разных национальностей, которые он имел возможность наблюдать. Как интересно и в целом всё произведение, которое стоит того, чтобы быть прочитанным и в нашем 21 веке. «Письма русского путешественника»  стали своего рода энциклопедией, открывавшей русским  запад, его культуру и политику, быт и нравы. Под талантливым пером Карамзина  буквально оживают Пруссия, Саксония, Швейцария, Франция и Англия конца 18 века. По мере написания и публикации все шесть частей этих «Писем русского путешественника»  тут же переводились на европейские языки.
Конечно, к своему главному труду  -- двенадцатитомной  " Истории государства Российского» Карамзин шёл всю свою предыдущую жизнь. Но подвиг постоянного, методичного, ежедневного многолетнего труда, потребовавшего от него титанических интеллектуальных и душевных усилий, начинался, как мне видится, с личной его трагедии.
В 35 лет, добившийся общественного положения,  литературной славы  и соответственно материальной стабильности Николай Карамзин женится на соседке по симбирскому имению, дворянке Елизавете Протасовой. Его жене на этот момент 34 года. Карамзин признавался, что тайно любил её в течение 13 лет. Его избранница была не просто редкой красавицей и хорошо образованной женщиной, она была и по характеру своему настоящим ангелом. Их давние чувства были взаимны. Но счастье любящих супругов оказалось очень коротким. Через год в апреле 1802 г. любимая жена, оставив Карамзину дочь, умирает от родовой горячки. Карамзин очень тяжело пережил эту смерть. «… всё для меня исчезло, и в предмете остаётся только одна могила». Ощущение краха всей жизни вызвало, как теперь бы сказали, тяжёлую психосоматику. Писателя начала преследовать непонятная болезнь, лишающая его сил. «Я, не задохнувшись, не могу взойти на самое низкое крыльцо, бледнею, худею, плачу от истерики как женщина. Желаю только одного: умереть покойно», -- таким было состояние писателя в тот момент по его собственному описанию. И он всерьёз чувствовал приближение смерти. Что вызволило его из этого болезненного уныния и бессилия? Может быть, безмерная любовь и вера в него ушедшей в мир иной жены и её последнее благословение, вызвавшее его намерение «заниматься трудами, сколько могу, Лизанька того хотела»? Может быть, случай из детства, который сделал метку на его самосознании на всю жизнь? Будучи примерно восьми лет, читал он книжку из матушкиной библиотеки на берегу Волги под дубом. Внезапно началась сильная гроза. Испуганный ею медведь выскочил из ближнего леса прямо на него. Ещё мгновение – и разъярённое животное разорвало бы Колю! Но вдруг молния ударила точно в медведя. Сокрушённый внезапною смертью он упал прямо к ногам парализованного смертельным страхом ребёнка. Это происшествие навсегда осталось в его памяти. Оно дало ему твёрдую уверенность в том, что на всё есть воля Божия. И ещё мысль, что  зачем-то он нужен миру, раз Бог его спас.
И вот Карамзин, по сути, на вершине блестящего успеха  своей литературной и журналистской деятельности, оставляет всё это в прошлом. Вместе с драгоценными воспоминаниями о своём несостоявшемся семейном счастье и покинувшем его «ангеле Лизаньке». Нельзя не сказать, что Карамзин остро переживал чувство собственной метафизической вины в связи с трагической гибелью жены. Ведь сюжет прославившей его «Бедной Лизы» кончается смертью главной героини, которой он дал имя своей возлюбленной…
Конечно, он был нежным и заботливым отцом, и маленькая Сонечка была его отрадой. Но чего хватило бы для мотивации на жизнь женщине и матери, мало было ему, мужчине. И он выбрал то, что было близко его душе -- путь самоотверженного труда на благо Отечества и будущих поколений. Закрывшись в своём горе не только от славы, художественного творчества и общественной жизни, но и от прежнего постоянного общения, Карамзин  решает заняться исключительно отечественной историей. Забегая вперёд, замечу, что после смерти жены он ничего не печатает в течение целых 16 лет. Не знаю, кто ещё из профессиональных, пользующихся славой и издаваемых писателей и журналистов вот так решительно подвёл бы черту под своей успешной работой и взвалил на свои плечи ежедневный труд нового, осознаваемо тяжёлого и неизведанного поприща? Пушкин в свои зрелые годы назвал это «подвигом честного человека». Он восхищался Карамзиным, который в том возрасте, когда для обычных людей все курсы образования давно пройдены и жизнь составляют только привычные служебные хлопоты, предпринимает совершенно новое для себя предприятие, приобретает в малознакомой для себя доселе отрасли научных знаний новую «обширную учёность».
Его друзья, в особенности М.Н.Муравьёв, сенатор, попечитель Московского университета, выхлопотали для Карамзина назначение официальным историографом Российской империи. По этому случаю был издан Именной указ  Александра Первого. В соответствии с ним Н.М.Карамзин начал получать 2000 рублей ежегодного жалования. Это позволяло ему иметь стабильный доход. Не такой уж высокий, но достаточный для его чуждой роскоши жизни. Теперь он имел материальную возможность полностью углубиться в свой интеллектуальный труд. Надо сказать, что ни до него, ни после ни один человек больше эту должность не занимал. Это давало Карамзину доступ ко всем книгам и рукописям всех российских библиотек и архивов. В том числе и к архивам и книгам монастырей и всем библиотекам, зависящим от Синода. Весь корпус  древних рукописей теперь был в его распоряжении. На тот момент у него не было ни профессионального образования историка, ни знания всех нужных языков в необходимом объёме, ни умения работать с рукописями. Все эти познания, навыки и умения  этот феноменальный человек будет приобретать в ходе работы.
Для начала Карамзин буквально поселился в библиотеке своего друга Петра Вяземского. Библиотека была обширной, содержала 17000 книг, среди которых было немало старинных книг по русской истории. В них-то и погрузился  Карамзин, приступая к поставленной себе цели – собрать и изучить все письменные источники по истории Российского государства с древнейших времён. Чтобы стройно и интересно воссоздать её в своём историческом изложении. Подобной грандиозной задачи до него ещё никто из исследователей русской старины перед собой даже и не ставил! Работа захватила Карамзина целиком. Пока она состояла только в том, что он начал начитывать эту обширнейшую тему и делать выписки из книг, которые бы пригодились ему в дальнейшем. А также обдумывать сюжеты и общий план. От напряжённой и интересной работы он начал приходить в себя. Стала отступать физическая немощь, улучшилось эмоциональное самочувствие. Карамзин почувствовал важность и значение предпринятого им проекта, древние свитки вдохнули в него жизнь, дали ей смысл, вернули ему бодрость, работоспособность, творческое горение. В этой библиотеке, в которой он скрывался от мира и людей, нежданно-негаданно нашло его счастье. Пример Карамзина показывает, что оно способно отыскать человека везде. И прийти даже и тогда, когда  оставлены все надежды на него. Счастье явилось ему, конечно, в образе женщины. Она, прежде всего, поразила Карамзина уникальной эрудицией и начитанностью. С ней он мог обсуждать интересующие его исторические темы. Так завязалась их дружба. Екатерина Андреевна Колыванова, сводная сестра его друга Петра Андреевича Вяземского, внебрачная дочь их отца, князя Андрея Вяземского, одного из богатейших москвичей, также активно пользовалась библиотекой брата, живя на тот момент в его доме. Но Карамзин в своём состоянии долго просто не замечал её. А двадцати с небольшим лет красавица и умница, которая благоговела перед известным почти сорокалетним писателем и переживаемой им  трагедией, всё это время просто не смела обозначить себя в пространстве его внимания, так как знала, что он скорбит о потере жены. И будучи не робкого десятка робела, видя погружённого в работу и думы Карамзина. Пока он однажды сам не увидел её…
Катерина подарила ему семейное счастье и дала возможность  «приняться за такой труд, который мог бы остаться памятником души и сердца».  Карамзин под этими словами разумел свою будущую двенадцатитомную «Историю государства Российского». По предложению тестя семья Карамзиных поселилась в его подмосковной усадьбе Остафьево. «Моя первая жена меня обожала. Вторая же выказывает больше дружбы. Этого мне достаточно», -- признавался Николай Карамзин после венчания с Екатериной. Они дали друг другу клятвенное обещание не расставаться ни при каких обстоятельствах и объединить свои жизни в одну. И это у них получилось. Вторая жена не отличалась ангельским характером, но была очень обаятельной, деятельной, умной, ироничной и шутливой, с даром взаимодействия и понимания. Она обладала развитым вкусом, в том числе литературным, и завидной обширностью познаний. С ней Николаю Михайловичу всегда было интересно. Не будет сказать преувеличением, что он писал свой исторический труд совместно с женой. Она была в курсе всех тем, деталей и нюансов, которые они вместе обсуждали. Практически постоянно помогала Карамзину в работе, в частности, корректировала текст, давала дельные советы, взяла на себя все технические вопросы, освободив время мужа для творческого процесса, добросовестно выполняла все его поручения. Когда стали один за другим рождаться их дети, а Бог послал им девятерых, она показала себя и замечательной матерью. Но и при этих хлопотах всегда, насколько возможно, была его сотрудницей. А Карамзин рядом с ней чувствовал себя рождённым под счастливою звездой. «Жизнь мила, когда человек счастлив домашними и умеет работать без скуки», -- писал он в это время.
Да, за работой, даже самой рутинной, Карамзин никогда не скучал. И умел действительно всё оживотворить. Благодаря этой его способности из подчас неинтересно и утомительно для его современников написанных древних фолиантов в его пересказе рождались захватывающие истории человеческой жизни! И это без всякой выдумки. Карамзин писал в период своего погружения в исторический материал, ещё до того, как вышли из-под его пера великолепные исторические тома: «Говорят, что наша история сама по себе менее других занимательна: не думаю; нужен только ум, вкус, талант. Можно выбрать, одушевить, раскрасить; и читатель удивится, как из Нестора, Никона и проч. могло выйти нечто привлекательное, сильное, достойное внимания не только русских, но и чужестранцев». Идеей и методом работы Карамзина стал девиз: «Выбрать, одушевить, раскрасить». Карамзин, по оценке исследователей, видел свою «Историю государства Российского» как движущуюся художественную панораму образов и картин. Первостепенным для него было создание на основе имеющихся документов достоверных психологических портретов исторических лиц. Бывало, однако, что он сам был ими недоволен. Но выдумывать что-либо не считал себя вправе. «И если вместо живых, цельных образов, представлял единственно тени, в отрывках, то это не моя вина: я не мог дополнить летописи!» -- иногда как бы оправдывался Николай Михайлович. Зато сколько он нашёл и преобразовал имеющегося исторического материала в образы живые и цельные!
Карамзин не покладая рук работал над «Историей…» более двух десятилетий. Пётр Вяземский, ставший его родственником, вспоминал о  сельской жизни мужа своей сестры: «Вставал он довольно рано, натощак ходил гулять пешком или ездил верхом в какую пору года ни было бы и в какую бы ни было погоду. Возвратившись, выпивал две чашки кофе … и садился вплоть до обеда за работу, которая также для него была пища и духовная, и насущный хлеб… Весь этот порядок соблюдался строго и нерушимо, и преимущественно с гигиенической целью: он берёг здоровье своё и наблюдал за ним … как за орудием, необходимым для беспрепятственного и свободного труда».  Его секретарь Сербинович также оставил записи о распорядке дня Карамзина. Он замечает, что всякий день с утра после обязательной прогулки Карамзин без завтрака и без перерыва трудился 5 часов. И огорчался, если вынужден был в иных случаях по какому-либо безотлагательному случаю отвлечься от своего труда над «Историей…». Причём, с самого утра он всегда был совершенно одет, не допуская шлафрока (так называлась в его время домашняя свободная одежда). Обед ему жена подавала в кабинет. Обедал он один. Затем следовал получасовой отдых на диване. Для освежения головы, как говорил Карамзин. И далее до вечера знакомился со своей почтой, сам писал письма, читал, в том числе русские, французские и немецкие газеты и журналы. Вечером спускался в гостиную к своему семейству и проводил время в домашнем кругу. Еженедельно дом Карамзиных навещали друзья, учёные, литераторы, государственные люди и молодые таланты. Оживлённый разговор  обычно шёл обо всех предметах, которые могли интересовать русского гражданина и образованного человека. Прежде всего, о России и интересах её, истории и современности. Хозяин давал каждому возможность высказаться, каких бы взглядов его гость ни придерживался. И умело и деликатно смягчал резкие суждения. Ложился спать Карамзин обычно в 12 часу. Но иногда, особенно когда семья жила в городе, его беседы с друзьями могли длиться и за полночь. Карамзин обладал уравновешенным, внешне эмоционально сдержанным и несколько даже меланхоличным характером. Однако его природная меланхолия была всю его жизнь окрашена и преодолеваема его, тоже природным, оптимизмом. Мы, люди 21 века, знаем, что с годами многие из нас, получив свою токсическую дозу естественных жизненных разочарований, нередко утрачивают этот оптимизм к зрелому возрасту. И даже считается, что любого мыслящего человека это неизбежно. Карамзин, сохранивший в душе свою солнечную батарейку до конца, даёт нам пример того, что эта утрата совсем не так уж обязательна и у вполне мыслящих людей. Даже меланхоликов. Конечно, надо думать, что этому способствовала как тёплая семейная атмосфера, так и его постоянная позитивная деятельность, сознание важности своего труда на пользу страны, чистая совесть и примерная нравственность. Всё это до последних дней питало его неиссякаемый интерес к жизни и людям. Как в исторической перспективе, так и в настоящем времени.
Сам Карамзин так характеризовал свою манеру изложения «Истории государства Российского : «Мой способ писать возник из того представления, которое я имею о приёмах историка … Историк должен ликовать и горевать со своим народом. Он не должен, руководимый пристрастием, искажать факты, преувеличивать счастие или умалять в своём изложении бедствия; он должен быть, прежде всего, правдив; но может, даже должен всё неприятное, всё позорное в истории своего народа передавать с грустью, а о том, что приносит честь, о победах, о цветущем состоянии говорить с радостью и энтузиазмом. Только таким образом он может сделаться национальным бытописателем, кем, прежде всего, должен быть историк». Такова нравственная позиция Карамзина-историка. На мой взгляд, очень верная, гуманная и продиктованная любовью к своей стране и своему народу. Историку и человеку с такими принципами можно доверять.
Первые восемь томов «Истории государства Российского» вышли из печати, 28 января 1818 г. . А ведь о выходе в свет «Истории…» Карамзину пришлось хлопотать практически два года, терпеливо выдерживая утомительные согласования в инстанциях и ожидания аудиенции у императора.
Но он был уверен как в значении, так и в успехе своего труда у читателей. И действительно, триумф сочинений Н.М.Карамзина был  потрясающим! Сразу же потребовалось второе издание. «Я прочёл  их … с жадностью и со вниманием, -- писал А.С.Пушкин. Появление сей книги (так и быть надлежало) наделало много шуму и произвело сильное впечатление. 3000 экземпляров  разошлись в один месяц (чего никак не ожидал и сам Карамзин) – пример единственный в нашей земле. Все, даже светские женщины,  бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную. Она была для них новым открытием.  Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка – Коломбом».
Исследователи позднейшего времени в один голос утверждали и это не вступает в противоречие с нынешней оценкой, что «История государства Российского» Николая Карамзина – научный и художественный труд, который одним из первых способствовал становлению национального самосознания в России. Книга была адресована как образованной русской публике, так и иностранному читателю с целью -- открыть Россию Европе через постижение мира русской истории.
Карамзин умер 59 лет в 1826 году от серьёзной простуды, полученной им на Сенатской площади в день восстания декабристов 26 декабря 1825 г. Вылечиться от неё он так и не смог. Его главная и верная помощница в трудах жена, с которой по признанию её великого мужа он жил «в одну мысль, в одно чувство», помогла историкам  завершить главный колоссальный труд жизни своего супруга по его черновикам. И двенадцатый, последний том, был выпущен в свет, благодаря её усердным стараниям, в год смерти её любимого и почитаемого мужа.
Екатерина  Андреевна Карамзина, оставшаяся 46-летней вдовой, прожила ещё 25 лет. Все эти годы её дом в память о муже регулярно и гостеприимно распахивал свои двери как литературный салон. В нём собирались поэты, писатели, учёные, историки. Но основу этого круга составляли, конечно,  друзья покойного супруга Карамзиной. По воспоминаниям современников, посетителями салона были «умные люди самых различных направлений». Атмосфера сердечности и доброты позволяла всем чувствовать себя свободными в своих мыслях и суждениях. Но сама хозяйка салона, отличавшаяся блестящим интеллектом, мягкой ироничностью и очарованием доброты, свято хранила завещанные мужем религиозность, монархизм, патриотизм. Они были основой её мировоззрения. Интересный исторический штрих: салон супруги великого историка был единственным столичным салоном,  где говорили только по-русски и не играли в карты. Пятидесятисемилетняя Екатерина Карамзина стала одной из немногих, кого пожелал увидеть Пушкин, завсегдатай этого салона, перед своей кончиной после трагической дуэли в 1837 г.
Заслуги Н.М. Карамзина при жизни и после смерти были отмечены не только читающей публикой, но и государством, называвшимся тогда Российской империей.  Решительно отказавшийся в юности от военной карьеры, он дослужился до чина статского советника, что соответствует в гражданской службе армейскому генералу. При жизни  был награждён двумя почётными государственными орденами.  От других наград неизменно отказывался. Его карьере и положению в обществе не повредили даже доносы клеветников и завистников. В них Н.М.Карамзин назывался то вредным обществу человеком с идеями, то французским шпионом. Все они были опровергнуты. Но это надо было достойно вынести. И он сумел именно так их пережить.
Дети и внуки Карамзина даже спустя полвека после его смерти получали пенсию, назначенную императором для всех родных историографа.
Отдельная интересная тема – лингвистическая деятельность Н.М.Карамзина. В своем очерке я только коротко скажу, что слава Карамзина как реформатора русского языка вполне заслуженна и до сих пор даёт пищу для научных исследований, диссертаций и статей языковедов. Николай Карамзин ввёл своими сочинениями новый слог в нашу литературу, сблизив её с живым разговорным языком, максимально освободившись от старославянизмов, византийской велеречивости и напыщенности. Карамзин сделал тем самым чтение книг  не только полезным, но лёгким, приятным и в силу этого более доступным в сравнении с прошлым занятием. По этому, проложенному им пути, пойдут вслед за ним Жуковский, Пушкин и другие наши русские писатели и поэты. Одно введение Карамзиным в обиход буквы ё, обозначающей звук, существовавший в устной разговорной речи и отсутствовавший в её письменном варианте, сразу заметно оживило тексты. Карамзин обогатил русский язык и множеством новых слов, которые мы сегодня воспринимаем в нём так органично. Влюблённость, впечатление, катастрофа, ответственность, вольнодумство, тротуар, утончённость, промышленность, человечность, благотворительность, первоклассный, достопримечательность. Полный их список тянет на небольшой толковый словарь. По оценке учёного с мировым именем В.В.Виноградова, советского лингвиста и литературоведа, академика, по книгам которого училось и учится ни одно поколение филологов «… работа, произведённая Карамзиным в области литературной фразеологии и синтаксиса, поистине грандиозна».
Нельзя не сказать, что именно Карамзин первым стал рассматривать героический эпос и, безусловно, самое загадочное произведение древней Руси -- «Слово о полку Игореве» не как летопись, а как бесценный памятник древнерусской литературы. Он же – первооткрыватель для нашей литературы и истории знаменитого «Хождения за три моря» Афанасия Никитина.
В общем, талантливый человек, за что ни берётся, делает это талантливо! И совершает открытия там, где другие видят только рутину. Судьба Николая Карамзина красноречиво подтверждает также известное утверждение, что талант – это, прежде всего, труд. Амадей Моцарт, которому, казалось, так легко всё давалось, сказал однажды, что успех на 95 процентов состоит из труда, упорства и веры, и только оставшиеся 5 процентов – это талант. А великий Гёте сделал данное соотношение ещё меньше, утверждая, что для успеха достаточно лишь 1 процента одарённости, а всё остальное сделает труд. Конечно, сопряжённый с верой в себя, своё дело и настойчивостью. Русский поэт золотого века Н.Языков, современник Н.Карамзина, вдохновенно написал о нём:
Любя отечество душою просвещённой,
И славу русскую любя,
Труду высокому обрёк он неизменно
Все дни свои, всего себя…
А в завершение приведу итоговую цитату из нашего знаменитого и неподкупного критика В.Белинского: « К чему ни обратитесь в нашей литературе – всему начало положено Карамзиным: журналистике, критике, повести-роману, повести исторической, публицизму, изучению истории».
Вот рождение какого человека мы чествуем двенадцатого числа двенадцатого месяца года! И по сей день пользуемся, может быть, сами не осознавая, плодами его неустанных трудов!