Читать пьесы трудно

Читать пьесы трудно. Надо уметь их читать. Да и нужно ли это умение и кому оно нужно, тоже вопрос. Как бы там ни было, пьесы читают мало. Даже те кто непосредственно занят в переложении пьес в пространство спектакля, делают это весьма поверхностно. Пьеса к тому же требует коллективного прочтения. Читать пьесу одному опрометчиво. Хорошая пьеса любит многоголосие. Она его ищет. И когда находит обязательно открывается.

Мы живём в эпоху самовыражения в искусстве. Зачем выражать автора когда можно и даже нужно скорее выразить себя. На театре сегодня все претендуют на авторство. Чаще всего это воспринимается буквально как руководство к действию. И законы не писаны. А установленные некогда правила презираются. Или в лучшем случае признаются как правила некого классического театра. Ему же противопоставляется некий современный, живой. Где, чем дальше от автора , тем «круче». В какой то степени это тоже игра. Делай что хочешь …..с этой пьесой , этим текстом… если он вообще нужен… игра без правил. Тем не менее тексты всё таки нужны, хотя бы для того , чтобы от них в результате отказаться. Да и выразить себя не так просто как показывает опыт. К тому же выразить так, что бы быть интересным кому-либо кроме себя самого. Вот и попадаешь в замкнутый круг.

В любом случае, если не сводить эти усилия только к получению удовольствий, а отталкиваться от внутренней потребности, узнаваемой в словосочетании «не могу не..» начинаешь понимать , что выразить себя в слове так же «круто» как выразить себя в жесте или звуке, танце , в резьбе по дереву и т.д.

Игорь Арсеньев один из тех современных исследователей, драматургов, писателей, копателей словесной руды, редких энтузиастов-романтиков с пронзительным ощущением своего театра, движимый исключительно этим порывом, уже этим достоин внимания и изучения.

Как режиссёр, я знаю насколько важна встреча театра и драматурга. Каждому Чехову нужен свой Станиславский и Немирович, каждому Горину Захаров, каждому Славкину Васильев и т.д. Только тогда понимаешь, что тексты пьесы предназначены не для чтения, а для произнесения. Они должны звучать. Когда я первый раз прочёл пьесу И. Арсеньева «Платье Надежды», мне показалось что это нечто устаревшее , скорее литературное, написанное в форме диалога. Однако, на первых же репетициях , обнаружилась глубина и стройность, знакомая человеческая среда. Стали вырисовываться характеры и высвечиваться отношения. Всё ожило и стало обретать вид далёкий от набора букв на белой бумаге. Возможно актёрское прошлое, даёт Арсеньеву то право, то ощущение только ему ведомой правды, которая , порой, через хаос

текстов и персонажей рождает надежу и веру на узнавание. Это Надежда и Вера на узнавание, на поиск своего зрителя звучит и в его слегка ностальгической пьесе « Дождь на Фонтанке» и в инсценировках по Чарльзу Диккенсу и Ивану Шмелёву. Всему что кажется безвозвратно ушло, но для Арсеньева имеет животворящую силу. Дай Бог чтобы нашлись возможности вычитать и озвучить.

Григорий Дитятковский