Пламя. Повесть-размышление. Глава 52

Шёл третий день судебных заседаний. Это было 12 октября 1967 года. В первом часу дня у здания суда собралась многочисленная толпа людей, наиболее плотно – у входа в зал заседаний. Самые активные топтались на крыльце, настойчиво пытаясь проникнуть в помещение, где шёл процесс, но их туда не пускали дежурившие у входа работники милиции.
Старший судья Галина Ивановна Алексеева вышла на крыльцо и обратилась к желающим пройти в здание суда:
– Уважаемые граждане! В зале нет свободных мест. На суде должны присутствовать в первую очередь участники процесса, а зрителей в отсутствие свободных мест мы не можем пригласить. В помещении душно, тесно, нет вентиляции, условия для работы сложные. Члены судейской коллегии, свидетели, эксперты обязаны быть на процессе, а присутствие зрителей не является обязательным. Отнеситесь к этому с пониманием и не создавайте лишних проблем.
Толпа шумно реагировала. Послышались оскорбления, свист.
По возмущённым выкрикам, грубости и хамству отдельных граждан было очевидно, что обстановка накаляется, и дальнейшие события могут быть непредсказуемы. Люди требовали немедленного переноса судебного процесса в находящийся рядом клуб строителей или в городской Дом культуры. Галина Ивановна объяснила, что перемещение судебного заседания в не приспособленное для этого помещение недопустимо. Судебный процесс – дело сложное и требует дополнительных мероприятий по охране подсудимых, обеспечению безопасности членов коллегии суда, всех присутствующих… Это не в её компетенции и самостоятельно она не может что-либо изменить.
Такое пояснение не устроило людей, желавших «зрелищ», и вновь повторились постыдные, оскорбительные выкрики и угрозы:
– Вас самих нужно судить! Вы хотите «замять» дело! – кричали одни.
– Сколько вам заплатили? – спрашивали другие.
– Мы требуем расстрела вашего Опановича! Он убил простого рабочего, а вы его оправдываете! Коммунисты – убийцы!
Галина Ивановна не привыкла к такому ведению переговоров. Подняв вверх руку, жестом призвала к спокойствию. В момент затишья успела сказать:
– Уважаемые граждане! Процесс – пока на начальной стадии рассмотрения, он идёт в соответствии с существующим Законом, контролируется надзорными органами. У вас нет оснований для претензий. Дело будет рассмотрено без нарушений, как и положено – в рамках Закона! Прошу вас разойтись и заняться делом. Уверена, что вы найдёте себе полезное занятие. Ваши пожелания о переносе процесса в более просторное помещение я передам должностным лицам, имеющим полномочия принимать такие решения. Это всё, что я могу вам обещать.
Шумная реакция толпы заглушила голос судьи.
– Пока мы будем искать себе занятие, вы тут найдёте лазейки, чтобы оправдать убийцу! – выкрикивала в лицо судье женщина, одна из любителей судебных зрелищ, считающая, что разбирается в судопроизводстве лучше, чем все вместе взятые судьи, прокуроры и народные заседатели. – Знаем, как вы судите! Почему не посадили инженера с ремзавода, который был пьян и столкнул в речку девушку, не умеющую плавать? Она утонула!
Толпа притихла, прислушиваясь к эмоциональному монологу женщины. Это подхлестнуло её ораторскую активность, и она продолжала:
– Вместо тюрьмы он живёт теперь в столице! Спасли своего коммуниста – убийцу! Потому, что у него дядька в Минске при власти! И Опановича оправдаете!
Толпа, вдохновлённая таким напоминанием, оживилась.
Галина Ивановна пыталась пояснить, что дело Марочкина рассматривали в другом суде, не в Слуцке, но урезонить женщину ей не удалось. Посыпались и другие претензии.
– Квартиры раздаются тем, кто ближе к власти, детский сад – для своих. Без знакомства на работу не устроиться, без блата в магазине ничего не купить! Вот какие у вас порядки! Теперь ещё и людей убивать начали! Нет на вас управы! – завершила криком души возбуждённая женщина, закашлялась и, махнув рукой, растворилась среди людей.
Толпа гудела. Раздавались возгласы и других участников стихийного митинга с претензиями, дополняющими предыдущего «оратора», но они не имели яркого, вразумительного содержания.
Галина Ивановна, видя бесполезность диалога с людьми, которые не собирались слушать, а настроились выкрикивать свои обиды в непристойной форме, удалилась в угнетённом состоянии. Вслед ей орали и свистели…
Она вошла в свой кабинет огорчённая, взволнованная, оскорблённая. Впервые в своей судебной практике она почувствовала, что такая реакция неуправляемой разумом толпы может привести к беде… к большой беде…
В дверь кабинета постучали. Не дожидаясь реакции на стук, вошли прокурор Севрук, секретарь райкома Лесун и заместитель начальника РОВД Егоров.
Прокурор глянул на Галину Ивановну и понял, что она – в крайне взволнованном состоянии. Он не решился расспрашивать о происходящих событиях, но Галина Ивановна сама заговорила:
– Филипп Иванович! Заседание суда происходит в нервозной обстановке. Какие-то агрессивно настроенные люди постоянно заглядывают в окна, стучат по стеклу окон кулаками, выкрикивают что-то непонятное. Собравшиеся на крыльце мужчины, не имеющие отношения к делу, пытаются войти в зал, в то же время препятствуют входу проходящим по делу свидетелям. Оказывают сопротивление работникам милиции, поддерживающим правопорядок. Нужно что-то предпринять. Я пыталась их урезонить, но безуспешно. Звонила в РОВД, начальнику, но Войтенкова на месте нет.
– Войтенков по заданию райкома партии должен выступать с разъяснением материалов прошедшего пленума ЦК КПСС на собрании в одном из колхозов. Это поручение ему дал Сытин и предупредил, чтобы он не отвлекался ни на какие другие дела, – пояснил Егоров.
Секретарь райкома Лесун слушал разговор присутствующих и решил вмешаться:
– Товарищ Егоров! Вы – заместитель начальника РОВД, вот и берите на себя ответственность за решение вопросов правопорядка. Можно усилить наряд милиции, оперативно отдать распоряжения по пресечению действий хулиганствующих граждан. У вас есть такие полномочия, действуйте!
– Владимир Кириллович! К сожалению, по заданию райкома участковые, работники ОБХСС и другие кадры разосланы по колхозам в связи с решением обкома партии провести кампанию по проверке сохранности социалистической собственности во время уборочных работ. Уборка в этом году затянулась, продукция хранится, где попало. Картофель не успевают буртовать. Капуста и бураки не убраны. Не хватает складских помещений, не управляются зерносушилки. При таком положении многое расхищается…
– Обстановка в колхозах мне известна, и за это спрос будет не с вас, а с руководителей сельскохозяйственных предприятий. Сегодня у вас не менее важные дела. Наводите порядок. Одёрните бунтарей, не усугубляйте положение! – решительно сказал Лесун. – Меня сюда прислал Сытин. Он поручил выяснить, что здесь происходит. Вас, товарищ Егоров, прошу проявить решительность и оперативность. Об обстановке относительно суда и беседе с вами я проинформирую Сытинаа. Вам ясно?
– Ясно, Владимир Кириллович.
– А вы, Галина Ивановна, подумайте, может, процесс сегодня нужно приостановить? Пока светло, пока не возвращаются люди с работы. Будет меньше зевак и будет проще навести порядок. Какие ваши просьбы и предложения?
– Просьба не лично моя, а тех людей, которые мешают судебному заседанию. Они требуют перевести процесс в Дом культуры или в клуб строителей.
– Хорошо, Галина Ивановна, я доложу Сытину. Он – главный распорядитель в таком ответственном деле. А вас я попрошу не задерживаться здесь. Вы переволновались и вам нужно прийти в себя в другой обстановке. Заседание суда ведёт опытный судья, товарищ Крыскевич, он справится. Вы в процессе не участвуете. Поберегите себя, на вас лица нет! Может, скорую вызвать?
– Не нужно скорой помощи, – сказала Галина Ивановна.
– Тогда отправляйтесь домой!
Галина Ивановна на миг задумалась и ответила:
– Нет, Владимир Кириллович, не могу этого сделать. В здании находятся материальные ценности, а главное – архив с судебными документами. Их сохранность должна быть гарантирована. Мне спокойнее, когда я выполняю свою работу как положено. От коллег требую такой же ответственности и обязательности. В любом деле без этого нельзя. А к нашей нервной работе мне не привыкать…
– С вашим доводом нельзя не согласиться, – сказал Лесун. – Всё же поберегите себя, а о переносе заседания я доложу Сытину как о важном обстоятельстве.
Мужчины расстались с Галиной Ивановной и беспрепятственно прошли через толпу, с неприязненностью глядевшую им вслед. Лесун шёл первым, Севрук – за ним. Егоров был в милицейской форме и подстраховывал выход из опасной зоны секретаря райкома и прокурора. Когда они оказались в стороне от бушующей толпы, Егоров увидел на плаще прокурора несколько странных продольных полос. Оказывается, кто-то успел порезать болоньевый плащ Севруку. За свою службу Егоров ещё не встречался с такими дерзкими выходками относительно самого ПРОКУРОРА!