Берсерк XXXI Постараться не умереть

–  Я  видел зверя! Я видел зверя! Огромного медведя! Там, в вагоне! Он… Он превратился из человека,  – как заведенный  твердил молодой парень с хипстерской бородой, закрученными усами, одетый в байковый клетчатый  пиджак, белую, в черный мелкий горошек, рубашку, застегнутую на все пуговицы, и синие джинсы скинни.
Сидя внутри одной из машин Скорой помощи,  он, ссутулившись и все это время не переставая дергать коленями, повторял фразу последние минут двадцать, теребя пальцами черную, с полями, шляпу.  Останавливался он буквально на секунду-другую, вдруг начиная рассматривать свои красные кроссовки, а потом продолжал тараторить снова.
–    Успокойтесь, – не лишенная привлекательности, хоть и  с крупными чертами лица и немного склонная к полноте, женщина средних лет в накинутом на синий комбинезон белом халате говорила,  не повышая голос и слегка улыбаясь.
– Все хорошо. Вот, выпейте воды, – она буквально  вложила пластиковый стакан в его руки и помогла донести его до  губ,  аккуратно, даже почти нежно, забрав шляпу.
– Что у него, Кэрол? – заглянул в уставленный оборудованием салон «Скорой» лысый плотный мужчина также средних лет в том же синем комбинезоне.
– Выпейте воды и успокойтесь, я сейчас, – повторила женщина, обращаясь к парню, и вышла из машины.
Сделав несколько больших глотков, парень действительно подуспокоился и привалился к спинке кушетки, закрыв глаза, продолжая шепотом  повторять все ту же фразу, но уже скорее по инерции.
На улице, точнее на проспекте, было в ночной час промозгло и пустынно. На шоссе, по которому время от времени пролетали желтые такси со святящимися  шашечками на крыше,  подле большой красной буквы «М», вот уже около часа стояли припаркованными пара машин «Скорой»  и три – полицейские. Сам вход в подземку перекрывала  красно-белая лента, возле которой скучал полицейский с короткоствольным автоматом на плече.
Мужчина протянул коллеге  сигарету.  Какое-то время они, уставшие, молча курили, жадно затягиваясь и слушая монотонное бормотание парня с повторением одной и той же фразы.
– Шок. Ничего, я вколола ему успокоительное. Сейчас вырубится, – произнесла женщина, стряхивая пепел на мокрый, из-за то и дело начинавшейся мороси, асфальт..
Словно в ответ и по команде за неплотно прикрытой дверью «Скрой» действительно наступила тишина, прерываемая сопением.   
– Про медведя рассказывал, в которого превратился стоявший возле дверей вагона парень?
– Про него.
– У тех двоих в вагоне тоже самое. Тоже вырубились.
– А про ту девчонку ничего не слышно, Тэд?
– Увезли в реанимацию, вроде жива.
– Ну и ночка, – продолжил Тэд, – ты этот раскрученный вагон видела вообще?
– Нет, да и не особо хотелось. А что?
– Ну как что, следов взрыва в нем не обнаружено. Да и осколочных  ранений ни  у кого нет. Ранений точнее вообще ни у кого нет. Ты понимаешь, о чем я,  Кэрол?
– Нет, Тэд, не помнимою. Или ты тоже в этого самого оборотня поверил? – ответила женщина с несколько ехидной улыбкой, бросила в мусорку до фильтра выкуренную сигарету и открыла дверцу «Скорой».
– Ладно, пока, я в Центр, сдам парня психологам, пускай работают. И поеду отчет писать, –ответила Кэрол, подавляя зевоту.
– Давай.
Тэд махнул рукой, еще некоторое время постоял перед дверцей, за которой скрылась женщина, словно искал повод, чтобы постучаться в нее и продолжить разговор. Потом вздохнул и медленно, в развалку, направился к своей машине, по дороге достав еще одну сигарету.
Те двое, парень с девчонкой, приняв успокоительное, действительно вырубились в его машине. Парень, когда его обнаружили в раскуроченном вагоне, твердил то же самое, что и хипстер. Девушка с остекленевшим  взглядом, устремленным в одну точку, так и не произнесла ни слова. Тэд и не пытался ее разговорить, понимал: начни он это делать, и у девчонки начнется истерика или что еще похуже.
Приехавший на место происшествия детектив Мэррок, шапочный знакомый Тэда, на его вопрос только недоуменно пожал плечами и в свою очередь спросил, когда их с Кэрол пациенты смогут ответить на его вопросы.
– Ну а кровь и в самом вагоне и на путях? – не отставал Тэд.
– Отправлена на экспертизу. Извини, дружище, больше мне тебе сказать нечего, – ответил Мэррок, похлопав психолога  по плечу и дав понять, что на этом разговор закончен, после чего спустился в подземку, зачем-то подняв воротник черного, с хлястиком, плаща, будто там, внизу, было еще холодней и промозглей.
… Хэсбир пришел в себя. На бегу. Последнее, что запечатлела его память – шаг в сторону той, что с каменным жертвенным ножом стояла напротив Вэл. А дальше – боль. Точнее даже не боль – ломота в суставах, в жилах и мясе, как будто их чья-то рука выкорчевывала, словно сорняк, как это делали деревенские бабы на своих огородах. Яркие ослепляющие вспышки и сменяющие один другой образы:  ведьмин оскал; падающая на пол Вэл,  Балор с его единственным глазом, чей взгляд словно пробуравливал насквозь, белая как полотно Линн, до которой Хэсбир, как ни пытался, не мог дотянуться.
И вот очнулся он в пещере, бегущим на четырех лапах  по следу огромной  змеи.  В памяти вдруг словно нарисовались слова Вэл: «Беги, Хэс, мне ты уже не поможешь, а девчонку свою потеряешь».
Несмотря на обличье зверя, берсерк внутри оставался человеком. Пока оставался. Сколько бежал? Не смог бы сказать. Время опять стало течь как-то по-другому, даже не течь, а спотыкаться на ухабах. Сначала желал остановиться, вернуться за Вэл. Но ее слова, почти приказ – бежать. Да и что-то подсказывало: Вэл – выжила. Скорее всего. А где-то за спиной Балор.
С этими мыслями он вдруг обо что-то споткнулся и кубарем покатился вперед, больно ударяясь шеей и спиной.  Сознание не оставило его. Как ни странно, катился он куда-то вверх и  приземлился ровно на все четыре лапы на каких-то старых полуразвалившихся, поросших мхом красноватого цвета ступенях. А прямо в его медвежью морду светила луна. Почти такая же как и тогда, на озере, когда Хэсбир повстречал Харона.
Двумя прыжками берсерк выбрался наружу.
– Наконец-то, – знакомый голос раздался где-то  сбоку.
Хэсбир повернул голову. Справа от него, средь освещаемых луной деревьев и кустов можжевельника, на каком-то пеньке сидел тот самый приземистый мужичок, встреченный им в подворотне, в той же шляпе с полями и старом, в заплатах, сером длинном плаще. Прям мимо него, ухая и широко взмахивая крыльями, пролетел филин.
Лес. Родной. С ароматом ночной освежающей сырости. Наконец-то. После этого чужого и странного мира с дурными запахами, неживыми огнями, застывшими троллями и жуткой, с воем проносящейся, огромной синей змеей. И пусть не зима, а явно осень вокруг. Не беда. Главное  – его   мир. Во всяком случае, Хэсбиру хотелось в это верить.
– Меня зовут Изгиль, – произнес мужичок негромко и бросил к передним лапам медведя… его одежду. Человеческую. Ту самую, которую он снял с себя, прежде чем обернуться, и оставил, когда собирался догнать Линн. Где Изгиль ее нашел? Когда? Как? И  кто он вообще такой? И еще: он никак не мог разглядеть лицо Изгиля, ни сейчас, ни тогда, подле костра. Услужливая тень постоянно скрывала его. Да и шляпа была надвинута на самые глаза. Только прямоугольная довольно длинная и, кажется, кудрявая борода виднелась. Черная как смоль. Впрочем, отвечать на эти вопросы было некогда.
И тут Хэсбира словно обожгло изнутри: а где  «Милосердный», и подаренный Ратмиром лук? Куда он без них? Будто услышав его, Изгиль встал и положил, даже с каким-то благоговением,  к лапам медведя его оружие.
– У нас совсем мало времени, поторопись обернуться  обратно в человека и постарайся не умереть, – как-то буднично произнес  мужичок, точнее тот – кто скрывался под именем Изгиль.
… Вэл открыла глаза. Полумрак, едва разбавляемый небольшим светильником. Вокруг – какое-то малопонятное оборудование. И запах стерильности. Хотелось одновременно пить и курить. И еще отчего-то болело плечо. Память? Девушка решила не тревожить ее расспросами. Только прошептала с тронувшей ее губы улыбкой: «Надеюсь, ты успел, чувак».
… Они вышли уже поздним утром, когда на улице было полно спешащих прохожих, из здания Центра одновременно: зевающий хипстер, хотя и проспал он двенадцать часов к ряду, и держащиеся за руки парень с девчонкой. Ни сказав друг друга ни слова, только слегка кивнув, они разошлись в разные стороны.
… – Как ничего не помнят? Психологи ж сказали, что они чуть ли не битый час в шоковом состоянии бубнили про как-то медведя, – удивленно произнес детектив Мэррок, – мне надо знать, кто раскурочил этот чертов вагон в метро. Пока эти хреновы бульварные писаки не пронюхали.
Сидевший напротив него приземистый, наголо стриженный мужичок, и голосом и внешностью и манерами движений весьма напоминающий Изгиля, в ответ только пожал плечами.  Поднявшись, он короткими шагами подошел к окну, в которое вовсю светило солнце. Подоконник был уставлен цветами, посаженные в причудливые глиняные горшки, большинство которых были выполнены в виде фигурок мужчин с огромными, даже выпученными глазами, с черными кудрявыми густыми  волосами и такими же – бородами. Если присмотреться, то они напоминали доктора. Хоть у него  и была бритая голова, но прямоугольная  бородка, как и Изгиля, сплошь состояла  из черных как смоль кудрей. Да и глаза были слегка выпучены.
Подле всего этого великолепия ютилась обыкновенная синяя пластмассовая лейка и доктор – вообще-то лучший психиатр в городе, вон,  вся стена увешена дипломами – принялся  не спеша поливать цветы.
– Что вы мне голову морочите, – Мэррок почувствовал, как начинает закипать – психологи привезли их в шоковом   состоянии. Только что ж вам объяснил. Про медведя все трое чего-то несли. Глюки, что ли, словили. Может быть. Но следов взрыва, как и медведя, в  вагоне не обнаружено. Вы понимаете?
Не оборачиваясь и продолжая  поливать цветы, доктор ответил, слегка пожав плечами:
– Массовых галлюцинаций не бывает, мой друг. С психикой у молодых людей все в порядке, а…
Он не успел договорить. В кармане мятого серого пиджака детектива зазвонил телефон.
– Что?? Как пропала? ??? Так он же…  – Мэррок недоуменно взглянул на стоявшего к нему спиной доктора, еще больше ослабил небрежно повязанный галстук на покрасневшей  бычьей шее, видевшейся из-за белой рубашки, с расстегнутой верхней пуговицей, и произнес одновременно растерянно и раздраженно :
– Девчонка, та, что была с парнем этим, который в медведя превратился, пропала из больницы. Хотя привезли ее туда еле живой. Труп, что ли, уперли? – словно у самого себя спросил Мэррок.
Доктор в ответ снова пожал плечами, продолжая заниматься цветами.
– Но охранник, дежуривший у ее палаты, сказал, что никто не заходил и не выходил. Что…
Вновь раздался звонок. Мэррок, не договорив, хмурясь, прислонил трубку к уху и уже совсем растерянно произнес:
– Понятно. Еду, шеф.
Поднимаясь со стула и протягивая ладонь к обернувшемуся в его сторону доктору, детектив сказал:
– Раскуроченный вагон в запасном депо исчез. Как и отправленная на экспертизу кровь с пола и путей. И снова охранники ничего не видели.
Пожав руку доктору и не дожидаясь его ответа, Мэррок, несколько ссутулившись и сунув руки в карманы брюк, вышел из кабинета.
С минуту психиатр смотрел ему в след, потом достал из кармана телефон, набора номер и произнес:
– Все в порядке, Вэл.
… На часах было семь. Утра, в смысле. Кэрол только час как вернулась домой, успела принять душ и завалилась спать. Вот только недавно, вдоволь наворчавшись,  заснула. Звонок разбудил, причем, кажется, не сразу. Женщина взяла трубку.
– Какой вагон, Тэд? Ты меня разбудил. Мне и так в три часа нужно быть в клинике,  – произнесла, зевая.
Несколько секунд слушая явно взволнованный монолог коллеги, ответила, кажется, перебив его:
–  Пропал? Ну и хрен с ним.
И вдруг, неожиданно для самой себя, произнесла:
– Ты вроде хотел встретиться. Давай сегодня вечером. Только об этом деле с вагоном – ни слова. Мне этой ночи хватило. Все, давай, пока.
Кэрол положила трубку и, снова зевнув, проговорила, уже сквозь окутывающий ее сон: «Вечно, Тэд, ты вокруг да около, а не напрямую».
Через минуту она уже спала.
… Изгиль отвернулся. Смотреть, как медведь, в свете огромной и полной луны, снова становится человеком, ему не хотелось.
Продолжение следует
Источник иллюстрации:



22 – 27 марта 2022 года Чкаловский.