Сергей Довлатов - правила жизни

Сергей Довлатов
Писатель, умер 24 августа 1990 года в возрасте 48 лет в Нью-Йорке

Моя профессия — быть русским автором.

Комм: Хоть стой, хоть падай?  На самом деле для еврея это нормальное заявление…

Я родился в не очень-то дружной семье. Посредственно учился в школе. Был отчислен из университета. Служил три года в лагерной охране. Писал рассказы, которые не мог опубликовать. Был вынужден покинуть родину.

Комм: Милые евреи собачатся - только тешутся...
Болтался еврей, особую мыслю насчет карьеры вынашивал…

Я долго думал, как можно сформулировать мою национальную принадлежность, и решил, что я русский по профессии.

Комм: Нагло издевается?

Всю свою жизнь я рассказываю истории, которые я либо где-то слышал, либо выдумал, либо преобразил.

Комм: Болтун и врун с хорошей памятью и подвешенным языком…

Я охранял какую-то баржу на Неве, вмерзшую в лед. Она не представляла вообще никакой ценности, кажется, с нее уже все было украдено, что можно было украсть. Но круглосуточно три человека — двое остальных были с высшим образованием — ее охраняли.

Комм: Я ведь тоже работал в «караванке» - и он врет! Вмерзшим был весь флот, а на барже, видимо, устроили опорный пункт охраны. И воровство тоже не при чем - все ценное с кораблей (если они вообще не списаны) на зиму снимается…

Меня не печатали. Я не мог зарабатывать литературным трудом. Я стал психом, стал очень пьющим. Меня окружали такие же спившиеся непризнанные гении. Но куда бы я ни приносил свои рассказы, я всю свою жизнь слышал только комплименты. Никогда никто не выразил сомнения в моем праве заниматься литературным трудом.

Комм: Романтика?! ****еж...

Я уехал, чтобы стать писателем.
Единственная страна на земном шаре, где человек непонятного происхождения, владеющий восточноевропейским языком, будет чувствовать себя естественно, — это Америка.

Комм: В Америке евреям отлично (да и где плохо?)
 Именно там проклюнулся блат, а здесь нет, здесь другие евреи пролезли…

Когда я жил в Ленинграде, я читал либо «тамиздат», либо переводных авторов. И когда в каком-то американском романе было описано, как герой зашел в бар, бросил на цинковую стойку полдоллара и заказал двойной мартини, это казалось таким настоящим, подлинным... прямо Шекспир!

Комм:  Да он еще и идиот (литературный) - или по прежнему придуривается и вешает дешевую лапшу…

Сейчас в эмиграции любят говорить о пережитых страданиях. Меня никто не выкидывал, не вытеснял, не высылал. Просто сама жизнь так сложилась. В наручниках меня никто не заставлял туда ехать — просто посоветовали.

Комм:  И посоветуют, и рекомендацию дадут, и адресочки....

Традиционный эмигрантский вариант в ту пору — жена работает, а муж, лежа на диване, разглагольствует в манере Лоханкина, строит планы и задумывается о судьбах демократии. Что я и проделывал в течение нескольких месяцев.

Комм: Гойская жена и еврейский муж…

В Америке я так и не стал богатым или преуспевающим человеком. Мои дети неохотно говорят по-русски. Я неохотно говорю по-английски.

Комм: Привык нищебродить и по кабакам шляться…

Я человек слабый, и стойкий диссидент из меня вряд ли получится.

Комм:  Слава богу, что у баб и евреев настоящей силы нет; всем дается что-то одно, а другое не дается…

Меня не интересуют факты, я путаю, много вру, я не скрупулезный, не энергичный, короче— не журналист. Хотя всю жизнь зарабатывал именно этим. И, оказавшись в эмиграции, я для себя выработал жанр. Поскольку я не знал американской жизни, плохо знал американскую прессу, не следил за американским искусством, я внедрил такой жанр, который в России называется «Взгляд и нечто». Довлатов разглагольствует о чем придется.

Комм: Еврей всегда разглагольствует о чем придется - лапшу можно изготовить из чего угодно… (если б вы знали из какого сора растет лапша, не ведая стыда)

В России успех — понятие однозначное. Оно включает в себя деньги, славу, комфорт, известность, положительную прессу, репутацию порядочного человека и т. д. В Америке успехов может быть десять, двенадцать, пятнадцать. Есть рыночный успех, есть успех у университетской профессуры, есть успех у критиков, есть успех у простонародья. Мой случай по-английски называется «критикал эклэйм» — замечен критикой.

Комм: Имеет в виду литературные успехи - и у нас уже так же, как везде на Западе, а не как у дикарей и при восточных деспотиях (их уже нигде не осталось? везде засилье глобальных корпораций…)

Испокон века в России не техника и не торговля стояли в центре народного сознания, и даже не религия, а литература.

Комм:  Миф, ввиду убожества шоу-бизнесов, скудости развлечений...

Я не уверен, что считаю себя писателем. Я хотел бы считать себя рассказчиком. Это не одно и то же. Писатель занят серьезными проблемами — он пишет о том, во имя чего живут люди, как должны жить люди. А рассказчик пишет о том, как живут люди.

Комм:  Опять бред - вся беллетристика примерно одинакова... (это даже не бред, а детский лепет)

Есть люди, у которых разница между халтурой и личным творчеством не так заметна. А у меня, видимо, какие-то другие разделы мозга этим заняты. Если я делаю что-то заказное, пишу не от души, то это очевидно плохо.

Комм: Душа - это не раздел мозга. Заказное очевидно плохо, а написанное от души, душонки неочевидно, но тоже плохо (от души евреи только камуфлируются!)

Ни один литератор не оставил добровольно своих творческих занятий. Среди технической интеллигенции дезертиров сколько угодно, но среди писателей их почти нет.

Комм:  Опять бред - технари такие же фанаты... Но евреи могут дезертировать откуда угодно. Другое дело, что технарю работать приходится, а многие «творцы» лишь языком работают, около кормушки...

Сейчас я стал уже немолодой, и выяснилось, что ни Льва Толстого, ни Фолкнера из меня не вышло, хотя все, что я пишу, публикуется. И на передний план выдвинулись какие-то странные вещи: выяснилось, что у меня семья, что брак — это не просто факт, это процесс. Выяснилось, что дети — это не капиталовложение, не объект для твоих сентенций и не приниженные существа, которых ты почему-то должен воспитывать, будучи, сам черт знает кем, а что это какие-то божьи создания, от которых ты зависишь, которые тебя критикуют и с которыми ты любой ценой должен сохранить нормальные человеческие отношения. Это оказалось самым важным.

Комм: Бабы свое возьмут.... И надо же отдушину, место, где ты будешь сохранять иллюзию порядочности. Опять же наследники и родная кровь... А так верно о себе отозвался: черт знает кто…

Ирония — любимое, а главное, единственное оружие беззащитных.

Комм:  Опять бред: ирония - это завершающий штрих полностью, насколько удалось, вооруженного, но не всемогущего и порядком разочарованного…

Из русских писателей добился несомненного успеха один Иосиф Бродский. Остальные, как правило, врут.

Комм:  И Бродский врет, просто его вариант вранья чуть более замысловатый, как то и полагается «поэту»…

Русские писатели за границей очень редко переходили на иностранную тематику. Даже у Набокова, заметьте, русские персонажи — живые, а иностранцы — условно-декоративные. Единственная живая иностранка у него — Лолита, но и она по характеру — типично русская барышня.

Комм:  У Набокова все условное - и не русское. Условно русское? Нет даже этого. Типичное искусство для искусства, писанина ради писанины… (а чем еще в эмиграции заняться?)

Я понял, что никогда не буду писать об Америке, никогда не перейду на английский язык.

Комм: Слабак…

Три вещи может сделать женщина для русского писателя. Она может кормить его. Она может искренне поверить в его гениальность. И, наконец, женщина может оставить его в покое. Кстати, третье не исключает второго и первого.

Комм: Баба оставит в покое лишь того, кого считает гением - будет испытывать почтение и остережется донимать своей болтовней и капризами. Но мужику нужен талант особого типа, чтобы бабе внушить соответствующие мысли, по сути, заставить себя полюбить… - да, бабу только любовь заставляет считать гениальным реального - а не вычитанного, выдуманного, разрекламированного - мужика...

Жизнь коротка. Человек одинок. Надеюсь, все это достаточно грустно, чтобы я мог продолжать заниматься литературой.

Комм: У самого семья – значит, спекулировал на своем былом одиночестве? Или сначала разрабатывал тему одиночества, а потом короткости?!

Я лично пишу для своих детей, чтобы они после моей смерти все это прочитали и поняли, какой у них был золотой папаша, и вот тогда, наконец, запоздалые слезы раскаяния хлынут из их бесстыжих американских глаз!

Комм: Бесстыжих, но не американских... Хотя америкосы родственными узами не славятся... (В принципе, именно как писанина для родственников его литература зачетна)