Деревенька- моя деревенька

        Автомагистраль, соединяя столицу Беларуси Минск с златоглавой Москвой, через областной город Могилёв, а затем районные центры Чаусы, Чериков - за Кричевом делает крутое ответвление в сторону города Климовичи и далее- Костюковичи, Хотимск…
В четырёх километрах от агрогородка "Родня" от неё отделяется ещё один автодорожный рукав, хотя и благоустроенный, но более похожий на просёлочную дорогу, которая вонзается в населённый пункт "Судилы" и, извиваясь, бежит дальше в направлении, с одной стороны  к деревне Соболевка, с другой - Сидоровка, Мыслевщина, Недведь…
В двух километрах от Судил, среди леса и кустарников да густо поросшей травы, обошедшая сетью дорог, затерялась не большая деревенька “Слобода”. Трудно судить о происхождении её названия. Возможно, в далёкие времена легче было обеспечить жизнь? А может земля, как средство производства, была дешевле? А может- и то, и другое? Известно, что в лучшие годы здесь было не многим более тридцати крестьянских дворов. Растили скот, производили зерно и картофель, сеяли лён, на самодельном оборудовании ткали льняные полотна, шили и вышивали внутреннюю и наружную одежду. Молодёжь создавала новые семьи. Как правило они были многодетные. И летом, и зимой слышался стук топоров, топот на пастбище домашних животных, нетерпеливый писк поросят, кряканье домашних уток, гоготанье гусей. И конечно же- неугомонное детское щебетанье.
Природа густо одарила этот кусочек земли естественным богатством. В свободное время крестьяне собирали грибы, да ягоды. Тишина и спокойствие привлекали дикую живность. Обочины лесов густо заселились орешником. Поздней осенью, когда созревали плоды, заготавливали их впрок на длинные, какие тогда были, суровые зимы.
Уживались и хищные, и полезные звери. Заводилами хищных в округе были волки. Хотя они из-за своих коварных действий и преследовались человеком, благоприятная мелколесистость, да высокая плотность полезных диких животных позволяли им в достатке получать питание и сохранить вид. Да и надо ли было преследовать их, если бы не делали вред, уничтожая полезных домашних животных. Знал бы волк, что делает плохо, остановился бы, не тронул хозяйственное добро. Но в его глазах, руководимых аппетитом, всегда присутствовала охотничая страсть. Приходилось видеть волка, как показалось до полутора метра в длину, сначала напугавшего пасущихся поздней осенью гусей, а затем в красивом, затяжном прыжке дотянувшегося до уже летящей у земли полновозрастной гуси и вмиг скрывшегося в ближайшем мелколесье. И такое случалось почти каждый день. Доходило до того, что эти хитрые, матёрые животные выкрадывали домашнюю птицу, мелких животных во дворах даже днём. Да куда уж во дворах. Подкапываясь под деревянные фундаменты, волки забирали мелких животных: поросят, овец, птиц. Наглости в отношении между человеком и этим видом природы не было предела. Представьте себе, чтобы защитить домашних собак, охранников дворов, их забирали на ночь в жилые помещения. Парадокс! Но реальность.
Находя у окрестности деревни останки диких животных - лосей, кабанов и коз, а также крупных птиц, сыпались в их адрес проклятия населения. Только и разговор вёлся по утрам о волках, о беде, которую они приносят. Разговор о них, как о войне. Кто кого взял! Казалось, если бы не они, о чём и говорить было?
- Слышишь, Петро. На погосте в лесу эти отщепенцы лося уложили. Такого великана. В самой силе. Судя по отросткам рогов – лет восемь.
В сторону дороги на Сидоровку, останки тетерева лежат,- вторит ему голос Василия. А ещё дальше - козочка,- вздохнув, продолжил он.
-Бить их надо. Устроить им Слободской котёл,- послышался голос Степана. Фронтовика. Прошедшего войну и невредимым вернувшимся домой. Назавтра целый день готовились к облаве. Чистили ружья, готовили охотничьи патроны. А с вечера поставили капканы, надёжно их закрепили.
-Придут. Никуда не денутся. Мяса столько осталось. Природа их такова,- между собой тихо разговаривали слобадчане. Где- то в гущаре отлеживаются. С притёмками явятся.
Знали сельчане, что хитрости этому зверю не занимать, но решились… Назавтра возле капканов виднелось множество следов. Вытянутых, крупных. Их никак нельзя спутать со следами других животных. Помятая трава. Следы кружились на месте. Видимо нервничали. Но к приманке не подошли. Так и ушли несолоно хлебавши. Почувствовали ранее присутствующего человека.
Назавтра весь день взрослые мужики колесили по густым кустарникам, лесным завалам, там, где была наибольшая вероятность встретить этих коварных животных. Но тщетно. Ни волков, ни следов.
-Нет, мужики. Не под силу нам это мероприятие. Не специалисты мы. Надо обращаться к охотникам. С шутками, перебивая друг друга, они возвращались домой. И снова жизнь текла своим чередом. Каждый сам по себе. Люди занимались созидательным трудом, волки - обеспечением достатка стаи. И зимой их следы кружились вокруг деревни, животноводческих построек в надежде: а может что- либо перепадёт? И просто по утоптанным населением тропам. А в долгие зимние ночи слышались их протяжные завывания, приводившие в ужас домашних животных. И не только: детей и женщин- одиночек, то же.
Да если бы только волки. На песчаных возвышенностях зияют отверстия лисьих норок. Они так же любят полакомиться домашней птицей. Хотя они то- же хищники, но вред от них не так велик. Вот и сейчас у скирды свежеуложенной соломы, сидя на задних лапах с высоко поднятым туловищем устроилась «Патрикеевна». В одно мгновение она делает решительный прыжок  и, разгребая лапами, она ищет добычу.
-Мышкует,- уверившись, подумал я. Грызуны - их главный рацион. От них ещё больший вред. Сколько зерна поедают, да садов выводят из строя. И сама- то промышленное значение имеет. Шубы, да воротники.
Невдалеке прошёл лось. Остановился. Посмотрел вокруг. Затем, неспешна, направился в соседний кустарник. Поднял голову. Сорвал несколько молодых, однолетних побегов. Заметив человека, спокойно удалился в ближайшее редколесье. Привыкли к человеку и звери, и птицы. Привыкли они к тишине без выстрелов и лая гончих. Ранней весной и летом почти круглые сутки не затихает кваканье лягушек. Нет- нет, да под ногами слышится лёгкий шелест пресмыкающихся. К этому сельчане привыкли. Для них это  норма жизни, уклад, который формировался веками.
Люди, звери и другая, населяющая этот край живность, живут сами по себе. И, как казалось, каждый вид, будто животный или растительный, таким состоянием доволен.
Шли годы, десятилетия. Урбанизация и на селе вытеснила мелкотоварное производство. Молодёжь потянулась в города, промышленные центры. Становились металлургами, военными специалистами, педагогами, агрономами, зоотехниками.
Всё меньше и меньше оставалось дворов. Деревенька Слобода, как толстый лёд на соседней сажалке с наступлением теплоты, таяла на глазах. Всё реже стали слышны детские голоса. Да и откуда им быть? Рыба любит глубину, человек- лучшее. Лишь далёкие и близкие предки на могильных погостах навечно остались на этих незабываемых, милых сердцу местах.
Досталось и диким животным. Поубавилось хищников. Не выращивается домашний скот и птица. Как и дома, исчезли  с земли животноводческие фермы. Малые. Нерентабельные. А вместе с ними - один из источников их питания.
Да и человек тому повинен. Интенсивные технологии волей – неволей уничтожали помёты зверей,  разрушали птичьи гнёзда. Смывы с полей удобрений и ядохимикатов отрицательно влияли на водную живность, а осушение болот - на фауну. Но жизнь - есть жизнь. Выбирают меньшее зло, более ощутимую пользу.
Уважая предков, ежегодно находим время, чтобы отдать дань благодарности, посетить захоронения, привести их в надлежащий вид. Вспомнить прошлое и поделиться о настоящем. И всегда, посетив их вечное жильё, ощущаешь чувство облегчения. И так из года в год.
Вот и сегодня в канун дня Святой Троицы голубой ВАЗик,  шурша шинами, несёт нас по утреннему ещё влажному асфальту в сторону Слободы, точнее к предкам на погост. Дорога не близкая. Надо в меру спешить. Выехали на проспект Держинского, затем, повернув направо - на кольцевую дорогу, на Могилёвское шоссе. Разговор о вечном, добром. Настроение приподнятое. Этому способствует погода. Взошедшее солнце создаёт непревзойдённый уют. Через стёкла салона во всю ширь светится кристально чистая роса. Плетенье паутины напоминают кружевное ожерелье. Запах свежести, какой бывает только в середине лета.
Всё выше поднимается солнце. На дорогах увеличивается плотность машин. Бегут, как и наша, со своими замыслами. У нас она особенная, желанная. К родителям. К родителям их родителей.  Навевает: некогда  так и для нас кто-то будет идти, бежать, ехать, спешить. Такова природа, такова жизнь. И это реальность современности. Взгляд в будущее.
Уже около часа в пути. Судя по указателю впереди город Червень. Справа от нас встречает артиллерийское орудие - памятник победы в Великой Отечественной войне. В памяти воскрешаются те,  кто ценой жизни нёс порабощенному народу освобождение от фашистских захватчиков. Вспоминаем былое. Партизанское движение. Освобождённый Кличевский район, объявленный  во время войны Советским. Тяжелейшее военное детство. Холод и голод.
Проехали город Березино, по мосту пересекли величественную реку Березина, а вскорости - Могилёв, Чаусы…  Ранее полудня показался город Климовичи - за ним – населённые пункты Родня, почти рядом - Судилы, за которым погост,  к которому, мы не без волнения стремились.
Работа спорилась. Через несколько часов захоронения преобразились. Засверкали яркостью красок. От чего на душе стало легко и приятно.
За небольшим отдыхом супруга говорит:
-Давайте съездим в Слободу. Как – никак, Родина. Сёстры поддержали. Да и как не поддержать. Именно в этой, когда- то благодатной деревне прошло их босоногое детство.
ВАЗик, проехав по сыпучему песку до деревни Сидоровка, повернул налево. По грунтовой дороге, разделяющей почти на две равные части деревню, устремился в мелкий кустарник. Проехав до полукилометра и объехав со стороны большую, развороченную тракторами лужу, буквально воткнулся  в деревянный неблагоустроенный настил. С трудом его преодолев, поднялись на взгорок.  Дальше дороги не было. Естественный для легкового транспорта тупик. Вышли из машины. В стороне стоял одинокий домик, из печной трубы которого поднимался белесый дымок. Окинули взглядом некогда процветающую деревню. Среди устоявшихся сосен, ольх да берёз ещё сохранились разрушенные, полусгнившие строения. Лишь печные трубы напоминали о некогда активной жизни населения. Завороженные удручающим впечатлением, стояли молча.
Прошли дальше. Туда, где когда то была улица. Она тоже была густо поросшая травой и молодыми деревцами. Подошли к сажалке. Она, как и во все времена, не изменилась. По всему зеркалу воды игрались комары. Да и понятно, это их местообитания для размножения. Пытаясь поймать насекомых, резвились мелкие рыбёшки. Сейчас им вольготно, никто не беспокоит. В отдалённом углу устроились с десяток жёлтых лилий. В окрестности слышится громкий оркестр лягушек. Они у берега и на воде. Проходя, они отчаянно ныряют в воду, и, не задерживаясь на глубине, появляются на поверхности, с любопытством созерцая на пришедших.
Но, как показалось, наше посещение не единичное. То там, то здесь видятся свежие углубления от копыт крупных и мелких животных. На мягком, увлажнённом грунте виднеются по два заострённых пальца. Два других позади – маленькие. Сомнений не было: это полновозрастной лось. А вот и подтверждение довода. На противоположной стороне возле склонённой к воде ивы стояла лосиха. Только- только испив чистой водички, которая ещё стекала по подбородку, она пристально всматривалась в нашу сторону. Достаточно окрепший лосёнок, изведав свежей зелени, приблизился к промежностям матери и стал, подбивая головой вымя, лакомиться её молочком.
-Большой уже, растительности достаточно,- загадочно произнесла одна из сестёр.
- Такова их природа,- вторглась в разговор другая.
Лосиха не переставала следить за нами. Казалось, она бы ушла, но лосёнок сдерживал её намерения. Было от чего волноваться. Непрошеные гости, которых практически не было много лет.
Уходить надо!- спокойно произнёс я. В таком случае зверь бывает особенно опасным.
Поднялись на возвышенность. Развернулись в сторону некогда красивой деревни. На щеках пробилась предательская слеза. Что думал каждый из нас?
Сколько бы стояли в таком состоянии - неизвестно. Из оцепенения вывели шорохи со стороны посевов ярины. Как сговорившись, повернули головы. Из прилегающего к полю мелколесья спокойными, от чего показались вялыми, прыжками выпрыгнул заяц. Заметив нас, не испугался. Наоборот, присев на задние лапки, присматривался к каждому из нас. В сознании вспыхнуло  неописуемое создание природы. Крупный. Этак килограммов пять-шесть. Тёмно- бурый окрас волос спины. По бочкам – светлее. Длинные прямостоящие ушки. Да большие на выкоте глаза вызывали восхищение. Хотя мы были в относительной близости, у него ничто не вызывало беспокойства.
Пока мы любовались увиденным, из того же мелколесья опять-таки не торопясь выпрыгнул похожий на первого-второй заяц. Посидев рядом, они, развернувшись и сделав несколько прыжков в сторону снова остановились. Позировали. И так несколько раз. Мы с удовлетворением смотрели как они удалялись с поля зрения. О чём думали глядя на нас эти прекрасные существа? Неизвестно. Но, предполагается, видели в нас призраков некогда активной на этих местах жизни. С ностальгией о прошлом, перешёптываясь, ВАЗик увозил нас домой. Увозил, чтобы на следующий год вернуться.