Семья моя. Анна

Продолжение. Начало в «Семья моя»
http://proza.ru/2022/02/27/1378

Давно знакомая и привычная какофония звуков, издаваемых старой дрезиной, как то ни странно, начинала постепенно выколупывать Анну из жесткого кокона горя, куда она пряталась последние дни. Но зачем обманывать себя?
И о смерти Федора она узнала еще в больнице, поняла и умом, и сердцем. Он приходил к ней в палату, явился красивый и веселый, крепко обнял ее и был такой горячий, просто как пламя, качал и кружил, смеясь, а ей было так хорошо и спокойно, она ничего не боялась, чувствуя его горячие руки, а ведь под ними не было земли, неба тоже не было.
Потом Федя стал плакать, его слезы смочили ее казенную рубашку, он отстранился и исчез неизвестно куда.
Утром она впервые за много дней беспамятства проснулась в сознании. Грубую больничную рубашку, мокрую от пота, ей сменила санитарка.

Днем неожиданно ее навестил фельдшер, забиравший чеха, отводя взгляд, буркнул, что дети в порядке, пожелал выздоравливать, положил на стул марлевый кулек и поспешно ушел. В кульке были две большие луковицы, чеснок зубками и печеная в мундире картошка.
Ночной сон, приход фельдшера и особенно эта передачка окончательно уверили ее, что Феди больше нет, он ей больше не помощник по жизни. Она была слишком измучена и слаба, чтобы что-то решать и укрылась печалью, но довольно, довольно, пора думать о жизни, о детях.

Поблескивали от мороза рельсы, дрезина вздрагивала на стыках и путь казался нескончаемым, но все же закончился.
Девочки встречали Анну на крыльце, смотрели настороженно, и она заставила себя улыбнуться. Тотчас все изменилось, дочки защебетали, бросились к ней, парень стал прощаться, и она внезапно вспомнила и его, и имя.
- Зашел бы погреться, Николай, - предложила.
- Да я и не замерз, - улыбнулся парень и вытер шапкой потный лоб, - вам завтра на станцию надо, я думаю, так вы меня ждите. Утром планерка в восемь начнется, я возьму дрезину с движком и приеду, ждите.
Выслушав сбивчивые благодарные слова Анны, парень махнул ей рукой и уехал.

Как хорошо, что Анна все же зашла в магазин на станции, купила дочкам угощение, раньше без этого отец никогда не приезжал. Отложила Анна тяжелые разговоры о сборах хотя бы на вечер, угощали ее дочки ужином, хвалила она их, ласкала, солнышком своим называла. И думала с грустью, что только возле мамочки в детстве получат девочки настоящую любовь и ласку, а потом много будет им обид и тягот, ох, как много.

Грустила Анна и любовалась на дочек - красивые, толковые, умные девочки, надо как-то вот образование им получить, помощь нужна, но вот она, мать, это и есть помощь детям.
- Вывернусь наизнанку, но детей выучу, - думала Анна и верила, что силы у нее найдутся.

Уложив спать малышку Женю, Анна со старшими обсудила предстоящие сборы. Как и куда они переедут, неизвестно. Договорились, что Аня и Нина соберут себе вещи, необходимые в интернате до конца учебного года.

Утром Николай приехал рано, в дороге разговорился и огорчил Анну сообщением, что он поспрашивал народ и желающих сдать квартиру портнихе с тремя детьми и без мужа не находилось совсем.
- Сегодня воскресенье, базарный день. Надо бы вам на базар пойти и с деревенскими поговорить, сейчас в деревне и пустых домов полно, и работа найдется, кому чего пошить, - серьезно сказал парень.
- Ты это сам придумал, или подсказал кто? - переспросила Анна, сама радостно удивляясь такому решению.
- Мамка мне подсказала, а она женщина умная и здешний народ хорошо знает.
 — Вот спасибо ей передай, я, пожалуй, с базара и начну свои поиск. И тебе спасибо, Колюшка.

Базар был не очень большой и совсем не шумный, торговали кто чем был богат - сена несколько возов стояло, продавали кур и гусей, вязаные носки, варежки, молочный был прилавок и очень скудный мясной. Покупателей было еще немного, продавцы тщательно раскладывали товар, Анна приглядывалась к людям, обдумывая, к кому можно обратиться со своей бедой. Слабость напомнила ей о себе головокружением, и она прислонилась к аккуратному стожку сена, сложенного на дровнях.
- Дамочка, иди вот на лавку садись, - услышала она мужской голос и оглянулась. За ее спиной на лавке сидел мужчина в кожушке и мохнатой шапке, он рукой показывал на лавку, приглашая присесть.

Ну как же часто простой случай все вдруг изменяет, словно кто-то невидимый, но милостивый поставил лавку на базаре, посадил на нее доброго человека, участливо спросившего у Анны, что привело ее, по-городскому чисто одетую, на рынок.

Боясь поверить в свою удачу, Анна все рассказала этому человеку и спросила совета, как у близкого человека, хотя они и знакомы не были, да ведь за тем она и пришла сюда, за советом, случайно или не случайно, но встретился ей участливый человек, выслушал внимательно, выкурил самокрутку и сказал:
- Кличут меня Степаном, я из села Тангуй, живу с семьей, пацанов трое, хозяйство. Наверное, можно тебе помочь, в селе дома пустые есть, хозяева кто сбежал, кого поубивали. Коли ты хороший человек и мастерица с шитьем, поможем с домом, и работа будет, у меня самого на парнях штаны ну просто горят, надо шить и штаны, и рубашонки, а и баба у меня модница, в селе давно портнихи нет. Я вот сено продам и домой, могу тебя взять с одной-то дочкой. Ты хоть назовись мне, страдалица.
- Анна Черепанова я, Анна, - от волнения и радости перехватило голос, и Степан засмеялся.
- Ну, давай уговариваться. Предупреждаю сразу, чтоб вещей не брала много, лошаденка у меня одна, не потянет, дорога дальняя.

Складывалось все так удачно, что Анна и не надеялась на такое.
Чуток похмурившись, Степан согласился переночевать в постоялом дворе, а утром приехать на станцию, где Анна со всем багажом должна его ждать. Ниночку и Аню они завезут в гимназию, благо, она близко от станции. А потом они отправятся в село Тангуй, где ждет их новая жизнь.

Все получилось более чем удачно, Анна и не думала, что почти незнакомые люди откликнутся на ее беду, помогут искренне и бескорыстно. От станции до дома опять ее довез Коля и, услышав про ее удачу с переездом, обещал рано утром приехать за ними и во всем помочь, ещё предупредил, что упаковать свой скарб ей поможет новый жилец дома, путевой обходчик Петр, который уже на месте.

Да, это решало многие проблемы, болезнь и постоянная тревога совсем лишили Анну силы. Но сборы не заняли много времени. Молчаливый Петр упаковал в одеяло швейную машинку, Анна сложила в ведро столовые приборы для всей семьи, а еще мягкий узел с вещичками себе и детям, самое необходимое. Остальное, все такое дорогое сердцу, с радостью и надеждой когда-то приобретенное для долгой счастливой жизни, оставалось в домике, Анна обвела рукой свои пожитки и сказала Петру:
 - Пользуйся.
Петр спокойно ответил ей:
- Спасибо, я все сохраню, как сможешь, приедешь и заберешь. Не волнуйся даже.

Наутро получилось тоже, как было задумано. Приехал Николай, вдвоём они погрузили на дрезину собранные вещи, Анна тепло одела веселую Женечку, которая беспечно радовалась прогулке.
Старшие дочери все понимали. Аня упрямо сжимала губы, Ниночка плакала, не скрывая слез. Анна обняла всех троих,
- Присядем на дорожку, - сказала, присели они на секунду.
Анне хотелось плакать, кричать что есть силы, покидая навсегда дом, где была счастлива, и отправляясь в неизвестно чем грозящую даль. Но она устояла и даже улыбнулась, ведь рядом были дети, им было еще страшнее. Она сама в последний раз закрыла дверь, возле крыльца передала ключи Петру и все же не выдержала, упала на колени в снег, вскинула руки к небу, отчаянно вскрикнула.
- Силы небесные..., -
испуганно подскочил к ней Петр, помог подняться и она пошла к дрезине, уже не оглядываясь.

Степан уже ждал их на станции, мужчины быстро загрузили сани, усадили детей, Степан был доволен, что груз невелик, на вопросы Петра и Коли рассказал, откуда он и уверил, что никто не обидит Анну и детей. Но все понимали, какой отчаянный шаг делает одинокая женщина с ребенком, да где же другой выход?
Мир не без добрых людей, Анна поблагодарила помощников и отправились в путь, оставив в гимназии строгую Анечку и заплаканную Нину.

Дорога была долгая, но показалась не утомительной, а даже интересной. Малышка Женечка воспринимала все как игру, Анна с удивлением оглядывала деревья, вплотную подступавшие к дороге.
- Сколько же у вас лесу здесь, чей он? - спросила у Степана, тот ответил:
— Это тайга. Барская была, теперь, как революция прошла, говорят, что наша будет, да кто его знает. Для меня тайга как дом родной, кормилица и спасительница.
Грусть звучала в голосе Степана, и Анна постеснялась любопытствовать. Время от времени по команде Степана Анна с дочкой спрыгивали с саней и бежали рядом, однажды был настоящий привал, Степан кормил свою лошадку овсом, а пассажиркам своим вскипятил чай в котелке, соорудив костерок прямо на дороге.

Так и прошел день. К вечеру подморозило, на светлое небо вылезла полная желтая луна принялась разбрасывать по снежному насту сияющие драгоценные каменья, изумленной Анне казалось, что вот выйди на дорогу и наберешь полную горсть жемчугов и алмазов.
- Глянь, луна-то разыгралась, наст блестит, как стеклышко хрустальное, -сказал Степан, тоже не оставшийся равнодушным к необычной яркой красоте.

Село в эту пору было пустынным, ни одно окно не светилось в домах на широкой улице.
Наконец, Степан остановил лошадь, рукояткой свернутого кнута застучал в раму окна без ставен и зычно крикнул:
- Марея, выдь скорей, Степан я.
Ждать не пришлось. На крыльцо вышла Марея, в накинутом на плечи тулупе, валенках на босу ногу и упрекнула.
- Чего шумишь, Степа, я Любку кое-как уложила, она сегодня меня ухайдакала, ревет весь день, не спит никак.
- Дак полнолуние, глянь сама, луна детей беспокоит, - серьезно сказал Степан,- я тебе жиличку привез, пусть ночует у тебя, она тоже с дитем, спит вон в моем тулупе, завтра откроешь женщине Платоновскую избу, да и помоги, что надо там. Анна портниха, жить здесь будет. Учти, ее из города прислали, из самого Нижнеудинска.

Последние слова, видимо были решающими и Марея даже возражать не стала, Анна подняла Женечку, и они вошли в теплую комнату, где уже лежал для них на полу полосатый тюфяк и лоскутное одеяло.
Не раздеваясь, они улеглись, Женя тут же уснула, а к Анне сон не приходил. Проснулась и заплакала хозяйкина дочка Любка, мамаша и ругала ее и ласкала, но ребенок заходился от слез. Такой детский плач был Анне знаком по своим детям, это животик пучило у младенчика, слабые у них животишки. Не выдержав, встала и подошла, измученная Марея безропотно подала ей малышку.
Анна привычно положила девочку, осторожно погладила, кругами помяла твердый животик, поработала короткими полными ножками, подняла их повыше и скоро увидела, как старательно, изо всех силенок, напрягается маленькое личико, ребёнок тужился, выполняя свое важное трудное дело. Марея швырнула в угол запачканную пеленку, молча рухнула на кровать и уснула.
Анна чуть покачала малышку и она, уставшая от плача и боли,
Тоже заснула. Уложив девочку в кроватку, вернулась на свой тюфяк, но до утра так и не сомкнула глаз.

Продолжение следует...