Финно-угорские следы в Дагестане

               
                Часть 1. Лексика    

На  фоне несомненных успехов  дагестанской исторической науки содержание нижеследующего лингвистического  очерка  специалистам по истории  региона  может  показаться  неожиданным, чрезмерным  и даже  в определенной степени вызывающим. Тем не менее, на их  суд  выносим небольшую работу, которая  в случае  подтверждения обозначенных  в  ней  узловых  моментов, как минимум, может  изменить наши представления об  историческом  прошлом  дагестанских  народов. Речь,  прежде всего, идет о  довольно заметном лексическом пласте в исконно дагестанских  языках  и  кластере субстратной  топонимики  региона, обнаруживающее  свое  фино-угорское происхождение. Ниже  в  достаточно  простой  и  доступной  для понимания  не только специалистов, но и рядового  читателя, форме  приводим материал, подтверждающий озвученный тезис.  Единственная оговорка  заключается в том, что на передний план  в  разделе  лексики  как  бы  выходит  контент агульского языка (обусловлено это тем, что примеры  из него были под рукой), хотя  содержательная часть очерка  в меру своей  осведомленности  мы  постарались  разнообразить свидетельствами и  из других  языков. Название  языков  и диалектов  дается в сокращениях

АРС – агул. арс «серебро»; авар. г1арац  «деньги»; дарг. арц «монета»; кайт. арц «серебро»; лак. арцу «деньги». В авар. г1 – в  начале  слова  восходит  к  исконному *в-,  с учетом  которого  реконструируемый  для  дагестанских языков  основа *варз  означала  «луна, месяц», вследствие чего  и  серебро считалось «лунным  металлом».  Через  промежуточное  звено  *арзо  он  сопоставляется  со словом  аржо «ржавчина»  эрзянского языка. Переход значений  металл – ржавчина  вполне допустимо. Ср. в этом плане  в дагестанских языках  в одних  махх «метал, железо», когда  в других  махъ – ржавчина. Есть основания полагать, что в конечном итоге  данная  лексема  была  заимствована  не  из фино-угорских  языков  в  дагестанские, а - наоборот, в  фино-угорские (и не только)  из дагестанских. См. в этом плане также  иран. (собират.) арз «валюта», хотя  при заимствовании фино-угорские  языки  вполне могли обойтись и без  иранского  посредничества.

БАРЦ1АК: агул., лезг. барц1ак - «буйволенок», перен. «растрепанный, лохматый человек».  Сопоставляется  с  удмур. парась «свинья» (откуда, кстати, и русск. поросенок). Известный в прошлом дагестанский  языковед  Р.И.Гайдаров  дагестанские формы  ошибочно пытался  возвести к авар. названию льва  «гъалбац1», полагая, что  смешение  значения  было  вызвано   повышенной  волосатостью  буйволенка, напоминающего гриву  хищника. Но это, конечно, не так. Суф. – к  в  местных формах обусловлено  использованием  их  в переносном значении  и  имеет уничижительный оттенок. Для  фино-угорских языков  профессор И. В. Тараканов, опираясь на работы В. И. Лыткина, А. Йоки и других  ученых, предполагает  индоиранские  заимствование. Но является  ли  индоевропейским, а не фино-угорским  приобретением это слово в дагестанских языках сказать сложно.

Г1АМП: агул. г1амп (г1ампа, г1апац, г1анф) - «лай, собака; хищник, перен. болтун». Обнаруживает сходство  с  хант. аьмп (amp) – «собака». В данном случае  гортанный  г1-  в  агульской  слове – это  наращение  в  начале слова на месте гортанной смычки. См. также лезг. амп - «лай» 9возможно звукоподражательное».

Г1АР (1): агул. г1ар. Обнаруживается  в  названии  невысокой  горки  возле  села  Бедюк Агульского района  Г1ара-хъ - «за  горкой»  из  исконного  <*вара-хъ, основа  которого  сопоставляется с   общефино-угорским  вере (vere) «гора»  в  современной его артикуляции. Тот  же корень обнаруживается в составе топонима Избербаш, но об этом  см. в разделе, посвященном топонимике.

Г1АР (2):  агул. г1ар - «жижа, муть, жидкая  грязь»;  кайт. а1ра  «грязь, жижа». В агул. инициальный г1- наращение  на месте  гортанной смычки в начале слова. Не имеют собственной этимологии  и сопоставляется  с  коми-зыр. и коми-перм.  ар «трясина, топь»; сырое кочковатое место, ложбина, занимаемая  в  половодье  водой; сырой болотистый луг».

Г1УР:  агул. г1ур (уьр) - «озеро, пруд, лужа»; лезг. вир (уьр) «озеро, пруд, лужа»; авар. г1ор «река», х1ор «озеро»  и  др..  Для  агул. г1ур  и  диалектного  уьр  и  авар. г1ор, х1ор  реконструируется *вур (*вор), имеющие общие  черты  с  лезг. «вир». Теоретически на место реконструируемого  губно-губного  *в- может претендовать и  среднеязычный  *й. Однако в данном случае  предпочтение  отдается  первому, поскольку  лезгинская  версия  лексемы «вир»  уже содержит  в  себе  восстанавливаемый  звук.   В фино-угорских языках  с ними  сопоставляется саам.  йавре (j;vr;)  – «озеро», фрагмент  которого  мог отложиться  в  дагестанских языках, если  как источник заимствования  для  них  исключить пехлеви, где  «вар»  также означает  «озеро; море».

ЙАЛ: агул.(керен. диал.) йал - «бег, кросс». Не имеет дагестанских ни параллелей, ни  этимологии. Сопоставляется  с  марийским йол «нога». В этом плане  значение  агул. глагола  йал акьас - «бегать, бежать», т.е. «делать, совершить  бег», букв. «делать ногу»  обнаруживает  свой метафорический характер. Для  сравнения  следует обратить  внимание еще на одно подобное  образование - хил акьас «воровать», букв. «делать руку», который формируется по тому  же принципу.

ЙИРЖ: агул. йирж / ирдж  - опознавательная метка  на ухе животного, наносимого в  виде различных порезов; цах. иж; авар. г1уж. Дагестанские лексемы сопоставляется с  эрзянским  аржо – «зазубрина, щербина»; мокша  аржа – «зазубрина, шрам, метка».

К1АНУ: лак. к1ану  «место»; авар. т1ину «дно»; лез., таб. к1ан «дно»; агул. к1ен – то же. Сопоставляется с  хант-манс. кан «место».   
               
ККАНЧЧ:  агул. кканчч - «клык»;  авар. гожо (диал. ганж, ганжи) «клык, зуб, зубец», сюда же авар. гежем «торчащий из земли камень», а также  авар. гозо / гузо, ботл. газа, годоб. гваза и др.  «клюв».  С приведенными дагестанскими  словами сопоставляется  удмурт. гижы  (в др. перм. яз. гыж/гуж) "коготь, ноготь".

ККАТТУХ:  агул. ккаттух «невзрачный маленький  дом, маленькая комната; лачуга, хибара». Сопоставляется с  хант. кат (kat) «дом», фин. katu "улица, а также русск. катух  «овечий хлев». Не исключено, что в  фино-угорских и русском  языках это слово  усвоено из  иранских. См. в этом плане согдийское  кат – «дом, жилье». К  ним на иной ступени чередования  примыкает с  одной стороны  и такие  дагестанские  слова, как агул. къатта «дом», лак. къатта  «дом, комната»; цах. к1оди «маленькая хижина» и некоторые  другие, а с другой - др.-иран. *ката «комната, кладовая, погреб; подземное  помещение», а по  другой  трактовке «помещение  для  временного  хранения  трупов  умерших». Сюда  же и  иронское къатта «дом». К приведенным  словам примыкает еще хорошо знакомая  всем хата (рус., укр.), который  считается древним  славянским  заимствованием из  языка скифов и сарматов (kata «дом, землянка»), где оно является суф. производным (страд. причаст.) от кат- «копать», т.е. хата буквально переводится  как  «выкопанная в земле»).

Фино-угоские  языки  здесь  представлены  мар. кудо, мордв. кудо, куд; фин. kota; эст. кoda; карел.(вепм.) коти / коди. Во всех ф.-у. яз.- «дом, здание»; «хозяйство (кар.)»; в саам. кода / кота «дом, хижина, летнее жилище; шалаш». В целом, здесь мы имеем несколько  рядов  параллелизмов, этимологически  восходящих к единой исходной точке, благодаря   которым  определение источника обогащения дагестанских языков представляется  несколько  затруднительным.

ККУЗАЙ:  агул. Ккузай  - доисламское имя собственное. Сопоставляется  с  удмур.  кузьё «хозяин». Основанием  для сопоставления  этих лексем является то обстоятельство, что в даг. языках отмечается еще ряд  доисламских  личных имен и прозвищ, которые  соответствуют как по звучанию, так и по значению определенным  аппелятивам  фино-угорских языков.

ККУККАЛАЙ:  агул. ккуккалай - вид  пирога  круглой  формы с  различными начинками. Соответствует  рут. гугалый «сдобный  рожок, гостинец». В ихрекском диалекте рут. языка  к1ык1ал  это разновидность хинкала  из кукурузной муки, а также  имеет значение  «кусок», «комок». В амсарском говоре  оно  звучит как  «гугалы»  и  означает  «небольшой  круглый хлебец». В удин. языке ккокколи «кусок  хлеба», а в  инголойском - к1ок1ой  это  «круглый  хлебец». Инголойцы  в  истории  известны, как  огрузинившийся  дагестанский  народ. Поэтому наличие  в языке инголойцев  анализируемого  слова  можно расценить как  субстратное проявление. Обращает внимание  то, что  из дагестанских языков  это слово фигурирует  лишь  в  языках  лезгинской  группы.

Вторая  линия  развития  данного  слова  находим  в индоевропейских языках:  тохар.  кукале «колесо», откуда, как полагают, оно проникло и  в  нивхский – кукуш «колесо». См. также  греч.  куклос «колесо»  и  русск. кулич, развитие  которого, как полагают, связано с  греч. koulliki(on), развывшемся  из  древнего  kollix – «круглый  хлеб» (к-  на славянской  почве  перед гласным переднего ряда  изменился  в  -ч).

В фино-угорских языках  данная лексема представлена такими формами, как: марийск. когольо «пирог», ккукка – детский хлеб, соответствующий  также  осет. гуукку «пирог».  Сюда  же  и чувашский  язык  со своим  заимствованным из фино-угорских языков  кукаль – «пирог». Но, поскольку  ни один из  отмеченных индоевропейских языков  по разным причинам  рассматривать в качестве  источника заимствования  дагестанского слова  не реально, остается предположить, что  им  могли  быть лишь фино-угорские языки

КУР:  дарг.(лит.), кайт. кур – «яма, как  зернохранилище  в земле»; удин. кур – «яма», перен. «зернохранилище»; лак. кур «пашня» с «дрейфом» значения  от  обозначения  места  хранения зерна  к месту его производства.  В фино-угорских языках слово «кур»  представлена  значениями «яма, пропасть»: фин., карел, киорра, люд. киор(ре), вепс, кор «яма»;  саам. курра (kurra), курр (kurr)  «отверстие», «лощина  между горами», а  также курья «залив»  и  «яма в реке»  и др. 

КУРА:  в дагестанских языках  слово «кура» представлена в топонимике двумя значениями – в качестве названия р.Кура  и  в  качестве географической  Кура (Кюре)  в Южном Дагестане, охватывающий  в прошлом  территории  соответствующие  нескольким современным районам. Во втором  своем значении  этот термин  относился к долине, где располагалось  село  Кара-Кюре, как административный  центр  старого Кюринского  округа.  Этимологически  он  тесно связан с предшествующим словом  и не имеет дагестанской этимологии, но в обоих значениях  находит свое осмысление на основе  фино-угорских языков, в которых  он  представлен такими значениями как  фин. куру (kuru) «длинное  узкое  углубление, заливчик  или ложбина»; саам.  курра (kurra), курр (kurr) «отверстие; лощина  между горами», курья «залив; яма в реке»; мокш. кура "пойма»; эст. куру (kuru)  «ущелье, узкий проход», фин. kura «грязь, слякоть», курья (kurja) «залив», «проток», «маленькая речка» и т.д. Как  заимствование  из фино-угорских языков  в указанных значениях это слово отдельными  диалектными  вкраплениями  регистрируется  в  русской и башк.  топонимике.

К1АП1АЛ:  агул. к1ап1ал – «поляна, небольшой  клочок  земли». В будухском языке к1ап1ал  - «участок посевов, прополотый  или сжатый  за определенный  период времени". Соответствует фин., карел (k;p;l;), люд., вепс. k;b;l ‘лапа’ или саам. диал. kiepe;, k';;ppe; ‘лапа’. В дагестанских языках  на основании  незначительных  размеров  участков  земли, для обозначения которых применяется это слово, оно подверглось метафорическому  переосмыслению. Этимологически неверно возведение  его происхождение  к  к1ап1 «косточка  яблока, груши»  или  к1ап1ал «скопище, куча, толпа, группа»  лезгинских  языков, как пытаются это делать некоторые исследователи.

КУЦ1АЙ  и  КУЦ1-КУЦ1:  агул. (в детской  речи ) - «песик, собака, щенок»  и возглас, которым подзывают собаку; хинал. ктю-ктю – тоже  возглас, к1ут1а «щенок. В чамалинском языке  к1уц1ц1 – «щенок»; В лакском куда  и  кец1а - «щенок», но  различаются  по полу - в  первом случае речь идет о щенке мужского пола, а во втором – женского. В  фино-угорских языках  им  соответствуют  венгерское  кутья ( kutya), «собака» и коми-перм. куч-кыч-куч - призыв, которым  подзывают собаку. В таком качестве это слово отмечается и в болгарском языке  и в грузинском (куци-куци), как ласковое обращение к собаке. См. также  для  средне самодийских заимствований  в  пратюркском и  общетюркском  ki  и  kilz «соболь».

Согласно  В.И.Абаеву  данное слово  для обозначения собаки  широко  распространено  в  иранских  языках, а  также  в  русск., болг., серб., латыш., далее  в  ряде  угро-финских  языках: осет. кудз, куз (куй) «собака»; курд. кисок, кусик» собака, пес»; перс. саьг «собака, пес»,  кути «щенок (диал.)»; талыш. /сыпэ/ кытаь, куьтилаь «щенок»; пехл. куутак «дитя, ребенок»; арм. котак «маленький». Из  северо-кавказских языков  к ним еще примыкают  чеч.(бацб.) к1ац1 «щенок»; лезг. киц1 «собака»;  рут. гудаь «собака».

В.И.Абаев  считает, что  слово, обозначающее «собаку» в перечисленных  индоевропейских языках  получилось  от  призывной  клички, с  которой  обращались  к  собаке (кут-кут! куч-куч!), хотя допускает  возможность  и  обратного  развития. Однако, вопреки мнению  известного исследователя,  номинативный  маркер  собаки  в  конечном итоге  имеет  уральское  происхождение и восходит к праформе  Куjна  с исконным  значением  «волк», от которого берут свое начало алт.  канГ (читается  примерно  как каньа»); тунгуско-манч. каси-кан «щенок»; тюрк. канн-цик «сука» (читается  примерно  как  кань-чык). Считается, что ближе  к  ним  романские: канис, кане, каине; герм. *куьйни «волк, собака»  из  * куон / кН «собака»  // к(j)л, к(j)н, к(в)л «собака, волк».

К данному ряду  примыкают  и следующие не отмеченные выше северокавказские параллели  общедагестанского характера:  агул. курч1ав – «волк-оборотень (используется  как  кличка женщины)»; цахур. курч1ав «оборотень», при кучук «щенок»  и куч-куч -возглас, которым подзывают собаку; удин. ккуччан // ккуьччаьн «щенок»; крыз. курч1; будух. курч1; инх. к1уч1е  «щенок»  и  др. Сюде  же  к1унц1ц1а «щенок» гигатл. диалекта чамалинского языка  и  агул. канц1а «маленькая собака», перен. «болтун, человек, который много говорит не по делу».  Если  ограничиться приведенным материалом, то для дагестанских языков  источником заимствования обсуждаемых  названий  собаки  могут  быть фино-угорские, а шире – уральские языки, так как, в них наряду  со значением «собака», в части своих  версий  сохраняется  и исконное  значение «волк», что в данном случае имеет значение.

Однако при более корректных оценках н-версии (канц1а и др.) следует, конечно, различить  от  р-версий (курц1ул и др.). Разница  фонетического  оформления  слов  может быть обусловлено  хронологической  разницей  заимствований. И будто  бы такое  положение  оправдывается  имеющимися  сведениями.  Так, по некоторым данным (В.Завьялов, Л.Розанова, Н.Терехова. История  кузнечного ремесла фино-угорских народов  Поволжья и Предуралья  и  др.) ранние контакты  фино-угров  с  обитателями  Северного Кавказа  имели  место  в 7-6 вв до н.э.. При этом исследователи опираются  на сходство  древних  традиций  кузнечного ремесла, соблюдавших в регионах расселения этих двух групп племен. Считается  также, что при  изготовлении  кинжалов  и  некоторых других  видов  оружия,  обнаруженных археологами   во время  раскопок, мастера  соблюдали  одни и те  же технологии  и придерживались  одних   и тех же  стандартов. Предлагаемая датировка   контактов  фино-угров  и северокавказцев  по времени  совпадает с  периодом  появления  на Кавказе  скифов, в составе  которых  уральские племена и  могли  оказаться  на юге. А что касается контактов  более  позднего  времени, то, судя по всему, они  начались  с конца 4 в. н.э.,т.е. где-то через тысячу  лет, когда фино-угры  явились  на Северный Кавказ  уже  в составе  гуннского конгломерата   племен.  Эти контакты  могли  продолжаться  до появления  в 7 в. в регионе  арабов, т.е., по сути, охватывает период равный  где-то  300  лет.  Еще одним  объяснением существующих в словах фонетических и семантических вариаций  могут послужить диалектные различия, присущие  изначально  языку-источнику. 

К1ВАЛ:  лезг. к1вал – «дом, комната»; агул. уст. к1вали «молельная  комната  вблизи  источника». Соответствует  манс. кол "дом". Из других дагестанских языков данное слово отразилось в названия лакского  села Ккули – центра одноименного района, с исходным значением «дом, комната, хутор».

К1ЕТ1А:  агул. к1ет1а  - «деревянная  лопата»;  лак. ч1ет1а – лопата (общее название); дарг. к1ат1о – «лопата». Сопоставляется  с  самоед. кито «лопата». Данное слово в  форме  к1ет1и  и  со значением «дубина» отложилось и в грузинском лексиконе. Однако вряд  ли  его  стоит считать источником обогащения  дагестанских языков. Скорее  наоборот.

К1УРК1УР:  агул. (керен. диал.) к1урк1ур  – «индюк, индюшка»; авар. къункъура «журавль»; лак. ини-к1ук1у - «аист». Сопоставляется  с  фин. курки (kurki) - "журавль";  вепс. kur'g' "журавль"; эст. kurg "журавль";  саам. к;ррк «журавль».

К1УЧ1:  агул. к1уч1 – «пуговица»; авар. кIичI "петля; силок, ловушка; крючок", кIичIараб  "кривой»; лак. к1ич1 - пуговица; цах. к1ыч1 «пуговицв». Из фино-горской лексике сюда приводим  удмуртское  кич "петля", кичен "петлёй". Возможно, изначально  и  агул. слово означало «петлю», затем название перешло  на  пуговицу.

КЬУРКЬ:  агул. кьуркь  – «горло, глотка, гортань». Обнаруживает  параллель с  фин. куркки «горло; гортань».
 
КЪАРХЬИЛ: агул.къархьил – «локоть». Этимологически представляет собой композит из къар-хьил, который   по первой  своей части  сопоставляется  с авар. квер «рука»; чеч. кара «рука (целиком)», а также из фино-угорсих языков  с  фин. koura "рука, горсть, лапа" и  венгер. кар «рука.

КЪАТТА:   см. ст. ккаттух  и лак. къатта «комната»

КЪУЗ:  агул.(керн. диал.) къуз – кличка слишком  высокой женщины. Сопоставляется  с удм., коми-зыр. кузь «длинный», кузьгес «длинее». В дагестанских языках понятия «высокий» и «длинный» не различаются.

КЪУКЪАС:  агул. къукъас  – высохнуть и стать твердым;  къукъуф «твердый». Сопоставимо с мар. кукшо, горн. диал. кукшы  «сухой».

КЪУ1Н: агул. (керен. диал.) къу1н – «состояние воды при нагревании, когда  уже не ощущается  холод»;  къун к1ес – довести  воду до такого состояния  нагреванием, букв. «убить къу1н». Дагестанской  этимологии  не  имеет. Сопоставляется  с  коми-перм. кын – «мерзлый, холодный, стылый».

КЬЯМЗУР:  агул. кьямзур  – «засоленный  творожный  продукт  на молочной основе, заготавливаемый  на зиму»; лезг. ццур; цах. кьялезун. Агул. и цах. формы представляют собой  перевернутые  композиты  состоящие  из *макь  «влага, жидкость», вышедшего из употребления + зур. В цахурском  случае  фрагмент  *макь- после  метатезы  под влиянием сходного с ним по звучанию названия  соли  изменился в  кьял-. Но в конечном итоге  агульский и цахур. фрагменты  -зур, -зун  и лезг. ццур  сопоаставляется  с мар. туар – «творожник». Развитие форм  туар - тур – ццур – зур – зун  вполне очевидны.

ЛАХ:  цах. лах – «очаг». Сопоставляется  с  мерян. лохма  «огонь».

ЛЕЗЕФ // (ЛАЗ):  агул. лезеф, лаз – «белый»; лезг. лацу «белый». Сопоставляется  с  хант. лозь – «синий», напрмер, в орониме  Лозь-шор, букв. «синий ручей».

МАХ1: агул. мах1 – «сыворотка  овечьего  молока»; лезг. мегь – то же; будух. мег1 «простокваша»; авар. махIа "влага" (детское "вода"). Сопоставляется  с  фин. mahla "древесный сок". Глотальные  -х1, -г1 дагестанских языков  помимо обычных  –в  и –й  иногда  восходят  и  к -гь. Однако неясно в каком отношении к приведенным лексемам находиться  араб. магьвун  «жидкое; водянистое, разбавленное  водой молоко»  и  курд. мегь «овца». Стоит также обратить  внимание  и  на  кум. нагь «сыворотка».

МАЗАЙ: агул. Мазай – «имя собственное». Сопоставляется  с морд. мази – «красивый», откуда  и  видимо  рус. фраза  арготического характера  «все на мази», что значит «все хорошо, все  прекрасно». Теоретически  имя Мазай  со значением «чабан, пастырь овец, овчар»  еще  можно было  сопоставить и с дарг. маза «овца», таб. марч «овца  и  др.  Однако этому  мешает  кайт. мазай «человек  с голубыми  или  зелеными  глазами», которым  изначально  могли  называть голубоглазых  северных  пришельцев.  См. в  фино-угорской  ономастике  в разделе личных имен, таких как, например, Балбер, Вараш, Елман, Кирдяпа, Кумоха, Мазай, Ошман,  Пурыш, Сулдеш, Теляк,  Шадра, Шомарь, Шугарь  и др./


МАС:  общедаг. мас – со значением «цена», «стоимость», реконструируется  С.Старостиным  для общедагестанскоего состояния. Сопоставляется  с фин. maksu "плата".

МАК:  агул. макар (ед. мак) – так называется один  из  способов выбивания  игрального  камешка  из одной  клетки в другую  в детской игре «Классики». При этом игроки  и сами  вслед за камешком должны  перемещаться по начертанным  клеткам, перепрыгивая  через линии  их то на одной, то на другой  ноге, словно переходя  воображаемые  кочки; бежт. мак «игра в Классики»; кайт. мак «игра  в Классики». Сопоставляется с фин. мяки «холм гора»; мерян. моко  «мох, пучок мха»; марийск. мыгыр «бугорок; шишка; желвак; горб». Сюда  же  фин. миккира / мукера «выпуклый, холмистый», фин. мигькира «шишка, желвак», эст. миигарика «бугорок».

МЕРЕ: лезг.мере – «ежевика»; лак. маьраь - «росток». Сопоставляется  с  фино-угорскими марйа (marja) «ягода». 

МУЗЕФ:  агул. музеф – «мелкий, маленький»; ч1укь-муз «чуть-чуть, немного», муз-муз – то же. Сопоставляется с морд. маза – мелкий.

НЕР:  лезг. нер – «нос».  Сопоставляется  с  мар. нер "нос", общеперм. нырысет; "первый" (< ныр "нос"), фин. nen; "нос, кончик, оконечность».

НИР: табаср, агул.(кош. диал.)  нир – «река». Сопоставляется с мар. (и общефино-угор.)  энер “река”. См. также Тарнаир  в  части, посвященной  топонимике.

ПАНКЪ:  авар. панкъ - «лепешка». Сопоставляется с морд. панго "гриб".

ППЕЛ: лезг. ппел – «холм».  В хант.яз.  пелэ (pel;) "холм", пай (p;j)  "куча".

ПИЛАР:  агул. пилар (ед. пил) - остатки после просеивания  муки  или  зерна, «отруби, шелуха». Дагестанской этимологии  не обнаруживает. В семантическом плане ближе к  фино-угор. (удмур.)  пыр "мякина" ("отходы"), чем к иран.  паьр(р) перо; пух, подшерсток; крыло; плавник; лепесток»  и  курд. пилпилаь «подвески (женские  украшение)»  и  пырполаь «шарики  из  теста, которым  кормят  цыплят».

ПУРАР: агул. пурар (ед. пур) – «седло  лошади»; лезг. прар – то же. Будто  бы  дагестанской этимологии  не обнаруживают. Но имеют  параллель с  фино-угорским  ваар (карел.) – «гора, возвышенность»  или  иногда  «гора, возвышенность покрытая  лесом». Как  можно  заметить, седло названо  по своим возвышающим (словно горки) головкам. Этим объясняется и употребление  его (чаше) во множественном числе. Данное слово в агульском  языке  отмечается  и  как  элемент топонимики  при обозначении  горы   Пуруг1, что  высится над с.Бедюк, которая  по своей  конфигурации  с двумя  пологими  возвышениями, напоминает седло.   

ПУС: агул. пус  – «окатыш лошади  или осла». Дагестанкой  этимологии  не  обнаруживает. Но, возможно, есть связь с селькуп. пус «сердцевина, ядро, спинной мозг».

ТАТАРАР: агул. татарар (ед. татар)  – «конский щавель и заросли  конского щавеля  в зрелом  периоде». Дагестанской этимологии  не обнаруживает, но находит параллель с  ф.-у. татар, таттар, таттри «гречиха». Возможно,  в агульском языке название было заимствовано благодаря семенам конского щавеля, которые по своей форме, а когда поспевают и по цвету напоминают  гречиху.



ХЪАРТ: агул. хъарт  – «старый, дряхлый человек»; авар. (диал.) хъартай  «Баба Яга»; лак. хъартсса «совсем старый». Дагестанской  этимологии  не обнаруживает. Но сопоставляется  с мар. карт – «жрец».

ХЪЯМЖ / ХАНЧ1: агул. хъямж / ханч1 – «коготь»;  цах. калянч1 - «коготь» (в  цахур. языке –м регулярно переходит в –л; см. выше кьямзур  при  цах. кьялзун); арч. ххамс «медведь». Сопоставляется  с  фино-угор. кимч (kim;) «медведь»; саам (тер. диал.) имжа – то же.      

ШИРШИЛИТ1: агул. ширшилит1  – «прозвище  слишком юркого, подвижного человека». Слово отмечается  в  керен. диал.  агул. яз., но местной этимологии  не имеет. Обнаруживает  параллели  в рус. диал. «шишел» в названии Шишеловка < *Шишелово < *;i;el, заимствованного, как  устанавливают исследователи  из  мар. шеньшале (;e;;al';, ;i;;al'i) «ящерица» (Матвеев, с. 217).  В агульском варианте  финальный  -т1 –  экспрессивный  суффикс.

Совокупность слов  данной  категории не ограничивается  этим списком. Но мы решили «пощадить» читателя и остановиться на таком наборе их, который, как мы  думаем,  достаточен  для сформирования  у него ясного  представления  о том, насколько тесными могли быть  фино-угорские и дагестанские контакты  в те далекие времена. Это кажется  почти невероятным, тем более, когда  историческая  литература  не дает об этом  никакой информации. Не  менее  интересной с точки зрения выбранной цели  оказывается  и содержание  дагестанской  топонимики, сведения о которой  мы попытались аккумулировать во второй  части  очерка. Но об этом чуть позже.
                (продолжение следует)   

Гаджи Алхасов