Свадьба с бусинкой

   Первый раз я вышла замуж в пять лет. Думаете так не бывает? А вот и бывает! У меня же было. Познакомилась я со своим женихом в очень странном и не романтичном месте  -  на помойке. Сейчас расскажу всё подробно.

   В нашем совсем ещё молодом посёлке мусорных баков не было. О них никто сначала даже и не подумал. В деревне мы почти весь мусор сжигали в печке. Что-то выносили на назём, он там перепревал-перегнивал вместе с навозом и весной этим удобряли огород. В общем, получалось так, что в деревне-то мусорные баки нам были без надобности. Посёлок — другое дело. Ну где вы видели в квартирах печки? Где мусор сжигать? В посёлке было так — пару раз в неделю по улице проезжал трактор с телегой. Все жильцы нашей пятиэтажки выбегали с мусорными вёдрами и выбрасывали мусор в эту телегу. А поскольку трактор приезжал обычно днём, когда все взрослые были на работе,  обязанность вынести мусор была на нас, детях. Ну а уж если заиграешься и проворонишь приезд мусоровоза — всё, копишь дома мусор до следующего приезда трактора. Влетало нам от родителей за такую провинность обычно здорово. Оно и справедливо конечно — ну кому приятно жить среди гор мусора? Летом ещё справлялись, но взрослые с ужасом ждали осени, когда мы, ребятня, пойдём в школу — кому мусор выносить? И вот, однажды вечером, после работы, наши мамы и папы собрали «мусорное собрание» прямо перед домом и стали вместе думать как эту проблему решать. Было весело и шумно. Тракторист дядя Вася, с прилипшей к нижней губе Беломориной, больше всех размахивал руками и кричал: «Не согласный я!» Все бросались его успокаивать и на какое-то время он переставал кричать и махать руками, но вскоре всё начиналось по новой. Сколько это продолжалось не знаю, потому как нас, малышню, разогнали по домам, но  взрослые они же умные — придумали выход! Мусорную телегу решили поставить на краю посёлка, чтоб жители могли вынести мусор в любое время, а когда телега наполнится трактор будет отвозить её на свалку. Все очень радовались такому решению и удивлялись - как оно не пришло никому в голову раньше.
   Уже на следующий день телега стояла на краю посёлка и это место тут же, с чьей-то лёгкой руки, получило название «мусорка». Вот вроде бы вздохнуть свободно и радоваться, так нет — новая проблема появилась. Телега высокая — взрослый может высыпать мусор из ведра, а нам, детям, не дотянуться, хоть плачь. Раньше, когда трактор проезжал по посёлку, наши вёдра высыпал в телегу тракторист дядя Вася, но теперь-то его не было. Вот так придёшь на мусорку и стоишь с ведром, ждёшь когда кто-нибудь из взрослых появится. В общем, взрослые конечно умные, но иногда и у них случаются недоработки. Но, как я прочитала в одном из маминых умных журналов: «Нет такой проблемы, которую невозможно бы было решить». Так что и эта проблема быстро решилась и однажды утром рядом с телегой появилась деревянная лестница, которую опять же какой-то остряк тут же окрестил «подиумом».  Правда, когда у дяди Васи было плохое настроение (взрослые называли это «с похмелья»), он не доезжал до подиума метр-полтора и так и оставлял телегу. Видимо боялся не рассчитать и случайно наехать и сломать лестницу. Страшного в этом конечно ничего не было. Если крепко держать ведро и хорошенько размахнуться, то мусор из ведра прекрасно долетал до телеги. Ну или в крайнем случае, если никто не видит, мусор можно было быстренько вытряхнуть у колеса. Но лучше не рисковать, потому что всегда находился какой-нибудь человек, который это видел и докладывал матери, и тогда предстоял очень неприятный воспитательный разговор.
   Вот и в это утро я прибежала на мусорку, а телега стоит так, что не дотянешься. И то ли я размахнулась слишком сильно, то ли ведро держала не очень крепко, но ведро вырвалось из моих рук и улетело в телегу.  Что делать? Без ведра домой нельзя — от матери влетит. Достать самой не получилось — борта у телеги высоченные, как ни примерялась, не смогла залезть. Села на лестницу и разревелась.
– Почему ты плачешь? – услышала я сквозь рыдания.
Я подняла голову, проморгалась от слёз и увидела перед собой незнакомого мальчишку. Местных-то я всех знала. Этот был совсем не похож на наших деревенских и поселковых ребят. Мальчишка был примерно моего возраста, худющий и какой-то уж слишком чистенький и ухоженный. На селе родители летом заняты на работе круглые сутки, и наши пацаны, летом предоставленные сами себе, пропадали на улице с утра до ночи, и потому были до черноты загорелые, с облупившимися носами, с вечными цыпками на руках. Стоявший передо мной мальчик был аккуратно подстрижен, с чистеньким, даже без конопушек, лицом. А уж одет как... Наши-то носились всё лето в одних и тех же синих трениках или драных шортах, в полинявших на солнце майках, а то и вовсе голопузые. Этот же был одет как принц. Шорты со стрелочками, наглаженная абсолютно белоснежная рубашка с морским воротничком, совсем не стоптанные и не рваные сандальки и такие же, как и рубашка белоснежные гольфы. «Точно — городской!» подумала я. Видели мы таких в Вологде, когда мама нас с сестрой возила на карусели в парк Ветеранов.
Пока я разглядывала мальчишку, мальчишка разглядывал меня. Не знаю какое я на него произвела впечатление, но мне он понравился и я решила продолжить знакомство:
– Как тебя зовут?
– Сергей Димонин. – вежливо и как-то уж слишком торжественно представился мальчик. – А тебя как зовут?
– Лялька. – ответила я без лишних церемоний.
– Очень приятно. – совсем уж по-книжному выразился мальчишка.
Я засмеялась:
– Ты к нам из Вологды приехал? На лето погостить?
Мальчишка серьёзно посмотрел на меня, подождал когда я закончу смеяться и снова очень вежливо ответил:
– Нет, мы с папой приехали из Ленинграда. Папе здесь предложили работу. Он инженер. Наверное мы будем здесь жить, если мама захочет приехать.
Я читала про Ленинград. Знала, что это большой город, даже больше Вологды. И про инженеров что-то слышала, но толком не представляла чем они занимаются. Но всё-равно я сделала очень серьёзное лицо и с умным видом закивала:
– Да, нам очень нужен инженер тем более из Ленинграда.
– Лялька, ты почему плакала? – сменил тему беседы мальчик.
Я, увлечённая разговором и размышлениями, даже не сразу поняла о чём он спрашивает, но вспомнив о своей беде, вновь приуныла.
– Понимаешь, мусор стала выбрасывать, а ведро улетело в телегу. Я его достать не могу, а без ведра домой нельзя. Вот не знаю что и делать. Может кто из взрослых придёт. Только сейчас с утра все на работе.
– Давай я достану. – тут же предложил Серёжа.
– А ты сможешь? – засомневалась я в способностях городского мальчишки. – Борта высокие, даже наши пацаны не все в эту телегу залезть могут.
– Я смогу, я хорошо лазаю. – уверил меня мальчик.
И действительно, он зацепившись за какой-то видимый только ему выступ на бортике телеги, ловко, по-обезьяньи, взобрался сначала на колесо, затем подтянувшись, лег животом на борт телеги и перевалился во внутрь. Из телеги была видна только его голова.
– Здесь, нашёл. Осторожно, бросаю! – крикнул он и вслед за этим из телеги вылетело моё ведро.
Я подобрала ведро и заорала в ответ:
– Всё, можешь вылезать!
– Сейчас! – мальчишка подтянулся на бортике, снова лёг животом на край телеги и перевалился наружу. Пружинисто спрыгнул на землю и стоял улыбаясь, абсолютно довольный тем, что смог мне помочь. Но на кого же он был похож! От былого белоснежного великолепия не осталось и следа. Рубашка на пузе была увозюкана так, что вряд ли её можно было теперь отстирать. Одна гольфа сползла на сандальку гармошкой, вторая ещё держалась, но первоначальный цвет её уже сложно было определить, потому как была она вся в ярко-зелёных пятнах – видимо кто-то выбросил разбившийся пузырёк зелёнки, а Серёжка в это вляпался. Ко всему прочему запах от мальчишки шёл не самый приятный. Да что там — вонял он просто гадостно!
– Пресвятая Богородица! – всплеснула я руками, копируя бабушку, которая всегда так делала увидев что-то ужасное. – Какой же ты грязный! Ох, и влетит тебе дома.
Серёжка стоял продолжая улыбаться, но уже не широко и радостно, как в начале, а как-то растерянно и робко. Мне стало так жаль парня, захотелось отвлечь его от грустных мыслей, что я начала без умолку городить всё что мне приходило в голову:
– Ты только не переживай. Мы сейчас пойдём к твоему отцу и я всё-всё расскажу ему про тебя. Какой ты герой. Как ты меня спас. Разве он посмеет ругать героя? А ты и вправду герой. Нет, ты вообще как принц. И если ты меня спас, то я теперь должна стать твоей женой. Так всегда делается — я читала в книжках. Вот. – я наконец перевела дыхание и на всякий случай ещё раз уточнила:
– Так ты будешь на мне жениться?
Ошарашенный моей горячей речью, мальчишка только головой кивнул:
– Ну раз в книжках так пишут, тогда я согласен.
– Тогда пошли жениться. – сказала я и первая пошла к дому. По пути я объясняла Серёже как правильно нужно жениться.
– Для начала, – рассказывала я – мне нужна фата. Невеста должна быть красивой. А без фаты какая красота? Никакой. И ещё, ты должен мне подарить кольцо. Обязательно. Так делается, иначе свадьба не считается.
На последних моих словах мальчик вдруг резко остановился:
– А у меня нет кольца. Может вот это подойдёт? Я это там, в телеге нашёл.
И Серёжка выудил из кармана мятых и грязных шорт большую малиновую бусину. Знаете, такую от ёлочных стеклянных бус?
– Красивая, правда? – с этими словами протянул он мне на раскрытой ладони бусину.
– Очень красивая. Она даже лучше, чем кольцо! – воскликнула я забирая себе бусину.
– Значит теперь свадьба считается? – уточнил Серёжка.
Я энергично закивала. Зачем слова, когда и так всё понятно. Я поплевала на бусину, протёрла её подолом платья — как она засияла на солнце! Нет, она конечно же в сто раз лучше кольца!
   Мы зашли ко мне домой, оставили ведро, а я взяла белую косынку, которая стала как будто бы фата, чтобы совсем уж свадьба-свадьба. И мы пошли к Серёжке домой. Отца у него дома не оказалось, но была старшая сестра, которая была совсем-совсем взрослая, она даже уже не в школе училась, а в институте. Когда мы ей сообщили о свадьбе, она так обрадовалась, что долго-долго смеялась и даже не стала ругать Серёжку за испачканную одежду, а просто отправила его мыться. Мне дала листок бумаги и карандаши, и пока мальчишка мылся, я рисовала. А потом мы все вместе пили чай с очень вкусными шоколадными конфетами, а Серёжина сестра расспрашивала меня о нашем посёлке, о людях, которые здесь живут, о моей семье. Потом пришёл Серёжкин папа. Он был почему-то очень грустный и даже наше сообщение о свадьбе его не очень обрадовало. Он отвёл в сторонку сестру Серёжи и что-то долго ей говорил и она тоже перестала улыбаться, стала серьёзная и грустная и сказала, что мне пора домой.
Мы с Серёжкой договорились встретиться завтра и я ушла.

   С Серёжкой мы больше не встретились. Они уехали из посёлка на следующий день. Я потом узнала, что Серёжкина мама наотрез отказалась переезжать из Ленинграда в наш посёлок и потому они тоже все вернулись в Ленинград. Вот так быстро и печально закончился мой первый «брак». Помнишь ли ты меня, Серёжка Димонин? Я тебя помню.