Надпись на старых обоях

У нас есть традиция. Мы с подругами два-три раза в году ездим в Питер. Поездки эти тематические: литературные, исторические, архитектурные или просто «Белые ночи», «Золотая осень», фонтаны Петергофа. С Питером у меня есть и личная связь. Отец был офицер и служил в Ленинграде, там ему дали жилплощадь, там родился мой брат. Хотя я родилась в другом городе, но и мне довелось пожить в Ленинграде в самом нежном возрасте: мне было около двух лет. И мое самое первое воспоминание, кстати, связано с периодом жизни в северной столице. Я и сейчас помню, как мама купила нам с братом Ленинградское эскимо на палочке в серебряной обертке, но мне оно не понравилось, показалось слишком жирным. Я так и сказала маме – оно жирное и отдала его ей. Очень глупый был поступок, до сих пор жалею.
Уже нет родителей, ушел из жизни и брат. Родительская квартира опустела. Сдавать ее мне не хотелось. Не хотелось, чтобы в ней жили временщики. Лучше уж было бы продать. Но что делать с такой кучей денег? Мысль купить скромное жилье в Питере пришла в тот момент, когда мы строили план очередной поездки в Северную Пальмиру. Это сложное и небезопасное дело продажи и покупки квартир сложилось как-то удачно и быстро. Мне показалась хорошей идея купить комнату в коммунальной квартире в исторической части города, относительно недорогую. Правда, в аховом состоянии. Но деньги на ремонт остались, и мы с подругами дружно взялись за дело. Первое, к чему потянулись наши руки, – старые, пожелтевшие обои. Они легко отставали от стены, за ними оказались газеты начала 50-х годов и еще более старые обои. В одном месте я увидела слова, написанные химическим карандашом детской рукой печатными буквами: Слава, мама, папа и еще какие-то каляки-маляки. Мысль о том, что это та самая жилплощадь, которую когда-то получил мой отец и где родился мой брат Славка, была, конечно, безумной, но мне захотелось ее тут же проверить. Я знала, что у брата хранился ордер на комнату в Ленинграде, что ради шутки в 90-х годах он приезжал по этому адресу, чтобы посмотреть, как выглядит этот дом и квартира сегодня. К его удивлению, дом стоял на месте, судя по внешнему виду, он даже не подвергался какому-либо ремонту, и квартира, в которой он был прописан, так и оставалась коммунальной. Я позвонила племяннику: «Сергей, у тебя сохранились бумаги отца? Можешь посмотреть, есть ли среди них ордер на ленинградскую комнату? Меня интересует, какой в нем указан адрес». Сергей перезвонил через полчаса, за это время я трижды прокляла себя за то, что нагрузила его такой глупой просьбой. Он назвал адрес. Адрес теперь уже моей жилплощади в Питере.