Полуденный звонок

ПОЛУДЕННЫЙ ЗВОНОК


В полдень "Полет валькирий" оживил смартфон. Высветившаяся надпись видеозвонка пообещала нескучный вечер - "Жан Дружбан". Старинный, со школьной скамьи приятель, с которым они общались раза три в год. Несколько секунд Марк смотрел  на надпись и слушал Вагнера. Но момент, когда надо либо принять звонок либо потом оправдываться, что не услышал, всегда наступает очень быстро и скорее автоматически, чем по искреннему желанию, он нажал кнопку. Появившаяся морда тут же расплылась огромной улыбкой, завернувшей уголки губ за экран:
- Привет, Верзила! Это Жан Дружбан!
"Верзилой" Марка давно никто не называл. Пожалуй уж лет двадцать как. Жизнь заменила ему друзей на нужные контакты, очень нужные контакты, клиентов, подчиненных, банковских клерков в секторе VIP и занудного налогового инспектора. Марк владел агенством недвижимости в пятом округе Парижа.
- Ты думал я тебя не узнаю? Привет! - искренне радуясь, ответил Марк. Он и правда был рад звонку. Отпала надобность ломать голову над вопросом "а чем же занять сегодняшний бессмысленный воскресный вечер". Выходные (особенно воскресенье) он не любил, так как в эти дни редко удавалось заработать и приходилось набивать их всякой ненужной шелухой.
.
- Помнишь Эмиля? Он переехал в Лион с родителями ещё в шестом классе? Я тут его случайно встретил - камера передвинулась на абсолютно незнакомую Марку рожу.
- Привет! - рожа замахала рукой и тут же исчезла, вытесненная огромной улыбкой Дружбана.
- Вот я и подумал, может посидим где-нибудь? Выпьем, а то и поужинаем?  Что скажешь?
Сидеть в кафе средней руки Марку совсем не хотелось. Как правило в таких кафе в меню, в качестве комплимента от шефа, включались дешёвая отрыжка, ночная изжога и головная боль на весь следующий день. А то, что Дружбан не потянет хороший ресторан было известно давно. И вряд ли теперь, в кризис, у него пошли дела лучше. Зато сам Марк любил готовить и угощать. Правда такой случай подворачивался редко:
- Ну, что скажешь? - нетерпеливо повторил Жан
-  А что скажу... Скажу так. Ты берешь Эмиля и приезжаешь ко мне на Ломон к шести часам. А я приготовлю  ужин. На троих. За выпивку не волнуйся. И бара и винотеки хватит...

Марк открыл левую дверцу холодильника, постоял  в размышлениях о меню, потом открыл правую и, осмотрев всё содержимое огромных недр, сказал сам себе громко и с пафосом:
- Ну нет! Если уж и выпендриваться... - он захлопнул дверцы и продолжение мысли осталось охлаждаться где-то между сливочным маслом и молоком. Марк решил  немедленно начать получать удовольствие от сегодняшнего дня. Для начала прогуляться до Муффетар и там на рынке наслаждаться  покупкой мяса, овощей, сыра и хлеба. Конечно, выпендриваться перед школьными приятелями дорогой квартирой, дорогой мебелью, дорогим ужином, дорогим вином, дорогими сигарами, дорогим коньяком и дорогими домашними тапочками  своего рода браконьерство. Но ведь и браконьерство приносит огромное удовольствие.

Марк не пошел самой короткой дорогой, а решил побродить по кварталу. Замечательный теплый апрельский день. Классический в своей гармонии. Апрель в Париже... Он шел неспеша и тихо насвистывал известную песенку с одноименным названием.  Где-то в рядом с Франпри, этой супермаркет-кормушкой, он почуствовал першение в горле и глаза начали слегка слезиться
- Ну вот... Только аллергии мне и не хватало. - Марк представил как сопли разрушают его вечерний образ богатого, умного и щедрого старинного приятеля...

Рёв, крики отчаяния и ярости, проклятия, ругань, стоны и топот. Марк оглянулся и увидел обезумевшую пёструю толпу стремительно накатывающую на него.  Толпа тянула у себя на хвосте клубы дыма и была слепа. То ли от возмущения то ли от слезоточивого газа, а скорее и от того и от другого. Конечно, Марк знал, что в городе проходят протесты. Утром в новостях по телевизору он видел горстку  возмущенных парижан в строительных жилетах. Но эта ревущая яростная толпа... Да ещё и в пятом округе... И ему стало страшно. Страшно так, как никогда не было страшно. Затопчут. Сметут и затопчут. Инстинкт подсказывал: что бы выжить надо бежать вместе с толпой.
Но страх размазал его и намертво приклеил  к нагретой солнцем стене дома. Мимо него летели транспаранты, флаги, исковерканные яростью лица, строительные жилеты, и снова ярость, возмущение, ненависть..
Глаза всё больше слезились и Марк, не смея даже пошевилиться, закрыл их, прощаясь с жизнью...

Неожидано стало тише. Марк с трудом разлепил глаза и увидел рыцарей в сияющих доспехах. Рыцарей порядка и справедливости. Они двигались быстрыми уверенными шагами, неся Марку надежду на жизнь... А топа убегала прочь в сторону продуктового рынка.
- Ах ты сволочь! - Марк рухнул получив удар дубинкой по шее. А дальше он плохо помнил.. Били ногами.. Наручники... Огромная машина. Кузов забитый десятком плюющихся сморкающихся и нещадно ругающихся людей. Дверь открылась на секунду. Впихнули ещё одного. Вспышка солнечного света и окровавленное лицо. И опять полная темнота. Долгая дорога. Ночь. Звук захлопывающейся тяжёлой железной двери
.
Шел третий день. Шея и ребра хоть и болели... Но скорее как-то по привычке. Камера была без окон. С железными стенами. Было похоже на морской контейнер. И Марк теперь находился внутри этого контейнера. Он кричал, требовал адвоката, требовал, что бы его выпустили. Но в ответ не происходило ничего. Стояла абсолютная тишина. Даже шагов по корридору и тех не было. Зато регулярно в двери его камеры открывалось окошко и появлялась еда. Скорее корм. Слава богу хоть изжоги от него не было, а чувство голода притуплялось.
На шестой день Марк начал опасаться за своё агенство...  И к трбованию предоставить адвоката он присоединил крики о грядущих компенсациях в его пользу - "Вы мне восполните все убытки!"
А потом он привык к корму. И если раньше Верзила Марк  с брезгливой осторожностью выбирал какие-то, съедобные на его взгляд куски, то сейчас, на десятый день, он начал находить удовольствие в процессе насыщения. Кричать и требовать, что бы его выпустили он перестал ещё  через неделю. Просто осознал всю бессмысленность. Ответом на его крики всегда была абсолютная тишина без шагов по корридору.
Так прошел месяц. Корм, сон, корм, сон, корм, сон. Поняв, что набирает вес  Верзила начал ежедневно  отжиматься, приседать и ходить из угла в угол. Стал следить за собой и поддерживать форму.
В пятый вторник он слегка отклонился от маршрута и, проходя мимо двери, остановился отдышаться оперевшись вытянутой рукой на неё.
Дверь легко открылась, как-будто только этого и ждала. Нестерпимый солнечный свет причинил боль похуже чем та дубинка... И он захлебнулся свежим лесным воздухом.

Он стоял в дверном проёме. Слушал пение птиц. Дышал лесом Грел лицо и ждал сирены, топота охранников, криков.
Но ничего не происходило. Птицы попрежнему пели и Верзила открыл глаза. Первое что он сделал, он осмотрел дверь. Цельный лист железа. Без замка или замочной скважины. Даже без следов того, что замок когда-то был установлен, а потом снят. Тогда он осмотрелся. Вокруг, на поляне стояло с десяток таких же контейнеров как и его. Все с открытыми дверями... Пенье птиц, майское тёплое солнце, свежий лёгкий ветер. У Верзилы засосало под ложечкой - пришло время кормления. Он ещё раз осмотрел поляну. Зашел в свою камеру и плотно закрыл за собой дверь.
____________

©Алан Пьер Мюллер    из сборника "В последние дороги провожая..."
Перевод А. Никаноров