Ничего и никогда. история из жизни

      Они переехали в соседнюю квартиру, когда мне было 6 лет. Молодая семья с двумя девочками-погодками немного младше меня. Однажды  днем возле лифта он первым поздоровался со мной и в первый раз так меня назвал:
   - Привет, черноглазая! Как дела?
Я хотела вежливо, как меня учила мама, ответить, но почему-то засмущалась и забы-ла все нужные слова, только краснела, стараясь не смотреть на него. Мы молча поехали вниз, он, поняв, наверное, мое смущение, не докучал вопросами, а я не могла дождаться, когда лифт доедет до первого этажа. Он пошел по своим взрослым делам, а я в магазин за хлебом. Я была самостоятельным ребенком, как говорила моя мама, и она часто доверяла мне, а не старшей сестре, сходить в магазин, аптеку или еще за какой-то надобностью.
   Мои родители познакомились с новыми соседями, его звали дядя Женя. До этого никто из посторонних взрослых, не наших родственников, не разговаривал со мной первым, и тем более не называл меня «черноглазой». У меня мамины глаза, и маме говорили, что они красивые. И у меня появилось ощущение, что сосед наш заметил именно меня, выделив  из всех окружающих. Конечно же, мне и в голову не могло прийти, за что он мог выделить меня настолько, что заговорил со мной первым и так красиво назвал. Я никак не могла сопоставить себя, ребенка, и его, взрослого мужчину. Но… Легко ли мечтательной девочке отказаться от подобных мыслей?
     Я не могу сказать, что начала искать возможность увидеть его лишний раз, «женщина не должна быть назойливой, как муха, и лезть на глаза»- так говорила моя мама, но я со все возрастающим интересом прислушивалась к родительским рассказам о жизни взрослых и начала задавать маме вопросы, которые ставили ее иногда в тупик- как она говорила. И я знала чем-то внутри, что такие вопросы мне задавать уже не рано, хотя не спорила с мамой. Я была послушной девочкой.
      Шло время, взрослые взрослели, мы, дети, подрастали. В школе я училась хорошо, учителя ставили меня в пример, родители были мной довольны и даже гордились. Я была очень старательной и любознательной. Раньше всех в классе я научилась читать и писать, раньше всех узнала, что такое «любовный роман», раньше всех начала вести свой личный дневник, не тот, в который ставят оценки и пишут домашние задания, а тот, где живет твоя детская душа и где ты можешь открыть тому, о ком не знает никто, кроме тебя, свое искреннее сердце. В дневнике я не называла соседа по имени- для конспирации-, он был для меня просто- Он. Да, вот так, с большой буквы.
     МЫ, живущие в одном подъезде, рядом, дверь в дверь, встречались все же не каждый день. Он не всегда бывал веселым и разговорчивым и не всегда называл меня черноглазой. При ком-то еще он так не назвал меня ни разу.И я записала в дневнике что так Он называет меня только тогда, когда мы «наедине». Я долго не решалась написать это слово, оно было полно для меня волнующего и непонятного взрослого смысла, но все же решилась и была даже горда от собственной смелости. Я ждала от него слова "черноглазая" всегда с притихшим сердцем, и когда наконец опять слышала его- я словно скатывалась с горы на санках, и чувствовала необыкновенную легкость и еще что-то, пока мне непонятное- взрослые называли это счастьем.
     Мне очень хотелось, иногда даже до истерики, чтобы Он понял то, что живет у меня внутри – и я очень этого боялась. Я была уверена, что Он, узнав об этом, не рассмеется мне в лицо, не отправит учить уроки, не расскажет об этом насмешливым голосом моим родителям, но страх от того, что об этом может узнать кто-то, кроме меня, заставлял меня при встрече с Ним что-то мямлить или крепко сжимать зубы, словно не выпуская наружу мои мысли. Об этом знали только я и мой дневник.
     Я росла и хорошела, как говорила моя мама, не по дням , а по часам. Внутри меня что-то происходило, бурлила энергия и непонятные смутные желания, от которых иногда становилось стыдно.
     Мысль об этом родилась во мне тогда, когда мама купила мне первый лифчик. Мне до сих пор не нравится слово «бюстгалтер», оно какое-то неживое и напоминало мне бухгалтера в черных нарукавниках, сидящего за столом с деревянными счетами- я видела такого дяденьку на родине у папы, в дальней башкирской деревне, куда мы ездили в гости на зимних каникулах. Мысль об этом была для меня неожиданной, и ее новизна и простота удивили меня до невозможности. И она показалась мне очень выстраданной.  Я решила, что выйду за Него замуж. Я не понимала, конечно, весь смысл, который прячется в этом коротком слове, но мне это казалось хорошим и желанным событием, которое должно решить ВСЕ! Что все я тоже не знала. Мне и в голову даже не пришло, что у дяди Жени есть жена и две дочери, но я и думать не хотела о невозможности своего выстраданного варианта.  Я не желала зла ни его жене, тете Вале, доброй и заботливой женщине ( у Него ведь и не могло быть другой!),  с которой мы тоже частенько виделись, ездили в одном лифте, разговаривали, встречались на улице или в каком-нибудь из магазинов, она интересовалась здоровьем моих родителей, передавала им приветы. Их дочери были младше меня и учились в другой школе, мы тоже по-соседски общались, даже как-то приглашали друг дружку на дни рождения.
  Но в своих мечтах о замужестве и нашей с ним совместной жизни их просто не было. Они не попали в аварию, не заболели, не уехали куда-то далеко насовсем, бросив Его одного, их просто не было! Вы разве так никогда не думали? С моими новыми фантазиями познакомился дневник, и они жили в нем, обрастая новыми подробностями. Там мы даже целовались.
       Я продолжала расти и развиваться. Мальчики из класса меня не занимали совсем, из старших классов тоже. Все они были блеклыми и малоинтересными и хотели или списать, или ущипнуть за всякие места. Я не пользовалась косметикой, опасаясь тушью испортить свои глаза, мне хотелось, чтобы Он видел их натуральными.  И мне как-то показалось, что при нашей очередной встрече у лифта Он, назвав меня по-прежнему, как-то иначе, по-другому взглянул не меня, не как на соседскую дочь, которую знает уже десять лет, а как на взрослую, равную себе. Тем взглядом, о котором я мечтала с замиранием сердца…  Но… Может быть, мне это только показалось? Я просто этого очень сильно хотела…
      Мой старший брат пришел из армии и быстро женился. Нужно было обеспечивать жильем его молодую семью. Родители купили новую квартиру в другом районе города и мы с сестрой переехали жить туда. Брат с женой остались  жить в старой квартире.
       Я совсем перестала видеться с дядей Женей. Только моя подушка и дневник знают, чего мне это стоило. Но я начала искать поводы, чтобы сходить к брату в гости: то продукты отнести, то лекарства, то одежду, то что-то еще. А когда у них появился малыш- мой племянник- я с радостью неслась к ним с пеленками, детской смесью, с присыпкой, с новой игрушкой для маленького. Неожиданно безропотно для всех родных я заделалась няней и могла целыми днями смотреть за племянником, и даже не боялась купать его, с интересом разглядывая его кривенькие еще ножки в перетяжках, маленькое родное тельце, целуя его цепкие, как у обезьянки, тонкие пальчики, которыми он норовил ухватить меня то за нос, то за волосы, то тыкнуть в мой черный глаз. « Когда-нибудь и у меня будет такой…» мечтательно думала я.
     Иногда удавалось увидеть дядю Женю и даже поговорить с ним о чем-то малозначительном. На большее я не решалась.
   Чем взрослее я становилась, тем тверже, к своему большому сожалению, понимала, что моя детская фантазия уже переросла себя , вылупилась из кокона, встала на крыло и ей пора улетать в другую жизнь. Но с какой неохотой мое сердце принимало это! Иногда очень хотелось плакать от мыслей, что придется расстаться с чем-то важным и начать другую, отличную от этой, жизнь. Я не винила в этом никого: ни себя, ни дядю Женю, ни его семью. Виновных в этом не было. Осознание неизбежности примирило меня с действительностью.
    Я окончила школу на Красный диплом, без труда поступила в университет на родине родителей, в Башкирии. Учеба у меня шла легко.  Парни ходили за мной табунами. Я не крутила им мозги, а довольно быстро определилась с будущим мужем и вскоре вышла замуж. К окончанию университета у меня был Красный диплом, любящий муж и маленькая дочка. Благодаря диплому, своей студенческой активности и родственникам мужа мы остались жить и работать в Уфе. О дяде Жене я вспоминала все реже. Это ведь особенность взрослых- по мере взросления все реже вспоминать о детстве и о том, чем оно тебе запомнилось и чем дорого. Но чем реже я вспоминала о Нем, тем радостнее и светлее были эти воспоминания. Я словно подзаряжалась от них позитивом, хотя мне становилось грустно…
       Брат мой по-прежнему живет  с ними рядом. Они видятся почти каждый день. Когда мы перезваниваемся, я всегда расспрашиваю о них, моих бывших соседях, и мне хочется верить, что в моем голосе при этом есть теплота и еще что-то, что я не хочу называть вслух. Я обязательно передаю им приветы от себя, моей семьи, родителей, которые тоже уехали с Севера на родину после выхода на пенсию, и живут рядом с нами. Я передаю пожелания всего доброго  не только Ему, а всей его семье, я не хочу обидеть своим невниманием Его жену. Она ведь очень хороший человек и всегда по доброму относилась ко мне и к сестре. Она любит животных, подбирает их, подкидышей, в нашем подъезде и по городу, пристраивает их к людям в дома, кормит бездомных собак и котов.  Недавно я нашла в себе силы признаться, что завидую ей.
   И мне радостно слышать, что у них все хорошо, что они не болеют, их дочери отучились в больших  городах и вернулись домой, к родителям, что они вышли замуж и у дяди Жени появились внуки. Мне почти невозможно представить Его с внуками, сидящими у него  на коленях, но я с тихой грустью понимаю, что это именно так…
   Меня взволновал рассказ брата о том, что когда он начал делать в нашем  дворе самодельную стоянку для машин на месте лужи , выкладывая в нее битый кирпич, оставшийся от разрушенной перегородки на крыльце, то  из всех  соседей, знакомых и незнакомых, только дядя Женя сам, без просьб, пришел помогать ему. Он возил кирпич на тачке, сбрасывал его в лужу, а брат укладывал и утаптывал его. Хотя машины в семье у дяди Жени нет.
    Мой муж не называет меня черноглазой, ему это пока не пришло в голову. По правде говоря, мне не хочется, чтобы он так меня называл. Ведь этим словом, которое я пронесла через всю свою жизнь, первым потряс меня не он. И оно будет выглядеть просто повтором. Он хороший, заботливый, любит меня и наших дочек. Когда я была беременной, то очень хотела мальчика, и мне хотелось назвать его Женей. Хотя в нашей башкирской семье это имя не очень бы гармонировало с отчеством  Идрисович, но если бы родился мальчик, я бы настояла на своем. Но появились девочки, и я не рискнула называть одну из них именем Евгения. И с этой своей фантазией я рассталась трудно, со слезами.  Мужу я, конечно-же, сказала, что у слез моих другой повод. Его то мне обижать тоже незачем.
     А недавно я поняла, что люблю его. У меня было такое ощущение, что это чувство к нему долго-долго зрело во мне, укоренялось, а потом проросло. И я с благодарностью приняла его.
    Я сижу и перечитываю свои детские дневники. Я словно не спеша путешествую по собственной жизни. Слезы то текут у меня по щекам, то затухают, словно собираясь с силами, отдыхая. Моя жизнь в самом деле, словно живая, проходит перед моими глазами. Я вижу, как менялся мой почерк, из детского, неоформившегося он переходит в красивую и твердую каллиграфическую вязь. Я вижу, как развивается и меняется ход мой рассуждений, как смутные и неясные фантазии перетекают в зрелые и обдуманные мысли. Я вижу, как я принимаю решения. Как я говорю «Пока» себе, маленькой, готовой шагнуть в другую, взрослую жизнь, где надо делать выбор каждый день. И я вижу, как мне было невозможно тяжело перешагнуть  грань, отделяющую детство от зрелости. И как я это делаю. Со слезами и воем.
   Сегодня у нас в семье праздник- 15 лет со дня свадьбы. Вечером мы пойдем в ресторан. Будет много цветов, добрых слов и подарков. Но ни от одного из самых роскошных букетов я не испытаю того потрясения, которое обрушилось на меня , когда дядя Женя неожиданно подарил мне скромную гвоздичку на 8 марта. Мы поднимались на лифте, у Него в руках была целая охапка цветов, на то время очень дефицитных в нашем северном городе, их надо было «доставать» откуда то, как говорила моя мама, и он протянул мне один цветок, еще яркий, с помятыми лепестками.
  - С женским днем тебя, черноглазая,- сказал Он, улыбаясь. Я обомлела от счастья. Мне было 10 лет. Цветок этот до сих пор лежит в моем дневнике между страницами. Он поблек, высох, стал маленьким. Ему ведь больше 25 лет. Я боюсь его трогать, он ведь может рассыпаться в пыль.
     Я навсегда запомнила день, когда Он в первый раз назвал меня «черноглазой». Этот день уже наступил. Так получилось, что день  нашей  свадьбы совпадает с этим днем. Тогда я так захотела. Муж мой согласился с этим. Он ведь у меня хороший и всегда идет мне навстречу.
                Мои домашние все спят. Всего 6 часов утра. А у меня в эту ночь всегда бессонница. Я перечитываю дневник, разросшийся до нескольких тетрадей. Никто, кроме меня, не читал его. Я храню его  под замком в укромном месте. Не потому, что опасаюсь, что муж или дети , обнаружив его, прочитают  обо мне сокровенное, они не станут этого делать- так заведено у нас в семье, но почему-то мне хочется хранить его именно так.  На то оно, наверно, и сокровенное.
   В нем- моя жизнь, то и как я ощущала ее тогда, как я росла и взрослела. Прекрасное, светлое, незабываемое… Невозвратное время.
       Спасибо тебя, дядя Женя, за то, что оно  было таким, за то, что таким оно осталось в памяти. За те чистые светлые слезы , о которых ты никогда не узнаешь. За то, что мне есть о чем помнить и чем дорожить. Наши родители, конечно же, хотели, чтобы мы выросли достойными людьми, и воспитывали нас так, как обычно воспитывают почти все родители: где словами, где окриком, где подзатыльником. Мы в детстве обижались на это, но теперь, имея своих детей, как мы понимаем правоту их методов! Я благодарна вам за то, что вы показывали  мне, какими могут быть отношения между близкими людьми. Ни ты, ни твоя жена ни разу не пытались чему-то учить меня, рассказывая, что можно, а что нельзя. Вы просто жили рядом, а я смотрела на вашу жизнь, на отношение друг к другу в вашей семье и училась. Я ведь была наблюдательной девочкой. Благодарю вас за то, что я стала хорошей женой и матерью. Почти такой, как твоя жена. Я совсем недавно поняла, что она была для меня примером. Как жить с мужчиной, который тебе дорог.
     Я и хочу и боюсь встретиться с Тобой. Боюсь, что не смогу сдержать слез, увидев Тебя, постаревшего, погрузневшего и  вновь принять эту неизбежность.  Я пока буду смотреть на тебя издали, не приближаясь, как я делала это во все свои приезды сюда. Я и хочу и боюсь рассказать тебе о своих детских мечтах, о Принце, похожем на тебя. Я боюсь, что они, рассказанные вслух, перестанут жить. Но я уже не боюсь рассказать об этом своим дочерям. Они уже должны меня понять. Наверное, я сделаю это сегодня…
        И я в очередной раз принимаю волевое решение оставить все как есть. И Он не узнает об этом
                НИЧЕГО И НИКОГДА.
30.03.22.05.45