Страдание должно когда-то закончиться

Неизвестность и нескончаемое страдание выведет из себя кого угодно.

Раз в неделю, по субботам – когда родные были рядом, падала на кровать и недвижно лежала весь день. В этот день безмолвно ставили рядом со мной грейпфруты и апельсины. Время было ох, трудное, но – так я восстанавливалась.
Причиной моего недуга была наша соседка по коммуналке Лидия Васильевна. Могучая женщина, курившая в своей девятиметровой комнатушке, жарившая в полночь на коммунальной кухне яичницу с беконом.

Раньше это была многонаселённая коммуналка, но вот теперь мы остались наедине с бабой Лидой. И она могла уже не стесняться.
Разговаривала по телефону, стоявшему у входной двери и громогласно сообщала на всю квартиру, комически разевая рот: «Ой, шито здесь творииится, что творится», … и закатывала глаза.
А рядом творилась – умножалась скромная молодая семья интеллигентов.
Оставшись без соседок-конкурентов, - они разъехались за долгие годы кто куда, - Лидия Васильевна отпустила все тормоза, и допускала рискованные вещи, как, например, перешагнуть через лежащего в коридоре ребёнка, держа в руке кипящий чайник.

Кровь кидалась в голову молодой матери, и один стул был уже сломан всмятку, - как говорится, реставрации не подлежал.

Однако, сквозь тучи иногда проглядывали лучи солнца.

В то сложное переходное время решили поддержать ветеранов, и Лидия Васильевна вспомнила, что она была медсестрой. Собрала документы, отнесла, и не успела вздохнуть, – а ей предлагают переехать. В квартиру со всеми удобствами. В нашей коммуналке не было горячей воды и ванны, ходили по выходным в баню. «Милости просим в баню номер восемь.» - так ласково народный фольклор сглаживал суровую обстановку этой бани – железные шайки и один краник на всех.

И тут случилось непредвиденное. Соседка ни за что не хотела выезжать. Её увещевали взрослый сын и родная сестра, мы в свою очередь обращались в милицию, но они только руками разводили – нет у нас никаких прав и рычагов воздействия на неё.

Так и жила Лидия Васильевна в коммунальной квартире, доставая время от времени потрепанный ордер на новую квартиру, и засовывая его обратно в ящик прокуренного стола, попивая кровушку у самых незащищённых слоёв населения коммунальной квартиры – то бишь у меня.

Это был тупик. И силы мои были на исходе, ничто не светило в конце тоннеля. Тогда я не умела просить высшие силы, не умела молиться. Просто от отчаяния, однажды беззвучный вопль мой видимо улетел немного дальше обычного, за звёзды, за галактики …и был услышан.
И я вдруг поняла.
Ничто не длится вечно. Должно же это когда-то, наконец, закончиться, чем-то разрешиться!
Есть законы, по которым как по спирали разворачиваются события. И события должны иметь начало и завершение.

И стало мне легче. Теперь я точно знала, что когда-то, в один прекрасный день цепь унижений должна прерваться.

Разумная её сестра продолжала свою подпольную работу с неразумной, и в один действительно прекрасный день мы увидели…
Растерянно обернувшись у входной – выходной для неё двери, промедлив, баба Лида недоуменно промолвила, - Ну…живите….Пожала плечами, махнула рукой

и ушла навсегда.

Скоро правда, узнали, что она умерла. Не выдержала расставания с нашей дружной семейкой, не кого было обсуждать, и пить кровь стало не у кого тоже.

С тех пор неустанно благодарю небо за этот подарок – квартиру отдельную, которая стала нашей в результате её отъезда.
И за тот опыт, что всё – даже плохое, когда-нибудь заканчивается. Просто должно закончиться. Таков закон.

И когда душа покрывается пеплом, ворошу потухшие угольки памяти, и вдруг – обожжёт ещё живой, тлеющий красным огоньком уголёчек – память о благом опыте, который поддержит, когда станет совсем, совсем плохо.