Психотроп

Психотроп
Глава 1 Понедельник

Вахрушев Леонид Иосифович ехал, как обычно, в переполненном московском метро на работу.  Сзади его подпирал грузный неопрятным мужчина, с крепким перегаром вчерашнего веселого застолья. Он периодически впадал в забытье и налегал грузным телом на Леонида Иосифовича, обволакивая его перегаром и запахом вспотевшего тела. Зато, в свою очередь, тело грузного гражданина заставляло крепче прижиматься к молоденькой симпатичной девушке с ароматом начисто помытого и надушенного тела. Леонид Иосифович всегда был нацелен на позитивное восприятие жизни: неудобства переполненного метро компенсировались этими неожиданными приятными моментами иллюзорного флирта. Он не был женат и однообразная работа в исследовательском психологическом центре при правительстве российской федерации давала мало радости и удовольствия, - сплошь заседания и разбор постоянных недоработок и просчетов,- поэтому любое “приключение” воспринималось Леонидом Иосифовичем как приятная чрезмерность удовольствия. Леонид Иосифович не был красив, но и не был уродлив: приятная телесная округлость располагала к себе, а очки и чуть заметная лысина выдавала в нем человека мыслящего и воспитанного.
“Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – Лубянка.”- знакомый голос московского метро напомнил о кратковременности и случайности удовольствия   Леонида Иосифовича.

Его вынесло потоком людей из вагона, затем этот же поток подхватил его к выходу и вытолкнул наружу из душного подземелья. Морозный воздух наполнил легкие и заставил быстрее двигаться в сторону рабочего кабинета,  - теплого и уютного места, практически полностью изолированного от суетливой и раздражительной повседневности. 

В девять часов утра Леонид Иосифович присутствовал на совещании в качестве руководителя отдела разработок психотропных средств;  сегодня заседание было расширенным: присутствовал заместитель министра внутренних дел Петров Петр Алексеевич, грузный мужчина с опухшим то ли от работы, то ли от злоупотребления спиртными напитками лицом; заместитель министра ФСБ  Патрубенко  Владимир Игоревич, лысенький неприметный человек с толстенным обручальным кольцом; директор института Крафц  Иван Алексеевич, - само воплощение изящества и холености. 

- По решению правительства и под личным настоятельным контролем президента нам даны сжатые сроки на выполнение поставленной задачи,- заместитель министра ФСБ оглядел своим рыбьим взглядом сидящих за внушительным столом присутствующих - Мы не можем терять время на разглагольствования.  Президент лично поручил мне проследить ход выполнения  работ. Буду докладывать ему лично. Вы понимаете, что это значит.
- Единственный вопрос , который, конечно, Вы понимаете, очень важен….- директор Иван Алексеевич собирался с мыслями, как бы так деликатно коснуться финансовой составляющей исследований.
Да, конечно,- перебил сотрудник ФСБ, читающий мысли людей до того, как они собираются быть озвученными: - Mы не будем скупиться на дополнительные средства. На кону честь мундира.

 “Черт! ”- Леонид Иосифович почувствовал, как страх поднимается снизу живота вверх, вызывая тошноту и слабость. Центр уже давно ничего не делал. Он защитил кандидатскую, докторскую, которая была как две капли воды похожа на кандидатскую, получил для подтверждения его научно статуса пару дополнительных дипломов, прошел практику в нескольких престижных зарубежных вузах. Но все это он делал для удовольствия: знаний у него никаких не прибавилось. А с другой стороны, никто никогда не спрашивал, чем он там занимается. Угораздило же его начать работать над этим психотропным средством. Все эти деньги, которые выделялись на проект, так увлекли его и директора, что они разработали целый бизнес-проект. Но на самом деле это психотропное средство они создать не могли, да и не знали как.

Иван Алексеевич пригласил Леонида Иосифовича отобедать с ним, а заодно обсудить сложившуюся ситуацию. Иван Алексеевич был спокоен. В любом случае неудачу он спихнет на Леонида Иосифовича, а сам он сможет  уйти, если что-то там пойдет не так, работать в другой институт.

Ресторан был небольшой уютный с мягкими диванчиками и приличной публикой. Не каждый в Москве мог себе позволить обедать в этом ресторанчике каждый день. Иван Алексеевич мог.  Было две вещи, на которые не скупился никогда директор – еда и женщины. Он даже не знал, что он больше любит. За плечами Ивана Алексеевича было три развода, два законных сына, три гражданские жены и множество случайных связей. Все заработанные деньги он тратил на женщин и на еду. Но аппетиты все росли и денег постоянно не хватало.   
Отобедали молча, наслаждаясь неподдельно едой: салат с утиной грудкой, нежнейший кремовый суп, прекрасный сочный кусок австралийского мяса с изящным гарниром, бутылка хорошего  испанского вина. 

- Что собираетесь делать, Леонид? – Иван Алексеевич был сыт, строг и справедлив:-  Вы меня заставили поверить в этот проект. А насколько я понимаю, у вас на сегодняшний день ничего не готово. Даю неделю для нахождения решения. Леонид ошалел:  Иван Алексеевич, который положил большую часть денег в себе в карман, делает вид, что он тут ни при чем.  Но Леонид не успел даже рот открыть: Иван Алексеевич откланялся любезно;  пиджак сидел идеально на его спине.  “Сволочь!”- Леонид отвалился на диванчик и закрыл глаза. Перед глазами поплыли страшные картины грядущих наказаний.  Ведь с соседнего отдела недавно посадили сотрудника за разглашение государственной тайны: десять лет строгого режима с конфискацией. – А виноват- то он не был. Иван Алексеевич посадил его за “плохое поведение":  отказался выполнять поставленные задачи и еще угрожал раскрыть “махинации” в институте. У Леонида было напрочь испорчено настроение. Жаловаться ему было некому – все его друзья были друзьями Ивана Алексеевича и дружба их была основана на материальном интересе. Оставалось одно – плыть по течению и ждать счастливого стечения обстоятельств.

Квартира Леонида располагалась в элитном комплексе в самом высоком доме Москвы. Квартира была маленькая: состояла из одной комнаты, куда каким-то чудесным образом поместилась кухня, кровать диван и небольшой шкаф. Но что стоили эти неудобства по сравнению с тем фурором, который производил Леонид, когда называл адрес своего местожительства. Оставалось дело за малым – купить дорогую машину, а потом можно будет найти здоровую молодую девушку из провинции, в глазах которой будет всегда гореть восхищение перед значительностью и высоким московским статусом Леонида Иосифовича. И все эти перспективы могут в одно мгновение разрушиться из-за какой-то ерунды, какого-то эфемерного психотропного вещества, способного, по мнению начальников, решать глобальные мировые политические задачи. 

Леонид сидел на диване, бессмысленно смотря вечерние новости и небольшими глотками, растягивая удовольствие, пил хороший  бразильский кофе.  Однообразная монотонная речь комментатора, рассказывающего о голоде в Африке, войне в Азии, террактах на Северном Кавказе, очередном коррупционном скандале, решительных и последовательных действиях президента, враждебном отношении западного мира к России, прерывалась криками, стуком, топотом и гоготаньем развеселившейся компании.   “Черт! Сплошной праздник: за неделю четвертый раз собираются, ”- Леонид решительно направился к соседям, чтобы прекратить это безобразие. Элитный дом – это известные аристократичные соседи и уважение друг друга, а не плебейская склонность к пьянству и бессмысленным склокам.

Дверь открыл молодой человек неопределенного вида. Дружелюбно осклабился, показав гнилые, прокуренные зубы; жестом пригласил Леонида войти внутрь. Дверь сама  закрылась, щелкнув каким-то внутренним затвором, и они оказались одни в огромном коридоре. Тусклое освещение и не очень хорошее зрение Леонида мешали в деталях рассмотреть помещение; неопределенность породила тревогу и напряжение.
Молодой человек бесцеремонно взял Леонида под руку и повел его в глубину квартиры, - туда, где яркий свет пробивался через закрытую массивную дверь. Дверь распахнулась, и Леонид ослеп от множества осветительных приспособлений. Свет, казалось, струился из всех точек огромной комнаты, что мешало определиться в пространстве.  Люди повсюду -  красивые, с ошалевшими глазами -   танцевали под какую-то однообразную ритмическую музыку.  Через мгновение Леонид очутился на мягком роскошном диване с фужером красного вина в руке. Все произошло так быстро, что он даже забыл о цели своего визита; мысли спутались; тревожное настроение сменилось беззаботной расслабленностью . Рядом сидела молодая женщина; короткая юбка задралась очень высоко, открыв все таинства мужского вожделения; ее это совсем не смущало; она покачивалась в ритм музыки, закрыв глаза и томно потягивая красное вино. 

Вдруг свет погас. Темнота кромешная,- ничего не видно. Леонида темнота совсем не напугала: наоборот, в нем проснулся какой-то кураж и неожиданная смелость, подталкивавшие его на решительный поступок. Он вытянул руку в ту сторону, где должны быть ноги женщины. Рука почувствовала бархатистую нежную кожу. Женщина как-будто ждала этого предсказуемого шага. Ее тело навалилось на него с какой-то пьяной и бесшабашной отчаянностью. Леонид впал в животную страсть: он плохо соображал, что нужно делать, но его мужская природа подталкивала его в правильном направлении.  Затем у Леонида все смешалось: ему казалось, что он уже не на диване, а в небольшой комнате. И он видит в темноте множество   неясных обнаженных женских фигур, которые сменяя друг друга, занимаются с ним любовью. У Леонида закружилась голова. Сознание стало медленно покидать его.

Глава 2 Вторник

Утром Леонид проснулся как обычно в семь часов.  Он плохо соображал, неуверенно ориентировался в пространстве и с трудом представлял свои дальнейшие действия. Но тело его, такое ненадежное и греховное во многих своих проявлениях, в этот раз помогло ему выйти почти из бессознательного состояния. Оно справило  естественные надобности, умылось и отвело его на кухню. Леонид постепенно приходил в себя. В теле чувствовалось томное блаженство, правда, воспоминания были смутными и неясными: какие-то обнаженные фигуры, обрывки фраз.

Выпил крепкое кофе. Потом еще. Через  минут десять он уже был на улице. Вдыхал утренний московский воздух с каким-то кисловатым привкусом. Дворник-узбек неторопливо делал свою работу, бросая хитроватые восточные взгляды на прохожих.

На работе все шло обычным чередом. Но эта спокойная неторопливая обстановка не обманула Леонида: нужно было создавать психотропное средство.

До обеда время пролетело с пугающей быстротой. Никаких идей в голове у него не появилось; он лишь как-будто в первый раз оказался в этом человеческом муравейнике огромного института, где существовал внутренний непонятный распорядок беспорядочного движения по коридорам, бесчисленным поворотам, бесконечным комнатам; движение неспокойных тел сотрудников создавало необычный эффект контраста со спокойными погруженными в спячку бездействия глазами. Но чем меньше времени оставалось до полудня, то тем более осмысленный внешний вид приобретало движение ученых и администрации: ровно в двенадцать часов оно приняло окончательный организованный и понятный порядок: шеренги двинулись в столовую - большую светлую, украшенную картинами из жизни трудового народа прошедших времен, столовую, рассчитанную накормить несметное количество нуждающихся. Говорят, сам Сталин - злодей прошлого века - проектировал это строение с учетом величия страны и правительства.

Леонид  всегда обедал плотно. Институтская еда отличалась высокой калорийностью и однообразием; а меню было всегда известно до конца года. Ел  медленно, наблюдая за сотрудниками института: вначале в поле зрения попадали молодые сотрудницы, затем дамы более зрелые, а под сладкий чай изучались мужские особи. Наблюдения ни к каким определенным мыслям или выводам не приводили: это были наблюдения человека непрофессионального с точки зрения психоанализа.

С последним глотком чая с обедом было покончено. Теперь вся эта питательная масса попала в пищевод, где медленно  будет двигаться по длинному пищеварительному тракту, чтобы отдать всю возможную питательную энергию человеческому организму. Затем каждая клетка организма наполниться силой и возможностью сопротивляться гравитации.

Неспешно направился в свой отдел. В лифте, по стечению случайностей, он оказался вместе с Ивановой Светой из соседнего отдела. Дура дурой, а вид имеет привлекательный: короткая юбка облегает ягодицы, плотно перекатывающиеся от хождения на высоких каблуках, откровенное декольте отвлекает от выпуклых по-глупому губ, ясные голубые глаза без единой омрачающей мысли. Леонид Иосифович чинно, как положено начальнику ведущего отдела, поздоровался, стараясь смотреть в глаза: "Здравствуйте, Светлана!" Светлана привычно смутилась и кинула на Леонида натренированный загадочный взгляд, от которого любой мужчина, по ее мнению, должен был приходить в сексуальный восторг: "Добрый день, Леонид Иосифович!" Леонид Иосифович в восторг не пришел, но почему-то решил продолжить общение с Ивановой:

- Светочка, говорят, у вас в отделе изменения?
- Сократили Алевтину Николаевну.
- Кто теперь вместо нее?
- Ставку отдали мне, Леонид Иосифович.
- Хорошо! 
- Сегодня отмечаем это событие.
- Придем всем отделом, Светочка!

Вечером собрались в соседнем отделе отмечать Светочкину ставку. Светочка сияла: каждый мужчина старался подойти к ней очень близко, -почти до легкого касания, - и лично выразить свое восхищение повышением зарплаты . Про Алевтину Николаевну, ровесницу института, забыли напрочь как и про всех, покинувших институт по различным причинам: на паровозе истории нет места безбилетникам.

Вечеринка шла своим обычным ходом: мужчины уже были навеселе, а женщины в расслабленно-вызывающем настроении. Сердца стали биться чаще, и кровь стала пульсировать сильнее, циркулируя в кровеносной системе и перенося кислород из удушливого пространства в плоть.

Вахрушев был в рассеянном состоянии легкого опьянения; он лениво изучал фигуру Светочки. Тело - первая оболочка человека, в которой обитает оболочка души или душ; все сокрыто от глаз человеческих; лишь болезнь пробивает бреши в оболочках - болезнь душевная или телесная. У Светочки, на первый взгляд, никаких брешей или изъянов в теле не было: гладкая белая кожа, упруго переливающая молодостью и наполняющая воздух приятными испарениями вожделения. Про оболочку души ничего нельзя было сказать - глаза, единственные врата, открывающие доступ к душе, смотрели невыразительно на окружающих, - без тревоги и сомнения.       

Все закончилась поздно вечером; потом долго прощались на улице, пока вечерний холод не прокрался под одежды и не охладил теплые чувства веселой компании. Промерзшие, но довольные, разбрелись и разъехались быстро, словно не было обильных возлияний и бесконечных откровений.

Возвращался домой на метро.  Хмель прошел и тревога стала заполнять образовавшуюся пустоту. Дома тревога переросла в липкий обволакивающий страх.

Леонид лежал на диване и в отупении рассматривал тени на потолке , разбегающиеся в разные стороны и наползающие друг на друга. Слабость, - последствие испуга - лишила его сил для сопротивления и оставила лишь слабую надежду на следующий день. Так и заснул: в одежде, неумытый, без одеяла и подушки. Ночью он часто просыпался:  перед ним в окне была полная луна, - матовая и таинственная.

Глава3 Среда

Очень холодно. Неуютно. Говорят, что опять что-то прорвало и специально обученные службы  водоканала делают все возможное для устранения неожиданного повреждения системы  теплоснабжения. Огромные институтские коридоры безлюдны: все сидят по отделам, согреваясь чаем и неспешными разговорами.

Леонид Иосифович писал план разработки психотропного вещества: независимо от результата работы, планом всегда можно прикрыть несостоятельность теории. План, - воплощение рационализма в самой изощренной форме, где человеческое целеполагание предстает как готовое воплощение, благодаря лишь намеченным последовательным шагам, - получился емким и убедительным; в углу на каждой странице красовался логотип института, разработанный самим Иваном Алексеевичем, - что-то вроде атомной бомбы на фоне морской волны; только вместо даты составления плана стояли лишь прочерки - без начальства вопросы сроков никогда не решались. Удивительное дело: лежащая на столе бумага с составленным планом действия, вызвала у Леонида приступ восхищения и наполнило внутреннюю его пустоту самоуверенностью и готовностью исполнить самое невозможное: "Вот оно как у великих людей! - мелькнула мысль. - Есть великая цель - появиться и гений!" Говорят, что великое рождается неожиданно, - словно молния пронзает небо и опаляет случайное дерево, сотни лет стоявшее нетронутым и вмиг вспыхнувшее и с треском сломавшееся посередине; темнота озаряется этим светом самопожертвования и дает надежду другим, - неопаленным: природа не  любит пустоты - огонь молнии испепеляет избранных.

Вахрушев возвращался домой с чувством воина, победившего самого коварного и злобного врага. Так обычно домой возвращаются с работы государственные чиновники различных рангов; они совершают на службе удивительные и невероятные поступки, - постоянно создают и обсуждают великие планы по преобразованию людей, природы и государственного устройства, что делает их жизнь наполненной смыслом служения. И это чувство долга, это желание служения, озарила  и вдохнула надежду в Вахрушева, освежила чувства и придала им ту юношескую упругость, которая выручает заблудших и поникших.

Леонид открыл квартиру и обомлел: на полу валялись вперемешку белье и посуда, книги и различные безделушки, купленные для удовольствия, мебель же была изрезана и растерзана. В отупении он дошел до дивана и неуклюже, как-будто боясь окончательно разрушить оставшиеся, сел на диван: " Меня обокрали! Слава богу, все деньги я храню в банке. Сволочи! Как они так смело орудуют! Без полиции не обойтись".      

Полиция прибыла через час. Двое сонных полицейский с недоверчивыми глазами задавали вопросы и один из них что-то быстро записывал. Казалось, процедура длилась бесконечно. "Наверное так надо". -  первое пришедшее на ум оправдание действительности успокоило Леонида. Потом ему дали для ознакомления лист, исписанный убористым почерком. " Ознакомьтесь и подпишите". - сказал тот, кто больше писал и меньше задал вопросов с показным пристрастием. 

Глава 4 Четверг

Заместитель министра ФСБ Патрубенко Вадим Игоревич принимал утренние рапорты. Подчиненные частили и пытались избежать важные детали в докладах, чтобы представить картину работы в более радужных тонах. Вадим Игореевич был не против такого положения дел – ведь ему там наверху тоже приходилось приукрашивать естественное положение дел: трудно смотреть в глаза обозленного вышестоящего начальства. Но сегодня Вадим Игоревич прервал молодого плотного лысого полковника Дрыбко на не оконченном предложении, отчего лицо докладывающего с открытым ртом  приобрело вид удивления