Глава 14 - Отпуск с акулой - Часть II

Рим

14 июня 2330 года

Отнюдь не ангельское место

- Елизаров, ты хотел у меня что-то спросить?
- Нет, уже не хотел. Хотел, на самом деле, но счёл свой вопрос неуместным.

У Нефаль может быть какое угодно любопытство, но она не будет выедать Максиму мозг, какой же именно вопрос он хотел ей задать. Она хотела выпить кофе. Настоящий кофе, не растворимый, и кто-то ей сказал, что любой не итальянский кофе – барахло. Она дождалась Рима, дождалась его самого центра, и кофе она купила именно здесь, на приступках к древнему Элиеву Мосту. Может быть, посчитала, что лучший кофе может быть лишь в центре Рима. Может быть, решила показательно посорить деньгами именно здесь, в центре Рима. Ещё один вопрос заключается в том, какова цель этой дегустации? Скорее всего в том, чтобы Нефаль убедилась – кофе не стоит особого внимания, но «получить представление» о нём нелишне. Азадийцы вообще не любят тонизирующих напитков, пьют их, когда устают, у них именно такие ассоциации – тоники освежают воспоминания об авралах на работе, когда работают по принципу «хоть сдохнете, но сделайте». Дорогому гостю тоник не подадут. И дома, в семейной обстановке тонизирующих напитков не будет тоже, разве что парочка совместно работает над одним проектом и у них уже горят все сроки. Или начальство безапелляционно заявило, что «всё должно было быть готовым ещё вчера!!!».

Так что Нефаль ограничиться чашечкой, может двумя, чтобы «познать» разные оттенки кофе. А может будет по-другому -она выпьет побольше разного кофе, но выпьет чтобы удовлетворить своё любопытство исследователя.

- Елизаров, твой капучино, угощаю.
- Спасибо…
- Я могу спросить, на что ты смотришь с определённым неудовольствием?
- На замок через реку. На эту…твердыню зла…

«Твердыню зла» Елизаров произнёс потише, чтобы не задеть самолюбия горожан. С другой стороны, воспоминания о папах не вызывают здесь почти никаой настольгии, люди могут лишь попенять ему, что он видит Замок Святого Ангела в гипертрофированно тёмном свете. А в каком ещё свете человек, буквально год назад изучавший историю средневековья, должен видеть цитадель папизма?

Сикстинская Капелла и этот замок находятся совсем рядом, между ними всего километр. И они как…две грани абсолютной противоположности. К западу отсюда массам людей на полном серьёзе рассказывали о святости и благости, а папа подчас был хрестоматийным предметом людских пороков. Как, например папа из рода Борджия, в котором ну никак не вмещались и просто не могли вместиться никакие христианские добродетели. Кумовство, приторговывание кардинальскими должностями и, конечно же, индульгенции. «Отпущение грехов» за деньги. То есть он на голубом глазу разглагольствовал о добродетелях, а в мыслях у него были лишь злато и инцест.

А Замок Святого Ангела, от которого по-хорошему любой ангел должен был держаться за сто пушечных выстрелов, был мрачной многоярусной тюрьмой. В которой содержали вольнодумцев, свободолюбцев и просто называвших чёрное белым, а белое чёрным. Людей, которые видели «совсем небольшую» разницу между идеалами христианства и их, так сказать, практическим воплощением. В этом замке пытались сломить волю Джордано Бруно. Наверняка в 16-м веке Бруно считали «чудиком», или даже хуже, но он отошёл от принципа, что Земля есть пуп вселенной. Он просто заговорил о большой вселенной. Его слова аукаются именно сегодня, когда такие как Елизаров прилетают на Нассам, а Нефаль – на Землю.

В сегодняшнем Риме, с точки зрения Елизарова, есть два символических места. Замок через мост от него символ точки зрения «Есть два мнения – наше и неправильное». Многие добавляли и то, что всех обладателей «не нашего» мнения нужно со свету сживать. И есть статуя Джордано Бруно. Статуя путника в дорожной одежде, в длинном капюшоне, чтобы отнюдь не жаркой итальянской зимой можно было дойти от одного постоялого двора до другого под проливным дождём. Статуя путника, охочего до знания, сомневающегося в своей правоте, и не готового призывать к расправе обладателя «не нашего мнения». Можно поспорить, устроить, как теперь говорят, научный диспут, но строго без угроз и кулаков. Именно потомки таких людей как Бруно сегодня ходят по Нассаму и «Первичным мирам», только у них есть шансы добиться межрасовой гармонии, когда невольные соседи по галактике не будут держать друг для друга фигу в кармане.

А этот замок? Ну ладно, есть он и есть. Толпа не снесла его как Бастилию, он и как Тауэр – бывшие тюрьмы для «нежелательных элементов». Опасных, как свет опасен для любых тёмных чертогов лжи. Этот замок полезен как напоминание, ведь тёмные времена когда есть «мнение наше и неправильное», увы, возвращаются.


Primus inter pares


Мавзолей Августа выглядит нарядно. Даже, как кажется, Максиму, излишне нарядно. Он вспоминает то, как в 2326-м чередовал обучение в школе и в Академии ГУБВ. Елизаров вспомнил внеклассное чтение из Истории Руси, надписи на первых чеканных монетах – «Князь Володимир на столе, а се его серебро». Ему очень плохо объяснили разницу, или, точнее, трансформацию от стола к престолу.

Максим закрыл глаза, и его замурованная память опять даёт трещину. Елизаров видит круглый стол. Во главе стола сидит престарелый король, а по сторонам от него – уже немолодые мужчины в доспехах. Может этот король – Артур, а мужчины – рыцари круглого стола?

- Нефаль, как называется ваша новая формула терпимости и неконфликтности? Вроде как-то так – «Я выслушаю ваше мнение, но я не обязана принимать его. И вы также не обязаны принимать моё».
- Да, Елизаров, такая…установка снискала определённую популярность. Что ты хочешь сказать?
- Я не хочу поклониться кенотафу Октавиана Августа. Я не просто слышал – я услышал твоё мнение у Рубикона. Теперь, если позволишь, я разовью его.
- С интересом послушаю.
- У римлян вроде была формулировка…первый среди равных.
- Primus inter pares.
- Тебе виднее, если тебе нравится латынь. Что такое, первый среди равных? Когда ты сидишь за одним столом со своими соратниками. За одним столом, не отдельно, даже королева сидела вместе с соратниками короля. Август объявил себя первым среди равных, он как бы просил, но эта просьба воспринималась как приказ. Император – первый среди равных, таким был принципат. Позже, когда античность начала граничить со средневековьем, император объявил себя высшим существом. Так появился доминат. Вот взять слово унижение. Каков его корень? Ниже или нижний. Вассал подходил к сюзерену, сидевшему на троне, склонял перед ним колено и уверял его в своей вечной преданности. Вассал не должен задавать вопросы, лишь атаковать того, на кого показал сюзерен, как безмозглый бойцовый пес повинуется команде хозяина.

Адмирала Александра Грина называют Первым среди равных. Называют потому, что он старается быть искренним, он старается подавать пример. В войну он был образцом человеколюбия, а сейчас они с женой «строгают» детей одного за другим. Хотя в общем он старается вести себя естественно, как человек, у которого сместились приоритеты. Его приоритеты, как он говорит, сместились с военного строительства на семью. Он «делает» всё новых людей, и напоминает нам слова покойного Адмирала Соколова, который погиб бессемейным и бездетным. Объединённые территории – не идея, а люди, не будет людей – не будет ничего. Фигуру Соколова многие считают спорной, ведь он объявил войну Империи Ракнай, и не имперцы – нам. Его считают фанатиком, почти умалишённым. Фанатиком, за которого миллионы готовы были сложить головы. И их сложили. Как говорят сейчас, Константину Александровичу Соколову достался самый противоречивый памятник в истории – город Соколово. Энтузиасту, а может и фанатику посвятили Город Греха. Рим времён Августа достаточно стремительно превращался в Город Греха. Поэтому преклоняться пред его личностью, я с твоего позволения всё-таки не буду. Стараюсь уважить твою увязку античности с сегодняшим непонятно-чём, что строит человечество.


Пантеон


Историческая часть Рима удобна тем, что всё рядом. Везде можно посидеть, купить попить и покушать, а как подкрепился – идти дальше. Рим переполнен сохранными памятниками античности, что не удивительно с учётом того, насколько давно римляне  изучили железобетон. Возможно, на момент своей постройки, Пантеон выглядел «излишне модным» или даже «вульгарным», сегодня же десятки древних зданий в отличной форме вызывают удивление и мысли в духе «ну надо же, как хорошо сохранились?!». Эти здания выглядит уставшими, они будто устали исполнять свою непосредственную функцию. Мосты через Тибр, здания на Тиберине, Елизарову они кажутся живыми, просящими чтобы на них уже не пялились. Чтобы они могли отдохнуть от человеческого внимания.

Пантеон – слово многозначное. Пантеон – вся совокупность богов, которой поклонялась та или иная человеческая общность. Скажем, египетские пантеоны зависели от города, ведь в каждом городе был собственный «главбог». Как, например, бог-крокодил Себек в Фаюме.


Рим концп I-го века был на распутье, в том числе и духовном – к традиционным римским божествам добавился митраизм, поклонение Изиде, даже финикийским божествам. Религия была личным делом каждого, где-то в 100-м году господствовал принцип «Не спрашивай и не отвечай». Или, чуть точнее, «Не восхваляй и не принижай». Рим, переживавший не лучшие времена, не хотел возмутителей спокойствия, Пантеон, построенный чуть позже, был отражением именно достаточно базового принципа - свобода вероисповедания каждого кончалась там, где начиналась свобода другого.

По сегодняшним научным представлениям, христиане полностью сломали этот хрупкий баланс. Нетерпимые фанатики, их духовные наследники уничтожат Александрийскую библиотеку, убьют Гипатию, затем погрузят всю Европу в Тёмные Века. И Возрождение, как здесь говорят, Ренессанс, станет возможным только тогда, когда эту ораву, поражённую мракобесием, хоть немного уймут. Дученто, триченто, квадроченто – шажки Европы по возвращению себе человеческого облика.

- Нефаль, помнишь, наши разговоры о «старом» и «древнем»?
- Помню, как я могу не помнить?
- И что ты скажешь о Пантеоне?
- Елизаров, с твоего позволения я предпочту уклониться от ответа. Здание, в котором мы сидим, вы называете его интерьер «воздушным». Я не понимаю слово «воздушный» в данном контексте. Наверное, мне нужны другие примеры?
- Согласен. Знаешь, есть ещё одно значение слова пантеон. Вот ты колонизируешь планету, строишь космопорт, первый город, и улицы на нём. И ведь эти улицы надо как-то назвать? Сегодня «Пантеоном» называют набор личностей, заведомо не раскалывающих общество, в честь которых можно называть площади и улицы. Писатели, художники, врачи, люди преданные своему делу. Сегодня стали особенно популярны военные психиатры, те доктора, что помогают солдату вернуться домой. Сделать так, чтобы война осталась за порогом, чтобы солдат снова мог впустить себе в душу что-то…живое. Простые радости жизни…
- Елизаров, позволь, я тебя прерву? Ты ведь думаешь о том, как чувствует себя сам доктор? Который вчера воевал, а сегодня возвращается домой.
- Конечно, думаю. Такой доктор уже ни к кому не пойдёт. Ему не к кому идти. Он как…утопающий, который…может спасти себя только сам. Нефаль, ты извини, если чё…
- Елизаров, твои извинения неуместны. Наше прошлое слишком обширно и болезненно, как обширная зловонная трясина. В этом прошлом непросто найти здоровые, не болезненные места. Твои извинения неуместны потому, что не хотел меня обидеть. Ты не виноват в том, что внутри меня нужно искать неповреждённые участки души.


Колосс на глиняных ногах


У Колизея они оказались уже вечером. Нефаль хотела шикануть – купить места на театральное представление. Колизей снискал дурную славу, он давал черни «зрелища» в наихудшем смысле этого слова. Гладиаторские бои, травли людей хищниками – Колизей был лакмусовой бумажкой. Его масштабы красноречиво показывали моральный упадок Рима, размеры Колизея показывали желание сотен тысяч прикоснуться к самым низменным зрелищам. Как рабы убивали друг друга на потеху публике. Как люди, поднимая большой палец вверх или вниз, мнили себя хозяевами человеческой жизни. Макс вспомнил Тину, её любимую книжку, где «одни были равнее других». В Колизее император решал вопрос жизни и смерти – пощадить или добить. Уже это в глазах Максима затмевает всё положительные достижения Римской цивилизации в глазах Елизарова, как те же водопроводы, сработанные ещё рабами Рима. И его вполне можно понять.

Империя Ракнай обходилась с пленными людьми хуже, чем со скотиной. Пленных забивали насмерть, их оперировали заживо или, по заветам Рима, заставляли биться не на жизнь, а на смерть между собой. И они не могли отказаться, ведь каждый, иначе, подставлял жизни десятков или сотен. Имперские генералы пёрлись от того, как ломали человеческую волю и свои обещания пощадить не сдерживали. С живых спускали кожу, других превращали в подвижные мишени, в «бегунов». Считалось, что стрельба по «бегунам» хоть как-то подготавливала к боям свеже набранное пушечное мясо.

Словом, для Елизарова и Нефаль, слово гладиатор имеет отнюдь не исторический контекст. Елизарову и другим… «обнулённым» действительно повезло. Они до сих пор решают, казалось бы неразрешимую задачу – как нам жить рядом с нашим бывшим врагом. Для Макса и его сослуживцев зверства имперцев существуют только в чужих мемуарах, а не в собственной памяти.

- Нефаль, я тут хотел кое чё спросить. Думаю, спрашивать, или нет…
- Елизаров, кажется твой народ говорит, сказав «а» - говори «б».
- Да, наверное. Что ты думаешь о всех ракнайцах? Ненавидишь их?
- Нет, я не могу понять, как можно ненавидеть множество лиц. Елизаров, вы считаете нас мстительными? Мы можем мстить одному или одной, за унижение или финансовое разорение. Но ненавидеть многих мы не в силах. С твоего позволения, я предположу почему так.

Множество лиц – твои потенциальные клиенты, ты отпугнёшь их своей ненавистью и  разоришься. Возможно именно поэтому мы привыкли держать в себе все сильные чувства и давать им волю только среди близких…


Нефаль нехорошо, её лицо дрожит, но не сильно. Близких то у неё нет, и Елизаров таковым считаться не может. Максим смотрит на Нефаль и слышит, как ему кажется, оперную арию.

Колизей проектировался как огромный амфитеатр. Там неплохая акустика, если нужно погромче, на помощь всегда придёт звукоусилительная аппаратура. Колизей превращается в концертную или театральную площадку каждый вечер, там каждый день то драма, то комедия, то музыкальный концерт. Как и времена Древнего Рима, на арене Колизея сегодняшнего могут возводить роскошные декорации. Целые лесные рощи, или морские скалы, где сладкоголосые сирены звали экипажи галер на погибель. Сегодняшний зритель в Колизее не забывает, как высокое искусство здесь победило «зрелища». А у Елизарова и Нефаль слишком обострённые воспоминания о недавнем прошлом. Они не будут мешать слушающим оперу, и продолжат общение в другом месте. Там, где Рим выглядит живым, а не хорошо сохранившейся кунсткамерой.         
 
***

Рим, Предместье Тиволи


У Рима есть подземные тоннели, есть два транспортных кольца и есть большая объездная дорога. Максим вспомнил фразу - все дороги ведут в Рим. На дорожных знаках слово Roma появляется ещё у Милана, но кроме есть очень большая дорога, которая идёт мимо Рима, не задевая его. Дальнобоям, едущим из Москвы в Кёнигсберг, Вильнюс или Клайпеду Минск нафиг не нужен, и Северную Минскую хорду построили специально для них. Здесь всё тоже самое – есть огромный транзит с Неаполя до Флоренции и на Север, и им нужна своя, отдельная дорога.

На этой дороги есть зарядники, станции техобслуживания, мойки и кафешки. Особенно кафешки, где молоденькие официантки не устают одаривать своими улыбками не хамовитых посетителей, и Елизарову кажется, что Рим, настоящий живой Рим, он именно здесь.

- Нефаль, а ведь тут совсем другое дело!
- Склонна согласиться – здесь мимолётные межличностные отношения принимают другую форму.

Макс поглощает пиццу, но никак не может «переварить» такое длинное словосочетание как «мимолётные межличностные отношения». С точки зрения Нефаль, официантки не имеют морального права улыбаться посетителям, они вообще не должны быть здесь. Должны охотиться на достойных мужчин, а после не давать им повода для ревности излишним общением с посторонними. «Парни» да, могут проявлять определённую вежливость, грани этой вежливости Максим хорошо нащупал в прошлые новогодние праздники. А девушки? Официантки, впрочем, заметно обозначают дистанцию, когда щебечут со своими парнями или мужьями и обслуживают клиентов, такие вещи не спутаешь. Макс просто проявит такт и не будет язвить, мол у Нефаль ВООБЩЕ не было устойчивых отношений. Если и было, то что-то наподобие как у Тины – эдакий перепихон по обстоятельствам, без чувств, вообще без ничего. Эту тему нужно оставить, если Максим не хочет вызвать у Нефаль настоящий эмоциональный взрыв. Как Тина «взрывалась» при виде новой напарницы Елизарова Макс уже видел, так что тут может получиться куда сильнее и уродливее - надо уходить на другую тему.

- Знаешь, я чё думаю? Мы ведь посмотрим ещё пару городов и рванём в Грецию, ведь так?
- Да, планировала именно так.
- Ага, а до Неаполя двести километров, до Таранто – всего пятьсот. Италия – довольно маленькая страна, ты доедешь от Милана до Палермо всего за шесть часов с перерывами на кофе и пи-пи. Здесь не получится длинной монотонной дороги в ночи, когда ты будешь видеть как меняются дорожные знаки и дорожное освещение.
- Елизаров, я стараюсь понять, что ты сказал. Что же ты предлагаешь?
- Я хочу в Помпеи, оказаться под сенью Везувия. Вспомнить…точнее представить себе детство. Когда все и всё вокруг делится на белое и чёрное, хороших и плохих.

***         

Город-музей «Помпеи»

16 июня 2330 года

Полное восстановление античного города упирается сразу в несколько вопросов. Первый из них, наличие информации, будет ли вновь восстановленный город точной копией разрушенного, или из за каких-то пробелов будут «вариации на тему». Второй вопрос – наличие разных культурных слоёв. Многие древние города до момента угасания жили долго, они надстраивались, перестраивались, или просто строились с нуля после разорения захватчиками. В таком случае, какой культурный слой восстанавливать, что воскрешать из пепла? Ведь «последние итерации» многих великих городов древности подчас были жалкой копией их былого величия, но интерес представляет всё. И третий вопрос – как же быть с «оригинальной кладкой». Многие воспримут такое как «новодел» уничтоживший собой настоящий камень.

В Помпеях получилось всё. Город, погребённый в 79-м году изучен досконально, и никаких предыдущих Помпей под ним нет. Старая кладка не уничтожена – только повреждённые кирпичи заменены на новые, изготовленные по тем же технологиям. И, кстати, старые кирпичи никто не уничтожал. Сегодняшние Помпеи – образец Римского города времён ранней империи, принципата, когда чехарда на имперском престоле немного закончилась и началось время Веспасианов. И люди перестали жить каждый день как последний, когда на престоле был самодержец-самодур.

Нефаль, как и предполагал Максим, ходит по городу медленно, пытается впитать и понять всё сама. Она пьёт белое сладкое вино, чтобы «познание» слова вино было достаточно полным, а Елизаров так просто возрадовался – сухие и полусухие вина, которыми их потчевали в Милане, Равенне, в Риме и на Рубиконе ему не понравились.         
   
- Нефаль, прошло уже три часа. Может ты скажешь чего?
- Елизаров, древнеримская одежда представляется мне непрактичной.
- А-а, ну да…

Нефаль сказала так, что не убавить, ни прибавить. Римскую тогу или сандалии здесь можно взять напрокат, или даже купить. Но она чертовски не практична. Сегодня мужчина одевается за пару минут. Не тянущиеся носки, не пахнущие и через неделю после стирки. Гибкие не растягивающиеся трусы и футболка, не мнущаяся рубашка, которую можно одевать через пару минут после стирки. И мягкие ботинки с удобными застёжками, нога их не чувствует вообще. Часть азадийского костюма сохраняет следы архаичности, но изящные сандалеты на ноге у Нефаль не чета древнеримским сандалиям.   

- Одежда да, согласен, а остальное?
- Елизаров, ты же неоднократно был на Нассаме, я не права?
- Неоднократно. Последний раз на Пагале, когда мы со Стивом силились изловить «великого инквизитора». А что?
- Город кажется мне не готовым к удару стихии. Что здесь будет при ветре в 30 метров секунду?
- Не будет ничего. Нефаль, ну здесь же не Нассам, как ты можешь догадаться.
- Елизаров, я не забыла, где оказалась. Окружающие постройки кажутся мне хрупкими и ненадёжными, даже эстакады на автострадах.
- Наверное, у нас просто другая психология. Землетрясений здесь уже не будет, и у Везувия не будет новых извержений. Как говорят люди, Земля уже давно привыкла к поступательному развитию, здесь не любят никаких будоражащих новостей. Ты воевал? Тебе скажут «извини родной, нету здесь никаких войн кроме тех, что ты принёс с собой». С этим остаётся только смириться

***

У Амфитеатра


Как говорят люди, до знакомства с греческой культурой римляне были дикими и неотесанными, эдакими тупыми солдафонами. Есть куча анекдотов о вывозе греческих статуй в Рим, вроде того, где «не обиженный» интеллектом центурион грозился рядовому легионеру что тот сам вылепит новую статую если ту, за которую он отвечает, разобьется.

Наверняка в этих шутках есть доля истины. Стопроцентная же истина в том, что в Помпеях, накануне гибели города, греков ценили. Это уж потом свою книжку напишет Светоний, и Апулей порадует публику своим «Золотым ослом». В Помпеях ценили греков-рабов, а больше всего, ценили красивых фигуристых гречанок, которых можно было трахать ночью, а днём благодаря им оттачивать своё произношение. Не забывая о новой ночи, которая принесёт новые плотские утехи, неразрывно связанные с насилием и унижением. Рим ценил красивых сломленных женщин, с которыми можно было делать абсолютно всё.      
- Нефаль, знаешь, я чё подумал? Школьник учит Историю Античности после Истории Древнего востока – Египта, шумеров, Вавилона и Ассирии. Начинается с раннегреческой культуры, троянской войны, и войны, снова и снова. Персидские войны, когда греки отвесили пенделя Ксерксу…или кто там у них был.

Античную историю учит 10-ти летний ребёнок, для которого в мире есть только хорошее или плохое, чёрное или белое, никаких оттенков серого. Для него все завоеватели плохие – школьник будет «болеть» за греков в битве при Платеях. Первые мысли о сером мире настигнут его при описании пунических войн. И Рим и Карфаген – рабовладельческие державы, в которых покупалось всё и все. Наверное именно в этот момент маленький человек начинает задумываться о сложности мира вокруг. Разгром при Каннах и знаменитое «Карфаген должен быть разрушен». Легенды о том, как карфагенянки остригали свои волосы, чтобы город был защищён метательной артиллерией. Такие моменты ещё сильнее размывают чёрно-белую картину мира.

Потом восстал Спартак, и симпатии школьника полностью на его стороне. Восстал же против рабства, и зачем обращать внимание на «мелочи» вроде разграбление поместий, насилие над их обитателями и то, что вчерашние гладиаторы хотели позабавить себя схватками благородных римлян не на жизнь, а на смерть. Потом восставших распнут на Аппиевой дороге и Красс станет перед ребёнком как символ абсолютного зла.

Красса разбили, когда он решился на свою персидскую авантюру, и тут «плохие» персы внезапно становятся «хорошими», «вершителями справедливости». А как же десятки тысяч легионеров? «Мелочи» же, школьнику даже не расскажут о том, что Август вернул орлы легионов Красса потому, что современного человека учат ценить жизни а не фигурки, хоть и имеющие ритуальное значение.

***

Форум

Несколько минут назад они прошли термы, можно сказать, «продвинутые римские бани». Термы восстановили только как каркас, внутри они смотрятся немного бедно. У Елизарова в глазах были красивые картинки с мраморными палатами, где богатеи обсуждали свои дела, Форумные Термы Помпей сегодня выглядит бедными и ободранными. Точных сведений об их отделке нет, и «фантазии на тему» людям не интересны. Приблизительно также как и императорские дворцы в Риме – каркас здания восстановлен, но внутри почти голые стены.

Нефаль пьёт тёмно-красное, почти чёрное вино и всё также осторожно оглядывается по сторонам. Точнее сказать неторопливо, без детского восторженного «ух ты!!!».

- Нефаль, идея…или сам концепт публичных бань. Он тебе не нравится?
- Елизаров, я не буду говорить, что он мне непонятен. Нужно отдать тебе должное – у тебя есть определённые познания об обычаях нашей общности. Но некоторые пробелы кажутся мне весьма значительными.
- Это какие?
- Ты не понимаешь сути движения по корпоративной лестнице. В самом низу ты работаешь в помещении, где вместе с тобой работает дюжина дюжин других работников, иногда больше. Психологически подобное давит, ты устаёшь от присутствия множества лиц не меньше, чем от самой работы. На следующей ступени карьерной лестницы ты можешь рассчитывать, что в одном кабинете с тобой будет не более полудюжины, включая тебя самого.

Вершина карьеры – когда ты работаешь один. Ты работаешь в заглушённом помещении и не слышишь, что говорят другие. Ты лишь приглашаешь других к себе, но не более одного. Секретаря или заместителя. Каждый член нашей общности мечтал и до сих пор мечтает оказаться в ситуации, когда он будет на вершине, а подчинённые будут ходить к нему поодиночке.
- И никакого множества лиц… Нефаль, мы не боимся множества лиц, считается очень круто уметь выступать на толпу, вроде это называется ораторским искусством. И всё же у меня такой вопрос – как ты думаешь, есть ли преимущество в том, чтобы стремиться быть одиночкой?
- Елизаров, тебя интересует моё личное мнение?
- Да, Нефаль, меня интересует твоё личное мнение даже в том случае, если ты считаешь, что я должен жутко обидеться. Я хочу слышать ровно то, что ты думаешь?
- Как скажешь. Елизаров, вы сами называете себя стадными животными. В ваших языках слово одиночество часто несёт отрицательную коннотацию, вам особенно  тяжело быть одиноким в своём мнении. Поэтому вами так легко управлять.

Вам нужно чувствовать себя принадлежащим к большинству. Из этого вытекает отрицательные моменты – вы охотно верите в самую страшную ложь, если вам внушить, что в неё верит большинство. И наоборот – вы не поверите в истину до тех пор, пока с ней не согласится большинство. В противном случае – дискомфорт, и вы начинаете искать хотя бы ограниченный круг единомышленников. Елизаров, вы внушаемы, человечество неоднократно творило кровопролитие в толпе, именно поэтому вы так жёстко караете тех, кто пытается «формировать общественное мнение», так как вы помните, чем подобное кончалось.  Чтобы ваша память не притупилась, вы поддерживаете функционирование нескольких музеев геноцида на европейском континенте. Они служат вам живым напоминанием, сколь опасно «формирование нужного общественного мнения».

Вы и сами говорите - толпа есть самый опасный зверь, особенно если она полностью уверенна в собственной правоте. Как стадо баранов, которое даже не понимают, куда именно они идут, в чём суть плана. Помнишь, как ты сравнил нашу общность с акулами? Мне то сравнение показалось более чем уместным - акулы не стадные животные, они держатся маленькими стаями. Если ты позволишь говорить мне всё, то я напомню тебе показавшееся мне мудрым изречение - Орлы летают одиноко, бараны пасутся стадами
- Орлы и стада… Нефаль, у меня простой вопрос – вроде люди тебя не обижали… А вот то что ты сказала… про кровопролитие. Ты видела нечто такое… «в исполнении» людей? Я помню, как позавчера спрашивал тебя о ненависти к расе. Ко всем ракнайцам.
- Елизаров, мне кажется, я поняла твой вопрос. Я продолжу озвучивать свои мысли коль скоро ты не против.

Я говорила тебе о том, что мы не можем ненавидеть множество лиц, только личных врагов. Конечно в определённых ситуация может действовать принцип когда враг твоего друга становится твоим врагом, или когда он угрожает твоей малой общности. И вы же называли нас «отходчивыми».

Елизаров, я видела примеры ненависти ко множеству лиц, ненависти к ракнайцам. Расстрелы пленных, потому что они считались обузой, расстрелы членов рабочей страты, тех, кто вообще не считал вас противниками. Вы мстили тем, до кого могли дотянуться, а офицеры, стремившиеся остановить расправу, вызывали гнев подчиненных. Вопросы «ты за них или за нас?!».
- Во как. А ты? Видела это, и что дальше?
- Мой командир рассчитывал на мою помощь, он просил меня продемонстрировать физическую силу и то, что я нанесу его подчинённым непоправимый вред, если они не остановятся.
- И где теперь твой командир?
- Наши пути разошлись.
- Ваши пути разошлись?
- Да, Елизаров, это всё, что я хочу сказать, ничего больше.



Сейчас самая жара, и Нефаль принесла им что-то холодненькое, освежиться. Елизаров подумал о том, что люди – стадные животные. И о другом, как Нефаль предложила делиться с ним своими мыслями. Может быть, чобы Максим чувствовал себя хотя бы в небольшом «стаде»?

- Нефаль, я продолжу мысли вслух. Вопрос военных преступлений в Войну остаётся крайне болезненным, поднимая его ты нарываешься на принцип «победителей не судят» или на другой – общество готово простить своим защитникам всё их тёмное прошлое взамен на их подвиги, то…что они совершили с прищемленными яйцами. В конце концов Дюваль – не единственная головная боль, на флоте характерное выражение лица вызывает фигура адмирала Мендеза. Его взяли из мексиканского флота в 2317-м и он прямо таки гордится своими прозвищами вроде «адмирал из ада». Сейчас он настоящая головная боль – его грудь буквально усыпана орденами, и военные прокуроры не знают как к нему подступиться. Здесь столкновение с общественным консенсусом и с принципом равенства всех перед законом вне зависимости от регалий и наград.

И ещё одно, возможно ты слышала такую формулировку – флот не подтверждает, но и не опровергает.
- Елизаров, я слышала подобную формулировку раньше, чем ты думаешь. Раньше, чем у человечества появилась пресса. Пресс-секретарь корпорации мог не опровергать причастность службы безопасности к убийству профсоюзного лидера. Это был зловещий намёк – завтра вы можете оказаться на его месте. Если ты позволишь мне и дальше озвучивать мои мысли – вы пошли по нашим стопам в вопросах дискредитации и подавлении профсоюзных движений.
- Слышал. Слышал, но не более того. Нефаль, я о другом хотел сказать – о боевой подруге Адмирала Соколова, которая уж очень оригинально справила поминки по нему, после его то ли гибели, то ли самоубийства. Угробив целый шахтёрский планетоид с 20-ю миллионами рабочих. Флот тот эпизод не опровергает и не подтверждает, а нам, людям ещё долго предстоит метаться перед тем, как мы признаем это военным преступлением или решим, что «победителей не судят». Правда, вроде Валери ДеВоро не сильно гордилась содеянным, если уж она себе мозги вышибла из пистолета.
- Елизаров, как мне кажется, ты слишком тяготишься насущным. Может стоит вспомнить прошлое?
- Прошлое?

Прошлое. Нефаль, я тебя услышал и не буду восхвалять «Римскую идею». Я лишь обозначу различие. Римляне хотели хлеба и зрелищ. Где они получали зрелища мы уже видели, остался вопрос хлеба.

Рим, город Рим умел только жрать и потреблять, на него работал целый порт Остия, примерно также, как Пирей работал на  Афины. Сам же Рим был мягкой гнилью, позднеримские императоры не от хорошей жизни перебрались в Равенну – морской порт, окружённый болотами со всех сторон, кроме моря. А Рим достаточно было тыкнуть, и от него вонь была за версту. Крепость, сияющий град на семи холмах превратилась в кучу дурнопахнущего навоза. Вроде бы чуть ли не весь Египет работал, чтобы прокормить римских дармоедов. Тут можно вообще задуматься о римской экспансии. Римский пыл иссяк в Шотландии, на Вале Антонина, между Единбургом и Глазго. Дальше была Каледония, куда они почему-то не хотели и не могли попасть. Тоже с Германией, где Рим крепко получил по зубам в Тевтобургском лесу.

Нефаль, ты ведь наверняка не понимаешь, к чему я это клоню. Мы…мы и вы…Объединённые территории после Войны взяли больше, чем можем удержать. Теперь мы делаем вид, что мы всё сможем, а на наших дырявых рубежах уничтожают целые соединения крейсеров и бригады спецназа. Как вы говорите в таких случаях? Говорите, что собеседник поставил вопросы без ответа?


«Вопросы без ответа» - универсальная азадийская отмазка из рекомендованного вокабуляра, примерно то же самое, что «потомучто».

- Елизаров, я никогда не задумывалась о таких вопросах, хотя все думающие понимали – наши рубежи стали слишком протяжёнными.
- Как и римские рубежи. Рим имел немалую по своим временам армию в 200-300 тысяч человек. Но даже треть от этой численности нельзя было собрать в один ударный кулак, ведь подавляющее большинство легионеров несло службу на границе.

 Хм. Нефаль, тебя не обидит моё предположение, что ты – другая? Не в том контексте, что ты – не человек, ты другая относительно своих. Так и хотел сказать «однорасников». У тебя более развито абстрактное мышление, ты делаешь сложные сравнения, обобщения, для ваших это немного нетипично.
- Не обидит. Мы можем вернуться к разговору о исследовании, которое я продолжаю за своей матерью. Те выводы, о которых я говорила, согласись, что нечто должно было подтолкнуть к ним? Мать считала, что выяснила все точки вмешательства. Если ты снова позволишь мне немного пофилософствовать – зачем «азадийцу служебному» способности к целеполаганию? Понимать, КАК сделать он должен, а что делать ВООБЩЕ – отнюдь.
- Интересно. Нефаль, как ты думаешь, или предполагаешь? Ваше правительство, я о советниках. Там есть люди из корпоративной верхушки? Которые могут целеполагать, предлагать, куда вам двигаться? Вообще.
- Нет, Елизаров, я почти уверена, что нет. Раньше они были в довоенном «Совете шести неизвестных», сейчас же они предпочитают «не отсвечивать». Ты хочешь сказать, какие перспективы у нашей Новой республики, когда на ключевых постах сидят просто хорошие исполнители? Согласен, весьма сомнительные. Ты задумался об этом не первым, могу продолжить и сказать так – понимание этого и, как прямое следствие, недоверие к бывшему Верховному совету и привели к «Неделе Длинных Ножей». По крайней мере, это одна из причин. Перспективы не улучшились, искусственность слогана «братья и сёстры» стала ещё более очевидной, и теперь мои… «однорасники» ещё более уверились в том, что только каждый из них в отдельности – кузнец своего счастья.   

Пока Макс вино, он задумывался о сказанном, об азадийских перспективах. Вообще. Пока теория Нефаль в принципе неплохо объясняет происходящее – безынициативность азадийцев, их нежелание избирать депутатов в тот же горсовет, участвовать в плебисцитах. Они…окуклились и не понимают, зачем люди собирают налоги, как работает государство в лице тех же горсоветов. Не понимают такой…почти философской штуки как общее благо. Задумался и у него вылетело из головы то, с чего они начали – почему Нефаль действительно другая. Она – точно не человек, у неё нет множества человеческих потребностей, зато есть множество других, человеку просто непонятных. Но она другая относительно «своих». Относительно Тины, полицмейстера их округа в Даксиме. Она рассуждает раскованнее, при том, что она действительно исполнитель, а тем положено и целеполагать. Решать куда двигаться, а не как справиться с текущей задачей.

Нефаль хочет вернуться к морю, пока вода не остыла, и она сможет искупнуться в тёплой воде. Елизарову несложно её туда доставить, и заодно задуматься о факультативе «История религий».
 
О буддизме Франческа говорила скорее как о философии, а не о религии, высказывала мнение, что в конечном итоге буддизм в философию и переродился. А философия штука полезная в сегодняшние дни, когда предсказуемое движение и поступательный прогресс сменился хрупким равновесием в таком большом Космосе. Особенно с такими преинтересными «попутчиками» Человечества, как азадийцы, которые в целом не знают, что хотят и куда стремятся.   
   
***

Бриндизи

18 июня


Город когда-то назывался Бурундизий, по легенде именно здесь Спартак хотел посадить своих подопечных на корабли и отпустить их на вольные хлеба.

Сегодня Бриндизи – один из связующих портов с Грецией, и одна из баз Итальянского флота. Военного флота. Им отплывать через четыре часа, а пока Нефаль нашла им прекрасный ресторан на вершине замковой башни, откуда неплохая обзорность на гавань и на море

- Нефаль, и снова мысли вслух. Их ракетные крейсера, периодически выводят на стрельбы и моряки прямо гордятся, когда они расстреливают на орбите Меркурия списанные крейсера и фрегаты Флота ООН.
- Что по твоему, не так?
- Что не так? Любой флотский офицер скажет тебе, что у боевого корабля есть такая штука как живучесть. Способность оставаться на плаву, сохранять скорость, маневренность и вести бой получив попадания. Они проверяли живучесть своих кораблей? Помнишь учения эстонских войск? Они тоже поражали «условные цели», радовались, как дети. Вот только те цели не отстреливались. Тоже и здесь. Никакая броня не помогает от ракеты с плазменной боевой частью. Во всяком случае, броня корабля с водоизмещением 50 тысяч тонн. Космические линкоры, весящие миллиарды тонн, как-то держат удар, а это?
- Что ты хочешь предложить? Люди должны сложить оружие и оказаться лёгкими целями? Елизаров, ты забываешь, что ядром Армий Объединённых территорий стали люди, получившие боевой опыт на Земле. Сначала они «разминались» в Индонезии, Румынии, Африке, Центральной Америке. Потом они оказались относительно приспособленными к настоящей войне. Полковник спецназа Дюваль, желающий тебе смерти получил боевое крещение в окрестностях Каракаса, я отмечаю только то, что он был умелым бойцом на Войне. Чувство уверенности в завтрашнем дне, даже ложное – не самое худшее ощущение. Оно не настолько ложное, как тебе кажется – рубрики «из жизни жывотных» в медиа не мешают анализу военных операций на Войне в штабах ООН. Ты будешь отрицать двуличность человечества?
- Нет, не буду. После «гадюшника» в Соколово…не буду. Ладно, тогда другие мысли вслух. Перед нами порт с немаленьким, по земным меркам, грузооборотом. Ты можешь спрятать от людского глаза многое – сортировочную станцию, грузовой двор, всё это где-то под землёй. Но контейнеровозы, локомотивы, загоняющие в них поезда целиком не спрячешь, картина неприятная. Как по мне, неприятная. Я вспоминаю Нассам, где под землей и под водой спрятано вообще всё, на поверхности только то, что называют туристической частью планеты. Многие и не задумываются, об экономике Нассама, по крайней мере о производстве. Еда, напитки, всё появляется будто из ниоткуда, по мановению волшебной палочки. Что ты думаешь о Нассаме? Не считаешь, что твоё место там?
- Елизаров, ты спросил, что я думаю о Нассаме? То, что я скажу, тоже последствия профессиональной деформации. Нассам был нашим жестоким родителем. Он наказывал нас за малейшую оплошность, подчас наказывал просто так. Его жестокость сделала нас сильными, потом мы взяли и отомстили. Ты можешь себе представить себе, что повзрослевший ребёнок возьмёт палку и начнёт избивать отца? Будет избивать его достаточно долго, методично. Спрашивая – «Отец, неужели ты ничего не помнишь? Я ничего не забыл!». Изобьёт до полусмерти, до полной потери человеческого достоинства, когда отец встанет на колени перед сыном, поцелует ему руку и обещает стать верным слугой. Так я думаю о том, что мы сделали с Нассамом. Мы уничтожили всех крупных хищников в океане, чтобы они не мешали нам стать самыми сильными, не имеющими в океанской пучине ни единого конкурента. Чтобы подводная охота превратилась в приятное развлечение. 140 лет назад над двипами почти не было дождей и сильного ветра, тратились немалые суммы на постоянный контроль погоды. Сегодня масштаб вмешательства меньше и всё равно Нассам уместно сравнить с волком, у которого выдрали все зубы и когти. Такой волк может грозно рычать, но принести вред он почти не способен. Тебе Нассам может казаться грозной планетой, но поверь мне – это лишь тень былого Нассама. С точки зрения учёного люди не издевались над Землёй настолько сильно, сегодня вы не допускаете появления тропических ураганов и контролируете сейсмическую активность. Пищевые цепочки в фауне остались почти неизменными, с точки зрения биолога планета почти не изменилась за последние пять тысяч лет вашей цивилизации. Ты же не забыл, что я была, есть и буду биохимиком? Таким образом, моё место скорее здесь. Но, как ты догадываешься, для землян я ещё более чужая, по сравнению с тобой.


***

Греция, Пелопоннес
Город Спарта

21 июня 2330 года

Как писал ещё Павсаний в своём «Описании Эллады», Спарта прошла бесславный путь от великого до смешного. Точнее, от великого до унизительного. Во времена римского владычества Спарта оставалась символом, но к моменту написания книжки Павсания от Спарты ни осталось ничего из знаменитого «со щитом или на щите», то бишь спартиат жил ради войны и с этой самой войны он мог вернуться живым и здоровым (со щитом), или погибшим (на щите). История умалчивает о промежуточных состояниях, например, возвращение домой тяжелораненого воина, подчас покалеченного, который мог лишь волочить свой щит (гоплон) за собой.

Древняя Спарта славилась своей фалангой, и её воинами – гоплитами. Слово гоплит образовано от слова гоплон – эллипсоидный щит, а сами спартиаты легко переходили от слаженный фаланги, до «банды», охочей до схватки на расстоянии удара короткого меча, в которой бойцы одинаково успешно орудовали короткими мечами и щитами, оглушая противника. Подобно тому, как это делали викинги, бившие и мечом или секирой и небольшим круглым щитом.

Спартиаты били персов, били афинян во время пелопонесской войны, но македоняне, перенявшие основные принципы фаланги оказались бессильны против Римских легионеров, которые навязывали противнику ближний бой, в котором прекрасно орудовали лицом к лицу.  Таким образом к середине II века до нашей эры греческая фаланга утратила статус лучшей пехоты Средиземноморья. Этот статус перешёл к римскому легиону и само слово легион стало именем нарицательным.


Переехав в Грецию, Нефаль начала пить пиво. Хорошее домашнее пиво, которые варят всей семьёй, пиво из маленьких пивоварен с больше чем столетней репутацией. Елизаров тоже пьёт местное пивко, но куда меньше – после 3-4 литров, в отличие от Нефаль он на ногах то плохо стоять будет, не говоря о более чем возможных проблемах с местной полицией.

Сейчас полдень. С самого утра они ходили по музеям и частичке той, восстановленной Спарты. Сейчас жарко, в гостиничном номере с кондиционером у них есть возможность «переварить» увиденное.

- Значит снова мысли вслух? Нефаль, не помню от кого я слышал выражение «галопом по европам». Но суть курса Античной Истории как раз такая – галопам по европам. Первые культуры на Крите, Троянская война, немного об обществе и нравах и снова войны. Греко-персидские, они очень быстро перешли в пелопонесскую войну. Расцвет Македонии, «Сашка Македонский»…

Развал его державы, войны диадохов. Этих, Селевкидов и Птолемеев. Рим рос, креп, затем и сам решил «заглянуть на огонёк». Потом…Рим приходит в Македонию, Грецию, и Греция становится «престижным образовательным центром». Моя историчка усиленно старалась «развязать» римскую и греческую историю по крайней мере до того момента, как Греция стала не более чем римской провинцией.

Спарта, о ней говорили очень мало. Хоть никаким гуманизмом во времена Классической Греции и не пахло, но спартанское воспитание казалось варварским даже соседям. Конечно же, триста спартанцев….а вроде бы и всё. Про илотов я вспомнил только сегодня. А всё, это как раз таки тихое гниение, тоже самое, как сегодня гниют наша Армия и Флот. Гниение и вырождение. С момента победы над Афинами до начала похода Александра Македонского прошли всего то 80 лет, а вместе с ним, воевать персов а затем всех, кто под руку попался, спартиаты уже не пошли. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять простую вещь – сгнить можно очень быстро.

Нефаль, а что же скажешь ты?
- Елизаров, наверняка тебя должны интересовать причины подобного, как ты выразился, гниения? Спарта додумалась до того, до чего не додумались другие полисы – илоты, гонимое большинство. Не раб, но и не свободный человек, тем более, не полноценный гражданин. Террор илотов не считался аморальным, более того признавался поощряемым поступком. Избивая или убивая илотов получались «настоящие мужчины».

Мне добавить? Спарта жила войной и ради войны, а эфоры почему-то забывали – война это потери. Любая война уменьшает число граждан, чем часто пользовались илоты и рабы. Ни один полис не знал крупных восстаний рабов, потому что нигде насилие над рабами и негражданами не поощраялось. Эфоры и «настоящие мужчины» раз за разом сажали себя на подожжённую бочку с порохом и удивлялись, почему их снова остались считанные сотни.

Елизаров, я могу сделать свои собственные выводы. Спарта, если мы называем Спарту государством спартиатов, стала не первой жертвой чувства собственного превосходства. Но, как мне кажется, первой жертвой государственной идеологии. Воспитание юного спартиата было в руках государства, мальчику промывали мозги с самых юных лет. Илоты – не люди, все соседи – слабаки. Павсаний зафиксировал закономерный итог – мальчики, рождённые в захолустном провинциальном городе дрались друг с другом до крови на потеху римских патрициев. Конец пути от величия до унижения.


***   

Коринф

28 июня

Коринф находится на рубеже Аттики и Пелопоннеса. Как говорят историки – этот рубеж, точнее перешеек очень долго манил инженеров на создание канала, и историю этого канала можно считать путём от мечты до ненужного. Серьёзные морские перевозки в Средиземноморье существуют только восточнее Родоса и Крита, так и получилось, что возведённый канал оказался ненужным. Его поглотила природа и время, сегодня от него остались только глубокие, поросшие невысокими деревьями овраги и небольшой музей.

Музеи… За неделю с небольшим Нефаль просто перекормила Елизарова музеями – Керкира, Янина, Патары, Итака, Спарта, Морея… Нефаль поняла – Максим не может воспринимать информацию с такой же скоростью, как и она, значит им стоит отдохнуть. Перед следующим рывком на Фивы, Афины и Дельфы Нефаль поплавает в тёплой воде, а Елизаров поваляется на чистом белом песочке.

Здесь хорошо. Может тут не такой идиллический вид, как на островах в Эгейском море, но они сочетают отдых с небольшой образовательной программой. Вода тёплая, она уже прогрелась, кроме того, как заметила Нефаль, «в заливе есть достаточно глубокие места». У неё уже произошло то, что раньше называли «дурь молодости из башки выдуло», и к неоправданному риску Нефаль уже не склонна даже из самого большого любопытства.

Елизаров заменяет «галопом по Европам» на более основательные знания, и Нефаль это тоже пригодится. Хотя бы для того, что бы разбавить свой лексикон новыми словами и фразами. Улучшить своё представление о тех вещах, о которых раньше она лишь слышала и читала. В той степени, в которой это возможно, потому что больше не существует Дельфийского Оракула – сегодня максимум возможного, это увидеть место, где он восседал.


Нефаль вернулась через пару часов, и едва не зарылась в горячий песок. У неё с собой вроде термоса с холодным вином и ёмкость с живой рыбёшкой. Раз в полчаса она будет приподниматься, выпивать ещё и вытаскивать своими пальчиками ещё одну рыбёшку.

- Елизаров, ты можешь присоединяться.
- А можно?
- Почему бы нет?


Максим осёкся, он ещё не забыл гневную тираду Нефаль с её «нет повода не выпить». Но её отношение к Елизарову, очевидно, улучшилось. Когда она по сути извинялась, то заметила – у Максима нет того светлого прошлого, из которого можно черпать внутреннее тепло, а его будущее, действительно, более чем туманно. Потом она оперировала его после тяжелых ранений и запомнила его пробуждение после Ахерона. Тот момент, когда Максим впервые открыл глаза, уже уверив себя что умирает и наверняка умрёт. Уверив себя, что переживает последние мгновения в жизни. Тот момент пробуждения, и его вопрос «где я» поколебали Нефаль, и она почти согласилась, что у Елизарова нет повода не выпить. Впрочем как и у неё, хоть немного отдыхающей от крови на операционном столе.

Полстакана вина для Максима, и он уже готов прервать многочасовое молчание.

- Знаешь чё, в последний…нет, в предпоследний раз когда я был на Нассаме, нассамские двипы переводили как ваши азадийские полисы. Я же c упорством…упорством достойным, наверное, лучшего применения, утверждал, что двипы это двипы и ничего подобного им нет.
- Елизаров, твоё упорство в этом вопросе действительно представляется мне достойным лучшего применения. Что обидного или оскорбительного в сравнении полиса и двипа? В непривычных вам местах вы цепляетесь к привычному. Здесь на Земле мне почти не к чему прицепиться. Ты ещё помнишь Швейцарию? Трансальпийская дорога начинается к Западу от Цюриха, там съезды с неё обозначаются знаками «ausfarht». К югу от гор живут люди говорящие на итальянском, и подобные съезды обозначаются знаками «uscita». При этом знаки выполнены в одинаковой стилистике, а людей говорящих на романских и германских языках что-то объединяет.
- Занятно. Полис – город-государство. Интересно, не были ли ваши двипы островами-государствами?
- Не знаю. Елизаров, нашу историю изучать непросто. Есть научная теория, она гласит, что все следы войн старались немедля убрать. Когда очередная междоусобица заканчивалась, то жители двипов брали вёдра для домовой уборки и смывали водой из вёдер кровь с мостовых. Можешь назвать подобное ритуалом - так делали даже после ливня, если никакой видимой глазу крови уже не оставалось.
- Начинали с чистого листа?
- Да, возможно так уместно сказать. Елизаров, если тебе интересно сравнение наших общностей, я могу дать тебе пищу для размышлений. Как говорят ваши мыслители, разжигавшие ненависть между народами и странами использовали историю примерно также, как разжигают костёр легко воспламеняющейся высушенной травой. И отношения, хоть и непростые, начинали пылать, как пылает огромный степной пожар. На Истории Нового времени тебе наверняка расскажут о хрестоматийных примерах, расскажут о том, как Историю использовали в качестве оружия, поворачивая под «нужным» углом события вплоть до тысячелетней давности.
- М-да… И всё же, как ты думаешь? Зачем мы, люди, изучаем нашу историю.
- Елизаров, тебе интересно моё мнение? Ты же согласишься, что «изучать историю» можно по-разному. Школьнику любопытно, как жили его далёкие предки. Как они обходились без космических перелётов, как чувствовали себя запертыми на одной планете. Как они вообще жили без базовых, по сегодняшним меркам, удобств. Предположу, что школьники изучают историю из любопытства, что же было раньше?

Ученые, археологи изучают историю совсем по другим причинам. Их гонит любопытство, они стараются закрыть все белые пятна в вашем временном полотне также, как белые пятна на картах закрывали ваши географы, первооткрыватели, исследователи океанских глубин. Есть учёные, не покидающие удобные кабинеты исторических кафедр. Они пишут научные работы, рассчитывают на признание, или просто на достаточный гонорар в утренних шоу, если смогут преподать исторические факты интересно для обывателя.

Елизаров, это три независимые группы людей. Вчерашние школьники приедут сюда, чтобы освежить уроки истории. Увидеть восстановленную Статую Зевса, воссесть на месте Дельфийского Оракула. Для них история остаётся развлечением.

Археологи и учёные ценят социализацию, общение в среди им подобных, их интересует признание научного сообщества и…кратковременные межличностные отношения…
- Потрахались под травкой на своих исторических симпозиумах. Извини, что перебил.
- Извиняю, твоё сравнение уместно. Нет определённой, я употреблю необычное слово, конвергенции.
- Чево?
- Елизаров, ты сам спросил меня, зачем вы изучаете историю. Не я, другой человек сказал – «В учебнике истории нет рецептов на все случаи жизни. В нём есть лишь перечень того, что нельзя повторять нигде и ни при каких обстоятельствах». История Древней Греции – коллекция человеческих ошибок, и всё же вы повторяли их почти в точности. Создавали государства, которыми правило меньшинство, угнетая большинство. Может быть суть изучения Истории и состоит в том, чтобы не повторять ошибок ваших предков?

***

Аттика, Афины

30 июня


Афины сразу показались Елизарову блестящим городом. Не в переносном, в самом буквальном смысле – каждое или почти каждое домохозяйство имеет солнечные панели, энергетические накопители, и может обходиться без внешних коммуникаций довольно таки долгое время, особенно летом. Вода очищается, электричество охлаждает и фильтрует воду. Там домохозяйства сохраняют известную степень независимости от городских коммуникаиций и, как говорят люди, от излишне цепких ручек отчизны.

Как  говорят те же люди, 200-250 лет назад лет назад греки были главными задирами Восточного Средиземноморья, воевали почти со всеми соседями, призывники слали домой письма, где им было непонятно с кем они воюют и за кого. В те же времена миллионы греков мигрировали в Северное Причерноморье, где только заканчивали собирать зубы после войн, и там они прижились. Сегодня миллионы греков живут от устья Дуная до устья Ингури, без страха представить себе что надумает завтра крикливое милитаризованное меньшинство. Афиняне же, в должной степени познав переменчивость воли сограждан, привыкли строить каждый дом почти как родовую крепость, в которой, для полноты образа не хватает лишь подъёмного моста.

Максим знает лишь то, что сегодня греки занимают в Объединённых территориях исключительно высокие посты. В основном адмиральские и генеральские, говорят, что главнокомандующий спецназа – грек, и он создал эдакое государство в государстве со своими неписанными правилами, более действенными, чем писанные.

Впрочем, Елизаров и Нефаль прибыли в Афины не за этим. Афины руководили разгромом Персии во времена греко-персидских войн и обеспечили себе гегемонию в Эгейском море после их окончания. После этого коса нашла на камень – Афины схватились со Спартой, и откровенно неудачный исход Пелопонесской войны предопределил конец ведущего положении Афин.

По афинским музеям можно ходить с месяц, и ещё останется. В конце концов Греция существовала не только в древности – она была в составе Византии, Османской империи, и Новой Греции, которая сохраняет определённую преемственность уже пятьсот лет.

Елизаров и Нефаль ограничатся тремя днями. Сегодня они поднимутся на Акрополь, где Максим снова сможет сделать так, что его уроки Истории Античности станут не столь поверхностными. Акрополь, начиная с пропилей, покрыт белоснежными мраморными плитами, а все здания на нём восстановлены, включая внутреннюю отделку. У греков другое отношение к памятникам античности, и они не против «фантазий на тему».

Как говорят люди, в сегодняшней Европе неоязычество переживает очередной подъем. Сотни тысяч людей участвуют в ритуалах поклонения «богам предков». Вреда от них почти нет, зато есть очевидная польза – эти неоязычники серьёзно подходят к вопросу тех самых ритуалов, и нередко консультируют писателей или сценаристов. Какая-то церемония проходит прямо сейчас – туристы расступились перед колонной в белом, которая распевает песнопения сопровождая их нехитрым аккомпанементом духовых и ударных. У Нефаль и Максима образовался час свободного времени, и Нефаль предложила провести его на смотровой площадке с видом на Агору. Афинскую Агору, воплощение Афинской Демократии.

- Новый раунд мыслей вслух? Современные историки считают Афинскую Демократию едва ли не образцовой. Эта была прямая демократия, кроме того она активно вовлекала граждан в непосредственное управление полисом. Отдельные учёные говорят так – если бы пару афинских граждан переместить в условный 2000-й год, они сказали бы, что то что тогдашние люди называли демократией, на самом деле было смесью охлократии и олигархии. Где от охлоса лишь раз в несколько лет ответить на вопрос «ты мне доверяешь?». И всё, на этом вся «демократия» заканчивалась.

Эту демократию считают образцовой даже сегодня, особенно если сравнивать с тем, что происходит в Соколово. Некоторые депутаты просидели на своих местах уже по 3-4 срока и избиратель готов избирать их и дальше. А сам ни в чём участвовать не хочет. «У меня работа, дети, отвяньте от меня!». Потом происходят какие-то бюджетные перекосы, и люди поактивнее начинают пенять неактивных их бездействием. Иногда даже называют подобное бездействие преступным.

Если серьёзно? Люди считают, что на войне демократии не место, должно быть сильное лидерство. Когда в 2294-м году началась первая война человечества в космосе, люди практически без пререканий отдали Совету безопасности и Командованию ООН почти всю полноту власти, и та война была выиграна. Впрочем множество ещё живых её участников утверждают, что дело не в «сильной руке» ООН – к 2296-му война шла отнюдь не в пользу людей и не было понятно, как переломить ситуацию. Люди уже практически смирились с поражением, с концом своей цивилизации. Соколова считают спасителем человечества. Он только что выпустился с ускоренных курсов Академии ООН и…предложил окружающим засунуть пессимизм себе в задницу. Он начал добиваться побед, с начала, конечно же небольших, скорее символических. Он сделал главное – заставил людей поверить в себя. Третьи говорят, что появление Соколова на арене совпало с появлением первых штурмовиков и тяжелых крейсеров. Кораблей, которых требовала война. И именно они переломили её ход, положили начало нашей экспансии, которой мы и сами не рады. Три полярные точки зрения, а истина…сложная и неприятная истина может оказаться где-то посередине. Или эта истина скрыта в секретных архивах ООН. Вроде той, что Объединённые Территории в Войне с Империей Ракнай расчехлило термоядерное оружие, и переломом в войне мы обязаны «термоядерной дубине». Нефаль, наверняка тебе есть, что добавить?
- Да, Елизаров, я добавлю свои личные соображения. Афиняне не считали, что на войне демократия должна умолкать. Сицилийская экспедиция во время Пелопонесской войны была роковой ошибкой, она предопределила исход войны, судьбу города и полиса. Елизаров – народ Афин проголосовал за отправку флота для захвата Сиракуз. Ваши историки не забыли это эпизод, они считают ту экспедицию выстрелом себе в ногу. Выстрелом себе в ногу в переносном смысле. Философы же задают вопрос – есть ли у людей право на подобный выстрел в ногу, право на всенародное решение, которое пустит страну на дно?

***

Восточная Фракия
Автомагистраль «Эгнатия»


Вечер 7 июля


Нефаль показала Елизарову ещё пару олигархических полисов. Не забыв о развлекательной программе, когда они прокатились до Дельф и Олимпии. Но их отпуск не бесконечен. Им нужно вылетать уже вечером 26 июля, в край ночью с 26-е до 27-го, и Нефаль предложила им ускорить свою программу. От всей Греции они оставят всего две точки, Трою и Родос. С Родоса они уедут уже послезавтра утром паромом до Александрии, где Нефаль снова будет сочетать развлекательный и образовательный момент.

Трасса по которой они едут перейдет в Магистраль «Самос-Фракиссий», и вся эта дорога называется обывателем «Фракийская дуга». Под Константинополем она уйдёт под землю, водитель толком не поймёт, когда из Европы он переместится в Азию. Как говорят люди, греки долго убеждали географов перенести границу Европы и Азии на Греко-Турецкую границу, но географы послали их нахрен…точнее заявив, что наука вне политики. Суть в том, что запад Малой Азии принадлежит грекам и там, как и раньше появились характерно греческие топонимы. Смирна, Пергам, Галикарнас, Сарды и Милет.

Скорость – 250 километров в час, дорога перегружена грузовиками, делающими в Константинополь так называемый «ночной завоз». Завоз продуктов для горожан и для туристов, которые завтра сойдут с круизных лайнеров, чтобы устремиться в императорский дворец или Большой Ипподром, который превращается в гигантскую концертную площадку каждый вечер. В Константинополь они не поедут, Нефаль и Елизаров совершают эдакую пространственно-временную петлю, которая снова вернёт их в античность, избавив от средневековья.

У них разные причины, чтобы не ехать туда. Нефаль заявила, что считает Константинополь городом проклятым. Когда Максим попросил объяснений, она на них не поскупилась. Сказала, что обладание этим городом никому не принесло счастья, хоть и не сразу. Византия погибла, хотя, как кажется Нефаль, имела все возможности противостоять арабам, туркам и крестоносцам. Конечно она вспомнила взятие города в 1453-м году, включая распространенную легенду о последней ночи города. Последней молитве в Святой Софии и последнем бое последнего императора. Османы полезли в Европу ещё до взятия города, начиная с середины XIV века, но именно начиная со взятия Константинополя началась настоящая турецкая экспансия, остановили которую лишь спустя два с половиной столетия под стенами Вены. И после этого грозная Оттоманская порта начала схлопываться, как Империя Ракнай после 2315-го. Ещё два с лишним столетия «схлопывания», до тех пор, пока Османская империя не перестала существовать, а новая Турция перенесла столицу в Анкару. Словом, в сознании Нефаль Константинополь представляется эдаким камнем на шее, который неизбежно утопит своего владельца, и от посещения города она просила отказаться. Елизаров спорить не стал, хотя его причины неприятия города совсем другие. Примерно те же, как и неприятие Замка Святого Ангела в Риме.

В Максиме всё ещё свежи уроки Истории Средних Веков. Учебник не скупится на описание мерзопакостей византийского двора, этих «ревнителей христианства». Партии зелёных, партии голубых, оскопления, ослепления и изнасилования по приказу императора. История Византии переполнена самодержцами-самодурами, которые не утопили державу лишь благодаря тому, что у неё был запас прочности. Запас прочности от самодержавного самодурства и ощущение единства между людьми, жившими от Мореи до Антиохии. Читая классические труды об Истории Византии у читателя постоянно возникает вопрос – как ромеи выдержали так долго? Чуть больше тысячелетия после падения Рима в 476-м году.

- Нефаль, ты не поняла куда ведёт эта развязка?
- «Космическая гавань «Апполония». Елизаров, ты же был там в этом году.
- Был. Пару часов, вроде, пока вели допрос Зерваса. Значит…сейчас нам станет теснее…

Елизаров нисколько не ошибся, как только на знаках появилось слово «Мармара», трасса прибавила рядов и появился уже третий ярус движения с высокими мачтами для подхвата низкоскоростных аэрокаров. Они проехали ворота в большой мир, а через них ежедневно проходят десятки тысяч человек. На трассе машины, гипербасы и грузовики с космопорта, этот невероятный поток транспортных средств уходит под землю, чтобы его не видели обители престижных северных предместий города. Обитатели которых говорят про себя, что «Туристы приедут и уедут, а эллины останутся».


***

Константинополь, Предместье Апполония


Трафик тягостно тянется вперёд, и так ещё километров на 70, пока грузовички не будут сворачивать к Золотому Рогу и к другим северным округам.

- Нефаль, кажется  молчание затянулось…
- Ты хочешь что-то сказать?
- Да. Наверное.

Рим «притормозил» примерно там, где начинается Шотландский Хайленд. Имперские легаты смотрели на север со своих смотровых башен и думали, что они там, собственно, забыли? Точно также Рим не особенно рвался покорить Сахару. Вроде им хватала Карфагена, Ливии, Киренаики и Египта. Египет то кормил чуть ли не пол империи.

Нефаль, я начал задумываться об имперской экспансии, зачем империи делают это. Если говорить о более понятной близкой нам Империи Ракнай, то их экономика знала только экстенсивный рост. Они превращали цветущие планеты в зоны экологического бедствия, и «торжественное расширение» было для них единственным возможным способом существования. Их технологии добычи и обработки были примитивными… Говорят, они искали планеты, где добывать минералы можно было открытым способом, строя карьеры, и всё. Сейчас отставные обожают шуточки с картинками, где обыгрываются слова «карьер» и «карьера». Тебе  переслать?
- Благодарю, и сама смогу найти.
- Ещё бы…


Елизаров догадывается, что найдёт Нефаль. Огромные карьеры, отрытые тяжёлой техникой, разработки в них прекращали, когда там появлялись грунтовые воды и заливали всё оборудование. Наместники и иерархи погоняли генералов, чтобы они давали им новые планеты, поверхность которых можно изуродовать «во славу державы». 10 лет назад имперские наместники и сатрапы остались у разбитого корыта – армии Объединённых территорий захватывали по нескольку планетарных систем за квартал, и им приходилось добывать то, что возможно добыть по шею в грунтовой воде…

- Нефаль, мне показалось, или там была Никея?
- Елизаров, тебе не показалось. Мы уже пересекли пролив Босфор и сейчас находимся в Округе Галата.
- Галата? Символично…


Район Галата, расположенный через пролив, появился в поздневизантийский период, можно сказать, на последнем издыхании. Соперники басилевса итальянцы получили возможность построить торговую колонию на другом берегу Босфора. Символ района – Галатская башня почти 70-ти метровой высоты, она была отстроена примерно за столетие до падения города. Эту башню никто не тронул. Ни последние басилевсы, рассчитывавшие на итальянское подкрепление в решающий момент, ни турки, которые не хотели забивать курицу, несшую золотые яйца. Слово Галата существует почти тысячу лет, и Елизаров почти готов согласиться, что во всём Константинополе есть нечто зловещее. Нечто тянущее на дно.


***

Малая Азия Север
Город Троя

Утро 8 июля

Не очень древняя отстроенная заново Троя расположена высоко. Сидя на стенах Максим видит корабли идущие по Дарданеллам из Пропонтиды в Эгейское море. Круизные лайнеры и военные корабли

Елизаров задумался совсем о другом – когда он в последний раз чувствовал летний дождь?  Буквально полчаса, когда температура падает как топор в воде ко дну, и нужно искать укрытие.  По его меркам «давно» - лет 15 лет, не меньше. В Соколово вечное лето, и отношение к дождю другое. Вот резкий звук грома словно вспорол воздух, и Максим вспомнил очень «малую» скорость звука. Такое отношение – военное, оно новее. Любая болванка, выпущенная из пистолета, автомата, слонобойки или оружия поддержки как минимум в три раза быстрее, и её грохот не заглушишь. Можно сказать, это всегда неудобно – звук быстро демаскирует позицию стрелка, но звук слишком «медленный», если вражеский слонобойщик сделал всего один выстрел по радиостанции. Самое цензурное из того что вспомнил Елизаров – «с этим драным воздухом вечный геморрой».

У Максима есть и другое отношение – притуплённое ощущение опасности, которое сложилось за три года службы. Он смотрит на грозовые тучи и мозг подсознательно подсказывает – то, что сейчас перед грозой он сидит на высоте это «допустимый уровень опасности». Не важно, что посетители города-музея посыпали в город настоящий, и Софокла в тематических открытых театрах играть не будут. У Елизарова были проблемы похлеще, и он никуда не уйдёт. И он не уйдёт и Нефаль никуда не денется. Она также понимает, что в неё и молния может шарахнуть, но не уйдёт. Она прокручивает через себя строчки из Илиады, смотрит на виноградники перед восстановленными крепостными стенами как на поля троянских воин. В её воображении там сходятся армии, бьются Гектор и Ахилл.

Максиму не будет спрашивать и убеждаться, что война искалечила её душу, и она смотрит не на виноградные гроздья, а оценивает себя как на стратегической высоте. Как в старом анекдоте – жена не будет спрашивать мужа, изменяет ли он ей. Потому что не хочет ни правдивого ответа, ни лжи. Да он и сам знает правдивый ответ. У Нефаль изменённая походка, она сама шила ремни из кожзама для М240 – ротного оружия поддержки, и привыкла ходить с оружием полутораметровой длины за спиной. Бельгийцы начали выпуск неофициального «набора для переделки М240 в ручной вариант для азадийцев» ещё в 2316-м. Полимерный приклад, пистолетная рукоять, и можно стрелять хоть от бедра.

- Елизаров, о чём задумался?
- Вспомнил М240. У неё всегда на крышке разрядника стояло клеймо Fabrique Nationale.Интересно, как можно стрелять из М240 без её коллиматорного прицела…
- Отстреляешь пятнадцать, максимум двадцать зарядов и у тебя…у меня в голове уже было что-то вроде прицела. С поправкой на дистанцию, конечно.
- С поправкой на дистанцию… Посидим ещё?
- Согласна, посидим ещё.

Нефаль раз плюнуть «посидеть ещё». Вот-вот хлынет дождь, но ей не страшно, причёски ведь нет и воде портить нечего. Зато «посторонние ушли». В своё время Троя немного захирела после взятия ахейцами, но ненадолго. Сегодня есть два города, тот, что был после перехода Малой Азии под римскую юрисдикцию и поменьше, посовременнее, где живут рестораторы, экскурсоводы и актёры. Греки любили посмотреть драму или комедию три тысячи лет назад и римляне это переняли. Туристы тоже вспоминают «как это было», но в основном позже, зимой и в межсезонье. Такая прохлада в начале июля - исключение, а не правило.

***

Подмандатная территория «Египет и Левант»
Нижний Египет, Трасса Александрия-Каир

10 июля 2330 года


Макс ожидал увидеть совсем другое. Пустыню, жару, которая будет ощущаться просто физически. Вместо этого он видит дешёвые безвкусные гостиницы по сторонам от дороги, небольшие деревушки и торговля. Стихийная торговля прямо на обочине автострады. На обочинах торгуют сушёными финиками, бананами, сушёными и не очень. На самом деле Елизаров не может видеть всё, что предлагают торговцы. Он движется в левом ряду, обзор ему закрывают бесконечные грузовики, и только водители-дальнобойщики видят весь…ассортимент. Кажется Нефаль говорила даже о мелких сушёных крокодилах…

- Елизаров, не пора ли нам освежить твои знания об Истории Древнего Египта?
- Пора…

За последние пару дней Нефаль крепко перевернула представления Максима о себе. На пароме она выдула приличную часть спиртного на корабле и ОЧЕНЬ много говорила. Просто не могла остановиться. Рассказывала какие-то анекдоты из своего корпоративного прошлого, уточняла где же лопата…точнее, в каком месте нужно смеяться, и почему. Наверное, просто нашла в лице Елизарова благодарного слушателя. Нефаль была всё также разговорчива в Александрийском порту в пункте пропуске и контроля, она моментально сориентировалась в городе, нашла им приличное заведение, и влила в себя столько алкоголя, сколько страшно подумать… Правда ночью Максим увидел уже знакомую картину.

Утречком она взяла сразу 6 (шесть!!!) бутылок гранатового вина, и вряд ли скоро остановится. В подмандатных территориях понятие закона довольно расслабленное и даже на откровенно пьяного водителя в полицию не донесут. Впрочем Максим участия в возлияниях Нефаль практически не принял. За час до прибытия парома Нефаль предложила Елизарову поиграть в вопросы, и Макс счёл себя чертовским везунчиком – внутренние тормоза у него не отказали. Потому, что Нефаль по сравнению с Тиной… У Елизарова даже мыслей нет, как их можно сравнить.

- Ладно, уроки Истории Древнего Египта. Они называли себя Чёрная земля, Та-Кхемет... Древний Египет сложно назвать одной страной, скорее три страны, последовательно наслоившиеся друг на друга. Древнее, Среднее и Новое Царство. Каждое из них закончилось по одному и тому же принципу – государственное устройство себя исчерпало и дальше так быть не могло

Древнее Царство закончилось примерно также, как и началось – владычеством мелких царьков, номархов. Среднее Царство, это новая централизация, потом её угасание и как финал – вторжение гиксосов.

Новое Царство – возрождение Египта из пепла, примерно тогда появилась фраза «наступление на плечах отступающих». Борьба с гиксосами породила сильнейшую армию – Египет ворвался в Палестину буквально на плечах отступающих гиксосов, дошёл до Финикии и поставил Нубию в очень интересное положение. Всего за сто лет Египет «докатился» от синайских пустынь до берегов Евфрата. Подобное «наступление на плечах отступающих» было может и первым, но далеко не последним. Победившая в Столетней Войне Франция полезла в дела соседей и взяла всё, что «плохо лежало». Испанцы, набившие руку на арабах, рванули за океан, где быстро покорили Центральную и большую часть Южной Америки. Была реконкиста, стали конкистадоры... Их воинственного запала хватило минимум на век. Наверняка есть и другие примеры.
 

Новое Царство похерили жрецы. Богатые храмы, жертвоприношения и власть. Борьба «священства и царства», страна разваливается, а палестинские и сирийские владения, как раньше писали историки, отпадают…   
- Елизаров, браво! Тем не менее, как ты мог забыть о Позднем Египте?
- Ах да, Саисская династия. Полтора века хождения по лезвию, греческие наёмники, кстати. Если считать египетскую культуру…первичной, то греческую стоит признать вторичной от неё, в какой-то степени, а римскую…третичной, что-ли? Персы-Ахемениды тогда были в расцвете, уже через четверть века после покорения Египта они «созрели» до вторжения в Грецию. То, что было дальше, мы уже немного знаем.

Я много пропустил?
- Елизаров, я удовлетворена, мне почти нечего добавить.

Елизаров видит приближающуюся развязку, её схема обозначена на обычном жестяном щите. Инфощит прервал размышления Елизарова, у него очередное воспоминание. Мужик в тёплой одежде прыгает, чтобы согреться, и явно нетрезвым голосом повторяет «Пить надо меньше! Надо меньше пить!». Елизаров именно это и хотел сказать Нефаль, когда ей было «нечего добавить». Впрочем, ходят слухи, что память у крепко выпивших азадийцев почти не страдает. С сильного перепоя может нарушаться походка, они могут засыпать, но с речью и памятью ничего не происходит. Язык не заплетается… Максим прекрасно помнит, как Нефаль даже выпив неслыханное количество спиртного могла вести вполне осмысленные беседы.

Елизаров перестраивается в правые ряды – он будет уходить на восточный сектор объездной трассы, объезжать Каир и сойдёт с объездной на юге. Три исторических периода Египта это разные столицы, разные «главбоги». Нефаль, возможно, заливает свои «приятнейшие воспоминания», так что Елизаров попробует немного взять инициативу в свои руки и  устроит им эдакий хронологический осмотр. Они начнут со столицы Древнего царства и визитной карточки Египта – Великих Пирамид.

***

Мен-Нефер (Мемфис)

У ворот и вдоль белых стен не стоят копейщики с тростниковыми щитами – только двое греческих солдат. Они очень скучают, просто отбывают смену, а пока  смена не закончилась, «утопают» в своих планшетах и без перерыва разговаривают друг с другом.

До того как в Египте разразилась гражданская война, правительство проводило определённую…дегрекизацию. Впервые окружающий мир узнал о Ниле, фараонах от Геродота, довольно скоро после греко-персидских войн. Греки уже тогда были в Египте не первый век и всё называли на свой манер. Есть город Иуну, город бога Ра, и греки решили просто – если Ра – бог солнца, то его можно назвать Гелиосом, а сам город – Гелиополем. Также и почти всех богов переиначили, Осирис «согласился» стать Аидом, Птах – стал Гефестом, хотя его, собственно, никто не «спрашивал». Весь Египет целиком встроился в греческую картину мира – пантеон, почти все топонимы были переиначены и «не резали» греческое ухо.

Но есть существенная разница – такое эллинизация была очень мягкой, если не сказать, деликатной и дипломатичной. Греки с уважением относились к египетской культуре, и Птолемеи просидели на своём престоле почти триста лет не испытывая проблем от жрецов Бастет или Гора, те никогда не натравливали людей на новоявленных «фараонов», и в Александрии не без удовольствия одевали Корону Двух Царств. Именно по этой простой причине храмы Амона-Ра начали пустеть ближе к концу римской, и к началу византийской эпохи.

Сейчас все топонимы вокруг носят имена времён Древнего Царства. За пару сотен лет древнеегипетские иероглифы стилизовали под все известные алфавиты. Немного протрезвевшая Нефаль с интересом смотрит на табличку «Город-музей Мен-Нефер (Мемфис)», а Елизаров с напускным покашливанием на храм Птаха, вроде бы ну совершенно невероятных размеров. По сравнению с Великим Храмом Белых Стен блекнет всё виденное и невиденное, Собор святого Петра кажется «фигушным». А внутри ещё есть и отделка, росписи, статуи, и невероятная акустика – не знали пять тысяч лет назад про «усилители звуковой частоты».

Никакого электричества внутри рва, окружающего стены нет, да, кажется, и быть не может. В «Городе-музее» кипит жизнь, хоть середина июля и не совсем сезон. Сразу за стенами по каналам ходят местные «гондолы», множество людей в древних, но всё ещё практичных льняных одеяниях.

Когда город таких размеров поднимается из жалких руин, встаёт много вопросов. Египтологи – люди разные, среди изучающих Мемфис полно адептов Древнего Царства, они и слышать не хотят, что город просуществовал больше двух с половиной тысяч лет, встретил Новую Эру, и пришел в запустение уже в византийские времена. Среди такого множества увлечённых людей должен быть кто-то «в теме», но немного со стороны, он шмякнет кулаком по столу, и скажет – «Делать будем так!». Конечно всем идут навстречу, даже если Мемфис решили восстановить на момент 50 года до нашей эры, нельзя бросать всё, что было заброшено к тем временам или просто выглядело не хорошо по вполне естественным и жизненным причинам. Сегодняшний Мемфис на стыке науки и города развлечений. Другой вопрос, что людей, мыслящих алгоритмами систем управления, развлекает вообще всё. Стены огромного храма, почти белоснежные, сложенные из известняка. Дома, насколько они вообще могут быть практичными при такой жаре без многоконтурных кондиционеров. Музыка, когда недостаточно провести по клавиатуре с имитацией молоточковой механики, и аккомпанемент к незатейливой мелодии подберёт искусственный интеллект.

Здесь всё естественно. Флейты немаленьких размеров, арфы, цимбалы, колокольчики, конечно же и человеческий голос. Люди буквально своими руками вдыхают жизнь вроде в застывшую древность так, чтобы она, древность, не казалась застывшей, а была живой и естественной. Тут почитатели Снофру и Рамсеса II перестают выяснять отношения, видя практическую, живую отдачу от работы своих предшественников. Пройдут годы, и они на старости увидят отдачу и от своей работы, когда кто-то также шмякнет кулаком, и, тем не менее, найдёт решение, устраивающее почти всех. Через три месяца город проглотит и почти «переварит» по двести тысяч человек одновременно, найдёт всем интересное занятие, начиная с экскурсий по Музею III-VI династий, продолжая наблюдением за служением в храме Птаха, ну и заканчивая просто брождением по «египетской Венеции», посиделках в ресторанах с финиковым вином. Пока «не совсем сезон», в городе со звонкой акустикой бродят, может быть, тысяч двадцать. Люди вырвались с опасной работы на Юпитере и Уране, забыли про настоящее Солнце, посмотрели предложения туристических аггрегаторов и рванули сюда, за новыми впечатлениями. Устали люди от непонятных газовых вихрей, хотят что-то привычное, и норвежцы со шведами, дома у которых сейчас льёт как из ведра получают естественное тепло от настоящего Солнца, а не от систем климатического контроля.

Почти на нильском берегу «тематический отель», где будет неплохо встретить рассвет. Он совсем тематический, в нём можно забыть про электричество, даже про привычные унитазы – все «удобства» только те, на что мог рассчитывать коммивояжёр средней руки в 2550-м году до нашей эры, в этом вопросе с египтологами достигли единогласия. Елизаров с Нефаль - военные, нельзя сказать, что оба люди, но они одинаково привычны к бытовым неудобствам.   

***
               
Ростау (Гиза)

На следующий день

Десятый час ночи, поздний ужин. От Мемфиса до Гизы по меркам Максима и Нефаль «рукой подать», но в этом промежутке десятки пирамид разной величины, спуски к Нилу,  храмы в Дашуре, Саккаре, и плато, где стоит «большая тройка. Пирамида Хеопса по меркам Нефаль «не очень высока» - башни-маяки храмов на Нассаме в десять раз выше, но ни один азадийский храм не занимал на драгоценной суше столько места. Сопоставлять «туманную юность» азадийцев в пресуровых условиях, и 3-е тысячелетие до нашей эры здесь, в долине Нила дело не благодарное, но вроде кто-то пытается.

В Саккаре на раскопках встретились сразу три азадийские пары средних лет, работающие с характерным молчанием. Только внешним молчанием – «между собой» обсуждается всё и вся. Может быть они внесут серьёзный вклад в научную работу и Афины расщедрятся на вид на жительство. Но вряд ли на гражданство.

- Нефаль, ты же хорошо видишь камень на самой вершине Пирамиды Хеопса?
- Пирамиды Хуфу, Елизаров! Имей же уважение к языку древних египтян. Да,  я вижу тот камень.
- Что на нём написано?
- Ничего не написано. Просто отполированный чёрный камень.
- Чёрный гранит. Помнишь, мы сидели на берегу Нила, пили вино, и ты слушала, как разговаривают учёные? Точнее не разговаривают, а ожесточённо спорят, насколько вообще можно сохранить энергию после литра перебродившего кокосового сока на каждого. Они спорили – как делать правильно. Пирамида ведь построена не для нашего развлечения – она усыпальница земного воплощения божества и в ней почти всё имеет смысл. Мы ходили внутрь неё три часа назад и для учёных это тоже предмет для спора – как сделать правильно. Они поспорили и кто-то решил – сделаем так, что буквально тем же вечером уже почившего фараона будут хоронить. Вроде бы и «правильно», но эта «правильность» действовала ровно одни сутки, а вход для экскурсий уже почти два столетья. Другой вопрос – как сделать «правильно» царскую усыпальницу, ведь каменный саркофаг повреждён довольно давно, мумия Хеопса обобрана, выпотрошена и сожжена.

На постройку Великой Пирамиды ушло больше двадцати лет, усилия почти ста тысяч человек, которые приезжали сюда на плато во время разлива Нила. Река заливала поля, приносила плодородный ил из верховий, и люди могли заняться чем-то другим. На восстановление пирамид Хеопса, Хефрена и Микерина ушло пять лет – для грузовых конвертопланов середины 22 века не было ничего трудного в том, чтобы поднять пятитонный блок известняка. Самые сложные вопросы были не в том, как сделать технически, а что будет в конечном итоге. Сегодня мы уже не успеваем попасть в Каирский музей и не увидим настоящие древние камни-навершия. Наверное, лет двести назад египтологи тоже потаскали друг друга за волосы и решили просто поставить пятиметровые пирамидионы без надписей, чем придумывать что-то от потолка. Тем более, вокруг не слишком много таких зрителей, которые могут разглядеть все «фантазии на тему» или их отсутствие.

***

Уасет (Фивы)

14 июля

Елизаров уже отвык ругаться, но даже он не смог сдержаться – получилось «ну ни хрена себе!». Огромный, почти белоснежный город с десятками храмов, особняков, дворцами фараонов. Город – выражение невероятного могущества Нового Царства, когда фараоны поставили в раскоряку не только Палестину, но и Финикию – дорогущий ливанский кедр можно было не покупать, а получать как дань. Конечно,  Максим читал по-своему забавные древнеегипетские сказки, помнит про Нубию – «страну негров». Все эти сказки – прямое отражение внутренних и внешнеполитических процессов, байка про «заскучавшего фараона» появилась после перехода от IV к V династии, а истории про Нубию как отражение многовекового бодания со «страной Куш».

Участь Фив в отличие от Мемфиса была довольно незавидна, и столицу Среднего и Нового царства восстановили по состоянию на 750-800 год до нашей эры. Сегодняшние Фивы словно застыли перед восшествием на престол нубийских фараонов, когда смешные истории как в царском дворце секли «царей страны негров» стали немного непопулярны.

В XX и XXI веке было снято совсем немного фильмов о Древнем Египте, может два или три десятка. Мало информации, много противоречий – множество людей даже в 2100-м году верили, что Пирамиды Гизы строили инопланетяне. В конце 21 века учёные смогли  видеть недра Земли как на ладони, и уже к середине 22-го археологи сделали множество новых открытий. Литература, папирусы, десятки нетронутых гробниц. К тому моменту киношники привыкли снимать фильмы без голубого экрана – всё вместе это дало десятки новых фильмов, короткометражек с потрясающим эффектом присутствия. До начала гражданской войны Египет делал отличные деньги на кино о Новом Царстве – Рамзес II и Тутмос III уже ассоциировались не с высохшими мумиями, а с живыми актёрами, которые достоверно передали всю противоречивость тех времён. Военные походы, дворцовые интриги, бодание фараонов с богатым жречеством и всенепременный инцест – не доходила до египтян связь появления мёртворождённых с кровосмешением.

На левом берегу реки кроме храма Хатшепсут тайные города мёртвых. Только кажущиеся тайными – сыновья почивших фараонов не гнушались грабить гробницы матерей и отцов, в тяжёлые годы разграбление было поставлено «на поток». То, что земные воплощения божеств теперь хоронились под зёмлёй без постройки помпезных пирамид им нисколько не помогло, в богов и божеств всегда полагалось верить только черни, это было не для «солидных людей». К середине 20-го века было известно – от разграбления гробницы Тутанхамона спасли только обстоятельства, к середине 22-го знали ещё пяток гробниц, бывших вторыми и третьими слоями, и самих фараонов вычеркнутых из истории как «неправильных» и «неудобных».

Максим уже дважды «ходил» в этих гробницах. Сначала где-нибудь 2305-м, потом  в ноябре 2326-го.  Древний Египет проходят в школах не просто так, в том числе как пример первых попыток забыть часть истории. В 10 лет школьнику о таком пора и задуматься.

Пришла жара в Фивах больше +40. После хождений по городу и музеям Елизаров с Нефаль могут посидеть храмовой колоннады со сливочным мороженным. Максим старается вытащить из своего «повторного детства» приятные воспоминания, например внеклассные чтения по Литературе на берегу Океана Нассама. Макс вспомнил сказку о велеречивом крестьянине, может быть и неприкрыто нравоучительную, но с хорошим концом.

***

Дахла

17 июля

Фивы слишком велики чтобы «освоить» их за день или за два, к концу третьего дня циклон принёс прохладу даже в Верхний Египет. У Максима проснулось давно затаённое желание – увидеть настоящий оазис. Пустыню, прямо посреди неё воду и жизнь. Оазис Дахла представляет такую возможность, маня ярлыком «самого засушливого места на Земле». В пяти городках дождь может вообще не идти пол человеческой жизни, и Елизарову захотелось посмотреть на столь необычное место.

Дорога от Фив занимает четыре часа, наступает сокровенный момент - дюны расступаются и впереди вода. Озеро, пальмы, посевы. Если честно, Елизаров совсем не ожидал, что история древности застигнет его даже здесь. Обелиск из чёрного мрамора воздвигнутый по велению фараона Пепи. Конечно же, монарх из ослабевшей VI династии не был здесь, он как кот «пометил территорию». Мраморный шпиль построил «царский судья Акунош», хотя и он не имел никакого отношения к постройке. Просто оазис смог приносить прибыль, достаточную чтобы в пустыню с северной Нубии тянулись караваны с тяжёлым камнем. Неизвестно сколько царских сановников работало над тем, чтобы фараоны могли «пометить территорию». В XXII-м веке археологи откопали от песка шестидесятиметровую стелу и теперь Максим с Нефаль, попивая крепкий чёрный чай с халвой могут вспомнить подобные бессмысленные излишества.

В Империи Ракнай, хребет которой окончательно перешибли всего-то шесть лет назад, подобные излишества практиковались десятками и сотнями тысяч. «Памятные плиты», «обелиски величия». Сотни миллионов подданных императора голодали, миллионы мёрли от голода, а сановники императора демонстрировали «величие».

До конца их отпуска остаётся всего девять суток, и на удивление Максима в Нефаль проснулся определённый авантюризм. Она считает, что времени у них достаточно, чтобы получить изрядное количество новых впечатлений. Они сделают каждый день запоминающимся. Как говорила помощница Нефаль, «Make every day counts!». Авантюризм Нефаль передался Елизарову в полной мере, он мчит на север и готов сделать ещё один ночной рывок. Рывок к новым впечатлениям.

***

Подмандатная территория «Египет и Левант»
Нижний Египет, Трасса Александрия-Каир

10 июля 2330 года


Макс ожидал увидеть совсем другое. Пустыню, жару, которая будет ощущаться просто физически. Вместо этого он видит дешёвые безвкусные гостиницы по сторонам от дороги, небольшие деревушки и торговля. Стихийная торговля прямо на обочине автострады. На обочинах торгуют сушёными финиками, бананами, сушёными и не очень. На самом деле Елизаров не может видеть всё, что предлагают торговцы. Он движется в левом ряду, обзор ему закрывают бесконечные грузовики, и только водители-дальнобойщики видят весь…ассортимент. Кажется Нефаль говорила даже о мелких сушёных крокодилах…

- Елизаров, не пора ли нам освежить твои знания об Истории Древнего Египта?
- Пора…

За последние пару дней Нефаль крепко перевернула представления Максима о себе. На пароме она выдула приличную часть спиртного на корабле и ОЧЕНЬ много говорила. Просто не могла остановиться. Рассказывала какие-то анекдоты из своего корпоративного прошлого, уточняла где же лопата…точнее, в каком месте нужно смеяться, и почему. Наверное, просто нашла в лице Елизарова благодарного слушателя. Нефаль была всё также разговорчива в Александрийском порту в пункте пропуске и контроля, она моментально сориентировалась в городе, нашла им приличное заведение, и влила в себя столько алкоголя, сколько страшно подумать… Правда ночью Максим увидел уже знакомую картину.

Утречком она взяла сразу 6 (шесть!!!) бутылок гранатового вина, и вряд ли скоро остановится. В подмандатных территориях понятие закона довольно расслабленное и даже на откровенно пьяного водителя в полицию не донесут. Впрочем Максим участия в возлияниях Нефаль практически не принял. За час до прибытия парома Нефаль предложила Елизарову поиграть в вопросы, и Макс счёл себя чертовским везунчиком – внутренние тормоза у него не отказали. Потому, что Нефаль по сравнению с Тиной… У Елизарова даже мыслей нет, как их можно сравнить.

- Ладно, уроки Истории Древнего Египта. Они называли себя Чёрная земля, Та-Кхемет... Древний Египет сложно назвать одной страной, скорее три страны, последовательно наслоившиеся друг на друга. Древнее, Среднее и Новое Царство. Каждое из них закончилось по одному и тому же принципу – государственное устройство себя исчерпало и дальше так быть не могло

Древнее Царство закончилось примерно также, как и началось – владычеством мелких царьков, номархов. Среднее Царство, это новая централизация, потом её угасание и как финал – вторжение гиксосов.

Новое Царство – возрождение Египта из пепла, примерно тогда появилась фраза «наступление на плечах отступающих». Борьба с гиксосами породила сильнейшую армию – Египет ворвался в Палестину буквально на плечах отступающих гиксосов, дошёл до Финикии и поставил Нубию в очень интересное положение. Всего за сто лет Египет «докатился» от синайских пустынь до берегов Евфрата. Подобное «наступление на плечах отступающих» было может и первым, но далеко не последним. Победившая в Столетней Войне Франция полезла в дела соседей и взяла всё, что «плохо лежало». Испанцы, набившие руку на арабах, рванули за океан, где быстро покорили Центральную и большую часть Южной Америки. Была реконкиста, стали конкистадоры... Их воинственного запала хватило минимум на век. Наверняка есть и другие примеры.
 

Новое Царство похерили жрецы. Богатые храмы, жертвоприношения и власть. Борьба «священства и царства», страна разваливается, а палестинские и сирийские владения, как раньше писали историки, отпадают…   
- Елизаров, браво! Тем не менее, как ты мог забыть о Позднем Египте?
- Ах да, Саисская династия. Полтора века хождения по лезвию, греческие наёмники, кстати. Если считать египетскую культуру…первичной, то греческую стоит признать вторичной от неё, в какой-то степени, а римскую…третичной, что-ли? Персы-Ахемениды тогда были в расцвете, уже через четверть века после покорения Египта они «созрели» до вторжения в Грецию. То, что было дальше, мы уже немного знаем.

Я много пропустил?
- Елизаров, я удовлетворена, мне почти нечего добавить.

Елизаров видит приближающуюся развязку, её схема обозначена на обычном жестяном щите. Инфощит прервал размышления Елизарова, у него очередное воспоминание. Мужик в тёплой одежде прыгает, чтобы согреться, и явно нетрезвым голосом повторяет «Пить надо меньше! Надо меньше пить!». Елизаров именно это и хотел сказать Нефаль, когда ей было «нечего добавить». Впрочем, ходят слухи, что память у крепко выпивших азадийцев почти не страдает. С сильного перепоя может нарушаться походка, они могут засыпать, но с речью и памятью ничего не происходит. Язык не заплетается… Максим прекрасно помнит, как Нефаль даже выпив неслыханное количество спиртного могла вести вполне осмысленные беседы.

Елизаров перестраивается в правые ряды – он будет уходить на восточный сектор объездной трассы, объезжать Каир и сойдёт с объездной на юге. Три исторических периода Египта это разные столицы, разные «главбоги». Нефаль, возможно, заливает свои «приятнейшие воспоминания», так что Елизаров попробует немного взять инициативу в свои руки и  устроит им эдакий хронологический осмотр. Они начнут со столицы Древнего царства и визитной карточки Египта – Великих Пирамид.

***

Мен-Нефер (Мемфис)

У ворот и вдоль белых стен не стоят копейщики с тростниковыми щитами – только двое греческих солдат. Они очень скучают, просто отбывают смену, а пока  смена не закончилась, «утопают» в своих планшетах и без перерыва разговаривают друг с другом.

До того как в Египте разразилась гражданская война, правительство проводило определённую…дегрекизацию. Впервые окружающий мир узнал о Ниле, фараонах от Геродота, довольно скоро после греко-персидских войн. Греки уже тогда были в Египте не первый век и всё называли на свой манер. Есть город Иуну, город бога Ра, и греки решили просто – если Ра – бог солнца, то его можно назвать Гелиосом, а сам город – Гелиополем. Также и почти всех богов переиначили, Осирис «согласился» стать Аидом, Птах – стал Гефестом, хотя его, собственно, никто не «спрашивал». Весь Египет целиком встроился в греческую картину мира – пантеон, почти все топонимы были переиначены и «не резали» греческое ухо.

Но есть существенная разница – такое эллинизация была очень мягкой, если не сказать, деликатной и дипломатичной. Греки с уважением относились к египетской культуре, и Птолемеи просидели на своём престоле почти триста лет не испытывая проблем от жрецов Бастет или Гора, те никогда не натравливали людей на новоявленных «фараонов», и в Александрии не без удовольствия одевали Корону Двух Царств. Именно по этой простой причине храмы Амона-Ра начали пустеть ближе к концу римской, и к началу византийской эпохи.

Сейчас все топонимы вокруг носят имена времён Древнего Царства. За пару сотен лет древнеегипетские иероглифы стилизовали под все известные алфавиты. Немного протрезвевшая Нефаль с интересом смотрит на табличку «Город-музей Мен-Нефер (Мемфис)», а Елизаров с напускным покашливанием на храм Птаха, вроде бы ну совершенно невероятных размеров. По сравнению с Великим Храмом Белых Стен блекнет всё виденное и невиденное, Собор святого Петра кажется «фигушным». А внутри ещё есть и отделка, росписи, статуи, и невероятная акустика – не знали пять тысяч лет назад про «усилители звуковой частоты».

Никакого электричества внутри рва, окружающего стены нет, да, кажется, и быть не может. В «Городе-музее» кипит жизнь, хоть середина июля и не совсем сезон. Сразу за стенами по каналам ходят местные «гондолы», множество людей в древних, но всё ещё практичных льняных одеяниях.

Когда город таких размеров поднимается из жалких руин, встаёт много вопросов. Египтологи – люди разные, среди изучающих Мемфис полно адептов Древнего Царства, они и слышать не хотят, что город просуществовал больше двух с половиной тысяч лет, встретил Новую Эру, и пришел в запустение уже в византийские времена. Среди такого множества увлечённых людей должен быть кто-то «в теме», но немного со стороны, он шмякнет кулаком по столу, и скажет – «Делать будем так!». Конечно всем идут навстречу, даже если Мемфис решили восстановить на момент 50 года до нашей эры, нельзя бросать всё, что было заброшено к тем временам или просто выглядело не хорошо по вполне естественным и жизненным причинам. Сегодняшний Мемфис на стыке науки и города развлечений. Другой вопрос, что людей, мыслящих алгоритмами систем управления, развлекает вообще всё. Стены огромного храма, почти белоснежные, сложенные из известняка. Дома, насколько они вообще могут быть практичными при такой жаре без многоконтурных кондиционеров. Музыка, когда недостаточно провести по клавиатуре с имитацией молоточковой механики, и аккомпанемент к незатейливой мелодии подберёт искусственный интеллект.

Здесь всё естественно. Флейты немаленьких размеров, арфы, цимбалы, колокольчики, конечно же и человеческий голос. Люди буквально своими руками вдыхают жизнь вроде в застывшую древность так, чтобы она, древность, не казалась застывшей, а была живой и естественной. Тут почитатели Снофру и Рамсеса II перестают выяснять отношения, видя практическую, живую отдачу от работы своих предшественников. Пройдут годы, и они на старости увидят отдачу и от своей работы, когда кто-то также шмякнет кулаком, и, тем не менее, найдёт решение, устраивающее почти всех. Через три месяца город проглотит и почти «переварит» по двести тысяч человек одновременно, найдёт всем интересное занятие, начиная с экскурсий по Музею III-VI династий, продолжая наблюдением за служением в храме Птаха, ну и заканчивая просто брождением по «египетской Венеции», посиделках в ресторанах с финиковым вином. Пока «не совсем сезон», в городе со звонкой акустикой бродят, может быть, тысяч двадцать. Люди вырвались с опасной работы на Юпитере и Уране, забыли про настоящее Солнце, посмотрели предложения туристических аггрегаторов и рванули сюда, за новыми впечатлениями. Устали люди от непонятных газовых вихрей, хотят что-то привычное, и норвежцы со шведами, дома у которых сейчас льёт как из ведра получают естественное тепло от настоящего Солнца, а не от систем климатического контроля.

Почти на нильском берегу «тематический отель», где будет неплохо встретить рассвет. Он совсем тематический, в нём можно забыть про электричество, даже про привычные унитазы – все «удобства» только те, на что мог рассчитывать коммивояжёр средней руки в 2550-м году до нашей эры, в этом вопросе с египтологами достигли единогласия. Елизаров с Нефаль - военные, нельзя сказать, что оба люди, но они одинаково привычны к бытовым неудобствам.   

***
               
Ростау (Гиза)

На следующий день

Десятый час ночи, поздний ужин. От Мемфиса до Гизы по меркам Максима и Нефаль «рукой подать», но в этом промежутке десятки пирамид разной величины, спуски к Нилу,  храмы в Дашуре, Саккаре, и плато, где стоит «большая тройка. Пирамида Хеопса по меркам Нефаль «не очень высока» - башни-маяки храмов на Нассаме в десять раз выше, но ни один азадийский храм не занимал на драгоценной суше столько места. Сопоставлять «туманную юность» азадийцев в пресуровых условиях, и 3-е тысячелетие до нашей эры здесь, в долине Нила дело не благодарное, но вроде кто-то пытается.

В Саккаре на раскопках встретились сразу три азадийские пары средних лет, работающие с характерным молчанием. Только внешним молчанием – «между собой» обсуждается всё и вся. Может быть они внесут серьёзный вклад в научную работу и Афины расщедрятся на вид на жительство. Но вряд ли на гражданство.

- Нефаль, ты же хорошо видишь камень на самой вершине Пирамиды Хеопса?
- Пирамиды Хуфу, Елизаров! Имей же уважение к языку древних египтян. Да,  я вижу тот камень.
- Что на нём написано?
- Ничего не написано. Просто отполированный чёрный камень.
- Чёрный гранит. Помнишь, мы сидели на берегу Нила, пили вино, и ты слушала, как разговаривают учёные? Точнее не разговаривают, а ожесточённо спорят, насколько вообще можно сохранить энергию после литра перебродившего кокосового сока на каждого. Они спорили – как делать правильно. Пирамида ведь построена не для нашего развлечения – она усыпальница земного воплощения божества и в ней почти всё имеет смысл. Мы ходили внутрь неё три часа назад и для учёных это тоже предмет для спора – как сделать правильно. Они поспорили и кто-то решил – сделаем так, что буквально тем же вечером уже почившего фараона будут хоронить. Вроде бы и «правильно», но эта «правильность» действовала ровно одни сутки, а вход для экскурсий уже почти два столетья. Другой вопрос – как сделать «правильно» царскую усыпальницу, ведь каменный саркофаг повреждён довольно давно, мумия Хеопса обобрана, выпотрошена и сожжена.

На постройку Великой Пирамиды ушло больше двадцати лет, усилия почти ста тысяч человек, которые приезжали сюда на плато во время разлива Нила. Река заливала поля, приносила плодородный ил из верховий, и люди могли заняться чем-то другим. На восстановление пирамид Хеопса, Хефрена и Микерина ушло пять лет – для грузовых конвертопланов середины 22 века не было ничего трудного в том, чтобы поднять пятитонный блок известняка. Самые сложные вопросы были не в том, как сделать технически, а что будет в конечном итоге. Сегодня мы уже не успеваем попасть в Каирский музей и не увидим настоящие древние камни-навершия. Наверное, лет двести назад египтологи тоже потаскали друг друга за волосы и решили просто поставить пятиметровые пирамидионы без надписей, чем придумывать что-то от потолка. Тем более, вокруг не слишком много таких зрителей, которые могут разглядеть все «фантазии на тему» или их отсутствие.

***

Уасет (Фивы)

14 июля

Елизаров уже отвык ругаться, но даже он не смог сдержаться – получилось «ну ни хрена себе!». Огромный, почти белоснежный город с десятками храмов, особняков, дворцами фараонов. Город – выражение невероятного могущества Нового Царства, когда фараоны поставили в раскоряку не только Палестину, но и Финикию – дорогущий ливанский кедр можно было не покупать, а получать как дань. Конечно,  Максим читал по-своему забавные древнеегипетские сказки, помнит про Нубию – «страну негров». Все эти сказки – прямое отражение внутренних и внешнеполитических процессов, байка про «заскучавшего фараона» появилась после перехода от IV к V династии, а истории про Нубию как отражение многовекового бодания со «страной Куш».

Участь Фив в отличие от Мемфиса была довольно незавидна, и столицу Среднего и Нового царства восстановили по состоянию на 750-800 год до нашей эры. Сегодняшние Фивы словно застыли перед восшествием на престол нубийских фараонов, когда смешные истории как в царском дворце секли «царей страны негров» стали немного непопулярны.

В XX и XXI веке было снято совсем немного фильмов о Древнем Египте, может два или три десятка. Мало информации, много противоречий – множество людей даже в 2100-м году верили, что Пирамиды Гизы строили инопланетяне. В конце 21 века учёные смогли  видеть недра Земли как на ладони, и уже к середине 22-го археологи сделали множество новых открытий. Литература, папирусы, десятки нетронутых гробниц. К тому моменту киношники привыкли снимать фильмы без голубого экрана – всё вместе это дало десятки новых фильмов, короткометражек с потрясающим эффектом присутствия. До начала гражданской войны Египет делал отличные деньги на кино о Новом Царстве – Рамзес II и Тутмос III уже ассоциировались не с высохшими мумиями, а с живыми актёрами, которые достоверно передали всю противоречивость тех времён. Военные походы, дворцовые интриги, бодание фараонов с богатым жречеством и всенепременный инцест – не доходила до египтян связь появления мёртворождённых с кровосмешением.

На левом берегу реки кроме храма Хатшепсут тайные города мёртвых. Только кажущиеся тайными – сыновья почивших фараонов не гнушались грабить гробницы матерей и отцов, в тяжёлые годы разграбление было поставлено «на поток». То, что земные воплощения божеств теперь хоронились под зёмлёй без постройки помпезных пирамид им нисколько не помогло, в богов и божеств всегда полагалось верить только черни, это было не для «солидных людей». К середине 20-го века было известно – от разграбления гробницы Тутанхамона спасли только обстоятельства, к середине 22-го знали ещё пяток гробниц, бывших вторыми и третьими слоями, и самих фараонов вычеркнутых из истории как «неправильных» и «неудобных».

Максим уже дважды «ходил» в этих гробницах. Сначала где-нибудь 2305-м, потом  в ноябре 2326-го.  Древний Египет проходят в школах не просто так, в том числе как пример первых попыток забыть часть истории. В 10 лет школьнику о таком пора и задуматься.

Пришла жара в Фивах больше +40. После хождений по городу и музеям Елизаров с Нефаль могут посидеть храмовой колоннады со сливочным мороженным. Максим старается вытащить из своего «повторного детства» приятные воспоминания, например внеклассные чтения по Литературе на берегу Океана Нассама. Макс вспомнил сказку о велеречивом крестьянине, может быть и неприкрыто нравоучительную, но с хорошим концом.

***

Дахла

17 июля

Фивы слишком велики чтобы «освоить» их за день или за два, к концу третьего дня циклон принёс прохладу даже в Верхний Египет. У Максима проснулось давно затаённое желание – увидеть настоящий оазис. Пустыню, прямо посреди неё воду и жизнь. Оазис Дахла представляет такую возможность, маня ярлыком «самого засушливого места на Земле». В пяти городках дождь может вообще не идти пол человеческой жизни, и Елизарову захотелось посмотреть на столь необычное место.

Дорога от Фив занимает четыре часа, наступает сокровенный момент - дюны расступаются и впереди вода. Озеро, пальмы, посевы. Если честно, Елизаров совсем не ожидал, что история древности застигнет его даже здесь. Обелиск из чёрного мрамора воздвигнутый по велению фараона Пепи. Конечно же, монарх из ослабевшей VI династии не был здесь, он как кот «пометил территорию». Мраморный шпиль построил «царский судья Акунош», хотя и он не имел никакого отношения к постройке. Просто оазис смог приносить прибыль, достаточную чтобы в пустыню с северной Нубии тянулись караваны с тяжёлым камнем. Неизвестно сколько царских сановников работало над тем, чтобы фараоны могли «пометить территорию». В XXII-м веке археологи откопали от песка шестидесятиметровую стелу и теперь Максим с Нефаль, попивая крепкий чёрный чай с халвой могут вспомнить подобные бессмысленные излишества.

В Империи Ракнай, хребет которой окончательно перешибли всего-то шесть лет назад, подобные излишества практиковались десятками и сотнями тысяч. «Памятные плиты», «обелиски величия». Сотни миллионов подданных императора голодали, миллионы мёрли от голода, а сановники императора демонстрировали «величие».

До конца их отпуска остаётся всего девять суток, и на удивление Максима в Нефаль проснулся определённый авантюризм. Она считает, что времени у них достаточно, чтобы получить изрядное количество новых впечатлений. Они сделают каждый день запоминающимся. Как говорила помощница Нефаль, «Make every day counts!». Авантюризм Нефаль передался Елизарову в полной мере, он мчит на север и готов сделать ещё один ночной рывок. Рывок к новым впечатлениям.

***

К западу от Пальмиры
Раннее утро 18 июля 2330 года



Рывок к Пальмире на стимуляторах от Нефаль завершён. По невысокой горной гряде проходит границы подмандатных территорий, а по сути, узаконенных на самом высоком уровне, зон влияния двух стран. Пальмира не представляет особого интереса, и у них получится как у Цезаря. Если тот Пришёл, Увидел, Победил, то Елизарову придётся приехать, поглотать завтрак и мчать дальше, превышая скорость. Впрочем, в пустыне, до того как начнутся нормальные дороги на берегу Евфрата скорость, как говорится, ограничивает только собственное самосохранение.

Пальмира, в которую они въезжают, можно считать минимум третьей инкарнацией города. Вторая Пальмира просуществовала около века, эта, третья появилась около 85 лет назад. Здесь тоже войска, региональный штаб мандата и люди, персидских вояк и немногочисленных туристов. Так сказать, удовлетворяющие все потребности, от культурных до физиологических. Перед городом современным развязка, дальше идут три дороги. Получше к Пальмире древней, похуже к армейскому лагерю, совсем простая в современный городишко. Елизаров промчался мимо припаркованной машины военной полиции на скорости в триста километров в час, но копы, сидевшие наружи по подвесным навесом даже в ус не подули. Может быть решили, что лихач должен наказать себя сам, не справившись с управлением и вылетев в кювет.

Гостиница с рестораном находится в прямой видимости от пограничного перехода, очевидно, сюда приезжают люди не только со стороны Тегерана, но и из куда более зажиточной Александрии. Елизаров сделал на гостиничной стоянке знакомый ему полицейский разворот, а в саму гостиницу влетел так…словом, будто у него минимум резко обострилась диарея. Нефаль умудряется следовать за Максимом столь же быстро, но без ощущения, что ей приспичило. Думая о Максе не очень ласково она понимает – весь заказ останется на ней, ведь всю дальнейшую дорогу она будет просто пассажиром, дающим советы только тогда, когда о них попросят.

Она справилась с задачей, Елизаров ест полюбившийся ему кебаб с соусом, заедает его какой-то булкой и запивает неизменным очень сладким и крепким чаем. У него есть совсем немного времени, чтобы отдохнуть,после чего с минимум остановок проеехать ещё семьсот километров до их следующей точки интереса – Ниневии, точнее того, что от неё осталось.

Максим сделал паузу, он пытается успокоиться и проникнуться настроением Сирийской Пустыни вокруг. Которая была, есть и будет. Так, краем глаза поглядывает на белые строения восстановленной Пальмиры, хорошо догадываясь, что сейчас, в середине июля там почти никого нет. Днём будет выше +45, более чем логично приезжать сюда не раньше октября. Город современный теряет летом до половины своего населения, люди уезжают на заработки. На запад или на восток – от Мосула до Тегерана и от Алеппо до Александрии.

Максим заказал некрепкий кофе, они сорвутся на восток буквально через десять минут. У него есть эти десять минут, чтобы оглядеть город, подумать о его более чем непростой истории.

Слово Пальмира происходит от слова пальма, а сложную судьбу этого места можно описать другим выражением – пальма первенства. Когда люди научились жить в пустыне, место оказалось очень ценным – оазис на пути следования караванов просто не мог быть другим. А дальше началось именно как у Цезаря – Пришёл, Увидел, Победил. Победил, чаще всего бывшее синонимом слова разрушил. Город разрушали потому, что могли, или, неся новую «культуру», точнее полное бескультурье.

Десять минут прошли, и им пора ехать дальше. В дороге Нефаль будет развлекать Макса рассказами о том, как здесь появилась римская и греческая архитектура. Как пантеоны разных политеистических систем взаимодействуют друг с другом. О культе Изиды, Митраизме, поиске смысла жития здесь, в раскалённой пустыне. У неё есть три-четыре часа, пока они будут совершать очередную временную петлю – из античности вновь в седую древность.

***

Cеверная Ассирия, Ниневия


Тем же вечером


В современной Ниневии крупнейший в мире завод по производству охлаждающих масок, это очень крупное, технологичное производство, дающее немало рабочих мест инженерам, разрабатывающим всё новые модели. Завод был построен полностью на персидские деньги, и как сегодня шутят отставные офицеры персидской армии - «Персидский оккупант принёс самое худшее. В основном, производство и культуру». Как говорят люди, Ниневия и Мосул – едва ли не самые комфортные для жизни города во всей Ассирии, но только не в конце июля, когда в город приходит самый жаркий сезон. Испытания новых моделей охлаждающих масок проходят прямо здесь и в том же Бендер-Аббасе, где в жаркий воздух влезает какое-то совершенно немыслимое количество воды и человеку может показаться, что он дышит раскалённым насыщенным паром.

Конечно, Елизаров и Нефаль приехали сюда не для того, чтобы наблюдать смешение двух культурных традиций, они приехали за историей. Воссоздать древнюю Ниневию полностью было невозможно, если не считать такой «возможностью» отселять сотни тысяч людей из их жилья. Это невозможно ещё и потому, что как говорят историки, полный, дотошный план той Ниневии воссоздать уже не получится. Аль-Мосул – город если не древний, то очень старинный, в этой земле перемешалось слишком многое. Археологам достался квадрат два на два километра, они успели облазить его вдоль и поперёк, и теперь посреди современного города появился город древний. С городскими стенами, царским дворцом, всемирно известной царской библиотекой. Этот кусочек древности выглядит едва ли не лучше всех в Персии хотя бы потому, что интерес местных к древней истории и их хорошие заработки не дают зачахнуть осколку одной из самых недолгих империй Древнего Востока.

Днём Максим и Нефаль ходили по Библиотеке, точнее, по музею табличек и музею древнего библиотечного дела. Говоря точнее, древнего библиотечного дела в таком виде, в каком его представляют учёные на сегодняшний день. Экскурсовод в длинном платье очень часто употребляла столь привычную фразу из рекомендованного вокабуляра азадийцев - «существует научная теория». Научная работа по изучению Ассирии продолжается, может уже на следующий год появятся другие теории, а то, что было теорией, получит вещественные или документальные доказательства.

Но это было днём. Вечером всё, как всегда, если считать «всегда» последнюю неделю, очередной тематический ресторан, размещённый на верхушке одних из городских ворот. Как всегда простые мясные блюда и холодное тёмное пиво. Время – восемь часов вечера, солнце уже село и эту трапезу можно растянуть хоть до утра. Трапезу, и всё новые мысли вслух.

- Интересно, когда ты читаешь библию или вспоминаешь историю древности, слово Ассирия кажется синонимом слову агрессия. Как вспомнишь имя царя Саргон так, у-ух…

Под своё «у-ух» Елизаров взял глиняный стакан с пивом и философски посмотрел на высыпавшие звёзды. Которые мало изменились со времён Саргона, как совсем несложно догадаться.

- Ассирия в очередной раз отделала раздобаев-вавилонян и ослабивших хватку египтян. Что интересно, Египтяне прописали пенделя ассирийцам, а Вавилон, опять надоев быть тряпкой отделал Ассирию так, что та уже никогда не встала. Ниневию разрушили, а дальше тут началось... Вавилону прописала пенделя уже Персия Ахеменидов, потом здесь увлечённо дрались шаханшахи с басилевсами до тех пор, пока не пришел халифат и не сказал баста ребята. Э-эх, вечное яблоко раздора. Ассирийцы возможно первыми начали практиковать массовые депортации, так красочно описанные в библии. В этом вопросе у ассирийцев было много «благодарных учеников», даже в XX-м и XXI-м веках.


И вот библиотека. Может быть агрессивность Ассирии в источниках была преувеличена по той же самой причине, как многочисленные пороки вавилонян. Демонизация противника. А противник то, оказывается, был охоч до знаний. Жаждал знания, хотел его сохранить для потомков, хоть проку от колдовства и астрологии никакого нет. А вавилонянам было пофиг. Пришли, взяли город, разрушили всё, что было можно разрушить и ушли. Даже не задумались о трофеях. Настоящих ценных трофеях, не злате и драгоценных побрякушках. Такие вот интересные агрессоры, ассирийцы… Нефаль, ты, кажется, не согласна.
- Да, Елизаров, вокруг Ассирии ты создаёшь неуместный романтический ореол. Кроме антинаучных знаний, собранных в библиотеке стоит сказать и другое. Помнишь наши разговоры о Спарте? Я сказала, что Спарта стала не первой жертвой чувства собственного превосходства. Первой была Ассирия. Постоянные завоевания надломили их, и некогда могучая держава была полностью уничтожена соседями буквально за несколько лет.

***

Город-музей «Вавилон»


19 июля, около пяти часов утра



Пятьдесят градусов выше ноля, которые могут быть днём – не жара для Нефаль. Здесь сухой воздух и жара переносится относительно легко. В тоже время Максима может хватить солнечный удар, поэтому осмотреть город с самой высокой точки лучше утром. Посидеть наверху, выпить чего-нибудь холодненького, а часов в восемь спуститься вниз, как раз к открытию музеев.

Но здесь можно задержаться и подольше, они сидят на самом верхнем ярусе Висячих садов, в тени оливы, и здесь теплового удара можно и не ждать. Проблема охлаждающей маски в том, что она охлаждает и осушает только вдыхаемый воздух – когда температура воздуха поднимается выше 37, всё тело начинает потеть, ведь больше охлаждаться конвекцией воздуха оно уже никак не может. Максу опасно засиживаться здесь долго, они могут просидеть тут дольше обычного, но точно не до обеда.

Вавилон. Город-легенда, город-символ. Вавилон был самым амбициозным персидским проектом из числа «оживления легенд», в него было потрачено больше всего денег, и чувство запустения здесь намного заметнее обычного. Особенно сейчас, ведь сюда лучше ехать хотя бы в ноябре, когда дневные температуры не превышают градусов 25-27. А ещё лучше в январе, во всяком случае, интереснее. Под утро могут быть заморозки, а циклон может принести не дождь, а снег. Тогда туристы будут фотографироваться рядом с заснеженными финиковыми пальмами, и играть в снежки, под смешки персонала, которому пришлось хорошенько утеплиться. Солнце едва начинает вставать и Максим оглядывает Вавилон, два крупных квадрата по сторонам от реки, именно как город-символ.

- Ну что, очередной раунд мыслей вслух? Авторы библии описывали Вавилон как сосредоточение всех человеческих пороков. Я сейчас так начинаю думать – а не было ли это формой своеобразной мести? Ещё и напророчить ему пафосный конец, хотя Вавилон закончил существование куда менее пафосно, он тихо угас. Угас и стал источником стройматериалов для Багдада точно так же, как облицовка Пирамид Гизы «помогла» Каиру. Так что более чем возможно, что пороки вавилонян были преувеличены, и они уж точно не стали причиной гибели города. Вавилонская блудница позже начала ассоциироваться с римскими шлюхами и просто не слишком набожными женщинами Тёмных Веков.


Нефаль, вряд ли я когда-то забуду дело «Великого инквизитора», нашего «Джона Доу». Я увидел этого гада в зелёных парах, когда вколол себе промедол или морфин. Смутные воспоминания, я предпочту, чтобы их не было вообще. Предпочту забыть, как я умирал, ведь я был в полной уверенности, что всё. Не знал – тот пьяный капраз приказал следить за нами, и как только наш челнок раздербанили ракетами системы обороны нам организовали спасательную операцию. Крейсера перехватили все оставшиеся ракеты и корабельные медики, уже давно никого не лечившие, оказали нам самую первую помощь.

Я отвлёкся от Вавилона. От Вавилона как символа. Нужно вспомнить это и Семь смертных грехов. Получилось не символично – воплощение похоти оказалось у нас, в Даксиме. В в Соколово, нашем современном Вавилоне «всего лишь навсего» чревоугодие. Хотя, если верить библейским авторам, то чревоугодие процветало и здесь, как и в любой имперской столице. Как в Риме, где патриции специально вызывали рвоту, чтобы жрать ещё и ещё. Здесь, в Ктесифоне, Персеполе, Ниневии. Любая империя это неумеренность и… «представительские расходы». В Соколово об этом ещё немного помнят – там и не заикаются о «новой человеческой империи», и никаких «представительских расходов» за счёт бюджета там нет, и вряд ли будут. Хотят адмиралы гулянку? Для этого у них зарплата есть. Точка. В этом вопросе, к счастью, мы пока от «Землян» никак не отличаемся.

И всё-таки о Вавилонской блуднице. О храмовой проституции здесь писал ещё Геродот в своей «Истории», и хоть он был мастак включать в свою книжку все непроверенные слухи, храмовая проституция была, причём не только здесь. Много её было или мало это, сама понимаешь, хороший повод для спекуляций. Особенно если ты ведёшь грязную компанию, чтобы очернить оппонента.


Может быть, ты помнишь – когда я лежал у тебя в клинике и едва мог встать, я много читал. Прочитал «Божественную комедию» Данте. Говоря об…этом…Данте различал похоть и сладострастие. Смертный грех и порок. А ведь сладострастие, неумеренность в …этом не всеми считалось пороком. Природа «спроектировала» нас приспособив к высокой младенческой смертности, отсутствию медицинской помощи. Семье нужно было много рожать, чтобы до взрослых лет доживали хоть некоторые дети, так что женщина, бывшая перманентно в положении не считалось чем-то таким. Неправильным. То есть в браке…сношайтесь сколько душе угодно. Тема близости неразрывно связана с темой походов «налево», прочности семьи и темой проституции. Сегодня в одном из домов терпимости – тематический музей. Проституция, контрацепция…словом всё-то…те темы, как мы обогнали природу. Научились выхаживать детей, сегодня, даже в консервативном сознании говорят, что красивое слово близость произошло от глагола сближать. Даже самые консерваторы из Синегорска скажут, что счастливая семья невозможна без полноценной интимной жизни. И дома терпимости…их нет конечно, но со временем отношение к проституции пришло к тому, что «хватать и не пущать» - не лучший вариант. Мне кажется, тот музей будет для нас очень интересным. Ведь как я и говорил – Вавилон, настоящий, вот этот Вавилон пал не от своих преувеличенных пороков. А значит здесь тоже были семьи и люди как-то решили одну из извечных проблем.
- Что, Елизаров? Тебе интересно, как вавилоняне делали…это?

***


Город-музей «Ур»

20 июля


Елизаров и Нефаль сидят там, где и должны сидеть бывшие офицеры – на вершине самого высокого здания, а именно на вершине Великого Зиккурата. Они сидят, попивают холодное пиво, и если что, тут очень недалеко сбегать «за добавкой», ведь торговля холодным пивом в разнос – неотъемлемая часть местного сервиса.


- Нефаль, снова мысли вслух? Интересно, я и не вспомнил об Уре в Италии, когда ты предложила ехать сюда. Не вспомнил и позже, когда мы сидели ходили по Мемфису  и Фивам. В Фивах были пять или шесть дней назад?, Я сижу и думаю, интересно, почему так?


Когда школьник проходит Историю Древности, курс для него построен так, чтобы удерживать внимание четвероклассника. Ему показывают, как ты вчера сказала, яркие картинки, калейдоскоп. Вот египетские пирамиды, вот висячие сады, которые мы уже видели. Вот…афинский Акрополь, Парфенон, потом римский Колизей и Пантеон. Между делом даты, люди, войны, сражения. Гавгамелы, Канны, разгром Атиллы как кульминация античности…а может и знак того, что никакой античности уже не было. Падение Западной римской империи в отличии от Византии не было громким и пафосным событием, её просто упразднили. Официально обозначили уже свершившийся факт.
Месопотамия для десятилетнего школьника, всё ещё ребёнка, запоминается «злыми» ассирийцами и раздолбаями-вавилонянами. Кодекс Хамураппи, естественно, когда даже монарху пришла в голову очевидная штука – без Закона нормальной жизни не будет. Пройдёт долгий путь, наша цивилизация эволюционирует и человечество придёт к более сложной мысли – нормальной жизни не будет до тех пор, пока Закон не будет надо всеми. Особенно над «первыми лицами государства» и денежными мешками. Это сегодня, кстати, особенно актуально, потому что наше двуличие, двоемыслие усиливается, а значит мы опять пойдём вразнос, к катастрофе, либо жизнью всех будет править не люди а статуя. Статуя Фемиды, и непременно с закрытыми глазами, которой всё равно, кто перед ней, Адмирал Флота или бездомный.

И всё же я вернусь к вопросу, почему я не помню Ур. Когда идут твои самые первые уроки истории, тебе рассказывают о заре человечества. Первобытных людях, куда они мигрировали и где развивались древнейшие цивилизации. Тебе рассказывают про всё, что было сделано в первый раз. Дома, гробницы. Египетские мастабы, которые позже превратятся в Пирамиды Гизы. Те пирамиды – более яркая картинка, чем эти зиккураты, школьнику рассказывают, как строили пирамиды, и что «инопланетяне» там абсолютно не причём. И это притом, что тогда вы уже знали о нас, всё видели в ваших телескопах и считали всё это мышиной вознёй. Что такое Пирамида Хеопса по сравнению тысячами рейсов пассажирских космопланов, тысячами прыжков в пространстве на тысячу-другую световых лет? Вы знали о нас, но мы казались вам неопасными. А когда Венеру в конце XXII века начали заселять колонисты, вам было уже совсем не до этого.


И снова я ушёл от Ура. Школьнику обязательно рассказывают о клинописи. Когда человек впервые смог…«записать звуки». С тех пор начали появляться книги, я узнал о книгах отсюда в прошлом году, когда ехал на поезде на Венере от Александрова-Приморского до Посёлка Максвелла – шесть или больше часов однообразного пейзажа за окном располагают к чтению. Там я прочёл Сказание о Гильгамеше, и оно очень неплохо «легло» в сочетании с тамошней природой, почти полным отсутствием растительности вокруг, как и здесь. Вот так и получается – для ребёнка шумерская цивилизация это клинопись, древние боги и…собственно всё, что запоминается. На фоне остального ты не запоминаешь людей, события. Ещё часик, мы спустимся вниз и всё это узнаем. Кто правил этим местом, каков был его титул. Как тут жили люди, как тут было с «бытовухой», как говорил…говорит Стивен. Только здесь, смотря на город, каналы и «гондольеров» на них ты начинаешь задумываться, что это были за люди, делавшие клинописные таблички, и сочинявшие древнейшие известные нам сказки. Только здесь и только повзрослев.

***

Северо-восточной сектор объездной дороги Басры

21 июля


-…Гарден, сад кого? Сад Эдема? Нефаль, чё это?
- Эдемский сад, райский сад, рай на земле, Эдем. Елизаров, кто-то из нас недостаточно запомнил материалы факультативного курса, и этот кто-то точно не я!
- Нефаль, я помню о рае, зачем, что там должно быть…неплохо, наверное. А вот Эдем. Согласен, именно слово Эдем я запомнил плохо. Тогда я вообще ничего не понимаю! Они чё, прямо здесь решили отстроить модель рая на земле?!
- Елизаров, это по-своему разумно. И раньше и сейчас здесь заболоченная местность, легенды о расположении Эдемского сада именно здесь имели под собой определённые основания. Точно также, как и легенды об острове Авалон в болотах английского Сомерсета. И не забывай о коммерческой составляющей проекта – ты не замечал рекламные объявления «В рай на выходные!».
- Едрить твою…рай и коммерческая составляющая! Ну…у меня слов нет.
- Елизаров, твоё возмущение можно понять. Уместно сказать, что человечество достаточно давно пользуется своими техническими возможностями, чтобы легенды стали осязаемыми. К сожалению, это всегда стоит денег, не только само воссоздание легенды, но и ежедневные затраты на её обслуживание.
- Согласен. После Мемфиса и Фив о таком не забудешь.

«Рай на земле» расположен посреди мангрового леса, который сам по себе выглядит странно в земле, живущей почти без дождей. Люди выходят из машин, проходят около километра по извилистой дорожке и оказываются у богатых металлических ворот. А там…«правила поведения в раю» занимают не один десяток пунктов – здесь не бегают дети, как в обычных садах и парках, в этом месте вообще предписано вести себя тихо. Неспешно прогуливаться, созерцать и восхищаться. Относительно уже виденных Максом парков, этот…парк по сути дела, действительно необычный. Необычные дорожки, кажется, присыпанные мелким камнем. Полное отсутствие скамеек, что по-своему…логично. Самое главное – парковые дорожки извилистые, они скрадывают относительно небольшие размеры «райского сада», а самое главное, поддерживают любопытство. Что же будет за следующим поворотом. Здесь полно красивых птиц невероятно ярких расцветок, они достаточно громко кричат и людские разговоры тут практически незаметны. Буквально час, и Максиму действительно показалось, что он попал почти в другой мир. По крайней мере в чью-то осуществившуюся мечту, ведь у этой идеи должен быть главный архитектор, визионер, замахнувшийся на столь амбициозный проект. Но здесь, в «райском саду» все, кроме Нефаль, ходят в охлаждающих масках, ведь это всего лишь красивый парк, воздух в котором почти столь же горяч, как в окружающих его пустынях.
   

Не только в этом парке, вся Басра живёт с системами кондиционирования. Все кафе, рестораны либо в охлаждаемых помещениях, либо имеют открытые охлаждаемые веранды, где счёт сразу возрастает на четверть.

Остров Синбада появился в Басре не вчера. Как говорят люди, долгое время он был заброшен, и только персидские инвестиции превратили его в конфетку. Парки, музеи арабских сказок для детей, и, конечно же, рестораны на «волшебных башнях» для взрослых. Совершенно ожидаемо и то, что место красных сладких вин здесь заняло тёмное, относительно некрепкое пиво, которое варят по рецептам, которые не изменились за тысячелетия. А в дорогом ресторане, где ужинали Макс и Нефаль его ещё и варят теми же способами, как варили во времена Хамураппи. Оно терпкое на вкус, и не имеет ничего общего с тем лесоповалом, которым торгуют в дешёвых кафе Даксима. В тот вечер Елизаров выпил чуть больше обычного. Он пил, смотрел на болота к западу от города и думал, какие легенды стоит возрождать, а какие должны остаться легендами.
      
***
   
Недалеко от Пункта пропуска и контроля «Басра» подмандатной территории «Междуречье и Ассирия»


22 июля


У них осталось всего четыре дня. 29-го Макса уже ждёт Фрэнк, двое суток на всю дорогу, желательно выкроить день, чтобы добраться до Тегеранского космопорта без нервов. Нефаль всё знает и помнит, она продолжает делать  каждый день запоминающимся. Как говорила помощница Нефаль, «Make every day counts!». К тому же она обещала, что никаких нервов не будет

- Нефаль, у меня вопрос, но я не могу от тебя требовать ответа на него. У нас не игра в вопросы, да и просто…вообще…
- Елизаров, тебе не кажется, что твоё вступление затянулось?
- Пожалуй. Ты ведь хотела поплавать? Не просто поплавать как мы, на поверхности, ещё и нырнуть на глубину. Мы ехали сюда, чтобы там, на глубине тебе было тепло. Мне кажется, такого не получилось. Как говорят люди, персидский залив относительно мелководен.
- Давай я отвечу тебе в три этапа?

Во-первых, Ормузский пролив, на который я рассчитываю, достаточно глубоководен. Достаточно для того, если ты забыл, что такое настоящая глубина. Я забыла, абсолютно уместно сказать, что на глубине в двести метров мне страшно. Елизаров, у меня был достаточно большой перерыв между нырянием в глубину, я не могла просто взять и нырнуть на 600-800 метров, даже если у меня была бы такая возможность. Стоит ли тебе объяснять, как ты чувствуешь себя в Пучине?
- Пожалуй, нет, не стоит.
- Во-вторых, меня достаточно удовлетворили быстрые заплывы на мелководье. Вода рек Тигр и Евфрат прогревается достаточно сильно, я считаю, что уже получила то, что хотела


Елизаров, третье мне кажется не менее важным, чем первое и второе. Я постаралась, и ты согласился сделать наш отпуск разнообразным. Мы не сидели на пляжах с утра до вечера, каждый день мы ездили или ходили по окрестностям. Мне показалось важным сделать наш отпуск постоянным чередованием красивых, интересных картинок. Это схоже с тем, как крутить калейдоскоп – ты делаешь новый поворот и ожидаешь новый узор. Очень важно заполнить нашу жизнь новыми ключевыми событиями, которые перебьют в нашем подсознании другие, нежелательные. Ты не согласен?
- Более чем согласен.


Сотни машин стоят на приморской трассе. Сверху появились знаки сразу на трёх языках, но даже с паршивыми познаниями Елизарова в английском, ему понятно – там, на КПП люди будут делиться на несколько сортов. Персидские граждане, граждане других стран и жители тех самых подмандатных территорий. Человечество действительно двулично, и деление людей на сорта не прекращалось почти никогда. Сейчас, перед этим КПП оно становится особенно осязаемым.

Через полчаса, когда они всё-таки подъехали для прохождения контрольных процедур, быстро стало ясно – они существа самого первого сорта. Междуречье и Ассирия наполнено памятниками древности, и туристы, сподобившиеся добраться сюда должны заполнить Сеть отзывами о самом обходительном отношении.

Сегодня Нефаль хочет получить свой день. Хочет оказаться на пляжах Бендер-Аббаса, где она «пропечётся» как следует и сможет нырнуть достаточно глубоко. Она не будет измерять глубину своего погружения, и Елизарову даже спрашивать об этом не стоит. Азадийцы не любят и никогда не любили ставить бессмысленные рекорды, в особенности рекорды опасные для жизни.

***

Персия, К Югу от Шираза

24 июля


Для любого военного профессиональная деформация и деформация личности заключается в том, что настоящему боевому офицеру не комфортно в толпе. Спецслужбисту тем более. Макс спит и видит, как он сидит в темноте и незаметен для окружающих, а единственный вход в его тёмное логово он держит на прицеле.

Нефаль хоть и врач – более чем боевой офицер. Поэтому она предложила Елизарову забраться на гору с хорошим видом. Там, где она будет видеть всё. Они сидят на большой высоте и видят полностью восстановленный Персеполис. В него вложили кучу денег, в надежде на то, что сюда буквально ломанутся европейские туристы. Сегодня этот город оттенков жёлтого выглядит завораживающе, но он, как и персидские автострады находится в лёгком запустении. Иностранные туристы редко едут дальше Тегерана с его базаром, суда добираются более рисковые люди, которые редко готовы сорить деньгами. Конечно, есть и внутренний туризм, но всё это вместе не покрывает ни начальных инвестиций, ни расходов на обслуживание по сути целой имперской столицы, которая ожила заново по людскому хотению.

- Нефаль, я ведь говорил, что персы в исторические времена всегда считались «плохими». Сейчас под нами столица Ахеменидов, а в этот период Персия была чуть ли не империей зла. Покорили Египет, едва не раскорячили греков. Сейчас есть множество фильмов о греко-персидских войнах, где даже у взрослого человека возникнет чёткая ассоциация – Ксеркс-злодей. Может поэтому сюда, в «логово зла» никто и не стремится? При этом мы оба знаем – там работают прекрасные, радушные люди, нас…нет, слово «обслужить» я даже не буду употреблять.

Та Персия разделялась на сатрапии, главой сатрапии был…сатрап. Нефаль, ты ведь наверняка не слышала, кого не так давно называли этим словом, сатрап?
- Елизаров, ты меня недооцениваешь. Я знаю – сатрапами называли имперских иерархов Империи Ракнай. Возможно ты и прав – в человеческом воображении сатрап представляется человеком в богатых одеждах, который униженно склоняется перед шаханхашом. Потом он возвращается в свою сатрапию, где требует такого же унижения от своих окружающих. Демонизация противника – в этом вопросе я с тобой полностью согласна. Мои…«однорасники» не утруждались даже подобным, все представители империи назывались одним оскорбительным словом, который имеет официально рекомендованный перевод – ублюдок, недостойный рождения. Все – «центурионы», наместники, сам император, если он был, конечно.
- Значит, ты меня понимаешь. При этом насколько хорошо мы знаем, каковы были сатрапы на самом деле. Может у них тоже наступала деформация, когда они несли службу вдали от родных мест? Личностная деформация какая-нибудь. Мы же догадываемся, насколько противно сидеть в египетской жаре или если детство будущего сатрапа прошло здесь.   


Персеполис действительно завораживает. Сотни скульптур, монументальные здания, но самое главное, что там есть жизнь. Персонал ходит в древних одеяниях, блюда в ресторанчиках самые простые и приготовлены именно так, как их готовили 2700 лет назад. Смотря на эту картину внизу, Макс невольно вспоминает Хавель, Диккарину, где целый материк старается жить по старинке.. Можно не сомневаться – азадийцы уже пробились  в восстановленные города древности, и они высказали кучу умнейших мыслей как сделать современные технологии незаметными. Как осветить улицы Вавилона, сделать «тематические гостиницы» в Мемфисе комфортнее не утеряв ощущения архаичности. У Елизарова снова есть мысли, и он снова озвучит их вслух. Нефаль достаточно деликатна, чтобы выслушивать даже длинные монологи Максима, а её комментарии редко бывают обидными. Скорее подстёгивающими к продолжению саморазвития.

- Имперская идея. Когда Персеполис выражал могущество огромной державы, над его украшением трудилось множество талантливых мастеров. Кого-то пригнали из дальних земель, кто-то зарабатывал этим на жизнь, им было всё равно, на кого работать, чтобы семья не голодала. Кто-то работал именно на славу державы без кавычек, потому что верил именно в имперскую идею. Другой ведь не было. А те мастера могли рассчитывать лишь на то, как это сегодня говорят в Москве, шубу с царского плеча. Два архитектора построили Василия блаженного на Красной Площади, по легенде их ослепили, чтобы ничего подобного они уже не создали. Нефаль, у меня скорее риторический вопрос – действительно ли это легенда? Учитывая то, что она далеко не единственная. К слову о шубе с царского плеча.

***

Тегеран

Вечером 25 июля

Как и обещала Нефаль – никаких нервов. Сегодня с утра они смотрели Сузы, не торопясь доехали до Тегерана. Максим уже сдал арендную машину, этим вечером и даже ночью они могут себя никак не ограничивать. Завтра они сядут в метро и приедут в космопорт загодя до их рейса

Ресторан «Кадан» находится в банковском здании, а само здание – на крупной пешеходной улице чуть западнее Большого Базара. Нефаль очень интересен Базар, но он не интересен Елизарову. Значит, Максим пока накушается, выпьет немного чая, а уж потом, как Нефаль вернётся, они проведут обширную…дегустацию местных вин. Елизаров ест целого цыпленка в одиночку, окончательно забывает дневную дорогу. Запивая чай, он оглядывает город с восьмого этажа, видит дворцы, парки, университеты. Радуется спокойствию и не понимает того, насколько Персия опасна для неподготовленного путешественника.

Люди платили деньги за возможность уйти от реальности, ровно столько, сколько существуют деньги. До того момента тоже было пиво, разница лишь в том, что в древних Фивах или Вавилоне его приходилось не покупать а выменивать. Уход от реальности с использованием психоактивных веществ – огромная, не поддающаяся оценке индустрия, в которой, конечно же не только производство легальной алкогольной продукции. Восточные провинции Персии граничат с подмандатными территориями, там и Бенгалия недалеко, где выращивание конопли и мака контролируется на государственном уровне. Сотни тысяч тонн дерьма идут в богатую Европу через Персию и Среднюю Азию, это конечно же, началось не сегодня, и даже не двести лет назад. Максим заказал что-то ещё мясное, он даже не представляет себе, что творится на улицах кажущегося спокойным города. Постоянные полицейские облавы, подчас с применением армии, не менее постоянные суды над самими офицерами армии и полиции, за то что те, за мзду закрывают глаза на наркотрафик. Макс наворачивает кебаб и находится в счастливом неведении. Не ведает он того, что вся Персия является частью огромного «Наркотического пути», и только Нефаль знает это, и, по возможности убережёт Елизарова, всё-таки начавшего «дегустацию» в одиночку, от всевозможных нежелательных эпизодов.

Вот и она. Нефаль, конечно же, без покупок в упаковке, потому что в самом базаре находится большое почтовое отделение, принимающее исключительно посылки. Посылки с покупками, купленными богатыми туристами.

- Елизаров, ты уже нетрезв.
- Да. Я уже нетрезв. А раз я нетрезв, я предлагаю тебе поиграть в вопросы.

Максим УЖЕ «надегустировался» достаточно, от души. Ему подали какое-то очень хорошее вино, богатый букет которого умело маскирует привкус спирта. Макс выпил «всего бутылочку», и теперь он осмелел. На трезвую голову он никогда бы не надумал предложить Нефаль поиграть в откровенность.      
         

Та, что интересно, сразу согласилась. На доведение «до кондиции» ей потребовалось три бутылки крепкого портвейна, после чего Нефаль сразу заявила, что начинает по праву старшей.

- Елизаров, скажи, ты мне доверяешь? В общем. В частностях. Я хочу услышать развёрнутый ответ.
- Развёрнутый ответ? Короткий ответ – я не знаю. Если…развернуться? Нефаль, я знаю тебя год, у меня были…не лучшие ожидания перед нашей первой встречей. Возраст, звания. Они оправдались, и до…ты знаешь какого разговора я думал о тебе совсем паршиво. Как врачу я доверяю тебе полностью, хоть ты и подобные тебе никогда не назовут свою работу помощью. У вас нет медицинской помощи, но есть медицинские услуги. Ведь так? И тем не менее, доверяю. Я не знаю, почему ты великолепно справляешься с работой. Честно. Может, как оказывающая услуги ты дорожишь деловой репутацией. Может тебя подгоняет твой собственный перфекционизм. В остальном я…тебе верю. Не знаю почему, может интуиция. Достаточно развёрнутый ответ?
- Вполне. Теперь твоя очередь.
- Нефаль я никогда не видел твою форму, и мне интересно, в каких войсках ты служила.
- Елизаров, я бы не хотела отвечать на этот вопрос.

Макс выпил немало, но дрожь на лице Нефаль невозможно не заметить. Есть мильон причин, почему она может не хотеть отвечать на этот вопрос. Ведь более чем возможно, что она служила в спецназе, и это признание их с Максом отношения явно не улучшит. Но она согласилась играть, а значит у Елизарова есть выбор – настоять на своём и удовлетворить любопытство, или же тоже сделать жест навстречу и ответа не требовать.      

- Хорошо, не отвечай.
- Благодарю. Ты всё ещё должен задать вопрос.
         
- Помнишь, мы лежали на пляже, под Минском, и мне показалось, что ты меня ревнуешь. Как минимум к Элизабет.
- Вынуждена признать, ты прав. Я ничего не могу с собой поделать, ты тоже должен это знать, но я буду стараться сдерживаться.
- Но почему ничего не можешь с собой поделать?
- Это другой вопрос, ты сможешь задать его позже. После моего вопроса.
- Каков же твой?
- Элизабет. Если ты вспомнил тот разговор на пляже, мне кажется, что ты недоговорил. Она привлекательна для тебя? И ты должен объяснить, почему да, или же почему нет.
- Нет, это могу сказать определённо. Она подавлена, сметена, и, мне кажется, просто не будет искать новых отношений. В тюрьме у неё было не только физическое насилие и подавление личности, её планомерно вдавливали в грязь. Начальница тюрьмы говорила, что от клейма убийцы она никогда не отмоется, и её вина уж тем тяжелее, что она убила мужика, а мужиков мало. Ей полоскали мозги очень долго, Элизабет убедили…или почти убедили, что она полное ничтожество и ей нет прощения. И никогда не будет. Это раз.

Просто пользовать её? Сказать ей, что если она не сделает то, я захочу, я устрою ей возвращение в тюрьму? Нет, так не будет. Золотое правило нравственности, Нефаль, даже если тебе лично оно ни и о чём не говорит.

И…наверное, самое главное. Может быть и возможно не за один год вернуть ей самооценку и она…в теории, отплатит сторицей. Если грубо – делать многолетние…моральные вложении в надежде, что окупятся. Теперь она мой напарник, мне и так придётся убеждать её, что она может работать и приносить пользу. Нефаль, я сам…считаю себя тем, кого нужно сначала чем-то угостить. Потом…как это бывает в Соколово «Пойдём ко мне или к тебе?». Я…эгоист, наверное, решил так, что я тоже сломан и достоин любви и ласки. Считаю, что в моём направлении должны сделать первый шаг.
- Елизаров, довольно, я тебя услышала. Говоря вашими оборотами, ты желаешь, чтобы за тобой ухаживали. Твой вопрос?
- Нет, вопросов не будет. Вопросов достаточно. Мы же можем просто поговорить, не припирая друг друга к стенке?
- Можем, почему бы нет? Ты упомянул о золотом правиле нравственности? В апреле 2323 года мой батальон стоял на пополнении, и командир призвал меня, других моих «однорасников» задуматься о новой этике. Новой, относительно старой и привычной. Он назвал её «Сегодня поможешь ты – завтра помогут тебе». Елизаров, несмотря на искренность сказанного я не вижу в человечестве этой этики. Тем более золотого правила нравственности. Признайся себе честно – а ты?
- Не вижу и близко…
- Елизаров, наш отпуск заканчивается, я бы предпочла закончить его на мажорной ноте. Тебе понравилось?
- Ответить одним словом? Браво!


Примечание автора - иллюстрация к главе сгенерирована нейросетью Stable Diffusion