Западный ветер. 2 глава

Зачем  - то  дуя на успевший остыть кофе, я спросила – « Почему теперь? Не тогда, когда меня душила горькая боль и обида – а теперь, когда я и так всё понимаю?»
   - « Ну во – первых, не всё» , - ответил мне  незваный гость. – « А во – вторых, именно поэтому. Пока тебя душили эмоции,  это не имело смысла – ты бы всё равно  не услышала» .
  Привалившись к мягкой диванной подушке, я приготовилась слушать.  На фоне окна , в лучах холодного, медленно встающего солнца, его силуэт казался  плоским, вырезанным из картона. Таким же ( картонным ) казался мне монотонный голос,  лишённый  выражения.»
  «Это был эксперимент» - начал он рассказ. « Просто красивая картинка, самовоспроизводящаяся форма жизни, да к тому же, выделяющая огромное количество энергии. Речь не шла ни о каком венце  творения.  Но , как всегда, вмешался случай…  Появились желающие стать соавторами , высшие по рангу. И вот тогда  - то всё и началось. Там, наверху, решили, что  помимо души, Вы достойны   обладать  духом.  А что такое дух? Это способность творить миры. Ну, о том, что вы тут натворили, речь пойдет позже.  Представь себе малых детей. Неразумных, порывистых, горячих, обладающих  недюжинной силой, но совершенно не умеющих ею управлять. Вы ведь до сих пор плохо представляете  себе, как и откуда приходите в этот мир, как и куда уходите. Да  о чём я! Вы, вернее многие из вас,  даже не знаете, что у вас внутри…»
  « Но от нас же всё скрывали!» - сказала я. – « Кто – то с младенчества  пытался понять, как всё тут устроено, да криво,  да, методом тыка.   Искал книги, знаки, учителей…»
   « Да ничего от вас не скрывали!» - немного раздражённо перебил он меня. –  « Если б вы не были с пелёнок так зациклены на наилучшем обустройстве своих тушек , полном желудке, удовольствиях и  комфорте,  славе и  богатстве, если бы вы потрудились почаще заглядывать внутрь себя, а не глазеть по сторонам – вы бы сами давно всё поняли. Вот ты же – поняла?»
 - «Мне седьмой десяток»  - с горечью ответила я. – «  Все ошибки уже сделаны, все участники спектакля наказаны за мою глупость.»
  - « Ты и сама знаешь , что это не ошибки, а уроки» - спокойно сказал он. – « Ну а сценарий … Бывают и хуже». И добавил – « Хуже – это те, что никакие».
  Солнце спряталось за серым свинцовым облаком. Только пара косых лучей, выбиваясь из его брюха, скользила по запорошенному снегом лесу под окном, и создавала вокруг его головы ореол бледного сияния.
  Мне почему – то ужасно  захотелось спать. Я устало прикрыла глаза – и перед ними замелькали картинки из детства.  Тайные чтения  украденных из шкафа недетских книг, ночью, под одеялом,   страницы, освещённых скудным светом фонарика фолиантов, в которых я не понимала ничего детским умом , но интуитивно  чувствовала  важность  прочитанного. Бесконечные вопросы к старшим, на которые редко отвечали, сердито отмахиваясь,  или просто молчали, опуская глаза. Вечный страх смерти – не тот,  любопытствующий  - а как это меня не будет? А  её леденящий холодок  - и предчувствие вечного одиночества.
  Это одиночество окружало меня невидимой непробиваемой стеной, и в детстве, в играх со сверстниками, и в юности  – на дискотеках , и   в сладкие моменты первых влюблённостей, и потом, много лет в моей шумной большой семье – и всю жизнь…
  Сегодня напротив меня в электричке сидела девушка. Совсем юная, почти девочка. Слушала музыку, а в глазах у неё дрожали слёзы. Дрожали, но не переливались за край. Она кусала  ещё по - детски припухлые губы – и утопала в своей боли и одиночестве.
  Мне очень хотелось погладить её по коленке и сказать – « Всё будет хорошо! Обязательно будет!» Мы выходили на одной и той же станции, она стояла за моей спиной, окружённая, как я в своё время, этим коконом горя и одиночества…  Я так ничего ей и не сказала. Побоялась причинить ей ещё большую боль – она –то была уверена, что никто не видит, что с ней происходит.
  Вообще видеть чужие чувства и мысли – это казнь египетская. Видеть – и делать вид, что не видишь. Никогда не умела притворяться.  А если и пыталась – то испытывала при этом  тяжелейшие душевные муки. Легче со сломанной ногой прыгать, ей – Богу!
 « Ну, продолжим» - сказал  мой собеседник. – « Многие ветви здесь развивались успешнее вас – насекомые в частности. Особенно те,  что являются , едиными живым организмом - муравьи, термиты, пчёлы. Они гораздо ближе к истине. Поэтому и существуют миллионы лет. Человек же, бесконечно ходя по кругу, неизбежно углубляется в эгоцентризм и индивидуализм. И поэтому, из раза в раз, подлежит почти полному уничтожению. Ведь казалось бы, чего проще – понять, что нельзя построить рай в отдельно взятой душе, квартире, городе, стране…
  -« Мы же пытались!» - возразила я. – « Помнишь Вавилонскую башню?»
 - «Как не помнить  –  конечно помню» - ответил он. – « Но при первой же возникшей  трудности с легкостью оставили свои попытки. Вам нравится считать себя особенными  - но не нравится сложный и многогранный мир.  Чтобы  использовать все, данные вам возможности,  надо прежде всего вышагнуть из привычной ( реальности),  в которой  есть добро и зло, холод и тепло,  свет и тьма,  верх и низ.»
   Он говорил,  говорил, а я смотрела на него – и думала – появись он  лет на двадцать раньше – скольких ошибок я бы могла избежать… Скольких шишек – не набить, сколько близких – не ранить.
  Солнце, поднявшись до зенита,  начало медленный спуск вниз.  Ветер за окном стих – и по стеклу съезжали тающие шлепки снежно – ледяного крошева.   Я думала  –   что же такое  –  человек? Маленький, слабый, иногда – глупый, иногда – тщеславный. А иногда  –  способный на такую великую любовь и жертву,  какую не осилить больше ни одному существу в мироздании. Я думала, что ни те, кто сотворил нас, ни мы сами, не знаем до конца  все своих возможностей  –  и это страшно и прекрасно одновременно. А ещё я думала, что вместо того, чтобы вышагнуть из привычной реальности, я так и не сумела в неё шагнуть.