Ми7. Сахарные уста

И вот я встретил ту, что выбила у меня, наконец, где-то в глубине души таившееся   желание, вернуться к Малой, первой в этом городе разделившей со мной взаимные чувства. И, конечно, отвратившей от легких успехов с постоянно попадавшимися на глаза нетребовательными девчонками.

Она встречалась мне не первый день, мы ехали вместе три четыре автобусных остановки, на выезде из нашего района она выходила, я ехал дальше к своему заводу. Наши взгляды встречались все чаще, но я никак не мог решиться изменить это молчаливое общение. Я безотрывно любовался ее роскошным станом – эти формы выгодно отличалась в моих глазах от тоненькой фигурки Малой. Подчеркнутый облегающим, со вкусом пошитым пальто, расклешенным книзу, ее силуэт напоминал даже не гитару, скорее контрабас (или балалайку?!) – я был ценителем крупных, даже тяжелых форм. А ее личико, нежное и свежее, темные глаза, контрастирующие со светло-русыми, естественного цвета, волосами прически, затянутой в узел на затылке, отвечало моему вкусу на сочетание детского лица с телом взрослой женщины.

Наконец я решился, вернее меня к этому подтолкнули пассажиры, прижавшие на повороте меня к ней. Чтобы разрядить неловкость, возникшую у меня при тесном ощущении ее соблазнительных форм, я не нашел ничего лучшего, чем невпопад спросить: «Вы выходите?»

Она кивнула в ответ, с некоторым, как бы, удивлением взглянув в мои глаза и, выйдя впереди меня, которого выперли из автобуса буквально понявшие мой вопрос пассажиры, находившиеся сзади, с еле заметным лукавством спросила: « А разве вам не дальше ехать, как обычно?»

Это привело меня в себя и я уже уверенно обрушил на нее накопившиеся за эту неделю-другую объяснения и вопросы. Мы разговорились на удивление легко, и я без всяких церемоний, расспросив ее о том, когда она заканчивает работу (как выяснилось, в швейном ателье напротив) назначил ей свидание сегодня же вечером, не забыв взять у нее для страховки номер телефона…

В шесть часов вечера я ждал ее на той остановке, где она обычно садилась в автобус. Мы сходили в ближайшее кино на ближайший сеанс и после него, наэлектризованный ее пальчиками, которые полтора часа в темноте ласково отвечали на агрессивный напор моих, я еле дождался, когда мы завернем в потемневшую аллею сквера, чтобы там, в вечерних сумерках, приступить к известному обряду молодых влюбленных.

Мы непрестанно целовались, пока мы шли по бульвару к ее дому. И потом, уже в подъезде ее дома, я слизывал, как бы, сахарную пудру с ее губ. В темноте и тесноте подъезда я совсем распоясался (к счастью, в переносном смысле)…Я дотошно исследовал покрой ее блузки на груди, расстегнул сковывающие ее встречные движения пальто…Но она успела выскользнуть из моих нахальных объятий без видимого ущерба, прощебетав на прощание: «Завтра, на том же месте, в то же время!»

Назавтра я не пошел на тренировку, чего я не допускал в течение тех 8 месяцев, что я жил здесь. На этот раз мы просто слонялись по тем бульварам и скверам, которые вели к месту ее работы…а потом обратно. То же было и в следующие дни, хотя я, пусть через день, на тренировки все-таки ходил. Но вечера в выходные были наши…Я уже познал почти все тайны ее тела – через одежду – но о дальнейшем все еще не было речи.
Перед нашей очередной встречей я обычно торчал под окнами ее дома, пока в урочный час не открывалось окошко на ее седьмом этаже и там появлялась ее желанная фигурка…Через минут десять она выбегала из подъезда и мы опять шли изучать географию своего района и анатомию своей любви.

Уже в начале лета, да-да, когда поздняя весна уже позволила ходить ей без того красивого пальто, пошитого ее умелыми руками и без которого я, при встречах с ней, приобрел еще большую свободу и маневренность для своих, она пригласила меня на день своего рождения. Выяснилось, что она на полтора года старше меня, (а я еще не достиг совершеннолетия…)

Собрались у нее на квартире. Родители приготовили праздничное угощение, а сами пошли в театр, дав свободу общения дочери до полуночи. Здесь собрался исключительно женский коллектив – все ее бывшие одноклассницы. Кроме меня, разумеется, но она ведь хозяйка бала…В общем, получилось «девять девок – один я».

Почему так получилось? – по разным причинам… Потом я узнал, что мальчики большинства ее подруг были тоже одноклассниками. А, главное, товарищами ее парня, с кем она встречалась до меня и который сейчас служил в армии. Несмотря на то, что мы уже так тесно с ней общались, она с ним еще не порвала окончательно, не оповестила, не разорвала, что называется, помолвку…А со мной, в принципе, еще только начиналось и она только в первый раз собралась представить меня своему окружению…

А кавалеры ее подруг наверняка оповестили бы отставленного бойца об ее «измене». Светлана была рассудительной девушкой – раз я еще руки ее не просил, то и она не торопила события…

Но пока я, не зная этих секретных подробностей, катался там, как сыр в масле. Стол ломился от яств – давненько у меня не было такого пира тела и духа. Точнее, никогда. В отцовском доме мы были на казарменном положении, да и здесь дядя с теткой, у которых я жил, не шиковали, тем более, что у них было трое детей…

Но главное было - это женское засилье. Я был нарасхват, не успевал крем от торта с губ стирать. Особенную инициативу проявляла одна, звать ее Нинкой. Худая, гибкая, она «вилась в моих объятиях змеей», активно втираясь во время танца своими, тем не менее, соблазнительными деталями своего тела в мои… Когда я, понимая, что чересчур увлекаюсь, пытался отдать должное своей любимой, девчонки, подначенные Нинкой, начинали канючить: «Успеешь наобжиматься со своим, а мы теперь – одинокие!»

Нинка была бы совсем хороша (на любителя худых), если бы ее несколько не портил длинный шрам, пересекающий левую щеку. Я, пообщавшись с ней, грешным делом подумал, что такой подарок она получила от ревнивого ухажера, разозленного ее «инициативностью».

Я не успев понять как, оказался с ней за дверью на лестничной площадке, присосавшейся к моим губам, прилипшей ко мне всем телом. И только открывавшаяся другой подругой дверь, вышедшей покурить, помогла мне освободиться от этих чересчур жарких объятий. Я только начал приходить в себя, как Нинка уже исчезла за входной дверью в квартире.

Пробило двенадцать. Моя любимая встрепенулась:
«Девчонки, родители на подходе! Что будем делать?» - «А пойдем ко мне!- заявила Нинка. – Мои родители на даче, берите отсюда припасы, у меня посидим и доедим!» - она плотоядно прищурилась, бросив взгляд на меня.

Девчонки засуетились, сметая со стола вкуснятину, распихивая ее по картонкам и кастрюлькам. С хозяйкой, которая чуть задержалась, приводя в некоторый порядок оставляемую комнату, я вышел последним. Лампочка на этаже погасла, лифт с девчонками уехал, кто не поместился, сбежали вниз пешком. Светлана повернулась ко мне обратной стороной, запирая дверь ключом, я шагнул к ней, обнимая ее сзади за грудь, прижимаясь к мощным полушариям идущим вниз от спины….

Она вывернулась всем телом, захватывая своими жадными губами мои. Я стиснул руками ее объемные ягодицы, прижался к ее передку, ритмично заходившему под напором моего. Левой рукой я потянул вверх подол ее трикотажного праздничного платья, перебросил пальца в ее тонкие, легко сдвигающиеся трусики…

-«Пойдем к тебе обратно!» - прохрипел я – «Нельзя, сейчас родители появятся!» - шептала она…

Мои пальцы вошли глубже в ее трусики, раздвинули ее влажные, мокрые складки под мягким шерстистым ворсом. Проникли вглубь в ее естество, напоминающее разорванный пальцами переспевший сочный персик… Проскальзывая в ее плод все глубже и глубже, я поймал ощущение, что меня всего, вслед за пальцами, за рукой затягивает в ее глубь.

Мы слились воедино, когда упираясь в ее междуножье, не вынимая из сочного пульсирующего плода своих клейких пальцев, я стал извергать из себя горячую липкую лаву…

Внизу хлопнула дверь.
-«Наверное, родители. – пролепетала она. – Кто же еще так поздно, если не из театра. Пойдем быстрее к девчонкам!»

На меня нахлынула усталость, какое-то безразличие к дальнейшему. Да там еще эта Нинка, тоже какой-то сценарий будет продвигать. И потом…я провел рукой по влажным брюкам – это же будет заметно – а не переодеться…

-«Иди одна…Уже поздно, все равно, скоро расходиться. Да и я там один – как перст, только девичник ваш буду портить… Увидимся!»

Но больше мы не увиделись. Я и не стремился. Мне все казалось, что Нинка, в силу своей некоей подлости, обязательно расскажет о моей нестойкости всем, а в первую очередь Светлане. Как мне тогда казаться ей на глаза?!

Да и потом – после того, как я ее пропальпировал и снаружи, и изнутри – тайн у нее, а, значит и мотивации на достижение, на препарирование этих тайн, у меня не осталось. К тому же я получил с ней то самое сокровенное наслаждение, к которому – так природа захотела, положено стремиться каждому мужчине.

И еще. Пока я собирался с духом – продолжать мне с ней или как – я не отказывался от знакомств с другими женщинами. И, сравнивая их с моей любимой, я находил в ней незамечаемые мной прежде недостатки. Да, я мне нравятся женщины «в теле», но у нее, если внимательно присмотреться, есть и излишняя, неэстетичная жировая прослойка, даже определенная дряблость кожи…Роскошные формы, так притягательные для меня, у многих со стороны вызывают иронические замечания, даже насмешки и небезосновательные.

Особенно это познается в сравнении. Так, познакомившись и даже местами добравшись до прелестей некой Ларисы, продавщицы из ЦУМа, которую я сейчас и вспомнить не могу - взяв эту стройную красотку за эталон, по всем параметрам отодвигаю свою Светлану в более низкие категории. И личиком Света Ларисе уступала, а уж если фигурку и ножки балерины у Ларисы можно было оценить, как высший сорт, то пышное тело Светланы, ее гладкие, неспортивные плотные ноги едва ли можно было определить выше второго сорта…Хотя удовольствие от обеих получал на пятерку, но я видел, осознавал, что могу претендовать на еще большее…

А черту под моими колебаниями подвела еще одна встреча, которая произошла помимо моей воли. Вообще-то Светлана меня тогда не заметила, мы с той шпаной, с которой я познакомился в уличной драке, сидели в кафе, наблюдая за проходящими мимо девчонками. Вдруг Витек встрепенулся: «Глянь, какая…Но не про нашу честь. Это подруга Вовки Боксера, ждет его из армии. А мы здесь честь друга оберегаем – кто к ней приколется, тут же пендалей навешаем.

Это была Светлана. Я вздохнул с облегчением. К чему мне эти головные боли? То, что в ней нельзя быть уверенным, показало наше тесное знакомство, в то время, когда у нее есть жених. Да и я хорош – отбиваю подругу защитника Родины, да еще возможного дружка…

И, в конце концов, стоит ли она того, чтобы из-за ее поисков счастья морду подставлять?!