Поэтами не рождаются

На лирика выучиться, как, скажем, на летчика или танкиста, согласитесь, сложно. Поэтами, как и солдатами, становятся. Чаще всего по ниспосланному откуда-то свыше провидению, искре божьей.
В армейских или флотских рядах поэты на особом счету. К их чуткому голосу прислушивались командиры, выпуская на сцену торжественного вечера, дабы те могли блеснуть своими талантами. Сослуживцы в минуты затишья просили сложить незатейливые рифмы для любимой девушки.    Боевые листки и юмористические стенгазеты пестрили хлесткими строками...
Военных поэтов боготворят, они, если хотите, совесть армии, ее нерв. Что бы там не говорили, есть одна особенность – поэты часто не вписываются в строгий порядок военной жизни. Сужу об этом по однокурсникам, подававшим в училище большие литературные надежды. Своей неподдельной непосредственностью они снискали среди сослуживцев доброе к себе отношение. Им все прощалось, но далеко не все сходило с рук.
В свое время на весь округ гремела литературно-художественная  студия при известной военной газете. Ее участниками, наряду с маститыми войсковыми поэтами и корифеями-прозаиками, были начинающие литераторы – солдаты, матросы, курсанты военных училищ, коих в столичном городе было не счесть.
Заседания творческого клуба проходили в одном из залов бывшего архива военного ведомства. Под сводами гостиной звучали яркие стихи, сыпались восторженные отзывы, раздавались громкие аплодисменты. Лишь седовласый светило, безусым юнцом вживую слышавший Маяковского, мог позволить себе выдать разгромную рецензию. Юные дарования с замиранием сердца внимали словам мэтра, и, случалось, после острой критики пребывали в тоске и печали.
Как бы там ни было, недалеко от исторического центра, по пути к станции метро располагалось кафе, заманчиво мерцающее разноцветными огоньками. Здесь громко, пока не грянул антиалкогольный закон, поэты и прозаики отмечали литературные победы. Другие же наоборот, топили в бокале вина свою неудачу. Такие редкие творческие встречи для талантливых курсантов были отдушиной, глотком свежего воздуха.
Тонко воспринимая строгую армейскую действительность, юные дарования создавали смелые поэтические шедевры. Однажды на обрывке бумаги один из них оставил строки про глаза, горящие латунью и назревающий в глубине души дикий  шизофренический восторг. Другой поэт пребывал в печали от расстроенной по вине командира встречи с любимой. Строгий капитан припомнил гению словесности пререкания в строю и, ни на секунду не сомневаясь, вычеркнул кучерявого стихотворца из списка воскресных увольняемых.
Поэту, особенно военному, лишенному возможности восхищаться и вдохновляться женской красотой, непременно нужна муза. Периодически она являлась в образе белокурой поэтессы, посещавшей занятия студии. Однако очаровательная коллега по поэтическому цеху, словно неприступная крепость, слыла недотрогой. Иные поклонницы, не отмеченные лирическим даром, вели себя более раскованно. Они, получив по телефону сигнал бедствия, уже поджидали молодых дарований в назначенный час у парадного подъезда.
Однажды два курсанта, войдя в поэтический раж, пригласили неразлучных подруг в кафе с романтическим морским названием. Незабываемый  вечер, сопровождаемый изрядным винопитием, неминуемо катился к закату в темных сумерках... А так хотелось, «чтобы лето не кончалось»!
В училище возвращались, подобно командору, неуверенной походкой ступающему на земную твердь после девятибалльного шторма. Боевые спутницы, помня о непреложной заповеди не бросать своих на поле боя, вызвались эскортом доставить кавалеров в альма-матер. Дальше – больше.
Веселая компания, как литерный поезд, минуя семафоры и полустанки в виде КПП, строго по расписанию прибыла на первую платформу конечной станции, оказавшись у штаба училища. Здесь-то и взяли их с поличным. Задержанные нарушители не сдавались, они сыпали фамилиями высокопоставленных родственников, от грозного комбата до министров обороны и просвещения.
Дежурный, понимая, что простыми увещеваниями здесь не обойдешься, решил задержать дебоширов, но встретил достойный ответ – в  атаку пошли отважные девицы. Они яростно сражались с офицером, грудью защищая, как они кричали, своих мужей. С такими куртизанками, действительно, служивый мог смело идти в военный поход хоть на край света.
Развязка наступила с появлением подкрепления в лице командира взвода. Назвав всех реальными, а не вымышленными фамилиями, взводный пообещал привести притихших к тому времени подчиненных в чувство. С тем и удалились.
В течение ближайших недель нарушители дисциплины, сменяя друг друга, несли службу в наряде по роте. Ежедневно надраивая медную сантехнику и натирая тяжелым самодельным полотером из танковых трактов длинный коридор, ротные поэты, можно себе это представить, уже не испытывали шизофренический восторг от горящих латунью водопроводных краников. Увы, верх опять взяла проза жизни.