Р58 Пушкин Демон и Цветаева о личном Судном Дне

 Пушкин РОК Демон и Цветаева о личном Судном Дне

1823 год. Пушкин в «Одессе пыльной». Он вышел с первого своего персонального Перекрестка судьбы. Он уже, будто выйдя из Ада, создал Влюбленного Беса, эротическую поэму Гавриилиада, кощунственную для культа Христа, стихотворение Демон и первую главу Хандра романа «Е.О»

Тогда какой-то злобный гений
Стал тайно навещать меня ...

Цветаева М. в эссе «Искусство при свете совести» (1932) задалась вопросом »Кого, за что и кому судить» по поводу открытой Пушкиным демониады (конспективно):

В человека вселился демон.
Судить демона (стихию)?
За что?
За недостаток совести, воли, силы: за слабость.
Ответ вопросом:
Почему – если я одержимый – эта внешняя невинность (невидность) моей одержимости и – если я преступник – это благоприличие моей преступности? Почему – если все это так – на мне нет клейма? Бог шельму метит, почему Бог этой шельмы не метит? Почему, наоборот, вместо вразумления – поощрения, вместо приговора – утверждение моей неподсудности? Общество (хор обольщенных): – Нет, ты делаешь святое дело.
Почему я сам себе должен быть врачом, укротителем, конвойным? Не слишком ли много с меня требовать?
Ответ ответом: все ведающее заведомо повинно. Тем, что нам дана совесть (знание), мы раз навсегда во всех случаях преступления ее законов, будь то слабость воли или сила дара виновны. Перед Богом, не перед людьми.
Кому судить? Знающему. Люди не знают, настолько не знают, что меня с последнего знания собьют. А если судят, .. не за стихи, а за дела, случайности жизни, которые есть только следствия. Эх вы, лизатели сливок! Права суда над поэтом никому не даю. Потому что никто не знает. Только поэты знают, но они судить не будут. А священник отпустит.
Единственный суд над поэтом – само-суд.
* * *
Да не обольстимся.
* * *
Где тот священник, который мне, наконец, моих стихов не отпустит?
***
Быть человеком важнее, потому что нужнее. Врач и священник нужнее поэта, потому что они у смертного одра, а не мы. Врач и священник человечески-важнее, все остальные общественно-важнее. За исключением дармоедов во всех их разновидностях – все важнее нас.
И зная это, в полном разуме и твердой памяти расписашись в этом, в не менее полном и не менее твердой утверждаю, что ни на какое другое дело своего не променяла бы. Зная бульшее, творю меньшее. Посему мне прощенья нет. Только с таких, как я, на Страшном суде совести и спросится.
Но если есть Страшный суд слова – на нем я чиста.
 
***
О точке зрения Пушкин на сей счет мы не знаем, а догадываться не имеем права … Точка…
А может полоса?
А стихи поэта – это дань его своему поэтическому воображению …
Знаем одно и то чрез апостолов, которым он передал нам послание :
« Иду искать смерти»

Оба апостола были из Вульфов и друзьями по соседству… или от соседства.
Один апостол был как и жена Христа Мария женщиной – это баронесса Евпраксия Вульф (Зизи). Ей доверено рассказать нам о том, что Пушкин назвал «Мое дело» и что это дело знает Государь, а потому идущий на смерть спокоен = царь о семье убиенного позаботится … по-царски …
Второй апостол – ее брат барон Алексей Вульф. Он назвал роковую ошибку Пушкина, которая привела неотвратимо на Черную речку