Гитлер

Гитлер

   Я навсегда запомнила её загорелое лицо, на котором морщинками отпечатались все тяготы сложной судьбы. Она почти никогда не улыбалась, а если что-то и вызывало улыбку, то она выходила какой-то мученически- натянутой. Высокая стройная фигура, красивая, но отталкивающая внешность с глазами полными одиночества  составляли облик этой пожилой женщины. Звали её Мария, но за спиной люди называли Гитлером. Я думала, что прозвище прицепилось к ней из-за скверного характера, но потом узнала почему так произошло.
 

Домой!


   - Тихо, тихо, Валечка! Скоро приедем! Успокаивала свою малышку  молодая, исхудавшая, измученная долгой дорогой женщина.
   Повозку трясло и качало. Тощая кобыла едва волочила ноги по разбитой, ухабистой и пыльной просёлочной дороге. Девочка хотела есть и поэтому капризничала. Вторую неделю они  добирались в освобождённую от фашистской нечисти Советскую Белоруссию. Позади остался трудовой лагерь, долгая дорога и лишения войны, о которой хотелось  как можно скорее забыть. Возвращаясь на родину с младенцем на руках, Мария заметно нервничала. Она опасалась осуждения и презрения людей, ведь  ее малышка была "немецким выродком". Валечка, как две капли воды походила на молодого немца, который внезапно набросился на неё из-за угла, когда она уставшая плелась вместе с другими пленниками в барак после изнурительной тяжелой работы. Он затащил её в грязный холодный сарай и жестоко изнасиловал. Закончив  истязания, кинул как собаке ломоть свежего хлеба, который достал из кармана своего кителя, назвал её "руссиш хуре" и вытолкал за дверь. Больше Мария его никогда не встречала. Наверное он был водителем и првозил какого-нибудь офицера из штаба...

Валечка снова захныкала. За лесом вдалеке показалась деревня. До неё оставалось километра  три.
- Скоро поешь. Она поправила платочек на головке Вали.
Мария сама голодала вторые сутки. Она давно к этому привыкла. Молока в груди совсем не осталось, а у дочки уже резались зубки. Малышке, чтобы расти, надо бы хорошо питаться. У ребёнка  присутствовали ярко выраженные признаки рахита и недоедания. В годик она выглядела на месяцев шесть, семь, была очень слабенькой и даже не пыталась ходить. В умственном развитии отставания к счастью не наблюдалось.
- Ничего. Подумала Маша. В деревне найдется и корова, и молоко. Выживем как-нибудь. Мир не без добрых людей!
- Пр-р-р! Стой, халера, растакая!
Дед Миша натянул вожжи, пытаясь остановить тощую хромую кобылу.
- Ну вось и прыехали! Далей пяшком. Дарогу знайсти не тяжка. За тыми абгарэлыми хатами направа, а далей усё знаёмае!
- Дзякуй,  дзед Миша. Знойдзем!
Женщина устало спрыгнула с телеги, размяла затёкшие ноги, взяла на руки Валюшку, накинула за плечо узелок с кое-какими пожитками и пошла вдоль изрытого взрывами снарядов луга.
 Деревня встретила обгорелыми руинами с торчащими из чёрных печей дымоходами. Редкие хаты были нетронуты войной. На улицах не было видно никакой живности, не то что до войны. Раньше то свиньи в грязи хрюкают, то гуси к реке идут, то петухи во дворах голосят, а сейчас тишина. Люди будто куда-то попрятались.
Родительский дом Марии не был разрушен. Он встретил хозяйку заколоченными ставнями, покосившимися забором и поросшим бурьяном двором. Родителей не стало ещё в сорок первом. Отца убили немцы, а мать скончалась от восполения лёгких, после того, как её босую заставили зимой носить воду из колодца, чтобы аккуратны смогли помыться в бане.

Большая часть мужиков с фронта не вернулась, а те, что вернулись были изранеными да покалечеными. Надеяться на чью-то помощь не приходилось. Бабы работали в поле не покладая рук. Они горевали не то  по своим мужьям, не то по истерзанной войной молодости. Мария вспомнила последний вечер перед самым страшным утром в  ее жизни, когда объявили о нападении фашистской Германии - это был её выпускной вечер в школе.

Выпускной

  Ещё совсем недавно в сельской школе Брагинского района состоялась торжественная линейка, прозвучал последний звонок, пронеслись волнительные выпускные экзамены и наступил долгожданный момент, когда Мария готовилась в последний раз придти  в родную школу, чтобы получить аттестат зрелости и попрощаться со своими учителями.
  Подружки уже ожидали её во дворе в нарядных цветастых платьях, пошитых специально к выпускному.
   - Маша! Выходзь! Кольки можна чакаць?  Ты и так прыгажэй за усих!
  - Так уж и прыгажэй! Не то вопросительно, не то утвердительно воскликнула она, выходя на крыльцо бревенчатого дома ее родителей.
  Подружки так и ахнули. На Марии было шёлковое платье в горошек, туфли на каблучке, из которых выглядывали белоснежные носочки. Косы цвета спелой пшеницы аккуратно сплетены корзиночкой и заколоты гребнем,. Тонкую шею украшали красные бусы.
  - Ну и куды ты так разадзелася. Здымай шкарпэтки и туфли! Пылишча! Крикнула заботливо Галя.
 - Пайшли! Апаздаем! Подгоняли девочки
  - Школа не збяжыць! Ответила Маша и сняв обувь присоединилась к подружкам.

   Школа находилась в семи километрах от родного дома, но разве для деревенских девчонок это расстояние!?
    Погода стояла по летнему тёплой, а опьяняющие ароматы цветущей сирени и жасмина разносились по всей округе.
   Наломав душистых веток, хохоча и перекрикивая друг дружку, выпускницы перебирали босыми ножками по лужайке, неся в руках пышные букеты и  новенькие туфли , купленные в райцентре специально для школьного бала. Им очень сильно хотелось выглядеть, как городские модницы, и нравиться местным кавалерам.
   Выйдя на асфальтированную дорогу на окраине Брагина, набрали в ближайшем колодце воды, обмыли стройные ножки, и наконец обули драгоценные туфли.
   Как же они были молоды и хороши собой - румяные, крепкие, чернобровые веселушки!   
    Школа была украшена красными флагами. В фойе висели портреты Сталина и Ленина. Нарядные первоклашки в бантах с завистью смотрели на взрослых выпускников. Для них те казались взрослыми тётеньками и дяденьками.
    Сначала в школе состоялось торжественное собрание. Выпускников пришли поздравить и вручить памятные подарки лидеры местной коммунистической ячейки. Председатель школьной комсомольской дружины прочитала пламенную речь, пожелав всем найти своё место в жизни, следуя идеалам коммунистической партии Советского Союза. После, с напутственными словами выступил директор школы. Всем бывшим ученикам вручили заветные книжечки - аттестаты зрелости, и начался долгожданный выпускной бал.
   На балу юноши приглашали девушек, танцевали падыспань, вальс и польку. Было очень радостно и в то же время грустно оттого что теперь они стали взрослыми.
   После бала выпускники отправились к вековым дубам на реке Брагинке, чтобы встречать там первый взрослый рассвет - тот самый рассвет, который у многих из них отнимет жизнь, будущее, заставит окунуться в горе и смерть. Это был рассвет двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года.

Мир

Через месяц после возвращения Марии на родину, домой вернулась её сестра. Она была сильно истощена. Волосы сбились в колтун, а правую руку постоянно трясло. В трудовом лагере её сильно били. Однажды фашист слетел с катушек, когда Надя одёрнула его руку, стремящуюся попасть под  тюремную робу. Выпучив красные от злости и возбуждения глаза, резким движением руки он выхватил из кобуры пистолет и выстрелил. Убить не убил, но серьезно ранил. Рана долго не заживала, а рука после ранения не находила покоя ни днём, ни ночью.
Люди в деревне стали называть её Лапкой. Не в глаза конечно, а за спиной.
   Маше с одной стороны очень повезло. У неё была дочь, хоть и незаконнорожденная, но все же любимый ребенок. Страна была в разрухе. Люди работали от рассвета и до заката за трудодни. Голодные и измождённые тяжёлой работой они продолжали жить и радоваться наступившему миру.

Вскоре всех незамужних девушек и неженатых парней собрали в сельсовете и по комсомольским путёвкам отправили восстанавливать разрушенный Минск.
По рассказам, приходилось работать рядом с пленными немцами. От них отгораживал только сетчатый забор с колючей проволокой. У Тамары из соседней деревни фашисты во время войны расстреляли всю семью, когда узнали, что её отец партизанил в соседних лесах - спускал под откос немецкие эшелоны с оружием и продовольствием. Они схватили её мать с братьями и новорожденной сестрёнкой, согнали на страшное зрелище всех жителей аккупированной деревни, и публично расстреляли, но перед казнью на глазах у мамы бросили в колодец двухмесячную Катю с другими несчастными малышами, отцы которых подозревались в партизанском движении, и засыпали его до самого верха  булыжниками.
   Когда всё это происходило, Тома бегала в лес к отцу, относила еду, и потому осталась жива. О смерти близких узнала от соседки, которая ожидала её в кустах на опушке леса, подвергая свою жизнь опасности, для того, чтобы предупредить и спасти дочку своей подруги.  В ту же ночь погиб Томин отец. Пошёл в разведку и не вернулся.
  Обезумевшей от горя сироте пришлось скитаться по лесам да болотам с партизанским отрядом, пока не нашлась добрая одинокая женщина, которая не побоялась приютить девушку, за чьей головой охотилась целая комендатура.
   Тома всей душой возненавидела убийц ее родных и совершенно потеряла рассудок, когда пришлось разгребать завалы разрушенного Минска на равне с военнопленными. Она бросала в них камни, кричала и плакала, рвала на себе волосы, пока окончательно не свихнулась.

Прошли годы

Прошли годы. Раны затянулись. Люди построили новые дома и зажили счастливой жизнью.
Дочка бабы Гитлера выросла, вышла замуж и уехала жить в Эстонию. Там у нее родилась дочка Оля. Я с ней дружила, когда встречалась на каникулах у бабушки в деревне. Она наверное была похожа на своего дела- фашиста. Белокурые кудряшки и веселая улыбка украшали светлое личико. Я запомнила её веселой и доброй девочкой.

Теперь баба Гитлер лежит на кладбище, а над её могилой пролетают российские бомбардировщики, чтобы бомбить Украину...