Мальчик и дэв

суфийская сказка

Жил да был мальчик с дэвом в голове. Дэв – бестелесный дух, обитающий в душах людей и питающийся их плотью. Он достался мальчику от матери, а той – от ее матери, и так бог знает до каких глубин. Дэвы живут долго, гораздо дольше людей, их век насчитывает больше ста лет, где каждый год – сотня человеческих. Они умудряются жить в нескольких людях одновременно, присматривая тех, кто помоложе, и заползая в их душу, бывает, еще в утробе. Это продолжается долго, из поколения в поколение, пока не найдется смельчак – или безумец? – что выдворит дэва вон.
До поры, до времени, мальчик жил-поживал, ничего не зная о дэве, принимая его голос за собственные мысли. «Ты должен достичь величия, ибо рожден для несметных дел», - шептал дэв в одно ухо. Мальчик не знал, что дэв, как всякий мошенник, не способен создать ничего, кроме морока, и потому использует способности человека, выдавая их за свои.
«Дерзай и обретешь счастье и великую силу!» - продолжал нашептывать дэв, - «ибо велики твои помыслы, но лишь через непомерное усердие я дарую тебе все, что пожелаешь».
Несмотря на то, что мальчик беспрекословно слушался дэва, он даже не помнил в точности, что тот говорил – слышимое тут же исполнялось, но не сохранялось в памяти, окутанное мороком чар. Мальчик рос и, порой неожиданно для себя, начинал замечать странные вещи: будущее манило его блеском славы и богатств, а настоящее лишь озарялось отраженным светом, но само по себе виделось блеклым и пустым. Это и не удивительно, потому что так работает колдовство: пока в одно ухо дэв шепчет слова свершения, в другое он вливает яд поражения, лишая человека не только плодов его дел, но и самой силы, которая их совершает. При этом человек отдает эту силу сам, добровольно, ибо по законам Всевышнего никто, кроме него, не способен распоряжаться ею.
Конечно, мальчик ощущал сосущую пустоту, которая возникала взамен отданной силы, но слова дэва, вливаемые в ухо терзаний, тут же все разъясняли: «Да, да», - шептал жаркий голос, - «ты обречен влачить жалкое существование, ибо величие будущих дел так зовет тебя! Ты один отличаешься от простых смертных тем, что, не в силах удовлетвориться ничтожным, обречен на великое!».
«Твое величие не ограничивается земным, о, нет! Ибо, поднявшийся над прахом увенчает себя божественным бессмертием!».
Много еще жарких и лживых слов нашептывал дэв в одно ухо, подливая яда в другое, и поддерживая тем самым грызущий огонь неутолимой страсти, ибо никакие яства не способны утолить бестелесный голод, существующий лишь в воображении, а вода, что снится, неспособна потушить горящий дом. Но, рано или поздно, человек просыпается – от запаха дыма, удушья или по иной причине.
Так случилось и на этот раз.
Мальчик проснулся и обнаружил себя мужчиной, но в странном месте. Оно было больше похоже на картину из сна: серая пустыня, с обломками бывших растений и развалинами бывших домов. Небо тоже было серым: сквозь сплошную пелену облаков проступал размытый контур некоего сияния. А еще в пустыне дул ветер. Он взметался порывами, захватывающими обрывки растений, песка и пыли, и тогда остатки брошенных зданий начинали шуршать и переговариваться, словно оживая. Но, как только очередной порыв ветра стихал, повисала мертвая тишина, в которой дыхание слышалось единственным звуком.
«Какое странное место», - подумал мальчик, неожиданно ставший мужем, - «интересно, есть здесь кто-то живой?».
«Эге-гей!» - закричал он, и эхо ответило ему, многократно отразившись от каменных стен.
«Ауууу! Есть тут кто-нибудь живой?!!»
«Оой-оой-оой!» - ответило эхо, прошуршал ветер, и опять наступила тишина.
Делать нечего, встал мальчик-муж и пошел, а куда, он и сам не знал. Через некоторое время он почувствовал жажду и только подумал о том, что вряд ли тут удастся раздобыть воду, различил еле слышное журчание. Пройдя на звук пару десятков шагов, увидел ручеек, струящийся меж камней. Никогда еще вода не была такой вкусной!
Попив и умывшись, он отправился дальше, и тут в ухе зазвучал знакомый голос: «За твои грехи вовлек я тебя в сей призрачный мир!» - жарко зашептал он, - «ибо ты оказался слаб и ни на что не годен!». Много еще всякой чуши нес дэв, но мальчик-муж, к собственному удивлению, его не слушал. Чародейская сила слов вдруг пропала, и они оказались тем, чем и были всегда: ворохом скучного вранья, лишенного какой-либо силы и обаяния.
«И как только я мог верить во всю эту чушь?» - невольно задался вопросом наш герой, - «Воистину, удивительная штука, моя вера, раз способна оживить никогда не бывшее живым!». И он рассмеялся, как будто впервые в жизни. Конечно, смеялся он не в первый раз – тут же заметил Ахмет (так звали нашего героя), это дэв пытался ухватить упущенные вожжи внимания, выдавая собственные козни за блеск истины. «Да кто ты такой?» - рассмеялся Ахмет, - «и как умудрился так долго морочить мне голову, отвечай!».
По законам Всевышнего, дэвы обладают колдовской силой, но не могут отказать в правде. Они лишь искусно отводят взгляд вопрошающего, предлагая тому следовать не собственному вопросу, а миражу, который напускает дэв. И настолько велико их искусство, что девяносто девять из ста тут же забывают свой вопрос, очарованные мороком дэва. С открытыми ртами они смотрят туда, куда велено и не хотят ни за какие богатства оторвать прикованный взгляд. Но не таков был наш герой: «Отвечай, кто ты и как попал в мою голову! Приказываю тебе, говори правду!».
«О, великий Ахмет! Я твой смиренный слуга, поставленный тебе на службу Вседержителем! Мое почтение – служить тебе и твоему роду, помогая вершить предначертанное и славить тебя в веках!».
«Прекрати вилять, подлый трус! Отвечай прямо: кто ты и как сюда попал!».
Дэв вертелся как уж на сковородке, пытаясь уйти от пылающего взгляда Ахмета, но тщетно. Ибо обретший собственную силу уже никогда от нее не откажется, а проснувшийся посреди горящего дома не ляжет обратно спать.
Вопросы Ахмета, горевшие его волей, заставили дэва корчиться и кричать, отчего он был вынужден появиться пред очами героя в своем пылающем обличии – огромным демоном высотой до неба, из очей которого вырывалось пламя, а из ушей – клубы черного дыма.
«Ну, что, ты звал меня, Ахмет! Так вот же я – прямо перед тобой!» - захохотал демон и обрушил на голову Ахмета поток яростного пламени.
Ахмет рассмеялся, и от его смеха демон поежился, словно уменьшившись в размерах, а страшное пламя не достигло героя, рассыпавшись ворохом искр.
«Почему ты смеешься?» - грозно вопросил дэв.
«Да вот, думаю, из задницы у тебя тоже дым идет или только из ушей?» - и Ахмет снова расхохотался, не в силах сдерживать веселье.
Дэв раздулся, как жаба, из ноздрей густо повалил дым, глаза выкатились на лоб, словно пытаясь испепелить мерзавца взглядом, но Ахмет опередил его: «Нет, нет, нет! Теперь моя очередь, я много лет тебя слушал, а теперь слушай ты!».
«Не знаю, откуда ты взялся и когда, зато я отлично знаю, зачем. Слишком долго дурил ты мне голову, но теперь твое время кончилось! Убирайся, откуда пришел, а если не хочешь, добро пожаловать в мой цирк клоуном – многие захотят подивиться на чудище, из задницы которой валит дым, который ничего не коптит, а изо рта – пламя, которое никого не жарит!» - и Ахмет опять расхохотался.
Дэв раздулся тем временем до размеров, застилающих видимый горизонт, и вдруг с оглушительным треском лопнул, и только эхо исчезающего воя отметило его полет. Вместе с ним лопнул и призрачный серый мир. Ахмет очутился на пороге родного дома, рядом с которым рос куст роз, который он посадил еще мальчиком, вместе с отцом. Розы пахли так оглушительно, что, казалось, целая симфония запахов обрушилась на голову Ахмета: трубы, скрипки, кимвалы затевали мелодии, на смену им приходили новые, опять и опять, и эта музыка не прекращалась. Она и не могла прекратиться, потому что имя ей – вечность.
.
© Кувшинов Александр Викторович, 2022 г.