Глава - 8г. Политика Ирана. - 4

            При президентстве Хатами зачинатели иранской революции всё более опасались эволюции в сторону неограниченной и неконтролируемой буржуазной демократии и обычного классического капитализма, чреватой потерей антиимпериалистичности. По мере увеличения отрицательных последствий либеральной рыночности у большинства населения складывалось всё большее недовольство этим курсом. Уже во время второго президентского срока Хатами (2001 – 2005) имели место массовые протестные выступления и рахбару Хаменеи даже пришлось в угоду им пойти на силовое пресечение деятельности некоторых чересчур далеко идущих либералов из политического окружения Хатами. Видя, что социальные меры поддержки народных низов и большие субсидии оборачиваются ростом инфляции, Хатами попытался свернуть эти меры. Это вызвало ещё большее недовольство в народе; одновременно, как сказано, нарастающая вестернизация и буржуазный либерализм в политической жизни всё больше тревожил высших исламских руководителей Ирана.

     Для изменения или корректировки этого курса Хаменеи выдвинул и поддержал на выборах 2005 года кандидатуру Махмуда Ахмадинежада, бывшего до этого мэром Тегерана, где довольно успешно попробовал отменить некоторые наиболее далеко идущие либеральные реформы Хатами. Кроме того Ахмадинежада сильно поддерживали руководители КСИР (Корпуса Стражей Исламской Революции). Хаменеи поддержал Ахмадинежада и на следующих выборах 2009 года, хотя, как оказалось по результатам всего его президентства, сделать необходимое в масштабах страны было гораздо труднее, чем в узких масштабах одного Тегерана.

      Для Ахмадинежада, выходца из народных низов, была очень характерна сильная социальная риторика. Главным пропагандистским лозунгом своей президентской программы он выдвинул тезис «справедливости». Он считал вполне достижимым делом, не скатываясь к отрицательному опыту чрезмерной национализации первых послереволюционных лет, а продолжая настраивать сочетание централизованных и рыночных методов, всё же избежать отрицательных последствий капиталистического хозяйствования и гарантировать народу необходимую социальную защиту.

     Если его предшественник Хатами ставил в образец японскую систему, изучал её и писал на эту тему учёные статьи, то Ахмадинежад заявлял о своей приверженности к китайской модели и считал полезным учиться на китайском опыте и по возможности всё более и более внедрять его в Иране. Однако же он не учёл, что китайская модель своей успешностью во многом обязана сильным традициям народно-демократической революции, не говоря уже о месте и роли коммунистической партии в этой системе. В Иране же антишахская революция не приняла народно-демократического характера, осуществлялась, разумеется, с привлечением народа, но в русле интересов антиимпериалистической капиталистической буржуазии. Поэтому при всей антиимпериалистической направленности интересы богатых приватных собственников и государственной бюрократии здесь достаточно прочны, а возможность низов контролировать ход жизни и оперативно влиять на него невелика.

     Таким образом, найти полноценную возможность избавить экономику и народные низы от капиталистических отрицательностей нельзя. Можно говорить, разве что, об их минимизации, насколько это достижимо, да и то о минимизации неполноценной, непостоянной, шаткой. И даже эта шаткая минимизация является при капитализме (если он не эксплуатирует другие народы, а опирается лишь на свои силы) делом очень трудным.

     Эта сама по себе трудная задача Ахмадинежада усугубилась последствиями мирового экономического кризиса 2008 года и одновременно сильным ужесточением империалистических санкций.

            Нет, при Ахмадинежаде приватизация не сворачивалась и огосударствление не увеличивалось. Отрицательный опыт чрезмерного огосударствления был хорошо усвоен  иранскими руководителями. Представления нового президента были таковы, что будто бы можно проводить приватную рыночность не «западническим» методом, а по исламской справедливости и это позволит извлечь из приватной инициативы лишь положительное, а отрицательного избежать. Не в шарахании назад в непомерную бюрократическую централизацию видел свою миссию Ахмадинежад, а в придании частной инициативе этого справедливого «исламского» характера. Именно эти слова были ключевыми в его предвыборной программе, именно это привлекло к нему голоса многих избирателей, и, судя по всему, именно на эту возможность рассчитывал рахбар Хаменеи, поддерживая кандидатуру Ахмадинежада.

     Осуществляя свои экономические меры, Ахмадинежад заявлял, что нужно проводить дальнейшую выгодную приватизацию, но не ради её самой, не ради личной наживы новых хозяев, а для «содействия экономическому развитию, ведущему при соблюдении социальной справедливости к искоренению бедности».

     Одним из самых главных замыслов Ахмадинежада было соединение повышения экономической эффективности от приватизации (за счёт, как представлялось, более инициативного поведения приватных хозяев по сравнению с косным чиновничеством) с одновременным перенаправлением части этой прибавки на социальную поддержку народа.

     Например, одной из широко разрекламированных мер было распространение так называемых «акций справедливости», по которым люди, имеющие эти акции, могли получать в виде дивидендов часть от увеличившейся в результате приватизации прибыли всех приватизируемых предприятий страны. Ещё часть этой сумы предполагалось направить на массовое строительство дешёвого жилья для малоимущих. Однако экономические законы капитализма никуда не исчезли и исчезнуть не могли. Так, постановление правительства о повышении минимума заработной платы привело к сокращению найма в приватных хозяйствах и таким образом – к росту безработицы; решение о понижении банковских ставок с целью сбить инфляцию привело к оттоку частных вкладов, то есть к уменьшению банковского капитала. Дело усугублялось и появлением известных корыстных злоупотреблений, ростом коррупции и хищения государственных средств, - капитализм есть капитализм. Ахмадинежаду пришлось ввести корректировку в социальное субсидирование, сделав его целевым, то есть выборочным, и несколько повысить тарифы и цены на энергоносители. Да, он сопроводил это адресной помощью наиболее бедным слоям населения, но недовольство в народе это всё же вызвало. Именно это положение заставило рахбара Хаменеи обратиться к населению со специальной речью, где он заявил: «Самым ключевым вопросом страны является экономическая проблема… Содействие всех экономическому развитию можно и нужно рассматривать как наш общий религиозный долг…»

     Находившийся в оппозиции к этому политическому курсу Рафсанджани раскритиковал нерешительность в деле отказа от субсидий для населения, заявляя, что это неминуемо увеличивает инфляцию, и предлагал деньги, направляемые в помощь населению, направлять на производственные цели. Правительство Ахмадинежада было вынуждено признать некоторую правоту этого взгляда, - было принято решение о медленном, постепенном снижении субсидирования, в первую очередь через призывы к добровольному отказу от помощи лиц с относительно более высокими доходами. Этими мерами рост инфляции удалось несколько замедлить к 2012 году.

     Итак, положение было трудным, а вынужденные меры отнюдь не безболезненными. Хотя справедливости ради надо сказать, что правительству Ахмадинежада нужно поставить в плюс умение тонко маневрировать в этой ситуации и благодаря этому умению не свалиться в экономический коллапс даже при жесточайших внешних санкциях.

     Кроме этих экономических проблем в обществе стали усугубляться проблемы политические. Сторонники Рафсанджани и Хатами попытались вернуть своё положение и прибегали даже к организации массовых демонстраций и беспорядков. После переизбрания Ахмадинежада на второй срок в 2009 году либеральная оппозиция в опоре, главным образом, на интеллигентские и студенческие слои организовала интенсивные протесты за пересмотр итогов выборов. Причём столкновения были очень острыми, были пострадавшие и жертвы, и продолжалось это с июня по декабрь 2009 года. Рахбар Хаменеи поддержал сторону Ахмадинежада, и в конце концов протесты были жёстко подавлены. Либеральные политики были окончательно вытеснены из всех властных структур, где они ещё в какой-то степени оставались. Но сам факт возникновения крупного раскола в обществе и вследствие этого некоторая разбалансировка политической системы встревожила исламских руководителей. Начало складываться мнение о неспособности Ахмадинежада проводить свою политическую линию достаточно тонко, прагматично, так, чтобы не усугублять раздоры.

                - - - -

            Особо нужно сказать о заметных изменениях внешнеполитической деятельности в это время.

     Неудача попыток предыдущих президентов наладить отношения с США, не отказываясь в то же время от антиимпериалистичности (более того – переход Америки к жестоким санкциям) привела к отказу Ирана от этого курса и возврату к прежней открытой антиамериканской риторике. Гораздо громче заговорили о невозможности отказа от важнейших идеологических ценностей иранской революции, - «справедливость, независимость, самодостаточность», - усилилась антиизраильская линия и поддержка антисионистских движений Хезбола и Хамас. Рахбар Хаменеи заявил: «Целью американской политики является изменение нашего режима, а не изменение его поведения. Никакие компромиссы, несмотря на давление и запугивние, невозможны. Любые уступки будут истолкованы как признак слабости, а это приведёт к ещё большему давлению со стороны США».

     Внешнеполитический курс Ирана в это время был направлен главным образом на создание необходимых союзов как в регионе, так и в более глобальном масштабе. Очень быстро и интенсивно шло нарастание экономического и политического сотрудничества с  набирающим силу Китаем. Значительно усилилось взаимное сближение с Россией, хотя Россия всё-таки ещё несколько осторожничала. На основе антисионизма делались попытки укрепления связей с арабскими странами, хотя американское влияние в арабском мире заметно мешало этому. Политический и экономический союз с Сирией президента Асада достиг в это время очень большого уровня. В 2007 году Ахмадинежад посетил в Латинской Америке страны левой, антиимпериалистической ориентации – Эквадор, Никарагуа, Венесуэлу.

                - - - -

            Итак, подводя итоги политической линии иранских руководителей в период 2005 – 2013 годов следует отметить фактическую неудачу в попытке освободиться от неизбежных капиталистических отрицательностей, формирование тенденции политического раскола в правящих кругах, некоторое нарастание социальной напряжённости в обществе и всё большую и большую ставку на глобальные политические и экономические союзы.

                * * *

            Наиболее существенными проблемами, оставшимися от президентства Ахмадинежада, были: ухудшение экономического положения в связи с жёсткими санкциями США; отчуждённое, настороженное отношение со стороны западных политиков и западного бизнеса из-за радикальной риторики Ахмадинежада; нарастающий раскол в обществе и среди политических элит по вопросу правильности или неправильности проводимого политического и экономического курса.   

            У следующего президента Хассана Роухани (2013 – 2021) была репутация умеренного, гибкого, разумного руководителя. К нему с уважением относились политики разных направлений. Видимо, он и был выдвинут и поддержан рахбаром Хаменеи на пост президента с целью использовать эти качества для налаживания единства в обществе и делового компромисса во внешнеполитических делах.

     В 2013 году Роухани говорил, что хочет быть президентом всех  иранцев во имя национального единства, а приоритетным направлением деятельности изберёт экономику. При этом он понимал, что сокращение расходов на социальные нужды создало бы взрывоопасное положение в обществе, тем более что к концу президентства Ахмадинежада потребительские цены в среднем выросли на 30%, а безработица достигла 13%. Своей главной целью и главным средством экономического оздоровления Роухани считал смягчение санкций и оживление внешнеэкономических отношений, в связи с чем инициировал некоторую уступчивость и во внутренних и во внешних делах. «Правительство будет правительством мудрости и надежды», -  заявил он в начале своей президентской деятельности. Во внутренней жизни было проведено некоторое ослабление политического зажима, освобождены некоторые политзаключённые, заговорили о «правах человека», - однако эти действия не пошли слишком далеко и были, скорее всего, лишь «косметическими» мерами для изменения международного имиджа Ирана. Сразу после выборов 2013 года Роухани заявил: «Состоявшиеся выборы стали посланием иранской нации всему миру о том, что она выбирает путь взаимодействия и отказа от враждебности… Наш народ хочет жить в мире и дружбе со всеми, но при этом не приемлет угроз и унижений. В этом суть послания, которое, как ожидают иранцы, будет услышано и правильно воспринято всеми странами, особенно нашими соседями и мировыми державами». В этом же году, выступая в ООН, он сказал: «Иран выступает за разрешение проблем, а не за создание новых трудностей. Не существует такого вопроса, который не мог бы быть разрешён при помощи надежды и умеренности, за счёт взаимного уважения и отрицания насилия и экстремизма… Иран выступает за конструктивное взаимодействие и совместные интересы с другими странами и в этих рамках не преследует цели усиления напряжённости в отношениях с США.»

     Международная реакция на смягчённый курс иранского руководства была в целом положительной, и поначалу это, казалось бы, принесло ожидаемые успехи. В 2015 году США (при президентстве Обамы) пошли на значительное смягчение санкций и наряду с этим бизнес-сотрудничество европейских стран с Ираном значительно возросло.

     Если к концу правления Ахмадинежада экономика (в основном из-за санкций) показала не рост, а спад (на 7,5% в 2012 году), то уже в первый год деятельности Роухани, ещё при санкциях, инфляция чуть-чуть снизилась и наметился ещё очень маленький, но всё же экономический рост.

     После смягчения санкций начал быстро расти экспорт нефти. Формально в 2016 году ВВП вырос на 13%, а инфляция снизилась до 8%, но фактически шло только востановление досанкционного уровня. Так, в 2012-ом ВВП составлял 541 млрд. долл., сокращение началось в 2013-ом, и даже после роста 2015 – 2016 годов ВВП составил всего 377 млрд.

     В связи с этим улучшения жизни населения пока не происходило, и в обществе начало заметно появляться разочарование и падение веры в Роухани. Тем не менее, он был вновь переизбран на второй срок в 2017 году. Некоторые надежды на улучшение от роста связей с мировой экономикой ещё оставались. Однако в 2017 году США посчитали выгодным для себя вновь жёстко надавить на Иран, и новый президент Трамп резко заговорил о скором возвращении всех санкций в полном, а то и большем объёме. Западные деловые круги отреагировали на это выжиданием и сдерживанием своих проектов. ВВП Ирана в 2017 году вырос всего на 4%, вновь немного поднялись цены, в связи с чем по стране прошли небольшие протестные выступления.

     В 2018 году Трамп исполнил свою угрозу и ввёл очень суровые санкции, явно желая ещё больше усугубить напряжённость в иранском обществе. В 2018 году ВВП Ирана снизился на 6%, а в 2019 – ещё на 9%. Инфляция вновь разогналась от своего самого низкого уровня 8% до 40%, опять стала расти безработица. Воспользовавшись тем, что пришлось очень существенно поднять цену на бензин (нефти у Ирана много, но её переработка недостаточно развита), по стране прокатились очень масштабные протесты, видимо, не без поддержки из-за рубежа; имели место даже погромы. Власть реагировала очень жёстко, были даже жертвы и пострадавшие с обеих сторон. Сверхактивно и громко поддержали эти протесты в США, назвав их «неугасимой борьбой демократического народа против невыносимой тирании». Но всё же протестующие представляли очень малую часть общества.

     После этих событий подавление инакомыслия в Иране опять возросло. Рахбар Хаменеи, выступая перед народом, ссылался на американские санкции как на причину тяжёлого положения, указывал на явную причастность США к подстрекательству и организации протестов и цитировал слова аятоллы Хомейни, сказанные им когда-то, что «революция делается во имя великой идеи, а не ради изменения цен на арбузы». Но одновременно он подверг критике президента Роухани за чрезмерную ставку на улучшение связей с Западом и за недостаточное использование других возможных экономических резервов. Различные международные эксперты в это время отмечали, что такого рода критика поднялась против Роухани с разных сторон, однако полезных конкретных предложений в этой критике или не было совсем, или они были не очень существенными.
                - - - -

            Но в эти же годы очень активизировалось и стало нарастать и в количественном и в качественном отношении сотрудничество Ирана и Китая. Нарастание этого сотрудничества объясняется большой взаимной заинтересованностью этих стран как в экономическом, так и в политическом союзе. Китай на выгодных основаниях получает от Ирана энергоносители, тогда как Иран получает очень важные для него китайские инвестиции, которые в том числе (и в очень значительной доле) идут на развитие общей экономической инфраструктуры и инфраструктуры нефтяной и газовой добычи в частности. Кредиты Китая, большей частью, беспроцентны. Очень большую роль играет также сотрудничество в военно-технической сфере и в области атомной энергетики. Такое сотрудничество помогает Ирану преодолевать однобокость своей отраслевой структуры; если на рубеже ХХ-го и ХХI-го веков доля нефтяных доходов в бюджете Ирана достигала 50%, то к 2021 году она снизилась почти до 15%, это хороший признак.

     В 2016 году, во время визита Си Цзинь-пина в Иран, были подписаны 17 важных соглашений в различных областях. Обе стороны заявили о нацеленности на надёжное, долгосрочное, тесное, всестороннее партнёрство. Характерно, что Китай, несмотря на объявленные Ирану санкции, игнорирует угрозы в свой адрес за их нарушение. Вновь вводя жёсткие санкции, Трамп имел целью свести к нулю экспорт нефти и газа из Ирана, однако закупки иранских углеводородов Китаем продолжают значительно увеличиваться.

     Во время визита, на встрече с Роухани, Си Цзинь-пин сказал: «Китай желает наладить долговременное и стабильное взаимодействие с Ираном в энергетической области и расширить сотрудничество в таких сферах как железнодорожный транспорт, строительство автодорог, производство стройматериалов, текстильная промышленность, телекоммуникации, электроэнергетика, строительная техника и установить прямой контакт между приоритетными отраслями промышленности, высококачественными ресурсами и рынками двух стран».

     Обе страны занимают одинаковую внешнеполитическую позицию, выступая за многополярность и против гегемонизма. Для Ирана углубление отношений с Китаем означает приобретение союзника в группе стран-лидеров современных международных отношений и (повторим ещё раз) привлечение необходимых капитальных инвестиций.

     В конце марта 2021 года между Китаем и Ираном подписан фундаментальный договор о всестороннем сотрудничестве сроком на 25 лет, - разумеется, как это обычно делается, с неразглашаемыми дополнительными приложениями к нему, в том числе, как сообщают эксперты, и в области обороны.

     Соглашение с Пекином может стать для Ирана экономическим спасательным кругом, с помощью которого Тегеран сможет преодолеть последствия санкций и нехватку денежных средств в своей экономике. Политические обозреватели США отмечают, что стратегическое партнёрство Китая и Ирана доказывает неудачу политики максимального давления Трампа. Эта политика, - говорят они, - не только не смогла сдержать Иран и изменить его поведение в регионе, но и подтолкнула Тегеран в объятия Пекина. Американские политики опасаются, что китайско-иранские связи неизбежно изменят политический ландшафт региона в пользу Тегерана и Пекина, что в ещё большей степени подорвёт влияние США.

     Секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Шамхани, комментируя недавно этот договор, сказал: «Беспокойство Байдена абсолютно справедливо. Расцвет стратегического сотрудничества на Востоке, несомненно, ускоряет закат США.»

     Именно благодаря китайским инвестициям Иран смог противостоять западным санкциям и развиваться, хоть и в рамках своих ограниченных возможностей. Наметился явный поворот Ирана в сторону восточных  держав, среди которых Китай является для него своеобразной панацеей от экономического краха, который действительно мог бы иметь место из-за недостаточности экономических и политических средств страны.


    (mvm88mvm@mail.ru)