Загадка одного портрета

Удивительная история, приключившаяся почти два века назад.

Они познакомились в кафе "Греко", что недалеко от Испанской лестницы на виа Кондотти в Риме. Художник жил на пансионе, предоставленном Академией художеств Санкт-Петербурга для совершенствования умений, и делал то, чему был предназначен своим рождением. Писатель сбежал в Италию, чтобы найти покой и закончить величайшее своё произведение, оказавшее впоследствии огромное влияние и неоднозначную власть его таланта над умами людей. Очень скоро сдружились. Писатель и художник - две звезды, наверное, самых ярких в созвездии гениев. Художник так написал отцу: "Это человек необыкновенный, имеющий высокий ум и верный взгляд на искусство. Как поэт, он проникает глубоко, чувства человеческие он изучил и наблюдал их, - словом, человек самый интереснейший, какой только может представиться для знакомства. Ко всему этому он имеет доброе сердце".

Они были разными но очень похожими своей верой в преображающую силу искусства и высокое назначение художника, многолетней сосредоточенностью на одном произведении, с которым связывалась мысль об осуществлении своего призвания. Один писал великую поэму, другой - шедевр, для которого в Третьяковке построили отдельный зал.

600 набросков. Он искал образы к своей картине по всей Италии: в синагогах и церквях. Внешней красоте натурщиков предпочитал глубину чувств, что проступала на лицах именно в храмах. Палестинский пейзаж заменили пустоши в окрестностях Рима, где часами просиживал художник.

20-летний труд живописца был окутан завесой тайны. Мастерская закрыта для публики. "Он уже давно умер для всего остального мира, кроме своей работы", - говорил писатель. Именно благодаря его письмам в России узнали о создании картины.

Писатель любил заходить в мастерскую художника. Просторная комната со стеклянным потолком, с белыми стенами, исписанными разными рисунками мелом и углем. На полу валялись эскизы, выдавленные тюбики красок, кисти, грязные тряпки. Во всех углах картонные папки, набитые исчерченными картинами. И на огромной подставке, специально сооруженной для этой цели, полотно пять сорок на семь пятьдесят.

- Ты будешь мне позировать! Не возражай, пожалуйста! Послушай: мне нужен человек, наиболее близкий к Спасителю, скорее прочих чувствующий его приход. Это твоё лицо, весь ты, и никого более на этом месте я не вижу.

В группе на переднем плане теперь стоял худощавый человек с острыми чертами лица и длинными волосами, с телом, завернутым в просторную ткань коричневого цвета.

Писатель выполнял ту роль на картине, которую исполнял в жизни. Впрочем, картина дополняла его поэму. Она, как и книга, должна была произвести нравственное потрясение у толпы и повернуть судьбу России.

Александр Иванов и Николай Гоголь - две звезды, которые будут ярко гореть на нашем небосклоне всегда и согревать наши души.