***

Мне было лет шесть, было лето, был день, моя тетя заплетала мне волосы.

Рядом был мой брат, они разговаривали. Я смотрела в стену перед собой. Черный выключатель на белой стене, справа - окно. За ним шумели тополя, происходила моя обычная жизнь.

Я не помню, как это произошло. Я вдруг услышала простые, очень страшные, на самом деле в своей очередности, слова о том, что мы все когда-то умрем.

Мои глаза наполнились слезами от страха осознания. Я не хотела плакать, не могла опустить голову - собранные в тетины руки волосы мешали мне сделать это.

Я замерла с прямой спиной и поднятой головой.

Я не хотела, чтобы они увидели, что я плачу. Я не хотела этих слез. Я всё ещё пыталась верить в то, что если я не расплачусь, слезы не побегут по щекам - никто ничего не заметит. И я не замечу.

Я стояла и смотрела сквозь выключатель, не могла сфокусироваться на черном кругляшке корпуса. Я смотрела в себя. Видела свой страх.

Меня придавило могильной плитой.

Отрицая линейное существование времени, я пережила момент своей смерти прямо в тот летний и совсем беспомощный момент.

Состояние было шоковым. Мне заплели волосы, я вышла из комнаты, вышла на улицу. Небо не опрокинулось, солнце с него не исчезло, я только что умерла.

На самом деле, это было не первое мое представление о смерти, просто оно было слишком буднично озвучено, это испугало меня.

Как можно было говорить о том, что меня не будет? Этот мир крутится вокруг меня - что станет с ним без меня? Я исчезну, и он, получается, тоже?

Первое мое представление о смерти случилось дома, в моей детской кроватке. Я спала и видела сон. Во сне был вечер, прохладно и темно. Было лето. Я с мамой и братом пряталась в сарае с земляным полом, за окном ржали лошади, раздавались мужские голоса - нас искали.

Я надеялась убежать через окно, но сарай горел. В момент, когда стало понятно, что кроме окна выхода нет, вдруг вспыхнула большая плетёная корзина на деревянной лавке у окна.

Мы не спаслись. Мы умерли в том сарае, мы сгорели.

Я проснулась от ужасного страха и от своего крика заодно.

В тот летний день я взяла у бабушки на кухне чайную ложку и отправилась ее хоронить в землю у дома. Я снова и снова выкапывала ей могилу, хоронила и ставила крест из кленовых палочек. И почти перестала спать.

Я очень сильно боялась войны. Боялась, что усну, а немцы ворвутся, нас растерзают, убьют. Я превратилась в тень. Я слышала, как бабушка сказала кому-то, что надо просто сделать вид, что ничего не происходит, и тогда всё у меня пройдёт, я всё забуду.

Так я осталась в своем аду совсем одна.

Я похоронила ложку сотни раз. Пропуская свой страх через действие, эмоции - через руки, я пыталась похоронить в земле свою боль. Свое одиночество. Одиночество странного, чувствительного ребенка.

Я не помню, чем это кончилось. Я как-то начала спать, возможно, просто от усталости.

Страх с тех пор никуда не ушел.

Настоящая смерть постучалась в меня очень скоро. С тем куском могильной земли за шиворотом так будто и живу по сей день.

За пару лет до смерти тети у меня появилось ощущение, что она летит кувырком с горы. Мне казалось, что она умрет не своей смертью, я даже писала об этом в закрытом блоге.

Она утонула, отмечая свой день рождения.
Брата тоже уже нет.

2022.