Стучащие в двери бессмертия. Ночной город

За выпуклыми окнами высоток, за полуголыми ощетинившимися осенними парками,
за многогранниками серых дворов, за спешащими жёлтопузыми такси,
за звонкими струнами улиц, за трёхглазыми мигающими светофорами,
за караванами машин, выстроенными в линейные ряды и извергающими углекислый газ,
за сверкающими неоновыми витринами магазинов живет, дышит, сердито ворчит моторами мотоциклов ночной город.
Город, в котором мои мечты, желания и надежды сбываются у кого-то другого.
Я микроскопическое продолжение моего города, я им живу, дышу его запахами, чувствую его дыхание, напряжённое биение пульса, несдержанный ритм его колышущийся жизни.
Сердце этого города бьется в такт с моим сердцем, неистово пульсирует то в медленном, то в ускоренном нетерпеливом ритме.
День — время людей, ночь — время людей, ночных неразличимых призраков.
Фиолетовая мгла, глядящие на меня свысока надменные звёзды, близорукие фонари, затаившиеся полутени, размывающие свет улиц.
Моя жизнь похожа на эти ночные улицы: по одну сторону раскинулось прошлое, по другую будущее, между ними робко притаилось моё хлипкое одноразовое настоящее.
Хрупкое равновесие из серебряной луны и длинноруких сумерек, из потерянной любви и непрекращающейся боли в истощённом сердце, из уязвимого сегодня и неведомого завтра, из того, что безвозвратно ушло и того, что прямо сейчас отчаянно вырывается из моих рук.
Счастье подобное золотистой пыльце от крыльев бабочки-однодневки, чем больше её ловишь, тем дальше она ускользает из твоих рук.


Шримад Бхагаватам книга 6, глава 1
Смертные, в качестве награды за свои труды, получают разные тела, имена и условия обитания.
За каждым поступком смертного наблюдают: солнце, огонь, небо, воздух, ангелы небесные, луна, сумерки, день и ночь, стороны света, вода, земля и Господь, всеобщая Душа.
Каждым своим поступком смертный покушается на чужую жизнь или имущество.
Действуя во благо одних, он причиняет зло другим.
В каждом поступке есть насилие, за которое суждено отвечать.
Всё живое действует, каждый действующий совершает грех.
За причиненное ближнему зло придется платить страданиями, добро же вознаграждается удовольствиями.
Смертный сам творит свою судьбу, мыслями и поступками.
Подобно шелкопряду, что из собственной слюны сплетает кокон, из которого сам потом не может выбраться, душа плетет паутину деятельности и запутывается в её последствиях.


Одних жизнь бьет, других душит, третьих калечит, четвертых кладет под аппарат искусственного дыхания, пятым устилает дорогу благоухающими лепестками роз, шестых сажает на электрический стул!
Какой порядковый номер в этом волшебном списке у меня?
Спешит время, стрелки упрямо скользят по циферблату, день и ночь бегают друг за другом вокруг земли, цепляясь шестеренками секунд за рассветы и закаты, люди спешат всё успеть, всё поймать, всё удержать, но мир всегда на несколько шагов впереди.
Цепочка сменяющих друг друга событий и обстоятельств, проявляющихся одно за другим, как бусинки на тонкой нитке.
Одни сегодня рождаются, другие сегодня умирают, жизнь переворачивается на другую сторону монеты всего за один удар сердца.
Жить некогда, счастье на потом, всё надо успеть, одно, второе, третье, поймать, приобрести, отжать, добежать, отстоять своё.
В какой-то момент случайно смотришь на себя в зеркало, понимаешь, пока гнался, пока сражался, пока отвоевывал — жизнь прошла.


Шримад Бхагаватам книга 3, глава 30
Как гонимые ветром облака летят заключенные в плоть души над бездной вечности понукаемые всемогущим временем.
В облеки времени Господь повергает в прах все усилия смертного.
Скорбью устлан путь того, кто грезит о счастье во временном, сиюминутном мире.
Сбитая с толку игрой света и тени душа старается не думать о том, что плоть и её принадлежности, дом, семья, имущество обречены на неизбежную погибель.
Великий обман внушает душе что окружающие образы будут существовать для неё всегда.

Если смотреть с неба, то мой город представляется живой мерцающей пульсирующей плотью, расползающийся от центра стрелами сверкающих улиц, что подобны тонким искрящимся паутинкам.
Все эти гигантские светящиеся переплетения составляют некое гармоничное единство, пленяющее и притягивающее своей завораживающей красотой и необъятностью.
Тщеславный и безумный город, рвущийся на куски разгромленными неоправданными надеждами и мечтами, он не прощает мои слабости и не верит моим слезам.
Всесокрушающий пульс жизни, я чувствую свою беспомощность и неспособность, почти не сознавая, что в этом стремительном потоке я всего лишь ничтожная, никчемная песчинка.
Бежать, хватать, брать, отрывать, вырывать и всё в неистовом, бешенном, пульсирующем движении по раскалённым от пробок улицам.
И ради чего?
Полу-победители и полу-проигравшие, в конце никакой разницы нет, погребены или сожжены будут все без исключения.
А город находит новые лица, новых героев, новых удачливых победителей и триумфаторов, которые побегут вслед за нами по тем же самым улицам за своим счастьем.

Шримад Бхагаватам книга 1, глава 9
Время, словно ветер, нагнетает над нашими головами черные тучи и рассеивает их.
Время, несокрушимая, непобедимая длань Всевышнего, что приносит нам беды и уносит их прочь, наполняет наши закрома желанными вещами для того лишь, чтобы лишить нас всего.


Медноглазое солнце просыпается на востоке и катится на своей огненной колеснице на запад, прокладывая свой каждодневный путь от горизонта до горизонта.
Дни следуют за ночами, ночи за днями, не заботясь о жизнях и судьбах, которые они хладнокровно растаптывают, растерзывают и стирают в прах, и тлен, одну за другой.


Шримад Бхагаватам книга 2, глава 3.
С каждым восходом и закатом солнца близится наш последний час.
Колесо времени неудержимо, лишь внемлющий слову Бога и слову о Боге способен остановить неудержимый ход неумолимого времени.


А как же быть со счастьем?
У мира нет порядка, он живет по своим собственным законам, кому-то сегодня отрубают голову, а у кого-то первая новобрачная ночь, кому-то ветер удачи отчаянно дует в спину, а кто-то наблюдает живописный закат солнца из-за решетки.
Миру не важно, счастливы мы или нет, мы ему безразличны, его наша жизнь или наша смерть не радует и не печалит.
В бесконечном круговороте бытия смерть одного означает жизнь для другого.
Уходит один человек, приходит другой, одна дверь закрывается, открывается другая, растворяется одна форма, на её месте проявляется иная, ничто не стоит на месте
Мне не вернуть то хмельное невозможное лето, оно бесследно расплавилось в осенних моросящих дождях.
Осень фатальна и восхитительна одновременно, грустная музыка без слов, мерный стук дождевых капель в окно, старость ласково обнимает меня за плечи и нежно целует в шею ледяными липкими губами.
Над сырым усталым городом разливается тонкая пелена молочного тумана, сияют мерцающими огнями застекленные витрины магазинов, охраняемые застывшими в нелепых позах манекенами, на пустынных, едва освященных аллеях темнеют расплывчатые силуэты одиноких влюбленных парочек, тихо бредущих по ковру из желто-багровых листьев.
Город открывается как светящийся набор клеток, тысяч окон и в каждом горит теплый свет.
Кажется, что там внутри за стеклами не может быть никакой боли, никакого несчастья, никаких страданий.
Но это ложь, за всеми этими светящимися окнами и разукрашенными витринами терпеливо и хладнокровно дежурит смерть!
Город, обманувший меня и похоронивший в себе мечты моей молодости, утраченные надежды, растраченная понапрасну жизнь, расстрелянная любовь, на обветренных губах привкус смерти!
Старость вошла в мою жизнь внезапно, без предупреждения, как без предупреждения проникают в комнату крохотные пылинки, обречённо играющие в полосках солнечного света.
Косой дождь, холодный, унылый, серый, годы бегут, стрелка на циферблате упрямо движется по кругу жизни, похищая нас, одного за другим.
Ночной город останавливается и замирает, как сердце, покинутое любовью.
Звёзды, это единственное, что будет мне не хватать после смерти!