Игра Золотая середина. Ледоход

    Для игры "Золотая середина"
http://proza.ru/2022/03/24/190


    Он даже и думать о ней не смел. Её муж Сим был его однокурсник, одноклассник, просто друг.
    Им было лет по десять, когда зимой, в конце января, пришла нежданная весна. Это была не долгая оттепель, а настоящая весна. Начался ледоход. Он не помнил, как они с Симом оказались на оторвавшейся льдине. Он вообще не помнил, почему они были на льду. И то, что было потом, когда их вынесло на середину реки, как они кричали и пытались перепрыгнуть бурлящие протоки, он тоже теперь помнил смутно. А вот момент, когда Симу всё же удалось прыгнуть на неподвижный лёд, и он побежал, рискуя свалиться в ледяную воду, протягивал ему руку, кричал: " Петька, прыгай, прыгай, дурак!", вот это он помнил всегда очень подробно. И он прыгнул тогда.
    Всю жизнь Сим прыгал первым. И, если нужно было, протягивал Петру руку. И в школе, и в музыкалке, и во дворе.
    То, что Сим и Тина - пара, было ясно сразу, ещё не прошло и месяца учёбы на первом курсе. Пётр даже не успел присмотреться, разобраться, что к чему, кто есть кто. Он, правда, сразу понял, что Тина необыкновенная, это, конечно, бросалось в глаза любому. Как она говорила, смеялась, просто с ума сойти можно было. Но смотрела она на Сима, а Сим на неё, и Пётр даже думать о ней не смел.
    Годы спустя он старался не особо зацикливаться на мыслях, почему у него в личном всё не ладилось, не складывалось. Уж как было, так было. А друзья его, Сим и Тина, стремительно летели вперёд, прыгая по льдинам.
    И вот теперь Пётр думал, почему, почему Сим? Он, что, слишком спешил жить? Почему не Пётр, рядовой оркестрант, без семьи, человек, которому нечего терять? Совсем нечего. Почему болезнь настигла не его, а блестящего музыканта, необыкновенного человека, отца трёх замечательных пацанов?
    Пётр ехал домой в электричке совсем вымотанный. Никак не мог расслабиться, прийти в себя. Как же ему хотелось сегодня поскорей уйти от них. Поскорей избавиться от напряжения в разговоре с ним, когда любое лишнее слово таило подвох, любой беспокойный взгляд мог выдать жалость. А как ещё можно было смотреть на его истончившееся неживое лицо, которое пыталось улыбаться. С этой льдины Сима уже было не вытащить. А как можно было смотреть на неё, посеревшую, постаревшую? Она почти вдова. Нет, нет, он не смеет, нет... он гнал эти мысли, вытеснял их образом взбесившейся реки.
    Он отворил калитку. Прошёл в сад. Опустился на широкие качели, пристроившиеся в тени яблони. Вытер кепкой пот со лба. Его тело обмякло, глаза закрылись сами собой.
    В голове его всё ещё стоял шум реки, а в саду было тепло,  тихо, и дивно пахло малиной,  смородиной,  спелой мельбой…