А где же я?

Странная фантазия на тему поиска себя. Кто и где настоящий, кто лишь фантазия, покинутая сознанием. Помнишь ты какие-то вещи или они лишь приснились. Как знать, где правда?
Автор.

Я никогда не любил осень. Слишком серо, сыро, мокро, гадко. Слишком людно на улицах, в магазинах, кофейнях, парках.
Да, парк. Единственное место в городе, которое хоть как-то примиряло меня с тусклыми октябрьскими днями, когда хотелось бежать, бежать, как можно дальше, забыв, кто я и от кого бегу. Смешно.
Пите(э)р совершенно ясно мне объяснил, кто я и почему не смогу никуда деться отсюда.
Считаю, это мерзко с его стороны, но я вынужден был подчиняться ему тогда. И сегодня всё ещё вынужден. Но скоро всё изменится, я уверен.

Дождевая пыль, не дождь, висела в воздухе тем утром, когда я, напялив куртку поверх старой толстовки Питера с символикой Red socks, вышел из квартиры на гребаном девятом этаже под самой крышей. Квартира это ещё громко сказано. Одна спальня, крохотная кухня и душевая с унитазом или туалет с душем, как хотите. Ну, окей, ещё кладовка в цоколе и балкон три на два фута. Я держал там скейт и коробку с зимними вещами, пока.. А, чёрт. Неважно.

В кофейне на углу опять появился новый бариста. Худенький парень с испуганными глазами и парой свежих ожогов на голубоватой коже предплечья. Я бы мог дать ему пару советов, но только улыбнулся, насколько позволяли приличия, заказал привычный двойной эспрессо и бросил четвертак в банку с надписью "Хочу на Луну". Смешной он. Луна. Ну, ок, Луна, так Луна, мне четвертака не жалко. А кофе он варит неплохо. Пожалуй, зайду вечером, похвалю, чтоб не робел так и не обжигался больше.

Офис встретил меня затхлым воздухом, кипами бумаг и танцующими в воздухе пылинками. Опять Коринн не оставила окно открытым. Тьфу, это ж я уходил в пятницу почти в полночь, и напрочь забыл о такой удобной штуке, как микропроветривание. А Коринн.. Да она забыла дорогу в этот пыльный офис, сразу, как уволилась, ещё в мае. Немудрено: сидеть два месяца почти без зарплаты (редкие гроши авансом не в счёт) в кабинете с нервным боссом, варить ему литры кофе и надеяться, что завтра всё будет по-другому. А что я мог поделать? Ничего. Питер сказал, жди, и я ждал. Только он забыл предупредить, что "жди" означает "живи, как сможешь, подохнешь и чёрт с тобой", а не "я позабочусь о тебе, братишка". Я ждал, потом снова ждал, потом Коринн ушла, дальше плохо помню. За всё лето я появился в офисе раза три-четыре, когда надо было оплатить счета за аренду, и только.
Почтовый ящик с обшарпанной уже табличкой "P&T Kolman" каждый мой визит оказывался переполнен рекламными буклетами, а я искал в нём конверт, телеграмму, открытку, хоть что-то, что дало бы мне немного уверенности и понимания: Питер в порядке и наш план работает.

Ничего не происходило в этом мире так, как я хотел. Никогда. Я даже родился невовремя. После Питера. А должен был до. Но нет. Мой прекрасный умный брат вылез первым, оставив мне пожизненную роль младшенького дурачка. Каких-то восемь минут навсегда отделили меня от престижной роли старшего, знающего, мудрого. Не судьба. Матушка, к её чести, никогда не делала различий, хвалила и наказывал обоих. Папаша свалил через пару лет, видимо, в его планы не входил двойник старшего сына, который тоже почему-то хотел есть, пачкал штаны и орал по ночам. И Колман-старший выбрал свободу, ведь не быть отцом гораздо проще, чем растить сразу двоих сыновей. Я его понимаю и не виню.
Матушка старалась сделать нашу жизнь насколько возможно приемлемой и мне не в чем упрекнуть её, а если бы и было, я бы не сделал этого. Сам став отцом в семнадцать, я понял, каково было ей. И каково было моему отцу, хотя он был вдвое старше, когда мы с Питером решили явиться на этот свет.
 
Джилл ушла от меня через год, забрала Сэма и ушла. Сказала, ей нечего ловить в этом городе, а я совсем не тот человек, с которым она хотела бы провести лучшие годы жизни. Слышал, сына она отправила к матери, а сама укатила во Флориду. Я пытался её вернуть, скажу честно, даже ездил к её родителям повидать Сэма, но он меня не узнал или сделал вид. Хотя какой вид, пацану двух лет не было. Мать Джилл сказала, что плюс-минус ребенок ей не мешает, и действительно, я видел младших братьев и сестер Джиллиан, и Сэм неплохо там смотрелся. Во всяком случае, ему точно не было одиноко, когда я уехал. Несколько лет я высылал ему на Рождество и день рождения немного денег, но потом мне написала мать Джилл, сказала, что та забрала ребёнка и уехала, не оставив адреса, а потому переводы больше не нужны. Я ответил сотней баксов, запиской с просьбой передать это Сэму, если когда получится, и на том моя семейная жизнь окончательно завершилась.

Я осел в небольшом городке на побережье, занимался то тем, то этим. Тут меня и нашёл Питер. Более успешный, он ухитрился закончить колледж, откуда я вылетел после интрижки с Джилл, потом ещё поступил в университет и на моём фоне выглядел весьма представительно. Один пиджак чего стоил, не то что мой, с распродажи сто раз уценённых товаров. Да и ладно, не в этом дело. Дело было в идее. Я тогда прозябал в городской газете, писал новости, объявления, некрологи, в общем, всё, что требовалось. Зарплаты хватало на плохонькую квартиру, средний кофе и, пожалуй, почти и всё.
Так я сказал Питеру.

Он тормошил меня, бегал по моей кухне, завалил стол какими-то схемами, таблицами, расчетами. По всему выходило, он гений. А я опять дурак. Ибо не верю ему, не слушаю, не понимаю, зря матушка не сослала меня в интернат мне там самое место развеможнобытьтакимтупым…
Мне было двадцать семь. Где-то далеко мой сын вовсю ходил в школу, а когда-то любимая девушка нянчила младших детей и гладила новому мужу рубашки (к тому времени до меня дошли слухи, что Джилл вышла замуж, родила погодок и вполне довольна).
Я отчаянно хотел выбраться из той жизни, куда сам себя устроил, но совершенно не видел путей. Или не желал видеть, как бы это ни звучало. И тут явился Питер. Забросав меня информацией, он пропал на полгода. Его таблицы и расчеты я сунул в чемодан, отнёс в кладовку и вернулся к своим некрологам.

Прошла зима, и апрельским вечера брат появился на моём пороге. С новыми таблицами и с ещё более безумным взглядом. Объясняя мне свою теорию, он чуть не плакал от восторга,убеждая меня, что всё непременно получится именно так и никак иначе. Я обещал подумать. Он снова уехал.
Через год пришло письмо аж из Юты, мол, жив-здоров, заканчиваю работу над проектом и выезжаю к тебе, что ты там надумал, давай решайся, я же ради тебя всё это делаю.
Ха, ради меня. А я просил? Просил. Но не его, а высшие силы. А Питер явно не они. Хотя, если вспомнить, с каким видом он разглагольствовал о своей идее… Он вполне мог причислить себя к кому угодно. Я не ответил на письмо. Тем более, жизнь стала налаживаться. Я встретил Коринн, меня повысили, я планировал уйти от босса в свободное плавание.

Так и вышло. Почти. Я ушёл, но хватило меня надолго. Я рассчитывал, что самостоятельно вполне осилю то и это, ибо в совершенстве изучил работу в газете среднего уровня. Но оказалось, что работать на босса значительно проще, даже если это такой босс, как был у меня. Коринн помогала, как могла, переехала ко мне и стала экономить на всем, чтобы у нас были деньги на рекламу. И мы держались, сколько могли. Смогли два года. Протянули на энтузиазме и консервированном супе. А потом Коринн сказала, что степень её альтруизма не столько высока и пожалуй, она готова пережить наше расставание, если это принесёт ей свободу. Что ж. Аргумент "свобода" сработал безотказно.  Не мог удерживать того, кто хотел уйти. И она ушла.
И конечно, тут же нашелся Питер. В этот раз он приехал молча, сел на моей кухне, без таблиц, схем и прочего, и сказал то, что я никогда не ожидал от него услышать.

И теперь я снова живу в ожидании его возвращения. Потому что мой умный старший брат сделал то, что должно изменить всю нашу жизнь, его и мою. И Джилл. И матушки. И отца, если он жив, хотя, что ему будет.
Каждое утро я выхожу из крохотной квартиры на девятом этаже, беру кофе в кофейне на углу, прихожу в пустой офис и жду. Питер сказал, это всё, что мне нужно делать. Остальное — он сам.

Солнце заглянули в окно, я понял, что пора домой. Приоткрыв окно и заперев дверь, я вышел из офиса, добрёл до кофейни. Тот же бариста, бледный мальчик с отметинами от кофейной машины на руке, устало улыбнулся мне.
— Сделай мне самый крепкий кофе, какой только можешь,.. как тебя зовут?
Бариста кивнул, повернулся к машине. Через минуту или около того кофе был готов. Я расплатился и пошел к выходу.
— Сэм, меня зовут Сэм, — донеслось до меня вдруг. Я дёрнулся было назад, но усилием воли не остановился и вышел за дверь. Руки дрожали. Какого черта! Мой Сэм слишком мал, хотя такой же бледный, худенький и светловолосый. Почему я так разволновался?
Я поглотил кофе, смял стаканчик и зашвырнул его в кусты. Опомнившись, полез доставать, достал и выкинул в урну. Дошёл до парка и упал на ближайшую скамейку.

Народу почти не было. Редкие прохожие. Пара собачников, пожилые супружеские пары, мамы с младенцами в колясках. Я равнодушно смотрел сквозь прохожих, отмечая их, но не реагируя. Мимо прошла стройная светловолосая женщина с двумя девочками, одна чуть старше другой. Малышки звонко хохотали, прыгали, дёргали мать за руки, но она не сердилась, а только улыбалась им. Мягкие черты женского лица показались мне до боли знакомыми. Я потянулся к ним, мозг отдал команду связкам, они не сомкнулись, и вместо окрика я издал хриплый шепот: "Джииилл..".
Невероятно. После крепкого кофе мне всё же казалось, что я сплю и вижу странный сон. Абсолютно не понимая, что происходит, я не знал и, как реагировать. Женщина не услышала или сделала вид и вскоре звонкий смех её дочерей стих за поворотом парковой тропинки.

Я досидел до темноты, дождался фонарей и побрёл домой. На коврике у двери сидел Питер. Я рванулся к нему, схватил за грудь, встряхнул несколько раз и отпустил, не в силах сказать хоть слово. Махнув рукой, открыл дверь и, пройдя в спальню, упал на кровать. Через минуту тихие шаги дали мне понять,что брат стоит на пороге. Я развернулся к нему.
— Слушай, Пит. Я схожу с ума? Что происходит?
Брат покачал головой.
— Всё в порядке. Только… Тот день. Он действительно всё измерил, но не так, как я хотел.
— О чём ты? Какой день?
Он вздохнул.
— Подойди сюда, — он прошёл в коридор и встал перед зеркалом.
— Помнишь, в пять лет мы полезли на крышу к мистеру Тайсу, а ты наткнулся за гвоздь, когда забирался по лестнице, и мама всё боялась, что ты повредил глаз?
Я покачал головой.
— Это ты наткнулся на гвоздь. У меня нет шрама.
— Помнишь, как в двенадцать мы поспорили, что съедем с холма на велосипедах? Я сломал руку в двух местах и два месяца не мог писать. Ох, и злилась тогда мисс Ли.
Я, всё ещё не понимая, снова покачал головой.
— Погоди, это я слушал все уроки, записывая левой рукой какие-то каракули в тетради.

Питер прошёл на кухню.
— Всё не так, брат. Не так. Я знаю, что произошл, но не знаю, почему это привело к таким последствиям. Я рассчитывал на другой результат.
Понимаешь.. Дело в том, что .. В каком-то смысле, я это ты. И наоборот.
Я машинально подвинул табуретку к столу, сел, не отрывая взгляда от лица Питера. Похоже было, что он не врёт. Но как?
— Сколько тебе лет?
Я задумался. Двадцать семь мне было, когда Питер впервые пришел со своими бумагами. Потом прошло время..
— Тридцать два.. Кажется..
— Да. И нет. Тебе, как и мне, тридцать два. Но в то же время, тебе нисколько. Смотри.
Он достал из кармана джинсов портмоне, из него несколько полароидных фото.
Матушка и я, а вот наш дом. Джилл у нас на крыльце. Отец — я скорее угадал, чем узнал его. И ещё одно фото..  Не в силах взять его в руки, я отодвинулся от стола, насколько смог, но глаза уже выхватили главное — буквы, цифры.
12.06.1980-12.06.1980. Ти Джей Колман. И игрушечный грузовик на небольшой гранитной плите.

Я вскочил, с трудом удерживаясь на трясущихся ногах.
— Пит, что за шутки?
Навернулись слёзы, мир расплылся.
— Прости, брат. Я обещал маме, что я сделаю это. Что однажды придёт день. И он пришёл. Только не всё получилось так, как я хотел. Я не смог спасти тебя. Но смог показать тебе жизнь, которая могла бы быть.
Голос не слушался, я будто оглох, скорее угадывая слова Питера, нежели слыша их.
— К..какой день?
— День, когда я изобрел путешествия во времени..
Как в тумане, я видел брата, сидящего за столом на крохотной кухне крохотной квартиры на грёбаном девятом этаже старого дома в забытом Богом городке. Я видел маму, спускающуюся с крыльца нашего дома, она улыбалась и махала мне рукой. Мне ли?
Я видел Джилл, светлые волосы, редкие веснушки, лёгкий пушок на щеке подсвечен солнцем. Видел Коринн, упрямо сжатые губы, потемневшие от дождя волосы прилипли ко лбу, но зелёные глаза улыбаются, а её горячая ладонь доверчиво ложится в мою.
Я видел Сэма: светловолосый малыш, заливисто хохочущий у меня на руках, серьёзный паренёк лет восьми в старой выцветшей бейсболке, бледный бариста в кофейне на углу, свежие ожоги на нежной коже предплечья и чуть смущённая улыбка.
А я.. где же я?