Немного об Израиле

«Самое обидное, что в информационной войне проигрывает
тот, кто говорит правду.  Говорящий правду ограничен только ею. Лжец может говорить что угодно.»
Роберт Шекли, писатель-фантаст.

Звонок в дверь насторожил. В наших Палестинах в субботу-это большая редкость. Но ещё больше удивило появление ТАКИХ гостей. На пороге «нарисовались» Гришка, Утробина и молодой человек, удивительно похожий на своего деда-Михаила Самуиловича. Какая-то неведомая сила притянула меня с обнимашками к моим студенческим друзьям. Женщины ушли на кухню. Вскоре там уже застучали тарелками. Парень устроился в кресле с какой-то книжкой. А мы с моим бывшим лучшим пермским другом вышли с рюмочками на балкон.
Мне не терпелось задать Грише накопившиеся за 25 лет вопросы. Я их сумбурно выпалил все сразу. 1) «Мы-опять друзья?» 2) «Почему не в Турцию как все, а заявился к «израильским агрессорам»? 3) «Как ты меня нашёл»? 4)" И ещё. Как назвал сына? Мишей?» Выяснилось, что семейство запланировало посетить Стену Плача, Храм Гроба Господня в Старом городе Иерусалима. Сейчас они-по дороге в гостиницу, что на Мёртвом море, а затем-в Эйлат на недельку. Гриша честно признался, что за эти 25 лет он изменился и опять готов со мной дружить. А приехали они в Израиль по просьбе сына, Мишки, который втемяшил в свою голову, что обязан вступить в ряды израильской армии, чтобы защитить родину своих предков от внешних многочисленных врагов. В конце своей исповеди Гриша попросил меня отговорить своего неразумного отрока от этой авантюры. Последняя его фраза была: «Моя мама, (Злата Менделевна), этого не переживёт. Да и в себе я не очень уверен.» Я только спросил: «А что он там всё читает?» «Это он иврит учит. Меня заставил выучить целых три слова-Шалом, Эйфо и Ширутим. Что означает, как я помню: «Привет! Где туалет?!». «Ладно зови его на балкон. Буду речь держать.» Я начал, как мне казалось с главного: «Дорогой Миша, это только туристам кажется, что здесь всё «в шоколаде». У нас полно врагов и внутри страны, и за границей. А сколько идиотов, сочувствующих «бедным палестинским беженцам»,-это вообще не счесть. И все они очень близко. Был бы дома нормальный бинокль, мы бы сейчас полюбовались Мёртвым морем с нашего балкона. А заодно-и иорданским берегом. Вот так. А из нашего окна Иордания видна, а из вашего окошка- только Сирии немножко. Кстати о Мёртвом море. Там тебе русский язык пригодится больше, чем иврит. Далее. Здесь будут подшучивать над твоим ивритом и называть Михаэлем. У нас практически всегда либо жарко, либо очень жарко. В армии будет трудно бегать по пескам в каске и с оружием. Замучают кашрутом. Про свининку придётся забыть. А ещё в армии полно красавиц. Если в какую-то влюбишься, то будет сложно вернуться в Пермь. В основном-всё. Вопросы есть?» Вопросов у него не было. По его реакции я понял, что его воспитание не позволило ему сказать,как в одной из реприз Аркадия Райкина сказал его персонаж: «Слушал вас, я слушал. И скажу я вам- «Ну и дураки же вы все!». И пошёл изучать иврит дальше. Чуть позже Гриша предупредил меня, чтобы я не предлагал ему сыграть с ним в шахматы. «Будет надолго испорчено настроение. Оно тебе надо? А поддаваться я его не научил.» «Хорошо. Не буду. Пошли. Женщины зовут.»
Мы ещё долго, до позднего вечера сидели, говорили за жизнь, вспоминали былое. Утром они засобирались к морю. Им не терпелось пофотографироваться с газетой, лёжа на воде, и намазаться грязью. Я только успел предупредить о вреде ныряния пока подвозил к их туристическому автобусу. Гриша при расставании попросил принимать Мишку в гости, как когда-то его семья принимала меня в Перми, если сын не образумится и всё-таки приедет в Израиль. Я обещал.
Буквально через полгода заявился Михаил Григорьевич. «Здравствуйте, это я. Буду служить в вашей армии. Не выгоните?» «Иди мой руки. Есть повод выпить и закусить.» Каждые выходные он стал к нам приезжать. Как ему  тяжело в первый месяц  службы было видно по его измождённому лицу. Курс молодого бойца всегда и везде не прост. Но его случай-особенный и это был его выбор. В какой-то из его визитов, когда он сытый и чистый проснулся, я стал докучать его волновавшими меня вопросами. Начал издалека.
«Фильм «Офицеры» смотрел? Помнишь фразу «Есть такая профессия-Родину защищать.»? То есть, если ты взялся за оружие, то либо ты защищаешь СВОЮ Родину, либо ты-предатель, либо-агрессор. Ты не вписываешься никуда. . Ты что не поверил СМИ, что мы- «израильские агрессоры»? Ты не знаешь, что в ООН все против нас? Что всё, что есть плохое на планете из-за нас, как считают убогие?»
Его ответ удивил меня и порадовал. Как ему удалось всё это выяснить-ума не приложу! Свой ответ он тоже начал издалека. «Историческая ненависть к евреям понятна и объяснима. Во все времена еврейский народ в основном был и есть набожный. Во всех странах евреи читали молитвы, т. е. были грамотными. Они умели делать деньги, умели учиться и работать несмотря ни на что. Израиль- тому подтверждение. И потом. Современные СМИ в наше время совсем ни те, что имелись в вашем распоряжении  во времена правления Горбачёва М.С., когда вы уехали из Ленинграда.»
После «учебки» он стал служить не в боевых частях. Он не знал, что если в семье один «ребёнок», то его берегут больше, чем остальных... Кормить стали лучше в воинской части. У него появились друзья. Большинство из них-русскоязычные. Иврит дался легко. На мой вопрос: «Есть ли в его части солдаты, у которых грудь колесом, т. е. солдатки?». Он как-то смутился и я заподозрил неладное. «Да, есть.» «Смотри, не влюбись! Оно тебе надо?»
Мы с женой очень стали переживать за него. Было видно, что ему всё даётся с трудом. То, что наши солдатики-сливки израильского общества, понимают далеко не все даже граждане нашей страны. «Левые» считают их инициаторами междоусобицы. При нападении на них террористов им приходиться придерживаться каких-то инструкций, чтобы не загреметь за решётку, если они выстрелят раньше, чем в них. В семьях ортодоксов ушедших защищать Родину с оружием в руках отлучают от семьи. И после окончания службы им просто некуда идти...
Однажды он заявился к нам с красавицей. «Шалом!» «Воистину шалом!». Оба сияли от счастья и были оба одеты в военную форму. Миша сообщил, что её зовут Ширли, что они служат в одной части и что ночевать на этот раз он будет в доме родителей Ширли и чтобы я по этому поводу не волновался. Я ответил: «Если у меня в квартире два автомата, то действительно пусть другие волнуются.» Улучив момент, я поинтересовался у Ширли, чем её привлёк Мишка.  Оказывается он скромный, образованный, эрудированный. Они вскоре куда-то умчались, а я срочно позвонил в Пермь. «Гриша, твой олух влюбился в Ширли. Нет, Гриша, не в Ширли-Мырли. Да, я пытался их поссорить. Сказал, что он институт бросил и т. п. Сами виноваты, что он у вас такой скромный, умный уродился. Что вам делать? Учите иврит, чтобы потом могли с внуками нормально общаться. Даю подсказку. Пишется и читается всё справа налево. А вот числа-слева направо..Что? Сам дурак.»
Жена стала успокаивать: «На свадьбе Мишкиной опять помиритесь.» Думаю, что раньше. Я ему процитирую патриарха сербского Павла: «Мы не выбирали ни страну, где родимся, ни народ, в котором родимся, ни время, в котором родимся, но выбираем одно: быть людьми или нелюдями.» Мы оба очень дорожим нашей дружбой. Мы оба знаем, что Мишка мечтал попасть в израильскую армию даже сильнее, чем местные террористы- в нашу тюрьму. Гриша не только умный, но ещё и информированный теперь. А переживать за детей-удел всех родителей. Такова се ля ви...