Резня в Чорбовой Балке
- Валерык, выручай.
- Что случилось? – почуял недоброе я.
- Не хватает до плана сорок тонн. Найдешь место?
- Вообще-то я не безразмерный, но для Вас найду. Зачем так переживать?
- Я хочу… Я бы никогда не согласился… А они – давай план! Давай план! Чтоб вы подавились! Выгреб все, что можно – шесть тонн не хватает. Хочу закрыть остаток свиноматками… Всего двадцать штук, а?
- Кузьмич! Вы хотите, чтобы меня без суда и следствия – прямо к стенке?! Что я с ними буду делать? Бегемоты по триста килограммов! Как я их проведу по документам, если мне по сто принимать запрещено?!
- Сынок, я все продумал. Привез бригаду строителей и машину доски. Отобьют загон в свинарнике, чтобы твои хорты до утра не сожрали моих девочек, а за неделю переоборудую твою старую конюшню под свинячий роддом. Она у тебя без дела гуляет. Идет?
Другого бы спустил с высокого крыльца конторы. С Кузьмичем так не поступишь. Если обещает переоборудовать мою конюшню, значит, долго обдумывал, и принял единственно правильное решение. Вас не удивляет, что какой-то заведующий фермой привозит бригаду строителей, машину дефицитной доски, будет строить свинарник в чужом хозяйстве? Почему он «рулит», а не его директор совхоза? Коротко не ответишь. Зайдем издалека.
Доманёвский район славился на всю Украину достижениями в свиноводстве. Треть областной свинины производилась у нас. Один район давал мяса больше, чем соседние Кировоградская или Херсонская, и почти столько, сколько Одесская, области. Передовые колхоз имени Ленина и ордена Трудового Красного Знамени совхоз «Акмечетские Ставки» возглавляли Герои Социалистического труда. Это, так сказать, рекламный проспект, красочная витрина, парадный вход.
С черного хода, по пояс в свинячьем говне, бултыхался со своими матками Иван Кузьмич. Он сам, молодым, напросился в эталонный ад, так как по-крестьянски любил мам-свинушек, честно выполнявших единственный долг – рожать деток. В шустрых, визжащих пострелах, бегающих за ним по ферме, как щенки за сукой, их крестный души не чаял. Когда я, ещё секретарь райкома комсомола, впервые увидел его на ферме, в окружении десятков поросят, услышал, какие ласковые звуки издают уста человека, далекого от поэзии, мне стало ясно – фанат.
Отстающая маточная ферма стала лучшей в области. Получил орден Ленина. Менялись секретари райкома, председатели райисполкома, директора совхоза, а Кузьмич был неизменный и незаменимый. По любому вопросу рабочие совхоза обращались к нему. Знали: если пообещал – решит.
Иван Яцкив и его коллеги-маточники из других хозяйств района выполняли самую главную, ответственную, тяжелую, кропотливую, тонкую работу в животноводстве – воспроизводство поголовья. Без их успехов никаких достижений на откорме не могло быть априори. То, чем занимались мы, по сравнению с делом Кузьмича – ерунда. Потому я, хоть и трухнул поначалу, прислушался к аргументам «аксакала».
- Под нож их пустить – ума не надо. Как грамотно провести по документам – научу. Поставишь к ним одну свинарку – управится. Кормов много не съедят. Поросят будешь дарить, и Кузьмича добрым словом вспоминать. Пьем магарыч?
Отправили его бригаду с моим прорабом делать временный загон в свинарнике. Тихо выпили в кабинете бутылку «Московской». Договорились, что сто голов на откорм заберу своим транспортом, восемьдесят - привезет своим. Двадцать свиноматок доставит отдельно, за час до основной партии. Технология предписывала, что летом свиньи должны быть у весовой до восхода солнца, так как долгое пребывание под прямыми лучами грозит не просто потерей веса, а падежом.
Обычно я не присутствовал при постановках новых партий на откорм. Все принимавшие хорошо знали свое дело. Главное тут – зафиксировать стартовый вес партии. Но поскольку опыта приема свиноматок не имелось, решил поприсутствовать. Уверен, будучи самокритичным и объективным в отношении своей персоны, если бы не я – закончилось бы гораздо хуже, чем случилось в итоге.
Затор у весовой создали свиноматки, не приученные к жизни в стаде. Вы помните, их главное и единственное дело – рожать. В толпе, в борьбе за «кусок хлеба» не родишь. Как роженицам, каждой полагался отдельный бокс с мягкой подстилкой, покой и уход. После опороса – муторное занятие кормить ненасытных троглодитов, готовых высосать из мамы все молоко за один раз. Поэтому природа создала маток медлительными эгоистками, чем-то отдаленно напоминающих кустодиевских купчих.
Попытки затолкать на весы хотя бы пять барынь–недотрог результата не дали. Максимум, чего удалось добиться – две персоны, подозрительно косящиеся друг на друга в противоположных по диагонали углах весов. Вместо часа, двадцать феминисток – индивидуалисток отобрали у нас почти три часа драгоценной прохлады!
Когда, наконец, дошла очередь до свинячьего «плебса», живущего по законам стаи, то сто восемьдесят глоток оглашали окрестности истошным криком. Скотовозы и обычные грузовики раскачивались, как старые баркасы в шторм. Вооружившись палками, ветками, монтировками, все присутствующие, стоя на бортах и кабинах, успокаивали обезумевших зверей. Этих подгонять на весы было не нужно! Едва открыли борт, как стая устремилась вниз. Слабое ограждение весов не выдержало напора и упало. Проскочив за вожаком весовую, НЕ ВЗВЕШЕННАЯ группа, числом в тридцать голов, оказалась в загоне для взвешенных… Что делать? Вернуть их на весы? Но прежде надо починить ограждение. Кто, какими материалами, сколько времени будет чинить, если солнце грозно подымается все выше, первые тридцать в загоне, как на пляже, сто пятьдесят на машинах, как в сухой бане?! Люди запаниковали, совершали хаотические действия, препирались, доказывали свое.
Одни предлагали живой цепью стать по периметру весовой, вместо ограждения.
Другие начали гоняться за свиньями в загоне, пытаясь сбить их в кучу, с последующим вытеснением на весы.
Третьи орали, что надо без взвешивания гнать машины к свинарнику, иначе все подохнут.
Четвертые, схватив ведра, мчались к водонапорной башне.
Пятые застыли в шоке, и стояли как истуканы, жалко улыбаясь.
Первое мое решение было ошибочным. Я согласился на идею живого ограждения весовой. Но иллюзии улетучились, как только опустился трап со скотовоза. Мы едва успели отскочить в сторону, чудом избежав потерь от орущей лавины. Новая группа невзвешенных пополнила загон – «пляж», доведя количество «загоравших» до семидесяти голов. Ошибочное решение украло у нас еще тридцать–сорок минут драгоценного времени. «Пляжники» начали падать на спины, извиваться с визгом, переходящим в предсмертный храп.
- Дохнут! Дорезать! – хором закричали зоотехник с ветеринарным врачом. Кричи, хоть лопни, а ни у кого не оказалось ножа, которым можно заколоть свинью, а только один колол раньше, а женщины от зрелища начали падать в обморок.
Холод, спокойствие, рассудительность вселялись в меня в минуты опасности, пока не пропил нервы. Приказал водителям тащить длинные отвертки для добровольцев – убийц. Прекратил взвешивание и распорядился выгружать прямо в свинарник. Женщинам приказал хоть в подолах нести воду и поливать упавших свиней. Сам прыгнул за руль грузотакси, которым возили рабочих из Доманёвки, и помчался к строителям– «бандерам» в Избашевку. Никто, кроме них, не смог бы максимально быстро выпустить кровь из полсотни свиней, тем самым сохранив туши для питания.
«Бандеры», молчаливые и дисциплинированные, схватили ножи, топоры, стамески, ножовки. Бригадир, прыгнувший ко мне в кабину, показал немецкий штык–нож, «макнув» меня в очередной криминал. Хорошо, хоть не автомат «Шмайсер» показал…
Бросок через гору и назад занял у меня не более получаса. За это время на земле корчились все, кроме нескольких, «успокоенных» отвертками. Бригадир со штыком ринулся, как в рукопашную. Он мастерски бил в сердце. Другие в кровавом угаре резали, рубили, пилили куда попало. Вряд ли кто из наблюдающих выдержал, чтобы не отвести глаз от зрелища массового убийства, пусть и свиней. Залитые горячей кровью строители потеряли человеческий облик внешне и внутренне. Ими овладел неведомый азарт. Потом рассказывали – не могли остановиться. Хотелось убивать еще и еще.
Губительная рубка закончилась к полудню. Туча жирных мух с гулом бомбардировщиков прилетела из свинарника, и покрыла шевелящейся зеленью туши, валяющиеся в кровавых озерцах. Одна мысль разрывала голову: «Куда спрятать туши от солнца???» Ближайший промышленный холодильник в Доманёвке принадлежал «Райпотребсоюзу». Только по блату, только на короткий срок, только умоляя на коленях капризного трезвенника – директора Ивана Ивановича Голева, можно определить туда. Риск широкой огласки, но другого выхода нет. Мчусь к Голеву.
На удивление – застал. Невероятно, но в настроении. Выклянчил максимум желаемого – двое суток. Не заберу – хозяин он. Теперь надо разделать туши, а это «бандеры» не смогут. Нужны профессионалы с бойни. Мчусь туда.
Не был директором, но, фактически, «заправлял» бойней после трех «ходок» за решетку, мой друг, с которым делили «валетом» кровать в детском саду, Колька Добровольский. Понял меня «зэк» с полуслова. Погрузили в «УАЗ» восемь «спецов», ящик водки, сколько нужно курева, колбасы, хлеба. До темноты управились. Теперь осторожно прикинем, сколько раз нарушил закон.
Первый – принял свиноматок.
Второй – не взвесил партию на откорм.
Третий – вырезал часть партии до откорма.
Четвертый – подделка документов.
Пятый – групповое деяние по сговору.
Шестой – реализация мяса на сторону без документов.
Седьмой – строительство подпольного свинарника.
Восьмой – перерасход кормов и горюче–смазочных материалов.
Девятый – грубое нарушение финансовой дисциплины.
Думаю, дотошный следователь удвоил бы перечень. Но и так, в любительском варианте, на предельный срок с конфискацией хватает.
Сколько нервов и годов жизни отняли у меня свиноматки, одному Богу известно. История приобрела гротескный характер, когда они начали пороситься… Отчасти спасало то, что свинарник был замаскирован на дне глубокого оврага, в колючих зарослях акации. Для некоторых двуногих гурманов это усложняло доступ. Зато для волков – благодать. Пришлось «магарычить» охотников за круглосуточную охрану. Улавливаете? Охраняли, фактически, украденное. Смех и грех!
Но высшей точки подмена понятий, абсурд, фарс, блеф вместе взятые достигли, когда позвонил первый секретарь райкома партии, и как бы между прочим, в конце разговора, обронил:
- Надо на Николаев десяток поросят. Посылаю Васю побираться по району, как нищий. У тебя парочки не найдется?
Свидетельство о публикации №222040201755