Матей Вишнек. Иоанна и огонь

Матей Вишнек

ИОАННА И ОГОНЬ
     
Перевод с румынского Анастасии Старостиной



; Матей Вишнек, 2008
; Анастасия Старостина, перевод, 2011



 


Действующие лица

Труппа бродячих актеров
(минимум 8 актеров и актрис)

или:
Ведущий
Иоанна
Обиратель трупов
Монах
Айнслен, королевский шут
Другие шуты
Несколько юродивых дев, желающих спасти Францию
Иоланда Арагонская
Король Карл VII
Овьетта
Менжетта
Единорог
Крестьянин
Кардинал
Трубадур 
Герцог Бедфордский
Жан Люксембургский
Гонец
Пьер Кошон
Судьи
Палач
Ректор
Историки
 



СЦЕНА ПЕРВАЯ
(Пролог)


На сцену выходит труппа актеров во главе с Ведущим. Актеры несут множество сундуков и ларей с костюмами и реквизитом, а также китайские ширмы.


ВЕДУЩИЙ. Блестящие умы! Изысканные лица! Приветствую всех вас! Низкий поклон вам и благодарность до глубины души за то, что вы приняли нас сегодня вечером в этих стенах. Нашим скромным искусством мы попытаемся вам отплатить. Вы видите, сколько пыли на нашем платье, вы понимаете, что ноги привели нас издалека. (Все отряхаются от пыли.) Мы – труппа бродячих лицедеев, влюбленных в искусство. Каждый из нас в одно и то же время – актер и шут, жонглер и певец, рассказчик и мим, кукольник и танцор… (К актерам.) Вы готовы, друзья?

ВСЕ (вспышка радости, все машут шляпами, платочками, масками и разными другими предметами реквизита). Да! Давайте начинать! Пусть гонг звучит!

Выходит актер, который бьет в гонг.

ВЕДУЩИЙ. Постойте, бравые ребята… Не стоит начинать с веселой ноты печальную историю… Сегодня вечером играем мы историю об Иоанне, взошедшей на костер…

Один актер достает из сундука мандолину, другой – флейту, третий – волынку и т.д. Актеры начинают играть на этих средневековых инструментах.

ВЕДУЩИЙ. Готовьтесь же… Подбирайте костюмы… Умащайте гримом и посыпайте пудрой лица…

Актеры раскрывают все лари и сундуки, устанавливают ширмы, костюмируются и гримируются.

ВЕДУЩИЙ. Итак, потребны нам… (Читает по списку.) Король и Рыцарь…

Актер, одетый королем, делает знак, что он готов, актер, одетый рыцарем, расшаркивается в поклоне.

ВЕДУЩИЙ. Прекрасно… Еще понадобятся нам… Монах, Солдат и Генерал…

Актеры проворно надевают соответствующие костюмы или только детали костюмов, как бы обозначающие этих средневековых персонажей.

ВЕДУЩИЙ. Епископ, Шут, Палач…

Персонажи мелькают: за ширмы, из-за ширм. Режиссер может устроить и «дефиле» марионеток, быстро извлекаемых актерами из сундуков.

ВЕДУЩИЙ. Королева, Компаньонка, Трубадур, Профессор университета, Крестьянин и Крестьянка, Буржуа, Наемник…

Актеры снуют туда-сюда все быстрее и быстрее.

ВЕДУЩИЙ. Гонец, Тюремщик, Алхимик, Юродивая и Колдунья, Инквизитор…

1-й АКТЕР (изнемогая).  Маэстро…

ВЕДУЩИЙ (увлекшись). Монахиня и Нищий, Кардинал, …

2-й АКТЕР. Маэстро…

ВЕДУЩИЙ (не в силах остановиться). Капитан, Разбойник, Адмирал…

1-й  и 2-й АКТЕРЫ. Маэстро!

ВЕДУЩИЙ. Единорог…

1-й, 2-й, 3-й и 4-й АКТЕРЫ. Маэстро!

ВЕДУЩИЙ (меняя выражение лица). Ну и, конечно, нам понадобятся: Иоанна, Карл VII, король Франции, герцог Бедфордский, Филипп Добрый, герцог Бургундии, Пьер Кошон, епископ Бове, Изабелла Баварская, мать Карла VII…

АКТЕРЫ (хором). Маэстро!!!

ВЕДУЩИЙ. Что такое?

1-й АКТЕР. Маэстро, мы начали  нехорошо…

ВЕДУЩИЙ. Что?!

1-й АКТЕР. Мы начали как нельзя хуже, маэстро. Публика сбита с толку.

2-й АКТЕР. Мы ввели слишком много персонажей сразу…

ВЕДУЩИЙ. Но такова история, она обильна и сложна…

3-й АКТЕР. Маэстро, надо начинать с пролога, я вам говорю.

ВЕДУЩИЙ. Ах, да… (К публике.) Прошу прощенья… Я забыл, что всякая история начинается с начала, а начало начинается с рассказчика, который вам поведает, что было в начале того начала, то есть начнет с пролога.

Ведущий берет в руки мандолину. Пока он будет вести пролог, все актеры могут орудовать марионетками, подкрепляя его слова.

ВЕДУЩИЙ. Я поведу рассказ про некоторое царство, некоторое государство, которое называлось Францией. Было оно душой Европы, сердцем христианского света -- самое красивое, самое замечательное, самое сильное и самое счастливое из всех государств, что раскинулись в ту пору на карте мира… Но вдруг король Франции умер и не оставил наследников. Как свора псов, бросились тогда, чтобы завладеть троном, все те, в ком была хоть капля королевской крови… Какая завязалась драка, и ненависть на ненависть пошла… Лихорадка войны обуяла всех: дворян, буржуа, прелатов, ученых мужей, солдат, крестьян… Окрестные страны тоже впутались в клубок распрей… Из этой путаницы постепенно сложилось два лагеря… арманьяки и бургундцы… а война длилась сто лет. Франция превратилась в одну огромную рану и в протяженность руин, в поле битвы, по которому бродила вдоль и поперек сиятельная дама по прозванью Смерть… А чтобы не скучать в одиночестве, госпожа Смерть пригласила двух своих друзей, господина Голода и госпожу Чуму… Люди мёрли, как мухи… (За спиной Ведущего три актера или три марионетки рушатся на пол.) Разбойники стали хозяевами дорог… (Трое Разбойников набрасываются на путника и грабят его, обирая до нитки.) Наемники всех наций, которым плохо платили их хозяева, резали друг друга из-за куска хлеба. (Один Наемник убивает другого, чтобы отобрать у него кусок хлеба, а его убивает третий и т.д.) Только Господь Бог мог спасти Францию, наполовину захваченную англичанами… Единственный законный претендент на престол, Карл VII, некоронованный король, трусливый и беспомощный, скрывался в замке в долине Луары… «Отче наш,  пошли нам чудо, сделай что-нибудь для нас», -- молил Бога народ, которому ничего не оставалось, как молиться и устраивать процессии…

Вся труппа изображает религиозную процессию. Во главе – монах, несущий огромный крест. Люди бичуют себя, ползут на коленях, поют «Аве Мария». Процессия кружит вокруг одного из ларей.
Внезапно крышка ларя откидывается, и из него вылезает Иоанна.

ИОАННА. Вот вам чудо!

МОНАХ С КРЕСТОМ. Ты кто, дитя?

ИОАННА. Меня зовут Иоанна. Я избранница Бога, он послал меня спасти Францию. Где король? Потому как мне надобно отвести его, как того требует порядок, в Реймский собор и короновать. Где англичане? Потому как мне надобно выгнать их с французской земли.

Все заходятся смехом.

1-й КРЕСТЬЯНИН. Глядите-ка, еще одна дурочка… Еще одна юродивая…

2-й КРЕСТЬЯНИН. Что ни день, ну что ни день, они как из-под земли вылезают, дурачки и блаженные, их-де Господь послал принести нам мир…

3-й КРЕСТЬЯНИН. Я по горло сыт этими прощелыгами…

4-й КРЕСТЬЯНИН. Ну-ка, ведьмочка, катись отсюда… Видали мы таких.

ИОАННА.  Но это истинная правда! Гляньте на меня… Я – Иоанна, Дева, которую Господь послал спасти Францию… Неужто вы меня не узнаете?

ВЕДУЩИЙ (с досадой, Иоанне). Что ты встреваешь, деточка, в мой рассказ? (Актерам.) Кто эта тронутая? Она не из нашей труппы. Кто ее сюда привел?

1-й АКТЕР. Не знаю.

ВЕДУЩИЙ (к зрителям). Эта барышня не с нами… Откуда она тут взялась?

2-й АКТЕР (к зрителям). Это правда, она не из нашей труппы… (К Иоанне.) Ты что суешь свой нос, девчурка, в наше представление?

ИОАННА.  Я – Иоанна д’Арк, чистая и непорочная, и я пришла рассказать вам настоящую историю про Иоанну д’Арк. 

ВЕДУЩИЙ. Послушай, деточка… Тебя кто-то подослал сорвать нам представление? Как ты можешь быть Иоанной д’Арк? Иоанна  умерла тому будет почти шесть веков.

ИОАННА.  Неправда, нет.  Иоанна  -- это такой миф. Я – миф, а мифы никогда не умирают. Их просто надо рассказывать толково, не так, как вы. С тем я и явилась -- чтоб самолично рассказать свою историю… 

ВЕДУЩИЙ. Ничего не понимаю. Кто позволил этой девчонке войти в театр? Как будто мы договорились, что нас не будут беспокоить… Я возглавляю труппу, я один имею право рассказывать правдивую историю об Иоанне д’Арк.

ИОАННА.  Нет, господин Ведущий. Вам никогда не рассказать правдивую историю об Иоанне д’Арк без настоящей Иоанны д’Арк.

ВЕДУЩИЙ. Полно, барышня, не будешь же ты прикидываться настоящей Иоанной д’Арк.  Да, в театре, на сцене мы можем напридумать и то, и другое, и третье, но надо же знать меру… А то я тоже скажу, что я посланник Господа Бога…

ИОАННА. Ох, все это мне уже говорили! Все это мне уже говорили шестьсот без малого лет назад, когда сожгли на костре. И я вижу, что вы и теперь такие же незрячие, хоть и минуло шесть сотен лет. Я сказала вам, и я вам повторяю: меня послал Господь. Я слышала голоса святой Маргариты и святой Екатерины, они просили меня быть в готовности… Они велели мне уйти из деревни, бросить дом и всех своих и идти искать короля, чтобы короновать его в Реймсе…  Они велели мне взять в руки меч и прогнать англичан из страны… Они велели…

ВЕДУЩИЙ. Ладно-ладно… Пусть будет так… Почему бы и нет, в сущности?.. Лично я тебе верю. Разве театр – не то место, где происходят чудеса? Если ты на самом деле -- Иоанна и хочешь играть роль настоящей Иоанны д’Арк, я ничего не имею против… Но не будем забывать, что я – церемониймейстер и ведущий в этой труппе. Так что и я имею право на слово. Вот что я предлагаю. Пусть каждый по-своему расскажет истинную историю Иоанны д’Арк. Каждому дается по одной сцене. И поживее, потому что время поджимает, мы должны уложиться к полуночи. Наше представление – не то что эта жуть, которую разыгрывает История, бывает,  что и долгие  годы напролет… (Достает монету.) Давай-ка посмотрим, Иоанна, чей черед рассказывать следующую сцену. Орел или решка?

ИОАННА. Орел.

ВЕДУЩИЙ (бросает монету). Ты проиграла. Мне начинать… Не знаю уж, как это получается, но перед лицом истории кто выиграл, тот и выходит в сказители… (К зрителям.) Итак, я расскажу вам, как Иоанна ушла из своего села и как ей удалось пересечь полфранции и дойти до города Шинона, где находился король.

Три удара гонга.
 

СЦЕНА 2
         (Поле боя)

Монах и Иоанна.  Монах берет горсть грязи и замазывает Иоанне лицо, потом рвет на ней одежду, чтобы остались одни лохмотья. Другие актеры изображают «трупы» на поле боя. Темнота.

Ночь, ухает сова. Поле боя освещают лунные лучи.  Среди мертвых солдат ходит Обиратель трупов, шарит у них по карманам, выворачивает ранцы, кого-то разувает, кого-то раздевает, снимая то кольчугу, то пояс…
Появляются две тени: Монах и Иоанна, в лохмотьях и вся в грязи.

ОБИРАТЕЛЬ ТРУПОВ. Кто здесь?

МОНАХ. Мы бедные… бедные люди… Заблудились в темноте.

ОБИРАТЕЛЬ ТРУПОВ. В наши дни и бедные люди опасны, как солдаты и бандиты с большой дороги.

МОНАХ. Знаю, сын мой. Но я всего лишь монах, калика перехожая…

ОБИРАТЕЛЬ ТРУПОВ. А что это за чучело с тобой?

МОНАХ. Сирота убогая, слабоумная, ей надо перейти на ту сторону Луары.

ОБИРАТЕЛЬ ТРУПОВ. Куда же вы держите путь?

МОНАХ. Мы держим путь в Шинон.

ОБИРАТЕЛЬ ТРУПОВ. И почему же ночью?

МОНАХ. Ну, хочется в живых остаться. Днем прячемся,  потому как кругом кишмя кишат солдаты, наемники и разбойники. Мы видели, как людей грабили, а после живьем сдирали с них кожу…

ОБИРАТЕЛЬ ТРУПОВ. А как вы оказались на этом поле? Вы что, не видели, что тут одни трупы?

МОНАХ. То-то и оно, сейчас среди мертвецов безопасней. Не мертвецов мы боимся, а живых.

ОБИРАТЕЛЬ ТРУПОВ. Лучше признайся, что вы тоже мародеры. Чего стесняться? Такая жизнь. А то я не видал, как вы шарили по карманам у дохлого наемника?

МОНАХ. Мы искали съестного… С голоду помираем, сын мой. У девчурки уже три дня маковой росинки во рту не было.

ОБИРАТЕЛЬ ТРУПОВ. Подите-ка сюда… Подите, подите ближе… Раз уж ты говоришь, что ты монах… не помню, сколько времени я не совался в церковь и не говорил со служителем Господа… Садитесь на эту кучу сапог… Я с вами разделю, что я припас из съестного… может, так я смою с себя грехи. Поди сюда, девонька, не бойся. Как тебя звать?

ИОАННА.  Меня звать Иоанна.

ОБИРАТЕЛЬ ТРУПОВ. Хе, да она умеет говорить. Не такая уж и слабоумная… Знает, как ее зовут… Господи, а грязна-то, грязна! И грязна, и страшна… Ну-ка, дай сюда руку… Держи, это хлеб, самый настоящий хлебушек… Черствый, правда, но я вижу, у тебя зубки хорошие. Ешь, горемыка. Сегодня тебе повезло. Благодари Бога, что не наткнулась на какого-нибудь нечестивца, который бы тебя обидел. Хотя ты такая чумазая… вряд ли кто захочет тебя тронуть. Уж я-то точно нет… Я всего лишь обираю трупы, то есть не делаю никому зла. (Дает краюху хлеба Монаху тоже.) На, святой отец…

МОНАХ. Спасибо. Да благословит тебя Господь…

ОБИРАТЕЛЬ ТРУПОВ. Ах, хорошо бы вы меня благословили… И чтобы Франции досталось чуток благословенья. А то мне мнится, что Бог нас бросил. Меня зовут Жако. Я граблю трупы, и мой отец, и дед тоже грабили трупы… Вот только в наши дни этим уже не проживешь. В начале войны солдаты и рыцари были экипированы получше и получше их кормили. А рыцари… эге, у рыцарей было снаряженье из серебра с инкрустацией из драгоценных камней… и были шлемы с разноцветными страусовыми перьями… а на шее – золотые цепи…и мантии с воротниками из меха… я уже не говорю про их карманы, они всегда были битком набиты добром… А какая сбруя была у их коней… какие седла, какие стремена… Да, прошло то времечко – тогда, ежели ты натыкался на мертвого рыцаря, с пустыми руками не уходил… вот была радость обирать трупы рыцарей, когда война только началась… а нынче воины такие же нищие, как те бедняги, которых они убивают, чтоб их ограбить… солдаты слабые, голодные, одеты, как попрошайки… Что с них взять? Мрут как мухи понапрасну… единственная ценность – жратва, которую они заглотили прежде, чем укокошить друг друга. Вот только  я брезгую вспарывать им брюхо и брать оттуда еду. Некоторые – ничего, а меня тошнит… Ну, я пошел… А вы глядите в оба.

МОНАХ. Благодарю за помощь, христианская душа… Бог все видел и все запомнит…

ИОАННА. Благодарю… (Монах толкает ее локтем, чтобы молчала, но уже поздно). Я тоже запомню…

ОБИРАТЕЛЬ ТРУПОВ (Иоанне). Жалко, что ты в такой грязище… и запах тяжелый… Как будто тебя вываляли в конском навозе… Но придумано неплохо. Так ты не рискуешь потерять невинность… Дорога на Шинон – вон там.
 


СЦЕНА 3
(Иоанна в Шиноне)

Действие происходит в Шинонском замке. Две служанки приносят горячую воду и помогают Иоанне вымыться в лохани.

Иоанна во время мытья рассказывает о себе.

ИОАННА. Меня звать Иоанна… Я непорочная дева… Домашние называли меня Жаннетта. А как я часто водила скотину на выпас, меня звали еще пастушка… Деревня, где я родилась, называется Домреми. Моего отца зовут Жак, а мать – Изабель. Еще у меня есть сестренка, ее звать Катрин, и два брата, Пьер и Жан. Пьера еще зовут Пьеринет. А Жана еще зовут Крошка Жан. Моих самых лучших подружек зовут Овьетта и Менжетта. Я с ними частенько играла в лесу. Нам особенно нравилось одно место, где рос старый бук, и у этого бука тоже было имя, его звали Красавец Майский Бук. Там, у подножья бука, мы, бывало, поджидали фей… Мы заплетали венки из цветов, раскладывали их вокруг дерева и, бывало, ждали фей всю ночь. Но феи никогда не являлись. Являлись только хворые и в лихорадке люди  -- омыться в роднике, там поблизости был родник. Его называли Волшебный, и много народа верило, что его воды лечат проказу и даже чуму.

Меня звать Иоанна, я не умею писать, не умею читать, зато умею шить, прясть, рыхлить землю и полоть сорняки, ходить за скотом и убирать дом. У нас есть две коровы, я их очень люблю и  всегда дою их сама, одну звать Пралина, а другую Брикола. Еще у нас есть осел, его звать Рюско, и пес, его звать Иов.

Но это все было, а теперь нет. Это все теперь так далеко… Потому как вот, я сейчас в Шинонском замке и готовлюсь к приему у короля.

Меня звать Иоанна, и я верю в Бога. Я умею говорить Отче наш, Верую и петь Аве Мария. Это мама выучила меня молитвам. Мне так нравится молиться в церкви… Чуть что – перехожу через дорогу и захожу в церковь, молюсь, бывало, по два -- по три раза на дню. Подружки иной раз надо мной смеются. «Иоанна, -- говорят, -- что ты все молишься? Чего тебе молиться, ежели ты никогда никому никакого зла не сделала? Чуть что – ты на исповедь, чего?

Меня звать Иоанна, мне семнадцать лет, в ученье я не была, но мне были голоса.

Поначалу я не знала, чьи это голоса. Я была еще маленькая, и голоса говорили: «Иоанна, Иоанна, жалость смотреть на Французское королевство». Или они мне говорили: «Иоанна, Иоанна, ступай помоги королю Франции». Эти голоса я слышала по два или по три раза на неделе… И не могла взять в толк, о чем это они, я даже не знала хорошенько, что это такое – Франция. Но после поняла. Потому как мне все объяснил мой кузен Дюран Лаксар, в тот день, когда мы в первый раз пошли драться с ребятами из соседней деревни, Марси.

Так вот, Дюран Лаксар сказал нам, что Франция – это мы все, тутошние, из Домреми, которые остались верны королю. А наши соседи с того берега реки, из Марси, больше не Франция, они поклялись в верности англичанам и бургундцам. Были они наши братья, а стали изменники…

Так я научилась драться за Францию. А теперь попрошу короля дать мне войско, чтобы прогнать из Франции англичан …

Входит Ведущий.

ВЕДУЩИЙ. Ты, Иоанна, не можешь просить короля дать тебе войско.

ИОАННА. А вот и могу. Мне же сказали голоса: «Иди поклонись королю и попроси его дать тебе воинов, чтобы прогнать англичан, которые как раз осаждают крепость Орлеан». Далеко крепость Орлеан, господин ведущий?

ВЕДУЩИЙ. Далеко, да. Тебе никогда до Орлеана не дойти.

ИОАННА. Как же так – ведь голоса сказали мне идти и помочь орлеанцам, которых осаждают шесть месяцев проклятые англичане. Я слышала, что у них, у бедных, не осталось еды и что они едят крыс, а ловят их на орлеанских улицах. Это правда, господин ведущий?

ВЕДУЩИЙ. Правда, только ты ничего не сможешь сделать для тех, кто в Орлеане. Ты еще дитя, а дети не ходят на войну. Ты умеешь держать в руке оружие, умеешь командовать армией? Ты бедная пастушка, Иоанна, всего лишь. Что ты знаешь про воинское искусство…

ИОАННА (гордая донельзя). Я умею ездить верхом! Летошний год я работала на постоялом дворе, за околицей Домреми… Там было много лошадей, и я научилась ездить верхом.

ВЕДУЩИЙ. Подумаешь, научилась она! Королевскую армию не может вести какая-то там крестьянка. У короля есть генералы, закаленные в боях: Ла Гир, Жиль де Рец, Ксентрай, Артур де Ришмон…

ИОАННА. Положим, да только короля надо разбудить, господин ведущий. И для того Бог и послал  меня в Шинон.

ВЕДУЩИЙ (в публику). Вы свидетели, что эта девица порет чушь. Кто поверит, в наши-то дни, что какая-то пигалица -- всамделишная посланница Бога? Хотя постойте… в этом что-то есть… Как бывалый сказитель, могу вам признаться, что народу чудеса только подавай. (К Иоанне.) Ладно, деточка, не будем больше препираться. Лучше продолжим наш рассказ. Ты говорила про короля, которого надо разбудить. Пошли его будить, чтоб можно было дальше писать историю.
 



СЦЕНА 4
(Пробуждение Короля)

Входит Шут, толкая кровать на колесиках под балдахином. Установив кровать посреди сцены, Шут разводит в стороны занавеси балдахина. Король, который спит в постели под балдахином, издает стон, вероятно, потревоженный ярким светом.

ШУТ. Ваше высочество… Ваше высочество, проснитесь.

КОРОЛЬ. Ты кто? Что тебе надо?

ШУТ. Это я, Айнслен…

КОРОЛЬ. Не знаю такого, ничего не знаю, пошел вон.

ШУТ. Ваше высочество, это я, ваш шут.

КОРОЛЬ. У меня нет шута. Оставь меня в покое.

ШУТ. Да я знаю, сир, что ты беден как церковная мышь и что ты никогда не уважил меня платой за мои бесценные услуги… Однако сие не означает, что меня нет и что я не остаюсь твоим шутом.

КОРОЛЬ. Это ты меня уважь, Айнслен. Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты мне не тыкал. Тем более, когда я сплю…

ШУТ. Да я прекрасно вижу, что ты спишь, такое ты высочество, тише воды, ниже травы. Но раз уж ты об этом заговорил, знай, что настала минута проснуться.

КОРОЛЬ. У меня, Айнслен, голова болит. И у отца частенько болела голова. Думаю, я очень болен…

ШУТ. Давай-ка, ханурик, вылезь хоть раз в жизни из-под балдахина, слезь с этой кровати.

КОРОЛЬ. Я тебе, Айнслен, язык отрежу. Не забывайся, ты говоришь со своим королем! Нет, ей-богу, у тебя несносные манеры… То ты меня бросаешь, пропадаешь где-то целых шесть месяцев, потом имеешь наглость явиться и расталкивать меня, когда я сплю!

ШУТ. Во-первых, я тебя никогда не бросал. И потом не забывай, что ты сам послал меня на дело.

КОРОЛЬ. На дело? На какое еще дело? Я ничего не помню.

ШУТ. Ну да, ты же сам послал меня с секретной миссией. С секретнейшей из всех самых секретных. Не притворяйся, что не помнишь.

КОРОЛЬ. Я думал, что ты сгинул. А значит, миссия отменена.

ШУТ. Ваше высочество, протрите глаза и послушайте меня со вниманием, потому что я принес список.

КОРОЛЬ. Какой еще список?

ШУТ. Ты послал меня составить список всех ругательств, которые циркулируют на твой счет как в твоем королевстве, урезанном англичанами и бургундцами, так и в сопредельных странах… Вот, я составил список… Почти полный список всех гадостей, какие говорятся про тебя. Чтобы без помех исходить страну вдоль и попрек, я переоделся в нищенствующего монаха. Не счесть сел, крепостей, городов и монастырей, где я побывал… Я ходил в Париж, где англичане режут и вешают наших почти двадцать лет… Мне даже удалось просочиться в Орлеанскую крепость, которую англичане по-прежнему держат в осаде… Я побывал при дворе герцога Бургундии и, раз уж пришлось к слову, могу сказать, что нынче двор твоего дяди, Великого герцога Бургундии, -- самый роскошный во всей Европе… Но речь не о том… Итак, я побывал почти повсюду, в Провансе, при дворе доброго короля Рене, в Бретани, в Люксембурге у императора Сигизмунда, в Баварии, которая по-прежнему – вотчина твоей матери… и даже в Лондоне, где герцогу Орлеанскому не так уж плохо живется, между нами, на положении узника англичан, они даже позволяют ему писать стихи… Так вот, повсюду я подслушивал, что говорят о тебе, и вот он, список… Чаще всего при упоминании о тебе употребляют слово…

КОРОЛЬ. Ублюдок, знаю…

ШУТ. Браво, именно так, это слово встречается чаще всего. И даже твоя почтенная матушка, Изабелла Баварская, не перестает говорить всем, что ты – не сын своего отца…

КОРОЛЬ. Ну ладно, дальше… Что там на втором месте?

ШУТ. На втором… недотепа.

КОРОЛЬ. Смотрите-ка, а я думал, что на втором месте трус.

ШУТ. Нет, трус на третьем…

КОРОЛЬ. Что ж… Читай дальше…

ШУТ. Читаю… Еще говорят, что характер у тебя несносный, что ты подозрительный, скользкий, как уж,  что у тебя семь пятниц на неделе и глаза завидущие, что ты вялый и вечно не в духе, словом, неудачник…

КОРОЛЬ. И бездарь?

ШУТ. Да, и бездарь фигурирует… Везде и всюду говорят, что у тебя холодная кровь, что ты всегда молчишь, как язык проглотил, и окостенел так, что тебя уже никто и никогда не растолкает.

КОРОЛЬ. И никто, ни одна душа не скажет обо мне доброго слова?

ШУТ. Ну, не то чтобы… Женщины, бывает, говорят, что у тебя есть темперамент, только такой… меланхоличный.

КОРОЛЬ. И это правда. Я никогда не хотел быть королем… Если бы два мои старших брата не умерли, я жил бы теперь спокойненько…

ШУТ. При дворе герцога Бургундии говорят, что ты злой как черт, что ты развалина как телом, так и душой, что у тебя глаза навыкате, взгляд мутный, нос картошкой и коленки шаткие, что ты весь в мать -- еле ноги волочишь… Посмотришь-де на тебя – обидно за Французскую державу, тебя-де надо отправить в монастырь, а еще лучше – посадить в железную клетку и показывать на площадях по базарным дням.

КОРОЛЬ. А народ? Что говорит мой добрый народ?

ШУТ. Народ говорит, что ты тряпка и слюнтяй. А то, что ты молчальник, – это-де верный знак того, что ты от отца унаследовал безумие… Еще народ смеется: король, а живет – ну, чисто нищий… из уст в уста переходит рассказ, как однажды сапожник пришел к тебе просить деньги за пару сапог, которые он для тебя стачал за неделю до того… и как, видя, что платить тебе нечем, он просто-напросто сдернул у тебя с ног свои сапоги и ушел с ними…

КОРОЛЬ. Ну ладно, понял… А в Лондоне? Что про меня болтают в Лондоне?

ШУТ. В Лондоне тебя величают «Его убожество» и болтают, что тебя надо посадить в лодку, а лодку пустить по волнам Луары. Еще болтают, что ты – просто марионетка в руках своей тещи, Иоланды Арагонской, и клики арманьяков… И что тебя все равно скоро выметут из истории, потому что Орлеан долго не выстоит… А как только Орлеан падет, англичане смогут переправиться через Луару и выгнать тебя из этой шинонской норы, куда ты забился, как крыса…

КОРОЛЬ. А в Париже? Как меня кроют в Париже?

ШУТ. В Париже?.. Сейчас посмотрим… Да, вот. В Париже я больше слушал ученых мужей в университете… Они считают, что ты такое ничтожество и мелюзга, что даже и оскорблений не стоишь… Вообще они заняты тем, что пишут трактаты и ведут дебаты о смысле истории… И все соглашаются, что со старой Францией покончено и что она с нынешнего времени станет английской… все говорят, что приход англичан – в русле истории и что новый английский порядок ознаменует собой эпоху процветания и мира… Есть даже такие ученые мужи, которые шлют тебе открытые письма, прося по доброй воле убраться в Испанию или в Прованс и дать истории идти своим ходом…

КОРОЛЬ. И где же эти  открытые письма? Почему мне никогда не дают самому распечатывать свою почту? Айнслен, я хочу немедленно уйти отсюда. Я могу прекрасно править из Гренобля или из Тараскона или…

ШУТ. Сир, если ты уедешь из Шинона, Франция погибла.

КОРОЛЬ. Она и так погибла, Айнслен. Все, можешь убираться!

ШУТ. Погоди, заячья душа. У тебя есть еще шанс спасти Францию.

КОРОЛЬ. Что ты мелешь, Айнслен. Я держал совет со всеми советниками, со всеми министрами, со всеми генералами, со всеми светлыми умами университета в Пуатье, которые еще остались мне верны, со всеми светлыми умами нашей святой церкви и даже с одним астрологом, с одним алхимиком, с одним гадальщиком и с одной колдуньей… И никто не видит никакого выхода.

ШУТ. Ваше высочество, нам нужно чудо.

КОРОЛЬ. Нужно чудо! Нужно чудо!.. Сколько уж лет я молю Господа помочь мне с чудом. (К небесам.) Боже всемогущий, скажи мне правду, я достоин этого несчастного королевства? Я – родной сын короля Франции? Все ведь знают, что король был безумен, а моя мать, среди европейских королев, отличалась самым легким поведением и ложилась с кем угодно. Течет ли королевская кровь моих предков в моих жилах или я – бастард? Кто может сказать мне правду? Только ты, всемогущий Боже, можешь дать ответ. Но ты молчишь… Ты молчишь, а я терзаюсь денно и нощно… Люди говорят, что я молчун, недотепа и трус… Но они не знают, что у меня на сердце. Боже, открой мне правду, чтобы я мог действовать… Пошли мне знак, хоть самый мизерный, чтобы я узнал ответ на вопрос, который мучает меня… я сын моего законного отца или нет?

ШУТ. Спокойно, ваше высочество. Чудо произойдет.
 


СЦЕНА 5
      (Дочь Божья)

Выходит сразу много клоунов, они выносят длинный стол, потом разномастные стулья и табуретки, расставляют их вокруг стола. Среди этого мельтешения клоунов появляется Иоанна, одетая в мужское платье.

ИОАННА.  Вот вам чудо!

1-й ШУТ. Ты кто? Что тебе здесь надо? Ты пришла на совет?

ИОАННА.  Смотрите на меня. Я – дочь Божья, разве вы не видите? Я послана Небесным Царем. А вот письмо, которое я написала королю Франции: «Сир, я пришла из далекой Лотарингии, я девица и меня звать Иоанна, и я принесла тебе доказательство, что ты – истинный король Франции. Все, что я делаю, я делаю по велению Бога. Потому что Франция есть царство Бога, и Бог решил ее спасти. А ты, добрый дофин, знай, что Бог тебя любит и хочет помазать тебя на царство в Реймсе!» Пожалуйста, передайте это письмо королю, потому как я три дня жду здесь, у ворот Шинонского замка, пока король соизволит меня принять. Скажите дофину, что время не терпит и что мне надо от него войско, чтобы я освободила город Орлеан. И еще скажите ему, что мне нужны латы по моей мерке и знамя, чтобы я могла вести войско… Потому как чудо – это я.

2-й ШУТ. Не мешай нам, девонька. Иди отсюда, иди, иди. Чтоб тебя здесь видно не было. Слыхала? Сюда вход только клоунам. Или ты клоун? Может, ты клоунша?

ИОАННА.  Не прикидывайтесь глухими, слушайте, что я вам говорю. Чудо – это я. И вот письмо, которое я написала королю Англии: «Король Англии, я протягиваю тебе мою руку, чтобы ты вернул Франции все ключи от городов, которые ты захватил. Потому что я, непорочная Иоанна, послана Господом. Вы, английские солдаты, английские лучники и все, кто осаждает моих братьев в славной крепости Орлеан, соберите оружие и все, что вам принадлежит, и возвращайтесь в свою страну, ибо такова воля Божья. А если не уйдете по добру, то знайте, что пастушка Иоанна, к вашему стыду, изгонит вас, и мало кто спасется. И не из ненависти я буду проливать вашу кровь, а дабы исполнить волю Господа и то, что Господь мне повелел». Вы слышали? Это – письмо, которое я послала графу Бедфордскому, который тут у нас за регента. Потому как чудо, волей Господней, -- это я.

Шуты насмехаются над Иоанной, хохочут над письмами и т.п.

3-й ШУТ. Да, она из наших… оставьте ее, она наша… Почему бы и шутам не обзавестись своим личным шутом? Давайте возьмем ее в подручные и  пригласим на совет.

4-й ШУТ. Еще чего! Совет – это  только для королевских шутов. Эй, где вы там, господин Ведущий? Подите сюда, наведите порядок в этой истории, а то она, ей-богу, куда-то валится. Велите, маэстро, этой неграмотной пастушке помолчать. Чтобы мы могли спокойно подготовить чудо.

ВЕДУЩИЙ. Ну-ка помолчи, Иоанна. Дай этим виртуозам клоунады и истинной правды, этим слугам европейских королей поведать, как они тебя выдумали. Ты же не знала, Иоанна, что прежде чем ты пришла в Шинон, этот почтенный замок приютил, в совершеннейшем секрете, Совет королевских шутов со всей Европы…

Иоанна прячется под стол. Два трубача объявляют об открытии совета.
 


СЦЕНА 6
    (Совет шутов)

ВЕДУЩИЙ. Без фанфар, пожалуйста! Без фанфар и без барабанов! Нельзя привлекать внимание к этому совету. Никто никогда не узнает, что он имел место. О нем не будет упоминаний ни в одной исторической книге, ни один живой свидетель не скажет, что был такой совет. Пусть войдет наш председатель, маэстро Айнслен Кок, шут нашего покойного короля Карла VI, перешедший по наследству к нашему дофину и будущему королю Франции Карлу VII.

Фанфары все же звучат – приглушенно – как и барабанная дробь. Входит Айнслен и садится во главе стола.

ВЕДУЩИЙ. Маэстро Гийом Фуэль, шут королевы Изабеллы Баварской, матери дофина.

Тихие звуки фанфар и барабанов, входит Гийом.

ВЕДУЩИЙ. Маэстро Энгельберт де Клем, шут Великого герцога бургундского, Филиппа Доброго.

Фанфары и барабаны, входит Энгельберт.

ВЕДУЩИЙ. Маэстро Трибуле Первый, шут короля Рене Анжуйского.

Фанфары и барабанная дробь. Входит Трибуле.

ВЕДУЩИЙ. Маэстро Брюске, шут герцога Бедфордского.

Фанфары и барабанная дробь, входит Брюске.

ВЕДУЩИЙ. Маэстро Шико, шут императора Сигизмунда Люксембургского.

Фанфары и барабанная дробь, входит Шико.

ВЕДУЩИЙ. Дурочка Матюрин, клоунесса герцога Бретани, Иоанна V-го.

Фанфары и барабанная дродь, входит Матюрин. Ведущий уходит.

1-й ШУТ. Ваши благородия королевские шуты и паяцы… Мы собрались здесь, в строжайшем секрете, на совет шутов самого высокого ранга, чтобы попытаться ответить на один главный вопрос… а именно…какого черта наши короли, регенты, принцы, дофины и герцоги – такие чурбаны? (Шуты реагируют бурно: галдят, кривляются, прыскают со смеху и т.д.) И еще мы собрались, чтобы подумать, можем ли мы что-нибудь сделать, чтобы вправить им мозги (Та же игра, фырканье, смешки, улюлюканье). Как вы прекрасно знаете, уже битую сотню лет христиане воюют друг с другом… Сотню лет Англия воюет с Францией, а французы воюют между собой… И уже очевидно, что наши правители слабы на голову, подслеповаты и раздуты от гордости – где уж им остановить резню… (Та же игра.) А Бог, по всей видимости, предпочитает не вмешиваться. И более того, он позволил Дьяволу заниматься судьбами людей… Как иначе объяснить тот факт, что в сей момент христиане имеют трех пап, которые готовы сожрать друг друга? (Фырканье, смешки, комментарии и т.д.) Какое заключение, дорогие мои королевские шуты? Мир превратился в маскарад… И единственные, кто может что-то сделать, -- это мы, королевские шуты, мы единственные, кто еще оказывает какое-то влияне на наших королей.

2-й ШУТ. Вроде так оно и есть. Наши короли, герцоги, папы и принцы все страдают буйным помешательством.

ВСЕ. Ага-а-а.

3-й ШУТ. Обжоры, зазнайки, бездельники, злыдни, жадины, все гребут под себя…

ВСЕ. Ага-а-а…

4-й ШУТ. Прямо-таки чума на наши города и страны.

ВСЕ. Ага-а-а…

5-й ШУТ. Одержимые дьяволом, все до единого… пора от них избавиться…

ВСЕ. Ага-а-а…

1-й ШУТ. То-то и оно, и для того-то мы тут и собрались. Чтобы найти ответ на вопрос -- что делать с этой высокородной пакостью, которая нам отравляет жизнь?

2-й ШУТ. Так или иначе, на свободе их оставлять более нельзя…

ВСЕ. Ага-а-а…

3-й ШУТ. Предлагаю их похватать, обрить наголо, одеть в мешковину, потом рассадить на ослов и возить так из города в город…

ВСЕ. Ага-а-а…

4-й ШУТ. А еще лучше заточить их всех в монастырь… И выпускать в город только когда карнавал, праздник умалишенных или большой маскарад…

ВСЕ. Ага-а-а…

5-й ШУТ. А я считаю, что надо покончить с королями и сеньорами раз и навсегда. Не будет у нас покоя, ежели их заточить в монастырь или даже в крепость с надежной стражей… Лучше их сослать на необитаемый остров…

ВСЕ. Ага-а-а…

6-й ШУТ. Вот-вот… Запихнем их всех на один корабль и пустим в море…

7-й ШУТ. Ну, хватит, друзья… Посмеялись, и хватит. Время поджимает. Не будем забывать, что мы тут собрались, чтобы найти выход. Не будем забывать, что наши хозяева ни за что не согласятся услышать правду ни из чьих уст – только из уст шута. Мы – единственные, кто имеет право их оскорблять, их передразнивать, напоминать им, что они смертные и что, по логике вещей, тот, кто молниеносно взлетает, тот и больно падает.

1-й ШУТ. Так как же сделать, чтоб они установили мир? Как нам спасти Францию, этот цветок христианского мира, как нам спасти само христианство? Мы мастера придумывать шутки, фарсы и смешные истории для развлечения господ, но сейчас на нас легла обязанность придумать чудо… такое чудо, которое спасло бы их шкуру, спасло бы тот народ, который они довели до отчаяния.

2-й ШУТ. Да, народ в отчаянье. Все говорят, что близок конец света.

3-й ШУТ. Все говорят, что Антихрист уже родился и что он ходит между нами по земле.

4-й ШУТ. Повсюду, в городах, в крепостях, в деревнях люди готовятся к смерти.

5-й ШУТ. Вы видели, как расходится повсюду этот жуткий праздник, пришедший из Германии, под названием «Танец смерти?»

6-й ШУТ. Люди переодеваются в скелеты и пляшут день и ночь напролет на улицах, пока не падают от смертельной усталости.

7-й ШУТ. И все же, и все же народ ждет чуда.

1-й ШУТ. Развелась тьма пророков. Париж, Лондон, Рим кишмя кишат провидцами, предсказателями и спасителями.
 
2-й ШУТ. Сам Папа образовал комитет богословов, которые должны распознавать те видения, что подсказывает дьявол, и те, что вдохновлены Богом.

3-й ШУТ. Везде и всюду люди проливают горячие слезы, заклиная Провидение, чтобы оно своей рукой спасло человечество.

5-й ШУТ. В Париже уже два месяца на всех  улицах только и видны процессии и люди на коленях, которые молятся о божественном вмешательстве…

6-й ШУТ. В народе говорят, что Францию погубила женщина, королева-мать, распутница и мотовка, и что спасет ее тоже женщина -- девица, которая придет из дальнего леса…

7-й ШУТ (листает какую-то книгу). Повсюду говорят о пророчестве, записанном в одной из книг волшебника Мерлина… Он говорит о деве, которая должна прийти из леса, где живет единорог… Вы все знаете, как люди любят этого волшебника и пророка, самого почитаемого из всех, рожденного красавицей, которой дьявол овладел, когда она спала… Впрочем, от этого нюанса – вся сила Мерлина, отсюда – его глубокая ученость, как и учение о числах, которым он владеет, как никто другой… Не забывайте, что в нумерологии – ключ к будущему…

6-й ШУТ (открывает другую пыльную книгу). Смотрите-ка… смотрите, что говорит в этой книге монах Беда Досточтимый, он, как никто другой, разбирался в богословии и летосчислении, в знаках зодиака и возрастах мира… Точно такое же пророчество…
 
5-й ШУТ (открывает еще одну книгу). И почтенная матрона Кристина де Пизан вещает о явлении девы, посланницы Бога…

1-й ШУТ. Ясное дело… Нам нужна дева… Красавица-девица, никому не известная, Божья дщерь. Вот кто спасет Францию.

2-й ШУТ. А не лучше ли устроить так, чтобы еще разок явился сын Божий? С сыном все прошло как по маслу…

1-й ШУТ. Нет, два раза сын – это не годится. Сын был раз, все сделал, хватит. Теперь черед дочери. Давайте поступим так… приготовим умы к приходу Божьей дщери, которая принесет с собой мир на землю… Только надо найти молоденькую,  красавицу  и умницу…

4-й ШУТ. С девицей нет проблем. Девицы тысячами бродят по дорогам Франции и ни о чем другом не бредят, как только спасти страну и дофина. Хотите, я вам покажу кое-кого из них?

Делает знак рукой. Дверь открывается.
 


СЦЕНА 7
(Смотрины юродивых)

Паж вводит юную девушку с перекошенным лицом, которая бормочет молитву.

4-й ШУТ. Скажи, девушка, это правда, что Бог прислал тебя, чтобы спасти Францию?

1-ая ДЕВУШКА (в крайней экзальтации). Да, меня послала Богоматерь милосердия. И я принесла всем вам весть, что небо снизойдет на землю и что мы все взойдем на небо в царство Божие. Идите и несите эту весть дальше. Оставьте все, что имеете, золото, серебро, оружие и украшения, роскошное платье и нажитое добро… Уйдите безо всего, босые, без хлеба и без воды, ибо Господь позаботится о вас…

1-й ШУТ (переговаривается с товарищами). Что-то уж больно чересчур, а? (К 4-му шуту.) Ладно… Мы поняли… Давай следующую…

Паж уводит 1-ую девушку и вводит 2-ую девушку, еще одну блаженную.

4-й ШУТ. Скажи, девушка, это правда, что Бог прислал тебя, чтобы спасти Францию?

2-ая ДЕВУШКА (с грозным видом). Да, да… и помяните мое слово… мой хозяин, дофин, раздавит, как червяка, короля Англии и раздавит всех остальных, кто восстанет на него с оружием… и всех он поставит на колени и подчинит себе… Но только прежде надо со смирением и с открытой душой пять раз совершить паломничество в Надкладезную церковь Нотр-Дам-дю-Пюи, поклониться там Мадонне…

1-й ШУТ (посоветовавшись с другими, к 4-ому Шуту). М-да… Что-то больно нагнетает… Спасибо. Следующая.

Та же игра. Паж вводит еще одну кандидатку на роль спасительницы Франции.

4-й ШУТ. Скажи, девушка, это правда, что Бог прислал тебя, чтобы спасти Францию?

3-я ДЕВУШКА (гневно). И это вы называете Домом Божьим? Что осталось от  твоей прежней красоты, римская Церковь? Ты, которую я оделил блистанием, чтобы тобою восхищались все народы мира? Я слишком доверялся твоей красоте, а ты с недостойной алчностью вкушала земные блага и блага преходящие, и свою силу растрачивала на земную власть… Ты виновна в сластолюбии! Ты виновна в потере добродетели, ибо ты подменила деньгами добродетель, а силе денег отдала все свои предпочтения…

1-й ШУТ (посоветовавшись с другими, к 4-ому Шуту). М-да… Больно гневлива… Следующая.

3-я ДЕВУШКА (вопит, вырываясь из рук пажа, который пытается ее увести). Негодник! Сказал Господь: я отдам тебя в руки тех, кто ненавидит тебя… И они разрушат все жилища, которые ты испоганил своей гнусностью… Они заберут у тебя знаки славы и оставят тебя в наготе твоей низости…

Паж возвращается с двумя девушками, которые вместе поют псалом, глядя поверх всех.

1-й Шут делает ему знак немедленно вывести их.

Иоанна вылезает из-под стола.

ИОАННА. Ах, как же вы меня насмешили, господа шуты. И вы, господин Ведущий, и вы меня насмешили. Умора вас всех слушать, но притом мне вас жалко… И вас всех мне жалко, честные комедианты… потому что вы не умеет рассказать мою историю (Все члены труппы собираются вокруг Иоанны, кое-кто избавляется от реквизита, чтобы выйти из шкуры персонажей, которых они играли, и снова стать «актерами».) Где вы прячетесь, маэстро?

ВЕДУЩИЙ. Вот он я…

ИОАННА. Это никуда не годится, господин Ведущий. Мало того, что судили меня криво, теперь еще историю мою криво рассказывают. Иоанна Кривая, так меня надобно будет назвать, ежели вы будете продолжать в том же духе. Почему, зачем вы хотите найти разумное объяснение там, где не было ничего, кроме чистого чуда? Что вы хотите откопать во времени, какие скрытые силы, когда все было одной только верой и ясностью?

ВЕДУЩИЙ. Мы, Иоанна, копаем и роемся, потому что такая у нас натура… Не забывай, что после того как тебя сожгли на костре, на целых три столетия мир тебя забыл. И кто потом вытащил тебя снова на свет? Мы. Мы, артисты, поэты, пишущая братия… Мы вытащили тебя из забвения, мы сделали из тебя героиню… Мы, а никак не историки, которые явились позже, когда стол был уже накрыт…
 


СЦЕНА 8
   (освидетельствование на предмет девственности)

Ночь. Иоанна спит в своей комнате в Шинонском замке. Входит Иоланда Арагонская в сопровождении двух компаньонок. Они несут фонари.

ИОЛАНДА АРАГОНСКАЯ. Проснись, Иоанна… Иоанна… Ты меня узнаешь?

ИОАННА. Узнаю. Ты – святой голос, который начал говорить со мной, когда я была еще маленькая.

 ИОЛАНДА АРАГОНСКАЯ. Нет, моя девочка… Ты ошибаешься…

ИОАННА. Знаю, знаю, кто вы. Вы – Иоланда Арагонская… Мать жены дофина. Вы – та рука, что из тени руководит Францией… Это ведь вы приняли меня, неделю назад, в замке? Вы дали мне новое платье и кормили меня, чтобы я могла восстановить силы после долгого путешествия…

ИОЛАНДА АРАГОНСКАЯ. Говорят, Иоанна, что когда тебе было семь лет и ты выходила пасти овец, волки никогда не подходили близко к твоей отаре. А лесные птицы, когда ты их подзывала, прилетали и клевали крошки с твой ладони… Это правда?

ИОАННА. Это правда, ваше высочество.

ИОЛАНДА АРАГОНСКАЯ. И еще говорят, что ты умеешь ездить верхом, как мужчины. Кто научил тебя так искусно ездить верхом?

ИОАННА. Господь научил меня уговаривать коней.

ИОЛАНДА АРАГОНСКАЯ. Скажи мне, каким доводом ты хочешь убедить дофина, что он на самом деле королевский сын и что ты на самом деле посланница Бога.

ИОАННА. Я не могу сказать, ваше высочество. Я пообещала святой Екатерине и святой Маргарите, которые меня сюда послали, чтобы буду говорить  не иначе как перед лицом дофина.

ИОЛАНДА АРАГОНСКАЯ. Ты говоришь, что тебя называют Иоанна непорочная. Задери-ка рубашку, чтобы мы в этом убедились, я и эти две благородные дамы.

Иоанна задирает подол рубашки. Иоланда Арагонская и две дамы-компаньонки наклоняются, освещая тело Иоанны фонарями.

ИОАННА. Позволяю вам в этом убедиться, сударыня. Я девственница и всегда была чистая и незапятнанная, и телом, и всеми моими мыслями…

ИОЛАНДА АРАГОНСКАЯ. Хорошо, мой ангел. Завтра тебя примет дофин. Но знай, что у дофина не будет ни короны, ни скипетра, ни других знаков величия. Тебе придется самой распознать его среди других рыцарей и придворных. Надеюсь, Бог укажет тебе, как.

ИОАННА. Я сумею его узнать, ваше высочество. Но время нас торопит, будьте любезны, распорядитесь приготовить знамя для меня. Велите вышить на нем цветы лилии, а также имена Иисуса и Марии. И еще приготовьте для меня, сударыня, рыцарское платье, латы, меч и шлем, потому как мне придется вскорости выступить с войском короля на Орлеан – изгнать англичан и снять осаду с города…

Появление Ведущего прерывает их диалог.
 


СЦЕНА 9
   (Король принимает Иоанну)

ВЕДУЩИЙ. Я тебе не верю.

ИОАННА. Чему именно вы не верите, господин ведущий?

ВЕДУЩИЙ. Не верю ничему из того, что ты тут плетешь, дорогая Иоанна… Нет, милая моя пастушка, я не верю, чтобы все происходило именно так. В то, что ты плетешь, никто не поверит. Не надо мне рассказывать, что ты узнала дофина среди трех сотен рыцарей только благодаря твоему божественному наитию. Не надо мне рассказывать, что дофин глазом не моргнув дал тебе  всю свою армию, чтобы ты пошла освобождать крепость Орлеан. Не надо мне рассказывать, что все эти старые генералы и все эти гордые и честолюбивые капитаны согласились встать в строй, как овечки, за тобой и за твоим стягом, как за феей, которая ведет их твердой рукой к победе… (Актерам.) Господа, то, что рассказывает эта девица, превосходит наше разумение.  Мы не можем принять ее всерьез и сыграть то, что она предлагает. Боюсь, что из-за этой самозванки мы провалим спектакль.

ИОЛАНДА АРАГОНСКАЯ. Не знаю, что и сказать, господин ведущий. По-моему, эта девушка повинуется другим законам, отличным от наших, и идет не теми путями, что рядовые смертные…

ИОАННА. Пусть войдет король! Введите короля!

ВЕДУЩИЙ. Что? Что ты сказала? Как ты смеешь, маленькая паршивица, отдавать приказы этим почтенным актерам и всей нашей труппе? Не ты же пишешь историю… Мало того, что ты внесла сумятицу сверх всякой меры в наш рассказ…

Появляется Король, он в некотором смущении.

ИОАННА. Благородный дофин! Я пришла за тобой, потому что так мне повелел Господь Бог с небес. Он повелел объявить тебе, что ты – настоящий сын короля и наследник престола. Бог небесный, как и архангел Михаил, защитник Франции, послали меня, чтобы я отвела тебя в Реймс, где мы тебя коронуем и помажем на царство. А теперь будь добр, расскажи этим благородным господам, как я тебя узнала в большом тронном зале Шинонского замка…

КОРОЛЬ. Это правда, она меня узнала…

ИОАННА. Так расскажи, расскажи же этим почтенным господам и благородным дамам, как это было…

КОРОЛЬ. Да, она меня узнала. Узнала с первого взгляда.

ВЕДУЩИЙ. Сколько человек собралось в тот день при дворе вашего высочества?

КОРОЛЬ. Около трехсот приглашенных, одна знать… рыцари, разодетые в пух и прах, дамы, причесанные по последней моде, с целыми башнями на голове, советники с презрительными минами, болтливые министры, заносчивые камергеры, епископы, утопающие в складках жира, заскорузлые кардиналы и ученые мужи, надутые от претензий на ум… все помпезные донельзя: золото и драгоценности так и бьют в глаза… (Порывисто обращается к Иоанне.) И посреди этой пышной толпы вдруг появилась ты, Иоанна, легкая, как ангел, чистая, как молитва, вся в белом…
 
ИОАННА. И направилась прямиком к тебе, благородный дофин, потому что твое сердце билось сильнее, чем другие сердца в том зале, и я его слышала…

КОРОЛЬ. Да, ты прошла меж ними, Иоанна, без колебаний и без боязни, остановилась передо мной и присела в реверансе, каким положено приветствовать короля… и сказала мне…

ИОАННА. Господь да хранит тебя, благородный дофин. Я принесла тебе знак, по которому ты поймешь, что я послана Богом… Два года тому назад, благородный дофин, ты молился в церкви, истово, долго, в церкви Святой Екатерины в Фьербуа, неподалеку отсюда. Ты молился  молча, и твое сердце было один на один с Господом. Никто ничего не знал про твою молитву – только Господь, которого ты просил, мой добрый дофин, послать тебе доказательство, что по рождению ты – королевской крови, а не какой-то там несчастный бастард, как изображает твоя собственная  мать… эта королева-мать, разнузданная и бессердечная, которая открыла англичанам ворота Парижа и ворота Франции… Целый день провел ты в церкви, ожидая совета Господа, моля его об ответе… «Скажи мне правду, Господи, научи меня, должен ли я отречься от трона, если я бастард, или продолжать сражаться, как положено законному королю, с теми, кто заживо сдирает шкуру с Франции?..» Но Господь не ответил тебе тогда, ты и по сей день ждешь ответа, без коего не посмеешь действовать… Благородный король… Посмотри мне в глаза… Господь посылает тебе ответ через меня… Святая Екатерина, Святая Маргарита и Архангел Михаил, покровитель Франции, через меня посылают тебе этот ответ… Да, небо послало меня возвестить тебе три вещи… то, что ты – законный король, истинный сын своего отца и что в твоих жилах течет королевская кровь… что тебя коронуют в Реймсе, чтобы весь народ Франции признал тебя своим королем… и что ты победишь англичан и их союзников… А чтоб удостоверить истину моих слов, Господь посылает тебе меч, которым ты изгонишь англичан из своей страны… Возвращайся в церковь Святой Екатерины в Фьербуа, где ты так истово молился два года тому назад…  Зайди за алтарь, подними каменную плиту и найдешь под ней ржавый меч, но на нем выгравированы четыре креста и одно имя… Это – меч величайшего из королей, каких имела Франция, Карла Мартелла, спасителя христианства, того, кто разгромил мусульман при Пуатье… Так вот, дофин, этим мечом ты и победишь англичан…

Король отодвигает один из сундуков и тут же начинает копать. Он действительно находит меч.

КОРОЛЬ. Иоанна сказала правду! Пусть весь мир знает, что Иоанна сказала правду… Меч был спрятан под алтарем… И стоило мне взять его за рукоятку и поднять вверх, как ржавчина с него осыпалась… И я почувствовал, как вся сила моих предков-рыцарей входит в мои жилы… Иоанна, встань на колени перед твоим королем… Этим мечом моих предков я посвящу тебя в рыцари… (Касается мечом сначала левого, потом правого плеча Иоанны.) Иоанна, с этой минуты ты имеешь чин рыцаря… Приказываю, чтобы с этих пор с Иоанной д’Арк обращались, как с принцессой королевской крови… как у всех членов рыцарского ордена, у нее будет паж и оруженосец… Пусть принесут ей латы по ее мерке, знаки отличия и штандарт военачальника…

Входят два пажа и экипируют Иоанну для боя.

ИОАННА. А теперь, благородный дофин, дозволь мне очистить твое войско… Мы пойдем на бой без этой стаи девиц легкого поведения, что снуют от палатки к палатке в твоем лагере… и без всех этих бродяг, мародеров, обирающих трупы, попрошаек и маркитантов, которые утяжеляют наши ряды…Я возьму с собой в Орлеан только тех, кто готов умереть за Францию… а перед выступлением в поход мы все отстоим службу…

Военная музыка. Часть актеров надевают на головы маски лошадей. Пажи подсаживают Иоанну на плечи актера, который играет теперь коня. Все актеры роются в сундуках и переодеваются кто в рыцарей, кто в воинов, кто в капитанов. Отряд выступает в путь, а несколько оставшихся актеров изображают толпу, которая возгласами провожает войско. Иоанну осыпают цветами, люди падают перед ней ниц и т.п.

Триумфальный марш на Орлеан.

Музыкальное интермеццо. Трубадур исполняет песню по-французски.


ТРУБАДУР


Jeanne la Pucelle, Jeanne la Pucelle
D'o; viens-tu, ma reine ?
D'o; viens-tu, ma reine ?

Des marches de Lorraine,
Des marches de Lorraine…

Jeanne la Berg;re, Jeanne la Berg;re
Es-tu messag;re ?
Es-tu messag;re ?
Qui t'envoie chez nous
Belle comme une pri;re ? молитва
Belle comme une pri;re ?

Dieu m'envoie ici, Dieu m'envoie ici,
Pour sauver le Roi,
L';me de mon pays
L';me de mon pays.

Jeanne, fille de Dieu, Jeanne, fille de Dieu
Comment vas-tu faire, comment vas-tu faire
Pour sauver ton peuple, pour sauver ton Roi
Pour sauver la France rien que par ta foi ?

Je donnerai mon coeur, je donnerai mon ;me
Pour chasser la haine, j'irai ; la mort
J'irai au b;cher pour nourrir les flammes
Dont na;tra une France digne de son sort…

Входит Ведущий, неся косу и маску смерти.

ВЕДУЩИЙ. C'est bon, c'est bon… Признаю, что эта девушка одушевлена невероятным внутренним огнем… Не знаю, насколько она умна, но она трогает своей искренностью… Смотрите, она пошла на Орлеан во главе войска, которое вдруг вновь обрело храбрость… И повсюду только и разговору что про эту девушку, которая стала военачальником… Повсюду, кроме осажденного Орлеана, его жители пока что ничего обо всем этом не знают… В Орлеане никто больше не верит в чудеса… Все измождены до крайности и уверены, что их перебьют англичане. (К публике.) Прошу позволения у почтенной публики рассказать по-своему эпизод освобождения Орлеана. Как вы думаете, чем занимаются эти  горемыки-осажденные, в то время как Иоанна изо всех сил поспешает им на помощь? Кто догадается? Так вот, жители города Орлеана, будучи убеждены, что очень скоро они все погибнут, решили показать нос (большой палец к носу, мизинец оттопырить) англичанам и устроить фантастический карнавал…  И  чтобы маленько свыкнуться с мыслью о смерти, они все вышли на улицы и площади и танцуют последний танец смерти…
 
СЦЕНА 10
     (Танец смерти)

Ведущий надевает маску смерти и переодевается в скелет. Подходит к рампе и смотрит в зал, как будто обозревает огромную могилу.

СМЕРТЬ (зрителям). Ну что, готово? Выкопали, наконец? Дайте-ка я погляжу… Молодцы, надежные могильщики! Вот это могила, вот это да… Великолепная… Глубокая, широкая, места хватит для всего света… Да, вот что называется хорошая работа… (Бросает в зрительный зал деньги.) Спасибо вам, бравые могильщики… оставьте кирки, лопаты и заступы и беритесь за  трубы и барабаны… А ну-ка, протяните мне руку помощи, протрубите конец света! Да начнется танец смерти!

Звучат трубы, барабанный бой. Смерть выводит на сцену зловещий кортеж из средневековых персонажей, они пританцовывают, идя вслед за ней: римский папа, император, король, королева, кардинал, благородная дама, рыцарь, монах, солдат, крестьянин, нищий. Люди всех рангов выстраиваются в ряд позади смерти.

СМЕРТЬ. Айда за мной... Идемте, идемте, я укажу вам дорогу... Не бойтесь, места хватит на всех, могила большая... Айда... Императоры, папы, короли и королевы... принцы и принцессы, сеньоры и вассалы... идемте, идемте, смелее... рыцари и оруженосцы, капитаны и солдаты, матроны и метрессы, дамы-компаньонки и слуги, благородные господа и чернь, буржуа и крестьянство, монахи и нищие... Идите следом за мной, учитесь умирать... Эта могила вырыта для вас, смотрите, какая она глубокая, какая она черная... Айда, выходите все из ваших домов, из ваших крепостей, из ваших дворцов, не прикидывайтесь глухими и слепыми... Трубы возвещают конец света прямо в вашем мозгу... Идемте, возьмитесь за руки, зловещий танец начался... Следуйте за мной, дорогие друзья, взвеселитесь... в этой могиле вы все будете равны... Айда, айда, сбросьте с себя налет суеты, все эти дорогие наряды, митры и короны, хламиды и мантии... сдерните золотые цепи, медальоны и браслеты, серьги, кольца, брильянты, золото и серебро... Хватит, долой все эти диадемы, кружева, меха, знаки отличия, оружие и прочие финтифлюшки…Привыкайте к наготе и темноте, дорогие друзья, привыкайте быть голыми, потому что смерть хочет, чтобы вы были раздеты донага… потому что черви хотят вас голыми…

СМЕРТЬ заводит песню.



ПЕСНЯ СМЕРТИ

LA CHANSON DE LA MORT

Si vous voyez une belle cit;
Que tous les rats veulent quitter
Et o; p;n;trent les Anglais
Et dont ouvertes sont les portes
C'est que la France est morte

Si vous voyez un pauvre roi
Qui fuit Paris, qui fuit Troyes
Toujours criard toujours pantois
Et qui mendie de porte en porte
C'est que la France est morte

Si les bouffons s'en vont aussi
Vers la Provence, vers Midi
Quoi dire de ce pauvre pays
Qui a ouvert ; tous ses portes ?
C'est que la France est morte

Танец смерти продолжается. Коллективная истерия. Персонажи раздеваются и
складывают в огромный холм одежду, украшения и оружие. Раздеваясь, они  тоже превращаются в скелеты.

СМЕРТЬ.  Так, так… Чудненько… Друзья мои, дорогие мои, братья мои соумирающие… Умремте вместе, отпразднуем вместе смерть Франции… А тем, кто еще не мертв, скажите – пусть придут и присоединятся к нам… Смотрите не упустите эту оказию умереть вместе, потому что так гораздо веселее…Вы увидите… Франция – это корабль, который тонет, утонем же вместе с ней, ибо так приятнее… Придите, ибо Франция умирает, придите на ее похороны…

Скелеты выталкивают на середину сцены королевскую кровать под балдахином, которую начинают потихоньку разваливать. Сдергивают занавеси, сбивают орнаменты, геральдические знаки с цветами лилии и т.д.

1-й СКЕЛЕТ. Франция, само воплощение идеи христианства, вдохновительница всего мира, теряет сейчас последнюю кровь… Теряйте же и вы последнюю кровь вместе с ней.

2-й СКЕЛЕТ. Уже сотню лет самая прекрасная страна мира ведет войну против самой себя. Сотня лет ужасов, резни, насилия, грабежа, разора и разрушений, бедствий… отпразднуем же эту круглую дату, сотня лет как никак…

3-й СКЕЛЕТ. Сотня лет ожесточенной борьбы: француз на француза, христианин на христианина, брат на брата, отпразднуем же эту круглую дату, сотня лет как никак…

4-й СКЕЛЕТ. Сто лет как Франция изничтожает свою душу, чем не праздник…

5-й СКЕЛЕТ. Сто лет как Франция лишена надежды и будущего… сто лет как Францию покинул Бог, чем не праздник…

СМЕРТЬ. Придите, придите на байрам истории… Придите посмотреть, как выглядит страна, упавшая на колени… Придите, спектакль бесплатный, придите посмотреть, как агонизирует величие… Придите, зверь еще не сдох, вы можете его потрогать, можете пнуть его разок-другой, можете отрезать от него кусок, если вам угодно… Последний бесплатный спектакль, придите, самый раз накинуться на добычу…

1-й СКЕЛЕТ. Придите отведать кусочек Франции… Подходите, не бойтесь, зверь при смерти, он не будет огрызаться…

2-й СКЕЛЕТ. Подходите, хватит на всех… По крайней мере, на всех, кто здесь… Спешите, а то подойдут другие…

3-й СКЕЛЕТ. Смотрите: англичане, шотландцы, наваррцы, немцы, фламандцы, итальянцы и ломбардцы…

4-й СКЕЛЕТ. Смотрите: они все уже здесь и роются в развороченной туше, ища кусочки полакомее…

5-й СКЕЛЕТ. Придите, покончим раз и навсегда с этим смертельно раненным зверем, это гуманно, так мы укоротим его муки…

6-й СКЕЛЕТ. Не правда ли – приятно видеть страну в руинах и больной народ?

Кровать под балдахином превращается в скелет огромного доисторического животного, в нутре у которого, под ворохом тряпок, спит король.


СМЕРТЬ. Придите на ярмарку истории… Направо – трупы тех, кто спасся от английских орд, но был убит разбойниками и грабителями. Наслаждайтесь этим зрелищем.

1-й скелет. А налево – трупы тех, кто спасся от чумы, но умер от голода. Наслаждайтесь этим зрелищем.

2-й скелет. Придите, погуляем по зачумленным улицам Парижа, где средь бела дня бродят стаи голодных волков.

3-й скелет. Останьтесь, останьтесь на ночь в Париже, чтобы послушать, как воют на луну волки в унисон с ветром в пасти гаргулий на Соборе Парижской Богоматери…

СМЕРТЬ. Придите, придите посмотреть комедию истории… Этот паяц, в параличе от страха, что затаился в темноте и спрятал голову под груду тряпок и подушек, в брюхе своей кровати под балдахином, в самом укромном уголке дворца…вот это – наш король…

Король поднимает голову.

Скелеты достают разные средневековые музыкальные инструменты и начинают аккомпанировать Королю, а тот поет.

КОРОЛЬ

Si vous n'avez plus rien ; craindre
Et que la vie vous para;t tendre
Si plus jamais vous n'avez tort
C'est que vous ;tes mort…

La mort s'occupe vraiment de tout
Du coup tout le monde vous aime beaucoup
Enfin vous ;tes gentil et fort
Parce que vous ;tes mort…

Quand tous vos doutes sont assoupis
Quand vous pensez "c'est bon la vie"
Quand m;me la peur de mort s'endort
C'est que vous ;tes mort…

Si tout sourit dans votre vie
Si tout est gr;ce et harmonie
Y a pas de doute sur votre sort
C'est que vous ;tes mort…

Как только песня кончается, скелеты набрасываются на королевское «ложе» и начинают рыться в том, что лежит там в качестве матраса. Вытаскивают множество мышеловок всевозможных размеров, после чего приближаются к рампе и начинают, скаля зубы, размахивать мышеловками перед зрителями. Затем устанавливают их по всей сцене, развешивают на стенах и даже прикрепляют к потолку.

Затем скелеты начинают ловко мастерить разнообразных крыс, поменьше, побольше, совсем больших, используя материю, оставшуюся от разрушения балдахина (тряпки, веревки  и пр.)

СМЕРТЬ. Достопочтенные дамы и кавалеры, славные жители города Орлеана… Как вам известно, мы – труппа бродячих лицедеев, влюбленных в сценическое искусство…

1-й СКЕЛЕТ. Мы все в одно и то же время – актеры и клоуны, жонглеры и певцы, рассказчики и мимы, водители марионеток и танцоры… Театр есть наша жизнь, а наше ремесло – в том, чтобы сразу и рассмешить вас, и растрогать до слез…

Король выходит с крысенком-марионеткой, которым он управляет, дергая за веревочки. Крысенок приближается к одной из ловушек, нюхает ее и попадает в капкан.

2-й СКЕЛЕТ. Прежде чем  прибыть в ваш город, 90 дней тому назад, мы исходили всю Францию вдоль и поперек, играя наши скромные комедии…

3-й СКЕЛЕТ. От Лиона до Реймса, от Парижа до Сомюра, от Буржа до Пуатье…

Вторая крыса, несколько больше, чем первая, и тоже в руках Короля, подходит к крысенку, которые все еще бьется в первой ловушке. Вновь прибывшая крыса обнюхивает крысенка, попавшегося в ловушку, после чего отходит к другой ловушке, ходит вокруг нее, нюхает, пока тоже не попадает в капкан.

4-й СКЕЛЕТ. Мы играли в долине Луары, в долине Роны и в долине Сены, во всех тамошних замках…

5-й СКЕЛЕТ. И потом, в один прекрасный день, мы пришли в Орлеан, где нас приняли по-королевски…

Та же игра. Третья крыса, еще больше, тоже ведомая Королем и другими членами труппы, подходит к крысам, которые бьются в двух капканах. Новая крыса обнюхивает тех двух, после чего идет к третьей ловушке. Ходит вокруг, нюхает и попадается.

СМЕРТЬ. Никогда не забуду, какое угощенье вы нам предложили в вечер нашего прибытия.

1-й СКЕЛЕТ (приносит поднос, полный крыс). Первое блюдо: павлин на вертеле, брюссельская капуста с фазаном, огромная смоква из Прованса с лавровым листом, пюре из черных маслин и сельди под огуречным соусом…

Та же игра. Появляется новая крыса, обходит тех, что уже попались, после чего сама тоже попадает в капкан.

2-й СКЕЛЕТ (тоже выносит поднос с крысами). Вторая смена блюд: пиренейский карп, выдержанный в оливковом масле, белуга под грейпфрутовым соусом, раки под тартаром из лосося, судак с гарниром из риса, сваренного на молоке и приправленного шафраном…

3-й СКЕЛЕТ. Третье блюдо: блинчики с мозгами, фаршированная  тыква из печи в пармезановой корочке, запеченные лебедь и куропатка, копченый акулий балык и мясо кита, проваренное с душистым перцем и гвоздикой…

Та же игра. Появляется новая крыса, обходит тех, что уже попались, после чего сама тоже попадает в капкан.

4-й СКЕЛЕТ. На десерт -- итальянский виноград, суфле из клубники, кекс из каштановой муки с медом, голландский сыр с кунжутным семенем, сироп морковный, ананасовый  и финиковый…

5-й СКЕЛЕТ. И пик удовольствия: все эти блюда щедро окроплены шинонским красным вином, чей вкус остается во рту до бесконечности, как обещание вечной жизни…

Та же игра. Появляется новая крыса, обходит тех, что уже попались, после чего сама тоже попадает в капкан.

6-й СКЕЛЕТ. Как славно мы попировали в ту ночь…
СМЕРТЬ. А когда на другой день проснулись с тяжестью в желудке и с мутными глазами, крепость Орлеан была окружена английской армией…

Еще несколько крыс попадают в ловушки.

1-й СКЕЛЕТ. Беда, беда! И с тех пор мы – в ловушке, точно как крысы.
2-й СКЕЛЕТ. Заперты здесь уже 90 дней… фи, как крысы…

Еще крысы и --  «клак-клак»-- ловушки захлопываются.

3-й СКЕЛЕТ.  Кто сказал «фи»? Крыса – животное благородное. Не забывайте, что крысами мы теперь питаемся… Хорошо бы их переловить, а то их все меньше и меньше…

Огромная крыса попадает в ловушку.

4-й СКЕЛЕТ. Присоединяйтесь к нам, досточтимые дамы, бравые господа, отважные защитники города Орлеана… Праздник должен кончиться добрым застольем…

5-й СКЕЛЕТ. Придите на нашу трапезу, разделим на всех последних орлеанских крыс…

Скелеты уходят, таща за собой на длинных невидимых нитях ловушки с попавшимися в них крысами.
 


СЦЕНА 11
     (Игра пальцев)

Актеры устанавливают ширмы и «повествуют» об освобождении Орлеана Иоанной д’Арк приемами театра марионеток, но с особой техникой использования человеческих рук.
Ширмы превращаются в макет крепости с толстыми стенами, башнями и бойницами. На стенах занимают позицию обороны около двадцати «солдат» -- пальцы, у которых на «голове» разнообразные шлемы и которые размахивают штандартами, копьями и арбалетами.

У подножья стены появляются другие пальцы – «английская армия». Пальцы у подножья атакуют пальцы на стенах. Мы слышим всю какофонию, сопровождающую битву: крики солдат, приказы капитанов, вопли раненых, уханье пушек и посвист пушечных ядер с французской и с английской стороны, ржанье лошадей и т.д. Время от времени мы видим, как «умирают», в обоих лагерях, пальцы, дергаясь от боли.
Многажды «нижние пальцы» атакуют «верхние пальцы», но их атаки отбивают. Каждый раз, когда «нижние пальцы» отступают, мы слышим свист, смешки и ругательства, исходящие от «верхних пальцев».

С каждой атакой «верхние пальцы» все больше теряют силы, решимость, а число их уменьшается.

Но вдруг все пальцы разом вздрагивают, заслышав звук трубы, и поворачивают «головы». Происходит явление Иоанны д’Арк, которую изображает рука «верхом» на единороге. В этом явлении есть что-то магическое. Все пальцы выражают изумление и издают долгое «а-а-а!».

Иоанна, вооруженная копьем подстать рогу единорога, налетает на «нижние пальцы». Последние быстро совершают перегруппировку, чтобы отбить атаку, но Иоанна их рассеивает. «Верхние пальцы» ликуют, «нижние» трубят отступление и бегут.

«Верхние пальцы» впадают в восторг, вопят и ревут от радости. Вместо шлемов надевают венки, отворяют ворота крепости. Верхом на единороге Иоанна въезжает в крепость Орлеан, размахивая своим знаменем,  под приветственные возгласы всего пальценаселения.

Актеры с цветами выходят из-за ширм, чтобы тоже поприветствовать Иоанну, которая освободила крепость.
 




СЦЕНА 12
(Дерево фей)

Прогалина в лесу, освещенная лунным светом. Огромное дерево посреди прогалины. Появляются три юные девушки, босые и в белых платьях, неся с собой множество венков. Они развешивают венки на ветвях дерева, раскладывают на земле у его ствола. Потом девушки начинают танцевать и петь, держась за руки и кружась вокруг дерева.


Gentille f;e, nous sommes venues
Les mains pleines, les pieds nus
Pour te voir pour te parler
Pour te dire notre secret

Gentille f;e, on t'attendra
Toute la nuit comme tu voudras
Pour te voir pour te parler
Pour te dire notre secret

Gentille f;e, on chantera
Esp;rant que tu viendras
Pour te voir pour te toucher
Pour voler tous tes secrets

Gentille f;e nous sommes pucelles
Comme la Vierge ;ternelle
Viens nous voir, viens nous toucher
Viens nous transformer en f;es

Появляется единорог. Девушки в страхе вскрикивают и убегают.


ЕДИНОРОГ. Не бегите… Эй, милые девушки, не бегите…

Единорог пускается следом за девушками, а те убегают уже со смехом, такое впечатление, что они играют с единорогом.

На минуту все стихает. Ухает сова.

Появляется Крестьянин, за ним – Кардинал.

КРЕСТЬЯНИН. Вот оно. Его тут еще называют «свадебное дерево».

КАРДИНАЛ. Почему?

КРЕСТЬЯНИН. Не знаю. Еще его называют «дерево дам», а еще – дерево фей».

КАРДИНАЛ. Это бук?

КРЕСТЬЯНИН. Он.

КАРДИНАЛ. А родник?

КРЕСТЬЯНИН. Волшебный-то? Он тут, неподалеку.

КАРДИНАЛ. Ладно. Расскажи мне все, что тут делается.

КРЕСТЬЯНИН. Дык… ничего такого не делается… Детишки из деревни иной раз приходят тайком и бросают венки вокруг дерева… А после поют и пляшут вокруг него, думают, так можно вызвать фей… Детские сказочки… В этом лесу никаких фей нет.

КАРДИНАЛ. А что за дети приходят? Больше девочки или мальчики? Кому  больше нравится плясать, девочкам или мальчикам?

КРЕСТЬЯНИН. Да и тем, и другим, кто только не приходит… Но больше девочки… Особливо на праздник родников.

КАРДИНАЛ. А что это за праздник такой?

КРЕСТЬЯНИН. Ну, такой праздник… Раз в году больные, у которых лихоманка, приходят остудить себя водой из Волшебного родника… Они думают, что так исцелятся…

КАРДИНАЛ. И ты видел, как кто-нибудь когда-нибудь исцелился?

КРЕСТЬЯНИН. Нет, монсеньер, никогда не видел.

КАРДИНАЛ. Я еще слышал, говорили, что благодаря этому источнику можно предсказывать будущее…

КРЕСТЬЯНИН. Один Господь Бог может предсказать будущее…

КАРДИНАЛ. Значит, под этим деревом Иоанна в первый раз услышала голоса?

КРЕСТЬЯНИН. Под ним, да.

КАРДИНАЛ. А тут растет мандрагора?

КРЕСТЬЯНИН. Нет, монсеньер, мандрагора – колдовской цветок. Не растет мандрагора ни в этом лесу и нигде в Лотарингии.

КАРДИНАЛ. А мне говорили, что Иоанна имела обычай носить на груди мандрагору, на счастье в делах земных и преходящих…

КРЕСТЬЯНИН. Нет, ваше преосвященство, Иоанна никогда не носила при себе мандрагору. Мы тут все простой люд, грамоте особо не знаем, но Иоанну растили в благочестии. И она всегда любила ходить в церковь. Всякий раз как зазвонят в колокола, по ней так дрожь и проходит. Ежели она была в то время в поле, на покосе или на прополке, а тут колокола, она сразу на колени и ну молиться… Больше всего ей нравилось молиться Святой Маргарите, потому как у нас в нашей церкви есть ее статуя. Но иной раз ходила помолиться и святому Михаилу, это недалеко отсюда, в деревне за рекой. И еще она любила молится Святой Деве в Бермонском скиту, его отсюда даже видать, он там, на холме… Нет, Иоанна никогда даже не трогала мандрагору, мандрагора – орудие дьявола и ведьм…

Ухает сова. Кардинал осеняет себя крестным знамением.

КАРДИНАЛ. Это что такое?
КРЕСТЬЯНИН. Это? А, это сова. Да вы не бойтесь. Совы просто по ночам охотятся.

С другой стороны тоже доносится уханье совы.

КАРДИНАЛ. А это что?

КРЕСТЬЯНИН. А это они так переговариваются. Вы, видать, ваше преосвященство, никогда не живали в деревне.

Кардинал направляется к дереву, Крестьянин – за ним.

КРЕСТЬЯНИН (за спиной Кардинала). Они такие, совы-то, выходят на охоту, когда стемнеет и когда вся другая живность спит… Они нападают только в темноте, совы, крыльями не шумят, подлетят – и хап! – заглатывают добычу, когда она спит крепким сном, заглатывают прямо с перьями, прямо с шерстью, прямо с костями… эти бедняги даже вскрикнуть не успевают от боли… а после совы -- флоф-флоф -- выплевывают перья, шерстку и косточки зверушек, которых проглотили целиком…

Кардинал и Крестьянин уходят из леса.
 



СЦЕНА 13
  (Коронация короля)

Те же декорации. Тягучие минуты молчания. В отдалении -- шелест крыльев. Появляется Единорог.

ЕДИНОРОГ. Иоанна… Ты здесь, Иоанна?

Выходит Иоанна, сопровождаемая Королем.

ИОАННА. Да, мой добрый волшебник. Я здесь… А вот наш дорогой дофин. Наш король. Его зовут Шарль. 

ЕДИНОРОГ.  Здравствуйте,  Шарль.

КОРОЛЬ. Здравствуйте, господин Единорог. Это правда – то, что о вас говорят? Вы – волшебник?

ЕДИНОРОГ (шаркая копытом). Да, ваше высочество. Добро пожаловать в мой лес…

ИОАННА (кричит, обращаясь к двум фигуркам, прячущимся за деревьями). Овьетта, Менжетта… Где вы там?

Из-за деревьев выходят две робких девушки, босые, в белых платьях.

ОВЬЕТТА. Вот мы…

МЕНЖЕТТА. Ты нас звала?

ИОАННА (Королю). Это мои лучшие подруги, я вам о них говорила. (К девушкам.) Подойдите ближе… Овьетта, Менжетта… Не бойтесь… Подойдите, я представлю вам короля Франции…

ОВЬЕТТА и МЕНЖЕТТА (в смущении приседают). Добро пожаловать к нам, ваше высочество.

КОРОЛЬ. Здравствуй, Овьетта… Здравствуй, Менжетта…

Подлетает белый голубь и садится на ветку дерева.

КОРОЛЬ.  А это еще что?

ИОАННА. Это моя голубка… она всегда со мной, во всех моих битвах… Поди, поди сюда, мой благородный дофин… Приложи руку к этому дереву… Видишь его? Чувствуешь его?.. Здесь, под этим старым буком я в первый раз услышала голоса… Его еще называют деревом фей…(К невидимым персонажам.) Святая Екатерина! Святая Маргарита! Святой Михаил! Покажитесь… Я пришла с королем Франции, чтобы короновать его, как вы мне велели…

Дерево понемногу начинает светиться изнутри, и на его ветвях оказывается целый мир, населенный реальной и фантастической живностью: сова, павлин, белка, летучая мышь, и вдобавок гигантские  бабочки и стрекозы. Венки из цветов, висящие на ветках, напоминают нимбы над головами святых.
Поднимается легкий ветер. Ветки и листья дерева охватывает дрожь, слышен целый хор голосов.

ИОАННА. Вы только посмотрите, какая красота… Оно красивое, как лилия… Верхушкой упирается в небо… может, оттого тут и слышен голос Господа… Подойди сюда, мой король… Вот место, где я короную тебя, чтобы сдержать обещание, которое дала моим голосам… И будешь ты королем Франции… Овьетта, Менжетта… мой дорогой единорог… подайте мне корону…

Овьетта и Менжетта берут один из венков, лежащих у подножия дерева, и вешают его на рог единорога. Единорог церемонно подает венок Иоанне. Король опускается на колени.

ИОАННА. Благородный дофин, вот корона, достойная тебя, и ты будешь носить ее отныне, дабы соединить людей с Господом, дабы соединить королевство Франции с Небесным царством, как это дерево соединяет небо с недрами земли, доставая до них… Святые голоса, которые мне были, совершают твое помазание на царство и нарекают тебя Королем Франции… (Иоанна берет венок с рога единорога и надевает на голову короля.) Благородный король, исполнилась воля Божья, которая повелевала тебе прийти в Реймс и  принять святое коронование, дабы мир убедился, что ты – истинный король, коему должно принадлежать Французское королевство…

Крона дерева сотрясается. Дождь белых цветов осыпает Короля, который встает с колен. Шорох крыльев в лабиринте ветвей. Три девушки берутся за руки и преклоняют колени перед Королем, Единорог кланяется.

ИОАННА. А теперь, ваше величество, принесите в дар Небесному царству свое земное царство, Францию. И Царь Небесный снизойдет к вам, как снисходил до сей поры к вашим предшественникам…

КОРОЛЬ. Дорогая моя Иоанна, ни у одного короля в мире не было такой дивной коронации, как у меня… (Иоанна плачет.) Ты плачешь, Иоанна? Отчего же ты плачешь в самую прекрасную минуту моей жизни?

ИОАННА. Я плачу, потому что моя миссия выполнена. Как бы я была счастлива умереть прямо сейчас и чтобы меня закопали у корней этого дерева, обласканного феями.

КОРОЛЬ. Не умирай, Иоанна… я не разрешаю… Разве ты не сказала мне однажды, что хочешь выйти замуж и родить трех мальчиков? И что первый будет королем, второй императором, а третий – папой?

ИОАННА. Не знаю, не знаю… На все воля Божья. О том, что мне принесет будущее, ничего не знаю, и ты ничего не можешь о том знать… Ах, как бы я хотела, чтобы мой Господь и Творец велел мне остановиться, бросить оружие… Остаться здесь, в моем селе, чтобы помогать отцу и матери, пасти овец с сестрой и братьями… Вот бы они обрадовались, когда бы я вернулась…

Персонажи начинают таять, как во сне. Овьетта и Менжетта незаметно ретируются, Единорог последний раз шаркает копытом и тоже уходит, Короля заглатывает дерево. Дерево заволакивает тьмой, как будто его вырывает из пространства невидимая рука.

Иоанна остается одна посреди пустой сцены.

Появляется Ведущий, он берет Иоанну за руку и исчезает вместе с ней.
 


СЦЕНА 14

(Ратные дела Иоанны)

Входит герцог Бедфордский, неся на плече столб для эшафота и волоча за собой на веревках десятки мышеловок разных размеров. Персонаж оглядывает сцену, как военный стратег – будущее поле боя. Ставит посреди сцены столб для эшафота.
Входит уверенным шагом Гонец. Он одет пышно, высоко несет королевский флаг, весь увешан украшениями, которые, вместе с золотой цепью на груди, звякают при каждом его движении. Гонец снимает шапку, украшенную великолепным пучком страусовых перьев, и приближается к Герцогу.
Герцог Бедфордский не обращает на него никакого внимания. Он полностью увлечен другим: вынимает из ловушек мертвых крыс, а ловушки раскладывает концентрическими кругами вокруг эшафотного столба.

ГОНЕЦ. Благородный герцог, я принес вам в высшей степени добрые вести. Узнайте, что этот несчастный бастард Карл, которого наши доблестные войска загнали, как крысу, в Шинон, совсем потерял рассудок. Впрочем, оно и не удивительно, поскольку и папаша его кончил тем, что увяз в тумане безумия. Короче говоря, я вас уведомляю, что этот болван Карл назначил главнокомандующим своей армии пастушку семнадцати лет, родом из самых глухих мест, из Лотарингии. Это несчастная юродивая, которая говорит, что она девица, ни писать, ни читать не умеет, правда, умеет ездить верхом, и Карл произвел ее в рыцари. Более того, он дал ей пажа и оруженосца и, кроме того, предоставил в ее распоряжение  капеллана и гонца. Справил ей снаряжение – глаз не отведешь, наверняка обошлось в целое состояние, уж в сотню лир, это точно… Поселил ее в одном крыле своего дворца и подарил ей дюжину коней, все один к одному, и золотые шпоры… Пастушка, звать ее Иоанна, разъезжает теперь по Шинону верхом, возит с собой знамя с королевскими регалиями, а народ таращится на нее во все глаза… Утром и вечером она созывает всех священников, и они распевают гимны во славу Божьей Матери… Вот что творится в Шиноне, благородный герцог… Эта юродивая – новая надежда французской армии, которая движется сейчас на Орлеан…   
   
Гонец уходит. Герцог Бедфордский не перестает раскладывать по сцене мышеловки, как если бы он устанавливал мины на поле боя.

Вдалеке слышится шум битвы.

Гонец вылетает из-за кулис, отдуваясь, перья на шапке – наполовину общипаны, один рукав оторван, золотой цепи как не бывало, остальные украшения в полном беспорядке, флаг разодран на куски.

ГОНЕЦ. Благородный герцог, я принес вам, увы, плохие вести. Наше семитысячное войско отброшено от Орлеана этой колдуньей, которая поступила на службу к французам. Эта фурия явилась перед крепостью в пятницу 29 апреля и в три дня освободила город. Теперь все величают ее Орлеанской Девой. Наши самые храбрые капитаны, Гласдейл, лорд Пойнингс, лорд Молинс, погибли. Наши солдаты стали суеверные, начинают дрожать, как осиновый лист,  стоит им только заслышать, что идет колдунья. Девица -- что правда, то правда – не лишена отваги, она всегда бросается в бой туда, где схватка пожестче. В первый день ее даже ранило, ей бы отдать Богу душу, один из наших попал ей стрелой повыше левой груди, так она ничего, только маленько обмякла, а после прямо-таки чудом воспряла. Благородный герцог, боюсь я, боюсь, что Бог переметнулся к французам и стал на их сторону.

Герцог трудится над диспозицией из мышеловок, не обращая никакого внимания на Гонца. Тот уходит.

Пауза. Снова далекий гул боя.

Гонец возвращается, потрепанный донельзя, без шапки, хромая, в рваном платье. Охваченный паникой, он не смотрит под ноги и наступает на мышеловку, которая («клап») захлопывается и ловит его за ногу. Гонец падает, встает и идет к Герцогу, приволакивая ногу с мышеловкой.

ГОНЕЦ. Благородный герцог, эта ученица дьявола, эта Орлеанская Дева прибегла к колдовству и чарам, чтобы лишить наших солдат всякого куражу. Наши стрелы ее не достают. Каменные ядра, которыми пуляют наши пушки, падают и рассыпаются вдребезги у ног этой нечестивицы… а она говорит, что ни единого англичанина не останется на земле Франции, кроме тех, что уже закопаны во французскую землю. Под  Орлеаном видели, как в бою над ней кружит голубь с венком из цветов в клюве. Этой мерзавке удалось поднять против  нас всю Францию. Наши солдаты перепуганы насмерть. Еще вчера они чувствовали себя под охраной божьей десницы, а нынче видят, что попали в когти к дьяволу. Занятые нами крепости переходят в руки этой Иоанны одна за другой – Жаржо, Божанси, Осер, Труа и Шалон…

Гонец направляется к выходу, но Герцог удерживает его, щелкая пальцами. Гонец, приостановившись, оборачивается на графа Бедфордского. Граф делает ему знак – вернуть мышеловку, в которую тот попался.

Гонец повинуется, Герцог продолжает игру с мышеловками, располагая их концентрическими кругами, проверяя, осматривая и т.д.

Грохот отдаленного боя.

Гонец возвращается в самом жалком виде, пропыленный, на одном глазу – повязка. В полнейшей панике, не помня себя, он топчет мышеловки, и они ловят его за ноги. Гонец падает. Другие мышеловки хватают его за руки, сковывают все тело. Такое впечатление, что он идет по минному полю, а мины взрываются.

  ГОНЕЦ (срывающимся голосом). Благородный герцог… Эта коварная тварь, это дьявольское отродье, эта Иоанна, жаждущая человечьей крови, с помощью злых сил обратила нас в прах, разгромила остатки нашей армии у крепости Пате.  Эта дева -- от дьявола,  довольно увидеть, как она по-мужски скачет на коне. И зрелище напоминает апокалипсис, когда она несется во главе французских рыцарей. Уж не знаю, как ей удалось, этой пастушке, поднять против нас всех злых духов… Две тысячи солдат потеряли мы при Пате, а французские ряды потеряли всего трех человек…Эта дочь дьявола забыла стыд, забыла о том, что такое приличия, и не соблюдает то, что положено женскому полу… к тому же она обесчестила нас, унизила нас своим мужским платьем… Она захватила в плен наших лучших капитанов -- Саффолка, Тальбота, лорда Скейлза, Томаса Рампстона… И кроме всего прочего, отправилась с этим бастардом Карлом в Реймс, в святое место для коронации, чтобы помазать его на царство в кафедральном соборе французских королей…

Прежде чем уйти, Гонец высвобождается из всех ловушек, сковавших его ноги, руки и тело, и подает их Герцогу Бедфордскому. Тот невозмутимо поправляет диспозицию, нарушенную Гонцом, и подвешивает кое-какие из ловушек на эшафотный столб.

Крики «ура!», колокольный звон вдалеке, трубят трубы.

Гонец возвращается в нищенских лохмотьях, кусая краюху хлеба. На сей раз он подходит к герцогу Бедфордскому, минуя все ловушки. Для этого ему приходится выделывать настоящие балетные пируэты — арабески, батманы,  антраша.

ГОНЕЦ. Беда! Колдунье все удалось. Прижитый матерью на стороне сын покойного короля Карла VI Безумного коронован в Реймсе и принял имя Карл VII… Более того, вышеупомянутая Иоанна сумела завоевать народную любовь… Люди падают на колени, завидя ее, почитают ее, как святую, и даже в ее отсутствие заказывают службы во здравие и молятся за нее и ей… а кое-кто считает, что она святее всех святых, за исключеньем Божьей Матери… Уже начали ставить ей статуи и писать иконы с ее лицом, даже для самых больших соборов… Кое-кто носит на шее медальоны с ее изображением, отлитым в свинец или в серебро, как будто она уже канонизирована… Повсюду ее встречают, как посланницу Бога и ангелов, и говорят, что она – не такая, как все… А ей нравится быть в гуще народа, делить хлеб с бедняками, а нам по-прежнему предсказывать ужасное будущее. Причем, клянусь вам, благородный герцог, все, что предсказывает Иоанна, исполняется… Когда ее ранило под Орлеаном, она сказала своим оруженосцам: «От этого я не умру», -- и вправду не умерла… Зато когда один грубиян отпустил на ее счет злую шутку, она предсказала ему, что он умрет, и он взял, да и умер… а теперь она говорит, что нас всех вышвырнут из Франции, за исключением тех, кто сложит здесь голову…Она предрекает, что Бог дарует победу французам, не нам… Предрекает, что англичан прогонят из Парижа и что король Карл скоро войдет в столицу Франции под приветственные возгласы толпы… А про себя говорит, что скоро ее предадут, как Иисуса. 

ГЕРЦОГ БЕДФОРДСКИЙ. Ага! Вот это интересно… Прямо так и сказала, что ее предадут?

ГОНЕЦ. Да, прямо так и сказала: «Меня предадут».

ГЕРЦОГ БЕДФОРДСКИЙ. М-да… Это интересно… предсказала, что ее предадут… А ну-ка, запиши мои новые распоряжения для передачи английской армии… Пиши… Всем английским капитанам как на побережье Нормандии, так и в гарнизонах Дьепп, Фекам, Онфлёр… Герцог Бедфордский повелевает вам следить, чтоб ни один английский дезертир не поднялся впредь на борт судна, дабы бежать в Англию, а тех, кто не уследил, ждет смертная казнь… Капитанам с английского берега предписываю арестовывать прибывающих с позором дезертиров, которые потеряли рассудок от злых чар Иоанны д’Арк. Будут сурово наказаны все военачальники и все солдаты, которых обратит в бегство эта ужасная колдунья, само орудие дьявола… солдатам запрещается распространять лживые слухи, как например о том, что Бог отвернулся от Англии и что Иоанна – святая… Иоанна – не святая, она колдунья, и скоро ее будет судить наша святая Церковь за колдовство и призывание злых сил… (Отбирает у Гонца краюху хлеба и кусает от нее.) Иди!

Гонец уходит, Герцог Бедфордский крошит хлеб на мелкие куски и раскладывает их по мышеловкам.
 



СЦЕНА 15
(Одиночество Единорога)

Те же декорации. Только на столбе эшафота сидит сова с огромными глазами. Ощущение такое, что она подстерегает в ночи добычу.

Появляется Единорог. Осторожно лавирует между ловушками, разглядывая их. Озирает пространство, подходит к столбу эшафота, обходит его кругом, как бы стараясь понять, для чего нужна эта штука.

Зазевавшись, тычет свой прекрасный длинный рог в ловушку, она захлопывается. Единорог в изумлении пытается сбросить капкан, изо всех сил трясет головой, утыкает рог в землю и т.д.

С капканом, защелкнувшим ему рог, уходит со сцены.

Ухает сова.
 




СЦЕНА 16
(Король занимается своим имиджем)

Те же декорации. Входит Король со свитой из слуг и портных, которые толкают какое-то странное сооружение, что-то вроде шкафа, накрытого красным холстом и увешанного множеством пышных одеяний. Слуги помогают Королю примерять разные обновки: туники, воротники, шляпы, мантии, расшитые туфли и т.п. Король беззаботно и  даже с изяществом расхаживает между мышеловками и в то же время примеряет то одно, то другое и смотрится в зеркало, которое носит за ним слуга.

Входят Шут и Гонец. Шут направляется к Королю, спотыкаясь о ловушки, падая и снова поднимаясь.

ШУТ. Прибыл гонец, Карл…

КОРОЛЬ. Оставь меня в покое, Айнслен, не видишь – я занят?

ШУТ. Он говорит, у него срочное известие…

КОРОЛЬ. Паяц несчастный! Только я один решаю, что есть срочное, а что несрочное в моем королевстве. Сейчас срочность в том, чтобы слегка привести в порядок свою внешность…

Король примеряет еще одну тунику. Смотри в зеркало, поворачивается в профиль и т.п.

ШУТ. Он говорит, у него срочное известие и очень плохие новости для тебя, Карл.

КОРОЛЬ. Катись отсюда, Айнслен. Хватит. Твое дело – меня веселить, а не приносить мне дурные вести. Да и вообще ты мне больше не нужен. С сегодняшнего дня я тебе больше не плачу. Прощай, Айнслен, ты больше не состоишь у меня на службе.

ШУТ. Да ты мне и так не платишь последние десять лет… А что касается службы, позволь уж, я напомню: я  служу тебе только и только потому, что обещал твоему отцу, перед тем как безумие совсем затемнило  его разум, что буду за тобой присматривать… Безумное обещание, данное безумным шутом безумному королю, и то, что я держу слово, это тоже безумие, я знаю… но такова природа нашего ремесла --  привносить честь и достоинство в этот мир…

Шут ходит за Королем, выделывая всякого рода осторожные па, чтобы не угодить в ловушки.

КОРОЛЬ. Не смей называть моего отца безумным! Даже если он был безумным, я никому, ни одному безумцу не позволю называть моего безумного отца безумным.

ШУТ. Прошу прощенья, ваше величество, но вы мелете такую чепуху, что уши вянут. Как королевский шут во втором поколении, я имею право называть безумным кого угодно из королей!

КОРОЛЬ. Ты меня утомляешь, Айнслен. И хоть бы еще умел смешить. Мне никогда не понять, почему тебя так любил мой отец.

ШУТ. Он меня любил, потому что видел во мне брата, вот почему. Потому, что мы оба были безумцами, каждый по-своему, и это нас связывало не на жизнь, а на смерть… (Гонцу.) Подойди… Говори, с чем пришел.

ГОНЕЦ. Ваше величество, стряслось несчастье. Иоанну д’Арк взяли в плен.

КОРОЛЬ. Ей-богу?

ГОНЕЦ. Да, ваше величество. Она попала в руки врага в бою у крепости Компьень.

КОРОЛЬ. Неужели у Компьеня?.. (К портному, который пережал ему талию, снимая мерку.) Ой!

ШУТ (гонцу). Расскажи, как это случилось…

ГОНЕЦ. Ну… англичане подошли к крепости Компьень… а Иоанна вышла из ворот с горсткой солдат, чтобы дать им отпор…

КОРОЛЬ. А, вот оно что, англичане атаковали Компьень…

ГОНЕЦ. Но англичан было слишком много… и у них еще было подкрепление – люди графа Люксембургского… И тогда Иоанна протрубила сигнал к отступлению… Все ее солдаты перешли обратно по подъемному мосту и вернулись в крепость… а Иоанна осталась последняя, держала англичан своим копьем…

КОРОЛЬ. Да, она такая… отчаянная…

ГОНЕЦ. А со стен крепости люди кричали: иди сюда, Иоанна, иди сюда… Вот только в тот момент, когда она тоже решила войти в крепость, кто-то дал приказ поднять мост…

КОРОЛЬ. Ишь ты, поднять мост… Кто же это мог дать такой приказ – поднять мост?

ГОНЕЦ. И тут Иоанна оказалась одна -- между англичанами и крепостным рвом… и она билась, как львица… но один пехотинец из свиты Жана Люксембургского схватил ее за плащ, а плащ был длинноват у Иоанны… и стащил ее с коня…

КОРОЛЬ. Вон оно как… Иоанну взяли в плен…
    
Король уходит в сопровождении Шута и свиты из портных и слуг. Гонец остается один посреди «минного поля». Сова на верхушке эшафотного столба  выплевывает остатки какой-то живности.

Гонец подходит к «шкафу», накрытому красным холстом. Медленно стягивает холст, как будто раскрывает статую, но может быть, это и жест, которым пехотинец тянул за плащ Иоанну.

Холст поддается, хотя и с трудом, и мы видим, что на самом деле он завешивал металлическую клетку, в которой находится Иоанна. Иоанна вцепляется руками в красный холст, пытаясь его удержать, но Гонец оказывается сильнее.
 


СЦЕНА 17
(Торг)

С левой стороны сцены появляется герцог Бедфордский, с правой – Жан Люксембургский. Они стоят, разделенные полем, по которому расставлены мышеловки.

Гонец с плащом Иоанны, перекинутым через руку, подходит к Герцогу Бедфордскому, тот говорит ему что-то на ухо. Потом Гонец пересекает «минное поле», подходит к графу Люксембургскому и обращается к нему самым церемонным образом.

ГОНЕЦ. Господин граф, герцог Бедфордский, который очень высоко ценит вашу службу, предлагает 1 тысячу дукатов.

ГРАФ. Нет. Цена – 20 тысяч.

ГОНЕЦ (та же игра, пересекает поле с ловушками и обращается к Герцогу Бедфордскому). Господин граф Жан Люксембургский говорит, что…

ГЕРЦОГ. Он спятил? 20 тысяч за несчастную деревенскую девчонку? Скажи ему, что я даю 2 тысячи.

ГОНЕЦ (та же игра, Графу). Герцог Бедфордский говорит, что…

ГРАФ. Тогда я оставлю ее себе. Если герцог говорит, что это какая-то несчастная деревенская девчонка…

ГОНЕЦ (Герцогу). Господин граф Жан Люксембургский говорит, что…

ГЕРЦОГ. Это чересчур – 20 тысяч. У меня нет таких денег, война мне встала в копеечку.

ГРАФ (пока Гонец идет к нему). Я согласен уступить. 18 тысяч. Но ни на дукат меньше.

ГЕРЦОГ (пока Гонец уже не идет, а плетется к нему). 3 тысячи.

ГРАФ (пока Гонец поворачивает к нему). 3 тысячи? Вы сказали – 3 тысячи? Может, мы говорим о разных людях? Иоанна д’Арк – это вам не какая-то там коза, она стоит больше, чем 3 тысячи дукатов.

Пока военачальники торгуются уже напрямую, Гонец не перестает бегать от одного к другому, но уже не успевает раскрыть рта.

ГЕРЦОГ. 4 тысячи. Это мое последнее слово!

ГРАФ. В таком случае, я и сам ее сожгу… 17 тысяч.

ГЕРЦОГ. 5 тысяч. Последняя цена.

ГРАФ. 17. Последняя цена.

ГЕРЦОГ. 7 тысяч. И ни дукатом больше.

ГРАФ. 15. И ни дукатом, ни дукатом не меньше.

ГЕРЦОГ. 8 тысяч. Это все, что я могу дать. И ни дукатом, ни дукатом больше.

ГРАФ. 14… И ни дукатом, ни дукатом, ни…

ГЕРЦОГ. 9. И хватит уже, хватит.

ГРАФ. 13. И никаких, и никаких, и никаких…

ГЕРЦОГ. Нет. Это чересчур.

ГРАФ. 12… Но уж никак, никак, никак не…

ГЕРЦОГ. 10. Так и быть, так и быть…

ГРАФ. Нет, уж это нет…

Гонец, изнемогший от беготни от Герцога к Графу, плюхается на пол посреди капканного поля, прислоняясь спиной к клетке, где сидит Иоанна. Та, просунув руку сквозь решетку, легонько гладит его по голове.

ГЕРЦОГ. 10. 10. 10. И точка.

ГРАФ. 11. И то…

ГЕРЦОГ. 10. И будет... 10.

ГРАФ. Ладно, 10. Будь по-вашему. 10.

Герцог и Граф подходят к клетке с Иоанной.

ГЕРЦОГ. По рукам?

ГРАФ. По рукам.

Все уходят со сцены, оставив Иоанну в клетке.
 



СЦЕНА 18
(Иоанна, покинутая божественными голосами)

Входят Овьетта и Менжетта в белых платьях, босые, смеясь и подскакивая, как играющие девочки. Они открывают клетку, завязывают Иоанне глаза и кружат ее, как водящего в игре в прятки. Правда, они присматривают, чтобы она не ступила в расставленные повсюду мышеловки.

ОВЬЕТТА (со смехом). Я здесь… Я здесь…

МЕНЖЕТТА (та же игра). Я здесь… здесь…

ИОАННА. Где здесь? Где вы?

ОВЬЕТТА (та же игра). А ну-ка, Иоанна, а ну-ка… Смелей… Лови меня… Я здесь…

МЕНЖЕТТА. Сюда… Лови меня… Ты меня слышишь? Я тут…

Подруги Иоанны пересекают поле с мышеловками и исчезают. Оставшись одна, Иоанна осторожно идет вперед, вытянув руки.

ИОАННА. Эй… Где вы… Я вас больше не слышу… Где вы?.. Я больше не слышу ваших голосов… Почему вы больше не хотите говорить со мной? Святая Екатерина… Святая Маргарита… Святой Михаил… Почему вы меня покинули? Уже несколько недель я вас не слышу… Почему? Не оставляйте меня одну, ведь я не знаю, какой мне выбрать путь… Как мне поступить сейчас? Почему от вас ни слова? Годы и годы вы со мной говорили, с семи моих лет вы подсказывали мне, что делать… почему вы вдруг умолкли?

Идет среди мышеловок, как будто ее ведет Божья рука, потому что она огибает каждую в последний момент.

На середине поля Божья рука, похоже, ее отпускает, Иоанна вот-вот наступит на мышеловку, и тут появляется Шут.

ШУТ. Стой, Иоанна, замри!

ИОАННА. Кто ты? Не узнаю голос…

ШУТ. Стой так, Иоанна… Ни шагу дальше…

ИОАННА. Это не тот голос, какие я слышу обычно… Кто послал вас ко мне? Я никогда вас раньше не слышала…

ШУТ. Я ангел, изгнанный с небес… Может, я наделал глупостей… и когда стукнулся о землю, очень ушибся… еле-еле смог встать…

ИОАННА. Где вы? Вы ранены? Не двигайтесь, я иду к вам на помощь. Я умею заживлять раны. Под Орлеаном в меня попала стрела, вот сюда, у левого плеча, прошла насквозь и вышла через спину… Но я приложила к ране оливковое масло и свиной жир, и в три дня рана закрылась, как не бывало… Под Парижем стрела вонзилась мне в бедро… А при Жаржо мне прямо в лоб, вот сюда, попало камнем…

ШУТ. Нет, Иоанна, мне помощь не нужна… Я сумел сам встать на ноги, в конце концов… И могу теперь уйти на своих ногах… (Шут подходит к рампе и обращается к зрителям.) Иоанна была во всем удивления достойна, так говорит о ней в своих писаниях святой Антонин Флорентийский… Но что было ей путеводной звездой и кто вдыхал в нее силу, мы никогда не узнаем…Думали, однако, что скорее Святой Дух… и что это было видно по ее деяниям, потому что она не совершила ни одного бесчестного поступка, потому что не поддавалась суевериям, потому что не сделала ничего против веры… Еще говорят, что с малых лет ею руководил голос Святого Михаила, предводителя небесного воинства… что все советы она получила от божественного дуновения… что голоса говорили с ней из ее же чуткого сердца… Так или иначе, Бог наделил эту крестьянскую девушку, которая не умела ни читать, ни писать, великой мудростью, крепким знанием военного дела и даже божественным наитием…

ИОАННА. Что вы сказали? Я не понимаю ни слова из того, что вы говорите… С кем вы говорите? Со мной?

ШУТ. Да, Иоанна, я говорю с тобой. Голоса послали меня сказать тебе, что у тебя еще осталась последняя миссия… Народ хочет, чтобы ты прошла испытание огнем… Даже те, что тебя любят, Иоанна, ждут сейчас от тебя, чтобы ты приняла это последнее испытание… Прощай, Святая Иоанна…

Шут отвешивает глубокий поклон Иоанне, которая по-прежнему стоит с завязанными глазами, после чего уходит.

ИОАННА. Не понимаю… Как это – испытание огнем? Что это значит? Эй… Где вы? Вы ушли… Что, все ушли? (Сама с собой.) Такие чудаки все эти ангелы, которых прогоняют с неба… Стоит им упасть на землю, плюх! – у них пропадает голос…
 



СЦЕНА 19
(Суд над Иоанной)

Парадный выход судей, напоминающий зловещие церемонии инквизиции. Сами костюмы судей внушают страх, на головах у них огромные капюшоны и в руках у каждого огромный крест. Впереди – голый по пояс человек, который бичует себя плетью.

Судьи рассаживаются в форме буквы «П» по обочине «минного поля», в центре которого стоит Иоанна с завязанными глазами. 

Человек, который бичует себя, становится на колени спиной к судьям. Те начинают зачитывать обвинительное заключение, которое как будто бы написано на спине этого истязающего себя человека.

СУДЬИ. …Сия Иоанна занималась колдовством, поддавалась соблазну предсказаний будущего и соблазну лжепророчества, призывала злых духов, грешила ересью, пускала в ход приемы черной магии, клеймила все, что касается католической веры. Раскольница, она сомневалась в Боге и отошла от веры, кощунствовала, поклонялась идолам, сквернословила и оскверняла святыни, богохульствовала, совершала непотребные поступки. Смутьянка, она подстрекала к мятежу, возмущала спокойствие, разжигала войну, подбивала, с жестокостью и свирепостью, к насилию, и ей доставляло удовольствие видеть, как проливается человеческая кровь. Забыв про стыд, она презрела обыкновения, приличные женскому полу,  облачилась в мужское платье и снарядилась, как воин, оскорбив тем глаза Господа и людей. Она презрела божественные и земные законы, как и церковный уклад, обольщала государей и народы, узурпировала почести, приличные лишь культу божества. Грех ереси тут более чем очевиден…

Долгое молчание. Слышен посвист плети, которой бичует себя полуголый человек.

ИОАННА. Кто вы? Вы говорите со мной? Мне что-то не нравятся ваши голоса… но я вас не боюсь…

Один из судей снимает повязку с глаз Иоанны.

ПЬЕР КОШОН. Взгляни на меня, Иоанна… Я – Пьер Кошон, епископ Бовэ, я председательствую на этом процессе… Будь посговорчивей, ты находишься перед лицом своих судей…

1-й СУДЬЯ. Поклянись говорить правду и только  правду.
 
2-й СУДЬЯ. Сколько тебе было лет, когда ты покинула родительский дом?

3-й СУДЬЯ. Ты обучилась какому-нибудь ремеслу, когда была девочкой?

4-й СУДЬЯ. Ты ходила к исповеди раз в год?

5-й СУДЬЯ. Когда ты в первый раз услышала то, что ты называешь «голоса»?

6-й СУДЬЯ. Эти «голоса» давали тебе советы, как спасти твою собственную душу?

ПЬЕР КОШОН. В каком обличье тебе являлись эти «голоса»?

1-й СУДЬЯ. Кто посоветовал тебе одеться в мужское платье?

2-й СУДЬЯ. Как ты добралась то того, кого называешь «своим королем»?

3-й СУДЬЯ. Как получилось, что король принял тебя к себе на службу?

4-й СУДЬЯ. В котором часу ты последний раз пила и ела?

5-й СУДЬЯ. Когда ты последний раз слышала «голоса»?

6-й СУДЬЯ. Случалось ли, что «голоса» будили тебя, прикасаясь к твоему лицу или к руке?

ПЬЕР КОШОН. Почему ты молчишь? Это «голоса» велели тебе не отвечать на наши вопросы?

1-й СУДЬЯ. Прошлой ночью являлся тебе хоть один «голос» -- научить тебя, как отвечать на наши вопросы?

2-й СУДЬЯ. Когда ты пошла с войском твоего короля на Орлеан, то под каким знаменем? Какого цвета? Где на нем были написаны имена Иисуса и Марии, в верхней части, в нижней или посередине?

3-й СУДЬЯ. Какое мнение ты имеешь о Предстоятеле Церкви?  Которого из трех пап ты считаешь истинным Предстоятелем Дома нашего?

4-й СУДЬЯ. У святых, которые тебе являлись, были волосы на голове?

5-й СУДЬЯ. На каком языке говорила с тобой святая Маргарита, на французском или на английском?

6-й СУДЬЯ. Святая Екатерина и святая Маргарита говорили с тобой под деревом, которое ты прозвала деревом фей?

ПЬЕР КОШОН. Корень мандрагоры при тебе сейчас?

1-й СУДЬЯ. Святой Михаил, когда являлся тебе, был наг?

2-й СУДЬЯ. Какое доказательство ты предъявила королю, дабы убедить его, что ты – посланница Божья?

3-й СУДЬЯ. Думаешь, ты хорошо сделала, что сбежала из дому без спросу? Разве ты не знаешь, что дети должны слушаться родителей?

4-й СУДЬЯ. Ты говоришь, что Бог тебя избрал, чтобы спасти короля, но почему он избрал тебя, а не кого-то другого?

5-й СУДЬЯ. Думаешь, Бог и сейчас пошлет кого-то тебе на подмогу?

6-й СУДЬЯ. Почему ты приступила к осаде Парижа в праздничный день?

ПЬЕР КОШОН. Ты признаешь себя виновной в каком-либо преступлении или в каком-либо грехе, за который карают смертной казнью?   

ИОАННА. Нет…

Долгая пауза. Со свистом ударяет плеть того, кто истязает себя.

ИОАННА. Нет, нет и нет…

Она подходит к рампе и обращается к зрителям.

ИОАННА. Итак, меня отдали на суд инквизиции… меня, бедную деревенскую девушку, поставили перед целой ратью судей, заседателей, советников, ученых мужей высокого ранга, знатоков богословия, гражданского и канонического права… Прямо передо мной сидел некто Пьер Кошон, главный судья… А потом появились… три кардинала, шесть епископов, тридцать два высокоученых богослова и шестнадцать еще недоучившихся, семеро докторов медицины, шестьдесят асессоров, сотня клириков, три заседателя и секретарь… А я… я-то была одна-одинешенька… Некому было меня защитить, только Бог в моем сердце говорил со мной, и вот что он говорил…

За спинами судей, застывших в неподвижности, появляется единорог. Пройдясь вдоль них, с некоторым любопытством оглядев этих персонажей, он подходит к Иоанне и подгибает колени передних ног. Для всех единорог остается невидимым.

ГОЛОС. Не бойся, Иоанна… Они все собрались тут, чтобы тебя уничтожить, но нет ни одного, у кого совесть была бы чиста… Посмотри на этого, со свинским именем, кошон -- это же свинья по-французски, хоть и пишется чуть по-другому… впрочем, такое имя слишком хорошо для него, потому что свинья – животное невинное и полезное, люди откармливают его, чтобы зарезать под Рождество…так вот, этот епископ страсть как жаден до должностей, до почестей и денег… Знаешь, как умрет Пьер Кошон? Примерно как свинья, у него перед глазами будет лезвие ножа, потому что сердце его остановится, когда он будет сидеть на стуле у цирюльника… а вот тот, другой, видишь? Великий инквизитор… этого насмерть изъест проказа, он будет скитаться из одного лепрозория в другой, вечно пряча лицо под капюшоном… А вон тот мозгляк, усердный и ревностный, видишь? Его найдут в бочке с водой, захлебнувшимся… Прости их, Иоанна, потому что души их будет всю жизнь терзать то, что они сейчас затевают…

Иоанна садится перед единорогом и обнимает его.

ИОАННА. Я их прощаю. Спасибо, что ты пришел…

Единорог исчезает. Судьи начинают шевелиться.

ПЬЕР КОШОН. На колени! Покайся, Иоанна, отрекись от своих заблуждений!

1-й СУДЬЯ. Признайся, что никогда не слышала никаких божественных голосов.

2-й СУДЬЯ. Признайся, что Господь Бог никогда ничего тебе не поручал.

3-й СУДЬЯ. Признайся, что твои откровения – всего лишь иллюзии, внушенные тебе дьяволом.

4-й СУДЬЯ. Покорись Божьей церкви, которая находится здесь, на земле, покорись нам, кардиналам, епископам и остальным прелатам.

5-й СУДЬЯ. Ты понимаешь, Иоанна, о чем мы тебя просим? Никто здесь, на земле, не может подчиняться напрямую Богу, минуя церковь…

6-й СУДЬЯ. Всякое откровение, идущее от Бога, должно быть направлено на подчинение иерархам церкви, а не на бунт…

1-й СУДЬЯ. Тот, кто презирает Церковь, презирает Бога.

2-й СУДЬЯ. Тот, кто послушен Церкви, послушен Богу.

3-й СУДЬЯ. Если ты не будешь послушна нашей католической церкви, единой и святой, ты будешь объявлена еретичкой и наказана сожжением на костре…

Иоанна начинает тихонько плакать. Судьи зажигают каждый по свече.

ИОАННА. Не могу… Не могу больше… Я непорочная Иоанна… Это неправедный суд, и моя девственная кровь, когда вы ее прольете, будет просит отмщения у небесных врат…

ПЬЕР КОШОН. Покайся перед всеми, ибо иначе тебя сожгут на костре!

ИОАННА. Вы знаете, что я чиста, и все же говорите про меня, что я колдовала, что я оставила веру, что я предала страну огню и мечу… вы говорите, что я дрянь и несчастная дурочка, жертва галлюцинаций…

4-й СУДЬЯ. Покайся перед всеми, а не то тебя сожгут на костре!

ИОАННА. Не для меня, а для самих себя вы хотите зажечь этот костер… вы  надеетесь, что угрызения совести выжжет пламя… угрызения совести, что вы предали, угрызения совести, что оказались трусами… вы надеетесь, что само ваше ничтожество исчезнет в языках пламени и превратится в дым.

5-й СУДЬЯ. Покайся перед всеми, а не то тебя сожгут на костре!

ИОАННА. Клянусь моей жизнью и моей любовью к Богу, что мой король не таков, как вы говорите, что он самый благородный христианин из всех христиан и что его душа есть одна только вера в Бога и в Церковь…

6-й СУДЬЯ. Покайся перед всеми, а не то тебя сожгут на костре!

ИОАННА. Вы так страшитесь моей чистоты, что готовы показать толпе тело девственницы, обнаженное и обгорелое…

ПЬЕР КОШОН. Покайся перед всеми, Иоанна. Мы хотим тебе только добра.

ИОАННА. Вы так страшитесь моей чистоты, что готовы бросить в Сену пепел моего сожженного тела… Смотрите, палачи, смотрите, как бы вам не обжечь руки, когда вы станете собирать мой пепел… Смотрите, оно ведь может и не сгореть, мое сердце, оно может остаться целым и невредимым и раскаленным…

ВСЕ СУДЬИ. Покайся, а не то -- костер! Покайся, а не то тебя сожгут! Покайся, а не то тебя сожгут на костре!

ПЬЕР КОШОН (покровительственно). Наше единственное желание – спасти тебя, Иоанна… Ты должна это понять… Подумай только… Если в один прекрасный день все и каждый начнут получать откровения и поручения напрямую от Бога…станет невозможно править миром… наступит конец церкви и конец цивилизации…Представь себе, как миллион женщин и миллион мужчин будут говорить, что слышали голоса ангелов и святых или голос Бога и Святого Духа… Что станется тогда с нашей Церковью? Что будет тогда с христианским миром? Что станет с нами, служителями Церкви? Если люди начнут напрямую беседовать с Богом, если люди начнут получать распоряжения напрямую от Бога… наступит полнейший хаос… наступит ад на земле…Ты, Иоанна, должна осознать свою ошибку… Есть две церкви, небесная и земная…Небесная – это святая Торжествующая Церковь, Церковь Господа, святых, ангелов и Святого духа. Земная есть Святая Воинствующая церковь, Церковь Папы, кардиналов, священников… Народ не принимает свет и слово Торжествующей Церкви иначе как через посредство Церкви Воинствующей… А тот, кто не подчиняется этому правилу, есть враг Воинствующей Церкви, возмутитель гармонии между двумя Церквями, опасный пример для народа и слуга дьявола…Неужели ты, Иоанна, хочешь падения Святой Воинствующей Церкви? Неужели ты хочешь расстроить правила, по которым живет сей мир? Неужели хочешь принести хаос, следствие которого – все новые и новые войны, новые кровопролития, страдания и люди, невинно убиенные? Скажи, Иоанна, этого ты хочешь? Разрушить наш мир, изничтожить наше христианское устроение, развязать апокалипсис?

ИОАННА. Нет, этого я не хочу, нет… Каюсь… Каюсь перед всеми… Апокалипсиса я не хочу… Ежели вы, церковники, решили, что все видения и откровения – это грех и попрание правил… тогда я подчиняюсь… я отдаюсь в ваши руки и в руки Церкви, дабы вы меня направили…

Судья опускается на колени и заводит себе под нос «Отче наш».

ПЬЕР КОШОН. Ну и прекрасно, Иоанна… Мы все будем молиться за тебя… повторяй за мной, Иоанна… Я, Иоанна, по прозванию Орлеанская Дева, жалкая грешница…

Снова появляется единорог. Иоанна обнимает его обеими руками, целует, гладит. Слова, который она повторяет за Судьей, звучат с необычайной нежностью, потому что в ее объятиях – единорог.

ИОАННА. Я, Иоанна, по прозванию Орлеанская Дева, жалкая грешница…

ПЬЕР КОШОН… я, совершив множество ошибок и погрязнув в черноте грехов, теперь, благодаря Богу, возвращаюсь в лоно нашей Святой Церкви, нашей общей родительницы…

ИОАННА (повторяет машинально, но нежность в голосе меняет смысл слов, которые она произносит)… я, совершив множество ошибок и погрязнув в черноте грехов, теперь, благодаря Богу, возвращаюсь в лоно Святой Церкви, нашей общей родительницы…

ПЬЕР КОШОН… и чтобы заверить всех, что я чистосердечно и без затаенных мыслей по доброй воле возвращаюсь в лоно Церкви, я исповедуюсь и признаюсь, что была большой грешницей…

ИОАННА (лаская единорога)… и чтобы заверить всех, что я чистосердечно и без затаенных мыслей по доброй воле возвращаюсь в лоно Церкви, я исповедуюсь и признаюсь, что была большой грешницей…

ПЬЕР КОШОН … в своем лжемыслии я притворилась, что слышу небесные голоса и что получаю божественные откровения и что мне являются посланники от Бога, от ангелов, от Святой Екатерины и Святой Маргариты…

ИОАННА (не переставая нежно обнимать единорога, который остается невидимым для судей) …в своем лжемыслии я притворилась, что слышу небесные голоса и что получаю божественные откровения и что мне являются посланники от Бога, от ангелов, от Святой Екатерины и Святой Маргариты…

ПЬЕР КОШОН. …Каюсь во всем том зле, которое я совершила, словами и делами, против Церкви, и желаю остаться в полном единении с ней навеки и никогда более не впадать в заблуждение… Клянусь, кроме того, не носить более мужское платье…

ИОАННА (с неохотой выпуская из объятий единорога)… Каюсь во всем том зле, которое я совершила, словами и делами, против Церкви, и желаю остаться в полном единении с ней навеки и никогда более не впадать в заблуждение… Клянусь, кроме того, не носить более мужское платье…И признаюсь, что никогда не слышала голосов с небес и что никогда не водилась с ангелами, и что никогда не встречала ни одного посланника Бога и не получала никаких повелений свыше…(С последним прощальным жестом отпускает единорога.) Ну вот, я отреклась, я покаялась. Теперь отпустите меня.

ПЬЕР КОШОН. Подпиши, Иоанна…

Иоанна, ничуть не задумавшись, рисует крестик на листе бумаги, который протягивает ей Пьер Кошон.

ИОАННА. Подписала… Теперь я хочу вернуться домой…

ПЬЕР КОШОН. Нет, Иоанна, уйти мы тебе не дадим. Мы приняли тебя снова в лоно Церкви, но как раскаявшуюся грешницу. Так что ты будешь заключена в тюрьму, чтобы искупать свои грехи.

ИОАННА. Нет. (Кричит.) Нет! Нет!!!

Судьи уходят. Иоанна остается одна посреди мышеловок, пряча лицо в ладонях.
Появляются Овьетта и Менжетта, как две святые, неся мужское платье для Иоанны.

ОВЬЕТТА. Не поддавайся на этот торг с ними, Иоанна… Они продержат тебя в тюрьме всю жизнь и непрестанно будут издеваться над тобой…

МЕНЖЕТТА. Не тот, так другой тюремщик изнасилует тебя …

ОВЬЕТТА. Через десять лет ты станешь старухой, беззубой, больной и безобразной…

МЕНЖЕТТА. А они сделают все возможное, чтобы замарать тот образ, что ты оставила в народе, и погасить память о тебе…

ОВЬЕТТА. Лучше стань мученицей, и мы примем тебя к себе…

МЕНЖЕТТА. Твое сердце бросят в Сену, оно будет плыть по воде, а мы будем ждать его на краю моря…

Овьетта и Менжетта исчезают. Иоанна оглядывается вокруг.

ИОАННА. Нет… Я не хочу умереть в темной камере, с кандалами на ногах или в железной клетке под замком… Чем томиться в цепях, я лучше исчезну в пламени прямо сейчас… Вы меня слышите?

Иоанна снимает рубаху и надевает мужское платье, принесенное Овьеттой и Менжеттой.

ИОАННА. Где Пьер Кошон? Придите, я готова! Разжигайте костер… Да, я виновата, виновата, потому что предала Господа… отреклась, чтобы спасти жизнь, этим я предала Господа… и теперь он велит мне взойти на эшафот… Я хочу, чтобы кара мне была недолгой, пусть лучше костер, чем тюремная камера… Придите… Мое тело, чистое и непорочное, готово, пусть его поглотит пламя и пусть оно станет пеплом…
 

      СЦЕНА 20
(Казнь)

Входит Палач, неся в одной руке огромную митру из бумаги, а в другой – розги. На митре написано крупными буквами:  «Еретичка, вероотступница, идолопоклонница». Такую митру надели Иоанне на голову, когда ее сжигали на костре.
 Но палач явно робеет и даже как будто стыдится, потому что не смеет подойти к Иоанне.

ИОАННА. Подойди… Не бойся. Как тебя звать?

ПАЛАЧ. Меня звать Жофруа Тераж.

ИОАННА. А какое у тебя ремесло?

ПАЛАЧ. Я – палач города Руана… Это я сжег тебя заживо, Иоанна…

ИОАННА. Расскажи, как это было, Жофруа Тераж. Расскажи, что и как.

ПАЛАЧ. Боюсь, Иоанна… Не знаю, можно ли такое рассказать.

ИОАННА. Рассказывай, Жофруа Тераж. Ты прекрасно знаешь, что я всех простила… Простила тех, кто меня судил, и тех, кто меня допрашивал, и тех, кто меня продал, и тех, кто меня унизил… Я простила всех моих тюремщиков и тебя я простила, Жофруа Тераж, даже тебя, моего палача… Давай же, рассказывай…

ПАЛАЧ. Я сжег тебя часов в пять пополудни… на старой площади Руана… Тебя привезли туда английские солдаты… На ногах у тебя были цепи, а одета ты была в женское платье… Ты шла еле-еле, с поникшей головой…  а когда очутилась перед костром и подняла глаза, ты не смогла удержаться от слез…

ИОАННА. А дальше? Рассказывай дальше, Жофруа Тераж… не робей…

ПАЛАЧ. Потом солдаты тебя подтолкнули, и ты взошла по ступеням эшафота… а я привязал тебя к столбу посреди сложенного костра… На другой стороне площади, прямо напротив, стояла трибуна, а на ней – судьи… они смотрели на тебя… Народ волновался, кто-то выкрикивал оскорбления в твой адрес, а кто-то плакал… Даже те восемь сотен английских солдат, что были поставлены поддерживать порядок в толпе, были неспокойны… Потом Пьер Кошон зачитал приговор…
ИОАННА (обращаясь к кулисам). Где вы, монсеньер?.. Пьер Кошон, магистр богословия, епископ Бовэ и ректор Парижского университета… Иди сюда, не трусь… Иди, читай приговор…

Конфузясь, явно испытывая тяжелые угрызения совести, Пьер Кошон выходит, неся на металлическом подносе горку пепла с пылающим посередине сердцем.

ПЬЕР КОШОН (читает приговор, уставясь на поднос с пеплом). Иоанна Д’Арк, состав суда объявляет, что ты -- гнилой член Церкви… и чтобы не отравить ядом все тело Церкви… тебя следует вырвать из того святого дома, который есть Церковь… следует вырезать тебя, как сухую ветвь, чтобы спасти дерево… и, следственно,.. мы отсекаем тебя, мы вырываем тебя из нашего тела и предаем тебя огню…поскольку ты…

Падает на колени и замирает в неподвижности.

ИОАННА (читает по митре, принесенной Палачом)… еретичка, вероотступница, идолопоклонница…

ПАЛАЧ. И тогда один священник приблизился, чтобы сказать тебе, что нужно, перед смертью… но англичанам не терпелось, и они ворчали… хватит уж, святой отец, поторопитесь, вы что, хотите, чтобы нас тут застала ночь?.. и надели тебе на голову митру…

ИОАННА (берет митру и кладет ее у подножья костра). Еретичка, вероотступница, идолопоклонница…

ПАЛАЧ. А ты попросила крест. И тогда один английский солдат вытащил из костра две хворостинки и, наскоро связав их веревкой, смастерил крест… который и подал тебе, чтобы ты его поцеловала… после чего пришлось поджечь костер…

ИОАННА. И ты поджег костер…

ПАЛАЧ. И я поджег костер, да…

ИОАННА (в публику). И он поджег костер…

ПАЛАЧ. А ты, когда языки пламени взметнулись вверх, вскричала…

ИОАННА. Иисус! Иисус! Иисус! Иисус!

ПАЛАЧ. Четыре раза ты вскрикнула «Иисус!»… И когда ты кричала «Иисус!», почти все заплакали от жалости… А судьи тут же ушли, не досмотрев, как ты догоришь… потому что огонь пожирал тебя трудно, и тебе понадобилось много времени, чтобы умереть, Иоанна… англичане позаботились, чтоб эшафот был очень высокий и я не мог бы добраться до тебя и потихоньку задушить, чтобы укоротить твои муки, как я обычно поступаю с другими осужденными…

Палач падет на колени и плачет.

ИОАННА. Не плачь, Жофруа Тераж… рассказывай…

ПАЛАЧ. А после англичане велели мне разгрести немного костер, чтобы все могли увидеть обуглившееся тело… но еще целое… и так все могли увидеть, что ты была рождена женщиной… и все могли удостовериться, что ты мертва… «чтобы кто-нибудь не сказал, что она спаслась», говорили англичане…

ИОАННА. Это все?

Начинается буря. Гром. Молнии. Крик совы. Босые женщины и мужчины разбегаются во все стороны. У всех завязаны глаза.

Единорог пересекает сцену, его грива объята пламенем.

ПАЛАЧ (кричит, чтобы услышала Иоанна). Нет… После над костром пролетел белый голубь… а я услышал, как старый богослов из Руана, Жан Алепе, сказал: «Как бы я хотел, чтобы и моя душа попала в один прекрасный день туда, где пребывает душа этой девы»… И еще я услышал, как секретарь английского короля, Жан Трессар, сказал: «Мы погибли, мы сожгли на костре святую!»

ИОАННА. А мое сердце? Что ты потом сделал с моим сердцем, мой добрый Жофруа Тераж, палач города Руана?
 
ПАЛАЧ. Твое сердце мне не удалось сжечь до конца, Иоанна… И тогда я взял его, как есть, раскаленным… я сложил все, пепел и сердце, в бадью и бросил в Сену…

Иоанна подходит к палачу и трогает его за плечо. Палач встает, идет к Пьеру Кошону и берет у него из рук поднос с пеплом.

ИОАННА. Давай-ка, палач…  Доделывай свое дело… Мое сердце ждут там, где Сена впадает в море…

Иоанна садится, прислоняясь спиной к столбу посреди костра. Палач ставит поднос с пеплом на краю сцены, перед зрителями. Потом заходит за костер и начинает подтаскивать к Иоанне мышеловки. Движимые невидимыми нитями, мышеловки скользят к Иоанне. С помощью механизма, остающегося невидимым, ловушки (с крысами и без) ползут вверх и покрывают тело Иоанны.

Луч света, направленный сверху.

Звучит «Глория» Вивальди. Палач спускается с подносом в зрительный зал и предлагает публике «пепел Иоанны» -- обломки черного камня, шершавые и горячие. Раздавая камни, Палач повторяет одну и ту же фразу: «Они горячие, смотрите не обожгитесь».

Посреди подноса остается цветок лилии, внутри которого пульсирует свет. Палач снова ставит поднос с «сердцем» Иоанны на край сцены. Освещение  постепенно меркнет, а «сердце» Иоанны не перестает пульсировать.

Поднос с лилией, которая трепещет, как сердце, слегка колышется, будто плывет по волнам. Все слышнее шум моря.
 
СЦЕНА 21
(Эпилог. Ученый совет)
Выходит вся труппа с Ведущим во главе.

ВЕДУЩИЙ. Почтеннейшая публика, итак, наш рассказ подошел к концу. Труппа бродячих лицедеев, шутов, певцов, рассказчиков, кукольников и мимов снова пускается в дорогу… Театр – наша жизнь, а наше ремесло – в том, чтобы вы смеялись сквозь слезы…Благодарим, что вы нас приняли, благодарим, что уделили вниманье нашему искусству… Но прежде чем уйти, мы все же разыграем финал: вход короля в Париж. Сбылось последнее пророчество Иоанны…

Актеры быстро устанавливают декорации: кафедру, скамьи и вывеску, на которой написано «Университет Сорбонна».
Ведущий преображается в Ректора и выводит на сцену группу ученых историков. Каждый из них несет по кипе исторических трактатов.

РЕКТОР. Мои дорогие коллеги… Как вы могли уже убедиться, колесо истории повернулось… Наш любимый король Карл VII снова отвоевал Францию. Сейчас великий суверен как раз готовится с триумфом войти в Париж, откуда он выгнал англичан, которые в течение двадцати лет оккупировали столицу. И именно по этому поводу я созвал вас здесь в строжайшей тайне – дабы подготовить вход Короля в его столицу, в сердце Франции. Мы все – официальные историки города Парижа и нашего прославленного университета. Следственно, нам надо устранить из всех трактатов по истории, опубликованных нашим университетом, те страницы, где король представлен в неприглядном виде, те страницы, где высмеиваются факты его биографии, где видна критика или издевка. Итак, вырвите и уничтожьте как можно скорее из официальной истории все главы, которые мы посвятили ему в последние годы, все главы о Столетней войне. Надо взяться за дело немедленно и переписать историю этой войны, которую Франция в конце концов выиграла…  Пусть вдохновит вас пример нашего Короля, он есть сама мудрость. Король провозгласил всеобщее прощение. Никто не будет наказан за то, что делал, либо говорил во время английской оккупации… Так проявим же мудрость и мы и будем действовать проворно… нам нужен новый, свежий взгляд на Столетнюю войну.

Историки берутся за дело и начинают вырывать или вырезать ножницами страницы или фрагменты текста, которые им больше не подходят. Ректор надзирает за этой процедурой.

РЕКТОР (листая исторический трактат). Мэтр Жерве, это вы составили словесный портрет Карла VII для официальной хроники нашего университета, так ведь?

1-й ИСТОРИК. Так.

РЕКТОР (показывая ему один из параграфов). На странице 124 вы говорите о «природной апатии» короля и о его «нерешительном характере»…

1-й ИСТОРИК. Ну да…

РЕКТОР. Замените «апатию» на «отвагу»… а «нерешительный» на «твердый». Получится…э… «природная отвага» и «твердый характер».

1-й ИСТОРИК. Сделано, господин ректор.

РЕКТОР. На странице 312, где вы пишете, что «Франция при Карле VII была кораблем без кормчего»…

1-й ИСТОРИК. Я перепишу… А если вот так – «Франция была кораблем, чей штурвал находился в надежных руках короля Карла VII…

РЕКТОР. Ниже, там, где вы говорите, что король Карл настолько глуп и ничтожен, что на него не стоит даже тратить оскорблений…

1-й ИСТОРИК. Я напишу, что оскорблять его дерзали только глупцы и ничтожества.

РЕКТОР. Превосходно… Очень хорошо, дорогие коллеги… Будьте бдительны… Не пропустите ничего такого, что могло бы ранить нашего благословенного короля. После всех тяжких испытаний этой долгой войны, после всех пертурбаций этих долгих лет, когда Франция чуть не исчезла с лица земли, сегодня мы, историки города Парижа, можем наконец  с глубокой радостью приветствовать возвращение нашего законного короля в столицу отвоеванного им королевства… (Обращается к другому историку.) Мэтр Фейе, это вы составляли список?
 
2-й ИСТОРИК. Да, господин ректор.

РЕКТОР. Прошу всеобщего внимания… Для тех, кто ищет надлежащие обороты с целью выставить нашего короля в наиболее выгодном свете на фоне истории… вот тут -- список формулировок… Мы вас слушаем, мэтр Фейе.

2-й ИСТОРИК. Карл VII, второй Август…

РЕКТОР. Отлично.

2-й ИСТОРИК. Новый Цезарь, который триумфально идет по миру…

РЕКТОР. Замечательно, ну просто замечательно… И вполне оправданно.

3-й ИСТОРИК. Победоносный военачальник, который отвоевал мистическое сердце своего королевства, провидец, посланник Неба, человек, через которого народ соприкоснулся с Богом…

РЕКТОР. Великолепно, чудно… (К другому историку.) А, мэтр Курсей…

4-й ИСТОРИК. Да?..

РЕКТОР. Это ведь вы – автор теории, в соответствии с которой так называемый приход англичан во Францию – якобы в русле истории… и старая Франция кончила бы тем, что стала английской… а новый английский порядок знаменовал бы собой начало эпохи процветания и мира… Вы?

4-й ИСТОРИК. Я… да… то есть… я хочу сказать… что когда я все это писал, тогда…э-э-э… и…и…

РЕКТОР. Да-а… случай тяжелый… Я бы посоветовал вам на время покинуть Париж.

4-й ИСТОРИК. Спасибо за совет. Ну, я пошел. Прощайте.

Вперед выступает молодой историк со страничкой текста.

5-й ИСТОРИК. Господин ректор… Кстати о тех, через кого народ соприкасается с Богом… Позвольте зачитать вам страничку, которую я написал об Иоанне д’Арк.

РЕКТОР. Что ж, послушаем…

5-й ИСТОРИК (читает) …И затем пепел Иоанны д’Арк был брошен в Сену… Но ее сердце нетронуто, ибо ее сердце не сгорело… Под нашим взором это сердце все еще плывет вниз по водам реки, доплывает до моря, а волны моря-океана носят его от берега до берега по всей земле… Вы, путники и странники, если ночью на берегу реки или на морском побережье вы увидите красный огонек, носимый по волнам, знайте, что это – сердце непорочной Иоанны…

Историки дружно аплодируют.

ИСТОРИКИ. О, как красиво… как изысканно… Браво…

РЕКТОР. Погодите, погодите… не переусердствуйте… Я забыл вас предупредить… Кроме всего прочего, вырвите из ваших книг все те страницы, где упоминается об Иоанне д’Арк… Не будем забывать, кто входит сегодня, 18 июля 1429 года, в Париж… Это наш король Карл VII, а не Иоанна д’Арк… так что на данный момент мы припасем всю славу и все исторические заслуги для него… Что ж, засучите рукава, история нуждается в вас…

Историки лихорадочно возобновляют свой труд – вырывают страницы и подбрасывают их вверх.
Сцену усеивают вырванные страницы.
Среди летающих по воздуху страниц появляется Иоанна.
Слышна  песня девушек, призывающих фей.

Gentille f;e, nous sommes venues
Les mains pleines, les pieds nus
Pour te voir pour te parler
Pour te dire notre secret

Gentille f;e, on t'attendra
Toute la nuit comme tu voudras
Pour te voir pour te parler
Pour te dire notre secret

Gentille f;e, on chantera
Esp;rant que tu viendras
Pour te voir pour te toucher
Pour voler tous tes secrets

Gentille f;e nous sommes pucelles
Comme la Vierge ;ternelle
Viens nous voir, viens nous toucher
Viens nous transformer en f;es

                Конец