Пьяное путешествие

    В 2007 году меня пригласили на работу в развивающуюся производственную компанию. Руководителя я знал давно, но личного общения, как такового, не было. И вот, после собеседования, он пригласил меня на охоту, так сказать, общаться в тесной обстановке и проверить друг друга на совместимость. Оказывается, Дмитрий, так звали руководителя, был большой любитель попутешествовать и поохотиться, так же, как и я.  И любил он это делать, по его словам, в отдалённых местах Горного Алтая. На первый взгляд, Дмитрий был достаточно уверенным в себе человеком, который постоянно находился в движении, в центре всех событий и, как говорится, вечно на телефоне – на дорогом телефоне. Глядя на него, у меня даже не было сомнения, что он, уж извините за неформальный лексикон, «не на понтах».
  В конце марта, кажется в пятницу, мы вдвоём с Дмитрием, после обеда, стартанули на его машине Toyota Land Cruiser 80 из Новосибирска в направлении Горного Алтая.
  Вообще, когда настраиваешься на серьёзное путешествие, то, как правило, готовишься заранее и тщательно, а зная, что дорога займёт часов восемь езды, а то и больше, планируешь пораньше выскочить из города. Но, увы, по каким-то непонятным причинам, Дима, не считая нужным сообщить мне об этом, изменил наши планы, посетив с утра якобы важное для него мероприятие и, приехав к обеду, в своё оправдание бросил фразу: «Так получилось». Улыбаясь, он открыл двери заднего багажника и, показывая на двадцатилитровую кастрюлю, сообщил, что голодными мы не останемся, так как он «урвал» для нас полкастрюли картошки с мясом. «Ну да ладно, претензий нет, у каждой своей замашки», - промелькнуло у меня в голове.
  Короче, на Алтай мы выехали после обеда. Дорога была дальняя и, конечно, мы пытались найти общие темы для разговора. Дмитрий сообщил мне, что взял с собой карабин и цинк с патронами.
- Без добычи не останемся, -  уверенно сказал он.
- Слушай, так весна же. А что, весной охота на козлов и маралов разве разрешена?
- Да всё нормально! У меня путёвка есть на козла, а если что, то в маральник заедем к знакомому, быка завалим. Нет, так сарлыка стрельнем. Ну, на худой конец, на байбаков поохотимся, это такие сурки крупные есть, в горах водятся.
  Он настолько уверенно об этом говорил, что у меня даже не возникало никаких сомнений в истинности им сказанного. И, пока мы ехали, он рассказывал о том, что уже не первый год охотится в Горном Алтае, где у него везде связи и  знакомые.
«Ну, конечно, это здорово, дай-то Бог!».
  Перед тем, как стартануть по Чуйскому тракту, в Бийске мы заехали в гастроном.  Дима, как бы невзначай, поинтересовался, есть ли у меня деньги и попросил сходить и купить бутылок шесть водки, потом, мол, сочтёмся.  Я, конечно, понимая, что вроде как еду «на халяву» и за бензин не плачу, не удивился такой просьбе. И помимо водки я ещё прикупил немного нарезки колбасы и сыра.
  День был солнечный и дорога казалась приветливой. Я смотрел по сторонам, наслаждаясь видами просыпающейся весенней природы – первой зеленью на полях и зазеленевшими околками да холмами. Черезь несколько часов мы въехали в уютный городок под названием Майма и вот она, Матушка-Катунь, и гора Бабырган. Ну, конечно, вокруг красота, а на душе чувство восторга. А вот и Манжерок, где в 1964 году легендарный Василий Макарович Шукшин снял свой первый  фильм «Живёт такой парень» с Леонидом Куравлёвым в главной роли.
  Мы говорили о киноискусстве, об актёрах и их таланте, добрым словом еще раз вспомнили В.М. Шукшина, говорили о дороге, которая считается одной из самых красивых в России, об охоте и по очереди вели машину. Только одно иногда омрачало путь - это надписи на скалах, сделанные вандалами.  Первозданный облик природы, всю её красоту, гады, портят. Вот за это местные жители и не любят туристов.
  Поздно вечером, по темноте, мы подъехали к посёлку Онгудай.  На заправке «Роснефть» залили «крузак» и, чуть отъехав в сторонку, для безопасности решили заночевать тут же в машине. В те годы было очень небезопасно ночевать в стороне от трассы, так как местное население, особенно молодёжь, сильно злоупотребляли алкоголем и это не редко приводило к стычкам с туристами.
  Вообще-то алтайцы - люди дружелюбные и гостеприимные, но это пока трезвые.  Если алтайца угостить спиртным, то через некоторое время он приведёт соплеменников, а потом они будут качать права по поводу «какого хрена мы тут вообще делаем?» И не дай Бог вам оскорбить или обидеть местного, можно и пулю «словить», и от ножа пострадать - алтайцы очень обидчивый народ.
  Лучше всего, конечно, общаться по-доброму, с уважением к культуре и местным традициям, помня, что они у себя дома, а мы их гости.
   Проснувшись в первое алтайское пасмурное утро, мы сели в машину и поехали в Онгудай в гости к одному интересному человеку, как сказал Дима. Заехав в посёлок, свернули на улицу, где стояли дома вдоль реки Урсул.
- Ну вот, нам повезло,  хозяин дома, - сказал Дима, показывая на УАЗик – «Буханку», стоящий возле ворот большого дома. Припарковавшись рядом, мы вошли во двор. Ещё выходя из машины, я почувствовал насыщенный запах мумиё, который распространялся на всю округу. Оказывается, мы заехали в гости к главному производителю мумиё в Горном Алтае. В достаточно просторном  дворе частного дома был бардак, мягко говоря: штабелями, как попало, лежали доски, в куче валялось железо, уголки, трубы, панцирные койки и развалившиеся кирпичи на сломанном поддоне. В стороне от дома на треногах стояли 4 огромных казана литров на 100 – 150 каждый. Под двумя горел огонь, побулькивала грязевая вонючая жижа, а в двух других отстаивалась уже сваренная масса. Мужик, похожий на бомжа, бормоча что-то себе под нос, словно колдун, деревянным веслом постоянно помешивал варево то в одном казане, то в другом и, доставая из мешков комки, похожие на сухую грязь, подкидывал их в кипящую массу. Как ни странно, но насыщенный запах, исходивший от парящих казанов, был приятным и явно лечебным.
  По всей видимости, заметив нас из окна, на крыльце дома появился хозяин, плотный мужчина с серьёзным лицом, лет пятидесяти.
- Надо же, какие у нас гости, - проговорил он хрипловатым голосом, да таким тоном, что сразу стало понятно, что нас в гости не ждали. – А я смотрю в окно, машина знакомая подъехала, значит что-то надо. Чего-то раненько вы пожаловали, а?
- Да вот, мимо ехали, решили зарулить, поздороваться, проведать, - сказал Дима.
- Ну, вы прямо, бля, заботливые какие. А я уж было подумал, ты Дима мне должок привёз, - вопросительно проговорил мужичок.
   Я посмотрел на напарника, но тот даже не  смутился, как будто это не ему сказали.
- Николай, - представился хозяин и протянул мне крепкую руку.
- Евгений.
- Привет, Женя.
- Я вас тоже приветствую, Николай.
Мне показалось, что ему даже понравилось моё приветствие. Диме он протянул руку как-то небрежно, неохотно. Вся ситуация казалась мне какой-то нелепой, и я предложил мужикам пообщаться один на один и пошёл на выход.
- Женя, постой, я чай поставлю, с мёдом попьёте, гости всё-таки, - окликнул меня Николай.
- Ну, хорошо, я сейчас к чаю чего-нибудь достану, - с облегчением проговорил я и направился к нашей машине.
- Ключи возьми, - крикнул Дима  и, передавая их мне, тихо добавил, - Захвати пузырёк.
  Когда мы втроём зашли в дом, я достал из пакета бутылку водки, булку хлеба и мясную нарезку.
   Николай «зыркнул» на водку и в упор посмотрел на Диму. Его глаза выражали вопрос: «Легко же ты хочешь от меня отделаться». Дима как-то ехидненько скомандовал мне: «Наливай». Пить водку на завтрак – это, конечно, что-то! Да, я уже и не помню, когда новое утро начинал с рюмки водки, но мы приехали отдыхать, а значит можно. А вдруг здесь так принято? Когда я начал разливать, то посмотрел на Диму, мол, ты же за рулём, но тот даже глазом не моргнул и кивком головы одобрил – давай.
  После первой рюмки, выпитой натощак, приятное тепло расплылось по всему телу, и я даже подумал: «А что, неплохо пошла!»
- «После первой и второй…», - проговорил Дима, посмотрев на меня и на Николая.
  Я решил, что пока мне хватит, надо всё-таки перекусить и попить чайку и наполнил рюмки мужикам. Они чокнулись, выпили и очень скудно закусили.
- Чем, Женя, занимаешься, - спросил Николай.
- Писатель я, который вынужден на жизнь зарабатывать. Это я попросил Дмитрия заехать к вам, когда он мне рассказал про вас и мумиё, - соврал я.  Хочу сам посмотреть, как мумиё добывается.
 Дима с лёгкой улыбкой одобрительно посмотрел на меня.
- Ну давай, Женя, ещё по одной хряпнем, прохрипел он и пойдём, хозяйство своё покажу.
  Мы вышли из дома, и Николай стал рассказывать и показывать, как из грязных комков добываемого в горах мумиё вываривают чистый продукт. Как после отстоя отделяют мумиё от примесей, а после фасуют по упаковкам или просто заворачивают в плёнку для продажи на рынках.
  Показав на приличную кучу отвала возле забора, на которой росли гигантская крапива, конопля и полынь, Николай проговорил:
- Вот сколько добра пропадает, сплошное  удобрение. Куда бы пристроить такое богатство? Зелень вон какая вымахала, в рост прёт на микроэлементах!
- Так соседям продайте, раздайте, пусть огороды удобрят, теплицы.
- Да вокруг одни суки ленивые, никому ничего даже даром не надо, а ты говоришь продать. Её, землицу, хоть сейчас фасуй, да в город вези. Да кто бы занялся.
- Логистику считать надо, фасовку, рекламу.
- Вот все так говорят, а по факту никому них..я не надо. Я вон в Англию мумиё поставляю, упаковку под европейские стандарты заказал, которое дороже, чем мумиё, а сам дом отремонтировать не могу, всё денег нет, - и он с укором посмотрел на Дмитрия.
  Дима, как ни в чём небывало, пялился на казаны, на захламлённый двор и вздыхал, не то от переизбытка веса, не то для показухи.
- Ну ладно, я вижу у вас свободного времени много, да и долг, наверное, ты мне отдать не хочешь, - проговорил Николай, обращаясь к Диме, - а мне работать надо. Спасибо, что заехали. Остаток водки заберите.
 Я понял, что аудиенция завершена, поблагодарил Николая «за гостеприимство» и, пожав ему руку, пошёл к выходу.
- Бутылку забери, - скомандовав, промямлил Дима.
- Тебе надо, ты и забери, - ответил я, в душе возмущаясь наглости напарничка.  «Моложе меня, а уже даёт понять, кто должен бегать, а кто командовать».
 Уже у ворот я услышал, как Николай послал Диму на три буквы.
  По Чуйскому тракту мы ехали молча. Как ни странно, после трёх рюмок выпитой водки Дима спокойно сел за руль и порулил. Вначале он предложил мне сесть за руль, но я сказал, что не собираюсь рисковать и терять права, тем более я заранее предупреждал, что после водки я за руль не сяду и недовольный Дима сам повёл автомобиль.
«Здесь бояр и холопов нет», - подумал я и, расслабившись, задремал.
  Как ни странно, но я проспал часа два и чувствовал себя вполне бодро. Я предложил Диме отдохнуть, но тот обидчиво заявил, что он в порядке. «Ну и ладно, больно надо», - подумал я, равнодушно относясь к выходкам напарника. Через час мы въехали в посёлок Акташ Улаганского муниципального района Республики Алтай. Проехав через центр посёлка, мы свернули влево и остановились возле дома, за оградой которого мужчина и женщина, садили картошку.
  Увидев нашу машину, мужчина выпрямился и пошёл с нами здороваться. Хоть он и улыбнулся, пожав Диме руку, но по лицу я понял, что он не очень-то рад нам. Да и взгляд его жены-алтайки был явно недружелюбный. Пожав мне руку, он представился: «Айас».
- Женя.
- Как доехали? - спросил он спокойно и вежливо.
- Доехали и ладно, - ответил Дима, как будто мы приехали к должнику.
 Вроде мы ещё и путешествовать только начали, а я уже почувствовал какие-то напряги между Дмитрием и его знакомыми. К кому не заедем, все не очень-то рады видеть нас.
- Ну чё, Айас, давай собирайся, с нами поедешь, - приказным тоном скомандовал Дима.
- Да я собран, - разведя руками ответил Айас.  – Жену только предупрежу.
  Он подошёл к жене и стал ей что-то говорить на алтайском языке. По лицу женщины было видно, что она ну очень недовольна, что мужика сорвали с домашней работы.
- А он кто? – спросил я у Димы.
- Охотовед местный, а дядя его в Ташанте главный ветеринар. Мы без бумаги мясо не вывезем, - ответил Дима.
- Как-то ты с ним бесцеремонно?
- А с ними по-другому не получается, расслабляются, - ответил Дима во множественном числе.
  Айас сел к нам в машину, и мы медленно поехали по посёлку. Дима достал из кармана заднего сидения бутылку с остатками водки, которую он забрал у Николая и, сунув её Айасу, приказным тоном предложил:
- На, пей.
Айас покорно выпил почти половину остатка в бутылке и даже не попросил закусить.
Через несколько минут, Дима, как будто выжидавший, когда Айас захмелеет, спросил его:
- Ну чё, Айас, куда едем?
- На радиовышку надо заехать, к брату. Он знает, где Валеру искать.
- На какую вышку?
- Да вон, туда - и Айас, указав пальцем в сторону, добавил: - На Акташский ретранслятор.
- А что, позвонить нельзя? – спросил я и тут же пожалел - такая возможность побывать на ретрансляторе, который обеспечивает связью республику Горный Алтай.
 Но Дима посмотрел на меня так, как будто я спросил ерунду.
«Да и хрен на тебя», - подумал я.
   Мы свернули с асфальтной дороги на Улаганский тракт и поехали вдоль речки Ярлыамры по непонятной дороге с промоинами и местами заваленной камнями. Ну конечно, восьмидесятый крузак - это сила, прёт и прёт по бездорожью. Проезжаем заброшенный рудник, где добывали ртутный минерал-киноварь для производства ртути. Через отрытое окно я сфотографировал живописные отвалы, похожие на пирамиды, на фоне гор и лесов.  Проверил качество фото и порадовался удачным снимкам. Машина на пониженной передаче, по серпантину, уверенно поднималась вверх в гору.  Не останавливаемся и медленно ползём по самому краю обрыва. Конечно «очковато» и адреналин зашкаливает, но обратной дороги нет. Пара поворотов на горном серпантине и мы победоносно въезжаем на парковочную площадку рядом с вышкой. Высота более 3000 метров, а точнее 3038 – фантастика! Кругом потрясающие виды на Северо-Чуйский хребет, восхитительную Курайскую степь и на озеро Горных духов.
- Белуха, - показал пальцем Айас. – Видишь, Женя, как повезло. Это добрый знак, что Белуха нам открылась. Будет удача.
  Видимость на сотни километров, просто красотища! Я с жадностью вдыхал чистый, прозрачный, но холодный воздух. Температура + 3-5 градусов и у меня немного закружилась голова. Вроде ещё день, а с такой высоты в голубых небесах уже видно луну. Вот где сила, вот где энергия! Я поражённый зрелищем, всматривался во все стороны, пытаясь сохранить в памяти увиденное. И тут я обратил внимание, что из нас троих только я один радуюсь этой красоте.
  Из дежурного помещения вышел невысокий мужчина-алтаец, крепкого телосложения и, улыбаясь, поприветствовал нас и обнял Айаса. Айас, почему-то, первым делом представил меня:
- Это Женя.
 А потом как-то неохотно, небрежно представил и Диму.
- Боря, - протянув мне руку, назвался дежурный ретранслятора. – По-русски Боря, так меня в армии звали, когда я в связи служил, а по-нашему, по-алтайски Борбуй. А всё равно не запомните, - и он, улыбнувшись, махнул рукой. – Проходите в бытовку, я мясо сарлыка пожарил, - пригласил он.
  Дима посмотрел на меня, и я почувствовал, что он хотел меня попросить достать водку, но видно быстро передумал, помня, что один раз я ему уже дал понять, что здесь слуг нет и он сам пошёл к своей машине.
  Мясо под водочку пошло на ура! Боря оказался отличным поваром и интересным собеседником. Он всё время о чём-то рассказывал, периодически приятно посмеиваясь, а Айас, поддакивая, кивал головой.
- Вот я недавно прямо возле станции козла завалил, - хвастался Боря.  - Чё не работать, красота кругом, спокойствие, да ещё и деньги платят. По контракту я здесь.
- Слушай, Боря, а если узнают, что на рабочем месте выпиваем, - и я обвёл всех взглядом.
- Выгонят, если узнают. Но не узнают, все свои. Да и брат с друзьями  в гости заехал, надо общаться.
- Надо, - сказал я и пошёл к машине за второй бутылкой.
  Когда я возвращался, то Боря, махнув рукой, позвал меня в другую бытовку, где стоял дизель генератор.
- Вот смотри, Женя, ты такого точно не видел, - и он показал на двигатель, на крышке которого было написано «LADA».
- Ну и что? – спросил я.
- Как что?! Это же дизель генератор. Дизельный «Жигулёвский» двигатель. А у «Жигулей» дизельных двигателей нет.
- А это что, - показал я на двигатель.
- А это дизель, которого нет.
- Ну вот же он.
- Значит есть, - рассмеялся Боря и предложил пойти выпить.
  Дело в том, что в СССРе автомобили «LADA» и «Жигули» выпускались только с бензиновыми двигателями, а о том, что были экспериментальные двигатели, работающие на дизельном топливе, никто из водителей и понятия не имел.
  Мы сидели и разговаривали по душам про армию, про Алтай, про Алтайские сеоки (рода) и матриархат, и мне настолько было всё интересно, что в душе я порадовался, что оказался в гостях у такого достойного Алтайца.
- Ты, Женя, прямо как журналист, как писатель, всё спрашиваешь, интересуешься.
- Да я, Боря, и есть писатель. Я много по разным республикам ездил и всегда интересовался, как люди живут. Как свои традиции чтут, как детей воспитывают и стариков уважают.
  Мы кушали, выпивали, и мне казалось, что мы с Борей родственные души и уже давно друг друга знаем. Временами я посматривал на Дмитрия и улавливал, что ему не очень-то нравится наша компания. «Ну и хрен на него…»
  Проснулся я ночью на диване в подсобке от того, что услышал, как алтайцы пели «Ох мороз, мороз…», чему был очень удивлён. Никогда бы не подумал, что в репертуаре местных алтайцев есть эта песня. И ведь неплохо пели, душевно!
  Я вышел на улицу отлить и даже пригнулся от нависших надо мною тысяч ярких звёзд. «Такого не бывает», - подумал я, глядя на фантастическое зрелище. «Боже, это же космос!» Пьяненький я стоял и в упор разглядывал некоторые звёзды, пытаясь заметить на них движения. «Вот они какие! Сияющие! Рядышком!» И я протянул руку и сделал пару шагов.  «Нет, стоп. Улечу в пропасть и будет мне космос. Пойду спать».
  Как ни странно, но я неплохо выспался, вспоминая о том, что ночью был в космосе. Пока мужики спали, я разобрался на кухне что и где, и по-быстрому сварил супчик из лапши и тушёнки, которую предусмотрительно взял с собой на всякий случай. Заварив чай, я стал будить мужиков.
  Проснувшийся Боря посмотрел на меня так, как будто впервые увидел и через секунду, узнав, заулыбался. Тихий Айас тоже проснулся и молча сидел, уставившись в пол.
- Что такое, братва? А? — спросил я.
- Эх, Женя, полечиться надо, - умирающим, мягким, просящим голосом проговорил Айас.
- Ну что ж, надо - полечим.
 От моих слов оба Алтайца ожили и посмотрели на меня, как на спасителя. Я сходил за «пузырьком», и мы опять душевно полечились и позавтракали.
- Пора ехать, - скомандовал Дима, после того, как закончилась очередная бутылка.
  Я, конечно, так и не понял, зачем мы заезжали к Боре в гости, но этому приключению был рад.
  Перед отъездом Дима нагло выпросил ведро соляры у Борбуйя (надо же, имя запомнил), якобы за выпитую водку и залил дизельное топливо в бак своего крузака.
 Напоследок Борбуй попросил передать привет Валере и, крепко пожав мне руку, сказал:
- Ты, Женя, человек хороший, заезжай в гости.
 Мы по-братски попрощались с Борей, ну это я про себя, и двинулись вниз к Чуйскому тракту.
  Я с жадностью и интересом смотрел по сторонам, подмечая всё необычное.
- Что-то часто стали развалины попадаться, - высказался я в слух и посмотрел на Айаса. – Запустение какое-то? А?
  Вдруг тихий Айас оживился, как будто ждал, когда его о чём-то спросят и заговорил:
- Это Женя не запустение, это землетрясение было в 2003 году, земля гудела на сотни километров: и в Горно-Алтайске, и в Монголии, и в Китае, и в Томске, и даже у вас в Новосибирске. Вот так сильно трясло. Прямо перед зимой, в сентябре. Говорили, что не меньше 9 баллов было. Вот дома и порушились. У нас тут большой посёлок был, Бельтир, так он полностью разрушился. Одно хорошо, люди живы остались, никто не погиб.  Шаманы говорят, что это учёные виноваты, которые нашу принцессу Ак-Кадын потревожили. Гнев духов навлекли на нас, потому и могучие силы пробудились. Раньше никогда на Алтае землетрясений не было, а как тело принцессы выкопали, так и начало землю трясти.  Плохо это Женя, надо вернуть нашу прародительницу обратно в курган.
- Да не ваша она принцесса, не алтайка, - противоречил Дима. – Она белая женщина, европейка.
- Не говори так. Непосвящённым это не понять. Наша она, наша. Так шаманы говорят, - потухшим голосом пробубнил Айас.
- Да, интересно, конечно, - влез в разговор я, чтобы остановить спор, обидный для алтайца.  Разве мог в тот момент я предвидеть, что через три года, участвуя в уникальной экспедиции на плоскогорье Укок, окажусь возле того самого кургана, в котором нашли принцессу Ак-Кадын, Оочы Бала, и прикоснусь к древней истории алтайских народов.
  Пока мы ехали, я всё представлял, как рушатся дома, юрты, как бегут люди и как проваливается земля. Ужасно. И тут я опять увидел в стороне от дороги то, на что я и обратил внимание – мусульманское кладбище. На холме между сопками виднелись небольшие домики-срубы, намогильные сооружения, напоминающие каркас юрты, оградки и над каждым захоронением высокие шесты с полумесяцами наверху – символикой ислама.
- Это казахское кладбище здесь, - уловив мой взгляд, пояснил Айас. - В Кош-Агаче и Ташанте много казахов живёт.
- Давно живут или приехали?
- Давно живут. Местные они. Говорят, что их предки тоже здесь жили. Суровые они, казахи, люди и нас, алтайцев, не очень-то жалуют. Злые они, хотя и на нашей земле живут. У них и кладбище отдельно находится. Туристам лучше к могилам их предков не подходить. Увидят, свирепеть будут, могут и драться кинуться. Да и фотографировать лучше не надо.
  Вскоре мы въехали в приграничный с Монголией посёлок Ташанта. На фоне заснеженных пиков гор и полного отсутствия зелени стояли ряды домов, большинство из которых были без крыш, вернее, с плоскими крышами, но зато с антеннами и огороженными пустыми огородами. Всё выглядело настолько мрачно и тоскливо, что мне показалось, что мы перенеслись в какой-то затерянный мир, в «город зомби».  Айас объяснил, что в этом месте дождей почти не бывает, зато зимой - дикий холод, до минус пятидесяти и ниже, и сильные ветра, выдувающие снег, потому многие местные, в основном казахи и алтайцы, не считают нужным строить дома с двухскатными крышами.  Фруктовые деревья вообще не растут, в том числе и огородная зелень, а только какие-то низкорослые кусты, сорняки и вокруг сплошная пыль, и камни. Да ещё и вода привозная. Народу не видать, как будто кругом всё безжизненно.
«Даа, это другой Алтай. И где только люди ни живут, - подумал я. - Как-то совсем тоскливо».
  Среди построек выделялась небольшая белая мечеть с голубым куполом, которая свидетельствовала о том, что люди здесь всё-таки живут и молятся. Мы проехали по главной дороге и, свернув на какую-то улицу, остановились возле свежепостроенного дома.
- Посигналь, - попросил Айас.
Дверь дома открылась и к нам не торопясь вышел низкого роста, коренастый, усатый, мужичок-алтаец в трико, джинсовой куртке и светлой кепке на голове.
- Это мой брат Валера. Он шаман, - сказал Айас. - Пошли здороваться.
 На шамана мужик не походил, но взгляд у него был более чем серьёзный.
- Ну, чё, в дом проходите, - как-то безразлично, сиплым голосом, пригласил хозяин.
   Мы зашли в новый, почти пустой дом, где в большой комнате-зале стояла потрёпанная маленькая кухонка, низкий советский сервант, стол и диван. Сплошной минимализм или бедность, уж не знаю. Айас что-то сказал брату на местном языке и тот, посмотрев на нас, проговорил: «На охоту, значит. Нужно посидеть, подумать». И через пару секунд добавил: «Очиститься».
  Опять как-то быстро на столе появились пара банок кильки и хлеб, и я понял, что пора доставать бутылку водки. Валера взял из серванта стеклянные рюмочки советского производства и сам распечатал нашу бутылку.
«Тааак, день начинается, - подумал я.  - Когда только охотиться будем?»
  Валера налил всем в рюмки водку, чуть больше половины, и ещё отдельно налил полную рюмку. Взяв в руки эту рюмку, он начал что-то говорить на своём языке и, искупав в ней пальцы, прыскать по сторонам и в нашу сторону.
- Чтобы всё хорошо была, здоровье была, чтоб дорога была, чтоб удача была, чтобы кушать была, - тараторил Валера.
«Чтобы выпить была», - добавил я про себя.
- Чтобы выпить была, - произнёс шаман.
«Во даёт. То ли мысли мои прочитал, то ли совпадение».
 После обряда Валера пригласил всех выпить и закусить. Потом он минут сорок рассказывал, как прививал стадо баранов и как лечил верблюдов. Затем резко встал и сказал: «Поехали».
  Мы сели в машину и, выехав их посёлка, вернулись на тракт, немного в обратную сторону. Проехав пару километров, остановились на дороге в десяти метрах от каменной насыпи. Из насыпи торчали укутанные в тряпочку ветки, на которых были повязаны разноцветные ленточки, но в основном белые. Валера пригласил всех выйти из машины и подойти к этой насыпи.
- Это Кыйра – священные ленточки, - сказал он. – Здесь находится место наших родовых духов, оно священное и очень почитаемое. А в этой долине наши предки покоятся. Вон курганы, - и он указал на древние каменные холмики. - Надо обязательно обряд очищения провести. Вы хоть и гости, но люди не наши. Покамлать надо обязательно. Чтобы духи не обиделись, разрешили вам здесь быть, - добавил он.
  Он сам сходил в машину и достал нашу бутылку, в которой осталось немного водки. Вылил себе на ладонь остаток содержимого, а пустую бутылку кинул в придорожную канаву. Походил по кругу вокруг насыпи, что-то то ли пропел, то ли проговорил и предложил ещё достать водку и выпить по чуть-чуть. Пришлось достать.
  После камлания мы опять сели в машину и двинулись дальше по Чуйскому тракту. По дороге мы ещё несколько раз останавливались и «очищались», пока не кончилась водка. Но всё же через какое-то время свернули с дороги и поехали в каменную степь. Огромная пустынная территория, с разбросанными по ней крупными и мелкими камнями, простиралась на сотни километров, упираясь в далёкие горы и горизонт. Захочешь свернуть с дороги в сторону, и не получится, ни одна подвеска машины такого испытания не выдержит. Двигаться можно только по колейной дороге, проложенной в определённом направлении.
  По просьбе Валеры остановились возле большого камня, на котором красовались петроглифы.
- Вот посмотрите на древние наскальные изображения, пока они ещё живы, - указал рукой на рисунки Боря.
  На камне действительно отчётливо выделялись изображения оленей, воинов, танцующих людей и каких-то диковинных зверей.
- Может предки наши рисовали, - сказал шаман.
  Дима зыркнул на Борю и, неприятно ухмыльнувшись, скомандовал: «Ладно, поехали, тут этого добра на Алтае хватает, ещё наглядимся».
Через несколько километров мы увидели стан с людьми и подъехали к ним поздороваться.
  Среди огромной каменной пустыни, в паре километров от гор, стояли юрта, автомобили, трактора и строительный вагончик, возле которого был вкопан как попало сбитый из старых досок большой стол. На костре в казане варилась еда. Человек восемь алтайцев стояли возле огня и весело переговаривались. Увидев нас, дружелюбно поприветствовали и предложили подойти к очагу. Поздоровавшись, мы пожали друг другу руки, и я с интересом отметил, с каким почтением все поприветствовали Валеру. Среди всех он был самого маленького роста, но держался уверенно и статусно. Видно, что он в этих местах человек уважаемый. Нас пригласили за стол, и мы все расселись.
  Валера посмотрел на меня, и я догадался, что нужно достать очередную бутылку водки. Разлив всем по чуть-чуть, мы выпили за хороший день, и повар стал всем накладывать в немытые чашки еду. Я сходил в машину и принёс наши с Димой миски и ложки. Разговор шёл и на русском, и на алтайском языках. Говорили обо всём и ни о чём. Валера опять намекнул, что надо людей уважить, но Дима сказал, что больше нет, давая понять, что пока хватит. Но алтайцам уже было празднично, и они принесли из юрты литровую бутылку сомнительной водки. Опять разлили всем, но я пить не стал, так, слегка пригубил. Пока кушали, пили, то, сё, прошло часа три, и Валера, переговорив с кем-то в юрте, сказал, что нужно отвести лекарство родственникам и забрать яка-сарлыка. Мы попрощались, поблагодарили людей за гостеприимство и поехали в направлении гор. Ехали долго, вначале по каменной пустыне, потом по сопкам и по расщелинам в горах и где-то на горной дороге встретили УАЗик с тремя пассажирами. Когда все вышли из машин, то местные так радостно начали приветствовать друг друга, что я подумал, что они родственники, которые не виделись очень давно. Один из пассажиров УАЗа, мужичок-алтаец, неопределённого возраста, в мятом костюме, но при галстуке, скомандовал и двое других достали из машины подстилку и расстелили между автомобилями на земле. Валера отвёл Диму в сторону и что-то стал ему говорить, после чего Дима достал из нашей машины кастрюлю с трёхдневной картошкой и мясом и уже аккуратно попросил меня достать бутылку водки.
- Предпоследняя, - сказал я, подавая бутылку Диме.
 Он опять глубоко вздохнул, так, чтобы все видели, и подал бутылку Валере. Я посмотрел по сторонам и понял, что скоро стемнеет. Пока кушали, пили, разговаривали  и смеялись – стемнело. Прощались алтайцы, как будто навсегда и, пожелав  друг другу хорошей дороги, мы по темноте двинулись дальше.
  Я спросил у наших алтайцев, кого это мы уважили, на что мне ответили, что это был не то глава администрации, не то зам. Офигеть!
  Опять ехали очень долго, постоянно то подымаясь, то спускаясь с холмов по горной тропе, высвечивая фарами дорогу.  Пару раз переезжали через мелкие речки и, в конце концов, потеряли дорогу и упёрлись в темноту. Да и после выпитой водки постоянно клонило в сон. Мы откинулись на сиденья и устроились, кто как мог.
  Проснулся я от яркого солнца, которое грело через лобовое стекло, как через линзу, от духоты и от запаха перегара, который исходил от всех сидящих в машине. Такое было мерзкое состояние, что я быстро открыл дверь и выскочил из машины вдохнуть свежего горного воздуха и отлить. Холмы, горы, речка, протекающая недалеко – красота! Я направился к речке и с удовольствием умылся ледяной водой. За последнее время произошло столько событий, столько встреч и знакомств, как будто опять перенёсся в другой мир. «Где он, Новосибирск? Там, там? Да нигде, далеко», - сказал я сам себе.
  Вдруг я услышал писк и какое-то шуршание. Повернув голову, я увидел, как с ближайшего холма бежит крупный степной сурок килограммов на восемь. «Ну, ни хрена себе!» Недалеко от первого я увидел второго сурка, который вылез из своей норки и, встав на задние лапы, посвистывал, вертя головой по сторонам. Сколько же их здесь?
  В это время неожиданно откуда-то сверху на сурка спикировал орёл и вонзил в него свои когти. Замахав огромными крыльями, он приподнялся над землёй и полетел, крепко удерживая жертву. Взлетев метров двадцать над землёй, орёл разжал когти, и тяжёлая туша байбака полетела и рухнула на камни. В это время орёл с криком спикировал на раненого грызуна и, прижав его крепко когтями к земле, добил двумя ударами клюва в голову.  Заметив меня, орёл бросил добычу и нехотя отпрыгнул метров на тридцать в сторону.
  От увиденного я быстро пришёл в себя, то есть проснулся и тут же пожалел, что под руками не оказалось фотоаппарата. Да, жаль!
  Мужики вслед за мной вылезли из машины и стояли как замороженные, глядя по сторонам. Я подошёл к алтайцам и показал рукой на мёртвого сурка и орла, чистящего клювом свои когти.
- Байбак, - сказал безразлично Валера.
- Сейчас весной они худые, а к осени жиром обрастут, - добавил Айас.
- И что? - спросил я.
- Кушать можно, - ответил Айас.
- А орёл вот и сейчас не побрезговал.
- Весной все голодные, орлам тоже питаться надо, иначе обессилят, летать не смогут, - поумничал Боря.
- Да и нам перекусить бы не мешало, - добавил я и хотел достать нарезку и хлеба.
- Подожди, Женя, сейчас скоро приедем к родственникам, там и поедим. Вчера ночью немного не доехали.
- Точно, что немного не доехали, или поедим?
- Нет.
- Что нет?
- Ехать надо немного. Недалеко.
- Ну, тогда поехали, только окна откройте, а то дышать нечем.
   Через час мы выехали из гор в огромную долину, и я увидел три юрты, которые стояли друг от друга в километре, и просто бесчисленное стадо овец и баранов. Куда ни посмотри, хоть до самого горизонта, везде отара.
- Ну вот, не заблудились, - сказал Валера и показал на дальнюю юрту, стоящую ближе к горам.
- Там моя сестра с детьми живёт, а муж у неё монгол, по-русски ничё не понимает.
   Мы подъехали к юрте и на нас выскочили две шавки, которые нас тут же облаяли, предупреждая, что территория находится под их охраной. Из юрты вышли вначале девочка лет двенадцати, мальчик лет пяти и следом их мать – женщина-алтайка. Потом выскочила ещё одна девчушка лет семи.  Валера и Айас подошли к женщине и поздоровались. После она поздоровалась с нами и пригласила в юрту, сообщив, что хозяина нет,  и он будет к вечеру. Мужики вошли в жилище, а я стоял и смотрел по сторонам, любуясь необъятными просторами.  Из юрты вышел Айас и позвал меня.
- Айас, а как это место называется?
- Монголия. – усмехнувшись, ответил охотовед.
- В смысле? Ты что, шутишь?  Вроде на шутника не похож.
- Да в Монголии мы, Женя, в Монголии. Границы то нет, вот мы через горы и попали сюда.
Я, ещё не веря сказанному, по наивности спросил:
- А как же без визы-то, это же заграница?
- Да мы уже давно ездим туда-сюда или отсюда туда.
- Так вы местные, вам, наверное, можно, а вот нам как быть?
- Ну что ты, Женя, переживаешь? Не вы первые, не вы последние. Говорят, что скоро совсем границу отменят, уберут.
 Я, конечно, был в шоке от такой ситуации, переосмысливая, что произошло. Из юрты вышел Дима и направился к своей машине.
- Ты слышал, что мы в Монголию заехали? – спросил я его.
- Знаю.
- И что дальше?
- Да ничего.
- А где ты здесь охотиться собрался?
- Да какая охота. Хозяин вернётся, завалим сарлыка, разделаем и домой поедем.
  Он покопался в машине и опять достал бутылку водки. Перешагнув порог юрты, я оказался внутри этнического жилища. В центре стоял украшенный национальными орнаментами деревянный резной столб, который удерживал юрту. Рядом топилась печь, возле которой лежал сухой навоз-кизяк, им-то и топили. На печи стояла огромная алюминиевая кастрюля с молоком.  Юрта была поделена на две половины – мужскую и женскую. В женскую половину хозяйка попросила не заходить. В её половине находились кровать, тумбочка-столик со стоявшими на нём православными иконами и подсвечником, а выше, под потолком, висела икона с Богоматерью, перед которой горела подвешенная лампадка.
На мужской половине стояла большая старинная кровать, на которую нас пригласили сесть, а перед кроватью деревянный стол с двумя лавками. С одной стороны от кровати стоял старый комод, а с другой - два старинных окованных сундука, один на другом. Справа от входа в юрту, которая открывалась двумя распашными деревянными дверцами, стоял напольный кухонный стол, над которым на стоевых рейках был приделан навесной шкаф. Пол был земляной, но очень чисто выметенный. Да и вообще в юрте было чисто, ухожено и сама хозяйка выглядела опрятно.
 Она уже успела нарезать белого пресного коровьего сыра и поставить пиалы под водку. Я повернулся к Айасу и спросил:
- А что, сестра христианка? В Бога верует?
- Да, я верующая, - ответила на русском языке хозяйка, - а вот муж мой буддист, он монгол.
- Ой, извините, - сказал я и представился. – Меня Евгений зовут, я писатель.
- А что, вы к нам как писатель приехали?
- Да нет, вообще-то на охоту, на Алтай. А тут так вышло, что к вам заехали, правда вначале по темноте заплутали. Ваши родственники попросили вам лекарства завезти. Вот мы у вас и оказались. А можно в юрте пофотографировать?
- Можно, но только меня не фотографируйте.
- Хорошо. Спасибо.
  Я достал фотоаппарат и начал съёмку. Мужики распечатали бутылку водки и налили по порции в пиалы. Если честно, то я уже не в состоянии был пить спиртное, тем более водку из пиал. Я уже имел печальный опыт пить водку из пиал, будучи в гостях у представителя одной, не буду говорить какой, диаспоры, и мне после этого так было паршиво, что, глянув на монгольские пиалы, я вновь пережил то отвратительное чувство, которое мне когда-то пришлось испытать. Выпив за компанию, я вышел из юрты, чтобы осмотреться. Я ходил вокруг монгольского дома и, подмечая всё необычное, фотографировал. Хозяйка попросила сфотографировать её с детьми и взяла с меня слово, что, когда она приедет в Новосибирск, в областную клиническую больницу, то я ей передам фотографии. Потом она позвала всех к столу и налила мясного бульона и кефира. Мы опять выпивали, кушали, о чём-то разговаривали и ждали хозяина.
  Часам к четырём вечера появился хозяин с бронзовым от загара лицом, верхом на лошади, подгоняя небольшое стадо яков-сарлыков. Внешне он выглядел, как монгольский воин, отделившийся от войска: низкорослый конь, кожаное седло с орнаментом, красивая сбруя с медными вставками, национальная одежда, которая состояла из овчинного тулупа, подпоясанного кожаным ремнём, и мехового головного убора, похожего на будёновку, а на ногах его красовались кожаные сапоги с заострёнными носами. В руке у него был плетёный хлыст из кожи. Он подъехал к юрте, и вышедшая навстречу жена помогла ему слезть с коня. Он холодно поздоровался с нами и начал обнимать по очереди своих детей, делая вид, что мы его не интересуем. Валера что-то начал ему говорить на алтайском языке и монгол, молча выслушав и ничего не ответив, зашёл в юрту. Вслед за ним зашёл Валера и, выйдя минут через пять, промямлил, что с сарлыком ничего не получится. Потом вышел хозяин и что-то сказал по-монгольски.
- Что он сказал? - спросил Дима.
- Он сказал, что приютить нас не может и, если мы хотим переночевать в тепле, то должны до темна успеть доехать до той вышки на горе, - и Валера показал рукой в сторону горы, на которой уже светилась радиовышка. - Там алтаец работает по контракту, вахтами,  он нас и приютит.
  Дима злой пошёл к машине и на ходу проговорил: «Оставить бы вас здесь, да дорогу боюсь не найду и соляры на обратный путь не хватит».
  Мы все молча сели в машину и поехали в сторону горы. Как ни странно, но через час мы уже забрались на гору высотой тысячи на две метров, где возле вышки нас встретил алтаец. Он узнал Валеру и Айаса и, обрадованный, впустил в вагончик. Мужики-алтайцы рассказали ему о наших приключениях вперемежку на обоих языках и попросили помочь с соляркой. Алтаец сказал: «Хорошо, выручу, но за бутылку водки». Пришлось доставать последнюю бутылку, остатки нарезки мяса и сыра, и мы все опять сели за стол.
 Я так устал, что после выпитой рюмки извинился и спросил хозяина, где можно прилечь.
- А в той комнате на диване, - махнул рукой алтаец.
 Через пару часов меня растолкали хмельные напарники по приключениям и сообщили, что пора ехать, пока не рассвело и погранцы спят.
- Езжайте по правой колее и на развилке уходите вправо в ущелье, а там спокойно по накатанной тропе доедете до места. Только, когда будете спускаться с горы, не включайте фары, а то пограничники засекут, – напутствовал нас алтайский связист.
- Соляры-то налил?  - спросил я Диму.
- А куда он денется, - опять деловым тоном ответил Дима, как будто он тут всё решает.
  Я молча сел в машину, вжался в сиденье и прикемарил. Проснулся я от того, что услышал крики: «Остановитесь! Стоять!». Открыв глаза, я увидел солдат с автоматами и ГАЗ-66, который перекрыл нам дорогу. Ну, прямо, как в кино.
К нашей машине подскочил офицер и представился:
- Заместитель начальника погранзаставы лейтенант Г. Вы нарушили государственную границу России, и все арестованы.
Он потребовал наши документы и, забрав их, приказал следовать за пограничной машиной.
- Не вздумайте убегать, - добавил он. – Будем применять оружие.
Сопроводив нас до Ташантинской погранзаставы, военные заставили всех выйти из машины и открыть все двери крузака. Лейтенант осмотрел салон, багажник, где были раскиданы вещи, и, заглянув в немытую кастрюлю, в которой уже начала протухать картошка с мясом, брезгливо отвернулся и сказал, что можно закрыть автомобиль. Нам же было приказано пройти на заставу в Ленинскую комнату для дачи пояснений о нахождении в приграничном районе без разрешительных документов.
  Оказывается, пьяненький Дима, по темноте, при спуске с горы, перепутал поворот на развилке и повернул в сторону охраняемой полосы Российской границы. А боец, который сидел на посту в бетонной будке, расположенной на холме, засёк нашу машину и понял, что может заслужить отпуск, обнаружив нарушителей, и поднял тревогу.
  Через час к нам в комнату вошёл заспанный и явно с бодуна человек в штатском и представился капитаном особого отдела. Даже он сам поморщился от запаха перегара, исходившего от нас, и произнёс: «Ну-ну,  а мы думали, что вы археологи».
 Нас по очереди вызывали для дачи показаний и написания объяснительных. Когда вызвали меня, я посмотрел на Валеру и очень серьёзно сказал ему:
- Вот что, Валера, ты ведь шаман, и ты нас в эту авантюру впутал, ну вот и выпутывай, покамлай, с духами пообщайся и попроси, чтобы нас не обижали. В конце концов, мы твоим родственникам лекарство отвозили.
  Не знаю как другие, но лично я честно сказал особисту, что пьяненький уснул в машине и ничего не помню. И никогда бы не посмел нарушить границу, потому что я люблю свою Родину, и я русский писатель.
 Через пять часов, убедившись, что мы не лазутчики и не шпионы, а беспечные нарушители границы, которые по незнанию местности, случайно, по пьяни заблудились, нас с Димой отдельно от алтайцев завели в кабинет особиста и прочитали нотацию по поводу того, что вот так случайно можно сесть в тюрьму и даже в монгольскую. Но нам повезло, что быстро установили наши личности и за нахождение в приграничной территории без разрешения нам выписали штраф по 400 рублей каждому.
  Не знаю, как Дима, а лично я покинул заставу в приподнятом настроении, осознавая, что всё могло закончиться намного хуже. Вздохнув свежего горного воздуха и вновь ощутив чувство свободы, мне, как ни странно, захотелось выпить спиртного и, уж извините, пожрать.
   Мы завезли Валеру домой и, проезжая через посёлок, заехали в магазин. Я купил немного еды и какую-то фирменную бутылку какой-то водки, так мне сказала продавец. Ничего знакомого из спиртного на полках магазина я не обнаружил - наверное, у них из другого места завоз.
   Мы торопились выехать из посёлка на тракт, чтобы побыстрее покинуть это мрачное место. Ехали молча, потому что говорить было особо не о чем, да и не хотелось. Злой Дима вёл машину, думая о чём-то своём. Понимал, наверное, что бравада его закончилась. Я лично высматривал симпатичное место для стоянки, чтобы перекусить.
  Через час, съехав с трассы к горному ручью, мы на капоте машины разложили продукты и распечатали купленную в посёлке бутылку водки.
- Боже, какая гадость, - сплюнул я после выпитой порции непонятно какого напитка. – Палёнка, однозначно. К вам тут, Айас, наверное, одну гадость завозят. Ваш народ итак малочисленный, так его ещё и пойлом травят.
- Да, Женя. Травят.
- Тебе-то самому как эта водка?
- Я уже привык.
- К гадости привыкнуть невозможно. Лучше вообще не пить.
- Не пить не получается.
  Дима тоже выпил, но никак не отреагировал. Когда я хотел вылить содержимое бутылки на землю, Дима попросил: «Оставь».
  Мы сели в машину и двинулись в сторону Акташа. Я с большим интересом всматривался в дорогу, в горы, в горизонт, но внутри желудка ощущался дискомфорт.
«Не хватало ещё травануться», - подумал я, надеясь, что от пары глотков не должен.
  Вскоре мы завезли домой Айаса, которого встретила не очень довольная жена, хотя, глядя на алтайца, было видно, что он точно возвращению рад. Прощаясь, он обнял меня и пожелал удачи. Дима даже из машины не вышел, не говоря уже о том, чтобы попрощаться с приятелем - не посчитал нужным.
  Поздно ночью мы доехали до посёлка Онгудай и улеглись спать в машине на той же стоянке, на которой у нас была первая ночёвка.
  Проснулись мы далеко за полдень и первым делом я поймал себя на мысли, что желудок в порядке. Ну и слава Богу!
  Не позавтракав, выдвинулись в путь и ехали молча. Где-то по дороге нашли кафешку и решили перекусит. «Хоть жиденького покушать»- думал я.
- Ты заказывай, - сказал Дима, и вышел из кафе.
  Сами понимаете, за еду пришлось рассчитываться мне, а Дима сделал вид, что так и надо. «Ну, ладно», - подумал я.
  После перекуса сели в машину и почувствовали запах протухшей картошки и мяса. Ну это и понятно, пришло ей время испортиться. Мы где-то съехали с тракта к небольшой речке и вытащили кастрюлю помыть. Глядя на Диму я понял, что он это делать не собирается и тут я не выдержал и сказал ему: «Ну и выкинь её на х..й». Деваться ему было некудо, и он стал неохотно её мыть.     Отношения натягивались, и я уже стал проявлять явное недружелюбие по отношению к странному приятелю.
  Через какое-то время, проехав Семинский перевал, Дима сквозь зубы «процедил», что заканчивается топливо и надо заправиться, при этом посмотрел на меня, как на спонсора.
- А деньги кончились, - сказал я, хотя они у меня были. Просто меня уже достала такая наглость напарничка.
  Через несколько километров Дима молча притормозил на живописном берегу Катуни и сказал: «Приехали». Но я почему-то почувствовал, что он захотел меня проверить «на слабо». Но мне уже было «плевать», а торопиться тем более некуда. Хоть на матушку Катунь полюбуюсь.
  Но всё было не так просто, как я думал. Оказывается, Дима решил ехать домой по темноте, потому что у него был просрочен тех.осмотр, отсутствовала страховка на машину и он, якобы, забыл дома доверенность на машину, которая была оформлена на его жену. Отсюда и весь его «выпендрёж».
  На берегу Катуни было так хорошо и умиротворённо, что я даже с удовольствием, разложив переднее сидение, пару часов прикимарил. Почему в машине? Да потому, что теперь я уже не мог довериться напарничку. «Уедет ведь, сука…»
  Проснулся я, когда уже почти стемнело и достал все остатки еды. Разложив на капоте что Бог послал, я предложил перекусить. И тут я заметил, что Дима, как-то не в себе, что ли. Но по факту оказалось, что он допил, вернее «выжрал», оставшуюся палёную водку и сделал он это намеренно, чтобы машину повёл я. Перекусив, мы двинулись в путь. Через несколько километров, увидев контейнерную заправку, Дима пьяным голосом скомандовал: «Заруливай» и вызывающе гордо, с присуще ему гонором, добавил: «Я уже договорился». И сказал он это так, словно давал мне деньги взаймы. Он вылез из машины и пошёл к оператору, а я к заправочной колонке. Минут пятнадцать оператор дозванивалась до хозяина, прежде чем нас заправить. Кругом была неимоверная темень и на душе появилась тревога. Дорога ещё долгая, трасса тёмная, опасная, и машина не моя. Ну да ладно, справлюсь.
  Дима перелез на заднее сидение и лёг спать, а я сел за руль и двинулся   по тракту. Вёл машину спокойно, ориентируясь на дороге по светлой боковой полосе. В мыслях вспоминались отрезки нашего путешествия и приключений. «Ничего, немного осталось, скоро приедем!»
   Перед Бийском яркими огнями обозначился пост ГАИ и, судя по взмаху палочки инспектора, я понял, что «приехали».
- Ваши права, пожалуйста. Откуда едете? Почему поздно?
- По заданию редакции. Материал отснятый везём, успеть надо, - абсолютно уверенно врал я, понимая, что терять уже нечего.
- Водитель, выйдите из машины, - сказал инспектор-алтаец, которого я уже успел разглядеть.
«Ну вот и попали, - подумал я. – Сейчас попросит страховку и доверенность, которых нет. Короче, приплыли».
- Что это у вас, водитель, правый задний габарит не горит? Непорядок. – сказал инспектор.
- Ну вы даёте, сержант! – радостно сказал я. – Сразу видно, опытный вы инспектор. Ну что ж, готов штраф оплатить. Может на месте, сержант?
- Нет. Нам надо смену сдавать, а протоколов не хватает. Да ладно, всего-то пятьдесят рублей.
 Мы зашли на пост, и я вежливо поздоровался с офицером, который и выписал мне молча протокол. Знал бы он, что мог нас «нагреть» тысяч на пять минимум.
 Оставшуюся дорогу я проехал уверенно и спокойно, с настроением!
  Возвратившись домой, я налил в рюмочку любимого коньяка и выпил за всех хороших людей, с которыми мне довелось познакомиться. Почти полгода я не употреблял спиртного, чтобы печень немного восстановилась, а с Димой мы работать так и не стали.  В душе я поблагодарил пограничников и ГАИшников за то, что честно несут службу и заплатил штрафы, но на всю жизнь я усвоил - «Всё хорошо, что хорошо кончается!»

P.S.
Возможно, что-то из вышеизложенного - это плод моей фантазии или мои выдумки, хотя по пьяни всякое может произойти.