Ч. 321 На Амуре готовятся к войне

Предыдущая страница   http://proza.ru/2022/02/19/1615

Распрощавшись с Японией, вернёмся в Россию. Стремясь закрепиться на Амуре, генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьёв решил дополнительно к существовавшему пограничному казачьему войску сформировать ещё 12 батальонов казаков из числа горнозаводских крестьян и двух конных бурятских полков.

Часть людей доставили к берегам Амура во время первого сплава в 1854 году. Прислали также старые медные орудия и 4000 пудов снарядов, которые не годились для этих орудий. Виновных, как водится, не нашли.

Во время второго сплава артиллерия (одиннадцать орудий и два горных единорога) была тщательно проверена, и боеприпасы к ней тоже. Отряд насчитывал восемь штаб-офицеров, 21 обер-офицера и 698 нижних чинов.

В те времена солдат из европейских губерний посылали служить в Сибирь, а сибиряков – в европейскую часть, считая, что так будет меньше случаев дезертирства.

Подобным образом осуществлялся призыв и в советское время, хотя за взятки, а также деток нужных людей, из военкоматов отправляли служить рядом с домом.

Кормили тогдашних призывников во время тысячевёрстных переходов так, что новобранцы приходили к месту службы чуть живые, а многие навсегда оставались на обочинах дорог под невысокими холмиками земли с наспех сколоченными крестами.

Но и на месте условия, в каких им приходилось служить, были, мягко говоря, суровыми.

В июне 1854 года двести солдат из отряда первого сплава под командой трёх офицеров, мичмана Разградского, прапорщиков фон Глена и Баранова отправили на лодках в озеро Кизи, чтобы оттуда прорубить просеку к заливу Декастри.
 
Провизии выдали на месяц, но солонина была уже испорчена, а сухари – гнилые. Сначала выручала крупа, но она быстро закончилась. В поисках еды занялись охотой. Ружей у солдат не было, поэтому убивали непуганых птиц палками.

Когда прорубили 15 вёрст просеки, вся провизия была израсходована. Птицы перестали близко подпускать к себе. Собирали морошку, варили и ели. Кто-то по неосторожности устроил пожар, едва спаслись. Ходить уже не могли, лежали.
 
На умиравших от голода людей случайно вышли офицеры с фрегата «Диана», лейтенант князь Оболенский и поручик корпуса морской артиллерии Антипенко, которые отпросились у командира фрегата Лесовского поохотиться в местных лесах.

Офицеры отправили сопровождавшего их матроса с запиской на фрегат. Ночью пришли матросы с провизией. С ними Лесовский прислал врача.  Три дня они находились с солдатами и офицерами, понемногу кормили их, чтобы те не погибли от большого количества еды.
 
Потом матросы повели людей к фрегату.  Лесовский распорядился сначала вымыть всех в бане на берегу, потому что на людях было огромное количество вшей.

Разожгли костёр, в котором раскалили камни и ядра, накрыли их палаткой и в этой импровизированной бане всех вымыли. Матросы и офицеры фрегата отдали страдальцам своё бельё, а солдатское бельё матросы выстирали и выгладили.
 
Подняться по трапу на фрегат обессиленные люди не могли, их поднимали талями. Через неделю, когда они после вынужденной голодовки пришли в себя, всех отправили в Мариинский пост.

Камчатская эскадра собралась в Декастри, счастливо избежав неприятельских кораблей. Контр-адмирал Завойко приказал в первую очередь свезти на берег больных, кантонистов, штурманских учеников и семьи офицеров и нижних чинов.

Всем им предстояло пройти двадцать пять вёрст по глубокому рыхлому снегу и бездорожью в Мариинский пост. Женщин с маленькими детьми везли на оленях тунгусы, которые служили проводниками.

Местные народности, у которых в словарном запасе даже не существовало слов «обмануть», «украсть»,   помогали русским всем, чем могли. А вот об ответной благодарности мне читать никогда не приходилось.

Кантонисты, штурманские ученики  были ещё детьми. К ним прикрепили матросов, чтобы те помогли детям дойти до Мариинского поста.

Завойко разрешил всем семейным матросам сопровождать свои семьи. Их имущество пришлось нести на себе. Контр-адмирал написал в донесении, что «больным оказана была возможная помощь».

В чём она заключалась, узнать не удалось, сомневаюсь, что их несли на носилках, тем более что и носилок не было.

Оставшиеся на кораблях моряки готовились к бою с неприятелем. 8 мая 1855 года, когда разошёлся туман, увидели три неприятельских корабля. Все с напряжением следили за действиями противника.

Вскоре командир «Авроры» капитан 2 ранга Изыльметьев доложил Завойко, что с салинга фрегата  (площадки в верхней части мачты – прим. автора) видны ещё три вражеских корабля.

Британский винтовой корвет «Hornet» сделал несколько выстрелов, не причинивших никакого вреда. Ему ответили с точно таким же успехом, после чего английская эскадра отошла на расстояние вне досягаемости артиллерийского огня.

Адмирал собрал военный совет на корвете «Оливуца» из командиров кораблей: Изыльметьева, Назимова, Чихачёва и Гаврилова. Все они имели боевой  опыт Петропавловской обороны.

Командиры тщательно изучили местность залива и пришли к выводу, что им не удастся продержаться в случае блокады неприятелем.
 
Масло, водка, солонина и крупа были уже на исходе, сухарей оставалось на месяц, а требовалось ещё кормить семейства. Устраивать батареи на берегу не хватало ни времени, ни сил.

Выход был один: уходить в Амур, а если будет нападение, то отражать на море его всё же легче, чем запертыми в бухте.

К счастью, по неизвестной причине, неприятельская эскадра отошла вне видимости. Наступил благоприятный момент для ухода в Амур, но Завойко беспокоила ледовая обстановка в лимане.
 
11 мая Василий Степанович приказал мичману Овсянкину выяснить её. В тот же день контр-адмирал Геннадий Иванович Невельской получил сообщение из Мариинского поста о том, что эскадра Завойко собралась в заливе Декастри, и её атаковали неприятельские корабли, а все семьи, прибывшие из Петропавловска, следуют в Мариинский пост.

Продолжение http://proza.ru/2022/04/04/803