Там, за туманами

В СОЗВЕЗДИИ РЫБ

В Ленинград он прибыл рано утром поездом. Рюкзак оставил в камере хранения и, взяв с собой только фотоаппарат, пошел по городу, жадно впитывая все вокруг. Медленно шел по Невскому проспекту, по набережным каналов и взволнованно думал: «Неужели когда-то об этот гранит опирался сам Достоевский? По этим самым проспектам с тростью в руке запросто прохаживался Пушкин? А это тот самый Медный всадник? Ущипните меня, может, я сплю».
Однако уже вечер, пора и о ночлеге думать, спохватился, наконец. А вот и гостиница! Но его любезно встретила надпись на двери: «Мест нет». Такая же надпись была в других гостиницах. Тут Азат вспомнил про записку двоюродного брата коменданту одного из  общежитий, где он жил во время командировки. После долгих поисков нужная улица, наконец, нашлась. Но здание всё терялось в лабиринтах дворов.
Вот какое-то общежитие. Оказалось, женское. Пока разговаривал с вахтершей, зашел крепкого сложения парень и спросил девушку, назвав ее по имени. Вахтерша сказала, что она вышла куда-то. Парень медлил уходить.
– Вы не знаете, где это? – протянул ему Азат бумагу с адресом.
– Нет, – сказал парень, возвращая бумагу. – Что, приезжий?
– Да, – ответила за Азата вахтерша. – Не знаю даже, куда он сейчас.
И про Азата забыли. Долго говорили между собой. Затем парень попросил, чтобы девушка подождала его, и направился к выходу. Но, поравнявшись с Азатом, протянул ему руку:
– Меня зовут Валерий.
– Азат.
– Пошли со мной, что-нибудь да придумаем.
По дороге сказал:
– Жаль, что не успел на белые ночи, вчера только кончились.
Оказалось, он живет в рабочем общежитии Кировского завода. Перед тем как войти в подъезд, предупредил: «На вахтершу не смотри, проходи, будто ты свой человек».
В комнате указал на одну из коек:
– Он сейчас в отпуске, можешь жить тут хоть месяц.
Кто-то из дальнего угла огромной комнаты, беззлобно:
– Валера, ты опять кого-то привел? Где ты их откапываешь?
***
Азат усмехнулся своим воспоминаниям. Затем, снова начиная рассматривать разложенные на койке снимки, произнес: «А что, неплохо получились. Жаль только, что не удалось снять город со смотровой площадки Исаакиевского собора, – женщина с засвеченными фотоплёнками в руке была убедительнее любых запретительных мер». Неожиданно для себя подумал: «А что если из этих работ устроить фотовыставку?»
В понедельник, придя в школу раньше всех, он повесил в коридоре огромный стенд с фотографиями. На первом уроке десятиклассницы как-то тепло, загадочно поглядывали на него. Азат понял, что это – отражение их восприятия его работ. Во время перемены он вышел в коридор. Около стенда толпились ученики. К Азату подбежали пятиклассницы и, перебивая друг друга, восторженно заговорили: «Азат абый, это вы фотографировали? Да? Вы?»
Вторую перемену он провел в лаборантской своего класса, готовя приборы для урока. Вот и звонок на урок. А учеников что-то не слышно. Открыл дверь в класс. Да они уже тут! «Что это вдруг с ними?» – подумал Азат, удивившись необычной тишине. Какое-то подавленное состояние у всех, избегают его взгляда, будто затаили обиду. Когда урок уже подходил к концу, одна девочка спросила:
– Азат Вахитович, а зачем фотографии сняли?
– Сняли?
Действительно, стенд стоял в учительской, на полу, фотографиями к стене. Как наказанный ребенок.
– Кто снял? – спросил Азат. Учителя молчали, некоторые отвернулись виновато.
– Сняли по моему указанию, – произнес, наконец, завуч, пожилой человек с седыми волосами.
Азат старался сохранять спокойствие.
– Я догадываюсь, зачем вы это сделали, – сказал он. – Вы сняли его из-за фотографии статуи полуобнаженной девы, известной по пушкинскому четверостишию.
– Нет, – возразил завуч. – Дело не в этом. Это работы профессионального фотохудожника. Вы их купили и выдаете за свои.
Азату приятна была столь высокая оценка его работ. Но вторая половина утверждения просто взбесила парня.
– Вы что же, подозреваете меня в воровстве? – процедил он. – За это в девятнадцатом веке...
– Как ты смеешь так разговаривать со мной! – вспыхнул завуч.
Азат подивился тому, как до неузнаваемости изменяет человека гнев. Он знал этого человека как вдумчивого профессионала, приятного собеседника... Спорить было бессмысленно, Азат повернулся и вышел. После уроков жена завуча сказала, что у мужа был сердечный приступ, что его увезли в районную больницу, и что если он умрет, будет виноват Азат.
***
Придя домой, он поставил на плиту чайник, сел у окна и остался недвижим. Природа пыталась радовать людей бабьим летом, менялись краски. В этой оправе и деревенские дома казались наряднее. А в душе Азата был вязкий мрак. «Что же это получается? – думал он. – Внедрение нового опасно для жизни окружающих? Живи как все? Не высовывайся? А как же прогресс, выход на новые уровни понимания мира? Да и как узнать, живёшь ты или нет, если не пытаться что-то делать? Для чего родился, если не совершаешь поступки, которые до тебя никто не совершал?»
На улице появилась почтальонка. Заметив Азата, сидящего у окна, она вынула из сумки конверт и начала махать им над головой.
– Вам письмо, – сказала она, когда Азат открыл окно.
– Вот спасибо. От друга, наверное.
– Не знаю, – загадочно улыбнулась девушка, – почерк женский…
«От кого бы это?» – думал Азат, открывая конверт. Письмо удивило и обрадовало его одновременно.
«Азат, здравствуйте! – писала незнакомка. – С массой наилучших пожеланий к вам – Рамиля. Я даже не знаю, с чего начать. Знаете, хотя я с вами и не знакома (видела только раз на улице райцентра), почему-то иной раз думаю о вас.
У брата я спросила вашу фамилию и где работаете. До этого жена его рассказала о вас, когда я спросила, кого из знакомых она встретила на конференции. И больше абсолютно ничего!
Вчера, так просто проходя мимо книжного магазина, решила заглянуть. Смотрю, покупают лотерейные билеты по 25 копеек, и все без выигрыша. Постояла, почему-то вспомнила вас и решила купить сразу два. И оба оказались с выигрышем (1 рубль и 3 рубля)! Работала женщина средних лет, посмотрела и улыбается. Я тоже. Я говорю: «Мне открыток, а на остальное можно деньгами?» Конечно, она согласилась. Потом я зашла в овощной, купила яблок. Так что я должна угостить вас яблоками.
Сейчас сижу и смотрю по телевизору «Песню года». Может, и вы смотрели. Вот звучит песня, в которой есть строка: «Все бери с нуля, но сам не будь нулем»…
Учусь я на 3-м курсе пединститута, а больше и нечего писать. Работать интереснее, конечно, правда? Я тоже после десятого класса работала в школе. Артисты эти ученики, у каждого свои выдумки.
Азат, вы удивлены, конечно, этому письму, потому что оно в конверте, а так оно не письмо, а пустые строки, может, для вас… Моя надежда, что вы напишете ответ, и мы подружимся.
Азат, я не грамотей, может, где не так, извини. До свидания».
***
С этого письма началась переписка, отодвинувшая на второй план все остальное, даже школу, мысли о которой ни на минуту не отпускали Азата. Через день он написал ответ.
«Здравствуйте, Рамиля! Ваше письмо стало лучом света в моем темном царстве. Я имею в виду не природу, которая здесь великолепна и просто очаровала меня. И люди все открытые, приветливые. Просто… Я здесь оторван от всего, что мне было прежде дорого. Притом начинаю уже сомневаться, ту ли дорогу я выбрал…
В последние месяцы одно утешение было – телефильм «Семнадцать мгновений весны». Но он закончился, и опять начались будни. Хотя школьный день будним никак не назовёшь, конечно, – каждый урок надо изобретать заново. А потом какой-нибудь Ахметов из 8Б может камня на камне не оставить от твоих прекрасных задумок. Сложно все это.
Сегодня хмурый, невеселый день. В такие дни с кем-нибудь хочется поговорить. А у меня тут нет никого, с кем бы можно было поделиться с сокровенным. Кажется, для прежних друзей я уже бесследно исчез…
К преимуществам деревни относят чистоту воздуха и тишину. Но уровень культуры в городе списывает почти все его недостатки, а недостатки деревни пока что списать нечем».
***
Рамиля – Азату:
«Конечно, мне не удалось до конца досмотреть фильм «Семнадцать мгновений весны», но с вами я вполне согласна, фильм прекрасный. Для девчонок наших Штирлиц стал идеалом мужчины.
Азат! По-моему, никого и нет в наше время, кто бы исчез бесследно. Ведь даже во время войны никто бесследно не исчезал, столько книг, воспоминаний говорят нам об этом.
Азат, если я напишу что-то, что противоречит вашему мнению, – вам понравится? Наша работа хотя и трудная, но интересная. А трудности везде есть, на любой работе. Надо только с душой подойти, тогда никакие препятствия не страшны.
Сегодня мы пойдем на фильм «Моя судьба», я давно хотела посмотреть его. Что я еще делала сегодня? Ходили в лес, а лес совсем рядом, в ста шагах от нашего общежития. На поляне поиграли в волейбол, а потом – в прятки.
С приветом, кто?.. Рамиля».
***
Азат – Рамиле (несколько писем утеряны):
«Похоже, начинается уже зима. Еще только конец октября, а столько снега. Прекрасная ночь сегодня. В такие ночи хочется говорить кому-то самые важные слова…
Рамиля, ты пишешь: «Одна лишняя фраза может решить всё». Не совсем согласен с тобой. Такое может быть только между людьми, которые плохо знают друг друга. Когда уже знаешь человека достаточно хорошо, начинаешь отличать случайно оброненные фразы от настоящих его взглядов, шутку от серьезного суждения. К тому же, бывает, сегодня я думаю так, а завтра уже по-другому. Что теперь, судить обо мне по вчерашним словам? Или я каждый раз должен приспосабливаться к людям, говоря только то, что они хотят услышать от меня?
На днях я съездил в родную деревню. И знаешь для чего? Чтобы женить братишку. Он говорит: «Может, ты вообще не будешь жениться. Что я, должен ждать?»
Мне уже двадцать пять лет. Скорее, столько же осталось жить. Хорошо бы, если столько же. Шоферу лесовоза, умершего здесь недавно, тоже было двадцать пять. Наступала ночь. Шел дождь. Он ехал по скользкой лесной дороге. Но вот и огни деревни замелькали, впереди последний поворот. Он оказался для него действительно последним. Слишком быстро все произошло: машину бросило на обочину, и она тут же перевернулась. Всё бы ничего, но каким-то образом левая рука парня оказалась прижатой между дверцей и землей. Он попробовал вытащить руку, свободной рукой пытался подкопать, всё напрасно. Стал звать на помощь… Потом выяснилось, что жители крайних домов слышали его крики, но никто в лес не решился пойти. Утром обнаружили его. Он был цел. Лишь ногти правой руки были поломаны, да на пальцах – запекшаяся  кровь. Люди шутили: «Долго будешь жить». Но скоро произошло нечто странное – он обмяк, не в силах стоять, сел на землю, а затем и вовсе распластался. Все растерялись, ничего не могли понять. Увезли в райцентр, но не довезли. По дороге он умер… После осмотра врачи районной больницы сказали: «Зря погубили парня. Просто у него было слабое сердцебиение, можно было спасти подручными средствами».
Рамиля, мы с тобой должны встретиться. Эта неопределенность угнетает меня больше всего».
***
Поздравительная открытка от Рамили:
«Азат! Поздравляю тебя с Новым годом! Желаю каждый день чувствовать удовольствие от жизни, не искать приятное потом, когда дни уже пройдут, и не рассчитывать на приятное только в будущем».
***
Азат – Рамиле (после первого свидания в ее общежитии):
«Странно, но мне кажется, на самом деле мы не встретились. Не сон ли это был? Но откуда тогда на моем столе этот светильник с рыбками, так забавно плывущими друг за другом?
Вот я снова вижу, как зашел в ваше общежитие. Ноги стали подкашиваться от волнения. Сказать честно, мне стало страшно, когда вызвал тебя и начал ждать. Не знаю почему, но стало так страшно, что я чуть не выбежал обратно на улицу. Но когда так просто появилась ты, не вызвав при этом ни землетрясений, ни тайфунов, волнение мое как рукой сняло. Я только теперь понял, что волновался из боязни, что ты окажешься не такой, какой я тебя представлял себе. Рамиля, спасибо за то, что ты такая, какая есть. «С голубого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки». Эта песня, символ нашей встречи, до сих пор у меня в ушах.
С этой встречи во мне начали происходить изменения. Я начинаю понимать, что смысл жизни, предназначение человека, наверное, не где-то там, в небесах, а тут, на земле.
Сегодня сильная метель. Провода гудят так слаженно, будто играют «Времена года» Чайковского.
Рамиля! Успешно сдай экзамены. Желаю удачи, когда вытягиваешь билет, и ясной головы, когда отвечаешь.
PS. Во время каникул приехала бы ко мне».
***
Рамиля – Азату:
«Письмо твое получила. Сейчас напишу, как оно попало в мои руки.
Так удобно уселась читать. И вдруг стучат. Иду, открываю дверь. Заходит Фая с газетой в руке. Сидела, сидела и говорит: «Рамиля, хочешь, я тебя сделаю счастливой?» Я так смутилась, не знаю, что ей сказать. Тут она показывает конверт с твоим почерком. Я, конечно, подскочила, тяну руку, но, увы. «Без труда не вытянешь рыбку из пруда».
Пришлось «потрудиться». Круга два сделала и схватила твой голубоватый, загадочный для меня конвертик. Потом взяла ключ от 82-й комнаты и «исчезла». Не знаю почему, но я предпочитаю читать и писать письма наедине.
Мы сегодня с подругой организовали лыжную вылазку. Как хорошо на природе! А вчера сдавали экзамен.
Азат, приехать к тебе не смогу, неудобно. Как-нибудь в следующий раз, например, летом с братишкой на своем транспорте.
Сейчас, наверное, ты спишь, и, может быть, видишь сны. А я сижу, учу, время третий час».
***
Рамиля – Азату (после второго свидания в деревне):
«5.02. Приехала я домой благополучно. Сначала до Юсупова почти бегом. Бегу и оглядываюсь, надеясь, что все равно что-нибудь будет (в смысле транспорта), а если не будет, то ты догонишь, хотя сама просила передать, чтоб ты не выехал.    
Вот позади и деревня Юсупово, а я всё бегу. Уже темнеет, и начинается буран. Наконец сзади стала светить фара. Я перешла на шаг. Оказалось, это муж моей школьной подруги. Остановил машину и говорит: «Рамиля, ты как здесь? Умрешь ведь. И кабина не свободна, давай уж в кузов». Хорошо, что крытый кузов был, но всё же я простыла немного.
Ты, наверное, прочтешь и будешь хохотать, как  сейчас я сама смеюсь над собой, а тогда ведь мне не до смеху было.
6.02. Утро. Азат, самое главное  я тебе не написала. А вот что. Около почты остановила машину, зашла позвонить тебе. Сказали, что школа не отвечает. Потом пошла домой. Дошла до дома, остановилась у крыльца, стою и думаю, что сказать родителям. И представляешь, так страшно стало мне. Сначала постучала, хотя дверь была не заперта. Папа кричит: «Да, да». И медленно захожу я. Папа с мамой сидели, ужинали. Папа говорит, что нас вспоминали, мол, что делают сейчас наши (они же думали, что я у брата в Камышово). А сказала я вот что: мол, съездила к подруге в Юсупово. Потому что шофер все равно скажет папе, откуда он привез меня.
8.02. Сегодня у меня новостей много. Вчера позвонил брат, и я решила съездить к ним в Камышово. Сидела на уроке у брата. Он так хорошо объясняет, такой доверительный тон у него. Как на меня посмотрит, так заулыбается. Вечером ходили в клуб – там ученики брата ставили концерт.
Азат, мне оформление твоего класса понравилось. А еще – ты сам, хотя ты мало говоришь.
Завтра я уезжаю, папа договорился, поеду в кабине. Сейчас пойду на почту опустить в ящик это письмо.
Ну, вот мой дневник, пора заклеить. Пиши, буду ждать.
PS. Азат, напиши, что говорят ваши учителя обо мне? А еще – что ты сам подумал обо мне?»
***
Азат – Рамиле:
«Что только не передумал, пока не получил от тебя письмо…
Прихожу с работы, подруга твоя говорит, что ты ушла. Когда? Давно. Меня будто по голове ударили, ослаб весь. «Чем же я ее так обидел? – была первая мысль. – Надо догнать, поговорить». Побежал к директору, прошу его: «Лошадь дайте, пожалуйста, в соседнюю деревню надо съездить». «Дал бы, – говорит, – но завтра рано утром ехать в райцентр, не могу».
Сколько ни упрашивал, нет – уперся на своем, и всё. Я уж пожалел, что не взял без спроса. Пусть бы потом хоть выговор, хоть что.
«Где же лошадь достать? – думаю лихорадочно. – Может, Ахат абый даст?» Прибежал к ним. Жена говорит, за сеном поехал.
Пока происходили эти дела, прошло уже столько времени, что я и на лошади не догнал бы тебя.
Почему ты так неожиданно ушла, Рамиля? У меня же уроки были. Потом я хотел проводить тебя. Столько всего сказать собирался по дороге».
***
Рамиля – Азату (после долгого молчания):
«Здравствуйте, Азат! Обращаюсь к вам с просьбой. Слово за словом мне рассказали о вас, и я раскаялась, что писала вам письма. Очень неудобно было слышать эти слова. Я не думала, что вы такой. В мыслях даже не было. Наверное, догадываетесь, что я этим хочу сказать. Вам лучше известно. Извините, Азат, я о вас была не такого мнения.
Может, в тягость вам это будет, но прошу вас, не пожалейте пять минут времени, верните мне фотокарточку и письма мои.
С приветом, сестренка одного из ваших друзей. Всего доброго!» 
***
Азат – Рамиле:
«Рамиля! Письмо твое меня крайне удивило. Я, наверное, такой тупой. «Что ты этим хотела сказать?» – хочется спросить твоими же словами. Может это не ты писала? Хотя почерк твой. Не могу понять: что же такого страшного могли тебе рассказать? Разве это…
Она, только что окончившая школу девушка, работает заведующей сельским клубом. Однажды, когда я в библиотеке засиделся допоздна, она сказала, что страшно возвращаться, и я проводил ее до дома. Помаленьку она начала занимать мои мысли. Как-то раз я углубился в чтение интересной статьи. Она говорит: «Мне надо идти, возьмите журнал домой». Я ей: «У вас ещё рабочий день не закончился». Она посидела немного, но терпения ее хватило ненадолго: бросила на стол ключи и, сказав «закроете сами», ушла. Я подумал: «О-о-о, какие мы нервные». После этого потерял всякий интерес к ней.
Не понимаю только, с какого боку это может быть основанием для разрыва наших с тобой отношений. Тем более, это произошло задолго до начала нашей переписки. Но если ты так решила…
Мне думалось, ты неравнодушна ко мне. Приятно было внимание такой чудесной девушки, как ты. Наше с тобой общение подарило мне много волнующих минут. Я никогда не узнал бы, до какой степени бешено может биться моё сердце, если бы не твой заказ на переговоры (хотя и не смогли поговорить). В период нашей переписки, когда случалось переживать душевную пустоту, я мысленно обращался к тебе, и именно ты спасала меня от необдуманных поступков. За всё это спасибо тебе. Если бы чуть-чуть терпения, тогда бы, может быть…
Прости за всё, что от меня не зависело. И прощай. Но письма твои уже принадлежат мне, как и мои – тебе, и не считаю нужным возвращать их».
***
Рамиля – Азату:
«Здравствуйте, Азат! Хотя вы и не просили ответа и распрощались со мной навсегда, но не могу оставить без ответа ваше письмо. Хочется выразить мое личное «неравнодушие».
Азат, я вас первый раз увидела в Караидели где-то в конце августа. Видела, как вы разговариваете с моим братом. Мне показалось, что вы мне знакомы, меня мучило это, а оказалось, вы просто похожи на нашего родственника, которого сейчас нет в живых. Остальное вам известно.
Азат, вы для меня всегда были только другом, вначале заочным. При встречах вела себя, как с братом, поэтому я у вас при всем вашем желании не могла вызвать чувств.
А что касается «слухов» о вас… Я вообще не прислушиваюсь к ним, меня это меньше всего волнует. Азат, если вам адресованы мои письма и принадлежат они вам, то пусть посторонние не читают их. Только в этом заключалось мое раскаяние, и только поэтому я просила их вернуть. Больше ничего я о вас не знала, а дали знать вы сами! Всего доброго! Рамиля».
***
Прочитав письмо, Азат долго сидел, чувствуя себя последним идиотом. Никогда он еще не попадал в ситуацию глупее этой.
Включил подаренный ею в первое свидание светильник с рыбками. Рыбки, как ни в чем не бывало, тут же начали вращаться по своим давно накатанным орбитам. Что же делать? Писать ответ? Взял бумагу, ручку, начал: «Откуда ты взяла, что их читают посторонние?..» Стоп! Он что, так и будет всю жизнь оправдываться? Подошел к затопленной печи, скомкал бумагу и бросил ее в огонь, где она мгновенно и сгорела.

ТАМ, ЗА ТУМАНАМИ

Разгорался один из июльских дней семьдесят четвертого года. Туристический теплоход, идущий вниз по Каме, вырулил в залив и причалил к берегу. Азат, выйдя на палубу, прочел название пристани: Набережные Челны. Не сон ли это? Он что, вот так запросто попал не куда-нибудь, а на одну из главных строек страны, о которой так много слышал?
– Это же здесь строят КамАЗ? – удивился он вслух.
– Да, здесь, – сказал помощник капитана, оказавшийся рядом.
– Взглянуть бы хоть одним глазком, – мечтательно произнес Азат.
– Если только вон с той возвышенности, которую здесь называют Элеваторной горой, увидишь что-нибудь.
Азат тут же направился к трапу. Оказавшись за бортом, побежал.
– Стоянка тридцать минут, – услышал вдогонку.
По длинной деревянной лестнице поднялся на гору. Оказалось, это обширное  плоскогорье. На нем располагалась тихая уютная деревушка. Дома с резными наличниками. На заборе сидит петух, то ли собираясь кукарекать, то ли охраняя свой гарем. В луже у колодца полоскались гуси и утки. Залаяла собака, почуяв, видимо, запах чужака. Ни на что грандиозное не было и намека.
– И где тут ваш легендарный завод? – спросил Азат с усмешкой у случайного прохожего. Тот молча кивнул в сторону равнины, окутанной то ли туманом, то ли дымкой или пылью. Азат всматривался, всматривался в эту туманную даль, но так ничего и не увидел…
С тех пор до самого приезда в Набережные Челны на постоянное жительство эта туманная даль, за которой должны были быть Новый город и завод, не давала ему покоя. Приехав, с первых же дней начал вести дневник.
***
Уже месяц, как я в Набережных Челнах, но до сознания еще не доходит, что я работаю на крупнейшем автомобильном заводе страны. Мне раньше внушали (люди, обстоятельства), что я не более чем букашка, что мир вполне может обойтись и без меня. И вдруг мне доверяют пост и говорят: «Это – главный конвейер завода. А это – твое рабочее место. Без тебя цепь оборвется, без твоей работы не сойдет ни одна машина». Это окрыляет.
***
К чему набивший оскомину вопрос о смысле жизни? Смысл в том, что человек может все. Быть не наблюдателем, а участником, творцом истории – вот главный смысл. Цель моя на данном этапе – воспитать в себе вкус к работе в коллективе, умение находить радость от слияния с коллективом, быть сильным, смелым и гордым от силы и гордости коллектива. Изжить в себе такое вредное качество, как стремление выделиться.
***
«Все-таки хорошо, когда уже отдал Родине долг!» – воскликнул Сережа, собираясь после работы домой. Он же сказал, придя на завод после длительных праздников: «Так соскучился по работе за эти дни». Так что же тогда работа – потребность или долг?
***
Такая радость! Получил письмо от друга Рашита. Долго же оно искало меня – целых три месяца. Он пишет: «Азат, ты бы женился. Тогда бы конкретно знал, зачем живешь. Только девчонку найди хорошую». Дело за малым: где и как ее найти?
***
Девушка в розовом на балконе женского общежития. Вчера она нежилась на солнце, распустив белокурые волосы. Сегодня волосы собраны. Мягко ставит руки на перила, осторожно ложится на них щекой и нежно и томно раскачивается. Вот бы иметь ее своей женой, не знаю только характера. Если бы и характер был такой же мягкий, как ее движения… Да, глупость какая-то: я одинок, она одинока, а соединиться не можем – у каждого своя вселенная. (P.S. До чего же я был наивным романтиком тогда. Позже я узнал, что в те годы в женских общежитиях процветало пьянство. Девушка эта была, видимо, просто пьяна).
***
Эту Валентину так и хочется остановить и спросить: «Не пронесешься ли ты вот так же торопливо, как бегаешь по конвейеру, мимо своей жизни, мимо своего счастья?» Вчера она после того как взяла пропуск, на две минуты задержалась у выхода. Мне вдруг показалось, что она ждет меня. Но я не поверил и подумал, что мне самому хочется, чтобы это было так.
***
Смотрел на огромную желтую луну и думал: такая же она была за миллионы лет до моего появления на свет и такой же будет, когда меня не станет. Миллионы лет она жила и будет жить своей простой жизнью: обращаться вокруг земли, менять фазы… А у меня вся жизнь – мираж. Я хожу по какому-то надуманному кругу. Вот, разрушена еще одна выдумка, которой я дал имя «Валя».
***
Чего я жду? Любви? Но я же знаю: когда она приходит, я не могу даже приблизиться к девушке. Может, увидел симпатичную девушку – знакомься? Когда отношения окрепнут, любовь уже не сможет стать преградой для сближения.
***
Встречаешь в толпе улыбку, знакомое выражение глаз, и сердце падает от жути узнавания… О чем бы и о ком бы я ни думал, в глубине души так и не забылась Рамиля. Письмо к ней было готово уже неделю назад. Сегодня, наконец, решил отправить. Была, не была.
«Здравствуй, Рамиля! Ты, конечно, удивишься, получив от меня письмо через два года после прекращения нашей переписки. Но ты поймешь, если хотя бы иногда вспоминала меня, как я вспоминаю тебя. Но если нет… Тогда прости, что напомнил о себе.
Пишу потому, что до сих пор считаю себя виноватым перед тобой. Мы так легко прекратили наши отношения, не выдержав первое же испытание. Разве мы ничего не давали друг другу?
Говорят, к прошлому дороги нет. Но мне, Рамиля, захотелось узнать о сегодняшней твоей жизни. Как она у тебя складывается? Или уже сложилась? Можно ли вместе с тобой порадоваться хоть твоему счастью? Не явился ли я виновником каких-то разрушений в твоей жизни?
А я вот все испытываю судьбу (или судьба испытывает меня) и никак не могу найти то, что все называют словом счастье.
Рамиля! Помнишь нашу последнюю случайную встречу на улице Караидели? Твой взгляд что-то сказал мне тогда, я понял что-то, но подумал: слишком поздно».
***
Утро. Я сплю после ночной смены. В половине двенадцатого проснулся от стука в дверь. Кто-то открыл. Послышались тихие шаги и женский шепот. Я лежу с закрытыми глазами и думаю: кто же это может быть? И вдруг мне показалось (а вернее, страшно захотелось), что там стоит Она, что она сама пришла ко мне и ждет за дверью, не смея будить меня… Боже мой! Как человеку мало нужно, чтобы поверить в любую выдумку, если это связано с его мечтой. Я даже конкретно подумал, что это, быть может, Рамиля. Какая только фантазия не придет в голову.
***
Получил открытку от Рамили. Поздравляет с Днем знаний. Будто после долгого плавания по штормящим морям прибыл в знакомую гавань. Безумной, обжигающей страсти у меня к ней, конечно, нет. Страсть быстро прошла бы. Может, глубже что-то, раз я до сих пор не могу забыть ее? Откуда нам знать все пружины, ведущие нас по жизни.
***
«Добрый день, Рамиля! Получил твою открытку. Только почему ты обращаешься ко мне по имени и отчеству? И говоришь, что я дипломированный учитель. Не одобряешь моего выбора? Я тоже недавно узнал и поразился: оказывается, мою работу в Японии давно уже выполняют автоматы. Ты не представляешь, чего мне стоит это временное умственное безделье.
Рамиля, напиши обстоятельное письмо. Какими ты хочешь видеть наши отношения? «Снова между нами города…» – поют по радио. Каждый день, возвращаясь с работы, вижу пустой почтовый ящик и ругаю почтальонов за то, что они так медленно перевозят наши письма. А этот самолет, который я нарисовал, может соединить нас в считанные минуты».
***
Не хочу разбираться в своем чувстве к Рамиле, пусть так и сохранится ровным и цельным. Так я думал утром. А вечером получил от нее письмо. Рамилю – люблю! Кажется, она тоже… Неужели после стольких перипетий мы всё еще не заслужили счастья? Что же делать? Действовать! Но как? Написать ей обо всем открыто. Но страшно. А надо! Хочешь быть счастливым, победи страх. Неужели мы опять должны потерять друг друга?
***
«Здравствуй, Рамиля! Больше всего поразило меня в твоем письме то, что ты работала там же, где и я. Тебя приняли, получается, вместо меня, когда я уволился. Это просто удивительно!
Как представлю, что ты гуляла среди тех же берез, что и я, видела те же ели и пихты в утреннем тумане, вдыхала тот же свежий до дурмана весенний воздух, шагала по тем же бархатным травам, ждала катер на том же зеленом берегу, из той же березы, что и я, пила березовый сок… Как все это представлю, со мной делается что-то хорошее, слегка закружится голова, как будто опять побывал там, опять послушал пение лесных птиц, журчание весенних ручейков, треск деревьев в зимние морозы, плеск волны о берег от проходящего катера, как будто увидел вечерние огни теплоходов, ночной костер на берегу и песни, песни, бесконечные, наводящие тоску и грусть по всему несбывшемуся, песни… И такой близкой ты становишься… Может, там и должен был я встретить свое счастье, но не дождался, не хватило терпения.
Ты пишешь: «Работа моя мне очень нравится, я довольна своей профессией. Мне кажется, что я потеряла только тебя, потому что опять между нами такое расстояние. Почему ты уехал?»   
Рамиля, а почему ты говоришь, что потеряла меня? Ах да, мы же когда-то потеряли друг друга. Но разве теперь не нашли? Разве не нашли друг друга для того, чтобы уже больше никогда не потерять? А хочешь, я прямо сейчас возьму отпуск и приеду к тебе? И нисколечко не верю я твоему тогдашнему последнему письму, где ты пишешь, что относилась ко мне только как к брату. Не верю, и все тут! Такое чувство, будто мы вместе уже прожили когда-то одну жизнь и теперь начинаем другую. Странное чувство, но я его действительно испытываю. 
Ты спрашиваешь, почему я уехал? Макаренко из меня не получился, на меньшее не согласен, вот почему. Я рад, что ты нашла свою профессию. А я еще найду, главное, я нашел тебя. Напиши мне: «Хочу, чтобы ты приехал». Или просто: «Возьми отпуск». Или еще проще: «Отдохни». И считай, что вечером того же дня я у тебя».
***
Как о решенном, думаю о том, что я не ошибся, выбрав в жены Рамилю. И кажется уже, будто мы вместе размышляем, как лучше устроить семью, где жить… Какая самоуверенность!   
***
Сегодня у меня был самый трудный рабочий день с тех пор, как начал работать на заводе. Последний день месяца, конвейер идет с максимальной скоростью, все нервничают. Вот, наконец, на одной из рам клочок бумаги, на которой написано: «Даешь план!» Михайлыч: «Держись, Азат, дорогой мой, последняя!» Но не эта напряженность была причиной того, что мне было трудно. Перед уходом на работу я уже знал, что почта была, а письма нет. Мне не на что было надеяться по окончании смены.
Я уже жалею, что написал ей такое письмо. А какое надо было? Неужели ее вопрос «почему ты уехал?» не содержал никакого смысла, кроме простого любопытства?
***
Может, я испугал Рамилю? Неужели виной всему – слишком горячий тон моего письма? Я – как еж без иголок, как моллюск без раковины. Сколько раз уже обжигался, все без толку. Причиной неуспеха в учительской работе разве не то же самое было? Чувства мои всегда лавиной выливались наружу, тогда как нужно проявлять только то чувство, которое способствует тому, чего ты в данный момент добиваешься. Теорию-то знаю…
***
Наконец, письмо от Рамили. Пока открывал конверт, руки тряслись. Но меня ждало разочарование. Пишет о шалостях ребят, о школьных мероприятиях… Письмо ее погрузило меня в ту атмосферу, в которой я жил четыре года, но в нем не видно ни ее души, ни ее сокровенных мыслей.
Я ищу какой-то скрытый смысл в ее словах, потому что хочу видеть в ней идеал не только красивой, но и умной женщины. Но не нахожу этого смысла. Быть может, я обманываю себя, думая, что она мой идеал, и обманываю ее, давая надежду. А счастья не будет, пока мы не будем понимать смысл слов одинаково.
***
Почему такая тоска? Нет, это не тоска по дому. Это что-то другое. Тоска по чему-то, без чего невозможно жить. Тоска по тому, чего у меня никогда не было и нет до сих пор. Вспомнил один жаркий летний день. Сидим с другом в прибрежном парке. Продолжая какой-то разговор, я говорю: «А Горький сказал, что человек по-настоящему начинает ценить жизнь, когда пробует убить себя». «Ерунда! – тут же реагирует друг. – Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой». Я действительно подумывал тогда испытать себя, подвергнувшись какой-нибудь смертельной опасности. Мы посмотрели в глаза друг другу и оба вдруг поняли, что он только что спас меня от смерти. Кто же спасет меня на этот раз?
***
Получил письмо от Рамили. Спрашивает, смогу ли я на праздники приехать в Уфу. Конечно, поеду! Без этой встречи я не представляю своей дальнейшей жизни. Надо определиться окончательно, как я к ней отношусь.
Невероятно, но я до сих пор надеюсь, что у нас все получится. Но это, видимо, последняя попытка. Шансы почти равны нулю. И все-таки я к ней полечу, притом на самом современном авиалайнере.
Несмотря на всё, мы с ней обладаем чем-то общим, что позволяет нам обоим согласиться на такую странную встречу, преодолевая сотни километров пространства, отделяющего нас теперь (в буквальном и переносном смысле). Только как же называется это общее? Любовь к приключениям, романтике, риску? Желание в корне изменить свою жизнь? Ожидание любви и готовность идти на все ради этого? Или отчаяние?
***
На самолет билетов нет, но любыми путями, всеми правдами и неправдами в назначенное время я должен быть в Уфе… Читаю ли книгу, слушаю ли музыку или пью чай, постоянно перед глазами будущая встреча с Рамилей. Какие отношения сложатся между нами? Вот вопрос, который волнует меня теперь больше всего. Думая о ее приглашении, начинаю иногда подозревать, не сон ли это. И лишь найдя в кармане ее письмо, убеждаюсь: нет, это явь. Не верится, что эта встреча может стать началом настоящих отношений.
***
Итак, завтра я поеду к своей, как я стал ее называть про себя, Деревенской Ласточке. Смешно и жалко выглядит мое волнение перед встречей с девушкой, когда миру угрожает нейтронная смерть, когда нервы должны быть железные… Если бы я знал, что она станет моей судьбой, единственной незаменимой женщиной поселится в моей душе, повернет меня на путь истинной духовной жизни, к которой я стремлюсь, но не могу достичь в своем одиночестве, без поддержки понимающего человека…
***
Уфа. Вчера встретился с Рамилей. Иду мимо телецентра, думаю: «Узнаю ее или нет?» Навстречу мне девушка. Я так засмотрелся на нее: не Рамиля ли? Она поймала мой взгляд, улыбнулась и прошла мимо. «Уф, значит, не она, она бы узнала меня». Подождал у памятника, а когда она появилась, конечно же, узнал сразу. И понял, что так смел только в письмах. А когда глаза в глаза, болтаю черт знает что, лишь бы не говорить главного. Заметил, что с Рамилей неудобно молчать. С Рашитом мы могли молчать целыми часами, и никакого неудобства при этом не чувствовали. Когда помолчишь, можно обдумать ответ. А когда надо отвечать сразу, не успеваешь подумать, и ответ твой предает тебя, искажая мысль.
По письмам моим она составила обо мне представление как об идеальном учителе, и теперь, когда этот идеал разрушен, она, как показалось, разочаровалась во мне. Она не может понять сложности моего положения…
Вечером ходили с ней на спектакль по пьесе Туфана Миннуллина «Мы сами выбрали эту судьбу». В начале представления казалось, что мы чувствуем всё одинаково, но вдруг она засмеялась в том месте, где у меня навернулись слезы.
***
Из Набережных Челнов написал ей:
«Рамиля! Из нашей встречи я понял только, что мы еще не понимаем друг друга. А чтобы понять друг друга, нужно очень долго общаться. Для этого кому-то придется круто изменить свой образ жизни, на что, думаю, никто из нас не согласится, так как еще неизвестно, приведет ли это к желаемому результату. О себе могу сказать точно: я не хочу уезжать из этого города. Хотя у меня еще не все складывается, как хотелось бы, но есть предчувствие, что только здесь смогу чего-то добиться. Думаю, нам не стоит питать иллюзий. Спасибо за те уроки, которые ты мне преподала. Прости за беспокойство, которое я принес тебе. Тысячу раз прошу прощения за то, что я по глупости захотел вернуть прошлое. Мы вернули прошлое, но и только. Сделать прошлое настоящим, мне кажется, нам не удалось… Жизнь каждого представляет собой некий узор, и этот узор никем и никогда не может быть повторен. У меня появились сомнения в том, что мы сможем создать совместный узор».
***
В библиотеке Автосборочного завода диспут на тему: «Что вы думаете о своем поколении? Довольны ли его делами?»
– Почему у молодежи нет духовных запросов? Почему даже девушки начали курить? От их поведения же зависит моральный облик общества.
Одна девушка, не вмешиваясь, слушала, слушала, а потом встала и начала темпераментно говорить:
– Ну и что, что девушка курит? Ну и что? Неужели это такой вопрос, который стоит специально обсуждать? Неужели это такой страшный порок? Мужчины же курят, и ничего. А если это девушка, это уже, это уже… рассматривается как нечто совсем недозволенное. Есть прекрасные женщины-ученые, и они курят, и это не отражается на их моральных качествах. Другое дело, когда курением, выпивкой, стремлением к западной моде человек пытается прикрыть свою бездуховность, какую-то пустоту в себе. Главная причина таких явлений в том, что здесь нечем заполнить свою жизнь. На весь город два кинотеатра. А если человек не любит, не интересуется кино? Куда ему идти?
– Не знаю, мы не так рассуждали. Вообще, теперь страшно стало жить, – сказала одна пожилая женщина.

СОН В РУКУ

Мистика какая-то. Опять этот сон… Постучали в дверь. Звук шагов из кухни. Скрип петель открывающейся входной двери. С лестничной площадки до боли знакомый женский голос: «Азат здесь живет?» Голос Толика:
– Да. Но он после ночной смены, спит еще.
– А можно его разбудить?
Звук приближающихся шагов, волна раздвигаемого комнатной дверью воздуха, касание чьей-то руки… И тут обнаруживается, что это вовсе не сон, что все происходит наяву.
– Вот, – сказала Рамиля, – решила зайти. Думала, может, встречу на улице. Хожу, хожу, а тебя там нет.
Оделся я мгновенно. Вышли на улицу.
– Знаешь что? – сказал я после первых бесцельных шагов. – Давай-ка мы сходим в «Москву».
– В Москву? – звонко засмеялась она.
– Да, это недалеко. Ресторан «Москва».
– А-а… – улыбнулась, опуская ресницы.
Играла музыка. И мы танцевали. Одни на весь ресторан. Наконец-то я дотронулся до нее, почувствовал ее упругое тело. Одно прикосновение, запах ее волос сделали больше, чем годы переписки. В словах, которым мы придавали такое огромное значение, уже не осталось никакой надобности…
Вечером пошли в кино. На следующий день я показал ей город, потом и завод… Через три дня, когда я, как обычно, поздно вечером привел ее к дому, где жила ее тетя, она сказала:
– А завтра я уезжаю.
Я растерялся. Не ожидал, что это будет так скоро.
– Город-то хоть понравился? – спросил я, лихорадочно соображая, с чего же начать разговор о главном.
– Очень. Мне хотелось бы здесь жить.
– Так в чем дело? Приезжай и живи.
– А меня с работы не отпустят, еще год отработки.
Сами собой вырвались слова:
– А кто посмеет не отпустить жену по месту жительства мужа?

Из книги Марса Ягудина «И ТЕКЛА РЕКА…» – Издательство Татарстанского отделения Союза российских писателей, 2009 год