Веселая семейка

В нашем большом, стоящем на перекрестке дорог среди широких полей, селе жила большая и шумная семья. Была она, по деревенскому обыкновению, многодетная и не самая благополучная. Мать, надрываясь  в одиночку, тянула прорву детишек в большом и крепком доме, оставшемся от деда, сгинувшего еще в 1ю Мировую. Женщина по молодости красивая и веселая, но, как говорится, со сложной судьбой и трудным характером. Повидала она за свой век многое, и раскулачивание, и большой голод, и великую войну. Пахала в колхозе, тайком ходила в церковь и гнала самогон, когда злоупотребляла, ругалась с соседями, горшками кидалась, да плетни переставляла. Дети у нее росли разномастные, отцов не знающие. Кто из мужиков от бражки раньше срока помер, кто в город за длинным рублем подался, кто на нарах чалился, а кто и вовсе пропал без вести.

Три младших близняшки получились светленькими, брат и две сестры постарше – чернявенькие, четыре братана и сеструха ихняя вообще вышли какими то, прости Господи, узкоглазыми и смуглыми. Еще одна кудрявая девчонка-приемыш, говорят, вроде как от табора отстала и прибилась на огонек. Все они были шкодными и егозливыми, так и норовили подраться или набедокурить чего еще. Пока мать была в силе, охаживала она шалунов хворостиной, да крапивой, быстро приводя в разумение. С годами здоровье ее начало сдавать, и тогда забота о молодняке легла на плечи старших трех сестер. К тому времени они стали большими и сильными бабами, у каждой  имелись уже и свои детишки, но младших своих родственников не бросали, подкармливали, иногда и от себя отрывая кусок хлеба, благо жили все еще вместе в тесноте, да не обиде.

Когда и те подросли, жить им в старом доме всем вместе стало совсем невмочь. Да и дом обветшал настолько, что каменные стены покосились, а крыша съехала набок. Старуха, видя такое дело, перестройку затеяла, шабашников-кооператоров позвала, да не сдюжила, занемогла и слегла пластом. Младшенькие и раньше кто куда смотрели, женихов-невест себе за забором выглядывая, а тут, как мать им стала не указ,  все разом будто с цепи сорвались, разбрелись по своим домам-огородам. Старшие сестры заботились о ней как могли, но тут уж ничем не поможешь, и когда болезная преставилась, затеяли дом имущество делить. Поначалу все вроде решили полюбовно и мирно, но потом пошли споры о том кому что досталось. Бучу затеяли сперва младшенькие, которые и за границами материнского участка нашли поводы для драк и выяснений отношений.

Позже и старшие стали поглядывать друг на друга с ревностью и завистью, выискивая поводы для склоки. А их хватало. Где и чьи грядки на огороде. Кому и сколько платить за свет, газ и воду. Хлев отошел одной, а пятнистая буренка – другой. Кто как друг друга обозвал. Глядя на сдуревших матерей, начали буянить и отпрыски. Тоже своей доли и самостоятельности захотели, хоть и были еще сопляками несмышленными. Старшая, считая себя теперь главной, заняла самую большую жилплощадь, так у нее один, самый шустрый, вообще дверь в дом заколотил, вход через окно в наружной стене в свою каморку начал проламывать. Глядя на то, какую трепку от родительницы тот получил на свою шальную голову, остальные малость поутихли и присмирели. Взялись за ум, пошли учиться и работать. Отремонтировали свои комнатенки, стали жить поживать и добра наживать.

Тут бы и закончить, да нелады пошли у средней сестрицы. Попался у нее муженек еще тот пропойца, все из дома тянул ради выпивки. А когда его урезонить пытались, драться полез. Она и не выдержала таких измывательств, прогнала взашей, да тот к семье старшей сестры прибился. Свояк для него у бывшей супружницы под шумок кладовку отобрал. Вслед за ним и сынок потянулся, что за отца всегда заступался и тоже свою комнатенку отделить захотел. Мать заявила, что раз такое дело, то она нового жениха найдет, иногороднего и все тут продаст. И пошла у них в доме такая кутерьма, что хоть святых выноси. То коридор перегородят, то свет обрежут, то воду отключат. Шум на всю улицу стоит, так что уж и соседи переполошились, полицию позвали. Только участковому зачем в семейные дрязги вмешиваться пока домашние друг друга не поубивали?

А у сестриц пыль столбом стоит сызнова. Пошла обиженная баба вразнос, стенки ломает, по трубам стучит, грозит дружков соседских привести, а то и вообще заговариваться стала, непонятными словами ругаться. Ну, и свояк тоже мужик горячий и заводной, хоть мелкий и лысый, в долгу не остается, чуть-что за топор хватается и проучить сулит. Хорошо, хоть у третьей сестры хозяин попался серьезный, спокойный и непьющий, старался со всеми ладить, на словах всем поддакивая, но свой интерес блюдя строго. Детишек неразумных, чтоб не рыпались, в ежовых рукавицах держал, они у него по струнке и ходили, до поры, до времени… Так они и жили лет восемь пока вдруг среди февральской ночи не полыхнуло у них на спорной жилплощади, а за ней и все вокруг. Из райцентра пожарных вызвали не сразу, по снежным заносам добрались те только к утру, а ведрами много не потушишь.

По пьяни ли то было или по злому умыслу, но выгорел большой дом дотла, похоронив в руине и виновных, и не виноватых. Собрались тогда на пепелище соседи и младшие сестры-братья, разобрали обломки, погребли то, что осталось от погибших, погоревали для приличия, выпили и помянули незлым словом как полагается. Утащили к себе немногое уцелевшее барахло, закопали в землю обугленную рухлядь. Вскоре заросло все травой, но местные селиться там не захотели. Родня ссориться больше не захотела, быстро сговорилась и уступила по сходной цене участок городскому ухарю, который про ту историю ничего не знал, да и знать не хотел бы. Тот был малый не промах, и быстро построил большой и современный дом…для приезжих, коих в тех краях завелось откуда-то немеряно. Они арендуют землю и собираются привезти  в село свои большие и дружные семьи.