Раззява

   

 Червя я накопал много,  даже не накопал, насобирал, крупных, жирных, для наживки то, что надо.  Ночью шёл  ливень, долгий, обильный и было достаточно перевернуть лопатой верхний пласт почвы, чтобы набрать дюжину извивающихся  земляных обитателей.  Я клал их в банку, присыпал  землёй с грядок и переворачивал следующий пласт. Лопата без усилий входила в рыхлый и мягкий грунт, работалось легко и быстро.  В этом году Июль в Карелии выдался невероятно жарким, и дождик пришёлся  кстати. Обычно, на грунтовой дороге, ведущей от автобусной остановки до деревни Пялозеро, всегда есть  лужи, но вчера, когда я вечером вышел из рейсового автобуса, следовавшего по маршруту Петрозаводск-Гирвас, и направился в деревню, не увидел ни одной.  Трава с обеих сторон дороги, обычно ярко зелёная, сочная  начала жухнуть и желтеть.  Небесная влага, снова напитала  растительность живительной силой и яркими красками.      В предвкушении азарта ловли я пересматривал все рыбацкие снасти Петровича, прикидывая, сколько и каких удилищ возьму с собой. « Сашуха, так ты что, прям сейчас идти хочешь»? В его голосе  слышались нотки удивления. «А почему нет, поинтересовался я»?  «Так пустой вернёшься, ну на вечерней зорьке может ведёрко и натаскаешь а так пустая затея днём удить, только время зря истратишь».  «Петрович, так  я ведь год назад у тебя  был, и удочку только сейчас в руки возьму, просто тянет на поплавок посмотреть». « Да я разве возражаю, сходи, коль охота есть, разомнись для настоящей то рыбы.  Да только вот что, смеркаться начнёт, сразу собирайся до темени не засиживайся, к вечеру ближе опять хорошо ливанёт, чувствуешь, как парит».  Чувствовал  не только я, вся многочисленная домашняя кошачья живность,  обычно вылавливающая мышек и лягушек или активно шастающая по двору и присматривающая где - бы, что - бы стибрить сейчас, изнывая от жары, пряталась в тени.  Парило так, как никогда в этих местах, только начало одиннадцатого, а жарища уже такая, как будто черти в преисподней раскачегарили все топки, решив сварить уху непосредственно в озёрах и реках.  «В каком месте удить будешь? В сторону Наволока (деревня на противоположном берегу) пойду, на большой остров, а если там клёва не будет, с лодки попробую. Водовицу Аришину бери, она у причала». Погрузив все необходимые принадлежности для ужения, я отстегнул лодочную цепь от опорных быков и взялся за вёсла. Успел отойти метров на сто от берега, когда вместе со скрипом уключин услышал у себя за спиной легкое тарахтение лодочного мотора.  Обернулся, лодки шли навстречу друг другу. Гул от движка усиливался но буквально метров за двадцать до того как поравняться звук мотора замолк. Мы подошли друг к другу вплотную, борт к борту. Сосед, близкий друг Андрея Петровича, Юрий Владимирович Киселёв возвращался с рыбалки. «Саша, здравствуй, когда приехал? », спросил он, протягивая мне руку. « Доброго здоровья, Юрий Владимирович, отвечал я, пожимая его ладонь, вчера вечером заявился.  И что не утерпел, сразу за рыбой? Так сейчас клёва до вечера не будет или Петрович тебя сети проверять послал? По поводу сетей он мне указаний не давал, а на воду вышел я что – бы размяться да потренироваться малость, за год то, напрочь забыл, как подсекать надо. Юрий Владимирович улыбнулся, «Ты перекусить то с собой взял, до вечера проголодаешься. Лизавета (его супруга) вчера пирожков напекла да я их все не осилил, на ко вот возьми, ты парень молодой, умнёшь остаток  за милую душу»,  он протянул мне сумку со снедью.  Конечно, поесть я с собой прихватил, но отказываться от таких пирогов, какие пекут хозяйки в Пялозеро просто грешно и я аккуратно подхватил провизию из его рук.  «Вечером занесу, или завтра с утра. Да об этом не беспокойся, через день друг к другу ходим. Так что у Вас там в Москве и порыбачить негде. Такой роскоши как у Вас нет.  Сосед у меня с 11 этажа каждый вечер со спиннингом на пруд в парк ходит, что поймает, сразу же обратно в воду отпускает. Кому интересно тот и в Москве-реке ловит, на Бережковской набережной  всегда с удочками стоят, правда,  я кушать такую рыбу не рискнул - бы.  Можно на Истру поехать, в Рузу на Озернинское или Рузское, можно на Можайское. Кто-то на Пестовском  и на Икшинском рыбачит.   Много народу на Вазузу на выходные уезжает, в Дубну, на Волгу, на Иваньковское, но всё равно не то, что здесь у Вас на Пялозере и я показал пальцем на его ведра, полные рыбы.  Он посмотрел на свой улов. «Так это обычное дело» Ладно, Владимирыч, поплыву - ка я за этим делом. Ладно, Саша, давай, вечерком загляну к Петровичу.  Я снова взялся за весла, да и он не стал заводить мотор, благо до берега было три десятка гребков.  Час времени потребовался мне что - бы подойти к острову.  Став в тень под нависающую скалу,  я прижал к ней  лодку одним бортом и бросил два якоря, один с кормы, другой со стороны носа. Так делают всегда, когда необходимо удержать судно в одном положении. Если бросить один якорь, течение или ветер может развернуть плавсредство. Нанизав наживку на крючки, забросил четыре удочки  и стал ждать клёва. Поклёвок не было долго. Не смотря на то, что я стоял в тени, и от воды чуть тянуло свежестью, вязкая, плотная, выматывающая жара властвовала безраздельно. Та самая гранитная скала, в тени которой я прятался от испепеляющего солнца, излучала тепло. Для Карелии факт невероятный. Обычно холодные даже в самую жаркую летнюю  погоду, сейчас каменные глыбы были тёплыми. Я положил ладонь на шершавую поверхность скалы, медленно повёл руку вниз к воде и только у самой поверхности озера ощутил освежающую прохладу камня.  В голову пришла мысль, а не окунуться ли мне, но жара так  разморила, что двигаться было лень. Я решил устроиться по удобней, расстелил брезент на дно лодки и сверху положил холщёвые мешки, сел на них, вытянул ноги и упёрся спиной в носовую часть.   Конечно, не плохо было бы сейчас окунуться так, как Курильской гряде. На малюсеньких островках,  которые обнажаются в отлив, а вовремя прилива срыты под водой, в громадных каменных глыбах под воздействием воды, ветра и солнца за долгие тысячелетия образовались достаточно большие и многочисленные выемки, заполняемые водой во время прилива.  Когда вода уходит, вода в этих выемках нагревается солнышком весьма прилично, да и камни тёплые.  Настоящая лечебная ванна с солёной водой готова. Местные, приезжающие порыбачить, на пикник, просто отдохнуть, забираются в эти водоёмчики и одновременно принимают морские и солнечные ванны.  Здесь в Карелии таких естественных ванн я не встречал. Поэтому если я хочу окунуться, придётся выбираться из лодки.  Пока я вспоминал свои путешествия на Дальний восток  и  думал купаться или нет, сон незаметно сморил меня, я совсем не заметил, как заснул. Кимарил я часа три, не меньше.  Пробуждение было удивительно долгим. Протер глаза, перегнулся с борта, зачерпнул воды, умылся, прогоняя остатки сна. Да, хорош рыбачёк. Осмотрел крючки на удочках. На всех четырёх наживка была объедена начисто, это обнадёживало. Снова нанизав червей на крючки, я забросил их в воду и стал следить за лёгким покачиванием поплавков. До первой поклёвки ждать пришлось минут семь-восемь. Поплавок вздрогнул, чуть качнулся, и резко ушёл под воду, я выждал секунду и резко дёрнул удилище в сторону. Есть, добыча на крючке, зацепилась надёжно. Конечно, пытается сопротивляться но, это бесполезно. Вытаскиваю рыбёшку из воды и снимаю с крючка. Окушок, очень приличный, чуть больше моей ладошки, грамм на триста весом. Ну  что-ж, с почином. Снова надеваю червя и забрасываю его в воду. Всё четыре поплавка в поле моего зрения. Сколько времени прошло до следующей поклёвки, не прикидывал, но вот поплавок на уде, лежащей на носу, погружаясь, пошёл на лодку, нырнул, скрылся с поверхности и в этот момент я сделал резкую подсечку и вытащил пойманную добычу.  Сняв окуня с крючка, привожу снасть в рабочее состояние и опять забрасываю в озеро.  Поплавок на другом удилище стал подрагивать, беру удочку в руки и,  дождавшись его полного погружения,  делаю подсечку. Рыбалка началась.  Азарт рыболовной охоты захватил меня полностью.   Всё внимание сосредоточено на поплавках. Все четыре под контролем одновременно, и центральным, и перефирическим зрением я слежу за этими индикаторами поклёвок. Жду очередного погружения поплавка, и ожидание оправдывает мои надежды.   Вечерний клёв становится более энергичным.  Да, он не такой активный как в утренние часы, но увлекателен и захватывающ ничуть не меньше.  Вечерний жор у рыбы не столь силён как на утренней зорьке и поэтому времени что - бы сделать каждую подсечку наверняка, больше. Как правило, на вечерней ловле рыба с крючка не срывается. Есть возможность не торопясь взять удилище и точно отследить самый подходящий момент для подсечки. Вечером можно ловить на много удилищ. Так как клёв в это время не очень интенсивный успеваешь отследить движение поплавка на каждом. И, даже одновременно с отслеживанием всех четырёх поплавков отдавать должное замечательным пирогам тётушки Лизаветы, тщательно их пережёвывая, и запивая чаем из термоса. Вот так я  и отслеживал в неспешном темпе, внимательно следя за поплавками, уминая домашнюю снедь, переданную мне Владимировичем  и подсекая клюнувшую рыбу наверняка. При такой рыбалке азарт не меньше чем утром, но азарт осмысленный, продуманный, безошибочный.  Поклёвки не столь частые и то самое ведро, которое посулил мне Петрович, наполняется не очень быстро.  Однако клёв не плохой, и я  кроме поплавков и пирожков больше ни на что не обращаю внимания – ни на намокшую рубаху, прилипшую к телу, ни на пот, текущий со лба,  ни на всё ёщё  не спадающую жару.  А она такова, что озеро  обмелело, уровень воды понизился  достаточно и сейчас очень хорошо чувствуется, что вся эта вода через три - четыре часа собирается в виде дождя опять хлынуть вниз.  Петрович не зря предупреждал, но пока клёв есть, азарт меня не отпускает.  Постепенно рыбий жор сходит на нет.  Ждать очередной поклёвки бессмысленно.  Петрович как в воду смотрел, 12-ти литровое ведро весьма приличных  окушков наполнено до самого верха.  Быстро  привожу снасти в походное положение, поднимаю якоря и берусь за вёсла. В воздухе пахнет грозой, чувствуется её приближение, поэтому я гребу  очень интенсивно и скорость хода у посудины значительно выше, чем обычно.  Вот и пристань, загоняю лодку под причал, так,  чтобы она была полностью закрыта сверху досками. Натянув цепи с носа и кормы к опорам, запираю лодку на два замка. Если пойдёт дождь, а он пойдёт, вода в лодку попадать не будет.  Снимаю обувь,  брюки, рубаху и выбираюсь из лодки.  При обычном уровне вода у самого края пирса закрывает мне грудь до подбородка, но сейчас она едва достает до сосков. Вынимаю из лодки  все снасти, весла, наловленную рыбу и прочий скарб и отношу всё в сарай. Для надёжности расстилаю  брезент на причал и по периметру обкладываю его камнями.  Теперь вода совсем не попадёт в лодку даже через щели между досками.   Одеваться я не стал, перекинул одежду через плечо, взял ведро с наловленной рыбой и направился к дому. Закрывать пойманную добычу холстиной как  обычно, я поленился, о чём потом пожалел очень и очень горько.  В сенях поставил ёмкость с уловом на пол, под скамью, на которой держат вёдра с водой. Открываю дверь в горницу, Петрович и Владимирыч  смотрят телевизор и обсуждают последние новости. « Сашуха, ты чего без порток, в баню собрался»? спрашивает Петрович. Да на кой ляд мне баня, сейчас хлынет, я мылом намылюсь и под жёлоб, под слив стану.  Вода то дождевая, мягкая. Ты смотри Юра, дело говорит.  «Саша, дождь то холодным будет, если действительно под ливень пойдёшь, сразу после душа разотрись, да оденься, а то не дай бог простудишься в эдакую жару» - вступил в разговор Юрий Владимирович. Да ты чего, Юра, что - бы он заболел, да ни в жисть,  али забыл, как он зимой из пара в снег плюхается?  Андрюша, бережёного  бог бережёт. Ты сам то сколько раз в жару ангину хватал, попил холодненького, распаренный и готово, забыл?   Эко сравнил, сколько мне, а сколько ему.  Вот и пусть приучается беречь себя с молоду.  Да, моя безобидная шутка, про купание под дождём вызвала жаркую дискуссию между друзьями. Пока они обсуждали как мне лучше поступить, я оделся в другой комнате.  Резкий и возмущённый голос Анны Дмитриевны донёсшийся сиреной из сеней, прервал беседу друзей:  Сашуха,  раззява ты ротозейская. Ёрша тебе в глотку заместо водки, что – ж ты ирод наделал!  Почему ведро холстиной не перетянул? Мы все трое как ошпаренные бросились в сени. Картина, представшая перед нами, была страшной и чудовищной.  Ведро, в котором я принёс улов, валяется на боку, Живая рыба, не схваченная кошаками, бьётся и прыгает  по полу.  И, самое ужасное – кошачья команда вовсю уплетает пойманную мной рыбу.  На нас ноль внимания и к нам фунт презрения.  Одна кошка успела сожрать пол окуня начав с хвоста, с нижней половины, от боли и ужаса верхняя половина рыбины разевает рот, но, увы, сделать ничего не может, кошара плотно прижала её лапой к доскам пола и рвёт свою жертву по живому.  Другая,  зажав одной лапой рыбку поменьше, другой придерживает  добычу покрупней и грызёт ей голову.  Третья, уже объела одну рыбину и выбирает следующую. В общем, картина маслом – «Вакханалия на халяву».  Порядка дюжины домашних хвостатых зверюг,  отмечают праздник живота, пользуясь моим разгильдяйством.  Я просто не плотно прикрыл дверь в сенях, и этого было достаточно, что - бы кошачья команда, учуявшая свежую рыбу, добралась до моего улова. Причём шума опрокинутого ведра никто из нас не слышал.  Уж на что Дмитриевна любит своих кошек,  но гонять их она начала сама. Те из налётчиков которые похитрей и по проворней схватив самые крупные рыбины  быстро шмыгают в дверной проём на улицу. Но есть и такие, которые показывает своим поведением отчаянное недовольство нашими действиями и высказывает нам в лицо, кто мы такие есть и всё, что они о нас думают.  Таких Дмитриевна берёт за шкирку и выносит за порог, мы подбираем остатки недоеденной рыбы  и я отношу их к кошачьей кормушке.  Возвращаюсь к  дому, на столе под навесом стоит моя сегодняшняя добыча, тазики для почищенной рыбы и потрохов, ножи для чистки, бруски для их заточки. « Так, Сашуха», выносит свой вердикт Дмитриевна, « за своё ротозейство всю сегодняшнюю рыбу почистишь и рассортируешь сам».  А вы, она обращается к мужу и соседу, не вздумайте ему помогать.  Это очень мягко по отношению ко мне, я полагал, что так дёшево не отделаюсь и уже приготовился выслушать вечернюю лекцию о том, какой я шалопай. Ну что - ж,  сам, так сам, чай не впервой. Я  пробую на палец насколько острый первый нож и приступаю к работе.   Гремит гром, и первые тяжёлые капли начинающегося дождя долетают до земли и начинают барабанить по навесу.