Карельская история. глава5

 
  Покончив с охраной, Пекка и Хелмо ворвались в ангар.  Несколько китайцев в белых халатах рванули к другому выходу.   У некоторых в руках были пистолеты. Раздались выстрелы.
Финны ответили очередями, белые халаты окрасились кровью. Тех кто вырвался из ангара встретили автоматные очереди Ильи.
Сама лаборатория находилась за перегородкой из металлопластика и стеклопакетов.  Какие-то ванны, аквариумы, компьютеры, стеллажи с бумагами.
Через секунды всё это горело. Пекка и Хелмо  вышли из ангара.
-Со всеми покончено? – спросил Хелмо.
-Трое или четверо ушли к лесу.
-А Татьяна? – спросил Пекка.
-Не знаю. Кажется она тоже убежала. Может в лесу спряталась, Сейчас посмотрим. Пора уходить.
-Проверьте всё, - произнес Хелмо и достал пистолет, - свидетелей остаться в живых не должно.
Все разошлись по базе и ещё раз проверили, нет ли раненых. Раздалось несколько пистолетных выстрелов.
В развалинах вагончика штаба, Пекка нашел обгоревшую Танину куртку.
-Уходим, уходим! – поторопил всех Илья.
Они зашли в лес, пробежались по опушке. Покричали Татьяну.  Ответа не было. Переодевшись и разоружившись все сели в машину.
-Сейчас гоним к тебе, Илья, садимся в свою машину  и тут же уходим на погранпереход, - скомандовал Хелмо.
-А как же Татьяна? – спросил Пекка.
-Всё правильно, уходите быстрее, - ответил Илья, -  Я вернусь и начну её искать. Объявится. Главное чтобы её не нашел кто-то раньше меня.
Поздно вечером Пекка и Хелмо подкатили к границе. Вся нервозность и беспокойство  исчезли. Они были просто финнами, возвращавшимися из небольшого шопинг тура домой и везущие с собой по блоку сигарет и две бутылки водки, заботливо приготовленные для них Ильёй.
И российскую и финскую границы прошли спокойно и быстро.
Проехав с километр по финской территории они увидели чёрный микроавтобус, неотступно поехавший за ними, а вскоре помигавший фарами, предлагая остановиться.
-Привет, - поздоровались с ними за руку вышедшие из микроавтобуса двое уже немолодых их коллег, которых Хелмо  хорошо знал.
-Как дела? – спросил он у них.
-Ваши, похоже не очень. Надо срочно ехать в Йоенсуу. Там прилетела куча шишек из Хельсинки. Хотят вас видеть, - ответил, тот что сидел за рулём микроавтобуса.
-Вы, там похоже третью мировую чуть не начали, - улыбаясь добавил другой, и кивнув на их «BMW» спросил: - А где твоя супруга, Пекка?
Пекка опустил глаза.
-Она осталась там, в России.
-Да, парни, похоже ваши дела ещё хуже, чем мы думали.

                *

  Как же приятно было проснуться  не ощущая ненавистного похмелья. Проснуться бодрым, полным сил и здоровья. Без учащённого сердцебиения, без воспалённости красных глаз, без болей в боку. А самое главное, проснутся с уважением к самому себе. С уважением к тому, что ни капли не выпил и вчера, и позавчера, и  поза позавчера.
 С того момента как Дмитрий, приехав сюда, напился виски, он ,больше не брал ни капли в рот. А прошло уже почти три недели.
 Погода стояла чудесная.  Лес украсили ягодки черники и первые, ещё совсем кислые и только -только чуть розовеющие брусничинки.
Дмитрий активно приступил к работам по дому. Электрик подключил провода, которые он сам же, оказывается и обрезал. Он всегда так делает, пояснил тот когда дома заброшены, в целях пожарной безопасности. Как же удивился Дмитрий, когда увидел знакомую «"Ниву". Тот человек, перед носом которого рухнул мост и который  орал на него из-за этого, как раз и оказался местным электриком. Он и тут начал было с того, что принялся орать, припоминать мост, требовать денег. Его тогда остановила Татьяна, вышедшая из-за угла дома с полуметровым мачете, которым она уничтожала заросли подбиравшиеся к дому. Электрик, взглянув на мачете, а потом на её серьёзное лицо, замолчал и начал одевать «кошки», чтобы лезть на столб. Немного денег ему Дмитрий всё же дал, на радостях, когда в доме зашумел электрочайник и начал заряжаться телефон.
Расставались они с этим электриком почти друзьями.
С  электричеством жить стало веселее. Конечно, Дмитрий не знал, каково станет в доме, когда за окном будет минус двадцать. Но что мог, он уже начал чинить  и утеплять. Главное, что крыша не течет, печь нормально функционирует. Да и окна за эти годы, пока дом пустовал, хорошо, что никто не разбил.
Если бы он тут жил один, то ничего, его бы всё и так устроило, но  теперь он не мог думать только о себе. Надо было, чтобы и Татьяне было комфортно. Похоже эта странная, невесть откуда взявшаяся гостья некуда не собирается уезжать от него.
 Дмитрий чуть повернул голову и улыбнулся. Татьяна ещё спала. Он ощущал тепло её тела, чувствовал, что ей тут спокойно, рядом с ним. Ему нравилось, что она доверяет ему.
 Он не расспрашивал её о финском муже и её прошлом, какая разница, что там в прошлом. Похоже было лишь то, что идти ей не куда и что им хорошо вместе, здесь и сейчас.

  Татьяна всегда просыпалась чуть позже Дмитрия.  Она любила повалятся, с полчаса в кровати, глядя на потолок, разглядывая трещинки на нём и облупившуюся местами краску. Слушать птиц за окном, шаги Дмитрия, что-то делающего по хозяйству. И немного подумать. 
 Её удивляло ощущение покоя и защищённости здесь. Может от заботы и нежности, которой Дмитрий окружил её. Она почувствовала, что несмотря на то, что они вместе совсем недолго, он её, кажется, полюбил. А может, просто от того, что  долго был один, его потянуло к ней?
А она? Невольно сравнивая Диму и Пекку, она думала о том, кого бы она выбрала, если отбросить комфорт и благосостояние, отбросить благополучие стран.
Пекка не был с ней груб, не был жадным, насколько может быть не жадным финн, он  моложе Димы. Но он никогда не принес бы ей утром маленький букетик. Или не сделал бы других трогательных и душевных знаков внимания, которые делал Дмитрий.  Никогда не сделал бы дома какую ни будь работу, которую он  считал женской. Иногда ей казалось, что его любовь к ней -это любовь человека к красивой вещи, находящейся рядом с ним.  Всё в его жизни было подчинено, устоявшимся понятиям и  правилам.
 Вчера вечером они с Димой долго сидели у костра, который жгли просто так, просто чтобы смотреть на языки пламени и искорки улетающие в темное небо, просто чтобы ощущать тепло костра и слушать потрескивания хвороста. И при этом говорить, говорить обо всём на свете, а не только о том, докуда мы докатимся с этим парламентом.
 Вчера Дима рассказывал о Шлимане. Какой был необыкновенный человек. Она и не слышала о нём раньше. Ещё Дима рассказывал о Древнем Риме, сколько там было всего удивительного, того чего она не знала и о чем даже не догадывалась, путешествуя с Пеккой по Италии, год назад. А здесь, в карельском лесу, вспоминала ту поездку и древние камни Палатинского холма, как будто оживали от Диминых рассказов.
-А я, кроме истории об убийстве Цезаря, и не знала ничего, - призналась она ему, - Даже не знала, кто правил после него. А что было до него и подавно. Вообще историю в школе плохо учила. Пока в Финляндию не переехала, вообще считала, что это финны на нас первые напали во время войны.  А ты в Италии был? В Риме?
Дмитрий улыбнулся.
-Да, один раз недолго, всего пять дней. Удивительная была поездка. С компаньоном ездили, пытались там с итальянцами о бизнесе поговорить. Жалею, только что слишком много ресторанов посетили, поэтому, немного всё как в тумане. Съездить бы ещё раз, на трезвую голову.
Татьяна улыбнулась в ответ. Ей почему-то тоже снова захотелось в Италию. Во Флоренцию и в Рим. И хотелось побывать там не с Пеккой, а с Димой.
Какой удивительный вечер у костра был вчера.
Татьяна вспомнила, как, однажды, когда они отдыхали в коттедже, она предложила Пекке вечером развести костёр, чтобы просто вот так же, как они вчера с Димой, посидеть у огня.
-Зачем? – удивился Пекка,- мы же уже наелись, да и сосисок  у нас нет.
-При чем тут наелись? При чем сосиски?
-Зачем костер, когда нет сосисок? Завтра сосиски купим и пожарим, если хочешь.
Вчера, глядя на искорки тающие в небе,  она поняла, чего ей всё время не хватало там в Финляндии. Душевности и романтики, потребность в которых запала в её сердце, когда-то давным-давно, возможно тогда, когда в ранней юности, она читала старые книги и смотрела фильмы в кинотеатре.
А Пекке это не нужно, да и не понятно даже. Костер, чтобы жарить сосиски, лодка, чтобы ловить рыбу, красивая тропинка в лесу для того, чтобы бегать по ней трусцой. Жена для того чтобы спать с ней и чтобы готовила еду. А теперь выяснилось, что ещё и для того, чтобы взять, да и послать в разведку к вооружённым до зубов бандитам.
Наверное от этого и все мелкие невысказанные, каплей по капле набирающиеся обиды. Когда это началось впервые? Возможно вскоре после свадьбы, когда, как-то вечером Пекка вдруг предложил:
- А поехали покатаемся на лодке.
  Татьяна, тут же  представила себя этакой барышней, из девятнадцатого века, сидящей на корме лодки, плывущей по тихому озеру, со склонившимися с берега ивами, время от времени опускающей в воду руку, чтобы потрогать кувшинки. Она даже одела широкополую, белую шляпу, как ей казалось, наиболее подходящую к случаю. Когда они отплыли от берега, Пекка вдруг предложил:
-Давай поменяемся, ты погреби, а я покидаю.
С этими словами он, не обратив внимания на  её недоумённое выражения лица, достал из рюкзака складной спиннинг и, аккуратно поменявшись с ней местами, принялся кидать около кувшинок блесну.
В тот вечер он ничего не поймал и был раздражителен и от этого и от того, что Татьяна не была с ним особенно весела и разговорчива.  Он даже пришел в кровать лишь когда она уснула, а до этого сидел на диване в гостиной и пил пиво, щелкая каналами телевизора.
 
 Дима не такой. Конечно она не знала, каким он был раньше, когда пил, но ей казалось, что
Дима не послал бы её на разведку в эту  дикую лабораторию с вирусами, где произошёл, самый настоящий бой.
Хотя возможно ей самой надо было крепко подумать, перед тем как соглашаться на эту, оказавшуюся не такой уж и безобидной, авантюру.
Но она всегда мечтала, жить так, чтобы не надо было каждый момент, просчитывать свои действия, а полностью положиться на заботу сильного и доброго мужчины.
Таким ей казался именно Дима. Хотя, конечно, она могла ошибаться. Она ведь слишком мало знает его.
Но ощущение уюта, покоя, ощущения, что за ней ухаживают  и, кажется, любят, появилось рядом с ним, в этом, затерявшемся в лесу, неблагоустроенном доме.

                *

 Пекка и Хелмо сидели за маленьким столиком на застекленной лоджии квартиры Пекки в Керава.
На столике стояло несколько пустых и полных банок пива и два высоких пивных стакана.
-Прошло уже три недели , - сказал Хелмо. Если бы с ней всё было в порядке, она дала бы о себе знать. Или Илья нашел бы её и сообщил нам. А если её взяли, то уже пришли бы ноты протеста и так далее. Но с официальной стороны всё тихо.
-Возможно русские не хотят шума, вот и всё. Поднять шум, значит признать, что они знали о лаборатории или того хуже, принимали участие в её создании. Возможно они сами не поняли, что там было. Мы ведь сожгли там всё.  И положили почти всех, кто там был. Только несколько китайцев убежали в лес, и не факт что из леса выбрались.
-Раз всё тихо, я хочу вернуться и поискать её, - Пекка сделал глоток пива.
-Без санкции руководства? Это нельзя. А санкцию ты не получишь.
-Значит получишь ты.
-Ты прекрасно знаешь, что меня отправили на пенсию, и хорошо ещё что не уволили с позором.
Так что со мной и разговаривать никто не будет.
-Если бы мы не отправили постороннего гражданского. Если бы не впутали Татьяну, то всё прошло бы гладко…
-Да всё и так гладко прошло. Они не возражают, что мы приняли правильное решение, плохо лишь то, что Татьяна убежала. Да так, что до сих пор её не найти. Руководство боится что если её возьмут, она может сдать Илью и такая чудесно замаскированная точка провалится. В конце концов ты тоже принимал участие в разработке плана. И сам не проинструктировал её как вести себя по плану Б.
-И почему я оказался таким тупым. Ведь теперь так всё выглядит ясно. Ясно, что нельзя было посылать её. Она же не профессионал. Вдруг она погибла?
-Илья, несколько раз прочесал там лес. До него доходят все слухи в округе. Он бы наверняка что-то узнал. И не забывай он слушает частоты и полиции и пограничников. Хоть что-то да проскочило бы там.
-Отец, я смотрел спутниковую карту и изучал все возможные маршруты, по которым она могла пойти.  Посмотри сюда.
Пекка встал и позвал отца в комнату, подвел  к большому монитору стоящему на письменном столе и стал показывать.
Смотри, вот эта база с лабораторией. Сюда отходили мы, вот сюда уцелевшие китайцы. Как говорит Илья  она бежала вот в эту сторону. К границе она не могла пойти. Если бы её поймали пограничники, то это возможно  стало бы известно Илье. Тут озеро, вот тут заболоченный участок. Остается два варианта или она попала в болото и  погибла, или вышла вдоль леса на вот это поле, а потом на дорогу в Курккуйоки.  Но в самом Курккуйоки Илья был, опрашивал людей, там её не видели. Уехать ей оттуда не на чём. Да и денег у неё нет.   Как вариант надо проверить не осталась ли она вот в этом доме, между вот этой рекой и полем.
Дом возможно заброшенный. Кстати ты ведь считаешь, что это и есть дом твоего прадеда и именно сюда мы хотели съездить.
-Если она окажется там и если это действительно дом прадеда, это будет просто  фантастика, - усмехнулся Хелмо.
-Когда мы поехали на задание ты не был уверен, что это тот дом? Ты вообще планировал посетить его?
-Да. Но я не ставил это в обязательную задачу для себя. Так… думал если по пути, между делом, но всё начало так быстро развиваться, что стало не до того.
-Пошлёшь Илью, пусть проверит дом?
-Ладно. Пусть проверит.

               
                *
   Дмитрий всю жизнь просыпался рано. Так было и сегодня.  Он вспомнил, как жена всегда говорила ему: «Алкоголики встают рано».
Его ежеутренним ритуалом было опрокидывание на себя пары ведер холодной воды. Татьяна, в отсутствие душа, тоже приучилась к подобному, однако ведро для неё он с самого утра ставил на электрическую плитку и когда она просыпалась, вода там была вполне пригодна для её утреннего омовения.
Дмитрий вышел из дому, потянулся. Зашел в деревянный туалет, сколоченный в незапамятные времена и слегка качавшийся на прогнившем основании. Из всей одежды на нём было лишь висевшее на шее полотенце.
Пройтись утром по участку абсолютно голым ему очень нравилось.  Нравилось подставлять тело утреннему ветерку и ранним солнечным лучам. Слушать шелест высоченной травы в поле, и в кронах сосен, слушать птиц.  В городе он так отвык от тишины, которая тут, будто ласкала душу, будто гладила прямо по обнажённому сердцу и уводила из него всю боль ошибок и сожалений прошлого. Ступни тонули во, влажных от росы, травах и мхах и немного мёрзли, но зато потом, когда кровь от этого массажа  приливала к ступням, ногам становилось легко и тепло. И даже если иногда он наступал на растопыренную сосновую шишку или острый сучек, это не вызывало досады. Он лишь улыбался и даже находил что-то приятное в этой боли.
 Как и обливание из ведра, это связывало его с природой и наполняло  особой неукротимой энергией на весь день.  Это было этакой особой медитацией, его золотыми минутами. Эти золотые минуты он предвкушал и сегодня.
Как только он вышел из туалета, он от неожиданности вздрогнул, и буквально замер и остолбенел увидев перед собой невесть откуда взявшегося человека. Словно удар током страх молнией пронзил его и он почувствовал как зашевелились волосы на всем его теле. Через секунды, он понял, что этот человек направляет на него небольшой  пистолет.