Дневник сумасшедшего. День 15

 Три дня назад, во сне, умер Сталин. Первым его смерть обнаружил беспокойный Гитлер. Он заметил, что вождь ровно в 9 не встал с кровати и не закурил свою легендарную трубку. Я, Нерон и Адольф тихо подошли к русскому тирану. Казалось, он спал. Но это уже был сон вечности. Перед нами лежал бездыханный труп, на бледном лице которого уже появились синие пятна. Давно, я не видел смерть так близко. Но у меня не было чувства жалости к русскому тирану. То, что он начал творить, повергало всех в страх и ужас, ибо каждый мог стать жертвой его подозрительности или политического расчета.
 Из нас троих только Гитлер рыдал навзрыд, повторяя как заведенный:
- Какая нелепая смерть...Я уже договорился с Иосифом. И вот все опять насмарку. Снова зарешеченные окна и звероподобный, с азиатскими лицами, медперсонал.
 Я позвал санитаров, и два дюжих амбала вынесли Иосифа из нашей палаты. Но самое удивительное произошло потом. Главврач решил устроить тирану торжественное прощание. Палата наших митингов превратилась в палату скорби, в центре которой стоял красный гроб с телом усопшего. У него несли вахту два дюжих амбала в той же чекистской форме без знаков различия. На белом экране висел портрет Сталина в маршальской форме, над которым красовался лозунг "Сталин - верный продолжатель великого Ленина". В палате играл траурный марш.
 Но люди все шли и шли. Они были заплаканы и испуганы. Шел медперсонал и больные, недавние оппозиционеры, выпущенные из карцера, матери с детьми и просто посторонние люди. Они все хотели постоять у его гроба! Как будто все эти люди враз лишились смысла и ориентиров. Они не могли представить себе жизни без Него! На них наступал чужой, неприемлимый им, мир. И он, казалось им, был более зловещ, чем сталинский мир подозрительности, врагов народа и доносительства.
 Я вновь открыл томик Волошина, единственного гениального русского, которого можно поставить в один ряд со знаменитыми европейскими поэтами. Глаза упали на его поэму "Китеж". В ней есть потрясающие строки:
"Вчерашний раб, усталый от свободы,
Возропщет, требуя цепей".
 За эти три дня я еще раз убедился в его гениальной прозорливости. Эти люди, не успев освободиться от одного тирана, уже искали себе другого! Да рабство - неискоренимый признак этого азиатского народа.