Белорусский отпуск - 35

ГЛАВА  ТРИДЦАТЬ  ПЯТАЯ

Б Е Л О Р У С С И Я,  2010  ГОД

Чем для меня является Могилёв? В 2010 году, в начале марта (или в конце февраля), я тоже был в этом городе. И здесь произошло нечто такое… Впрочем, вкратце нужно рассказать обо всей той поездке.
Меня выгнали из семьи. Найти новую женщину я не смог. Все, кому я сообщал о своей судьбе, бежали от меня как от прокажённого. Даже последних алкашей и дебоширов не выгоняют из семей. Каким же я должен быть уродом, если даже родные дети отвернулись от меня? Но, оставшись в одиночестве, я начал придумывать различные игры, новый календарь, новую температурную шкалу. Но в России всё это никому не нужно до сих пор. И вот тогда я решил «подстрелить двух зайцев»: развеяться от личной трагедии в поездке и попробовать пробить свои идеи в другом государстве. В Украине я был множество раз, а в Беларуси не был никогда. И в Беларусь можно было ехать без заграничного паспорта.
Несколько дней я провёл в Минске, ходя по инстанциям и государственным газетам. Бюрократия тут показалась мне ещё круче российской, но здесь я получил совет: зарегистрировать свои ноу-хау в каком-нибудь авторском обществе, что я и делал потом несколько лет в России (Москве), отложив в коробку 36 авторских свидетельств, которые мне тоже ничего пока не дали.
А из Минска тогда я поехал в Гродно, где, совершив экскурсию по городу, неожиданно для себя запил: сказались переживания двух последних месяцев. Скитания по подъездам, обустройство в уголовном притоне, нежелание детей видеть меня, предательство жены. В Бресте я съездил в Беловежскую пущу, а потом заехал и в крепость.
Оттуда мой путь пролёг до Витебска, который я совершенно уже не воспринимал: покурил (вскоре после той поездки я брошу курить!) возле вокзала, купил билет и уехал в Могилёв. Откуда уехать в Гомель быстро не получилось, и я зачем-то сел в городской транспорт, где познакомился с каким-то молодым человеком, что пригласил меня к себе домой выпить (там были и его родители). Но дом находился не в городе, а в какой-то близлежащей деревне. Там я задержался, меня потом отвели на автобусную остановку и оставили. Но автобус последний так и не пришёл.
Я начал блудить по незнакомому населённому пункту. Но долго не мог никуда выйти. Когда понял, что заблудился, стал стучаться в дома, чтобы меня пустили переночевать. Но никто не пустил. Тогда я улёгся в сугроб и решил замёрзнуть. Жить не хотелось.
Засыпая, я стал думать о чём попало, но все мысли сводились к расставанию с семьёй. Совсем не думалось о родителях, но зато мыслей о жене и детях – хоть отбавляй. Трудно было представить, что будут чувствовать дети, узнав о моей смерти. Но вот, что будет чувствовать жена, в этом никаких сомнений не было.
И я решил не доставлять ей такой радости. Правда, местные жители вызвали милицию (это в России сейчас полиция, я тоже здесь как-то оговорился про «полицейскую» машину, а в Белоруссии до сих пор именно «милиция»), и у меня была «аудиенция» с заграничными представителями власти, которые показали мне нужное направление и рассказали, как добраться до вокзала. Где почти на последние деньги, так как мой поезд к тому времени ушёл, я купил билет до Гомеля (а билет до Воронежа у меня был куплен заранее).
В Гомеле тоже произошла история, когда я забыл не только шифр камеры хранения, но и местоположение этой камеры. Где всего за пять минут до отправления мне вскрыли «мою» ячейку со всеми моими вещами (небольшая лишь часть была при мне)… Но это уже совсем другая история. А вот замерзание в снегу, попытка суицида (не первая, кстати, но, слава богу, последняя) станет для меня чуть ли не главным постыдным событием последнего десятилетия.