Тетушка

- Здравствуй, Сережа! – соседка с улыбкой кивнула Сергею, который стоял возле машины, растерянно вертя в руках ключи
- Добрый вечер! – Сергей вздрогнул и, поздоровавшись, сжал в руках связку. На колечке были ключи от квартиры, гаража и дома в деревне, где жила сейчас его тетка, Анна Петровна.
Он посмотрел вслед соседке и вздохнул. Домой идти совершенно не хотелось. Снова все по кругу, все одно и то же. Уставшая, скрывающая недовольство Маша, огрызающийся, колючий и непонятный сын – Денис… Тягучий, невыносимо скучный вечер, когда все как будто заперты по какому-то странному приговору в одном пространстве и никуда не уйти, не сбежать, а можно только сделать вид, что они - счастливая семья, в которой вроде бы как все есть – муж, жена, ребенок, относительный достаток, но на самом деле нет ничего, потому, что копни поглубже и все это рассыпается в прах, оставляя только пепел от несбывшихся надежд и желаний.
А ведь начиналось-то все когда-то просто замечательно. И невероятно, ослепительно красивая Маша, которая хохотала над его шутками и никого вокруг не замечала, смотря на него и только на него. И зависть однокурсников, а потом и коллег, когда они где-то появлялись вместе. И одобрение родителей, которые охотно приняли его будущую жену, разглядев в ней любящее и открытое сердце, желающее дать ему то, чего он так хотел, к чему стремился – семью.
А ведь он мечтал о семье, о собственном доме чуть ли не с детства. Строил планы, какой она будет. Рисовал ту, которая будет с ним рядом. Потом, гораздо позже, когда они уже были женаты, Маша нашла его старые альбомы и удивленно разглядывала эти рисунки:
- Сережка, это же я! А как ты… Ведь мы же не знали друг друга…
- Не знали. Я тебя во сне видел, представлял, какой ты будешь и рисовал.
- Это так странно! Но, как же здорово! – Маша смеялась, а потом отобрала альбомы и сказала, что теперь они принадлежат ей, ведь она нашлась…
Куда это все ушло? Куда делось? Как получилось так, что они сейчас почти чужие люди, которые вынуждены существовать рядом друг с другом, просто потому, что иначе не получается? Куда пропала та искорка, которая была в его жене? Ведь сейчас это был даже не уголек, а почти полностью потухшая головешка. Он смотрел на жену и не узнавал в этой уставшей женщине, которую казалось уже ничего не радует, ту хохотушку и красотку, которая могла запросто нацепить на себя жуткую розовую мини-юбку, которая мигом становилась похожа на вещь от кутюр, как и любая другая, которую Маша удостаивала чести украсить свою потрясающую фигуру, и заявить, что семейная жизнь не повод отказываться от маленьких радостей и они идут в клуб петь караоке. Сергей тогда хохотал в ответ, напоминая, что у нее совершенно нет слуха и это будет тот еще адский концерт, но Машу это нисколько не смущало. Тогда она умела радоваться мелочам… Сейчас от всего этого не осталось и следа.
Он вздохнул, сжал в руке ключи и медленно пошел к подъезду. И так задержался. Маша будет волноваться.
А Маша в это время стояла у окна, глядя на мужа, который топтался возле машины. Еще минут десять точно будет «дышать воздухом», прежде, чем подняться домой. Тянет время. Она вздохнула и потерла глаза. Не плакать! Сколько можно? Уже и слез-то не осталось. Не она первая и не она последняя, кто, спустя почти двадцать лет брака понимает, что вдруг оказалась совсем одна. И вроде бы муж рядом, ребенок растет, а это одиночество сводит с ума, не давая дышать, напоминая о себе каждый раз, когда кажется, что вот, что-то налаживается, Сергей посмотрел на нее как прежде, обнял как раньше, но нет. Все это иллюзия, потому, что через минуту он снова замкнется в себе, уйдет в другую комнату, натянет наушники и придет в спальню, только, когда убедится, что она уже легла. Чтобы лишний раз не разговаривать, не спрашивать ни о чем, потому, что боится услышать в ответ то, что ему совсем не понравится. Маша очень старалась держать при себе мелкие обиды или недовольство, но рано или поздно все это прорывалось наружу и тогда она тихо плакала, а Сергей злился, потому, что не мог понять, что происходит.
А она просто устала. Устала от бесконечной рутины, когда каждый день открывая глаза, точно знаешь, что и как тебе нужно сделать сейчас, через час, через день, год, неделю. Работа, дом, который еще одна работа, которую никто за тебя не сделает, не отменит, не даст выходной. Ребенок, который с самого рождения был только на ней, ведь мама четко объяснила Сергею, что дети – это удел женщины и мужчине вовсе не стоит лезть во все эти пеленки-распашонки. Она же как-то справилась с тремя, а у Маши всего один, так что ничего страшного, все же так живут. Эту фразу Маша ненавидела. Ей, всегда такой спокойной в отношении чужих высказываний, хотелось просто в голос заорать, когда она это слышала: «Я – не все! Я так не хочу!», а потом выдохнуть и добавить уже спокойно: «И имею на это полное право!». Но, она молчала, когда надо было кричать. Молчала, потому, что понимала, разрушить легко, восстанавливать потом будет сложно или почти невозможно.
Ей очень не хватало мамы, ее совета и помощи. Она страшно скучала по ней, каждый раз думая, как сложилось бы, будь она рядом. Но, мамы не стало уже давно, еще до того, как Маша познакомилась с Сергеем.
Выматывающие, невыносимые ночи, когда болеющий Денис кричал, а она плакала, не зная, как помочь своему маленькому и такому беспомощному сыну. Сергей тогда вытерпел ровно две из них, а потом уехал в командировку. Маша бы никогда не подумала, что это было бегством, если бы случайно не узнала, что он напросился в эту поездку сам.
Это было, пожалуй, самой первой и основной обидой, которая появилась в их отношениях. Сергей ее бросил.
Потом уже она поняла, что он бросил ее задолго до этого, бросил сразу, как только узнал, что у них будет ребенок. Нет, конечно, он не ушел из дома, старался быть рядом. Ходил вместе с ней к врачу, бегал за мандаринами, когда ей вдруг так захотелось почувствовать этот запах, что жизнь стала немила. Денис, кстати, до сих пор прежде, чем съесть мандаринку – сначала долго сидит, крутя ее в руках и вдыхая этот аромат.
Сергей не понимал, что происходит с ней. Его мир тоже менялся, но не настолько быстро и внезапно. Он пока не пугал его. А Машу пугал. Она боялась этих перемен до дрожи в пальцах, до темноты в глазах. Боялась, потому, что понимала, вся ее жизнь изменится, ведь теперь она отвечает не только за себя, а еще и за сына. И ей было безумно страшно от того, справится ли она? Сможет ли сберечь, дать то, что нужно, вырастить…
И ей рядом нужен был соратник, советчик, партнер, но его не было. Их роли разделились. Сергей отвечал за достаток, обеспечивая семью, а она отвечала за сына. Она приняла этот расклад и старалась соответствовать роли примерной жены и матери, тогда еще не понимая, что этот порядок нужно было ломать сразу, потому, что именно он привел к тому, что сейчас они едва разговаривали друг с другом. Но, это она поняла много лет спустя, а тогда рьяно взялась доказывать всем и каждому, что она лучшая версия мамы и жены, которую только можно было придумать. Идеальный порядок дома, развивающие занятия для сына, первое, второе и компот… Все одобрительно кивали, признавая, что ей удалось задуманное. Только вот самой Маше просто хотелось выть от того, во что превратилась ее жизнь.
Подрос Денис, она вышла на работу и стало чуть легче. Новые лица, впечатления, общение. Но, ей не хватало самого главного, того, о чем она мечтала когда-то, слушая, как Сергей рассказывает ей о собственном доме, в котором они будут жить, о времени, которое они будут проводить вместе. Дом был, не было этого самого времени.
Они существовали в параллельных вселенных, встречаясь лишь иногда. В отпуске, по праздникам, в выходные или изредка в будни, когда, открывая глаза, вдруг замечали друг друга, отбросив ненужное, вечно спешащее куда-то время, сплетали руки, обнимали друг друга, вспоминая, что они одно целое. Но, это случалось все реже.
А потом пришли проблемы со здоровьем и Маша снова ощутила ту пустоту, которая так напугала ее, когда Сергей отстранился после рождения сына.
- Давай, ты как-то сама, а? Ну, врач такой, да и все это… Женское, Маш.
И снова сбилось дыхание, обида вошла иглами прямо в душу, минуя все, что было хорошего и светлого до этого.
И испуганные, на грани паники, глаза сына:
- Мам, а ты… Я не хочу! Как я без тебя?!
- Не бойся! Не смей бояться, слышишь! – она обнимала Дениса и не знала, как себя убедить, что все будет хорошо. Услышать бы это, просто словами, но от кого-то… Потому, что себя убедить самой не получается… Потому, что страшно, до боли, до истерики… Услышать… И поверить…
Операция, долгое восстановление. Денис не отходил от нее, с испугом глядя на свою вселенную, которая ласково улыбалась, пытаясь успокоить десятилетнего, перепуганного и ничего не понимающего мальчишку.
Денис не понимал, что случилось с мамой, почему она болеет, но понимал, а точнее, чувствовал, что папа тяготится всем тем, что с ней происходит. И внимательные, так похожие на Машины, глаза, следили за тем, как и сколько времени провел отец у мамы в комнате, как хмурится, уходя к себе.
Тогда Денис делал то, что он умел хорошо и от чего мама всегда улыбалась. Он заваривал чай, как учила его когда-то бабушка Аня, и приходил в комнату мамы, оставаясь там до того времени, пока не нужно было уже ложиться спать. Эти дни он потом будет вспоминать, как то время, когда они с мамой были ближе всего друг к другу, ведь он не помнил себя маленьким. Когда не нужно было разговаривать, а можно было просто молчать, понимая друг друга и так.
Пошло еще несколько лет и Денис совершенно утратил всякую связь с отцом, молча принимая то, что он мог ему дать и благодаря, в тех случаях, когда это требовалось, а мама… Мама, конечно, оставалась лучшей и любимой, но ведь всего ей не расскажешь? Невозможно рассказать, как попал в компанию, в которую вовсе не метил, а просто неудачное стечение обстоятельств определило с кем и как он будет общаться дальше. Эта компания, вроде и неплохая, без особых проблем, тяготила его, ведь Денис понимал, что с этими людьми у него нет почти ничего общего, кроме возраста и школы, в которой они учились. Его интересы здесь никого не волновали. Нужно было соответствовать тому стилю поведения, который выработался как-то сам собой и который изменить или разнообразить было уже невозможно. Он не хотел расстраивать мать, которая радовалась, что у него есть друзья. Сам того не понимая, он в точности повторял судьбу Маши, пытаясь доказать, что он благополучен и успешен, что вроде бы соответствовало действительности, но почему-то не заполняло той пустоты, которая день ото дня ширилась в его душе.
Сергей разулся в прихожей, повесил на крючок ключи и пошел на кухню. Дежурное «привет», не менее дежурный поцелуй в щеку, кивок сыну. Все, как всегда. Спектакль. Скучный и никому не нужный.
- Котлеты или курицу?
- Курицу.
Они молча ели, стараясь лишний раз не встречаться взглядами.
- Спасибо, мам, я пошел.
- После тренировки домой?
- Да. Только к Никите заскочу на минуту, флешку забрать надо.
- Хорошо. – Маша кивнула и отвернулась к раковине. Посуда сама себя не помоет.
Денис ушел и на кухне воцарилась тишина, нарушаемая только шумом воды и звяканьем посуды.
- Спасибо, было вкусно. – Сергей поставил тарелку на край мойки и повернулся уже к выходу, как Маша остановила его.
- Анна Петровна звонила.
- Что-то случилось? – в голосе Сергея прозвучала неподдельная тревога. Тетку свою он любил, ведь в детстве она проводила с ним много времени. Почти полгода он даже жил у нее, пока родители выясняли отношения. Потом все вернулось на круги своя и его забрали, но с тетей Аней он продолжал общаться, писал ей письма и звонил, когда мама разрешала.
- Плохо себя чувствует. Приедет через два дня, чтобы пройти обследование в городе.
- Ясно. Ты сможешь ее встретить? Сама знаешь, у меня завал сейчас.
- Конечно. – Маша вернулась к посуде, промолчав о том, что у нее на работе не меньший завал и отпроситься будет совсем не просто. Но, Анну Петровну она очень любила, ведь та была единственным человеком, кто помогла ей с Денисом, когда он был маленьким.
Тогда у тети Ани, как она ее называла, было еще большое хозяйство, которое требовало и ухода, и заботы, но она находила возможность приехать хотя бы раз месяц и тогда у Маши наступал праздник. Денис странно реагировал на двоюродную бабушку. У нее на руках он мгновенно успокаивался и замолкал.
- Вы - мое спасение, тетя Аня! Как вам это удается? Ведь кричал сегодня почти всю ночь. Что уж у него болит, я не знаю.
- Ты у него болишь, Машенька. Ты нервничаешь, места себе не находишь, а ему плохо.
- Замкнутый круг какой-то… И что с этим делать?
- В театр идти, в кино, да просто погулять. Иди, собирайся. Нечего время зря терять. Смотри, он уже уснул. А с остальным я как-нибудь разберусь.
Денис, устроившись на широкой груди бабушки, довольно посапывал, а Маша, которая, конечно, и думать забыла о культурных вылазках, лихорадочно начинала мыть пол или готовить.
- Маша, ну вот сдалась тебе эта тряпка. Эх, как мамка Сергея твоего молодая была, все на танцы бегала. А ты, хоть бы раз моментом воспользовалась.
- Какой там момент?! Я же ничего не успеваю, вон дом весь грязью зарос. Денис с рук не слезает, спит мало. А я так не могу. Привыкла, что чисто должно быть.
- Хорошая ты хозяйка, Маша, и мама тоже отличная. А вот как женщина, я смотрю, не очень-то счастливая. Обижает тебя Сергей?
- Нет. – Маша убирала прядь с лица и задумчиво крутила в руках тряпку. – Не обижает…
Тетя Аня качала головой и поудобнее перехватывала маленького Дениса.
Маша не рассказывала Сергею об их разговорах и телефонных звонках. Знала, что он просто кивнет, а она так и не поймет, услышал ли он то, о чем она ему рассказывала. Поэтому то, что происходило последние полгода со здоровьем тети Ани осталось между ней и Анной Петровной.
Два дня спустя Маша встретила тетку мужа на вокзале и, увидев ее, на минуту застыла, потеряв дар речи. Где бодрая, румяная как яблочко, и круглая как пышечка, Аннушка? В этой бледной, почти изможденной женщине, от которой осталась от силы половина, она с трудом узнала любимую тетку… Тихонько выдохнув и стараясь не подавать вида, Маша, подхватила сумку тети Ани и обняла ее.
- Здравствуй, Машенька! А Сережа?
- На работе. Много дел навалилось, не получилось вырваться.
- Хорошо. Вечером увидимся.
Вечером дом было не узнать. Оживленный разговор и смех, доносящийся с кухни, сразу сказал Сергею о том, что тетушка уже здесь.
- Сережа! – тетя Аня потянулась к племяннику, чтобы обнять его, а Сергей, в отличие от Маши, не смог скрыть удивления.
- Аннушка…
- Все хорошо, родной! Я же для того и приехала, чтобы подлечиться и услышать, почему это я сейчас свою мечту осуществила, да еще с такой легкостью.
- Какую?
- Ты что! А похудеть? Я же всегда мечтала быть тощей! И все никак не получалось. А теперь, посмотри на меня! Мечты сбываются!
Анна Петровна шутила, а глаза оставались грустными. А чуть позже они стали настороженными. Что творится в семье, если ее родные и самые любимые люди даже не смотрят друг на друга?
Ближе племянника у Анны Петровны никого не было. Так уж получилось, что личная жизнь у нее так и не сложилась. Младшая в семье, она едва вышла из школьного возраста, когда не стало отца, а мать слегла. Старшая сестра к тому времени уже вышла замуж и наотрез отказалась помогать, мотивируя тем, что у нее много дел. Аня не жаловалась, принимая как должное то, что именно ей пришлось взять на себя все заботы о лежачей матери, забыв о своей мечте получить образование. Она устроилась уборщицей в школу и делала все, чтобы маме стало хоть немного полегче. Ее старания увенчались успехом. Мама прожила почти двенадцать лет, на протяжении которых Аня умудрилась встретить свою первую и, как потом оказалось, последнюю любовь. Ничего, кроме коротких встреч урывками на протяжении полугода и грандиозного скандала от сестры, которая кричала на Аню, обвиняя ту во всех смертных грехах и полнейшей безответственности, из этого «романа» не вышло.
- Ты думаешь это кому-то надо? – Лена, сестра Ани, толкнула ногой тумбочку, на которой лежали лекарства матери. – Кто-то будет счастлив жить в этой вони и болячках? Ты не в своем уме? За кого ты меня держишь? Или я не понимаю, что ты решила спихнуть на меня все это? Тебе ведь все равно, что у меня маленький ребенок и муж меня моментально бросит, потому, что это невозможно, так жить! Ты эгоистка! Ты только о себе и думаешь! На маму и на меня тебе наплевать!
Лена бесновалась, а Аня, оглушенная не знала, что ответить, пока не повернула голову и не глянула на маму. У той по щекам катились слезы и широко открытые глаза молили прекратить все это.
- Хватит! – Аня говорила тихо, но Лена почему-то мгновенно смолкла. – Замолчи и уходи отсюда. Все будет, как ты хочешь. Тебя никто не побеспокоит и маму я не брошу.
- То-то! – Лена удовлетворенно кивнула.
Аня засуетилась, пытаясь успокоить мать, не замечая, как сама плачет, пока не увидела свою слезу, упавшую на руки мамы.
- Ничего, мамочка, ничего! Все будет хорошо! И никто нам не нужен. Ведь у тебя есть я, а у меня – ты!
На следующий день Аня поговорила со своим парнем, Сашей, и рассталась с ним. Он так ничего и не понял. Пытался еще какое-то время встретиться с ней, поговорить, а потом уехал в другой город и связь между ними полностью оборвалась.
Единственным утешением для Ани тогда стал племянник, которого Лена регулярно подкидывала сестре, приговаривая:
- Своих нет, так хоть на моем потренируешься, как это, матерью быть.
Аня на это звание не претендовала, но с Сережей время проводила с удовольствием. А когда не стало матери, она и вовсе уговорила сестру позволить ей забирать Сергея на каникулы. Лена была только рада.
Аня окончила курсы и устроилась работать бухгалтером. Дотошная и сметливая, она быстро училась и скоро стала довольно неплохо зарабатывать. Весь год собирая деньги, отказывая себе в лишних тратах, она летом брала отпуск, забирала Сергея, и они ехали в очередное путешествие, которое Аня тщательно планировала, стараясь сделать так, чтобы мальчику было по-настоящему интересно.
В последний раз в такое путешествие они съездили, когда Сереже исполнилось шестнадцать. А потом жизнь Ани снова изменилась, когда сестра потребовала свою часть наследства.
- Я молчала, думала, что у тебя совести хватит. Но, теперь вижу - если сама не возьмешь все в руки, то некоторым и в голову не придет, что они не единственные дети. Делиться надо, Аня. Сергей уже подрос, скоро жениться надумает, а куда ему жену вести? Ты заняла всю квартиру родителей, а я, получается, не у дел?
Аня подумала, прикинула и потребовала от сестры отдать ей дом в деревне, который остался от бабушки.
- Я оставлю Сереже квартиру, а сама переберусь туда. Там большой совхоз, работа найдется. Да и я давно мечтала уехать из города. Моя половина квартиры стоит дороже, чем дом. Ты всегда умела считать, вот и подумай.
Лена, немного поломавшись, согласилась.
И сейчас Анна Петровна сидела на кухне, которая, конечно, сильно изменилась с тех пор, как она жила в этой квартире с мамой, и внимательно наблюдала за теми, кто для нее был дороже всего в этом мире. От нее не укрылась и натянутость между Машей и Сергеем, и то, как Денис уткнулся в тарелку, едва отец вошел на кухню и как постарался быстро ретироваться, едва покончив с едой.
- Сережка, а помнишь, как мы с тобой путешествовали?
- Конечно, тетя Аня! Как такое забудешь!
- А вот кое-куда мы так и не доехали. А очень хочется. Я ведь знаю, что мне недолго осталось.
- Не говори так! – Сергей нахмурился.
- Так не могу ж я жить вечно, родной! Когда-то помирать придется. А пока я еще живая и вполне себе ничего тетушка, надо наверстать упущенное. Когда у тебя отпуск?
- Да скоро уже, две недели осталось.
- Очень хорошо! А у тебя, Маша?
- Тогда же. Мы ведь всегда берем в одно и то же время.
- А вы что-то планировали? – Аня внимательно глянула на Машу.
- Да нет… Ничего особенного.
- Значит, решено. Я везу вас в Сочи! Мы ведь туда так и не доехали.
- Тетя Аня! Вот, ты затейница! – Сергей рассмеялся.
- И не возражай мне. Я имею право хотя бы иногда себя побаловать. Даже, если это будет напоследок… - Аня устало закрыла глаза, но тут же открыла их снова. - И купальник мне надо новый купить! Красивенький! Хочу красный, вот!
Две недели пролетели быстро. Анне Петровне врачи ничего нового не сказали, и она поняла, что лучше уже и не спрашивать, судя по тому, как прятал глаза заведующий отделением. Расстраивать родных она не стала, а принялась с азартом собирать всех в поездку. Заставила Машу купить себе новый купальник, разговорила Дениса и вызнала у него, о чем он мечтает, но Сергея оставила напоследок, решив поговорить с ним потом, когда выдастся спокойная минутка.
Выдалась она спустя почти неделю, уже после того, как они приехали в небольшую гостиницу в Адлере и сполна успели насладиться и морем, и солнышком. Сидя на балконе своего номера с бокалом в руке, она внимательно посмотрела на племянника, который остался с ней, в то время, как Маша с сыном ушли гулять по вечерней набережной, и спросила:
- Сережа, что с вами происходит?
- А что происходит, тетя Аня? Ты о чем?
- Я о том, что тебе жизнь не мила и не только тебе, как я погляжу. Маша совсем потухла, Денис как еж колючий, вон иголки во все стороны торчат.
Сергей невольно вздрогнул. Тетка сама того не понимая так четко озвучила сейчас его мысли, что он неожиданно для себя рассказал ей все. И про усталость, и про то, что Маша на него не смотрит, и про то, что сын ему почти чужой человек, и про то, что ему страшно…
- Правильно делаешь, что боишься, Сережа. Нет страшнее, чем остаться одному. А ты здорово постарался, чтобы так и случилось.
- Я?! – Сергей изумленно повернулся к Анне. – Чем я виноват-то? Тем, что работаю, как проклятый, чтобы семью обеспечить? Что света белого не вижу? Что забыл, когда последний раз что-то для себя делал?
- А ты не мужик, что ли? Чего это ты себе это в заслугу ставишь-то? Что должен, то и делаешь. Да и хорошо делаешь, как я посмотрю, молодец! Вот только, Сереженька, кому нужна твоя эта работа на благо семьи, если семьи-то у тебя и не осталось почти? Только ты работаешь? Только ты что-то делаешь? А Маша? Она и работает, и дом на ней, и Денис. А ты хоть раз ее спросил, легко ли ей, не устала ли, не хочет ли обстановку сменить? Ты когда последний раз жену в театр водил? Или цветы ей дарил?
- На день рождения, - буркнул Сергей.
- Герой! А так просто, без повода?
- Не помню.
- А что, не заслужила?
- Ну, что ты утрируешь, тетя Аня! – Сергей встал и отошел к перилам, глядя на закат. – Красиво…
- А у Маши жизнь давно перестала быть красивой, Сереженька, потому, что ты решил, что ей это не надо. Есть же чем заняться, вот и пусть будет довольна, так?
- Не знаю…
- Зато я знаю. У счастливой женщины и муж счастлив будет. Ты не смотри на меня так. У меня хоть своей семьи и не было, но наблюдать и выводы делать я всегда умела, ты же знаешь.
- Знаю.
- А Денис?
- А что Денис?
- Ты когда с ним последний раз разговаривал?
- Да если бы он хотел со мной разговаривать еще. А то, что не спросишь – молчит или кивает. Слова не вытянешь.
- А ты знаешь, о чем он мечтает?
- Откуда?! – Сергей начал злиться.
- А мне полчаса хватило. Может быть спрашивать надо было с интересом?
- И о чем же?
- О собаке. Большой. Друга мальчику не хватает.
- Есть у него друзья.
- Есть. Да, видно, не совсем те.
- Ты хочешь сказать, что я во всем виноват?
- Нет. Не это я хочу сказать. Я думаю, что вы все хороши. Перестали видеть друг друга, слышать того, кто рядом.
- И что же делать? Тетя Аня, я так устал. Я на все готов, лишь бы как-то исправить все, вернуть как было. Машку увидеть такой, как раньше, Дениса с улыбкой…
- Вот и сделай!
- Знать бы что…
- Про Дениса я тебе сказала уже. Только не сам выбирай, а с ним вместе. Вот и будет тебе контакт с ребенком. А про Машу…
Анна Петровна не успела договорить, потому что в номер, смеясь вошли Маша с сыном.
- Море теплое-теплое, даже теплее, чем днем было. – Маша сняла босоножки.
- А чего это ты разулась? – Анна хитро глянула на Сергея и подмигнула ему. – Обувайся обратно и идите с мужем гулять. А мы с Денисом будем фильм смотреть, да, родной?
- Точно! Я же тебе обещал.
- Вот! Вы нам мешать будете. Идите, идите! Прогуляйтесь, искупайтесь, раз море теплое.
- Так это мне переодеться надо. Купальник не высох еще, наверное.
- А зачем тебе купальник-то? Темно на улице. Все, идите, не делайте мне нервы.
Сергей с Машей переглянулись и впервые за долгое время он вдруг увидел, как мелькнул в глазах Маши тот самый огонек, давным-давно уже забытый им, но такой желанный. Он подождал, пока жена застегнет босоножки и протянул ей руку:
- Пошли?
Маша глянула ему в глаза и улыбнулась:
- Пошли!
Вернулись они только под утро.
Денис остаток отпуска не узнавал родителей. Куда девались две ледышки, которые он привык видеть дома? Что происходит? Он пробовал спросить у Анны Петровны, но та только загадочно улыбалась и придумывала новые экскурсии только для них двоих, старательно интересуясь, что бы он еще хотел посмотреть.
А Сергей и Маша ничего не замечали вокруг. Они, наконец, говорили. Говорили и слушали друг друга. Слушали друг друга и слышали...
Спустя год.
- Денис! Веста уже полчаса под дверью сидит, хватит полоскаться, выведи ее. – Сергей перехватил поудобнее чашку, которую нес. – Ух! Горячо!
Он потрепал овчарку за ушами:
- Погоди, девочка, он красоту наведет и выйдет. Сама знаешь, с тех пор, как он с Соней познакомился, мыло и дезодорант, вдруг стали его любимыми друзьями. Чудеса, да? Сейчас он закончит и пойдете. Сможешь и побегать, и с Лирой Сониной поиграть. Потерпи немножко.
Он открыл дверь в спальню и поставил чашку на тумбочку.
- Вставай, спящая красавица! Нам сегодня на УЗИ ехать. Ты не забыла?
- Ничего я не забыла! – Маша сладко потянулась. – Мммм, кофе! Спасибо!
Она села и обхватила чашку ладонями.
- Может быть сегодня покажется?
- Надеюсь!
- Если девочка, то я точно знаю, как назовем.
Маша кивнула на фотографию, которая висела на стене рядом с другими. На ней они, тогда еще все вместе, стояли на берегу моря и смеялись. Анна Петровна была в ярко-красном купальнике и огромной шляпе.
- Согласен. Ей бы точно понравилось…
- И она была бы рада... - Маша сделала еще глоток. – А плюшечки там не осталось? То вкусной, которую ты вчера покупал?
- Обжора! – Сергей засмеялся. – Сейчас принесу.
- И конфетку. Вот точно, девочка будет! Мама говорила, когда на сладкое тянет – значит девочка.
- А если мальчик?
- Забыл? Я с Денисом мяса хотела круглыми сутками! И соленых огурцов! Неси плюшку уже, а то я сейчас сама встану и тогда беда холодильнику! Точно опоздаем!
Сергей засмеялся и вышел из комнаты. В коридоре Денис шнуровал кроссовки. Сергей молча протянул ему поводок и деньги.
- Пап?
- Кофе угостишь Соню. И на кино там тоже хватит. Только Весту вечером вывести не забудь, я поздно буду, а маме уже тяжело.
- Спасибо! – Денис улыбнулся и тихонько свистнул. – Пойдем, девочка, нас ждут!