Ч. 322 О здоровье не думали

Предыдущая страница  http://proza.ru/2022/04/03/1296

Невельской отдал приказ капитан-лейтенанту Ивану Ивановичу Бутакову: с двумя офицерами и с командой фрегата «Паллада» на гребных судах немедленно отправиться к мысу Лазарева.

Он распорядился, чтобы  каждый матрос взял ружьё, 25 патронов и заряды для орудий. Это был весьма солидный вес. К тому же тогда ещё не придумали снабжать ружья ремнями, всё нужно было нести в руках и в мешке, потому что у матросов ранцев не было.

Кроме того, в пути следовало ещё и чем-то питаться. Как правило, в рационе были одни сухари и то, что удавалось раздобыть из съестного, поэтому требовалось взять и запас продовольствия.
 
Там, на мысе Лазарева, в сарае лежали орудия с фрегата «Паллада». Их-то, по замыслу Невельского, и должен был оборонять отряд Бутакова от неприятельской эскадры.

Если из-за льдов нельзя будет идти на шлюпках, то, развил свой приказ Геннадий Иванович Невельской, отряду надлежало следовать берегом на мыс Лазарева, где устроить батарею, и в случае нападения неприятеля «держаться до последней крайности», а потом отступить к Амуру.

Какие материалы, с какими инструментами, где их взять  для строительства батареи – этой мыслью контр-адмирал не озадачивался. Но военный человек не рассуждает, а выполняет то, что ему приказано.

Вот что доложил в рапорте начальству Бутаков о походе своего отряда:

«…при отправлении моём к мысу Лазарева, по приказанию начальника Амурской экспедиции г. контр-адмирала Невельского, немедленно посту уйти отсюда, как только было получено известие, что неприятельские суда показались в заливе де Кастри,
 
я отправился на баркасах, но, пройдя мыс Пронге, встретил непроходимый лёд, и потому оставил вверенные мне гребные суда в реке Усси, под командою г. лейтенанта Бирюлёва, сам с 120-ю человеками и с лейтенантом Шварцем отправился далее.

Мичман Иванов был мною отправлен за день вперёд с 4 человеками. Кроме ружья и сумы с патронами, каждому из нижних чинов было дано на 15 дней сухарей, по два пушечных картуза, курок и прицелы.
 
Идя усиленным маршем с такой ношей, на третий день я прибыл на мыс Лазарева; несмотря на трудности пути при таянии снегов и разливе множества речек, встречавшихся на пути, переходя их вброд в пол груди, и, сделав половину пути по болотам, иногда по колено и выше…»

Совершив такой невероятный переход, этот отряд со своими ружьями, по мысли Невельского, должен был противостоять артиллерии англо-французской эскадры. Можно только удивляться тому, что моряки дошли до мыса Лазарева.

В каком они были состоянии, что представляла собой их обувь после похода, можно только догадываться. Иван Иванович Бутаков  потом до конца своих дней мучился с больными ногами, последствием этого  марша по ледяной воде.

Другой приказ контр-адмирал Невельской отдал капитан-лейтенанту Бачманову: на баркасах и шлюпках атаковать пароходы противника, взять их на абордаж. Помимо этого, распорядился он, немедленно построить временную батарею на мысе Куегда для защиты Николаевска,

а капитан-лейтенанту Воину Андреевичу Римскому-Корсакову в случае нападения противника на Петровское шхуну «Восток» и бот №1 ввести в реку Лач, отразить нападение неприятеля и зачем-то ещё и сжечь четыре деревянных жилых домика в Петровском.

Отдав эти замечательные приказы, Невельской отправился в Мариинский пост, в котором обнаружил около 200 женщин и детей, пришедших из Декастри.

Почти вся команда Мариинского поста была больной, а те несколько человек, которые ещё держались на ногах, занимались перевозкой людей по озеру Кизи. Из-за мелководья они вели лодки бечевой, иногда по пояс в ледяной воде.

Но женщины, дети и больные внимания Геннадия Ивановича не заслуживали. Он приказал начальнику поста прапорщику Кузьменко приготовить, опять-таки, немедленно,  два орудия «с надлежащей прислугой и снарядами»,

занять пункт на озере Кизи, от которого начинается дорога в Декастри, всех здоровых конных казаков послать занять дефиле (узкий проход в горах или речной долине – прим. автора), чтобы не пропустить противника к озеру Кизи.
 
Отдав все эти странные распоряжения, сам Невельской ночью на пароходике «Надежда» прошёл до перевала в залив Декастри. Там увидел ещё несколько семей, ждавших своей очереди переправиться на лодках в Мариинский пост.

Страшно себе представить, что перенесли эти женщины и дети во время плавания по Охотскому морю и затем, после дальнейшего странствия на голое место в Мариинском посту. Снег и грязь были по колено, а кое-где и по пояс.

Невельской приказал поручику корпуса флотских штурманов Попову сопровождать его с подробными картами лимана и отправился пешком в Декастри. Семьи он разрешил отправить на «Надежде».
 
Оба офицера повторили путь, который до них прошли женщины и дети. Как написано в записках Геннадия Ивановича, «изнурённые и мокрые, мы только к вечеру 13-го числа  добрались до залива Декастри».

Далее, по словам Невельского, на флагманский корвет «Оливуца» после его прихода собрали всех командиров. В записках контр-адмирала говорится: «…я предложил сейчас же следовать к северу и стараться пройти к мысу Екатерины, где и ожидать возможности входа в лиман;
 
потом идти к мысу Лазарева, у которого под прикрытием нашей батареи ожидать возможности следования в реку Амур…. Моё мнение принято единогласно».

Иначе излагал в девятнадцатом веке этот эпизод историк Лев Васильевич Илляшевич: «Контр-адмирал Невельской настаивал на необходимости свозить с транспортов все материалы в лес, для сохранения их на случай гибели эскадры».
 
Хотя никто на эскадре не собирался погибать, но, ввиду упорных настояний Невельского, Василий Степанович Завойко вновь собрал военный совет из всех командиров кораблей,

которые единодушно отвергли это предложение и сочли необходимым немедленно сняться с якоря и следовать к мысу Лазарева, у которого, согласно донесению мичмана Овсянкина, льда не было.

Ранее мичман Пётр Леонтьевич Овсянкин 11 мая 1855 года получил приказ от Завойко проверить ледовую обстановку в лимане. В тот же день он отправился выполнять приказ на вельботе, и на вёслах прошёл до мыса Сущева.

Наступила ночь, мичман дал отдых своим гребцам. На рассвете они пошли дальше, гребли весь день, пока к вечеру не подошли к мысу Лазарева. Там увидели бот №1, с которого их едва не расстреляли, приняв за неприятеля.

Но энергичные выражения с вельбота быстро устранили это недоразумение.

Гребцы Овсянкина были уже без сил, поэтому мичман отправил их на бот №1, а оттуда взял свежих гребцов-камчадалов и сразу же отправился с ними в обратный путь. Гребли всю ночь.

Когда подошли к мысу Дасса у залива Декастри,  и эти гребцы тоже выбились из сил. Стояла пасмурная погода, видимость была плохая. Овсянкин, не зная обстановки в заливе,  опасаясь, что он контролируется неприятелем, оставил измученную команду вельбота за утёсом.

Сам же с одним из матросов с огромным трудом вскарабкался на гору.  Снег был рыхлый, каждый шаг стоил огромного труда - проваливались в снег по пояс. Потом начался густой кедровник, и идти стало ещё тяжелее.

Матрос нёс ружьё, а у Овсянкина был пистолет на случай встречи с неприятелем. В снегу они увидели следы ног и отпечатки от ружейных прикладов. Решили, что это английский десант.

Овсянкин задумался: идти вперёд или вернуться назад. Стало темнеть, и мичман решил, что разумней вернуться к вельботу.

Усталые и голодные, они уже далеко за полночь  едва нашли вельбот. Как только стало светать, Овсянкин приказал вытащить вельбот на берег и замаскировать его ветками.

Он решил, чтобы не попасть в руки неприятеля, идти со своей командой по берегу в Александровский пост, находившийся на расстоянии тридцати вёрст.

Взяли с собой ружья, патроны, сухари, два чайника и компас. Овсянкин определил направление по компасу, и тронулись в путь. Глубокий снег в лесу их всех измучил. В полдень остановились передохнуть.

Воды не было, поэтому чайники плотно набили снегом. У матросов на сапогах отваливались подошвы. Они их привязали ремешками и верёвками. У мичмана были тонкие подошвы, но они держались.

Сначала на его сапогах были надеты американские резиновые галоши, но он даже не заметил, когда их потерял.

Вода в чайниках долго не закипала. Согрели у костра заледенелые ноги, наконец, смогли напиться чая и немного утолить голод сухарями, затем пошли дальше. Чуть живые добрались они до Александровского поста,  где увидели Невельского.
 
Овсянкин доложил контр-адмиралу, что льда в лимане нет. Тот сказал, что никакого вражеского десанта в Декастри нет, и вражеских кораблей тоже не видно.

Оставив команду отдыхать, мичман Овсянкин немедленно поспешил на корвет «Оливуца», чтобы доложить Завойко о выполненном приказании. Тот поблагодарил мичмана и вызвал к себе командиров судов.

Продолжение http://proza.ru/2022/04/05/1362